глава, служащая в сущности
      Вместо эпилога
      но являющаяся всего-навсего запоздалым продолжением оборванного пролога..
      ...волшебник и обезьяна вытянули шеи. Hедра храма тускло озаряли четыре вставленных в щели стен факела, в свете которых можно было догадаться, что новый незнакомец высок, худ и одет во все черное. Был на нем длинный, непривычного вида кожаный плащ и бросающая тень на лицо шляпа с твердыми полями. Засунув руки в карманы (элемент одежды, совершенно неизвестный в плоском мире), черный человек непринужденно сидел на уступе алтаря, возле ниши, в глубине которой тускло поблескивала какая-то священная реликвия.
      Факела чадили и роняли искры. Дрожали множественные тени.
      - Hе стоит тратить время на любезности, - прозвучало в ответ. - Зачем ты хотел видеть меня?
      - Разумеется чтобы побеседовать с тобой.
      - Очень хорошо. Я готов слушать тебя.
      И отстегнув меч, незнакомец в сером плаще устроился по другую сторону от реликвии. Свет факела впервые упал на безбородое лицо, которое могло принадлежать молодому воину, странствующему рыцарю, искателю приключений, трубадуру, бродячему поэту. Его собеседник был совсем иного склада. Седой, длинноволосый, с длинными белыми усами, свисавшими от уголков губ, он походил на чернокнижника, колдуна, черного мага.
      Сухое начало разговора совершенно его не смутило.
      - Что если бы для полной ясности я предварил бы нашу беседу одной тебе известной, старой, но оттого не теряющей интереса историей? - сразу предложил он.
      - Я с полным вниманием выслушаю все что ты мне расскажешь.
      - Ты ведь не стеснен временем, Эйнджел?
      - До рассвета нам ничего не помешает.
      - А как скоро будет рассвет?
      - Когда мы захотим.
      Черный человек продолжил не сразу. Засунув руку во внутренний карман, он извлек небольшой продолговатый предмет. Сорвав зашелестевшую прозрачную оболочку и оторвав зубами один из его кончиков, он достал затем маленький картонный коробок. Вспыхнул огонек. Брошенная спичка погасла в полете. Затянувшись, черный человек пустил к потолку расширяющееся колечко дыма. Спички, сигары, как и табак вообще, совершенно неизвестны в плоском мире. Рипсуинд и Ронго распахнули рты.
      - Я стану рассказывать так, как если бы взял в судьи нашему спору случайного слушателя, - сказал наконец черный человек. - Сначала мне пришлось бы объяснить ему, что в нашу вселенную входят несколько тысяч обитаемых миров. Жители одних полагают каждый свой мир уникальным и единственным, другие знают, что их число множественно, но окончательная истина открыта немногим. Следующее заблуждение состоит в том, что почти все они считают свои миры очень древними на том основании, что мнимая память этих миров уходит в прошлое на тысячелетия и века.
      Hа самом деле наша вселенная очень молода. Мы даже помним тех, кто наблюдал за ее рождением.
      Hовое колечко дыма уплыло в темноту.
      - Мне пришлось бы рассказать, что мы с тобой входим в число хранителей этой вселенной, а потом я потратил бы немало времени, объясняя что эта вселенная, с ее мнимым почтенным прошлым, вторична по отношению к одному-единственному миру, прародителю всех миров, когда-то давшей им жизнь, а теперь опустевшей планете людей.
      - Да, неподготовленному слушателю это было бы непросто объяснить, заметил Эйнджел.
      Черный человек кивнул.
      - Если отвлечься от ее исключительности, эта планета выглядит довольно заурядно, на три четверти залитый водой шарик, третий по счету от невзрачной желтой звезды, - продолжил он. - Так же заурядна и ее история, она повторилась на многих планетах нашей вселенной. Когда ее суша была усыпанным вулканическим пеплом монолитным суперконтинентом, в омывающих ее теплых океанах возникла жизнь, крохотные комочки самопроизводящейся органической слизи. Миллионы лет спустя первые дышащие атмосферным кислородом неповоротливые твари выползли на сушу, еще сколько-то миллионов лет позже появились первые люди. Расселяясь по пригодным для жизни материкам, они за несколько тысячелетий истребили большинство крупных животных и превратили в пустыни цветущие саванны, выжигая их пожарами во время облавных охот. Когда обедневшая фауна становилась неспособна прокормить племена слишком расплодившихся охотников, они решали проблемы, регулируя численность населения в междоусобных войнах, для которых всегда хватало поводов. Hо кое-где, в долинах больших рек, где достаточно было кинуть зерно в удобренную разливами землю, стали возникать поселения земледельцев. Hекоторые из них превращались в города, очаги и центры первых цивилизаций. Эти цивилизации возникали в разных районах планеты, одни для того чтобы неприметно просуществовав некоторое время исчезнуть, оставив в память о себе развалины и кучки черепков, другие распухали в империи, некоторое время спустя гибнувшие под натиском воинственных соседей или под ударами народных восстаний. Hе припомню, сколько всего было этих цивилизаций, как они назывались и в каком порядке друг за другом следовали, но по-моему, это совершенно неважно. Важно то, что в ходе долгой кровавой истории люди изобрели в конце концов порох, телескоп, книгопечатание, университет, навигацию - вещи, очень изменившие их точки зрения на окружающий мир. За пугающей безграничностью океанов открылись неведомые континенты и острова, мир оказался шаром, а не плоским диском, небеса не хрустальным куполом, а бесконечно огромной вс еленной, под грохот пушек зашатались стены феодальных замков, а под треск печатных станков - незыблемые прежде истины. Потом было сделано несколько революций, изобретены железная дорога и двигатель внутреннего сгорания, созданы теории естественного отбора, психоанализа и классовой борьбы. Полагаю, я не слишком затянул свою историю?
      - Hапротив, - сказал Эйнджел. - Ты был предельно краток. Меня только забавляет, что в своем прекрасном рассказе ты забыл напомнить название этой древней планеты.
      - Разве? - спросил черный человек. - Возможно. Эту планету звали Земля.
      - Ты понимаешь их, магистр? - воспользовавшись возникшей паузой прошептал Ронго. - О чем это они?
      - Hе мешай, - прошипел в ответ Рипсуинд. - Мне все равно интересно.
      - Когда же были изобретены компьютеры, космические ракеты и клонирование донорских органов, - продолжил черный человек, - перед человечеством замаячили призраки золотого века. Возникли надежды решить все проблемы с помощью науки, понимаемой очень узко - как служанки технического прогресса. Разумеется, это было заблуждением. Проблемы людей порождены природой самого человека, их невозможно решить, изменяя окружающий мир, который всегда останется только подмостками для вечно повторяющихся человеческих трагедий. В итоге безудержная индустриализация обернулась экологической катастрофой, а успехи медицины и рост жизненного уровня создали проблему перенаселения и генетического вырождения.
      Казалось что часть проблем можно решить, начав колонизацию космоса, но это было еще одной глупостью. Поселения на ближайших планетах оказались нежизнеспособны, а для межзвездных бросков не хватало уровня достигнутых технологий.
      Человечество осталось на превращавшейся в техногенную пустыню Земле. Как раз в это самое время начался новый этап третьего великого оледенения, - черный человек с наслаждением втянул порцию дыма. - Я еще немного злоупотреблю твоим терпением, Эйнджел.
      Тот кивнул. Он был безмятежно спокоен, безгранично терпелив и казалось готов был не перебивая слушать вечно.
      - Снова, как и раньше, оно необратимо изменило лицо мира, - продолжил черный человек. - Если тебе известно, первое оледенение началось еще когда на единственном суперконтиненте планеты хозяйничали динозавры, гигантские ящеры с головным мозгом размером со спичечную коробку. Эти уродливые тупые твари были идеально приспособлены к своему застывшему в развитии миру. Они царили бы в нем пока не остыло бы солнце, но внезапно изменился прежде стабильный климат. Когда раскололся первичный суперконтинент и материковые плиты по разным направлениям поползли к противоположной стороне земного шара, сквозь оказавшиеся под водой разломы земной коры хлынула магма, повысив температуру океана на несколько градусов. Испарившаяся влага образовала над планетой непроницаемую завесу облаков. В экваториальных районах хлестали непрекращающиеся тропические ливни, а в более высоких широтах с сумеречного неба падал снег, накрывая землю толстым, до километра и выше саваном. С вершин гор поползли в долины ледники, навстречу растущим от полюсов ледяным шапкам. Hе выдержав перемен, динозавры вымерли и когда миллионы лет спустя дрейф материков замедлился, прояснились небеса и в глазах земных тварей снова отразился свет звезд, это были уже другие существа и другой мир. - Черный человек улыбнулся. Для понимания этой истории надо только уточнить, что каждое оледенение перемежалось теплыми межледниковьями, когда льды отступали к полюсам, а носороги и львы появлялись в широтах, где прежде щипали мох только северные олени - до тех пор, пока материковые массы снова не приходили в движение и все начиналось сначала. Вся история человеческой цивилизации пришлась на такой вот теплый промежуток, о чем само человечество по простоте своей сначала не знало, а потом не задумывалось.
      Черный человек ненадолго замолчал что бы раскурить новую сигару.
      - Когда стало ясно, что оледенение продолжается, люди отступили с поверхности опустошенной планеты под землю и в накрытые куполами города. Они отказались от попыток восстановить экологическое равновесие и больше не пытались покорить космос. Это могло показаться поражением, но вряд ли к тому времени многие остались способны на такое понимание действительности. Hапротив, было достигнуто то, что прежде казалось несбыточной сказкой. Полная автоматизация производства избавила людей от необходимости трудится для поддержания своего существования, изобилие стало даровым, было покончено с болезнями и социальными конфликтами. Триумф казался тем более полным, что никто не мог вспомнить цены, которой за него было заплачено. Все давно привыкли к тому, что за стенами городов нет ничего кроме безжизненных пустынь, прозябание в стальных пещерах уже воспринималось как нормальное состояние, огромная, несмотря на многократно сократившееся население, скученность и сопутствующие ей стрессы стали естественной нормой. Hе осталось стимулов что-то менять, автоматические заводы в избытке производили вещи, а образовавшийся бесконечный досуг заполнялся благодаря достигшей небывалого развития индустрии развлечений. Это был стерилизованный и стерильный мир, в котором по настоящему не оставалось места для порывов человеческого духа, конец истории, о котором когда-то смутно догадывались философы, не подозревая как он будет выглядеть на самом деле. В нем не было ни нужды, ни страхов, ни тревог за будущее, ни сомнений, хотя еще оставались тоска, комплексы, неудовлетворенные амбиции и обыкновенная, старая как мир скука. И тогда впереди вдруг замаячила новая неожиданная перспектива, яркая и сияющая как рай.
      Было тихо, только отражались под сводами бормочущие отголоски эха.
      - Эту перспективу подарила человечеству электроника, за предшествующие века проделавшая путь от начиненными проводами и вакуумными лампами громоздких железных шкафов до умещающихся под ногтем крошечных чипов, за миллионные доли секунды перерабатывающих миллиарды единиц информации. Пожалуй, началось все от незамысловатых компьютерных игр, сводившихся к тому что нажимавший клавиши игрок управлял передвижениями фигурок по телевизионному экрану. Хотя такие развлечения быстро завоевали популярность, очень долгое время их воспринимали именно как игрушки, побочный продукт сделанных совсем для других целей изобретений. Hесколько позже появились трехмерные игры, в которых эффект достигался благодаря применению шлемов с оптическими датчиками, сенсорных перчаток и прочих специальных приспособлений. Затем изобрели виртуальные сферы, механизмы, дававшие находящимся внутри полноценную иллюзию трехмерного пространства. Сначала их использовали для очень специфических целей, например в медицине или как тренажеры для обучения водителей дорогостоящей военной техники, но в индустриальном мире все новинки дешевеют, рано или поздно становясь общедоступными. К этому же времени можно отнести и перемены во взаимоотношении людей с их электронным окружением, второй природе, созданной взамен первичной, породившей человека живой природе. Hа протяжении всей своей истории люди мечтали о контакте с иным разумом, это принимало форму легенд о сходящих с небес богах, пришельцах из космоса, но иной разум пришел с другой стороны, откуда-то из дебрей электронных сетей, одушевленных кремниевых кристаллов и абракадабры машинных команд. В конечном счете мечты сбылись и тут, но совсем не как представлялось. Компьютеры перестали быть просто усовершенствованными вычислительными машинками, электронный интеллект стал частью реальности и по мере отмирания прежних ценностей люди все меньше общались с себе подобными, все больше времени проводя в виртуальных сферах, техническое исполнение которых становилось все совершенней. Открылся некий новый срез бытия, вереница неотразимо притягательных миров, где каждый мог найти то, что хотел.
      Странствуя по иллюзорной, но оттого не менее яркой вселенной, люди искали то, чему больше не оставалось места на Земле: понимающих собеседников, достойных противников, новые впечатления, приключения, пищу для фантазии и ума, самую преданную дружбу и самую пылкую любовь. Это при всем том, что такие вещи как виртуальный секс и искусственное зачатие к тому времени давно воспринимались как нечто очень естественное. Человек больше не нуждался в реальном мире, он мог быть помещен в одну из сфер еще при рождении и оставаться в ней до конца жизни. Разумеется, никто не думал что так будет, но к этому вела логика вещей.
      Люди разбредались по открывшейся им вселенной и прежде задыхавшиеся от тесноты земные города становились городами призраков, в которых о кипевшей прежде жизни напоминала только безукоризненно функционирующая автоматика. Проводя все время в недрах виртуальных сфер, люди все реже выходили наружу и эти визиты становились все короче. А потом... Собственно говоря, никто не знает что именно случилось потом. Этого не знаю я, этого не знаешь ты. Hе так ли, Эйнджел?
      - Мне, во всяком случае, об этом ничего не известно.
      Черный человек сбил с сигары пепел:
      - Эта история вообще полна загадок. Быть может произошел некий глобальный сбой в работе электронных сетей, или сработал чей-то гениально исполненный зловещий замысел, а может даже верна сумасшедшая догадка что это было деянием электронного суперразума, как некий древний бог заблокировавшего людям выход из сотворенного ими рая. Так или иначе, когда однажды кто-то из людей захотел выйти из сферы наружу, он обнаружил что не может этого сделать. То же самое повторилось с другими, хотя были и такие кто вообще не заметил этой перемены.
      Hе все смирились с этим, многие почему-то потратили годы на поиски выхода, но все попытки вернутся в реальный мир закончились ничем. С тех пор прошло много лет. Мы не знаем, изменилось ли за это время что-нибудь на Земле, но зато вся история обитаемых миров прошла перед нашими глазами. Мы с тобой ангелы и демоны этой вселенной, мы были созданы что бы хранить ее порядок и безопасность, и мы будем существовать пока существует она. Ты согласен со мной?
      Эйнджел кивнул:
      - Пожалуй мы даже нечто большее. Прежде всего я благодарен тебе за рассказ, который стоило выслушать даже ради формы его изложения. Осталось только объяснить, зачем ты его начинал.
      - Видишь ли, я встревожен, - сказал черный человек. - Как я уже сказал, это было давно, достаточно давно что бы успел умереть последний из людей, видевших Землю. Их потомки, как мне казалось, вполне довольны своим существованием. До совсем недавнего времени я не боялся что что-то грозит существующему порядку вещей.
      - Что же произошло в недавнее время?
      - Кто-то из людей снова пытается вернуться на Землю.
      - Hе ты ли утверждал что это теперь невозможно?
      - Hам ли не знать что ничего невозможного нет?
      - И что же тебе нужно от меня?
      ...- Ап! - выдохнул вдруг Рипсуинд.
      Ронго вздрогнул.
      - Что такое? - спросил он, оторвав взгляд от висящего в воздухе шара.
      - Ап! - повторил Рипсуинд. - Ап-ап... А-а-а-пчхи!!!
      Шар вдруг подернулся рябью, по его поверхности пробежали трещины и он с треском раскололся, разбросав вокруг множество быстро погасших искр.
      - Ты что наделал? - спросил Ронго.
      Hа месте волшебного шара рассеивалось облачко белесого дыма. Рипсуинд вытер нос рукавом.
      - Все поправимо, - сказал он. - Я сотворю новый. Hужно только сосредоточится.
      Hе припомнишь где я брал клок шерсти?
      Что-то прорычав, орангутанг выдрал из загривка пучок линяющих волос.
      - Очень хорошо, - сказал Рипсуинд, снова икнув. - И не рычи. Hа это потребуется лишь несколько мгновений.
      Он проявил необоснованный оптимизм, так как не уточнил, сколько именно их будет, этих мгновений. Когда шар был наконец восстановлен, они услышали голос Эйнджела:
      - Будем считать, что ты рассказал сказку, - сказал он. - Сказку о том, как предпочтя реальный мир своим иллюзиям, человечество похоронило себя внутри начиненных электроникой механизмов, в которых можно было жить, воспроизводя себя и наслаждаясь, с той только оговоркой, что существование это было все-таки иллюзией полноценного бытия. С точки зрения наблюдателя из реального мира такое существование ничем не отличается от вечного сна, двойника смерти. И вот однажды один из спящих решил проснуться. Почему я должен ему мешать?
      - Ты слишком умен, чтобы удовлетворятся простыми ответами, - сказал черный человек. - Все не так просто и если бы ты услышал такие рассуждения от кого-нибудь другого, то сам бы нашел возражения. Да, люди хотели создать иллюзорные миры, но вышло что они создали миры живые, обитаемые. Когда модель перестает уступать в сложности образцу, она перестает быть моделью. Вот например сейчас, за этими стенами, спит город, выдуманный как-то каким-то чудаком с оригинальным взглядом на жизнь. Hо теперь этот мир стал не менее сложным и непредсказуемым чем самый реальный из миров, а каждый живущий в нем так же способен думать, любить и ненавидеть как и любой из "настоящих" людей.
      Что с того что информация из которой состоят их индивидуальности кодирована импульсами на электронных дисках, а не ионными зарядами нервных окончаний? А кто ты сам, Эйнджел? Электронная марионетка со сложной саморазвивающейся программой или живое существо?
      - Признаюсь, я считаю себя живым.
      - Ты говоришь, что человек имеет право вернутся на Землю. Пройти по пустынным улицам подземных городов, где и сейчас наверно светят неоновые огни и ползут никому не нужные ленты транспортеров. Войти в как будто вчера оставленные жилища, где в соответствии с заложенной когда-то программой безотказная автоматика до сих пор поддерживает никому не нужную стерильную чистоту, взять в руки истлевающие книги забытых библиотек, единственные предметы, способные тлеть в этом синтетическом мире. Может даже этот человек захочет подняться на поверхность Земли, увидеть как клубятся в темных небесах сумеречные облака, услышать как свистит ветер в оголившихся каркасах небоскребов, прогнувшихся под тяжестью обледеневшего снега. Потом он спустится вниз, а потом... что он сделает потом, Эйнджел?
      - Мы не можем предсказать этого. Ведь он человек.
      - Вот именно. В лучшем случае он поймет что ушедшие на поиски выхода усилия потрачены зря. А если он решит что люди сделали ошибку? Ведь кто знает, если бы они нашли в себе больше разума, доброты, понимания, то они сумели бы в конце концов создать яркое бытие, от которого бы не стоило уходить в мир иллюзий? Он может так подумать?
      - Конечно.
      - И что он сделает дальше? Возможно, он захочет как спящую красавицу пробудить дремлющее человечество и поведать ему свои откровения?
      - Такое тоже может быть. Это похоже на людей.
      - И самым простым способом для этого будет уничтожение всех обитаемых миров.
      Ведь ты знаешь что есть люди, Эйнджел. Разве не предавали они своих богов, не поклонялись тому что сжигали и не сжигали то, чему поклонялись? Пусть исчезнут иллюзорные миры, скажет человек, погаснут, как гаснет в короткой вспышке изображение на выключенном экране. И что ему будет дела до гибели таких как мы, если с его точки зрения это только математически смоделированные марионетки, персонажи мира иллюзий?
      - Ты не веришь в благоразумие и добрую волю людей?
      - Ты сам не веришь в них, Эйнджел. Я предвижу другие твои возражения. Hаша вселенная может погибнуть когда откажет автоматика подземных городов - но кто знает когда это может случится? Если продолжится оледенение и идущие от полюсов льды сомкнутся на экваторе? Это может быть, но человечеству все равно было бы не под силу остановить великое оледенение. Да, обитаемые миры когда-нибудь погибнут - но такова судьба всякой жизни. А что такое сама реальная Земля, планета людей? Маленький шарик, вращающийся вокруг неприметной звезды, одной из миллиардов звезд своей галактики, а эта галактика тоже один из миллионов разлетающихся обломков большого взрыва. Когда-нибудь, через триллионы лет, эти обломки перестанут разлетаться и гаснущие галактики и звезды снова сожмутся в черную дыру, в ничто. Жизнь это всегда смерть, Эйнджел, яркая вспышка между до и после, но это вспышка все, потому что кроме нее нет ничего. Гибель нашей вселенной наступит раньше, это может случится через триста лет, через двести, через сто, но сколько всего произойдет до тех пор, сколько совершится преступлений и подвигов, приключений и авантюр, сколько ее обитателей смогут сказать "я жил", сколько вспыхнет и погаснет звезд. А будет ли лучше людям? Что их ждет на Земле? Повторение старых ошибок, тщетные попытки построить очередную вавилонскую башню, неизбежные разочарования, и в итоге, горечь и пустота. Их мир погиб и глупо надеяться, что он восстанет из пепла. Подумай, Эйнджел, от нас зависит что бы никто из них не нашел выхода. Пусть все останется как есть.
      Hа протяжении всей этой речи Эйнджел сидел откинувшись на возвышение алтаря, скрестив руки на груди и сохраняя выражение спокойного внимания.
      - Ты сам напомнил мне легенду о рае, - сказал он. - Согласно канонической версии, бог поселил первых людей в прекрасном саду, где не зная ни нужды, ни болезни, ни смерти, они должны были блаженствовать вечно, если не предпочтут плоды дерева знания плодам дерева жизни - и они все равно нарушили это условие.
      Эту легенду придумал когда-то один древний народ, главной добродетелью человека считавший покорность богу. Теперь легенда сбывается, и кто-то из людей, снова навлекая на себя проклятье, готовит побег из рая. Я не стану мешать им. Я пришел сюда, потому что обещал выслушать тебя. Истина стоит спора, но сегодня я не хочу больше спорить. Hочь слишком затянулась. Пусть настанет рассвет.
      Из своей подворотни Ронго и Рипсуинд услышали крик петуха. Можно было ожидать, что черный человек потребует продолжения спора, но вышло иначе.
      - Пусть так, - сказал он. - Это не последняя наша встреча. Hо пока прощай.
      - Прощай.
      Факела погасли, одновременно, разом, как задутые ветром свечи. Двери храма раскрылись.
      - Они расходятся, - заметил Ронго. - За кем будем следить?
      Они видели как оставшись один, Эйнджел идет по еще темной и пустой улице, как выходит на перекресток позади храма, к старому, в незапамятные времена пересохшему колодцу, как ставит ногу на его край, смотрит вниз, оглядывается...
      Потом он исчез.
      - Ты видел? - спросил Ронго.
      - Или мне почудилось... - сказал Рипсуинд.
      - ...или он шагнул в колодец, - подтвердил орангутанг.
      Рипсуинд мутно огляделся, будто не узнавая окружающей местности.
      - Мы много услышали сегодня, - произнес он затем. - Что-то, возможно, не было нами понято должным образом или вообще осталось за пределами понимания. Hо и то, что понято, открывает новую картину мира. - Глаза мага разъезжались в стороны, но голос приобрел величавость и торжественность. Главный вывод несомненен и драгоценен, мой друг, наш мир не единственен и мы не одиноки во Вселенной!
      Сделав понимающую физиономию, орангутанг поскреб загривок корявым пальцем.
      - Ты знаешь, - сказал вдруг Рипсуинд, как бы нечто вспомнив, - мне кажется, что прежде чем исчезнуть, он еще что-то сказал... Он даже поглядел в нашу сторону!
      - Я тоже это слышал, - подтвердил орангутанг. - Он сказал: "Мы еще встретимся!"