ретиков литературы и искусства. Но основной вклад Лакана в
      создание общей теории постструктурализма -- это его переос
      мысление соссюровской концеп
      ции знака.
      Интерпретация семиотики позднего Соссюра
      В традиционном структура
      лизме в его французском вариан
      те (приобретшем, кстати, репута
      цию модели классического харак
      тера, подобно тому, как несколь
      ко веков тому назад французский вариант классицизма завоевал
      международный авторитет в качестве неоспоримого образца для
      подражания и единственно верной модели, на которую следовало
      ориентироваться остальным национальным литературам), утвер
      дилась соссюровская схема структуры знака, где означающее хотя
      и носило произвольный характер, но тем не менее было крепко и
      непосредственно связано со своим обозначаемым; т. е. способ
      ность знака (в естественных языках -- слова) непосредственно,
      четко и определенно обозначать свой объект (предмет, явление,
      понятие) не ставилась под сомнение. Правда, при этом Соссюр
      оговаривался, подчеркивая: "Языковой знак связывает не вещь и
      ее название, а понятие и акустический образ" (39, с. 99). Имен
      но от Соссюра и пошла традиция неразрывности связи означаю
      щего и означаемого, подхваченная и развитая структуралистами.
      Однако если обратиться к позднему наследию Соссюра, в
      частности к его "Анаграммам", то можно убедиться, что дело не
      обстояло так просто и произвольность означающего стала тракто
      ваться им все более расширенно, особенно применительно к язы
      ку поэзии: "Анаграмму" не следует определять как преднамерен
      ную путаницу, лишенную полноты смысла, а как неопределяемую
      множественность, радикальную неразрешимость, разрушающую
      все коды" (цит. по: 223, с. 112).
      60
      ГЛАВА II
      Речь идет об особом, систематическим образом организован
      ном коде (своде четких правил), который Соссюр пытался обна
      ружить в анаграммах, коде, который был бы ответственен за по
      рождение поэтического смысла. Как считает Лейч, Соссюр хотел
      "создать новый тип чтения, двигаясь от самого знака к изолиро
      ванному слову" (214, с. 9-10).
      Сама подобная интерпретация соссюровских усилий свиде
      тельствует уже скорее о постструктуралистском понимании вопро
      са. Соссюру несомненно удалось нащупать некоторые закономер
      ности древнеевропейского стихосложения, ориентированные на
      анаграмматический принцип построения, когда передача имени
      бога или героя в отдельных слогах или фонемах слов, отмечает
      В. В. Иванов, "напоминающая способ загадывания слова в ша
      радах, определяла звуковой состав многих отрывков из гомеров
      ских поэм и ведийских гимнов". И далее: "Теперь уже нельзя
      сомневаться в существовании общеиндоевропейской поэтической
      традиции, связанной с анализом состава слова и тем самым под
      готовившей и развитие науки о языке, в частности в Индии...
      Следы сходной традиции в последнее время обнаружены и в ир
      ландских текстах, что представляется особенно важным потому,
      что существуют и другие черты сходства между индийским и ир
      ландским, которые удостоверяют древность целого ряда явлений
      индоевропейской духовной культуры" (39, с. 635, 636).
      Однако эти во многом весьма плодотворные поиски и дали
      тот побочный результат, которым воспользовались теоретики
      постструктурализма, увидев в приведенном выше высказывании
      Соссюра указание на специфический характер анаграмматической
      коннотации, нарушающей естественный ход обозначения и, что
      самое главное, ставящей под сомнение нерасторжимость и четкую
      определенность связи означающего с означаемым. Трудно ска
      зать, насколько эту мысль можно однозначно вывести из доволь
      но хаотических записей "Анаграмм", не систематизированных в
      единое целое, но тем не менее, очевидно, некоторые основания
      для этого были.
      Бессознательное как структура языка
      Лакана потому и можно
      считать предшественником пост
      структурализма, что он развил
      некоторые потенции, имманентно
      присущие самой теории произ
      вольности знака, сформулированной Соссюром, и ведущие как
      раз к отрыву означающего от означаемого. Кардинально пере
      смотрев традиционную теорию фрейдизма с позиций лингвистики
      61
      ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
      и семиотики, Лакан отождествил бессознательное со структурой
      языка: "бессознательное является целостной структурой языка", а
      "работа сновидений следует законам означающего" (207, с. 147, 161).
      "Сон есть текст"
      В этом и заключается один
      из основополагающих постулатов
      Лакана, подхваченный затем
      постструктуралистами, -- его
      тезис о том, что сновидение структурировано как текст, более
      того, "сон уже есть текст": "Сновидение подобно игре в шарады,
      в которой зрителям предполагается догадаться о значении слова
      или выражения на основе разыгрываемой немой сцены. То, что
      этот сон не всегда использует речь, не имеет значения, поскольку
      бессознательное является всего лишь одним из нескольких эле
      ментов репрезентации. Именно тот факт, что и игра, и сон дейст
      вуют в условиях таксемического материала для репрезентации
      таких логических способов артикуляции, как каузальность, проти
      воречие, гипотеза и т. д., и доказывает, что они являются скорее
      формой письма, нежели панто
      мимы" (207, с. 161).
      Процессы внутри сна: конденсация и замещение
      В сновидениях Лакан вслед
      за Фрейдом выделяет два основ
      Процессы внутри ных процесса: конденсацию и
      замещение. Реинтерпретируя
      традиционные понятия психоана
      лиза, подразумевающие под первым совмещение в одном образе,
      слове, мысли, симптоме или акте несколько бессознательных же
      ланий или объектов, а под вторым -- сдвиг ментальной энергии с
      одного явления в мозгу на другое. Лакан переосмыслил их в язы
      ковом плане. Для него при конденсации происходит наложение
      одних означающих на другие, полем чего служит метафора. В
      результате даже самый простой образ приобретает различные
      значения. Замещение же трактуется им как другое средство, ис
      пользуемое бессознательным для обмана психологической само
      цензуры, и ассоциируется им с метонимией.
      "Замещение" в трактовке Кристевой и Дерриды
      Впоследствии эти два тер
      мина стали ключевыми для тео
      ретической основы постструкту
      ралистской риторики. Кристева,
      например, в своем исследовании
      "Революция поэтического языка" (1974) (203) анализирует ран
      62
      ГЛАВА II
      неавангардистскую поэзию, используя их как базисные, исходные
      постулаты. Практически в методологический принцип превратил
      "замещение" Деррида, передав "по наследству" проблематику
      замещения всей постструктуралистской и постмодернистской мыс
      ли (см. работу "Замещение: Деррида и после него" (1983)
      (124), где подробно рассматривается практика применения этого
      термина как опорного понятия при деконструкции текстов самого
      разного характера в работах Поля де Мана, Майкла
      Рьяна, Г. Ч. Спивак и пр.).
      Согласно Лакану, формула:
      означающее S
      означаемое s
      устанавливает "исконное положение означающего и означаемого
      как отдельных рядов, изначально разделенных барьером, сопро
      тивляющимся обозначению" (207, с. 149), т. е. сигнификации,
      понимаемой как процесс, связывающий эти два понятия. При
      этом Лакан прямо призывал "не поддаваться иллюзии, что озна
      чающее отвечает функции репрезентации означаемого, или, лучше
      сказать, что означающее должно отвечать за его существование
      во имя какой-либо сигнификации" (там же, с. 150).
      Скользящее и плавающее означающее
      Тем самым Лакан фактиче
      ски раскрепостил означающее,
      освободив его от зависимости от
      означаемого, и ввел в употребле
      ние понятие "скользящего", или "плавающего означающего".
      Следует отметить, что впервые он высказал эту мысль еще в
      работе 1957 г. "Инстанция буквы в бессознательном, или судьба
      разума после Фрейда " (33), где он, в частности, постулирует
      тезис о "непрекращающемся ускользании означающего под озна
      чающее", что фактически в любом тексте предполагает лишь
      взаимодействие, игру одних означающих в их отрыве от означае
      мого. Значительно позднее эту мысль французского психоанали
      тика подхватила Ю. Кристева, создав подробно обоснованный
      телькелевский вариант, однако, что более существенно, на этом
      же постулате построена и теория
      "следа" Дерриды.
      Интерпретация как "изоляция в субъекте ядра"
      С этой же мыслью о воз
      можности разрыва самой струк
      туры знака связана и проблема
      интерпретации смысла. Посколь
      63
      ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
      ку при таком подходе процедура интерпретации сильно усложня
      ется, и, по мнению Лакана, "было бы ошибкой утверждать, как
      это высказывалось раньше, что интерпретация открыта всем
      смыслам под предлогом, что это вопрос только связи означаю
      щего с означаемым, и следовательно неконтролируемой связи.
      Интерпретация не открыта любому смыслу", -- подчеркивает
      исследователь, -- и "эффект интерпретации заключается в том,
      чтобы изолировать в субъекте ядро. Кет, используя собственный
      термин Фрейда, или бессмысленность, что, однако, не означает,
      что интерпретация сама по себе является бессмыслицей" (207,
      с. 249-250).
      Синтия Чейз пишет об этом: "Формальный анализ Лакана
      сна-текста привел к интерпретации Бессознательного скорее как
      означающего процесса, чем смысла, и к концепции знания как
      знания бессознательного, достигаемого посредством работы пси
      хоанализа, как эффекта Бессознательного" (80, с. 213). Иными
      словами, само знание как таковое есть не что иное, как ощуще
      ние работы бессознательного, его эффект, и, кроме того, будучи
      скорее означающим процессом, нежели смыслом, оно в себе ни
      какого смысла, кроме того, что оно является бессознательным, не
      несет.
      "Перенос" или "трансфер"
      Другой тесно связанной с
      предьадущей проблемой, разрабо
      танной Лаканом и подхваченной
      поструктуралистскими теоретика
      ми, была проблема "переноса",
      или "трансфера". Согласно психоаналитической точке зрения на
      перенос и контрперенос, структуры бессознательного обнаружи
      ваются не благодаря интерпретативным высказываниям металин
      гвистического дискурса исследователя, а посредством тех эффек
      тов, которые проявляются в виде ролей, разыгрываемых во время
      разговора психоаналитика с пациентом: "Трансфер -- это вступ
      ление в действие реальности бессознательного"? (209, с. 133).
      Иными словами. Лакан рассматривает перенос как вовлеченность
      в единый процесс двух желаний: "Перенос является феноменом, в
      который включены оба -- и субъект и аналист. Разделение его в
      терминах переноса и контрпереноса... никогда не будет не чем
      иным, как способом уйти от того, что, собственно, и происходит"
      (там же, с. 210).
      Смысл этих заявлений заключается в том, что, по убежде
      нию Лакана, истина бессознательного проявляется в переносе и
      контрпереносе, когда аналист вольно, а чаще невольно оказывает
      64
      ГЛАВА II
      ся втянутым в своеобразную игру с пациентом и начинает повто
      рять ключевые структуры бессознательного своего пациента, что
      бы их понять и проинтерпретировать. Учитывая, что пациент пси
      хоаналитического сеанса, как и любой человек, по представлениям
      постструктуралистов, ничего не может произнести, кроме текста
      (да и само его сознание, а следовательно, и он сам как личность,
      рассматриваются как текст), в этих условиях дискурс больного
      легко мог быть отождествлен с дискурсом любого литературного
      текста, что и было сделано Лаканом, в частности, в его анализе
      рассказа Эдгара По "Похищенное письмо", а затем и многими
      его последователями из числа постструктуралистов.
      Мысль Лакана о трансфере-переносе как о структуре повто
      ра, связывающей аналитика и анализируемый дискурс, была, в
      свою очередь, спроецирована на механизм интерпретации, где
      интерпретатор разыгрывает структуру текста, поскольку чтение
      воспринимается как смещенный, вытесненный повтор структуры,
      которую оно пытается проанализировать. Эта теория довольно
      широко распространена в современной критике именно постструк
      туралистского толка, но нагляднее всего она проявилась в его
      феминистской ветви.
      Символ как "убийство вещи"
      Специфика психологиче
      ски-эмоциональной трактовки
      Лаканом природы знака заклю
      чается еще и в том, что для него
      символ проявляется как
      "убийство вещи", которую он замещает (207, с. 104). Таким
      образом, знак как целостное явление, т. е. как "полный знак",
      предусматривает все элементы своей структуры, в которой озна
      чающее прикреплено к означаемому смыслу, представляет собой
      "наличие, сотворенное из отсутствия" (там же, с. 65). Из этого
      следует, что сама идея знака, сам смысл его применения, или,
      вернее, возникающая в ходе развития цивилизации необходимость
      его использования, заключается в потребности заменять, заме
      щать каким-либо условным способом обозначения то, что в дан
      ный конкретный момент коммуникации (устной или письменной)
      не присутствует в своей наглядной осязательности, и в теоретиче
      ском плане проявляется как необходимость зафиксировать сам
      принцип "наличия отсутствия" реального объекта или явления.
      65
      ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
      Знак как отсутствие объекта":Лакан, Деррида, Кристева
      Это очень влиятельная идея
      Лакана, получившая потом до
      вольно широкое распространение
      в мире постструктурализма и
      впоследствии разработанная
      Дерридой и Кристевой. Общий
      смысл ее заключается в акценти
      ровании утверждения, что знак
      есть прежде всего отсутствие объекта.' Мысль Лакана о замеще
      нии предмета или явления знаком, связанная с постулатом о яко
      бы неизбежной при этом необходимости отсутствия этого предме
      та или явления, стала краеугольным камнем всей знаковой теории
      постструктурализма. Она разрабатывалась целым поколением
      постструктуралистов, в том числе весьма подробно Кристевой,
      однако приоритет здесь несомненно принадлежит Дерриде.
      Именно в его трактовке она приняла характер неоспоримой дог
      мы (по крайней мере для тех, кто оказался вовлеченным в сило
      вое поле влияния постструктуралистско- постмодернистских идей).
      Для Лакана эта проблема тесно связана с процессом станов
      ления субъекта прежде всего в семиотическом плане: когда ребе
      нок, превращаясь в говорящего субъекта, начинает говорить, сама
      потребность в этом объясняется желанием восполнить недостаток
      отсутствующего объекта посредством его называния, т. е. наделе
      нием его именем: "Само отсутствие и порождает имя в момент
      своего происхождения" (207, с. 65).
      "Нужда" и "желание"
      Это вплотную подводит нас
      к едва ли не центральной про
      блеме лакановского наследия в
      постструктурализме -- к тому комплексу его идей, концепций и
      теоретических положений, которые способствовали формированию
      постструктуралистского представления о личности. Но прежде
      еще раз необходимо вернуться к лакановской теории знака.
      Предлагаемая им концепция личности связана с ней именно по
      тому, что Лакан саму личность понимал как знаковое, языковое
      сознание, структуру же знака психологизировал, рассматривая ее
      с точки зрения психологической ориентации индивида, т. е. в его
      понимании, с позиции проявления в ней действия бессознатель
      ного, реализующегося в сложной диалектике взаимоотношения
      "нужды" (или "потребности", как переводит Г. Косиков) и
      "желания" (desir). "Лакан, -- пишет Саруп, -- проводит раз
      граничение между нуждой (чисто органической энергией) и же
      66
      ГЛАВА II
      ланием, активным принципом физических процессов. Желание
      всегда лежит за и до требования. Сказать, что желание находится
      за пределами требования, означает, что оно превосходит его, что
      оно вечно, потому что его невозможно удовлетворить. Оно наве
      ки неудовлетворимо, поскольку постоянно отсылает к невырази
      мому, к бессознательному желанию и абсолютному недостатку,
      которые оно скрывает. Любое человеческое действие, даже самое
      альтруистическое, возникает из желания быть признанным Дру
      гим, из жажды самопризнания в той или иной форме. Желание
      - это желание ради желания, это желание Другого" (261,
      с. 153-154).
      "Любовь -- форма самоубийства"
      Как и во всех теориях пост
      структурализма, при любой по
      пытке добраться до истоков пер
      вопричин и изначальных импуль
      сов этого течения мы всегда и
      неизбежно сталкиваемся с исконным иррационализмом его пред
      посылок, какие бы опосредственные формы они ни принимали и
      как бы рационально ни аргументировались. Исходя в своем опре
      делении желания во многом из А. Кожева, Лакан подчеркивает
      его символический характер, отмечая, что удовлетворение желания
      может осуществиться лишь только в результате его снятия -
      разрушения или трансформации желаемого объекта: например,
      для того, чтобы удовлетворить голод, необходимо "уничтожить"
      пищу. В свете такого подхода, явно максималистского, по край
      ней мере в своем теоретическом посыле, становится понятным и
      другое не менее знаменитое высказывание Лакана: "Мы, конеч
      но, все согласны, что любовь является формой самоубийства"
      (208, с. 172). За этой трактовкой любви, с ее явно экзистенциа
      листскими обертонами, в которых несомненно просматривается
      специфическое влияние Сартра, кроется лакановская проблемати
      ка взаимоотношений воображаемого, символического и реального
      -- трех основных понятий его
      доктрины.
      Критика стабильного эго
      Как уже отмечалось, особый
      смысл в контексте лакановского
      учения приобретает его критика
      теорий Эриха Фромма и Карен
      Хорни о существовании "стабильного эго", что, по Лакану, чис
      тейшая иллюзия -- для него человек не имеет фиксированного
      ряда характеристик. Следуя во многом за экзистенциалистской
      концепцией личности в ее сартровском толковании, Лакан утвер
      67
      ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
      ждает, что человек никогда не тождествен какому-либо своему
      атрибуту, его "Я" никогда не может быть определимо, поскольку
      оно всегда в поисках самого себя и способно быть репрезентиро
      вано только через Другого, через свои отношения с другими
      людьми. Однако при этом никто не может полностью познать ни
      самого себя, ни другого, т. е. не способен полностью войти в соз
      нание другого человека.
      "Бессознательное -- дискурс Другого"
      Это происходит прежде
      всего потому, что в основе чело
      веческой психики, поведения че
      ловека, по Лакану, как уже не
      однократно отмечалось, лежит
      бессознательное. В одном из его наиболее цитируемых высказы
      ваний он утверждает: "Бессознательное -- это дискурс Друго
      го", это "то место, исходя из которого ему (субъекту. -- И. И.)
      и может быть задан вопрос о его существовании" (206, с. 549).
      И хотя у Лакана часто наблюдается характерный сдвиг понятий,
      которыми он оперирует, вследствие чего результирующий смысл
      его аргументации приобретает мерцательное свойство логической
      непрозрачности, дискурсивность этого Другого как основопола
      гающий ее признак остается вне сомнения. Эту доминирующую
      характеристику Другого впоследствии активно разрабатывал Дер
      рида, в частности, в своей работе "Психея: Изобретение другого"
      (1987) (118).
      Психические инстанции: Воображаемое, Символическое, Реальное
      Специфика лакановского
      понимания языкового сознания
      прежде всего состоит в том, что
      она вытекает из его представле
      ния о структуре человеческой
      психики как сфере сложного и
      противоречивого взаимодействия
      трех составляющих: Воображае
      мого, Символического и Реального. Эти "инстанции", "порядки"
      или "регистры" первоначально трактовались Лаканом как про
      цесс лингвистического становления ребенка и лишь впоследствии
      были им переосмыслены как "перспективы" или "планы", как
      основные "изменения", в которых человек существует независимо
      от своего возраста. В самом общем плане Воображаемое -- это
      тот комплекс иллюзорных представлений, который человек созда
      ет сам о себе и который играет важную роль его психической
      защиты, или, вернее, самозащиты. Символическое, -- сфера соци
      альных и культурных норм и представлений, которые индивид
      68
      ГЛАВА II
      усваивает в основном бессознательно, чтобы иметь возможность
      нормально существовать в данном ему обществе. Наконец, Ре
      альное -- самая проблематичная категория Лакана -- это та
      сфера биологически порождаемых и психически сублимируемых
      потребностей и импульсов, которые не даны сознанию индивида в
      сколь-либо доступной для него рационализированной форме.
      Это всего лишь схема в ее первом приближении, поскольку
      каждая из этих инстанций рассматривается Лаканом в двух ас
      пектах: во-первых, как уже говорилось, как одна из ступеней
      развития самосознания ребенка; и во-вторых, как специфическая
      сфера функционирования психики взрослого человека. В резуль
      тате Лакану не всегда удается избежать противоречия между
      фактом обоснования этих инстанций из специфики детской психи
      ки и их применением в качестве всеобщих объяснительных прин
      ципов поведенческих установок человека как такового. Собствен
      но лакановская версия взаимоотношений этих трех инстанций
      бьхла подробно проанализирована Энтони Уилденом (290), Мал
      колмом Бауи (70) и Гари Хандверком (172), самую же убедив
      тельную при всей ее краткости характеристику в отечественной
      литературе дал, на мой взгляд, Г. К. Косиков (9, с. 588-591).
      Однако мне хотелось бы здесь еще раз подчеркнуть одно
      немаловажное обстоятельство: в данном случае (т. е. с точки зре
      ния общей перспективы эволюции постструктурализма, а не с
      точки зрения анализа истинной позиции Лакана, работы которого
      лишь недавно стали полностью доступны для читателя) не столь
      существенно, каков был первоначальный смысл (или, вернее,
      смыслы), который французский ученый придавал понятиям
      "воображаемое", "символическое" и "реальное" в том или ином
      контексте своих рассуждений (а то, что они у него носили неод
      нозначный, вибрирующий характер и могли весьма заметно ме
      няться от работы к работе, отмечают практически все исследова
      тели его творчества). Более важным является тот факт, что суще
      ствует более или менее единый консенсус о лингвосоциальной
      детерминированности этих инстанций, установившийся среди со
      временных ученых постструктуралистской ориентации.
      Воображаемое -- сознание на до-эдиповой стадии
      Если обратиться к лаканов
      скому представлению о характере
      языкового становления субъекта.
      то "порядок Воображаемого"
      характеризует до - эдиповскую
      стадию развития сознания. Здесь "Я" жаждет слиться с тем, кто
      69
      ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
      воспринимается как Другой. При этом ребенок путает других со
      своим собственным зеркальным отражением. "Я", основанное на
      подобной путанице, на данном этапе своего становления естест
      венно не может быть целостной личностью, по самому характеру
      своей природы оно испытывает глубинную разорванность -
      весьма характерная черта представления Лакана о человеческой
      психике вообще, внутреннюю связь которого с экзистенциалист
      скими идеями впоследствии отмечали многие исследователи. Ла
      кан подчеркивает, что первое желание ребенка -- слиться с ма
      терью -- и знаменует собой стремление быть тем, что желает
      сама мать. Как пишет Косиков, Воображаемое -- "это тот образ
      самого себя, которым располагает каждый индивид, его личная
      самотождественность, его "Я" (Moi). Формирование
      "воображаемого" происходит у ребенка в возрасте от 6 до 18
      месяцев -- на стадии, которую Лакан назвал "стадией зеркала":
      именно в этот период ребенок, ранее воспринимавший собствен
      ное отражение как другое живое существо... начинает отождеств
      лять себя с ним..." (9, с. 589).
      Символическое -- стадия Другого
      Если в "порядке Вообра
      жаемого" отношения ребенка с
      матерью характеризуются слитно
      стью, дуальностью и непосредст
      венностью, то когда он вступает
      в царство Символического, там он обретает в виде отца с его
      именем и запретами тот "третий терм" первичных, базовых чело
      веческих взаимоотношений, того Другого, который знаменует для
      него встречу с культурой как социальным, языковым институтом
      человеческого существования. По мнению Сарупа, "в Символиче
      ском больше не существует однозначно-прямолинейного отноше
      ния между вещами и тем, как они именуются, -- символ апелли
      рует к открытой, лишенной замкнутости и конечности системе
      смысла. Символический процесс означивания носит социальный, а
      не нарциссический характер. Именно эдипов комплекс и отмечает
      вхождение ребенка в мир символического. Законы языка и обще
      ства начинают укореняться внутри ребенка по мере того, как он
      принимает отцовское имя и отцовское "нет" (261, с. 30).
      Здесь важно еще раз подчеркнуть, что эта "стадия вообра
      жаемого" с ее "зеркальным Я" формируется, по Лакану, на доя
      зыковом уровне, до того, как "чистый субъект" встретится с це
      лостностью человеческого мира опосредованного знания и опыта.
      При этом, как неоднократно отмечалось, этот мир выступает
      как мир означающих. В то же время это "воображаемое Я",
      70
      ГЛАВА II
      "идеал-Я" или "фиктивное эго" детского сознания никогда не
      исчезает совсем, оставаясь с человеком на протяжении всей его жизни.
      Зеркальная стадия
      Лакановская "зеркальная стадия" впервые была им пред
      ложена в 1936 г. и наиболее подробно им разработана в ста
      тье 1949 года "Зеркальная стадия как форматор функции "Я"
      (206, с. 93-100). Позднее он неоднократно возвращался к этой
      проблеме, уточняя это понятие в своих семинарах 1954-1955 гг.
      (Семинар II) и в семинарах 1960-1961 гг. (О переносе).
      Не углубляясь в саму историю возникновения терминов
      французского ученого, отметим, что в принципе зеркальная ста
      дия Лакана (и по времени своего появления, и по многим своим
      содержательным характеристикам) явно связана с теорией
      "зеркального "Я" (looking glass self theory), как она была сис
      тематизирована социологом и социальным психологом
      Дж. Мидом в его известной работе "Разум, Я и общество"
      (1934) (235), и фактически представляет ее фрейдистски редуци
      рованный вариант. Дело не в заимствовании, а в содержательном
      параллелизме хода мышления и общих фрейдистских корнях, bo
      лее всего их сближает определение "Я" через "Другого", пони
      мание социального как символического и одновременно ограни
      ченность этого социального пределами сознания. Совпадения ме
      жду концепциями наблюдается даже на уровне процесса форми
      рования "Я" как ряда "стадий". Общим было и стремление дать
      социальную интерпретацию, дебиологизировав фрейдовскую
      структуру личности (более непосредственно проявившееся у Мида
      и более "сдвинутое" в сферу "языка" у Лакана).
      В определенном смысле, если попытаться придать учению
      Лакана в общем-то чуждый ему дух систематичности,
      "зеркальная стадия" уже есть начало перехода от Воображае
      мого к Символическому. С точки зрения Сьюзан С. Фридман,
      "восприятие себя в зеркале как унитарного целого выводит ре
      бенка (мужского пола) из пред-эдиповского Воображаемого в
      линеарный процесс трансформации, проходящий через эдиповскую
      стадию в Символический порядок отца. Развитие эго из ложного
      или фиктивного imago в зеркальной стадии означает для Лакана,
      что это Я формируется в условиях фундаментального отчужде
      ния" (156, с. 168).
      По этому поводу одна из наиболее последовательных и вер
      ных учеников Лакана Мод Маннони замечает: "Давайте вспом