118 Хотя, конечно, и для такого понимания познание необходимо, но уже как нечто производное, как средство.
      119 ...Вступая в общение, определяемое формой произведений культуры: ритмом и звуковыми повторами стиха, - сводами и контрфорсами зданий, логическими связками и лакунами между различными мысленными мирами...
      120 Сращение это громоздко и риторично, но без него не обойтись. Мне необходимо подчеркнуть, что в сфере культуры индивид общается с другим индивидом не отдельными своими желаниями, потребностями, знанием, но - всем своим целостным бытием (даже еще только имеющим наступить) с целостным предполагаемым и насущным - бытием другого человека, но не с его отдельными свойствами, желаниями, знаниями. Напомню, что в современной физике именно "событие" - не "частица" или "поле" - есть неделимая единица физического мира, и "событие" это понимается в квантовой механике, к примеру, именно как со-бытие различных всеобщих миров, бытий, имеющих смысл только в предельных, дополнительных идеализациях. Моя игра слов - не моя, не библейская, не игра, но - серьезный и весьма ответственный оборот, присущий мышлению XX века.
      121 См. близкий фрагмент в первой части работы.
      122 Мандельштам О. Слово и культура. М., 1987. С. 153 - 154.
      123 ...Опираясь на осмысление культуры как диалога культур... Впрочем, так же, как это осмысление опирается на замысел "самодетерминации" (и на определение культуры как "мира впервые"). Эти три определения, как я уже сказал, взаимообосновывают друг друга.
      124 Проблемы, связанные с пониманием этого основания, анализируются в моей работе "Предметная деятельность в концепции Маркса и самодетерминация индивида" (доклады, прочитанные в Институте общей и педагогической психологии АПН СССР).
      125 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 160.
      126 В замысел этой работы не входит анализ тех закономерных исторических процессов, в которых действительная всеобщность (самоустремленность) человеческой деятельности отщеплялась от самой этой деятельности, оттеснялась на обочину производства, в сферу "свободного времени"; всеобщее оказывалось маргинальным, вторичным феноменом, надстраиваясь над всемогущим массивом "детерминации извне". Возможно лишь предположить - и историческая наука подкрепляет это предположение, - что решающие повороты исторического движения совершались все же в тех точках роста, когда предметная деятельность и соответствующие внешние формы общения замыкались "на себя", когда детерминация "извне" решающе оборачивалась самодетерминацией, разогнавшийся человеческий разум - в пафосе самосознания, самообщения изменял свои коренные определения, свой смысл. Обычно такое необходимое самозамыкание экстенсивных форм деятельности происходило в малых, даже географически сосредоточенных, очагах; это - Афины VI - V веков до нашей эры; катакомбы первых христиан Римской империи; города-государства (Флоренция, Генуя...) эпохи Возрождения; Англия эпохи первой промышленной революции; Париж энциклопедистов и Просвещения и т.д. Только в напряжениях XX века Марксово "совпадение изменения обстоятельств и изменения самой деятельности, то есть самоизменения" ("Тезисы о Фейербахе") становится может стать - постоянной детерминантой истории.
      127 Конечно, грани культуры имеют не только вектор "самоустремленности", Отщепляясь от своего "основания" и вступая в реальный оборот социальной жизни, и искусство, и философия, и нравственность и т.д. оказываются феноменами "надстройки", "идеологии" и пр. ...включаясь в системность цивилизации, экономической формации. Но, как бы они ни детерминировались "извне", по смыслу своему эти феномены (грани) культуры растут "корнями вверх", переопределяют свои "причины" и - вновь оказываются силами самодетерминации. Именно об этой стороне дела сейчас и пойдет речь.
      И еще одно примечание. Понимаю, что мои определения "граней культуры" будут даны слишком густо, сжато, в форме далеко идущих выводов из каких-то (здесь, во всяком случае, не осуществленных) исследований. Да, еще речь пойдет не меньше чем об искусстве, философии, нравственности и т.д., вместе взятых. Но без такого широкого обзора не обойтись. Необходимо, хотя бы пунктирно, очертить целостную фигуру нашей "пирамидальной линзы". А что касается взаимопонимания с читателем, то предполагаю, что оно все же возможно. Во-первых, в мои задачи вовсе не входит детальное обоснование введенных утверждений; скорее, читатель должен знать, что именно я подразумеваю, говоря о самодетерминацин, присущей культуре, во всех ее гранях. Но такое "подразумевание" острее ощутишь в определениях, пусть не сразу до конца понятных, но сформулированных "с запросом", в философской рефлексии. Во-вторых, надо вспомнить, что я здесь - как полагаю - опираюсь на некую встречную интуицию современного читателя, позволяющую ему (если он не слишком заторможен профессиональной предвзятостью) быстро совмещать непосредственные реалии его жизни в XX веке с предлагаемыми философскими тонкостями. В-третьих, "грани культуры" включены здесь в единый образ культурной "пирамидальной линзы" и многие определения "граней" будут выясняться не сами по себе, но в их отношении к "основанию" и к "вершине" этой линзы.
      128 Наверно, точнее тот образ, который был уже намечен выше, в кратком диалогическом осмыслении культуры. Помните? Культура подобна трагедии, в которой выход нового персонажа ("явление третье, те же и...") не уничтожает персонажей, ранее вышедших на сцену, но позволяет усилить, проявить, впервые сформировать новые их свойства и особенности - по отношению к новому герою... Но и новый образ "многогранника" позволяет выявить какие-то особенные черты развития культуры - культуры самодетерминации.
      129 В новом повороте я здесь возвращаюсь к идеям, намеченным в общей характеристике культуры как диалога культур (см. выше).
      130 Детальнее см. Библер В.С. Нравственность. Культура. Современность. М. 1990.
      131 Отталкиваясь от различения "морали" и "нравственности", введенных в немецкой классической философии, я целиком переосмысливаю эти определения в свете реальных коллизий человеческого поступка в XX веке (см. очерк 1).
      132Шекспир В. Гамлет. М., 1951. С. 229 (перевод Б.Пастернака). Сравни:
      Пусть будет
      То, что будет!
      Таким я стал теперь.
      И это страшно мне.
      (Такубоку И. Избр. лирика. М., 1971. С. 59).
      133 Повторяю: общение и диалог этих различных всеобщих разумений, всеобщих ответов на вопрос: "Что означает понять смысл мира?.." - невозможно здесь сколько-нибудь детально обосноватъ. Но без такого предположения все наши размышления о культуре будут непоследовательны и недодуманы.
      134 См.: Выготский Л.С. Мышление и речь. См. также: Библер В.С. Внутренняя речь в понимании Выготского и логика диалога (( Методологические проблемы психологии личности. М., 1981. С. 117 - 134.
      135 Хотя бы в рефлексии, как ее понимал Гегель.
      136 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1975. С. 311, 356.
      137 Достоевский Ф.М. Собр. соч. В 12 т. М., 1982. Т. 12. С. 225 - 226.
      138 Достоевский Ф.М. Собр. соч. В 12 т. М., 1982, Т. 12. С. 228.
      139 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского, М., 1972. С. 105.
      140 Понятие "регулятивной идеи" дано здесь в смысле, близком к определениям Канта, но совершенно в другом контексте.
      141 Поскольку образ такого "в-(о) круге-храма-бытия" (в округе... во круге...) более труден, чем схематизмы трагедийного и романного (см. ниже) остранения жизни индивида, назову - очень разноплановые - произведения, что стали для меня особенно значимы, чтобы войти в образ средневековой поэтики личности. Это: Августин Бл. Исповедь. Монологи. Кн. 1 и 2; Флоренский П. Иконостас; Данилова И.Е. От средних веков к Возрождению; Сложение художественной системы картины Кватроченто. М., 1975. Ряд книг из истории средневековой архитектуры (названий не привожу, возможно взять любое, достаточно фундаментальное издание); Цветаева А. Сказ о звонаре московском (( Москва. 1978. ? 7; В образы средневекового бытия вводили меня также: Стихотворения Р.М.Рильке; Мандельштам О. Разговор о Данте. Стихотворения. О поэзии и др.
      Более детально анализ средневековой поэтики личности развит, как я уже писал, в моей книге "Идея личности - идея исторической поэтики". Но поскольку эта работа только еще подготовлена к печати, прямые ссылки на нее невозможны.
      142 См.: Ярхо В. Древнегреческая трагедия. К вопросу об исторической специфике (( Вопросы литературы, 1974. ? 7.
      143 Тезис...
      144 Антитезис...
      145 Софокл. Трагедии. М., 1958. С. 148 - 158.
      146 Поэты лирики Древней Эллады и Рима. М., 1955. С. 50.
      147 Тезис...
      148 Антитезис...
      149 Если только не учитывать, что и сам мой анализ (его формы и его суть) порожден именно в этом (XX век) "горизонте личности".
      150 Идея разума (философской логики) культуры в моих работах имеет особое значение. Именно этим я, собственно, и занимаюсь. См. специально: Галилей и логика мышления Нового времени//Цивилизация и механика. М., 1979.
      Но здесь для меня существеннее не столько философская логика, сколько поэтика культуры, во всяком случае - "феноменология духа" культуры. И только в этом плане формируется (в данной части) идея разума.
      151 Это перечисление - "апория", "антитеза", "антиномия"... - дано только как заявка проблемы. Логическое определение указанных форм противоречия см. в других моих работах, а историко-культурный анализ соответствующих форм сопряжения основных регулятивных идей - впереди... - в новых работах. Здесь - это только слова. Но слова - как затравка - необходимые.
      152 Ср. в совсем другой поэтике, но также в поэтике (и нравственности) XX века: "...об артистизме ничего не скажу, тут если не мое богословье, то целый том, не поднять" (Б.Пастернак) (Дыхание лирики. Из переписки Р.М.Рильке, М.Цветаевой и Б.Пастернака в 1926 году//Дружба народов. 1987. ? 6, С. 252).
      153 Гинзбург Л. Литература в поисках реальности. С. 312 - 322.
      154 Здесь "лирика" - это не поэтический жанр, но определение основ поэтики XX века. Пабло Пикассо или Марк Шагал воплощают суть лирики нашего времени не менее, чем Осип Мандельштам или Марина Цветаева. Правда, в XIX веке, и вообще в Новое время, идея автора также крайне существенна, но совсем в ином смысле. В Новое время автор порождает свою, романно остраненную и "закругленную" (в посмертный "дефис") биографию. В XX веке реальная, живая, хаотическая биография создает, рождает Образ Автора ("Владимира Маяковского" или "Марка Шагала"). Это во-первых. И во-вторых, этот момент изобретения обратим, заторможен и - становится предметом изображения и воображения.
      155 Слово Н.Я.Мандельштам.
      156 Дыхание лирики (( Дружба народов. 1987. ? 6. С. 352.
      157 Вот одно из гениальных изображений этой нравственно-поэтической перипетии: "...двойственность, без которой нет жизни, ...горе подкатывающих к сердцу и к горлу качеств - родных, именных, тех же, что во мне законном, но излившихся за мои контуры, весь век барабанящих по периферии.
      Из них построен мир. Я люблю его. Мне бы хотелось его проглотить. Бывает, у меня учащается сердцебиенье от подобного желанья, и настолько, что на другой день сердце начинает слабо работать.
      Мне бы хотелось проглотить этот родной, исполинский кусок, который я давно обнял и оплакал и который теперь купается кругом меня, путешествует, стреляется, ведет войны, плывет в облаках над головой, раскатывается разливом лягушачьих концертов подмосковными ночами и дан мне в вечную зависть, ревность и обрамленье... Это опять нота единства, которой множество дано в озвучанье, для рожденья звука, на разжатых пястях октав. Это опять парадокс глубины.
      Боже, до чего я люблю все, чем не был и не буду, и как мне грустно, что я это я. До чего мне упущенная, нулем или не мной вылетевшая возможность кажется шелком против меня! Черным, загадочным, счастливым, отливающим обожаньем. Таким, для которого устроена ночь. Физически бессмертным. И смерти я страшусь только оттого, что умру я, не успев побывать всеми другими...
      О неисключающих друг друга исключительностях, об абсолютах, о моментальности живой правды... Мгновенье соперничает только с вечностью, но больше всех часов и времен" (Пастернак - Цветаевой) (Дыхание лирики (( Дружба народов. 1987. ? 8. С. 263 - 264).
      158 Дыхание лирики (( Дружба народов. 1987. ? 6. С. 252.
      159 Эти ключевые особенности всеобщего разума культуры я попытался наметить в статье "К философской логике парадокса" (Вопросы философии. 1988. ? 1). Об этих же определениях разума культуры я говорил - в особом повороте - во всех основных узлах настоящей работы.
      160 Или - плод, также сознательного, отказа от разума и свободы выбора, которые все более рискованны и дискомфортны.
      161 Уже после завершения этой работы я прочитал только что опубликованный фрагмент ранней (начало 20-х годов) книги М.М.Бахтина "К философии поступка" в ежегоднике "Философия и социология науки и техники" (М., 1986). Было бы очень продуктивным продумать единство и вместе с тем - решительное отличие наших воззрений. Сейчас это сделать, не нарушая органики данной книги, невозможно. Но нет худа без добра. Думаю, что такое сопоставление будет существенно для самостоятельного читательского понимания моих идей.
      162 Все мистические, иррационалистические построения этой эпохи - от Бёме до Шеллинга, от Шопенгауера до Ницше - были заряжены пафосом вне- (если не анти-) научности, ниспровергали идеал теоретизирования, то есть оставались от него зависимыми.
      163 Детальнее - см. вторую часть этой книги.
      164 "Идея есть истина в себе и для себя, абсолютное единство понятия и объективности... Идея есть истина, ибо истина состоит в соответствии объективности понятию... Вещи в мире обладают своим существованием единственно лишь через понятие..." (Гегель. Соч. М., 1929. Т. 1. С. 320 322).
      165 "Наука о ней (об идее. - В.Б.) есть по существу своему система, потому что истинное, как конкретное, есть развертывающееся внутри себя единство, остающееся во всем процессе этого развертывания таковым, т.е. целостность, и лишь посредством различения и определения ее различий может существовать их необходимость и свобода целого" (Гегель. Соч. Т. 1. С. 32). "Абсолютная идея есть для себя, потому что в ней нет ни перехода, ни предпосылок... Она есть чистая форма понятия, которая созерцает свое содержание как самое себя... Это содержание есть система логического. В качестве формы на долю идеи ничего не остается, кроме метода этого содержания, - определенного знания достоинства ее моментов". "...Истинным содержанием идеи является... вся система, развитие которой мы проследили доселе". "...Абсолютная форма, в которую возвратились все определения..." (Там же. С. 340 - 341).
      166 Согласно Гегелю, необходима идея единой (одной) философии. Отрицать это "значило бы утверждать возможность не различных форм одной и той же идеи, а существенно различных и тем не менее одинаково истинных философий. Подобное представление, каким бы утешительным оно ни казалось, не заслуживает серьезного внимания. Есть лишь один разум, поэтому и философия только одна и лишь одной быть может. И так же как не может быть разных разумов, не может быть оснований возводить между разумом и его самопознанием стену, благодаря которой самопознание могло бы получать существенное различие в явлении (могло бы изменить свое определение. - В.Б.); ибо разум, рассматриваемый абсолютно, и поскольку он становится объектом самого себя в самопознании, то есть становится философией, опять же един, потому непременно тождествен" (Работы разных лет. М., 1970. Т. 1. С. 269 - 270).
      167 В своем сопоставлении я исхожу из предположения, что основные идеи логики Гегеля и - философской логики культуры (логики начала логики) известны, определены, и их возможно соотносить как некие наличные "системы", запечатленные в неких (известных читателю) произведениях. Вывод и обоснование тех или иных положений не входят здесь в мою задачу. Однако если с "Наукой логики" Гегеля дело обстоит действительно так и мы всегда можем свериться с развернутым и цельным печатным текстом (текстами), то гораздо труднее с "логикой культуры". Ряд произведений не напечатан, многие книги еще только в проекте или реализованы в устных докладах и тезисах. Однако буду соблюдать правила мной самим предлагаемой игры. Тем более что в первых двух частях данной книги исходные предположения такой философской логики культуры уже сформулированы. Соотнесение логик будет проведено так, как если бы многие формулируемые здесь идеи философской логики культуры (к примеру, идея диалога многих разумов, определение разума античности как разума "эйдетического" и т.д, и т.п.) были уже известны и могли быть "в готовом виде" соотнесены с положениями гегелевской логики. В свое оправдание скажу только, что, во-первых, сам схематизм сопоставления оживит и "дедогматизирует" многие утверждения диалогической логики, а во-вторых, обратное "обращение" предлагаемых тезисов (от "третьего" - к "первому" - см. ниже) все же позволит, хоть и очень пунктирно, наметить живую логику обоснования.
      168 "Понятие в своем процессе остается у самого себя и... через него ничего не полагается нового по содержанию, а лишь происходит изменение формы. Эту природу понятия, это обнаружение себя в своем процессе как развитие самого себя имеют также в виду и тогда, когда говорят о врожденных... идеях... Движение понятия... нечто подобное игре: полагаемое этим движением другое на самом деле не есть другое..." (Гегель, Соч. Т. 1. С. 266).
      169 "...Философия составляет своеобразный способ мышления, такой способ мышления, благодаря которому оно становится познанием, и познанием посредством понятий..." (Гегель. Соч. Т. 1. С. 18).
      170 См. Библер В.С. Нравственность. Современность. Культура. 1990.