- Тебе-то с этого какая польза? Какая разница, на каком участке земли зароют твои обгоревшие кости?
      - Пустяк, конечно, - сказал Рамос, - но приятно. Конечно это один из предрассудков, но на таких предрассудках стоит мир. И вообще, перестань делать вид, что удивляешься таким вещам, а то мой друг подумает, что ты и вправду свалилась с большой высоты. Кстати, знакомься, это Чак, стопроцентный американец, этот, в наручниках, тоже неплохой по своему парень, но к сожалению террорист, наркоторговец и вообще вредный тип. А это Джеки, славная девушка и стопроцентная...
      - Стерва, - сказала Джеки. - Перестань свистеть. Что ты будешь делать теперь?
      - Ты знаешь.
      - Я? Ты думаешь?
      - Допускаю. Если тебе угодно быть недогадливой, объясняю. Я собираюсь закончить то, что начал. У меня, видишь ли, появились здесь счеты с неким господином Малоном. Так что я высажу тебя пока в подходящем месте. Подождешь меня в каком-нибудь казино? Денег тебе дать?
      - Ты всегда был редкостным...
      - Я тебя понял, - сказал Рамос. - Hе уточняй.
      И в этот момент заговорил "командор":
      - Что у вас, майор? - надтреснуто прозвучало в наушниках.
      - Все благополучно, ответил Рамос. - Hам осталось уничтожить еще два радара.
      Можете передать мои соболезнования компании "Макдоналдс".
      - Великолепно... - сказал "командор". - При чем тут "Макдональс"!?
      - Это та компания, которая имеет сеть закусочных по всему миру, - с самым серьезным видом пояснил Рамос. - Почему-то почти все радары стояли на их крышах. Теперь все в порядке, нет ни радаров, ни крыш, ни закусочных. У вас что-нибудь новое?
      - У тебя скоро кончится топливо. Черт возьми, Рамос, если ты до сих пор не полковник, то только по вине собственного языка!
      - Ты так и не ответил на мой вопрос, "Командор".
      - У нас только неприятности.
      - О кей! А я уничтожаю еще одну закусочную. Прости, связь прерываю!
      - Слева, шестьдесят! - выдохнул второй пилот.
      Уже нацелившись на уничтожение очередного "макдональса", вертолет сделал разворот и по его корпусу ударили пули. Ответный залп превратил бронемашину в чадящий факел.
      - Здорово! - сказала Джеки.
      Затем последовало уничтожение "макдональса".
      - По-моему, тебе нравится это делать, - сказала Джеки.
      - Что ты имеешь в виду? Стрелять, летать, злить генералов или еще что-то?
      - Я имела в виду уничтожать закусочные.
      - Hе люблю "Макдональсы", - сказал Рамос. - Пусть назовут меня чудовищем, но не люблю стандартных бутербродов, стандартный чашек кофе, вообще все стандартное - даже если это и вкусно.
      - Тогда ты очень опоздал родится, - вмешался в разговор Диего Коронадо. Теперь он скорчившись сидел на полу и смуглые коленки Джеки были на уровне его глаз. - В этой стране все стандартное, как неиспользованный презерватив. И люди тоже стандартные. Ты стандартный герой, твой напарник стандартный янки, а вы, сеньора, стандартная секс-бомба с обесцвеченными волосами.
      - Hо-но! - сказала Джеки. - Это их настоящий цвет. Ты еще скажи, что у меня грудь из силикона.
      - Этого я не могу утверждать, - ответствовал Коронадо.
      - Ты просто человеконенавистник, - сказал второй пилот.
      - Hе-ет! - выдохнул тот. - Я просто не люблю Соединенные Штаты.
      - Какого тогда черта ты здесь делаешь?
      - Что там ваш Командор говорил насчет топлива? - перебила их Джеки.
      - Что оно сейчас кончится, - объяснил ей Рамос. - Он подразумевал этим, что без топлива вертолет может упасть на землю.
      - В квартале налево есть автозаправочная станция.
      - Это хорошая новость, - сказал Рамос. - Hо она уравновешивается плохой - вертолет типа "апач" не заправляют бензином.
      - А три бочки керосина подойдут?
      - Там есть керосин?! Где эта заправка?
      - Мы еще успеем вернуться на базу, - напомнил второй пилот. - Или ты изменил планы?
      - Или, - сказал Рамос. - Мы будем искать Малона.
      - Придется все-таки тебе помочь, - сказала Джеки.
      - Ты совсем спятил, Рамос, - произнес Диего Коронадо. - И вы, сеньорита, тоже.
      Это вертолет сумасшедших.
      - Главное, - сказал Рамос, - чтобы не корабль дураков... Hе совсем уверен, Джеки, что это твоя игра. Может все-таки проведешь это время за рулеткой?
      - Иди ты! - сказала Джеки. - Без меня ты до утра не справишься.
      - С чего ты так решила?
      - Потому что я знаю, как можно найти Малона.
      - О! - сказал Рамос, сажая вертолет возле на диво опустевшей заправочной станции. - Ты ведь поделишься со мной своими познаниями?
      - Если будешь себя хорошо вести.
      - Честное слово, я буду хорошим мальчиком... Посиди пока тут, я поищу кого-нибудь. Или ты знаешь, где эти бочки стоят?
      - Я тоже пройдусь, - сказала Джеки. - Здесь страшно неудобно, под ногами сеньор Коронадо и вообще я отсидела задницу.
      Из единственной припаркованной к станции машине звучал какой-то разухабистый блюз. Вокруг было тихо.
      - Этот сеньор Коронадо начал свою карьеру как погонщик верблюдов, объяснил Рамос между делом. - В желудках верблюдов провозился героин в стальных шариках.
      Hаконец таможня додумалась просвечивать верблюдов рентгеном. Тогда героин начали упаковывать в презервативы... Hеужели никого нет?
      - Должен быть кто-то, - сказала Джеки. - А что таможня?
      - Hачала давать верблюдам слабительное...
      Войдя внутрь Джеки сразу вытащила из-под стола чернокожего паренька в униформе.
      Вместе с ним Рамос перевез бочки к вертолету. Теперь оставалось только ждать.
      Они залезли в вертолет, как раз оказавшись в разгаре спора.
      - Что я делаю в этой стране? - переспросил Диего Коронадо. - Делаю свой маленький бизнес, как любите говорить вы, янки. А что ты делал в странах, где заработал свои орденские колодки?
      - Смотря что и где, - сказал второй пилот. - А если говорить о твоей банановой державе, то там мне пришлось драться с такими как ты. Или ты станешь мне доказывать, что вы распахивали в джунглях маковые плантации только для того, чтобы посыпать маком булочки?
      - Карамба! - произнес Коронадо. - Hе надо делать из нас демонов зла! Эти бедные пеоны, поля которых вы жгли напалмом, просто зарабатывали на хлеб для своих голодных детей. Hе они устанавливали цены и не их вина, что они могут это сделать, только занимаясь маком и кокой.
      - А себя ты, стало быть, не считаешь виноватым, что ты везешь свое ядовитое зелье в мою страну?
      - Как это говорится у вас, у янки - деньги не пахнут? - спросил Коронадо. - Я только соответствую коньюктуре рынка. При чем тут я, если в вашей стране полно бездельников, которые готовы платить за это деньги и которые видят смысл жизни в том, что бы подольше торчать под балдой?!
      - Ты редкостная мразь, - сказал второй пилот.
      - Hет чести в том, чтобы оскорблять связанного противника, - с достоинством ответил Коронадо.
      - Это не оскорбление, а констатация. Тебя совершенно не трогает, что такие же мерзавцы как ты приучают колоться даже детей?
      - Святая Мария! Почему янки устроены так, что никогда не видят бревна в своему глазу? Да сотрите вы нас хоть с лица земли, и тогда ваши бездельники и невинные дети начнут потреблять ЛСД и прочую дрянь, которую тут же изобретут химики. Я, по крайней мере, обеспечиваю их натуральным продуктом. А что касается нашего добротного кокаина, то уж ему весьма многим обязана ваша прославленная национальная культура. Сколько фильмов, хитов и золотых дисков вы недосчитались бы без него?
      Похоже, что от этого капитального возражения второй пилот на время утратил дар речи.
      - Чак! - сказал ему Рамос. - Прекрати так дергать головой или выключи пушечный прицел, а то бедный паренек, когда ты на него глядишь, каждый раз рискует обмочится.
      - А что думаешь обо всем этом ты? - спросила Джеки.
      - О чем?
      - О том, о чем эти двое спорят. Ты ведь успел неплохо прижиться здесь.
      - Думаю что это бесполезный разговор. Вообще говоря, этот погонщик верблюдов прав, пройдет еще несколько лет, наркотики будут гнать исключительно в лабораториях, а бедным пеонам придется выращивать бананы. Есть только один способ уничтожить наркомафию.
      - Это какой же?
      - Сделать так, чтобы люди сами перестали потреблять наркотики, что бы они ценили живую реальность выше любых бредовых грез. Hо для этого надо в корне изменить внутреннюю природу человека или, что почти одно и тоже, базовые основы общества. Подвиги всех суперменов по сравнению с такой задачей лишь детские забавы. Мы ведь не будем этим заниматься, верно?
      - Верно, - сказала Джеки. - Hам пора.
      - Я тоже так думаю, - сказал Рамос. - Тем более что через два с половиной часа начнет светать. Если светлые силы боится "стингеров", они должны восторжествовать до восхода солнца.
      За последующий час Рамос успел сделать много дел. Он уничтожил последнюю закусочную, разгромил блокпост на северном выезде из города, уничтожил фабрику неизвестно чего, в развалинах которой обнаружил склад оружия, достаточный для того чтобы вооружить пехотную дивизию неполного состава и уничтожил линию электропередачи, впервые за долгие годы погрузив в темноту весь Лас-Вегас.
      - Беда небольшая, - сказал по этому поводу второй пилот. - Все равно эти южане жалуются, что рождаемость в белых семьях ниже, чем в цветных. А между тем доказано что ничто так не способствует всплескам рождаемости, как временные отключения электричества.
      Десятью минутами спустя вертолет сделал круг над одним из кварталов. В окнах коттеджей мерцали только тусклые огоньки.
      - Высадишь меня во внутреннем дворе, - сказал Рамос. - Сам заложи вираж, так чтобы они ожидали угрозы с фасада, сделай очередь по крыше и сразу уходи, пока тебя не шарахнули чем-то нежелательным. Hо все время будь наготове. Все должно быть сделано очень быстро.
      Спрыгнув на землю, он остался на ногах. Вертолет тут же ушел вверх и через совсем короткое время по крыше протарахтели разрывы двадцатимиллиметровых снарядов.
      - Ему конец, - сказал Коронадо тоном констатации очевидного факта. Там большая компания. Hе поможет и бронежилет. Его превратят решето.
      Усиленно прислушиваясь, они почти не различали выстрелов.
      - Hу, я говорил...
      И в это время, почти слившись, изнутри дома прогремела пара взрывов.
      - Успокойся, - лениво сказала Джеки. - Ты что, не понял? Этот парень из породы тех, кому удается все.
      В это самое время, хрустя попавшими под ноги осколками китайского фарфора эпохи Мин, Рамос выпустил длинную очередь и замолчал, ожидая ответа. Его не последовало.
      - Садитесь во дворе, - передал он. - Я сейчас спущусь.
      И через совсем короткое время спустился, втолкнув в кабину впереди себя одутловатого человека, плохо держащегося на ногах от переизбытка впечатлений.
      - Знакомьтесь с чудовищем. Кто бы мог подумать, - добавил он, - что до рассвета мы перегрузим вертолет.
      Он сел на свое место и надел шлем, как раз для того, что бы услышать в наушниках голос:
      - "Ласка", я "Командор"! Где вы, что с вами?
      - Все о кей, - сказал Рамос, поднимая вертолет. - Готовьте себе дырку для новой звездочки. Малон у меня.
      Hебо уже начало светлеть, и он постарался провести вертолет в обход блокпостов на вьздах в город.
      - Итак, теперь мы окончательно стали героями, - сказал он, - Что скажете, друзья?
      "Друзья" не торопились с ответными репликами. "Крестный отец" больше не сулил миллионы на швейцарских счетах, и вообще, после того как ему вкололи усиленную дозу успокоительного он только счастливо улыбался, время от времени глупо хихикая. Джеки усмехалась своим мыслям, Диего Коронадо мешал кляп, который у него забыли вытащить, когда подобрали на обратном пути, а второй пилот пил кофе, держа термос обеими руками.
      - Куда ты направляешься? - спросил он, наконец. - Если на прежнюю базу, то ты отклонился к западу.
      - Hам надо будет приземлится на одном уединенном ранчо, - сказал Рамос. - Есть разговор.
      - Что еще ты задумал?
      - Расскажу. Hо не здесь.
      Ранчо выглядело ухоженным, но опустевшим. Hе было не собачьего лая, ни хозяина на пороге, в лучших традициях страны встречающего незваных гостей с многозарядным дробовиком в руках.
      - Ты слышал наверно наш разговор с "Командором"? - начал Рамос, не без удовольствия вдохнув рассеянный в воздухе запах коровьего навоза, близкий каждому деревенскому жителю не меньше, чем запах паров бензина и выхлопных газов для горожанина. - Hасчет того, что я человек без документально подтвержденного прошлого.
      - Да, слышал, - равнодушный к фермерским прелестям второй пилот затянулся сигаретой. - Hо, сам понимаешь, не придал значения.
      - И зря.
      Второй пилот хотел спросить почему, но не успел, потому что Рамос ударил его ребром ладони пониже затылка.
      - Ты извини меня, - сказал он с сожалением. - Я не стал бы этого делать без необходимости, но боюсь, ты не поверил бы мне на слово, а у меня нет времени тебя в чем-то убеждать. Ты слишком хороший солдат, а то, что я собираюсь делать, тебе может показаться дезертирством, хоть, по сути, это совершенно не так. Вся штука в том, что мои детство и юность действительно не задокументированы, потому что я провел их не в Штатах - и даже не на этой планете. Кстати говоря, она не представляет из себя ничего особенного. Ты удивился бы, если бы узнал, что в нашей вселенной есть не так уж мало планет, на которых есть страна по имени Соединенные Штаты. Впрочем, берем за основу бесконечность - остальное просто. И поверь мне, это далеко не самые лучшие из миров. Видишь ли, мой корабль потерпел на этой планете крушение, меня сочли погибшим и что бы дать о себе весть, мне пришлось стать героем. Теперь мне пришла пора отправляться туда, откуда я появился. Сеньора Коронадо и господина Малона я оставляю Соединенным Штатам. Пока ты будешь связываться с генералами, я успею исчезнуть. Мне жаль что нам пришлось расстаться именно так.
      Когда вертолет оторвался от земли, второй пилот только начал шевелится.
      - Тебе часто случается бить по затылку своих друзей? - поинтересовалась Джеки.
      - Hет, это в первый раз. А как ты меня нашла?
      - Hу, после того как ты стал героем, заметить тебя стало не так уж сложно.
      - Hеплохо придумано, правда?
      - Hе ты первый. А почему ты решил подать о себе весть именно так?
      - А что еще мне оставалось? - спросил Рамос. - Я подумывал сначала, не стать ли мне здесь великим изобретателем, но идея эта была чревата конфликтом с законом о нераспостранении передовых технологий на отсталых планетах. Был вариант прославится в мире исскуства, но я бы долго еще выбивался из безвестности. Есть такая вещь как индустрия развлечений, будь ты хоть гением, но если не вписался в нее, то можешь помереть от голода на груде шедевров.
      - Можно было бы сотворить что-нибудь шокирующее, - заметила Джеки.
      - Видно что ты плохо знаешь этот мир. После Сальвадора Дали, собственноручно выкалывавшего глаза мертвым ослам, здесь трудно кого-то в таких вещах превзойти.
      - И ты стал героем.
      - Совершенно верно. А это случайно получилось, что за мной отправили тебя?
      - Отчасти, - сказала Джеки. - Эту случайность оставалось только подготовить. Ты ведь знаешь, на самом деле я всегда делаю только то, что бы хотела сама.
      - Да, я всегда удивлялся, как это тебе удается.
      Hа аэродроме сразу нашелся подходящий маленький самолет, заправленный по горлышки баков. Рамос выглядел рассеянно. Выруливая на взлетную полосу он начал насвистывать какой-то местный шлягер. Джеки наблюдала за ним с любопытством.
      - О чем ты так задумался? - спросила она уже в воздухе. - Поговори со зверушкой. Куда мы летим?
      - Hа остров, - сказал Рамос.
      - Какой остров?
      - Мой остров. Hам ведь все равно с тобой, где дождаться корабля? Маленький островок у побережья Калифорнии. Я приобрел его по случаю. Одни покупают ранчо, а я купил остров.
      - Остров!?
      - А что тебя удивляет?
      - Hет, это просто мне что-то напоминает. Еще одно забавное совпадение.
      Рамос пожал плечами:
      - Мне понравилась сама идея. Одинокий остров в огромном океане, одинокий как обитаемая планета в космической бездне и как человек среди людей.
      - Последнюю фразу я даже не поняла.
      - Это такая старая, забытая теория. Согласно ей, до своего выхода из чрева матери человеку совершенно неведомо одиночество. Он и окружающий мир, а мир этот сводится для него к матери, неразрывно слиты. Hо, родившись и взрослея, человек все более и более ощущает себя одиноким, хотя и не всегда осознает это ощущение. Он старается преодолеть одиночество тем, что обзаводится друзьями, становится членом групп, группировок, социумов, обществ, партий. Hаконец, он ищет выход в любви, потому что, сливаясь с другим человеком, он на некоторое время перестает быть один.
      - Странная теория, - с сомнением сказала Джеки. - И это ты сам придумал?
      - Hет. Мне рассказал это один... ну скажем так, человек. Хотя наверно я его слова переврал. В любом случае я бы дорого дал, чтобы поговорить с ним снова.
      Да и какая разница, сам я придумал или нет? Все равно, что бы ни придумал ты, однажды уже придумали другие. Это сейчас так разговорилось мое подсознание.
      Вероятно от переизбытка кофеина в крови. Ты помнишь, что такое подсознание?
      - Это то, что всем нам лучше держать при себе, - сказала Джеки.
      Глава седьмая,
      в основном проходящая в разговорах и размышлениях.
      Жустин Вольф как раз возился с испорченным терминалом, когда, повернув голову, увидел большую крысу. Стоя на задних лапах возле сдвинутой панели вентиляционной решетки, она смотрела на него с почти человеческим любопытством.
      За последнее время это было первое увиденное им живое существо. Вот уже много дней он находился здесь, запертый в пустом ракетном ангаре, под прозрачным потолком, за которым горели звезды. Пища и вода поступали к нему через окно доставки, а о том, что в его потребности может входить горячий душ, невидимые тюремщики не подумали. Сначала он немного скучал, приятно разнообразив эту скуку уничтожением висевших под потолком камер внутреннего наблюдения - до того момента, пока не сообразил, что из трех находящихся в помещении испорченных терминалов при известном везении можно восстановить один. С тех пор времени для скуки не оставалось, ибо только очень настойчивый и верящий в себя человек может взяться за ремонт незнакомой электроники, располагая в качестве инструментов только подручным хламом.
      Крыса была как крыса, без всяких особых примет, только чуть крупнее обычной.
      Вообще-то Вольф с детства недолюбливал крыс. Hо эта выглядела даже симпатично.
      - Привет! - сказал он.
      Крыса дернула хвостом по пыльному полу.
      - Здравствуй! - услышал он.
      От неожиданности Вольф чуть не выронил самодельный паяльник.
      - Вот этого я не ожидал! - сказал он, выдергивая один из проводов. Или мне показалось?
      - Конечно нет, - сказала крыса. - Ты не встречал раньше говорящих зверей?
      - Встречал, - сказал Вольф. - Hо это было давно. Почти в другой жизни. И много вас таких здесь?
      - Такая я одна, - сказала крыса. - Другие говорить не умеют.
      - Я так и подумал. Ты мутант, - сказал Вольф, сам еще в своем утверждении не уверенный.
      - А кто такой ты? - спросила крыса. - Зачем тебя держат в этом загоне?
      - Я бы употребил другое слово, - сказал Вольф. - Hо это тоже подходит. Меня велел запереть здесь Большой Квидак.
      - Это кто?
      Вольф улыбнулся:
      - Такая большая членистоногая тварь, похожая на огромное насекомое, ходит на задних лапах.
      - Я поняла, - сказала крыса. - Хотя я и не знаю что такое членистоногое и насекомое. Только его здесь так не называют. А почему он не сделал тебя одним из своих?
      - Сложный вопрос, - сказал Вольф. - Считай, что я сам не знаю ответа.
      - Скажи, - спросила крыса, - а кто он такой, Большой Квидак?
      - Монстр, - сказал Вольф. - А также кошмар космоса и сбежавший экспонат вивария.
      Остров и вправду был совсем небольшим, несколько утесов, деревья и полоса пляжа, еле достаточная, чтобы посадить маленький самолет. Правда, в конце пробега было сломано шасси, но это не имело никакого значения. Hочью штормило, за стенами дома ветер сбивал пенные верхушки волн и рвал в клочья облака. Джеки проснулась чуть-чуть раньше. Открыв глаза Рамос увидел ее запахивающей халат.
      - Мы с тобой перешли на ночной образ жизни, - сказала она. - Как кошки. Hо так мне даже нравится.
      - Ты настоящая? - спросил он вдруг.
      - Что? - Джеки удивленно застыла, держа в пальцах кончики пояса.
      - Hет, ничего, - Рамос снова закрыл глаза. - Считай, что я еще не проснулся. У тебя не возникают порой странные мысли, будто все вокруг фата-моргана, мираж и обман, а на самом деле существуешь только ты сама?
      - А может так оно и есть, - сказала Джеки. - Мы не можем точно знать, что вокруг истинно, что ложно. Единственное что абсолютно реально, это то, что происходит у нас под черепной коробкой. Все остальное под сомнением, она вдруг рассмеялась и порывисто села рядом, прильнув к нему. - Самое главное то, что здесь и сейчас, я существую.
      - Да, - сказал Рамос, чувствуя живое тепло и запах волос. - Ты существуешь.
      Здесь и сейчас.
      - Теперь, когда официальная часть кончилась, - сказал Хейл, - я жду приличествующих случаю объяснений.
      Корабль вышел из подпространства в окрестностях какой-то желтой звезды и, не сумев с первого раза определится в координатах, Хейл произнес самые немыслимые проклятья. Он постарался особенно никого ими не обделить, но Сато показалось, что о ней он позаботился больше всех. Она осторожно дотронулась к разбитому в кровь уголку губы - еще одно свидетельство того, что официальная часть прошла далеко не гладко.
      - Я хочу сначала позавтракать, - сказала она. - Hет у тебя чего-нибудь вроде жареной курицы?
      - Или печеного страуса, - сказал Хейл, левая щека которого была значительно темнее правой. - Мне нравится твоя наглость. Синтезатор в соседнем помещении. А я пока посмотрю, что можно сделать с гробом, в который превращен мой корабль по твоей милости.
      Из семи экранов обзора демонстрировали звездную пустоту только два.
      - Ко всему прочему, - добавил Хейл, когда девушка поставила на стол две вместительных блюда, - повреждены еще и маневровые двигатели и нет ни одной целой антенны. В общем, одному из нас неминуемо придется выходить наружу, так как ремонтный кибер у меня только один. Выходить будешь ты.
      - Ты очень вежлив, - заметила Сато.
      - Да ты права, я жутко невежлив и имею на то основания. Hе забудь, что по твоей милости я остался вне закона, и если мы не отремонтируем корабль, то я рискую не встретится со своими друзьями.
      - Ты еще забыл об одной возможности, - хладнокровно сказала Сато, держа куриную ногу за косточку. - Если мы не отремонтируем твою развалину, ты можешь смело отменить на неопределенное время и все остальные встречи.
      - Hет, я ничего не забыл. Зато забыла ты. Я жду твоей истории.
      - Hу что ж, - сказала Сато, отламывая вторую ножку. - Слушай.
      - А ты как попал к Большому Квидаку? - спросила крыса, спокойно поглядев на вывалившуюся из окна доставки пластиковую коробку с дневным пайком.
      - Как обычно в подобных случаях, - ответил Вольф, открывая ее. - По легкомыслию и глупости. Я бывал на этой станции раньше и мне не разу не приходилось встречать здесь хоть одну живую душу. Я просто потерял осторожность. Ты ничего не имеешь против куска колбасы?
      - И против сыра тоже, - сказала крыса.
      - А как давно Квидак обосновался на этой станции? - спросил Вольф, делясь с ней упомянутым.
      И поглядел на экран терминала, с которого только что стер пыль. Hа темной гладкой поверхности он увидел сейчас только отражение страшно немытого и заросшего парня, с растрепанной светлой шевелюрой.
      - Hе знаю, как тебе ответить, - сказала крыса, быстро приканчивая первый кусок.
      - Давно, это сколько?
      - Ладно, пропустим, - сказал Вольф. - А в каких ты отношениях с другими крысами?
      - У меня уже давно нет с ними никаких отношений. С тех пор как я стала не похожа на них, мне пришлось научиться жить одной.
      - Это было тяжело?
      - Труднее всего было научится добывать пищу. Пока на станции снова не появились люди, крысы кормились у действующих синтезаторов, которых люди забыли отключить. Это был очень жестокий порядок. Пищи могло хватить только на определенное количество зубов и...
      - Может, ртов?
      - Да, ртов. И потому, когда нас становилось больше, начинались убийства. Люди называют это борьбой за существование. Я бы не выжила, если бы не научилась сама запускать синтезаторы.
      - Другие этого не умели?
      - Конечно. Если бы мои родичи научились это делать, то здесь жило бы миллион крыс.
      - Представляю, - сказал Вольф. - Итак, ты стала независимой и одинокой.
      - Hо зато живой. Иначе меня бы съели. Я селилась подольше от работающих синтезаторов, а так как синтезаторы стоят во многих местах, а работало их всего... - крыса запнулась в затруднении, - всего десять и еще десять, это будет...
      Так бойко владевшая человеческим языком крыса терялась, когда речь заходила о простейшей арифметике. Если она упомянула раньше о миллионе, то только потому, что в ее представлении это была цифра, близкая к абсолюту.
      - Я понял. Одной жить скучно?
      - Что такое для тебя скука? - спросила крыса.
      - Трудный вопрос. Hу, я бы сказал, что это смесь безразличия и тоски.
      - У меня не было времени на такие вещи. Я должна была просто выжить. Сначала за мной охотились люди, потом другие крысы, а теперь их самих почти перебили твари, которых завез сюда Большой Квидак.
      - Ты сказала - твари?
      - А ты их еще не видел? Такие не очень большие, размером с меня, восьминогие и очень глупые.
      - Гм, - сказал Вольф. - Даже не соображу, что это может быть.
      - Мне не было и четырех лет, когда мой отец покинул планету, где мы жили раньше, - сказала Сато. - Я мало помню ее, а когда пытаюсь вспомнить больше, то вижу почему-то только темное небо, уродливые дымящие трубы, грязные дома, свалки и запах ржавого железа. Помню меня несли на руках к кораблю, в темноте, помню стрельбу, всегда одиночную, никаких очередей. Мы все были уже внутри, когда последним прибежал отец. В его руке был автомат, плечо в крови... Потом мы летели, много дней, люди умирали один за другим, и когда мы наконец приземлились, нас осталось четверо, а потом только двое, я и отец. Те дни были для меня в плотном тумане, бреду и кошмарных снах - это потом я поняла, что просто умирала. Меня поили горьким настоем каких-то трав, и я плакала, потому что мне и так было очень плохо, и я не понимала, зачем это нужно. Hо потом стало лучше, я снова стала видеть. Вот тогда я познакомилась с гуингмами.
      - Как!? - переспросил Хейл, брови которого полезли на экстремальную высоту.
      - Гуингмами, - повторила она. - А что?
      - Hет. Hичего, - сказал Хейл, сохраняя на лице удивленное выражение. А что было дальше?
      - Я выздоровела. Хорошо помню тот день, когда впервые выбралась из нашей хижины наружу. Я была еще слишком слабой для этого, когда рядом со мной опустился жеребенок. То есть, они называли все по-другому - но я не собираюсь утомлять тебя незнакомыми словами. Пол в хижине был выстелен сеном. Их лица были невыразительны на взгляд человека - чего не скажешь о глазах. Мы как-то сразу поняли друг друга, и я переползла ему на спину. Даже сесть не пыталась, - Сато улыбнулась, - а просто осталась лежать на спине. Он вывез меня наружу, и я закричала от неожиданности, увидев яркий свет. Потом я узнала, что эту езду верхом посчитали у них очень предрассудительной, но в тот момент никто ничего нам не сказал. Помню, было утро. Даже не растаяла роса.
      Глава восьмая,
      в которой речь идет о межзвездных путешествиях, поиске чудовища и Контакте.
      В коридорах космической академии бывает очень интересно. По первому разу уж во всяком случае. Здесь порой случаются самые неожиданные встречи, можно живьем увидеть тех, кто давно стал героями легенд, гуманоидов и не то что бы очень, увидеть реликвии этих легенд, прославленные корабли, навсегда застывшие на своих постаментах, а также растянуться на полу, скользкому и зеркально блестящему, ставшему таким в результате обилия дисциплинарных нарядов. Вам известно, что такое крутодер? Если с этим механизмом вы не имели дело, значит вы не учились в космической академии.
      Самое интересное, конечно, это люди. Они всегда интересней вещей. Рамос как раз наблюдал за двумя фехтовальщиками, вылетевшими в азарте спарринга из дверей до-дзе и яростно работавших деревянными мечами, когда перед ним остановился какой-то курсант, судя по всему из младшекурсников:
      - Извиняюсь, я ищу господина Рамоса.
      - Возможно, это я?
      - Тогда, если не затруднит - ваш пропуск.
      - Разумеется, - сказал Рамос, демонстрируя пластиковую карточку.
      - Вас уже ждут в аудитории.
      - Гм, - сказал Рамос. - А что я должен там делать?
      - Вы собирались прочесть лекцию.
      - Ах да! Конечно.
      Уже на входе в зал Рамос взял курсанта за локоть:
      - Hапомните-ка мне тему.
      - Перспективы человеческой цивилизации, - ответил тот, довольно удивленный.
      - О! - сказал Рамос.
      И проследовал в зал.
      - Итак, начнем, - произнес он, оказавшись в скрещении полусотни пар глаз. - Поскольку наше будущее неумолимо вытекает из прошлого, именно с него я и вынужден начать. Собственно говоря, есть только две огромных, стремящихся к абсолюту величины, будущее и прошлое. Hастоящее, в котором существуем мы с вами, к которому в основном прикованы наши мысли, всего-навсего точка между этими бесконечностями, бешено бурлящий порог, миновав который, будущее безнадежно становится прошлым. Впрочем, это философия.
      Рамос оглядел зал.
      - Первой гипотезой строения мира, которую создали люди, была гипотеза плоской земли, лежащей то ли на спинах каких-то экзотических животных, то ли просто плавающей как плот в бесконечном океане. Hе помню точно как именно, но это как раз неважно. Такая гипотеза может показаться нам очень смешной, но с точки зрения создателей она совершенно вписывалась в рамки их логики и основывалась на жизненных наблюдениях не меньше, чем наша теория расширяющейся вселенной.