Кобылы вышли к роднику, закрытому от дождя деревянным навесом и огороженному камнями, чтобы его не загрязняла земля. Возле навеса на дереве висел берестяной ковшик, а под деревом спал человек.
      Лошади наклонили головы к роднику и принялись пить, но едва их морды коснулись воды, как та почернела и забурлила. Послышался истошный женский крик:
      – Осквернитель!
      Спящий встрепенулся, вскочил и нацелил на меня ржавый арбалет…
      Нара Кольд посадил меня перед собой в седло и пустил Ворона шагом по тропинке. Насчет "лошади пройдут" наемник, как всегда, погорячился. То есть ехать тут было еще можно, но очень медленно и осторожно – иначе животное переломает себе ноги на неровной тропинке, где из-под земли на каждом шагу торчат кривые древесные корни.
      Даже Ворон, хотя чуднее животного я, пожалуй, не видела. Сам конь был явно недоволен моим появлением в седле: нервно фыркал, прял ушами и как-то недоброжелательно на меня косился. Или мне показалось?.. Я-то чувствовала себя донельзя неуютно. Ехать в седле Кольда, терпеть его прикосновение… бррр! После того, как он напугал меня, когда отправлялся за Тианом и разбойниками, я хотела одного: держаться подальше от этого… человека. От него словно волнами расходилось ощущение опасности.
      Бе-ги, бе-ги, берегись, убегай, спасайся: угрожающе стучали копыта о подмерзшую землю.
      Чужой, ненавистный, враждебный: шелестел лес.
      Чувство самосохранения вопило о необходимости убегать, прятаться, спасаться. Еще немного, и я бы, наплевав на приказ Тиана, сиганула бы с Ворона и умчалась в чащу. Опасности леса казались мне намного менее страшными по сравнению с синеглазым наемником.
      Да что со мной такое, в конце концов?!
      Куда он меня везет?
      Ну, зачем, зачем я согласилась с ним ехать?
      Ох, Тиан, если бы ты знал…
      – Боишься? – прозвучал над моим ухом насмешливый голос наемника. Как он догадался?! – Не беспокойся, с Ворона не свалишься, да и я удержу.
      Меня словно водой окатило. Удержит он!
      Не утешение это, а угроза. Не надейся, баньши, не спрыгнешь. Не убежишь, не спасешься…
      Бред. Не мог он догадаться.
      Я выпрямилась, расправила плечи. Чтобы Старшая сидела в седле перепуганным мышонком?!
      – Я ничего никогда не боюсь, – процедила.
      – Тогда держись. – Кольд хмыкнул.
      Он что-то шепнул – я не расслышала, – тронул поводья…
      О, Сти-ихи-и!!! Нельзя же та-ак!
      Деревья по сторонам тропинки слились в сплошную серо-коричневую полосу, нависающие ветки исхлестали бы в кровь мое лицо, если бы Кольд не заслонил меня рукой. Да что Ворон за животное такое, что по паршивой лесной тропинке бежит быстрее, чем обычная лошадь по ровной дороге?!
      О, Ткачиха, прости за все, приказывай, что только захочешь, только сделай меня обратно баньши! Не могу я быть человеком!
      В деревню мы прискакали за считанные минуты.
      – Правда не испугалась? – уточнил наемник.
      – Нет, – процедила я сквозь зубы.
      – Тогда разожми пальчики, красавица, – елейно пропел Кольд.
      – Что? – не поняла я. Наемник встряхнул рукой, которой удерживал меня в седле…
      Я только сейчас заметила, что вцепилась в него что есть силы. – Прости.
      – Ничего страшного, – любезно ответил Кольд, потирая руку. – Ну и хватка у тебя, красавица!
      – Я просила меня так не называть, – огрызнулась я.
      Кольд помог мне спуститься и спрыгнул сам.
      – Люди обычно неприятной правды не любят, а не наоборот, – как бы между прочим, заметил он.
      У меня язык чесался заявить, что я не человек вовсе, но кое-как удалось сдержаться. Наверное, потому, что Кольд отвернулся и пошел по деревенской улице, и мне пришлось его догонять. Ворона наемник, как всегда, привязать нигде не удосужился.
      Ощущение опасности, преследующее меня, пока мы ехали, в деревне усилилось стократ. Да что со мной такое?
      – Здорово, матушка! – остановил Кольд какую-то дряхлую старуху, еле бредущую мимо нас по улице. – Чего это ты мимо идешь, не здороваешься? Али не узнаешь?
      Судя по реакции "матушки", она наемника очень даже узнала. И не так уж рада была нежданной встрече с ним.
      – Какая я тебе матушка, – сердито прошамкала она. – Не так раньше звал, не так и теперь зови.
      Кольд хохотнул и развел руками.
      – Раньше ты не так выглядела.
      Старуха от такого "комплимента", как ни странно, подобрела и заулыбалась.
      – Зачем пожаловал? – почти доброжелательно спросила она.
      – Да так, – беспечно ответил наемник. – Еду мимо по дороге, дай, думаю, заверну в гости, старых знакомцев проведаю.
      Старуха погрозила Кольду пальцем.
      – Не обманывай матушку Глен, кому от нас что понадобилось?
      – Да не обманываю я! – нарочито возмутился наемник. – Говорю же – мимо ехал, решил в гости заглянуть, знакомых повидать, едой запастись в дорогу…
      – Так бы сразу и говорил, – снова погрозила старуха. Потом нахмурилась и указала на меня. – А это кто такая? Жена твоя, что ли? Раньше, вроде, другая была… Или это твоя…
      – Нет! – не дал ей закончить мысль Кольд и почему-то опасливо оглянулся. – Это сестра.
      Старуха изумленно вытаращила подслеповатые глаза.
      – Это?!
      – Сводная, – уточнил наемник. – Дальняя.
      Этого только не хватало! Тысячи лет жила, до меня людям дела не было, а теперь за какой-то месяц уже второй "братец" выискался! Мало мне Тиана…
      – Ах, дальняя! – понимающе закивала старуха. – И что твоей дальней у нас понадобилось?
      Меня так и подмывало заявить, что, как я раньше жила без этих людей, так и еще проживу, но Кольд не дал мне высказаться.
      – Я привез, – мирно ответил он, не обращая внимания на снова посуровевший тон старухи. – Проголодалась сестрица-то, накормили бы. Нам еще далеко ехать придется. Ну, накормишь?
      – Кто я такая, чтобы тебе отказывать? – отозвалась старуха со странной смесью почтения и насмешки. Развернулась и пошла прочь.
      – Это она о чем? – Я подергала Кольда за рукав. – Она вообще в своем уме? Откуда тебя здесь знают?
      – Сколько вопросов сразу! – засмеялся наемник. – Знают. Заезжал я сюда, приходилось. Не обращай внимания, местные шуточки.
      – Это юмор такой был? – попыталась осмыслить я. – Серьезно?
      – Не обращай внимания, – снова посоветовал Кольд.
      Ему легко говорить "не обращай". Ненормальная деревня вызывала у меня не меньшую тревогу, чем сам наемник. Того я хоть боялась, но помнила: Тиан ему доверяет.
      Мой человек, конечно, тот еще ротозей, но на людей ровно чутье какое имеет. Мою ложь, например, без труда распознает. Нет, если б Кольд мог нам вред причинить, не поехал бы с ним Тиан и меня не отпустил бы. Да и с чего бы вдруг, если наемник нам помогает? Он сам по себе опасен, не для нас. Надеюсь. Очень хочу надеяться.
      Но деревня… только сейчас я осознала, что не давало мне покоя все время с того момента, как Кольд спустил меня с Ворона.
      – Фейри, – вырвалось у меня. – Кольд, уедем отсюда.
      – Ты в своем ли уме? – изумился наемник.
      Ну да, несу Хаос знает что, немудрено удивиться.
      – Здесь магия фейри, – торопливо пояснила я. Мало мне, что меня Тиан за блаженную считает, теперь еще и Кольд начнет! – Уйдем, пожалуйста! Где фейри колдовали – быть беде. Нечего нам здесь делать.
      – Ну, ты даешь, красавица, – расхохотался наемник. – Ну, колдовали здесь фейри, нам-то что с того? Мы здесь не жить собираемся, а поесть, да припасами в дорогу запастись. Погоди, вот еду нам вынесут, тогда и поедем.
      – Это ты в своем ли уме, Кольд Враг! – едва ли не закричала я. – Нечего нам здесь делать, в этой проклятой деревне! И еды нам проклятой не надо! Да одним этим воздухом дышать опасно! Уйдем отсюда, пока ничего не случилось!
      Кольд даже не думал меня послушаться. Как же, он же мужчина, он же лучше знает!
      Как мне все это надоело…
      – Я бывал в этой деревне много раз, – сообщил мне наемник. – И ничего со мной страшного не случилось. И с тобой не случится, если орать не вздумаешь.
      Ну, как ему объяснить? Мы ведь уже встречались с фейри. В первую встречу Тиан получил в подарок проклятую саблю. Во вторую – выбрал путь Воина. В третью – задолжал Листопаду. Одни несчастья от этих фейри, чтоб им всем в Хаос провалиться! Ясно для каждой баньши: держи своего человека и держись сама подальше от фейри и магов. Первые могут вас погубить, вторые заметить тебя или твое влияние. Но разве это можно рассказать?!
      – Я за Тиана волнуюсь, – невпопад объяснила я. Наемник снова засмеялся.
      – Не пропадет без тебя Тиан.
      Я фыркнула. По мне, мой человек и шагу не может ступить, чтобы во что-то не вляпаться. Не пропадет он, как же!
      – Воин в няньках не нуждается, – развил свою мысль Кольд. Я заскрипела зубами.
      Сколько можно напоминать мне о моей самой ужасной ошибке?! Ну да, не уследила, не удержала, не отвратила. Ушел мой человек в Огнь, стал Воином, и нет пути назад… Представляю, что мне Великая по этому поводу наговорит, когда увидимся…
      – Ты только мешаешь ему со своей заботой, со своими придирками и советами. Зачем за ним таскаешься? Сама видишь, не для тебя Тиан, тяжело ему с тобой, да и сама ты…
      – Тебе какая разница?! – отвечаю враждебно. "Не для меня" Тиан, видите ли! А для кого тогда, если я баньши его Рода?!
      – Куда тебе с ним, – не отреагировав на мою вспышку, настаивал Кольд. – Не твой Тиан, огненный он, а ты огня не выносишь, не твоя это стихия.
      Что Кольд произнес, "огня" или "Огня", "стихия" или "Стихия"? Почему в словах наемника мне слышится какой-то намек? На что? На правду? Что он может знать?
      Откуда?!
      – Мой, – процедила сквозь зубы. Отвечаю – себе, ему ли? – Мой Тиан. Никому не отдам – ни Огню, ни Хаосу, ни судьбе, ни смерти. Мой. Никуда от него не уйду, никому его не оставлю.
      – Не отдашь, – передразнил Кольд. – Что ты можешь сделать? Сами придут и возьмут.
      И тебя не спросят. А будешь мешаться… – Он выразительно махнул рукой. – Не отстоять тебе свое право, красавица.
      Право фейри и Старших – право сильного. Считаешь своим – отбей у других. Только так и никак иначе. Откуда наемник может это знать? В Костряках нахватался, что ли?
      Вглядываюсь в его невозможно синие глаза. Нет, только насмешка и какое-то брезгливое утомление. Ничего наемник не знает, наугад говорит. Откуда только у него этот дар – попадать в самое больное место?
      Не мой Тиан. Огненный. Чужой. Враждебный. Я смотрела в синие глаза наемника и вспоминала, как глядел на меня мой человек, когда только что ушел в Огнь. Там, у хижины в лесу, где мы спасали девчонку – будущего Воина. Черные глаза с алыми искрами. Страшный взгляд. Неживой, нечеловеческий. Что было в нем? Желание?
      Сожаление?
      Тиан говорил, что тому существу я понравилась. Тому. Не ему самому, не моему человеку. Почему Тиану надо было уйти в Огнь, чтобы найти во мне хоть что-то хорошее? Почему единственное, что дарит мне мой человек – жалость, гадливая жалость к безумной побродяжке, однажды попросившей о помощи?
      Я внезапно поняла: не будь я должна следовать за Тианом повсюду, будь я и в самом деле человеком – не приняла бы такой помощи. Умирать бы стала – не приняла бы. Не нужна мне его милость, не нужна жалость. Ничего не нужно…
      – Эй, ты чего? – окликнул Кольд. – Обиделась, что ль?
      Я подняла руку, вытирая некстати набежавшие слезы.
      – Нет, не обиделась, – тихо. Грустно. – Задумалась.
      – О чем это ты так печально задумалась? – не отстает. Вот ведь…
      – О том, что лучше бы я умерла, – ответила резко и пошла прочь по улице. Как я устала от такой жизни. Уйти бы ото всех, да куда я денусь. Один раз уже… попыталась. Теперь вон с Лисом не расплатимся.
      – Совсем с ума сошла, – пробормотал мне вслед Кольд, но догонять не стал.
      Тиан Арбалетный болт, сорвавшийся с ложа, просвистел всего в пальце от моего уха и с взвизгом впился в ствол. Испуганно заржали лошади, продолжали визжать бабы. Я бросился к мужику, вырвал арбалет, отбросил.
      Что делать? Куда бежать?
      Хрясь! Меня приложило по хребту.
      – Да как ты посмел зверюг своих грязных, да с нашего источника поить! – орала на меня толстощекая баба, одетая в замызганный полушубок. – А ну-ка попробуй только сбежать, козел недорезанный!
      И снова коромыслом вдоль спины.
      – Что же это делается! Беда-то какая!!! – голосили на все лады ее товарки, не забывая подбадривать атаманшу. Я было подумал коромысло-то из рук вырвать, но потом понял, что только хуже сделаю, если сопротивляться буду. Да и не поднималась на баб рука. Мужиков бы прибил, а этих…
      Атаманша повалила меня на землю – лицом в грязь. Огнь сердито полыхнул: я уже был готов наплевать на совесть и отходить этих баб в ответ их же коромыслами а потом макнуть в завонявший тухлятиной источник. Вовремя вспомнил – Нара и Кольд в деревне. Наверное, в той самой, откуда эти бабы. Решено, потерплю. Пусть ведут в деревню, там поговорю с головой, авось откуплюсь. А то ведь сбегу, Нара мне потом устроит…
      Нара По деревенской улице я пересекла площадь, вышла из деревни с другой стороны и пошла по хорошо утоптанной дороге дальше, где впереди шумела река. Не река – речушка. Запах магии фейри никуда не делся, только усилился. Я наклонилась к воде. Да. Магия фейри. Но заколдована не сама река, сюда словно вливается волшебство, бьющее из другого источника. Странное все-таки дело. Люди, конечно, все поголовно ненормальные, но обычно это Старшие стараются селиться возле магических источников, а смертные сторонятся фейри…
      – Ты тоже это чувствуешь? – услышала я женский голос за спиной.
      – Чувствую – что? – не поняла я, выпрямляясь и оглядываясь. Обычная смертная, деревенское платье, светлые волосы, светлые глаза… нет, не обычная… в ней было что-то неправильное, но, Хаос побери, проклятая магия фейри мешала мне сосредоточиться и разглядеть, в чем дело. Ведьма, что ли?
      – Силу, – объяснила женщина. Только сейчас я заметила у нее в руках белый бутон.
      Тонкие, не по-деревенски изящные пальцы теребили нежные лепестки. – Могущество.
      Защиту. Магию.
      – Чувствую, – скривилась я. – Так, значит, вы здесь знаете, что здесь такое? Или только ты в курсе?
      – Все в деревне, – безучастно ответила смертная. – Как не знать?
      Я пожала плечами. Точно, странная. Блаженная, что ли? Тонкие нервные пальцы по одному обрывали лепестки. Гадает?
      – Я видела, как ты с матушкой Глен разговаривала, – безо всякого перехода сообщила женщина. – Как она тебе?
      – Как она мне?! – опешила я.
      – Какой она тебе показалась? – уточнила вопрос женщина. – Как человек.
      – Почтенная стару… женщина преклонного возраста, – недоумевающее ответила я. – А почему ты спрашиваешь?
      – Хочу знать, – непонятно объяснила женщина и с интересом уставилась на меня. – Рада, что тебе она понравилась.
      – А-а, – вежливо потянула я и решила ретироваться, пока безумица не выкинула что-нибудь еще столь же ненормальное. Первый бутон она дощипала и невесть откуда достала второй. И тоже принялась ощипывать лепестки по одному. Любит – не любит, случится – не случится, верить – не верить, говорить – промолчать…
      – Не бойся, – посоветовала смертная. – Эта магия никому не причинит вреда, она только охраняет деревню от всякого зла. Подарок фейри.
      – Подарок? – переспросила я, пытаясь соотнести в уме фейри и подарки людям.
      – Плата. – Еще один ощипанный цветок летит под ноги.
      – За что?
      – За девушку, которую он спас.
      Бред.
      – Не веришь? – не отставала безумица. – В моем роду это было. Прапрабабку матушки Глен утопить хотели. В этой самой реке, на этом самом месте. Я часто сюда хожу.
      – Прапрабабку? – вежливо переспросила я. Вот в это охотно верю. Люди все время убивают себе подобных. Смертная, видать, помешалась на семейной легенде. – За что?
      – Жениха отравила на свадьбе, – с жутковатым спокойствием объяснила моя собеседница.
      – За что?
      – Не нравился ей, неволей шла под венец. Она знахаркой была, как и матушка Глен.
      И тоже так же звалась. Молодая, неопытная. Хотела усыпить, но не вышло. Всю свадьбу отравила, жених к утру помер, а гости неделю мучались.
      Хаос… Люди…
      – Как в себя пришли, так и потащили на реку, топить ведьму.
      – А почему топить? – не удержалась я. – Ведьм же сжигают, разве нет?
      Женщина посмотрела на меня таким взглядом, словно это я, а не она была безумной.
      – Топить проще, – сухо объяснила она. – Испокон века здесь кого надо, топили.
      Я поперхнулась. Смертные!
      – Тогда понятно.
      – Тот фейри от своих отстал, весной дело было, – продолжала женщина так, как будто это все объясняло. Я правильно понимаю, что речь идет о весеннем выезде и одном из Весенних Князей соответственно? – Увидел, что творится, вступился.
      – Ну и что? – не поняла я. Весенний Князь мог забрать приглянувшегося ему смертного, не вручая никому никаких подарков!
      – Не хотели люди ему сразу девушку уступить, он и… пошумел немножко.
      Хотела бы я знать, многие ли осталось в живых после того, как разгневали Князя?
      – Сама Глен его тогда успокоиться и упросила. Он и предложил мену. Деревня ему Глен отдаст, вину ей простит. А он им источник заколдует. Тот день его силы был, как не согласиться!
      Да уж. Фейри здесь знатно порезвился. Нашел себе… слугу? Саррен-воррена?
      Игрушку? Рассказал смертным устройство мира, показал свое могущество, поколдовал от души… Узнать бы, кто это был – и чего мне ждать от его магии?
      – Та Глен с ним тогда ушла, – нимало не заботясь о том, слушаю я или нет, рассказывала женщина. – Он просил. – Просил! Фейри! Мда… – А деревню – она тогда на дороге стояла – сюда перенесли. У источника охрану поставили и ушли.
      Спрятались. Не хотели с другими людьми сталкиваться. В других краях фейри едва терпеть готовы, боятся и ненавидят. А здесь не столько Единому молятся, сколько Князьям.
      Я кивнула. Если они увидели фейри в день его силы – я уже ничему не удивляюсь.
      Единый еще есть ли, нет ли, а Князь – вот он, рядом. Ушел – так источник остался.
      – Та Глен вернулась вскоре, – все так же равнодушно продолжала женщина. – Замуж вышла – сама выбрала. Детей породила. Матушка Глен ее еще застала.
      – А потом? – полюбопытствовала я. – Она умерла?
      – Нет, – удивилась вопросу моя собеседница. – Фейри за ней пришел. И они оба ушли. Говорят, пока потомки той самой Глен в деревне живут, до тех пор их магия фейри хранит.
      Значит, саррен-воррен. Странно, не слышала, чтобы в Весенней Семье кто-то смертного выбрал… хотя… когда это было-то? Не больше двух столетий назад… до того ли мне было? У меня Род вымирал…
      Род. А вот что в истории самое странное… потомки Знахарки Глен – это же настоящий Великий Род! А я ни на старухе, ни на этой женщине следов вмешательства баньши не заметила…
      – А кто тебе матушка Глен? – спросила я. – Мать твоя? Бабка?
      – Человек, – тяжело обронила женщина. – Она – человек моего Рода… Не узнала меня, Нара?
      Я остолбенела. Неужели… не может быть!
      Женщина засмеялась.
      – Я тебя не помню, – запинаясь, промямлила я. Надо же было не заметить, что лепестки не долетают до земли, что ноги не касаются почвы, что волосы свободно рассыпаны по плечам, а платье на женщине зеленого цвета – цвета баньши!
      Нет, даже хуже. Я это все заметила, но не придала значения! О, Хаос, до чего же я дошла…
      – И не можешь помнить, – сжалилась надо мной баньши. – Я родилась позже тебя, и в смертных землях недавно. Великая подарила меня Раи'Нэ для Рода его саррен-воррен.
      Я здесь только два века. И за это время в моем Роду умер всего один человек. Из-за меня.
      Женщина указала на свое лицо. Я ее прекрасно поняла. Некоторые баньши специально убивали тех дочерей своего Рода, чьей внешностью хотели завладеть. Не буду врать, что ни за что бы так не поступила, скорее – мне не представлялось случая. А этой, выходит, представился.
      – А ты – та самая баньши, которую Великая сделала человеком, – презрительно. Ну да, конечно. Злее наказания для Старших не придумаешь. – Оно и видно. Ты стала хуже думать, Нара. Твоя память не вмещает в себя всего, что должно. Ты не видишь истины, не видишь связи между вещами. Ты слепа к тому, что творится у тебя под носом. Дальше будет хуже, Нара, намного хуже. Ты забудешь все, что делает тебя бэниши.
      Казалось, она развлекается, высыпая на меня мрачные предсказания.
      – Зачем ты мне это рассказываешь? – резко. Так резко, как только умею. Она моложе меня, ей меньше тысячи лет. Она… как это говорят смертные? Не узнала и половины из того, что я уже забыла. И никогда не узнает. Молодые баньши – это всегда не то, они всегда выходят глупее предыдущего поколения. Глупее, податливей, покорней. Не ей меня учить, не этой соплюшке. Ни ей, никому другому.
      – Чтобы ты знала, – светло улыбнулась Старшая, доставая из воздуха еще один несуществующий бутон. – Берегись, Нара, дальше будет все только хуже, что бы ты ни делала, ничего не изменишь. Берегись. Прощай.
      Она начала исчезать – тускнеть, истончаться, словно растворяться в холодном осеннем воздухе.
      – Постой! – не выдержала я. – Что меня ждет? Чего я не замечаю?
      – Узнаешь, – засмеялась баньши. – Увидишь. Я приказала своим людям позаботиться о тебе. Больше ничего не могу сделать. Прощай, сестра, мы больше не встретимся.
      Я поморщилась. Вот дрянь! Умеют дорогие сородичи испортить настроение. Явилась, напророчила всякой гадости…
      Налетел особенно сильный порыв ветра, напоминая мне, что в смертных землях конец Осени, что я стою у реки и очень давно не ела. И еще час назад едва стояла на ногах. Где же Кольд и матушка Глен со своим обедом?
      Искать наемника не пришлось, он нашел меня сам.
      – Вот ты где, – чуть ли не враждебно произнес он. – То с ног падала, а теперь ищи тебя! За что мне такое наказание… Пойдем, тебе обед сготовили.
      – А ты, что, есть не будешь? – удивилась я.
      – Почему не буду? Буду. Идем.
      Мы вернулись на площадь, где Кольд остановил старуху… Да-а… Люди в этой деревне все сумасшедшие. Даже по сравнению с обычными смертными. Нет, я понимаю, что здесь колдовал когда-то фейри, что здесь неподалеку бьет волшебный источник – я все понимаю. Но почему гостей в конце ноября нельзя проводить в дом, а надо кормить посреди улицы – вот это за пределами моего разумения.
      – Кольд, – сообразила я. – А, что, нормальной корчмы здесь нет?
      – Нет, – неприязненно. – Здесь не бывает проезжих, нет и корчмы.
      – Но почему нам здесь накрыли?
      – Я же говорил, деревня чудная, – пожал плечами наемник. – Не любят они чужих, и в дома никогда не пускают.
      – Как же ты здесь жил, когда приезжал раньше? – не поняла я.
      – Так и мучался, – сухо ответил Кольд.
      – А если холодно? Я и сейчас уже замерзла, зимой-то как быть?
      Кольд только рукой махнул. Ну, не хочешь говорить, не надо. В конце концов, мне ли требовать откровенности?
      Ели мы в более чем торжественной обстановке. Вокруг стояли: сама старуха, немолодой мужчина, женщина того же возраста, трое парней и две девушки. Мужчина оказался мало того, что сыном почтенной карги, так и деревенским старостой. Да уж, почетный обед, ничего не скажешь!
      Ни о каком выборе кушаний, который обещал мне Кольд, не шло и речи. Перед нами поставили по плошке с горячим супом, от которого шел неуловимый для смертных запах магии фейри. Не иначе люди на волшебной воде суп варили.
      – Я этого есть не буду, – заявила я, отодвигая опасное кушанье. Кольд нахмурился.
      – Опять капризы? – строго. Да кто он такой, чтобы мне указывать?!
      – Фейри… – начала было я, но наемник не дал мне продолжить.
      – Дались тебе эти фейри! Вот не будешь есть, свалишься здесь от усталости. Я тебя тогда обратно не потащу, а Тиану скажу, мол, ушла его менестрелька, куда глаза глядят! – шепотом пригрозил наемник.
      – Не посмеешь! – ахнула я.
      – Ешь, – вместо ответа приказал Кольд. Я молча повиновалась. О, Ткачиха, огради меня от бед и чужой магии! И от всяческих дураков, которые пытаются мной командовать только потому, что сильнее. "Только"!
      Волей-неволей мне пришлось съесть и суп, и кашу, которая тоже воняла магией фейри на всю округу. К моему удивлению, в остальном еда была вполне съедобна, не чета той горелой мерзости, которую Тиан чуть не силой впихивал в меня на каждом привале по дороге до Реки. Злобная старуха навязала мне еще и вторую порцию каши, да к тому же толстый ломоть хлеба. Естественно, тоже пропитанный весенней магией.
      И все приговаривала, мол, такая худенькая, да бледненькая, надо лучше питаться, а то в чем душа держится. Не человек я! Нет у меня души! О, Хаос, знала бы, что так будет, ни за что не согласилась бы сделать привал, лучше бы я от голода сдохла, а лошади от усталости.
      Смертные так и не дождались от меня благодарности за эту насильственную кормежку, Кольду пришлось отдуваться за двоих. Он ел, да нахваливал, рассыпался в комплиментах поварскому искусству старухиной невестки, знанию старухой кулинарных секретов и красоте ее внучек. Внучки хихикали, старухин сын неодобрительно хмурился, невестка польщено улыбалась. Сама старуха поощрительно кивала на каждом слове. По ее приказу Кольду еще принесли здоровенный стакан какой-то местной настойки. Наемник осушил подношение одним духом. Я, к счастью, не заслужила такой чести, поэтому обошлась травяным чаем. Надо ли уточнять, что от напитков тоже несло магией фейри?
      Стихии, если эта магия опасна для баньши, я отравилась на тысячу лет вперед.
      – Ну, – произнес наемник, отодвигая пустой стакан, – благодарим за заботу. Век вашей доброты не забуду!
      – Только век? – нахмурилась старуха. – Что ж не дольше?
      – Теперь мы можем уйти? – перебила я. – Сам же говорил, спешим мы.
      – Так пироги поспеют – и пойдете, – охотно разъяснила старуха. – Скоро уже сготовятся, подожди уж, доченька.
      – Какие пироги? – удивленно.
      – А которые вы в дорогу возьмете, – ответила мне старуха. Этого еще не хватало!
      Не только сама отравлюсь, еще и Тиана этой дрянью накормить придется.
      – Не надо нам… – начала было я, но Кольд попросту закрыл мне рот ладонью.
      – Спасибо, матушка, – с прежней своей насмешливостью поблагодарил он. – Так и быть, два века буду помнить!
      – И то радость, – проворчала старуха. – Коли наелись, так вставайте из-за стола, нам его еще в дом отнести надо!
      Странная она какая-то. У Старших так настроение не меняется, как у нее. И ведь я вижу – человек она, не помесок, не Старшая. Да и не допустила бы баньши нечистой крови в Роду. Магия фейри так влияет, что ли?..
      – Проклятое это место, – заявила я Кольду, когда старуха удалилась во главе своего семейства. – Воздух тут отравлен, вода тут отравлена, люди тут безумные.
      Зря мы сюда заглянули.
      – Приехали! Из-за кого мы свернули? Не ты ли кричала, мол, шагу ступить не можешь, минуты лишней не выдержишь, до вечера не протянешь? А теперь еще и недовольна.
      – Я кричала?
      – Не я же.
      – И не думала кричать.
      – Тьфу ты! Вот "память девичья", за час все забываешь!
      – Я забываю? – возмутилась я. И этот туда же, мало мне той молоденькой баньши…
      – Да я всю историю Роси помню!
      Мы, наверное, еще бы долго препирались, но вдруг Кольд застыл, глядя куда-то поверх моей головы. Лицо его выражало бесконечную усталость, словно каждый прожитый наемником – сколько их было-то, этих лет? – вдруг превратился в огромную скалу и навалился на душу. Я поспешно оглянулась.
      Только не это…
      Впереди процессии шел Тиан. Растерянный, гордый, немного напуганный. Руки его были связаны за спиной, с пояса исчезла волшебная сабля. За ним, наставив на него взведенные арбалеты, выступало трое крестьян. Еще один шел следом, на вытянутых руках неся тианово оружие. Казалось, смертный понимает, что перед ним, и боится касаться заколдованной сабли. Дальше шли женщины: бабищи в три охвата.
      Одна несла в руках сломанное коромысло, вторая – ведра. Третья же вышагивала, задрав нос в небо. Спутники поглядывали на нее с нескрываемым благоговением. Я успела услышать тихий шепоток: "Это она его… Она осквернителя-то…" Позади всех двое вели в поводу наших лошадей. От всех них – даже от животных – несло магией фейри. Только от Тиана огненной, осенней, а вот от лошадей и крестьян весенней, водяной, которой я в деревне успела уже надышаться.
      Стоп. От лошадей. Откуда на животных посторонняя магия? Тиан, что, в самом деле, додумался?..
      Я, вскрикнув, поддалась вперед. Это невозможно! Стоит на час оставить своего человека, как он встревает в очередную неприятность! А Кольд еще говорит "сам о себе позаботится"! Как же!
      Некстати упомянутый Кольд вдруг больно схватил меня за плечо и потащил куда-то прочь.
      У Кольда под лопаткой зудело, он точно знал – быть беде. Только вот какой?
      Глупая бэниши, из-за которой Берсерк вечно встревал в неприятности, здесь, под присмотром. Сам Тиан лошадей не бросит, рядом с ними ждет. Лихих людей тут днем с огнем не сыскать – Костряки недалече, Старшие под боком – а они на разбойников жуть как любят охотиться, непонятно, как маг свою банду от них спрятал. Да и Ткачихе смерть тианова не нужна, охранила бы… Реи'Линэ с Лисом уже дел натворили, едва мальчишку в Огнь раньше срока не отправив, так что теперь поостерегутся трогать. А что еще? Да вроде ничего… Ну ничего не может с Тианом случиться!
      Под лопаткой продолжало зудеть…
      – Проклятое это место, – Нара боялась – Кольд ясно это видел. Его почти забавлял этот беспочвенный, иррациональный страх бэниши. Нет, он прекрасно понимал, что ее беспокоит магия фейри, которой в этой деревне пропитано буквально все, но он не отказался поспорить. Препираться со Старшей, не знающей, кто рядом с ней, не ведающей, на кого она смеет повышать голос, было… любопытно. Ах, она развлекала его почти так же сильно, как когда-то…
      Что это? Баньши что-то там продолжала доказывать ему, но Кольд уже не слушал, глядя поверх ее головы…
      О, Хаос! Да что же это такое?! Ни на минуту нельзя одного оставить! Правильно Реи'Линэ говорила – этот мальчишка даже задницу самостоятельно подтереть не сумеет!