– Опять ты за свое! Надо было удержать. Нет, ты опустила руки. Видел ли Хаос вторую такую бездарь?!
      – Но я пыталась…
      – Да, пыталась. Я помню. И даже кого-то из них удержала. Вот только не того, кого надо. Где ты выкопала то ничтожество, от которого захирел потом твой Род?
      Неужели не могла подобрать более достойного?!
      – Они сами…
      – Сами?! – срывается Старейший. – Ты опять?! Кто угодно виноват, но не ты. И так всю свою жизнь! Неумеха!
      – Но, Старейший…
      – Молчи! – приказывает баньши. – Вторую твою самую страшную ошибку ты совершила тогда же. Как ты могла допустить, чтобы мальчишка остался жить?!
      – Мальчишка?.. – не понимаю я.
      – Да, мальчишка. Тот самый ребенок с магическими способностями, которого я приказывал тебе удушить в колыбели!
      – Как я могла! Они ведь тряслись над каждым его шагом!
      – Да, тряслись, – отметает мои возражения Старейший. – Я их понимаю. Маг в Роду завоевал бы твоим людям небывалое положение. Но ты, Нара… или тоже гордилась?
      Почему ты не отправила его на смерть? Была ведь возможность.
      – Мои люди… они уберегли его… заперли дома…
      – А ты не могла ничего придумать?!
      Я понурила голову. Не хотела рассказывать, что моя тогдашняя любимица на коленях просила спасти надежду их Рода, и что я согласилась участвовать в общем обмане.
      А когда его выпустили, он проклял погибшую семью, проклял меня, проклял дом и ушел в Академию. И до самой своей смерти не вспоминал обо мне. И не рассказал никому. Повезло…
      – Тебе еще повезло, что мальчишка не рассказал про тебя смертным, – продолжил поучение Старейший. – Но он породил боковую ветвь Рода, а ты за ней не проследила!
      – Я забыла…
      Жалкое оправдание для Старшей. Но я, правда, не помнила о том злом и несчастном подростке, который не захотел считаться моим и ушел в Вольград. Не до него мне было… сколько труда, чтобы заставить того труса, который не пошел на войну, породить хотя бы одного потомка…
      – Забыла! – ядовито подхватывает баньши. – Не от того ли мальчишки происходит твой сегодняшний человек? Ему магических способностей не досталось, а если они проявятся в его детях? Что ты будешь делать тогда? Когда они доложат о тебе в Академии? Когда тебя выволокут на свет, изучат десятью разными способами? Нара – первая открытая людьми баньши! Хоть в чем-то ты будешь первой, а, Нара? Раз в жизни побудешь в центре внимания?! – Старейший уже не говорил, он кричал; человек бы давно сорвал голос от такого ора. – Не переживай, ты недолго будешь одинока. Пока люди не выпытают у тебя, в чьих семьях живут остальные! Пока они не придут за нами, сюда, в Костряки! И в другие города, где тоже живут баньши! И весь наш народ будет истреблен или захвачен людьми! Старшие ведь не должны селиться в смертных землях, ведь так гласят законы?! Этого ты добивалась?!
      Отвечай мне! Этого?!
      Я закрыла лицо руками. Что я могла ответить? Что не подумала, не догадалась? Что Старейший преувеличивает? Что даже с мага можно взять честное слово? Что у Тиана не будет чистокровных потомков? Что я могла сказать?..
      Да и стал бы меня Старейший слушать…
      Дверь заскрипев, отворилась и закрылась снова. Я подняла глаза. Ну конечно же, кто еще мог войти сюда без стука! Странно, мне казалось, когда баньши кричат, их слышит только тот или те, с кем они разговаривают. Или Тиан не слышал, просто так зашел?
      – Что вам понадобилось в комнате моей жены? – зло спросил мой человек, обращаясь к Старейшему.
      – Он меня, что, видит? – удивился Старейший. Я растерянно кивнула. – Тогда, юный смертный, у меня будет вопрос к тебе. Что тебе понадобилось в комнате моей дочери?
      Тиан остолбенел. Как-то даже пошатнулся, прислонился спиной к двери и в полном шоке уставился на Старейшего. На лице моего… хм, мужа, явственно читалось: "Единый, за что мне это?!" – Перестань, – взмолилась я. – Какая тебе вообще разница?
      – Какая мне разница? – очень ненатурально удивился Старейший. – Ты моя дочь, мой потомок – и вдруг я вижу смертного, который предъявляет на мое дитя какие-то права.
      – Одна из твоих дочерей! – подчеркнула я. – Сколько у тебя таких "потомков"?!
      – А сколько бы ни было, – не смутился баньши. – Так, значит, это правда? Этот смертный осмелился жениться на моей дочери?!
      – Да какая тебе разница?! – взвыла я. Отец был вождём нашего народа, самым сильным среди нас, за это ему и подчинялись, но дочернее почтение не входило в число добродетелей баньши. Разве можно сравнить минутный вклад в рождение по сравнению с тысячами лет жизни? Но Старейший только отмахнулся.
      – Ты, – указал он на Тиана, – провел мою дочь через обряды смертных и, по вашим законам, считаешь, что у тебя есть на нее какие-то права?! Тогда, по вашим же законам, я спрашиваю, как ты осмелился жениться на ней без отцовского благословения?! Распутник!
      – Сейчас же прекрати! – закричала я.
      – Помолчи! – обернулся ко мне Старейший и снова заговорил с Тианом. – Взять в жены девушку без согласия ее родителей – и даже не поинтересоваться их мнением!
      А ведь ты много раз мог обратиться ко мне. Разве я стал бы препятствовать счастью моей дочери? Но нет. Развратнику и растлителю не понять отцовские чувства.
      Здесь бессовестный баньши даже всхлипнул для пущего эффекта, а я окончательно взбеленилась. После всего, что было, после битвы, после того, как я увидела своего человека мёртвым, после того, как он вернулся ко мне – как мог Старейший чего-то требовать от нас?!
      – Ты не смеешь так говорить с моим человеком! – заорала я, забыв обо всем. – Ты не смеешь поучить меня! У тебя нет на меня никаких прав! Ты ответишь, Старейший, ответишь за каждое слово!
      – Идет, – легко согласился баньши. – Я ведь говорил тебе, ты сама попросишься в круг. Так, значит, вызов? Этой ночью я приду за тобой, и ты сможешь доказать свое право… Согласна?
      Я медленно, очень медленно склоняю голову. Старейший размажет меня по кругу тонким слоем, но отказаться я уже не могу.
      – В таком случае, встретимся ночь, доченька. – Старейший исчезает, а я понимаю, что жить мне осталось недолго. Мне предстоит умереть, окончить свою жизнь сейчас… когда мой человек вернулся ко мне, когда ни зверолюди, ни Огнь, ни смерть, ни Ткачиха не сумели нас разлучить… вот так вот, бессмысленно закончить свою жизнь…
      Во мне вспыхнул протест. Нет! Не так! Не сейчас! И вообще никогда! Я не хочу умирать, я не буду умирать. Сражение со Старейшим – это не поединок, это убийство. Старейший прекрасно знает, что у меня нет против него никаких шансов, – и всё-таки вызвал. Нет. Не хочу. Пусть я покрою своё имя позором – но я не хочу умирать. Я не пойду на поединок…
      Но… как же это мерзко…
      Тиан – Кто это был? – спрашиваю.
      – А разве не ясно?! – Нара тяжело вздохнула. – Это Старейший. Первый Баньши.
      – Твой отец?
      – Общий Отец, – она покачала головой. – Не дай ему себя обмануть, ни на грош в нем родительских чувств нет. Наказать он меня решил. Как была я Нарой Неумехой, так и осталась. Я ведь… Тиан, я ведь Род предала, лишь бы с тобой рядом быть.
      Тысячи лет хранила его, пестовала, как умела… Думала, что все, на тебе мой Род и моя жизнь прервутся, но ребенок… Лис предлагал сделать его человеком. Я должна была вцепиться в этот шанс, обязана!
      – Ты жалеешь? – Я боюсь спрашивать, но не могу не спросить. Потому, что если она жалеет – все зря. Огнь отпустил меня, разрешил остаться в Порядке. С ней. Мне холодно здесь, мне здесь не место. Меня тянет обратно… Этот мир отторгает меня, но ради нее я выдержу, вытерплю…
      Она молчит.
      – Нет. Не жалею. – Наконец, отвечает, когда я уже отчаялся дождаться. – Я сделала правильный выбор. Не мне хранить Род Воинов. Забыв о тебе, я вновь совершала бы те же ошибки…
      – Только поэтому?
      – Я люблю тебя, Тиан. Ты все в этом мире, что у меня есть. И наш сын… Плевать, кем он будет! Он будет нашим. Тешкая детей моего Рода, я не могла и мечтать о том, что однажды… – произнесла она просто. – Я выбрала, Тиан. Только вот…
      Она закусила губу, с тревогой глядя в окно. Рассвет окрасил небо в золото. Падал снег, рыдали потерявшие своих мужчин матери, жены и дочери.
      – Старейший вызвал меня в круг права, – продолжила она. – Это плохо. Это очень плохо. Он старше, сильнее и не погнушается избавить Порядок от своего семени…
      Нам нужно бежать. Мое имя будет проклято вовек, ни один Старший не подаст руки не принявшей вызов, но…
      – Прекрати, – я поморщился. – Не паникуй раньше времени. Неужели у твоего… отца… не хватит совести пощадить несущую ребенка дочь?
      – У этого хватит, – фыркнула она. – Так что давай собирать вещи, до ночи нужно покинуть город. В погоню он не бросится, побежит Ткачихе жаловаться, а она над нами больше не властна, ничего сделать не сможет. Ни тебе, ни мне – понимаешь?
      – Мы никуда не побежим. – Хватит. Достаточно она жертвовала ради меня. Я же вижу, что через себя она переступает. Наверняка выход есть. – Скажи, Нара, а может ли кто-то выйти в круг вместо тебя?
      – Может… Только… Тиан, это опасно. Круг баньши не такой, как у остальных Старших. Вступив в него, мы обретаем плоть, но если в круг вступает смертный, обратно ему пути нет. Ты победишь, но выйти из круга не сможешь. И я бы не смогла!
      Я невесело усмехнулся. Глупая-глупая бэниши… Неужели она до сих пор не понимает, с кем ей придется провести вечность?
      – Ты помнишь, что я сказал, вернувшись? – я опустился на колени рядом с ней и обнял. Ее ладонь легла мне на затылок. – Ты моя. Ты несешь в себе моего сына. И если этот глупый Старший решил, что я отпущу тебя в круг, буду стоять и смотреть, как ты гибнешь, он ошибается. Если он вдруг вздумает настаивать на своем, то я брошу ему вызов. Посмотрим, что он сможет против меня – Воина.
      – Ох, Тиан… – она не возражает, но я чувствую ее страх. – Тиан, только обещай мне, что не… Я не смогу потерять тебя во второй раз.
      Я улыбнулся, встав, обнял ее.
      – Ты меня не потеряешь. Никогда. Я же обещал, – шепнул ей в волосы.
      Я обещал. И я сдержу свое слово. Мы покинем город на рассвете, но прежде, я раз и навсегда объясню нелюди, кто я и на что способен. Чтобы помнили. Чтобы боялись.
      Нара, глупенькая, дрожит… Боится за меня. Она еще не заметила: я вернулся другим. Огнь не терпит слабости, он выжигает лишнее… И никто не смеет вставать на пути Генерала. Пожелай я, бэниши умрет, даже не успев понять, что его убило.
      Но я выйду в круг. И рассмеюсь в лицо Ткачихе, уничтожив лучшего из ее слуг. Так хочу я. Так хочет Огнь.
      Сплетающая Узор еще долго будет жалеть о том, что посмела вызвать Осеннюю Стихию.
      – Тиан, а это ничего, что ты не явился в Совет? – беспокоилась Нара.
      – О чем ты? Меня просто запишут в погибшие. Нечего нам в Костряках делать, гиблое место, долго еще над городом прах и пепел витать будут. – Я закинул за спину тощий мешок, осмотрелся, проверяя, ничего ли не забыл. Негусто у нас с Нарой с имуществом… Ничего, вот устроимся где-нибудь, обрастем вещами, словно дерево листьями. Это мне-то для счастья Ворона и сабли хватит, а баньши моей дом нужен: крепкий, чтобы на века был выстроен. А что моя баньши хочет, она получит.
      – Все взяла? – спросил у мнущейся на пороге жены. – Возвращаться, если что, не станем, смотри.
      Она кивнула. Беспокойство из глаз не исчезло, но она молчала, не уговаривала бежать.
      – Где тебя ждет этот баньши? – спросил. – Успеем до того, как солнце сядет?
      – Под стенами на западе, – ответила она. – Тиан, ты уверен, что…
      – Нара! Мы уже решили.
      – Ты решил! Меня ты не спрашивал!
      – Прекрати, – я поморщился. – Увидишь, все хорошо обернется.
      Она фыркнула, забросила за спину гитару и, задрав нос, вышла. Мне оставалось лишь не отстать. Похоже, Нара смирилась…
      Нас ждала целая толпа. Не знай я, кто передо мной, принял бы эту стайку щебечущих девушек за подружек, тайком от родителей выбравшихся из города на встречу с бравыми стражниками.
      Кстати, о родителях…
      – Пришла, Нара? Вот уж не ожидал, думал, испугаешься, – усмехнулся Старейший. – И человека с собой притащила. Разве не помнишь, на наши встречи смертным хода нет. Сама его привела, так знай – проиграешь, он за тобой отправится.
      – Моя жена не будет отстаивать свое право, – я бросил мешок и встал между ним и Нарой. – Хочешь что-то доказать, тебе придется выйти против меня.
      – Даже так? – баньши пощипывал подбородок, задумавшись. Решив что-то, расхохотался: – Ну что ж, Воин, я согласен. Выйди против меня в круге бэниши, и я не стану наказывать мою самовольную дочь. Только помни, Воин, умрешь ты – умрет и она.
      – Я умру? Неужели ты не знаешь, нелюдь, кто я, чье пламя горит в моей груди? – Я не понимал, почему он так уверен. Не может же он не знать, что произошло прошлой ночью, кто открыл ворота Огню, вел Легион?
      – Ты сделал свой выбор, Воин: предпочел мою никчемную дочь своему пути. И с этим выбором тебе теперь жить… и умирать. – Старейший оскалился, разом растеряв всю свою нелюдскую красоту, показав истинное лицо. Я поморщился… Дурак. Дураком жил… дураком и помрет.
      Круг баньши начертил совсем маленький, шагов десять – не больше. Я втайне усмехнулся. Ну-ну, посмотрим, что у него выйдет.
      – Вступи, Воин, – предложил баньши, перешагивая мягко светящуюся черту. – И пусть Ткачиха отдаст победу достойному.
      – Не надо, Тиан! – опомнилась Нара, вцепилась в меня. – Наплюй. Пойдем, они нас не станут останавливать.
      – Послушай мою дочь… Воин, – усмехнулся Старший. – В кои-то веки дело она говорит. Беги, Воин. Беги!
      Я перешагнул черту.
      Он был неплох, этот баньши. Меч, непонятно откуда взявшийся в его руках, порхал так легко, будто ничего не весил. И двигался Старший быстро. Быстрее, чем я позволял двигаться себе. Он атаковал, но не ранить меня пытался – лишь оттеснить к границе круга. И я отступал, осторожно отбивая его удары. Шаг за шагом приближаясь к черте.
      Снег слепил глаза, танцевали там, за чертой, баньши, прикусив ладонь, всхлипывала моя Нара. Но не смеялась Ткачиха… Ярилась, рвала нить за нитью, но ничего… Ничего не могла поделать.
      Слышишь меня, Княгиня? Я знаю, слышишь… Я заберу твоего слугу. Это предупреждение. Пришлешь еще одного – выжгу всех, кого найду. Ты поняла меня, Княгиня?!
      Шаг до черты. И я делаю его. Злорадно хохочет баньши, радуется легкой победе…
      Я опускаю саблю.
      – Сдаешься, Воин? – приподнимает бровь Старейший. – Неужели?
      – Нет, просто хочу кое-что показать, – моя очередь смеяться, нелюдь. Моя.
      И я перешагиваю линию, полыхнувшую, опалившую… Белое пламя пожирает свою жертву. Пожирает… и никак не может пожрать.
      Лишь лисова лента пеплом осыпается.
      Шагаю обратно. И улыбаюсь.
      Он смотрит на меня с ужасом, наконец, осознав, кто перед ним. Что перед ним.
      Опадает белое пламя круга, но вокруг меня уже разгорается алое, осеннее. И плевать, что не время. Каркает ворон и раскрываются за плечами моими крылья.
      – Пади на колени пред Генералом Осеннего Огня, неразумное дитя… Пади на колени и проси пощады! – шипит пламя.
      Но он горд. Слишком горд.
      Огненные дорожки разбегаются из-под моих ног, кольцом окружает его Огнь. Он пытается сбежать, перешагнуть черту, избавиться от плоти, но нет, не пускаю.
      – Гори, баньши! – смеюсь. – Гори! Так будет с каждым, кто посмеет тронуть мою Нару! Помните, баньши! Помните, Старшие! И не смейте больше преступать мне путь!
      Ворон нашел нас на дороге. Ткнулся носом в пустую ладонь. Я послушно выпустил Огнь и протянул ему полную горсть.
      – Ешь, заслужил… Только давай быстрее, Нара устала, понесешь ее.
      Он фыркнул, дескать, вот еще, но заглотил угощение и позволил мне подсадить бледную, молчащую баньши в седло.
      – Ты изменился, Тиан, – произнесла она первые слова с тех пор, как я вышел из круга. Победителем вышел. И шарахались от меня воющие баньши, и танцевал вокруг Огнь, и ярилась бессильно Ткачиха, и смеялась Реи'Линэ.
      – Я просто ушел, – сухо. – Ты боишься?
      Она помотала головой.
      – Нет, просто не знаю, ты ли это…
      Я улыбнулся. Дурочка – вся в отца.
      – Глупая, для тебя я всегда останусь собой. Если бы я искал битв, я остался бы там, в Огне. Но я вернулся к тебе, я выбрал покой… Я должен был преподать урок Ткачихе, чтобы она оставила нас, не пыталась отомстить. Я его преподал… Так куда же отправимся? Выбирай, моя Нара, где мы построим наш дом?
      – Ох, Тиан… – по ее щеке скатилась слеза. – Ох… Тиан…
      Мы шли на восход. Мерно цокали копыта Ворона, задумчиво перебирала струны моя Нара, падал снег…
      Все закончилось. Все, наконец, закончилось.
      Мы шли домой.
 

ЭПИЛОГ
 
7786 год от последнего падения

27. Стихи Fiery Illusion.