Редер кивнул.
      – Это хорошо, – удовлетворенно произнес он. – Скажите, мисс Люрман, – добавил коммандер после небольшой паузы. – Куда мы теперь направляемся?
      – Я направила нас к месту нашего последнего прыжка, –ответила Люрман. – Так было быстрее всего, сэр.
      – Это хорошо, – опять произнес Редер. – По-моему, я что-то читал о том, что можно изменить вашу выходную точку, пока вы в прыжковом пространстве. Это верно?
      – Так точно, сэр. Я тоже об этом читала. Однако все это чистая теория. – Люрман с подозрением на него смотрела.
      – А что вы скажете, если мы еще одну теорию расщелкаем? – спросил Питер, награждая астронавигатора одобрительной улыбкой.
      Ашли нервно провела языком по пересохшим губам.
      – Что вы можете зафиксировать в плане альтернативных прыжковых выходов? – спросил он.
      Люрман опустила взгляд на свой пульт и нажала несколько клавиш.
      – Тот, к которому я нас направила, – сказала она наконец. – Который также является нашим последним портом запроса. Тот, который как раз перед этим. – «Там был небольшой, но чертовски активный аванпост», – вспомнил Питер. – Тот, который перед тем. – Ашли подняла на него взгляд. – Там будет повианская космическая станция, сэр. – Она снова потыкала по клавишам, облизнула губы и почти невольно подняла голову. – Есть еще один, сэр. Там вообще никакого транспорта не регистрируется.
      – Давайте туда, – сказал Редер.
      – Сэр… тот факт, что этот выход не задействуется, может указывать на то, что он ведет к опасному месту назначения.
      Слишком близко к солнцу или нейтронной звезде. То, что повиане его не используют, можно истолковать как предупреждение. Редер нахмурился.
      – Это шанс, которым нам придется воспользоваться, мисс Люрман. – Он кивнул. – Выполняйте.
      – Есть, сэр.
      Коммандер наблюдал за сосредоточенным лицом Ашли, пока она вносила коррективы.
      – Сколько до выхода? – спросил он затем.
      – Не менее сорока восьми часов, сэр.
      – Очень хорошо, – отозвался Редер. Хотя он надеялся на большее. Команда устала, и капитан тоже. Впрочем, у них все-таки появлялось какое-то время для отдыха– насколько это вообще было возможно в прыжковом пространстве. – Отменить боевую готовность, – сказал он Труону, и старпом огласил приказ.
      Внезапно Редер почувствовал себя совсем изнуренным и помотал головой в тщетной попытке встряхнуться. Он заботился о том, чтобы остальная команда получала достаточный отдых, игнорируя при этом собственные потребности. Теперь это уже начинало сказываться.
      – Мистер Труон, – сказал Питер и встал из капитанского кресла, – я пойду немного отдохну. Мостик за вами.
      Старпом отдал ему честь.
      – Есть мостик за мной, сэр. Желаю удачного отдыха.
      – Завтра утром я проведу совещание со старшим офицерским составом, – добавил коммандер. – В восемь ноль-ноль.
      – В восемь ноль-ноль, сэр. Я всех оповещу.
      – Благодарю вас, мистер Труон. – И Питер собрался было на выход.
      – Сэр? – раздался вдруг самый что ни на есть нежеланный голос Уильяма Бута, шефа контрразведки. Его физиономия появилась на экране у Редера в маленьком квадратике с пометкой АВАРИЙНАЯ ОТМЕНА.
      Питер опять сел. «Что бы это значило?» – задумался он.
      – Докладывайте, – приказал он затем Буту. Тот, заметно нервничая, облизнул сухие губы.
      – Мы сейчас у лаборатории мистера Бартера, – сказал он. –У нас тут такая ситуация, коммандер… короче говоря, вам лучше самому на все посмотреть.
      В глазах у шефа контрразведки читалось откровенное желание сбыть это дело со своих рук.
      – А мистер Бартер там, мистер Бут? – «Не повесился ли он, часом, от перспективы увидеть жуткую ораву пауков? – подумал Питер. – Только этого нам не хватало».
      – Коммандер, – вмешался Бартер, отпихивая Бута в сторону. – Вы нам здесь нужны. Немедленно. Я хочу сказать, – лингвист с трудом сглотнул, – все это просто жуть, но это колоссально! Вы должны сейчас же сюда прийти!
      – Уже иду, – сказал Редер, но которого большее впечатление произвела добровольная сдача своих позиций Бутом, чем бред профессора.
      – Сэр? – произнес Труон Ле, и его темные глаза прояснились. Он выглядел как молодой фокстерьер, натягивающий поводок.
      – Мисс Люрман, – сказал Редер, – мостик за вами.
      – Есть мостик за мной, сэр, – отозвалась Ашли и снова уперлась взглядом в свой пульт.
      Питер со старпомом вошли в людовозку и доехали на ней прямиком до лабораторного сектора. Коммандер не желал тратить время на пешую прогулку; он чертовски устал, а кроме того, если верить Бартеру, все это было колоссально.
      Завернув за угол, они с Труоном увидели Бута, Бартера и одну из сотрудниц службы безопасности. Вся троица толпилась у закрытой двери лаборатории.
      – В чем дело? – спросил Редер.
      Протягивая руки к коммандеру, Бартер устремился к нему навстречу.
      – У нас тут повианин! – воскликнул он.
      Питер остановился и посмотрел на лингвиста, затем поверх его головы с немым вопросом на Бута.
      – Это правда, сэр, – сказал шеф контрразведки. – Старшина Льюис заходила в лабораторию, я видел.
      – Льюис? – Редер перевел взгляд на женщину.
      – Простите, коммандер, – вмешался Бартер, прежде чем она успела хотя бы раскрыть рот. – Это мой повианин. То есть, это благодаря мне мы вообще этого повианина заполучили.
      Редер одарил его долгим и пристальным взглядом, затем посмотрел на двух членов личного состава Космического Отряда.
      – Могу я его увидеть? – спросил он у Бартера.
      Лингвист растерянно поморгал, затем взглянул на запертую дверь, затем опять на коммандера. Казалось, он медленно оседал– плечи его поникали, колени подгибались.
      – Вы хотите, чтобы я… открыл дверь? – спросил наконец профессор.
      – Да, – сухо ответил Редер. – Как я еще могу его увидеть? –Он немного подождал, пока Бартер выпрямится. – Он там?
      – Да-да. Он там, там.
      Лингвист содрогнулся, закрыл глаза и помотал головой. Дышал он при этом так, словно готовился к очень глубокому нырку. Наконец он протянул дрожащую руку к пульту и набрал код. Дверь скользнула вбок, и профессор отскочил в сторону, прижимаясь к стене.
      Бут и Льюис достали личное оружие. Они намеревались только парализовать, но на коммандера произвело сильное впечатление, с каким видом они это сделали. Он осторожно вошел в небольшое помещение. И остановился. Труон скользнул следом и до отказа разинул рот при виде скорчившейся на полу фигуры.
      Повианин еще дышал. Ритм его дыхания сразу же привлек внимание Редера и все никак не отпускал. Вероятно, потому, что все остальное выглядело дьявольски невероятным, и разум коммандера отчаянно цеплялся за что-то знакомое. «А что может быть более знакомым, чем дыхание?» – подумал Питер.
      В бессознательном состоянии повианин выглядел куда меньше, чем на любых снимках, какие Редеру доводилось видеть. И, пусть даже совершенно беспомощный, повианин также казался одним из самых опасных существ, каких ему доводилось видеть. Чужак валялся в путанице снабженных острыми когтями конечностей, а медленно стекавшая с кончика его гибкого хвоста кислота понемногу разъедала пол лаборатории. Острых граней на его лице было, похоже, еще больше, чем в лавке у мясника. Хитин на его грудной клетке почернел, словно обожженный.
      Редер попятился.
      – Придется нам его двигать, – сказал он. – Его необходимо доставить на гауптвахту. Обезопасьте это жало. Сейчас, пока он еще без сознания.
      Буту эти приказы явно особой радости на доставили, но он все же достал рацию и вызвал в лабораторный сектор еще несколько своих людей. Затем шеф контрразведки взглянул на Льюис.
      – У вас есть наручники? – спросил он.
      – Так точно, сэр. – Молодая женщина достала с полдюжины хрупких на вид пластиковых колец. Глаза ее были круглыми. Льюис явно ожидала, что начальник прикажет ей сковать чужака.
      Бут вытащил несколько собственных наручников и немного постоял, задумчиво глядя на повианина. Затем он снял свой ремень и, громко скрипя зубами, нагнулся, чтобы застегнуть его на «талии» повианина. Проделав это, шеф контрразведки прицепил одну пару наручников к ремню, а другую к хвосту, поближе к обтекающему кислотой кончику. Затем, надежно закрепив кольцо наручников на хвосте чужака, он соединил другое со свободным кольцом той пары, что была пристегнута к ремню.
      Наконец Бут осел назад и вытер пот со лба. Оглянувшись через плечо, он обратил мертвенно-бледное лицо на Питера.
      – Должен ли я обезопасить его когти, сэр?
      Редер испытывал откровенное восхищение. Бута он до сих пор не любил и в дальнейшем любить не собирался, однако за выполнение превосходной работы в кошмарных условиях этому человеку следовало отдать должное.
      – Да, – сказал коммандер. И протянул руку. – Давайте я помогу.
      Еще несколько сотрудников службы безопасности показались как раз в тот момент, когда они стянули наручниками последнюю хитиновую конечность.
      – Здесь где-то должны быть носилки, – сказал Питер Буту. –Доставьте его на гауптвахту. Я пошлю доктора Голдберга его осмотреть. Или ее. Короче, вот это вот чудище. – Одному Богу было известно, сможет ли добрый доктор чем-то этой твари помочь, поскольку ксенобиология все еще оставалась наукой преимущественно теоретической. «С другой стороны, – подумал Редер, – сегодня уже чего только не случалось».
      Выйдя из лаборатории, он обнаружил, что Бартер соскользнул по стене и теперь сидит, обхватив дрожащими руками шишковатые колени. Коммандер присел рядом.
      – Это просто триумф, – сказал он трясущемуся лингвисту. –Вы сделали то, чего никому из нас сделать не удалось: взяли в плен живого повианина.
      Профессор еще пуще затрясся.
      Подаваясь к нему поближе, Питер продолжил:
      – Они на самом деле не пауки, мистер Бартер. Вы должны это понять. Они разумные существа. Черт побери, они даже могут строить звездолеты и в космосе путешествовать. Они куда выше каких-то там сикарах. По крайней мере, настолько же выше, насколько и мы.
      Бартер взглянул на него и выразительно поднял брови. «Замечательно, – подумал он. – Они разумные, способные путешествовать в космосе существа с восемью конечностями, хвостами как у скорпионов, когтями, хитином и жвалами. И они, судя по всему, людей на обед едят. Но они, безусловно, не сикарахи. По крайней мере, не больше, чем мы обезьяны».
      В этот момент мимо прошли люди Бута с носилками, и Бартер со стоном зарылся лицом в колени.
      – Как вы не понимаете? – промычал он Редеру. – Это вовсе не то, от чего я могу отшутиться. Это не имеет под собой никакой причины и лишено здравого смысла. Страх порой бывает таким. – Тут Бартер взглянул на коммандера, и его темные глаза засверкали. – Впрочем, сомневаюсь, что вы что-то об этом знаете.
      – Если вы о том, что я никогда до смерти не пугался, то вы ошибаетесь. Когда мой «спид» подбили, и я катапультировался, я понятия не имел, загнусь я в той черноте или нет. – Питер посмотрел Бартеру прямо в глаза. – Но мне повезло. С чем-то таким мне никогда справляться не приходилось.
      Лингвист отвернулся. Вид у него был немного огорошенный.
      – Сможете вы изучать его через экран? – спросил Редер.
      – Да, – уже более сдержанно ответил профессор. – Мне будет неприятно, но я смогу этим заниматься.
      – Хорошо. Тогда я распоряжусь, чтобы вам смонтировали двухсторонний коммуникационный экран. Пульт управления будет, естественно, на вашем конце. – Редер одарил лингвиста легкой улыбкой. – Я даже предоставлю вам для работы вторую лабораторию.
      Лицо Бартера прояснилось.
      – Спасибо, – поблагодарил он коммандера. – Это окажет громадную помощь. – Профессор встал. – Извините меня, пожалуйста. Я должен посмотреть, удастся ли мне починить переводное устройство. Теперь оно мне как никогда понадобится.
      Он протянул Редеру руку, и тот крепко ее пожал.
      – Отличная работа, – сказал Питер.
      Профессор слабо улыбнулся, кивнул, после чего вернулся в свою лабораторию. Как только дверь за ним закрылась, Питер кивком головы указал в сторону людовозки, и они с Труоном в темпе туда направились.
      Пока они бок о бок топали по коридору, старпом негромко заметил:
      – Этому парню периодический массаж самолюбия требуется.
      – Если он раскусит повианский язык, а прямо сейчас у него для этого есть все шансы, он получит такой массаж, что растает от удовольствия. Предполагая, что ему удастся свыкнуться с тем, как они выглядят. – Редер грустно покачал головой. – И предполагая, что когда-то домой вернемся.
      Сложив руки перед собой, Редер оглядел сидящих за столом офицеров.
      – Вот мы опять в сборе, – начал он. – Надеюсь, все хорошо отдохнули и поели?
      В ответ последовали кивки и улыбки.
      – Сегодня утром у нас есть кое-какие хорошие новости и кое-какие плохие новости, – продолжил Питер. – Хорошие вы, надо полагать, уже слышали.
      Обед в неформальной обстановке офицерской кают-компании он пропустил. Зато коммандер хорошо знал, что неизменной составной частью этой неформальной обстановки являлись сплетни, так что все офицеры, даже не побывав на месте событий, уже знали про повианина. В подобные времена роскошь одиночества теряла частицу своего шарма.
      – Доктор Голдберг, у вас есть, что доложить в отношении нашего… гм… гостя?
      – Кроме того факта, что его хитин не пробит и что он уже в сознании, боюсь, многого я вам не расскажу. Пока он был без сознания, я провел максимально полное сканирование его внутренних органов, и это очень важная информация. Уверен, что в конечном итоге я смогу представить вам что-то касательно этого конкретного чужака. Ведь это первый повианин, которого нам удалось поймать живым и относительно здоровым. На вид он равнодушен и не склонен к общению. На данный момент я предлагаю по-прежнему держать его в наручниках. Его жало я обернул кое-каким кислотоустойчивым материалом и надеюсь, что нашему приятелю не так скоро удастся от этого материала избавиться.
      – Мы также приготовили белковое пюре, чтобы он его ел. – Доктор покачал головой. – Все, что мы о них слышали, указывает на то, что повиане едят живую пищу, но у нас нет ничего подобного, если не считать гидропоники. А я сильно сомневаюсь, что он вегетарианец.
      Вокруг стола раздались смешки.
      – Я бы очень хотел представить что-то большее, однако на данный момент это все, что у меня есть. Но я не могу гарантировать, что нам удастся сохранить это существо в живых. Вполне возможно, ему дан приказ при малейшей возможности совершить самоубийство.
      Редер поморщился. В свое время он получал приказы, выполнение которых казалось самоубийственным, однако прямых приказов о самоубийстве он не получал никогда. Тем не менее, не следовало полагать, что раз повиане выглядят как сикарахи, то индивидуальности у них не больше, чем у муравьев.
      – Надо надеяться на лучшее, – сказал коммандер. – Я прекрасно понимаю, что вам приходится действовать по обстоятельствам. Возможно, наш лингвист сумеет вам помочь.
      Доктор с сомнением кивнул.
      – По крайней мере, он будет способен с ним поговорить.
      – Это бы наверняка помогло, – сказал Голдберг.
      – Так или иначе, – продолжил Питер, – это наименьшая из наших проблем.
      Сидящие за столом офицеры переглянулись, затем снова внимательно посмотрели на Редера.
      Коммандер нажал несколько клавиш.
      – То, что вы видите на своих экранах, это проекция того, как далеко при текущих темпах потребления заведет нас наше горючее. – Откинувшись на спинку кресла, Питер стал наблюдать затем, как офицеры изучают экраны, как их лица одно за другим меняются и как они затем поднимают на него взгляды. Коммандер кивнул. – Я дважды это проверил. Мы приближаемся к той точке, откуда даже оптимальные прыжки по курсу наименьших затрат оставят нас без горючего прежде, чем мы сможем вернуться на территорию Содружества. Мы в сотнях световых лет за всем тем, что было исследовано человечеством. И на данный момент, если только у мисс Люрман нет для нас хороших новостей…
      Молодой астронавигатор опустила взгляд и покачала головой.
      –…мы понятия не имеем, куда направляемся, – закончил Редер.
      Оджи Скиннер, старший механик, явно испытывал тяжкие муки.
      – Это все из-за тех повреждений, которые моторы получили в том последнем бою, – объяснил он. – Мы сжигаем горючее с невероятной скоростью. Вдобавок мы вентилируем двадцать пять процентов того, что сжигаем. А знаете ли вы о том, как опасно вентилировать одноатомную антиматерию? Я уже готов закрыть шунт и перенаправить поток, но для этого мне нужно нормальное пространство.
      Редер кивнул и поднял руку.
      – Я отлично сознаю, что вы проделали чудеса с теми моторами мистер Скиннер. Тем не менее, если только мы срочно не найдем где-нибудь антиводород, мы окажемся в большой беде. Поэтому я хочу, чтобы каждый из вас попробовал найти какой-то выход, прикинул, как нам урезать потребление горючего. – «Вряд ли в конечном итоге это внесет какую-то разницу, – подумал Питер, но по крайней мере станет продуктивным способом провести время». Затем он напомнил себе, что негативизм был той роскошью, которую в настоящий момент они себе позволить не могли.
      – И давайте не забывать, что нас преследуют, – с важным видом напомнил всем Бут.
      «Вот тебе и на, – подумал Питер. – Нечего сказать – ценный вклад».
      – Благодарю вас, мистер Бут, – произнес коммандер. – Можно сказать, вы почти нас спасли.

Глава десятая