Поднимаясь по крутому трапу-лестнице в самолет, Иван Петрович видел перед собой толстый зад женщины. Наверху у люка произошла короткая задержка, поднимающиеся пассажиры останавливались, Батюшков едва не ткнулся носом в этот зад впередистоящей. «Моя клиентка», – думал он, оглядывая ее объемный тюрнюр. Женщина остановилась на площадке трапа, повернулась лицом к зданию аэровокзала. Батюшков думал, что она хочет кому-то помахать рукой на прощание. У нее было красивое бело-румяное лицо. Она оказалась совсем молодой, лет тридцати. От нее пахло хорошими дорогими духами.

Вдруг ее красивое лицо преобразилось – глаза гневно расширились, она злобно крикнула кому-то к основанию трапа:

– Наконец-то мы от вас избавились. Тьфу на ваши рожи!

Батюшков обернулся, глянул вниз. Там стояли два пограничника в зеленых фуражках.

Во время полета эта женщина со своими родственниками веселились от души. К посадке в Шенноне на дозаправку они уже так хорошо «заправились» спиртным, что не видели соседей, говорили и кричали громко, как будто рядом никого не было.

«Эмигранты», – определил Иван Петрович. – «Наверное, долго им пришлось добиваться разрешения на выезд из Советского Союза. Только почему-то они летят не в Израиль, а в Штаты».

Первая заграница для Батюшковых – аэропорт Шеннон в Ирландии. Светлые небольшие залы представляют собой сплошные витрины, рекламу и входы в магазинчики, бары, киоски. Аэропорт больше похож на универсальный магазин. Здесь продается все – от носовых платков до шикарных костюмов и дамских шляпок.

У Батюшковых глаза разбегались от этого изобилия после небогатых советских магазинов.

– Вот это да! – восклицала Катя. – Вот это жизнь!

– Жизнь будет в Америке, – солидно поправлял Морозов. – Это предбанник!

Каждую минуту хорошо отрегулированные динамики мягко и доброжелательно приглашали пассажиров на посадку. Шеннон – международная заправочная станция, ее не минуют летящие из Америки в Европу, Африку, Азию и наоборот. Шеннонская заправочная зарабатывает огромные деньги.

«Боинг», на котором летели Батюшковы, тоже залил полные баки, путь предстоял не ближний, через океан, в течение семи с половиной часов. Все это время было заполнено обедом, ужином, а между ними – чаем, кофе, фруктами, соками, винами, пивом, крепкими напитками – по желанию. Так ублажали в первом классе. Но и других пассажиров кормили и поили тоже хорошо.

В Нью-Йорке невиданное нигде раньше новшество: из самолета пассажиры выходят на трап. Он, как автобус, увозит их к зданию аэровокзала. Другие пассажиры заполняют следующий трап.

В таможне толкучка и духота. Служащие, негры и белые, одетые в одинаковую форму с яркими нашлепками на груди и на рукавах, быстро и сноровисто делают свое дело – осматривают багаж и пассажиров. Пропускают без задержки. Глаз у них наметанный, они знают, кому уделить особое внимание.

Антон Морозов всюду впереди семейства Батюшковых. Он предъявляет документы, объясняется с проверяющими и командует:

– Проходите.

Нью-Йорк ошеломил прежде всего небоскребами, они торчали из скопища других домов прямоугольными высоченными глыбами с множеством, как соты, окон. Скопление маленьких домов тоже состояло из десяти-пятнадцатиэтажных зданий. Между ними сплошные потоки автомобилей и людей. Все куда-то спешат, движутся каждый в своем направлении, без остановки.

На такси приехали к гостинице «Президент». Название ко многому обязывает, но после шикарного вестибюля номера оказались довольно скромные. Для Ивана Петровича и Андрея – однокомнатный с двумя кроватями, столик, два стула, на тумбочке у кровати рекламные проспекты и Библия. Туалет со всеми удобствами, включая биде. В номере Кати то же самое, только комната поменьше и одна кровать.

– Располагайтесь, – устало сказал Антон. – Отдыхайте. Захотите есть, спуститесь в ресторан, заказывайте, что захочется. Счет за ужин я оплачу позже, с оплатой номеров. Я тоже поеду домой, отдохну. Спокойной ночи в Америке! До завтра.

Но тут же вернулся от двери:

– Чуть не забыл. Вот на всякий случай моя визитка с телефонами. И обратите внимание – в США я Том Колдер. При оформлении гражданства я просто перевел свое имя на Том, а фамилию Морозов – на Колдер.

Утром он появился, как всегда, сияющий, гладковыбритый, в светском костюме и шляпе с кисточкой.

– Ну, как спалось? Какие сны вам снились в противоположном полушарии? – Не ожидая ответов, продолжал: – Сегодня день ознакомления с Нью-Йорком. Так сказать, общий обзор. Вот вам план города для туристов. Смотрите: как шахматная доска. В Нью-Йорке невозможно заблудиться – все стриты пронумерованы, их пересекают авеню, каждая со своим названием. Я пригнал свою машину. Буду вашим гидом. Не возражаете? Вперед, за мной!

Машина оказалась с опущенным верхом.

– Я специально приехал на кабриолете, чтобы у вас был широкий обзор.

– Дядя Том, у вас несколько машин? – спросила Катя.

– Да, милая, эта специально для прогулок, особенно, летних, загородных. Нравится?

– Очень.

– Я подарю ее тебе, как только ты получишь права. Кстати, сразу после устройства с жильем вам всем надо пройти курс обучения в автошколе и получить права. Без автомобиля в Америке жить невозможно.

Разместились в мягких, ласкающих, кожаных сиденьях. Чуть слышно замурлыкал мотор, и Том влил машину в бесконечный поток сверкающих глянцем автомобилей.

– Начнем с главной улицы, – сказал Том. – В Москве это улица Горького. У нас…

– Бродвей! – подсказала Катя.

– Бродвей – это показуха, – весело поправил Том. – Его мы будем смотреть ночью, когда он весь в прыгающих, пульсирующих, брызжущих огнях, как у дьявола в преисподней. Главная, не только в Нью-Йорке, но и во всей Америке, Пятая авеню! У вас и у нас живут на главных улицах ВИП-персоны – вери импотент персоне. По вашим понятиям, номенклатурные, они у вас ВИП по должностям, а наши ВИП – по деньгам, по богатству.

Машина покатилась по чистой, ухоженной улице, с не очень высокими домами. Из многих подъездов, пересекая тротуар, к дороге подходили цветные тенты, защищающие от дождя или солнца. Около одного из них, темно-зеленого, Том сбавил ход:

– Здесь два этажа занимает Катрин Онассис, дочь миллиардера, владельца нефтяного флота.

Андрей, демонстрируя свою осведомленность, веско сказал:

– Она не ваша, а наша ВИП-персона, потому что вышла замуж за русского и приехала с ним в Москву.

Том хохотнул:

– Ха-ха! Правильно, Андрюшенька. Но если быть совсем точным, она высмотрела себе в мужья не русского, а одессита Сережу. Но это уже в прошлом, теперь у нее другой муж. Она живет как при коммунизме – все у нее по потребности, даже мужья.

Плавно продвигаясь мимо другого дома, Колдер продолжал:

– В этом белом красавце живет вдова убитого президента Кеннеди. Она занимает этаж. Кстати, Андрюша, ты знаешь продолжение семейной жизни Онассисов?

– Нет, не знаю.

– Жаклин Кеннеди стала мачехой Катрин, она вышла замуж за ее отца. Но и ее замужество было не долгим: старик умер. Наследницей его миллионов стала Катрин. Она откупилась от Жаклин, выделив ей мизерную сумму – всего 26 миллионов. На Пятой авеню имеют апартаменты многие самые богатые американцы. Это для престижа. Но живут они за городом, на дачах, виллах и даже в замках.

Том прибавил скорости и продолжал рассказ:

– Теперь для контраста я покажу вам негритянский район – Гарлем.

Машина вошла в улицу, с обеих сторон застроенную высокими, однообразными кирпичными башнями. Показывая на них, Том спросил:

– Иван Петрович, хотите стать буржуем сегодня же?

– Каким образом?

– Выбирайте из этих домов пять или десять штук, и немедленно их оформят как вашу личную собственность. И по вашим понятиям вы уже буржуй.

– Не понимаю, как это может быть?

– Очень просто, вам эти дома отдадут с большим удовольствием, потому что за них надо платить немалые налоги. Дома убыточные. Не окупаются. Живущие в них негры регулярно не вносят квартплату. Поэтому от них владельцы готовы избавиться в любое время.

Том сбавил скорость:

– Обратите внимание, как много прекрасных машин припарковано у этих домов. Негры любят машины.

– А на какие шиши они их покупают, если даже за квартиры не платят? – спросил Андрей.

– Деньги у них есть. Каждая семья получает пособие на детей. А детей они штампуют до десятка и больше. Пособия на них хватает на питание, и можно накопить на машину. Многие черные – лентяи. Вообще не работают. Живут на эти пособия.

В подтверждение слов Колдера, вокруг домов и машин кишели черные ребятишки разных возрастов – от бесштанных карапузов до хиппово одетых подростков.

– Недалеко отсюда находится Яшкин-стрит. Заедем туда. Познакомлю вас с моим приятелем.

Яшкин-стрит оказалась узенькой улицей, сплошь из небольших магазинчиков и вдоль них вынесенных на тротуары прилавков с товаром. Том пояснил:

– Яшкин-стрит – это жаргонное название. Я не знаю, как эта улочка называется в действительности. Основал ее какой-то предприимчивый Яша. Здесь торгуют одни евреи. Джинсовые брюки, куртки и прочие изделия можно тут купить наполовину дешевле, чем в магазинах.

– А почему? – вклинилась Катя.

– Потому что продавцы берут товар напрямую от производителя, без оплаты налогов. Это, так сказать, левый товар, незаконный. На разнице в цене хорошо зарабатывают. Сюда едут покупать многие, торговля идет успешная.

Том остановил машину около магазина с большими витринами и широкой стеклянной дверью.

– Зайдем к моему приятелю.

Встретил пожилой мужчина, уже седоватый, но крепкий, с быстрым, приветливым взором.

– Знакомьтесь – Коля, – представил Том. – А это мои друзья – Батюшковы, они только что приехали из Союза. Петр Иванович – крупный ученый. Откроет у нас свой бизнес.

Хозяин пригласил в кабинет. Тут же на столике появились чашки с кофе. Том продолжал представлять:

– Николай – наш, советский, он фронтовик, имеет награды. Приехал в Штаты после войны.

Инициативу перехватывает Николай:

– Я не убегал из Союза. После войны получил сообщение о смерти отца, который постоянно жил в Америке. Он оставил наследство мне и брату Мойше, который жил здесь, в Штатах. Я приехал за получением наследства и решил остаться. В Союзе не нашел бы применения своим деньгам. Вы угощайтесь, берите, вот, печенье…

Николай подвинул сладости и, как человек общительный и разговорчивый, продолжил рассказ:

– Не получилось у меня общее дело с братом. Приехал я с открытой душой. Встретили меня хорошо. Привезли в дом брата, отвели комнату. Но порядки в доме Мойши мне не понравились. Он, как старший, держал себя высокомерно, даже со мной. Другими членами семьи командовал, как капрал. Не нравилось мне это. Однажды за ужином я стал рассказывать про свои фронтовые дела. Все слушали внимательно. А брат, вдруг вижу, заснул в своем кресле. Я разволновался, вспоминая войну, а он, жирная свинья, спит! Хлопнул я рукой по столу, разбудил его и сказал:

– Ты – жирная жопа, а не брат. Я про свои переживания рассказываю, а ты спишь бессовестно. Знать больше тебя не хочу. Забираю свою долю наследства и ухожу от тебя.

– Вот открыл свой магазин. Сначала джинсами торговал, а теперь перехожу на дубленки, они входят в моду.

Ивану Петровичу понравился Коля – буржуй с нашими армейскими замашками. Сказал ему:

– Надеюсь, мы подружимся, как только определимся с жильем, приезжайте к нам в гости. Я тоже служил в армии, нам есть о чем поговорить.

К вечеру, когда настало время ужинать, Том, поколесив еще по городу, сказал:

– Повезу вас в русский, а точнее, еврейский район – в Бруклин, на Брайтон-бич. Здесь евреи начали поселяться еще в 1895 году, после первых погромов. Потом была вторая волна в годы Октябрьской революции. И третья волна: эмигранты – наши современники. Особенно много их бежало, когда началась в Советском Союзе кампания космополитизма.

Машина остановилась около ресторана с вывеской над входом – «Одесса». В зале на втором этаже было много электрического света. На невысокой эстраде играла джаз-группа – пианист, гитара, саксофон.

Батюшковых тут же пригласил выбрать столик услужливый молодой, красивый официант. Том назаказывал всяких закусок, а про горячее спросил:

– Кто что желает?

– Я – курицу! – первой попросила Катя.

Том подсказал:

– Есть котлеты деволяй, у вас их называют колеты по-министерски. Это куриное филе со вкусным горячим маслом внутри.

– Согласна!

– Я поел бы рыбки, – попросил Иван Петрович.

– Рекомендую запеченного карпа, – предложил Том. – Очень вкусно, запекается в форме, обложен румяной картошечкой.

– Подходит.

Андрей тоже, как и отец, заказал запеченную рыбу.

Огляделись. За столами веселые, хорошо одетые дамы и господа. Многие идут танцевать, как только заиграет оркестрик. За тремя сдвинутыми столиками шумная компания отмечала чей-то день рождения. Музыканты исполнили для них мелодию «Хэпи бос дей ту ю».

Все заказанные блюда Батюшковым понравились. Настроение было прекрасное. И тут очень кстати появился на эстраде певец Вилли Токарев. Небольшого роста кудреватый брюнет с черными усами, он больше походил на коммивояжера, чем на артиста. Но пел он хорошо. Душевно. Бархатным баритоном: «Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой…». Потом очень трогательную, ностальгическую песенку: «Самолеты в воскресенье улетают». Пел он под Высоцкого, с хрипотцой, но без надрыва. Аплодировали ему громко. Эмигранты искренно благодарили, растроганные воспоминаниями о покинутой родной земле.

Вечер прошел очень приятно. В вестибюле Том сказал:

– Я вижу, вам понравился Токарев.

– Очень, – за всех сказала Катя.

– Я куплю вам кассеты с его песенками, будете слушать его дома.

И тут же в гардеробе купил три кассеты.

На следующий день после ознакомления с городом неутомимый Том с утра предложил:

– Давайте сегодня займемся устройством быта. Будем подбирать жилье.

Он развернул объемистую рекламную газету, вроде нашей «Из рук в руки»:

– Здесь предлагается все, что нам нужно. Прежде всего надо решить главный вопрос: где вы хотите жить – в квартире или в отдельном доме, особняке, коттедже.

Катя, как всегда, воскликнула первой:

– В коттедже, в коттедже!

Иван Петрович, подумав, согласился с ней:

– Хорошо бы в небольшом недорогом домике.

Том подсказал:

– Не скромничайте, Иван Петрович. Вам полагается удобный, солидный особняк.

– Но сколько он стоит?

– А мы не будем покупать. Для начала возьмем в аренду. Например, на полгода. Потребности и возможности ваши будут расти. Через год вы захотите еще больший, с гаражом на три машины, с бассейном. И арендуем, что вам понравится. А вот через два года будем покупать или строить для окончательного устройства.

– Вы правы.

– Нужно определить еще один очень важный вопрос. Где мы будем создавать нашу лечебницу? В каком районе города?

Пока Батюшков думал, глядя на план города, Андрей посоветовал:

– Надо где-то в центре, у всех на виду, чтобы клиенты легко находили.

Том не согласился:

– В центре очень дорогая аренда. Здесь загазованность, суета. Лучше на окраине. Недалеко от дома, который вы выберете для жилья. А клиенты и особенно клиентки найдут вас, даже если вы откроете фирму на северном полюсе. Ради того, чтобы избавиться от жиров, женщины приползут к вам, куда угодно.

– Согласен, – кивнул Иван Петрович. – Вы, как всегда, правы.

– Я предлагаю район Бруклина. Здесь не шумно. Много зелени. Нет небоскребов.

– Согласен.

– Посмотрим, что нам предлагают в этом районе. – Том стал читать объявление в газете: – Двухэтажный… гостиная, кабинет, спальни, полностью меблированный. Да, вот еще надо определить. Хотите с мебелью или сами будете ее подбирать по своему вкусу?

– Лучше посмотреть то и другое, – предложил Иван Петрович.

– На этот раз вы правы! Поехали.

Батюшковы осмотрели несколько домов. Все они были чистенькие, ухоженные, с небольшими участками земли, на которых ласкали глаз ярко-зеленые, подстриженные газоны.

Остановили выбор на коттедже средних размеров с мебелью:

– Зачем пустой? Ни к чему возиться с покупкой мебели. Все здесь подходит. Тем более вы сами сказали – это не навсегда.

И Катя сказала свое мнение:

– Хорошо, что четыре спальни – папе, мне, Андрею, и мама приедет.

Беседу с риэлтором, оформление контракта, оплату аренды конечно же взял на себя господин Колдер, бывший Морозов. Затем поехали в гостиницу. Перевезли вещи в новое жилье и, когда Том уехал, счастливые, веселые ходили по комнатам, обнаруживая все больше удобств: туалеты и ванные комнаты внизу и наверху. На втором этаже даже два – мужской и дамский с биде. Андрей и Катя обживали свои комнаты-спальни на мансарде. Все вместе обследовали и кухню-столовую. А затем Иван Петрович в кабинете сел в удобное, мягкое кресло у письменного стола, положил голову на мягкую подушечку подголовника, закрыл глаза, легко и вдохновенно подумал: «Господи, спасибо тебе за твою великую доброту!»

Что будем делать?

В очередное утро Том вкатился в комнату, как большой колобок, глаза его весело сияли и выражали готовность действовать.

– Где ребята? – спросил он.

– Как обычно, развлекаются.

– Они пусть гуляют… А нам пора заниматься делом. Туристический период пора кончать. Огляделись. Поселились. Что вы намерены предпринимать дальше?

Иван Петрович задумался. Том подождал минуту и прервал молчание:

– Русский мужик долго запрягает.

– Но зато далеко едет, – продолжил Батюшков и добавил: – А еще говорят, долго едешь – дальше будешь.

Тут нашелся Том:

– От того места, куда едешь. Ну, а если серьезно?

– Я думаю, надо предложить мои услуги какой-нибудь клинике. Где уже все на ходу. Идет лечебный процесс. Они выделят мне помещение. Я изготовлю оборудование. Приготовлю химикаты и начну практиковать.

Том замахал руками:

– Нет, нет! Это русский вариант. Мы с вами в Америке. Здесь нужен размах. Мы откроем свою клинику. Надо все держать в своих руках.

– Где, на какие шиши вы собираетесь это делать? Будете строить? Сколько на это уйдет времени?

– Ничего не будем строить. Найдем подходящее помещение. Арендуем. Оборудуем. Начнете работать. Я организую рекламу. Без рекламы никакой бизнес невозможен. Первых же ваших пациенток сфотографирую до и после операции. Женщины прибегут к вам со своими жирными телесами и такими же жирными кошельками. Только успевайте получать и считать гонорар!

Том не мог усидеть на месте, все это он говорил, бегая и жестикулируя короткими ручками перед сидящим Батюшковым.

– Кстати! Деньги любят счет? Мы найдем хороший банк. Как будет называться наша фирма?

– Не представляю, – Иван Петрович пожал плечами.

– Она будет называться «Батюшков и К°». Вы – президент, я – коммерческий директор. Счет в банке на ваше имя. Все деньги ваши. Потому что все держится на вас. Вы хозяин – по-русски, босс – по-американски. Я буду у вас работать по найму, по контракту. Какой оклад вы мне положите?

– Не знаю, в финансовых делах ничего не смыслю.

Глаза Тома сияли веселой добротой и покладистостью, казалось, он готов был для этого русского медведя на самое небольшое вознаграждение, ради искреннего желания помочь ему выйти в люди.

– Мне много не надо. Раз мы «Батюшков и К°», определите мне, как компаньону, 20% от дохода. Восемьдесят будут ваши. Справедливо?

– Не совсем, – возразил Иван Петрович. – Фактически все организационные и финансовые вопросы лягут на ваши плечи.

– Это правильно. Я буду везти всю телегу. Но она будет пустая без ваших мозгов. Вы как босс – ноль. Но как ученый, как профессор – вы главный мотор всей этой затеи.

– Пожалуйста, не величайте меня, я не профессор, – Иван Петрович поморщился, ему давно уже резало ухо это звание. Но Том, как только прибыли в США, стал звать его и особенно обращаться при посторонних, как к профессору.

Лицо Тома стало серьезным:

– Определимся раз и навсегда. Поставим точки над «i». Вы не только профессор – вы крупный советский ученый. Вам придется давать много интервью журналистам. Как только появятся первые фотографии граций, которых вы сформируете из толстух, к вам повалят из всех газет корреспонденты. Поэтому запомните свои ответы раз и навсегда. Вы крупный ученый, у которого конфликт с советской властью. Вы не смогли жить и двигать науку при тоталитарном режиме, поэтому покинули свою страну и приехали в Америку, где все пути для вашей деятельности открыты.

– Но это неправда, я не стану врать!

Взгляд Тома стал холодным и жестким:

– Нет, это правда! Разве вас не зажимали, не гробили ваше открытие? Почему я вытащил вас сюда? Потому что вы не имели возможности там реализовать свое открытие. Это и есть тоталитаризм! И прошу вас давать интервью только в таком духе. Иначе вы и здесь будете конфликтовать с властью.

Иван Петрович примирительно улыбнулся:

– А как же насчет демократии?

Том опять засиял своими веселыми глазками.

– Демократии сколько угодно: делайте деньги, в неограниченном количестве! Но в политику не лезьте.

– А разве то, что вы предлагаете мне говорить, не политика?

– Да, это политика, ваша – та, которая осталась там, за океаном. Здесь надо свободно дышать, зарабатывать деньги и радоваться. Давайте на этом прекратим наше словесное фехтование. И я, с вашего согласия, начинаю осуществлять то, о чем мы договорились. Регистрирую фирму «Батюшков и К°», открываю счет в банке. И попытаюсь сразу же выбить у них кредит.

– А чем расплачиваться будем?

– Дорогой господин Батюшков, привыкайте к своему новому положению – вы без пяти минут миллионер!

В этот день Том Колдер выглядел особенно торжественным – на нем новый костюм кофейного цвета, брюки-гольф, будто накачанные воздухом, клетчатые гетры и ослепительно сияющие коричневые полуботинки. Американец, одетый по моде тридцатых годов, но в новом сегодняшнем издании. Наряд еще больше подчеркивал его шарообразную внешность. Лицо и веселые глаза его сияли ярче обычного. Он без вступления, без долгих разговоров, как полагается бизнесмену, вдохновенно сказал:

– Ну, Иван Петрович, начнем делать деньги! Что вам для этого нужно?

Они сели в кресла у журнального столика. Том достал блокнот и приготовился записывать.

Батюшков стал перечислять все необходимое для работы:

– Провизорный стол с множеством ящиков, мензурок, колб, пробирок, весами и прочей мелочью, необходимой для составления реактивов. Если вы будете покупать или заказывать в специализированной фирме, они знают, что входит в понятие рабочее место для провизора.

– Будет заказано в лучшей фирме!

– Тогда там же приобретайте вешалку для капельниц, ну, и сами капельницы на 500 и 1000 грамм. Холодильник для приготовленных мною снадобий.

– А составляющие их химикаты?

– Буду приобретать сам. Вы покажете мне несколько магазинов, где продают химикаты.

– Мне не доверяете? Боитесь, определю состав вашего растворителя жира? Напрасно, я заинтересован в сохранении вашей тайны больше, чем вы, потому что вкладываю в это дело немалые деньги. Если у вас украдут секрет и перехватят метод лечения, прежде всего пострадаю я.

– Вот и помогайте мне сохранить мою тайну. Дальше – нужен обычный массажный стол, на котором я буду проводить операции. Белье – простыни, салфетки, занавески. Теперь самый главный агрегат. – Иван Петрович достал из шкафа основной рабочий прибор, он сделал его сам по приезде в Америку, поставил его на столик:

– Как видите, это обычный модернизированный пылесос. По одному шлангу поступает из капельницы растворитель жира. На шланге кнопка, которой я регулирую подачу растворителя и одновременно напор воздуха из пылесоса. Главная деталь этого агрегата – щетка. Вот смотрите – похожа на обычную щетку. Только вместо волосков у нее пластмассовые тончайшие трубочки, по которым вводится под кожу растворитель. Вы видели рисовое зернышко, на котором записаны стихи или даже законы?

– Видел, под микроскопом.

– Вот, обработка трубочек в щетке должна быть на таком же микроскопическом уровне, из особой пластмассы, чтобы не гнулись и не ломались. На теле человека растут волоски, иногда еле заметные. Некоторые модницы удаляют эти волоски различными кремами. Для меня это даже лучше, остаются свободные от волосков поры. Вот в эти поры, не повреждая тело, как бы протискиваются трубочки щетки и вводят растворитель под кожу. А потом, когда жир стал жидким, я включаю другой, отсасывающий, шланг. Вот на нем тоже кнопочка. И откачиваю растворившийся жир. Вот, собственно, и вся операция. Постепенно перемещая щетку, включая и выключая разные функции пылесоса, я продвигаюсь по месту накопления жира и удаляю его. После операции на теле пациента появляется покраснение, но с помощью успокаивающей мази тело приводится в норму. Если жировые залежи большие, операция проводится в течение нескольких дней. Удобно в моем деле то, что не надо класть пациента в стационар, он живет дома и приходит на лечение в назначенное время.

Том засомневался:

– Пылесос выглядит как-то не солидно, кустарно. Можно ли его переоборудовать под прибор, который внешне будет выглядеть как специальный медицинский агрегат?

– Можно. Но только, как вы сами сказали, внешне, функции отсасывания и подача должны сохраниться, и мощность этих функций – тоже как в пылесосе.

– Все будет сделано, шеф, как вы пожелаете. Через неделю изготовлю и установлю в помещении, которое я вам уже показал. Есть ли у вас какие-нибудь пожелания по жилью, питанию, развлечениям?

– Спасибо, все прекрасно. Ваши заботы и доброта безграничны.

– Благодарю вас, профессор. Без промедления помчусь исполнять ваши указания. Но надо решить некоторые организационные вопросы. Как я понимаю, у нас разделение труда – вы лечите, выкачиваете жир, я организую выкачивание денег.

Батюшков поморщился:

– Вы циник, Том.

– Я не только циник, я еще и ценник. Я знаю, что сколько стоит. Причем не только вещь или дело, и даже люди. Например, ваша цена – сотни миллионов. Как коммерческий директор-распорядитель я введу систему оплаты лечения по контракту. Американцы любят определенность: за что и сколько надо платить. Мы с пациентом будем подписывать контракт, закажу бланк на дорогой бумаге с нашим фирменным логотипом. В нем будет указано, что мы должны с пациентом сделать, сколько это стоит. А также его обязанности: платить в срок наличными или чеками, соблюдать режим лечения, указанный в инструкции, которую я тоже разработаю. Я с вами абсолютно не согласен в том, что пациенты будут жить у себя дома и приходить к нам, как в поликлинику.

– Почему и в чем вы не согласны?

– Не согласен потому, что у вас, извините, отсутствует коммерческое мышление. Я считаю необходимым качать деньги из клиентов там, где это возможно. Я не циник, я реалист. Если клиент накопил или, скажем прямо, нажрал много жира, значит, он не бедный человек. И мы заставим его раскошелиться по полной схеме. Вот мои соображения на этот счет. Мы создадим холдинг, в котором будет гостиница. Почему иногородние клиенты должны отдавать деньги в отели и рестораны, где они будут питаться. Они должны жить в нашей гостинице, которую я создам. Нет, я не буду ее строить. У нас нет на это времени. Я арендую поблизости отель, создам в нем госпитальный вид и порядок. Питаться они будут в нашей столовой. И все это за плату! За денежки!

Батюшков удивлялся предприимчивости партнера, все, что он обещал, действительно может состояться. И Том прав, на этом можно дополнительно зарабатывать.

– Вы, как всегда, правы, у вас дьявольски гибкие мозги. Я согласен со всеми вашими намерениями. Действуйте! Будем вместе качать доллары!

Том громко захохотал:

– Иван Петрович, вы уже думаете как американец! Поздравляю!

Все, о чем говорил Морозов-Колдер, сбывалось, как по мановению его невидимой дирижерской палочки. Он снял в аренду приличный особнячок, обставил его белой медицинской мебелью. Белые халаты, простыни, салфетки были с фирменным знаком «Батюшков и К°». Оборудовал кабинет профессора и еще удивил своего босса находчивостью: для работы были изготовлены белые аппараты с фирменным знаком «Батюшков и К°», которые он заказал на фабрике, выпускающей пылесосы, но модернизировал их внешний вид под солидную и даже загадочную медицинскую аппаратуру.