ГЛАВА 15

На опушке, где ждала Сайред, деревья были совсем редкими. Тоненький ручеек прыгал по камням и скрывался в поросшей зеленым мхом лощине. Девушка выпустила узду: ее конь, устав после долгой скачки, потянулся к воде и шумно зафыркал. Сайред снова оглянулась через плечо; дядюшка Гилберт и барон де Массе все еще были погружены в разговор, и ей ничего не оставалось, кроме как сдерживать свое нетерпение. Никак нельзя было показать, что она торопится — начались бы догадки о том, что так притягивает ее в Дромму.

Только там ли он еще? И захочет ли видеть Сайред после того, что произошло между ними в прошлый раз? Он чуть ли не прямо сказал, что находит ее поведение неподобающим… Щеки Сайред вспыхнули от этой мысли. Как объяснить ему, что для девушки, выросшей в другой стране, где обычаи не такие, как в Люсаре, нет ничего зазорного в том, чтобы самой сделать первый шаг?

Какое здесь все зеленое, хоть весна еще делает только первые робкие шаги! И холмы пологие, а долины просторные, совсем не такие, как дома… И люди совсем другие — открытые, добродушные.

Вроде Мики. Честное лицо, искренний взгляд, проникающий прямо в душу.

Невольная улыбка тронула губы Сайред, и она поспешила отвернуться от мужчин, чтобы те ничего не заметили. Мике так подходила эта земля, эта свежая зелень. Он был здесь дома, хотя и чувствовалось, что его влекут какие-то другие края. Приходилось ли ему когда-нибудь покидать Дромму? Ведь его семья, должно быть, живет где-то по близости. Неужели все его надежды, все мечты ограничиваются работой в той отвратительной таверне? Проклятие, как много Сайред хотелось бы узнать!

— И как ты собираешься провести остаток дня? Сайред прогнала непрошеные мысли и с независимым видом обернулась:

— Я думала побывать на рынке. Я обещала матушке, что на этот раз привезу ей какойнибудь подарок.

Дядюшка Гилберт кивнул и взглянул на де Массе.

— Моей племяннице, кажется, нравится Люсара. В детстве ей приходилось 'слышать так много рассказов матери — Сайред ведь наполовину малахи, наполовину люсарка, так что стоит одной ногой там, другой — тут.

— Ну, главное, чтобы не забыла, какая страна ее родина, — ответил де Массе.

Гилберт рассмеялся:

— Вы сами должны об этом не забывать. Удачи вам, Люк. Если все пройдет удачно, рассчитываю летом видеть вас в Карахаме.

Де Массе поднял руку в прощальном жесте, вскочил в седло и углубился в лес, направляясь в лагерь войска Селара, расположенный в соседней долине.

— Что ты имеешь в виду, говоря «если все пройдет удачно»? — тихо спросила Сайред. В словах, которыми обменялись дядюшка Гилберт и де Массе, явно чувствовалась какая-то недоговоренность.

— Ты же прекрасно знаешь, о чем мы говорили. — Гилберт с улыбкой поцеловал племянницу в лоб. — А теперь отправляйся за покупками. Увидимся в лагере. Только не очень увлекайся, девочка моя. Завтра вечером мы возвращаемся в Карахам, и будь я проклят, если стану искать тебя по всем окрестностям.

Сайред кивнула, но не нашлась, что ответить. Чем может она увлечься, раз Мика скорее всего не пожелает иметь с ней ничего общего?

Гилберт сел на коня и тоже исчез в чаще леса. Конечно, Сайред могла просто не заглянуть в таверну и сохранить воспоминание о Мике в сердце ничем не замутненным и щемяще сладким… но вдруг он передумал? А еще лучше — вдруг ей удастся уговорить его бросить скучную жизнь в Дромме и отправиться с ней вместе в Карахам!

Рука Сайред невольно ухватилась за луку седла. Дав шпоры коню, девушка заставила его двинуться вперед бодрой рысью. По мере приближения к деревне, когда лесные звуки стали уступать место шуму и голосам, Сайред ощутила необычную для себя робость, но все же не натянула поводья до тех пор, пока не оказалась на рыночной площади. При мысли о том, что она скажет Мике, ее сердце заколотилось от страха.

Если он все-таки передумал — хватит ли у нее смелости признаться в том, кем она является?

Сайред остановилась перед таверной, в этот ранний час еще закрытой. Она свернула к воротам и спешилась, одернула платье, пригладила волосы, заправила непослушные пряди, выбившиеся из косы, растерла руками щеки, чтобы вызвать румянец, и только тогда вошла во двор.

Двор был пуст. Целую минуту Сайред стояла там в растерянности. Не могла же она заглядывать во все строения, окликая Мику…

Но тут задняя дверь тязерны распахнулась, и из нее вышел Мика с ведром и щеткой в руках. Он не сразу заметил Сайред, но когда заметил, лицо его расцвело радостной улыбкой, которую он, впрочем, сразу попытался спрятать.

Мика медленно опустил ведро на землю.

— Так ты вернулась.

Он не сделал попытки подойти к Сайред. Он просто стоял, освещенный утренним солнцем; ветерок шевелил его кудрявые волосы. До чего же он высокий и широкоплечий! Сайред внезапно почувствовала себя маленькой и слабой. Только россыпь веснушек на носу придавала решительному лицу Мики некоторую мягкость. Он не сводил с Сайред глаз — голубых, как утреннее небо.

Сглотнув, Сайред кивнула; подойти к Мике поближе ей было страшно.

— Я ведь сказала, что вернусь.

Он так долго молча смотрел на девушку, что она уже подумала: сейчас он велит ей уйти… Но Мика, оглянувшись на дверь таверны, взял у Сайред из рук повод коня и спросил:

— Ты собираешься куда-нибудь?

— Нет.

— Тогда, если немного подождешь, мы могли бы прогуляться по лесу. Мне только нужно закончить уборку в зале.

Сайред ничего не могла с собой поделать: ее лицо расплылось в улыбке.

— Замечательно!

Мика нарочно свернул в сторону от той части леса, где стояло лагерем войско; редкие заросшие тропинки убегали в чащу и выводили на поляны, полные первых весенних цветов, нежный аромат которых разносил легкий ветерок. Влажный воздух был полон живительных сил, и Мика всем своим существом ощущал пробуждение природы. Он привел Сайред на возвышенность; справа и слева угадывались скрытые густой листвой деревьев другие холмы. Между камнями пробивался родник, терявшийся в ярко-зеленой молодой траве.

Мика не смотрел на Сайред: просто не мог. Он знал, что случится, стоит ему позволить себе это, — решимость его поколеблется, он забудет, зачем привел ее сюда, подальше от деревни.

— Тебе пришлось ехать издалека?

— Не особенно. — Сайред подошла к роднику и опустилась на колени у кромки воды.

Вот сейчас он сделает то, что нужно, и девушка ни о чем не догадается, пока не окажется слишком поздно… Да, нужно действовать немедленно!

Но разве не будет лучше, если сначала он попытается выведать, откуда она приехала? Это была бы великолепная добыча: сообщить Роберту, где находится логово малахи.

Рука Мики замерла на рукояти кинжала: Сайред с улыбкой оглянулась на него.

— Что случилось?

— Ничего. — Мика заставил себя сесть на камень и обхватить руками колено, — Пожалуй, меня удивило, что ты вернулась так скоро.

При этих словах Сайред вспыхнула и отвела глаза.

— Мика, я понимаю: ты должен смотреть на меня, как на… ну, сам понимаешь. Мне очень жаль… Наверное, нам с тобой были преподаны разные уроки. Там, где я родилась, женщинам позволяется выбирать себе мужчину.

Мгновение Мика был не в силах заговорить. Потом, судорожно вздохнув, он все-таки выдавил из себя:

— И где же ты родилась?

— В далеком краю. В городе, стоящем на краю плато, сурового и негостеприимного, иссушающе жаркого летом и утопающего в снегах зимой. — Сайред улыбалась, в глазах ее сияла любовь к родной стране. Она снова взглянула на Мику, но тот отвел взгляд.

— Там живет твой отец? И твоя мать?

— Да. У меня был еще брат, на два года меня старше, но он погиб в сражении. Расскажи мне о себе. Твоя семья живет в Дромме?

Мика резко поднялся и отвернулся от девушки, ловя воздух ртом. Он не мог этого сделать — и все же был должен! Иначе она будет снова и снова приезжать к нему, и настанет день, когда он проявит слабость и тем самым поставит под удар свою миссию. Если бы она не вернулась, все было бы в порядке… но в тот момент, когда он увидел ее сегодня, он испытал… Глупое, бессмысленное, непонятно откуда взявшееся чувство! У него просто нет на такое времени! Он же ее не знает, так как же он может ее любить? В Дромме у него одна-единственная цель: следить за этим проклятым войском и мчаться в Бликстон, как только узнает о дне его выступления. Ничего больше. Ничего больше!

Рука Сайред коснулась его руки.

— Мика, я сказала что-нибудь не то?

Нет, нет, нет! Он должен быть тверд! Он не может поддаться…

— Мика… — Нежный голос девушки будил в нем все то, от чего он всю последнюю неделю пытался избавиться. Какой же он глупец! Должен же он был догадаться, что ничто не поможет…

— Нет, — вздохнул он, опустив голову. — Ничего такого ты не сказала. Прости меня.

Только теперь, когда он окончательно проиграл, позволил себе Мика взглянуть на девушку. В ее глазах отражалась зелень свежей листвы, они были бездонными, как океан.

Да, он был глупцом, думая, будто сможет убить ее. Пусть она малахи — но ведь она само совершенство! Как же можно уничтожить такое великолепное существо!

— Ты чем-то встревожен, — начала Сайред, беря его за руку. Она решительно усадила Мику на камень и опустилась перед ним на колени. — Это из-за твоей семьи?

С кривой улыбкой Мика ответил:

— Нет. Мои родичи живут далеко отсюда, на юге. Я не особенно часто вижусь с ними.

— У вас большая семья? — Сайред склонила голову набок, явно рассчитывая, что такой разговор отвлечет Мику от его тревог.

— У меня пять братьев и две сестры. Они все женаты и замужем, у них есть дети, так что да, семья большая. — Мика потряс головой. Роберт всегда учил его, что лучшая ложь — это та, которая перемешана с правдой. — Одно могу сказать: когда они все собираются вместе, шуму бывает много.

— Так почему ты не остался с ними? Почему живешь здесь?

— Я… я поссорился с отцом. Ему не нравилось, каких друзей я выбираю, чем собираюсь заниматься в жизни. Уже много лет он со мной и не разговаривает. Братья и сестры тоже замешаны в нашей ссоре, так что я счел за благо уехать из дому.

— Но когда-нибудь ты вернешься? Наверняка ведь отец простит тебя.

Мика выдавил из себя короткий смешок.

— Ты его не знаешь. У него хорошая память — а у меня все те же друзья.

Сайред кивнула и опустила глаза на свою руку, все еще сжимающую руку Мики. Не глядя на Мику, она прошептала:

— Ты ненавидишь меня за то, что было тем вечером?

— Что? — Мика даже подскочил. — Как могу я тебя ненавидеть? Я думал, это ты возненавидишь меня за то, что я тебя прогнал.

Сайред рассмеялась, но глаз не подняла.

— Понимаешь, в этом-то и дело. Поэтому я и вернулась. Любой другой мужчина просто воспользовался бы, отбросив все свои принципы, тем, что я предложила себя. А ты не такой. Ты отнесся ко мне настолько заботливо, что заслонился принципами, как щитом. Ты не захотел делать ничего, что обесчестило бы меня в твоих глазах.

— Разве? — Мика не знал, что сказать. С тех пор как он повстречал эту девушку, весь мир перевернулся вверх ногами.

— Так и есть. — Сайред застенчиво посмотрела на Мику. — Ты чувствуешь то же, что и я, правда?

Мика молча протянул руку и коснулся волос девушки, потом со вздохом прошептал:

— Ты и сама это знаешь.

Еще несколько мгновений назад Мика почти убедил себя, что сможет ее убить; теперь же он был готов почти на все, чтобы уберечь ее. О боги, что за безнадежная путаница! Что ему делать?

Мика поднялся на ноги, не выпуская руки Сайред.

— Пойдем. Я должен вернуться в таверну, иначе у меня будут неприятности. Найди, чем заняться в деревне днем, а попозже мы вместе поужинаем.

Стоя у своего шатра, Нэш смотрел на раскинувшийся перед ним лагерь. Там кипела работа, упорная и напряженная; не слышалось ни разговоров, ни тем более смеха. Никаких отвлечений. А почему? Потому что все знали о предстоящем приезде короля. Хотя никто не сомневался, что приказы отдает Нэш, трепет вызывал именно Селар.

Почти все готово. Через несколько дней приедет Селар, и вскоре войско выступит в поход.

Желанное событие было так близко! Нэш почти ощущал его вкус, почти видел его. Но наступит ли долгожданный момент? Не следует ли Нэшу встать на пути Селара, чтобы помешать неизбежному поражению короля?

Что ж, главное несчастье человека, обладающего чувством чести, — это предсказуемость его действий, вплоть до мельчайших деталей. Несомненно, у Роберта Дугласа здесь, в Дромме, есть шпионы, и человек, чье сердце пылает любовью к Люсаре, зная о происходящем, примет все меры для того, чтобы предотвратить разгром своей страны.

Да. Рано или поздно он явится, и тогда Нэш его убьет, и Враг больше не будет мешать ему искать Ключ.

Нэш уже повернулся, чтобы войти в шатер, но тут его взгляд привлекло какое-то яркое пятно. Сквозь сутолоку лагеря к нему приближался де Массе, как всегда, высокомерный, уверенный в собственных силах.

— Я уж перестал надеяться вас увидеть, — вместо приветствия сказал Нэш. — Нелегкая, должно быть, у вас жизнь: бегать за каждым из ваших подданных.

— Это не труднее, чем заставлять других суетиться, выполняя ваши приказания, — ответил де Массе, снимая плащ. — По крайней мере я могу быть уверен, что мои люди делают то, чего я от них требую.

— В таком случае, имея столь трудолюбивых помощников, вы, должно быть, можете сообщить мне кучу новостей.

— О да. — Де Массе снял перчатки и унизанными перстнями пальцами пригладил волосы. — Если Дуглас и собирает армию, сомневаюсь, что его лагерь где-нибудь в пределах Люсары.

— Вы способны за две недели обследовать всю страну? — с насмешкой протянул Нэш.

Де Массе не обратил на шпильку внимания.

— С другой стороны, я более или менее уверен, что перебои в поставках оружия и продовольствия — дело рук графа Пейна и герцога Макглашена. Наверняка этим дело не ограничивается, но я не стал тратить время на расследование. Пока что нигде вдоль всей границы нет никаких намеков на то, что Дуглас собирается вторгнуться в Люсару, но…

— Что «но»?

Де Массе, хмурясь, окинул взглядом лагерь.

— Но у меня предчувствие, что он явится.

— Конечно, явится! — рассмеялся Нэш. — Разве вы на его месте поступили бы иначе?

— Гилберт с большинством малахи отправился домой. Несколько человек осталось, но недостаточно, чтобы нанести врагу серьезный урон, если дело дойдет до схватки. Мне и так удалось помочь вам только потому, что Гилберт предпочел сам собирать малахи, да и делал это медленно. Теперь же, если они хоть на день задержатся, Аамин спустит с нас шкуру.

— Наверное, Гилберт заберет с собой и свою прелестную племянницу? Жаль. — Нэш сложил руки на груди. — А каковы ваши собственные планы? Валена прибудет сюда через несколько дней — вместе с Селаром. Не сомневаюсь, она будет очень рада снова со мной свидеться. Мне не хотелось бы расставаться с ней ночью, так что хорошо бы, чтобы вы присмотрели за королем. Что скажете?

Взгляд де Массе сделался жестким; он медленно покачал головой.

— Иногда я сам не могу понять, почему терплю ваши выходки. — Барон повернулся и пошел прочь, сопровождаемый смехом Нэша.

В подвале стоял густой запах всевозможных припасов; некоторые, похоже, хранились здесь с первых дней существования таверны, — лет восемьдесят. Мике никак не удавалось задержать дыхание — он пришел сюда, чтобы выкатить бочонок эля, и работа была не из легких. Кряхтя, Мика потянул на себя бочонок из верхнего ряда, опустил на пол и, растирая замерзшие руки, ногой покатил к лестнице. В этот момент в дверь просунул голову Киран.

— Даффи сказал, что можно не торопиться. Зал пуст. Не явился ни один гильдиец, ни один солдат. Даже садланийцев не видно. Так что можешь оставить тут бочонок до завтра. — Киран, ухмыляясь, прислонился к притолоке. — А еще тебя желает видеть красотка.

Мика остановился. Сайред уже пришла?

— Через минуту поднимусь.

Киран, хихикая, зашлепал вверх по каменным ступеням. Мика несколько секунд постоял в темноте подвала, не обращая внимания на удушливые запахи. Так что ему все-таки делать? Правду Сайред он сказать не может, даже если бы хотел, даже если бы существовал какой-то способ убедиться, что ей — малахи — можно доверять. Но хватит ли у него сил просто порвать с девушкой? Может ли он так ее обидеть, тем более что самому ему расставаться с Сайред вовсе не хочется?

О боги, что за безумие! Как умудрился он так влюбиться? Ему же случалось встречать хорошеньких девушек и раньше, случалось испытывать искушение, но никогда ничего подобного он не чувствовал! Никогда еще ни одна красавица не занимала его мысли днем и ночью, никогда ничей образ так не преследовал его. Может быть, дело в том, что она малахи и обладает властью привораживать мужчин, а он просто ничего об этом раньше не знал?

А если она уедет, разве его чувства к ней изменятся? Нет. Теперь уже ничто не поможет. Он попался в сети, и с этим ему придется жить. Он сам виноват, а еще думал, будто может решать, кому отдать сердце… Что ж, не он первый, не он последний: многих мужчин также обводили вокруг пальца.

Качая головой, Мика криво улыбнулся, поднялся по лестнице, свернул налево и вошел в зал. У камина в своем любимом кресле развалился Даффи, вместе с двумя своими друзьями угощаясь элем. У стола напротив сидела Сайред; запыленный серый плащ скрывал ее платье, золотая коса лежала на плече. Ласкового сияния ее глаз, когда Сайред увидела Мику, оказалось достаточно, чтобы он перестал замечать все остальное.

Каким-то образом Мика оказался рядом со столом, придвинул табурет и сел.

— Ты хорошо провела день?

Сайред улыбнулась и склонила голову — этот жест уже стал для Мики знакомым.

— А ты?

— Нет, — выдохнул Мика, чувствуя непреодолимое желание быть с ней честным. — Мне не хватало тебя.

Сайред испытующе посмотрела ему в глаза.

— Ты голодна?

— Немного, но, если не возражаешь, я предпочла бы не оставаться ужинать здесь. Мужчины глазеют на меня, и это меня смущает.

Мике тоже не хотелось оставаться в зале таверны: сюда в любой момент мог явиться какой-нибудь гильдиец или малахи.

— Ну, сидеть снаружи уже слишком холодно, но, если хочешь, я возьму хлеба и сыра, окорок и флягу вина, и мы поедим в моей комнате.

Сайред хихикнула.

— Вот будет им о чем поговорить!

— Ну и пусть, — ответил Мика, поднимаясь. — По крайней мере такое занятие лучше, чем устроить драку. Пошли.

Он провел Сайред через кухню, захватив по пути еду, потом через двор к лестнице, ведущей в его комнату над кладовой. Пинком открыв дверь, Мика пропустил Сайред вперед.

Комната была не особенно уютна, но Мика постарался придать ей жилой вид, притащив сюда кое-какую мебель из других помещений гостиницы. В углу стояла жаровня; Мика быстро раздул в ней угли. Посреди комнаты находился трехногий стол, который Мика сделал сам. Он был немного неустойчив, но своей цели служил исправно. Еще имелись стул и кресло, под окном — комод, а у противоположной стены — кровать. Мика даже раздобыл ковер и расстелил его на полу. Обычно Мике нравилась его комната, но сейчас она показалась ему уж очень бедной, и он пожалел, что привел сюда Сайред.

Мика начал поспешно накрывать на стол, но руки его неожиданно стали неловкими, и он, разливая вино по кружкам, плеснул мимо. Кровь Серинлета! Он ведет себя как мальчишка на первом свидании! Сделав глубокий вдох, Мика взял себя в руки и протянул Сайред полную кружку.

Она пригубила, не сводя с Мики глаз.

— Ты в самом деле думаешь, что отец тебя не простит? Неожиданный вопрос заставил Мику поднять брови.

— Может быть, когда-нибудь и простит, но вряд ли скоро. А в чем дело?

— Я подумала, что не могу себе представить, чтобы мой отец лишил меня наследства из-за моих друзей. Твои приятели такие плохие?

— Нет. — Мика отвернулся, нарезая хлеб. — Они не плохие, просто не такие, как он хотел бы. И я не согласен с его мнением.

— Твои друзья здесь, в Дромме?

— Нет.

— Значит, — протянула Сайред, подходя к столу, — ты лишился и семьи, и друзей. Уж очень твоя преданность приятелям… необычная.

Мика не мог не улыбнуться. Да, Сайред должно казаться именно так.

— А что сделала бы ты, если бы твой отец не одобрил, кого ты выбираешь себе в друзья?

— Я… — Сайред задумчиво помолчала, потом усмехнулась: — Я бы его переубедила.

— Должно быть, у тебя очень покладистый отец.

— А эти твои друзья, — продолжала Сайред почти шутливо, — они, случайно, не колдуны?

Мика бросил на нее острый взгляд.

— Такими вещами нельзя шутить, — ответил он, изо всех сил стараясь скрыть свои мысли.

— Я не хотела… — Сайред поставила кружку на стол и подошла к жаровне. Мика забыл о том, что у него в руке ломоть хлеба; он не спускал глаз с девушки. — Если ты не можешь вернуться к семье, но и с друзьями не вместе, то что удерживает тебя здесь? — тихо спросила Сайред.

В горле у Мики пересохло.

— Почему ты спрашиваешь?

— Я подумала, не захочешь ли ты… уехать вместе со мной. Мика от изумления не мог вымолвить ни слова, но сердце его забилось так громко, что он еле расслышал следующие слова Сайред.

— Я знаю, моему отцу ты понравишься. Хоть обычаи у нас и разные, у тебя там будет работа и жилище, и мы… смогли бы быть вместе. Можно было бы завтра и отправиться. — Сайред посмотрела в лицо Мике; в глазах ее он прочел неуверенность и страх.

Не в силах сдержаться, Мика обнял девушку и зарылся лицом в ее сладко пахнущие волосы. Она обхватила его шею, как утопающая, спасающая свою жизнь.

— Клянусь богами, Сайред… — прошептал Мика и поцеловал ее. На несколько мгновений они оба забыли обо всем на свете. Когда Мика немного пришел в себя, Сайред держала в ладонях его лицо; глаза ее стали глубокими и серьезными.

— Мика, ты веришь в колдовство?

Неожиданно Мике показалось, что в комнате нечем дышать.

— Забудь про колдунов, Сайред.

— Не могу, Мика. — Девушка нахмурилась и с болью призналась: — Я ведь одна из них. Я малахи. Конечно, это для тебя ничего не значит, потому что ты ничего не знаешь о моем народе. Мой отец разводит лошадей для дарриет из Даззира. А моя мать — обычная женщина из Люсары. Я знаю, отец примет тебя, если ты поедешь со мной, потому что он сам женился на люсарке. Я хотела, чтобы ты обо всем узнал, прежде чем примешь решение.

Решение? Какое решение? Его сердце уже принадлежит Сайред, как и тело, но душа — душа принадлежит Роберту, и так оно останется навсегда. Ни о каком решении и речи быть не может.

Мика взял руки Сайред в свои, сжал их, потом отвернулся, чувствуя на сердце свинцовую тяжесть.

— Я никогда не смогу уехать с тобой. И никогда не смогу на тебе жениться.

— Мика…

— Если это может послужить утешением, я люблю тебя, но то, чего ты хочешь… чего хотим мы оба — невозможно.

Девушка со свистом втянула воздух и выпрямилась, вцепившись в плечо Мики.