Возможно, это была не самая хорошая идея. К сожалению, лучшей у неё не было. Она знала, что что-то было не так. Моррис Фэнвик был эксцентричным, нервным талантом-схематиком среднего уровня, но еще он был её клиентом. И он был ранимым. Она не могла не беспокоиться о нем.
      Цинния еще раз осмотрела темный переулок. Смешанный свет двойных лун, Челана и Якимы, уныло отражался в куче мусора в большом контейнере. Остальная часть узкой мощенной дорожки лежала в густой тени. Она взялась за ручку незапертого окна. Если она не сделает этого прямо сейчас, у неё не выдержат нервы. Этим вечером она не могла пойти домой до тех пор, пока не осмотрит все вокруг магазина. Она должна была убедиться в том, что Моррис не лежит внутри, раненый или мертвый.
      После ухода из казино у неё появилось сильное дурное предчувствие. Ничего удивительного, подумала она. Она не привыкла к таким переживаниям. Отнюдь не каждый вечер она сталкивалась с гениальным энергетическим вампиром, а затем, в качестве продолжения, вела восхитительно короткую беседу с нелюдимым хозяином казино, которое имеет самую дурную славу в городе. Без сомнения, её общественная жизнь в последнее время была гораздо более захватывающей, чем в течение очень долгого времени.
      Она тяжело навалилась на подоконник, и окно со стоном открылось. На нее пахнуло заплесневелым запахом старых книг. Согласно букве закона, решила она, это не было проникновением со взломом. В конечном счете, она обнаружила незапертое окно. Она перебросила через подоконник сначала одну ногу, затем другую и легко спрыгнула на пол. Она была у Морриса в кладовке. В этом месте он хранил наименее ценные товары. Темнота была абсолютной. Она осторожно шагнула вперед и немедленно врезалась большим пальцем ноги во что-то твердое. Сдерживая стон, она включила маленький фонарик, хранившийся в бардачке её машины.
      Узкий луч света осветил нагромождение коробок с книгами, сваленных в кучу на полу. Она подняла фонарик повыше и осмотрела с его помощью помещение. Кладовка была забита от пола до потолка книгами всевозможных форм, размеров и вида. Расположенные параллельно стенам полки прогибались под тяжестью древних томов.
      Неподвижность приводила в замешательство даже больше, чем темнота. Луч света слегка колыхался. Цинния поняла, что её пульс участился. Чувство страха усилилось. Она посмотрела на открытое окно. Всего пара минут уйдет на то, чтобы вернуться в безопасный салон своей машины. Еще пара минут, и она будет у дверей своей квартиры на верхнем этаже. Это знание искушало. Но она еще не могла уйти.
      «Если бы только тетя Вилли и дядя Стенли видели меня сейчас», — уныло подумала она. Они бы были глубоко потрясены. Они все еще не оправились от головокружительно быстрой и бесславной потери капитала семьи Спринг, последовавшей за смертью её родителей четыре года назад. Они так же еще не начали приходить в себя от унижения, которому их подвергли полтора года назад, когда она ввязалась в то, что потом получило известность как «Итонский скандал». Только младший брат, Лео, возможно, оценит сегодняшнее приключение. Внезапно ей захотелось, чтобы он был с ней.
      Она прошла вперед и осторожно открыла дверь в дальнем конце кладовки. Запах в главной комнате был гораздо хуже. Она поняла, что комната наверняка простояла закрытой какое-то время. Шторы были сдвинуты так, что закрывали выходящие на улицу окна. Темнота была абсолютной.
      Она задержалась на пороге и осветила фонариком внутреннюю часть магазина с высокими потолками. От увиденного Цинния открыла рот.
      — О, господи.
      Повсюду был хаос. Она, остолбенев, смотрела на беспорядок. Книги скинули с полок и разбросали по полу. Стеклянный верх кассы был разбит. Поверхность тяжелого старомодного стола Морриса периода Поздней Экспансии была усеяна бумагами. Повсюду было разбросано содержимое ящиков комода. Старый вращающийся стул лежал на боку.
      Она отступила назад. Все инстинкты кричали о необходимости выбираться из магазина. «Я должна найти телефон и сообщить полиции», — говорила она себе. Это было достаточной причиной, чтобы уйти. Затем она вспомнила, что ближайший телефон находится на столе у Морриса. Она направила на телефон луч света. Усилием воли она заставила себя двинуться в направлении телефона. Она прошла половину комнаты, когда увидела скрюченную фигуру на границе освещенного круга. Неподвижное тело лежало у подножия приставной лестницы на колесиках, которой пользовались, когда что-то было необходимо достать с верхних полок.
      — Моррис. — Она прошла вперед. — Нет. Господи, пожалуйста, нет.
      — На вашем месте я бы не стал его трогать.
      Она застыла и обернулась на низкий, тревожный звук голоса Ника Частина. Её сердце замерло, пока она направляла луч света к двери кладовки.
      Ник стоял, скрытый тенями. Его холодные и аскетичные черты застыли в загадочной маске, которая успокаивала примерно настолько, насколько успокаивали выражения лиц легендарных Стражей у ворот Пятого круга ада.
      В этот момент полной беззащитности она осознала, что у него имеются сильные психические способности определенного рода. Даже без связи с фокусом она чувствовала в нём метафизическую и психическую силу. Талант математика или талант теоретических игр, подумала она. Это подходило к выбранной им профессии.
      Она поняла, что он, должно быть, проник через то же окно, которым она воспользовалась немного раньше. Она растерялась на несколько минут от этого ужасного открытия и поэтому не могла сообразить, что означало его появление. Потом она неожиданно поняла. Ник Частин следил за ней.
      Фонарик снова дрогнул в ее руке, когда она направила луч света на Ника. Она пыталась унять дрожь рук.
      — Что вы тут делаете? — спросила она.
      — Думаю, вопрос излишний. Мы оба серьезно заинтересованы в Моррисе Фэнвике. И, кажется, не мы одни. — Ник осмотрел тело на полу, не обращая внимания на яркий свет фонарика.
      В его глазах ничего не отражалось при изучении неподвижной фигуры Фэнвика. «Быть может», — подумала Цинния, «ему не так уж непривычно натыкаться на трупы». Она поняла, что находится на грани истерики.
      — Я думаю…, — она не договорила и попыталась снова. — Я думаю, он…
      — Мертв? — Ник вышел из освещенной зоны. Он продолжал смотреть на скорченную фигуру на полу. — Да, думаю, мы можем это с уверенностью утверждать. Похоже, что кто-то проломил ему череп тяжелым предметом. Скорее всего, это было сделано вот той каменной скульптурой.
      Цинния резко передвинула фонарик вслед за ним. Луч света мимолетно отразился в его черных волосах длиной до воротничка. Волосы были зачесаны спереди назад от макушки над его высоким лбом. Она направила свет ниже. Знакомое лицо, изваянное из светлого мрамора, лежало на полу около носка одной из очень дорогих черных замшевых туфель Ника. Она сглотнула, когда заметила коричнево-красное пятно на одном из углов статуи.
      — Это бюст Патриции Торнкрофт Норт, Моррис всегда держал его на кассе, — прошептала она.
      — Норт? — Брови Ника слегка приподнялись. — Философ, которая вывела три закона Синергии?
      — Да. Моррис специализировался на ранних теоретических работах по синергетике. У него есть, то есть у него была хорошая коллекция работ Норт. — Цинния знала, что говорит слишком много. Надо было взять себя в руки. — Полиция. Я собиралась вызвать полицию.
      — Я вызову. — Ник отвернулся от тела и прошел к столу через разбросанные вещи. — Почему бы вам не попробовать найти выключатель?
      Цинния запоздало поняла, что она все еще держит фонарик. Нет больше никакой необходимости скрывать свое присутствие, подумала она. Моррис мертв, и скоро сюда приедут полицейские. Она прошла к стене и нашла выключатель, включавший старомодные гель-кристаллические лампы. Их мягкий теплый блеск осветил картину погрома, устроенного в книжном магазине Морриса. Цинния старалась не смотреть на скрюченное тело около лестницы.
      Когда она обернулась, то увидела, что Ник подошел к телефону. Только сейчас она заметила, что у него на руках были тонкие черные перчатки для вождения автомобиля. Пока он набирал короткий номер, она пристально смотрела на его приковывающие взгляд сильные длинные пальцы.
      Он посмотрел на неё с выражением вежливого интереса в зелено-золотых глазах.
      — Что-то не так?
      Она не позволит ему превратить себя в трясущуюся массу гель-кристалла. Она — из семьи Спринг. Семейная казна может быть пустой, желтая пресса может называть её Алой леди, но у неё еще достаточно гордости, чтобы встретиться лицом к лицу с владельцем казино.
      — Мне просто интересно, зачем вы вечером так предусмотрительно надели пару перчаток, — сказала она, — не подумайте, что я вас подозреваю, но это создает впечатление, что вы готовились к чему-то незаконному.
      — Да, создаёт, не так ли? По крайней мере, один из нас был готов. К сожалению, вы наверняка оставили отпечатки по всему подоконнику и на всех остальных вещах, которых касались.
      Его сарказм возмутил её.
      — У меня нет намерения отрицать, что я была тут сегодня. Зачем бы мне врать полиции?
      — Если вы не можете придумать разумного ответа на этот вопрос, нет смысла углубляться в обсуждение этой проблемы. — Ник прервался, чтобы поговорить по телефону. — Соедините меня с детективом Ансельмом, пожалуйста.
      Цинния слушала, как Ник коротко говорил с человеком на другом конце провода. В его голосе была явно заметна определенная фамильярность. Наверняка, он не в первый раз имел дело с полицией. Наверно, в этом нет ничего удивительного, учитывая, где он работает.
      — Да. Мы оба дождемся вашего приезда — заключил Ник. Его рука в черной перчатке положила трубку, и он посмотрел на Циннию. — Ансельм сказал, он будет здесь через несколько минут.
      Она слегка расслабилась. Полицейские уже едут. Скоро все закончится.
      — Бедный Моррис. — Она пыталась придумать, что можно сделать полезного. — Я сомневаюсь, но, может, мне стоит позвонить его жене?
      Ник выглядел изумленным.
      — Фэнвик женат?
      — Да. Мне кажется, её зовут Полли. Они не жили вместе несколько лет. Моррис мне однажды сказал, что Полли ушла уже давно, так как считала, будто он становится слишком странным.
      — Понимаю.
      — Это очень грустно. Они не могли развестись, конечно же, и все, что им оставалось, — это жить отдельно. Моррис винил во всем себя. Все знают, что талантам-схематикам трудно подобрать пару.
      — Мне тоже это говорили, — пробормотал Ник.
      — Моррис рассказывал, когда они встречались с Полли, то ходили в агентство, где консультанты по совместимости предупреждали их, что они неподходящая пара, пара, проходящая лишь минимальный барьер. Но они продолжали встречаться и поженились несмотря ни на что. — Цинния закрыла глаза. — О господи, я болтаю о чем попало, да?
      — Пусть полиция известит миссис Фэнвик. — удивительно мягко предложил Ник. — Это их работа.
      — Да… Бедный Моррис.
      — Вам не кажется, что лучше бы уже не называть его «бедным Моррисом»?
      — Он был болезненно чувствительным, необычным и скрытным, и он все время придумывал загадочные теории, к чему обычно склонны таланты-схематики, но мне довелось хорошо его узнать. Он мне нравился. В глубине души это был просто безобидный маленький человек, который любил старые книги. Я не могу представить, что кто-то убил его. Вот только…
      — Вот только что?
      Она с трудом огляделась:
      — Мне интересно, связано ли это с журналом Частина?
      — Не похоже. — Ник быстро и оценивающе осмотрел комнату. — Во-первых, насколько мне известно, я единственный, кто достаточно сильно хотел получить этот журнал, чтобы устроить нечто подобное.
      Она почувствовала, будто неожиданно провалилась в пустую лифтовую шахту.
      — Мой бог, неужели вы утверждаете, что могли бы убить кого-то, чтобы завладеть этим журналом?
      Его рот искривился в глубоко циничном изумлении, как будто ждал, что она его обвинит.
      — Лишь в крайнем случае, — сказал он.
      — Если это шутка, то очень дурная.
      — Мой дурной вкус всем известен. Но это другой случай. Прежде всего, я предпочитаю платить за то, что мне хочется получить, и Фэнвик об этом знал. Он заверил меня, что позволит мне перекрыть любое полученное им предложение, и я ему поверил. Как я уже говорил, мы с ним друг друга понимали.
      — Вы имеете в виду джентльменское соглашение?
      — Я польщен, что вы считаете меня джентльменом, мисс Спринг. А то у меня было стойкое убеждение, что вы считаете меня одной из низших форм жизни.
      Она почувствовала себя виноватой. Она знала, что была очень груба.
      — Извините. Я, конечно же, не хотела утверждать, что вы, э-э-э, являетесь низшей формой жизни.
      — Довольно трудно обвинить человека в похищении и не подразумевать его участия в этом процессе, — заметил он.
      — Полагаю, что так. — Сейчас она была совершенно подавлена. — Прошу меня простить. Боюсь, я скоропалительно пришла к несколько неуместным выводам.
      Он грациозно склонил голову:
      — Извинения приняты. По правде говоря, я нахожу вашу заботу о Фэнвике довольно трогательной. Немногие люди отважатся на такое ради клиента, с которым работают. Особенно такого клиента — болезненно раздражительного, нервного и скрытного схематика.
      То, насколько довольно прозвучали его слова, насторожило Циннию. Ей показалось, что такой человек, как Ник Частин, в любой ситуации предпочитает иметь на руках все козыри. То, что он заставил её почувствовать себя виноватой и принести извинения, было изысканным способом сдвинуть баланс сил в их взаимоотношениях. Этот человек знал, как манипулировать людьми и запугивать их, и он, не колеблясь, использовал свои умения, когда это отвечало его целям.
      «К счастью, нам придётся общаться очень недолго», — подумала Цинния. Цинния знала, что будь у нее здравый смысл, она была бы очень довольна тем, что их общение будет мимолетным. И она была довольна. Определенно. Двух мнений тут быть не может. Меньше всего она хотела бы общаться с Ником Частином. В её жизни и так хватало проблем. Но она недоумевала, почему же почувствовала щемящий укол сожаления при мысли о том, что после сегодняшнего она, возможно, никогда его не увидит. Слишком много переживаний, вот в чем все дело. Сейчас её эмоции кипели. В конце концов, она только что столкнулась с убийством. Она взяла себя в руки.
      — Кто бы это ни сделал, он, должно быть, что-то искал.
      — Может быть. Но не думаю, что искали журнал. Это слишком ценная вещь, чтобы её прятать здесь, в главном торговом зале. Он был схематиком. Он бы спрятал журнал поумнее.
      Она пристально посмотрела на него, гадая, почему он так уверен в своих выводах. Достаточно было осмотреться, чтобы понять: в помещении что-то ожесточенно искали.
      — Есть такая старая присказка: то, что спрятано на виду, найти всего труднее.
      Его рот изогнулся презрительно-вежливо:
      — Ни один схематик не согласиться с такой простой теорией.
      Она поразмыслила над этим.
      — Вы правы. Таланты-схематики слишком скрытны по натуре, чтобы доверять таким простым очевидным выводам. — Она осмотрелась. — У Морриса в коллекции были и другие ценные книги, кроме журнала. Две подлинных монографии Норт, например. Может, убийца приходил за ними.
      Ник изучил ограбленную комнату и потом еще раз покачал головой:
      — Сомневаюсь. Комнату разгромили безо всякой системы. Кто бы это ни сделал, он не искал ценные книги.
      — Почему вы в этом так уверены?
      Он пожал плечами:
      — Я вижу на полу, по крайней мере, два тома третьего издания энциклопедии Основателей. Каждый обойдется коллекционеру, по крайней мере, в пять сотен долларов. Никто, имеющий хоть малейшее понятие о торговле антикварными книгами, не оставил бы их на полу.
      — Ой.
      Впечатленная Цинния снова перевела взгляд на лицо Ника. Он сосредоточенно рассматривал её. Их взгляды встретились, и в течение какого-то мгновения она не могла найти в себе силы, чтобы отвернуться. Мир застыл вокруг неё. Она почувствовала движение волос на шее сзади, по позвоночнику пробежали мурашки. Это было, как если бы её восприятие, физическое или психическое, застыло в ожидании глубочайшего понимания. Ощущение было точно отголосок знакомой боли.
      — В чем дело? — спросил Ник мягким, идущим из глубины голосом.
      — Я раньше не подозревала, что вы так много знаете о редких книгах.
      — Вы многого обо мне не знаете, мисс Спринг. — Он едва заметно улыбнулся. — Мне тоже о вас многое неизвестно. Это ставит нас в равное положение.
      Она задрожала. Тихий шепот какого-то знания по-прежнему причинял ей неудобство. Никогда в жизни она еще не реагировала так ни на одного мужчину. Потом она снова напомнила себе, что никогда еще не бывала в такой ситуации. Почему-то её жизнь до сих пор была настолько непримечательной, что ей не приходилось находиться в комнате с мертвым клиентом и загадочным человеком, который надевал перчатки перед тем, как оказывался рядом с трупом.
      Она почувствовала облегчение, услышав отдаленный звук сирены.
      — Почему вы поехали за мной?
      — Я этого не делал. Я поручил Физеру проследить за вами. Он позвонил мне из машины, когда понял, что вы собираетесь делать.
      Эта информация озадачила её.
      — Зачем вам это нужно, мистер Частин?
      — Я думаю, в данных обстоятельствах мое беспокойство было оправданным. В конце концов, вы рискнули предъявить мне обвинение в похищении. Мало кто способен на такое. Это указывает на определенную непредсказуемость и опрометчивость всего, что касается вас. Как я еще мог узнать, что вы натворите?
      — Почему вас волнует, что я буду делать дальше?
      — Потому что вы связаны с журналом. Я проявляю интерес ко всем, кто имеет хоть какое-то отношение к журналу.
      — Вы следили за мной, так как думали, что я могу привести вас к журналу?
      — Нет. — Он выглядел немного удивленным. — Мне никогда не приходило в голову, что вы можете знать, где он. Фэнвик дал понять, что журнал надежно спрятан, и кроме него никто не знает, где журнал. Так как он был схематиком, скорее всего, потребуется другой схематик, чтобы отыскать журнал.
      — То есть вы последовали за мной, просто чтобы посмотреть, что я сделаю дальше?
      — Примерно так.
      — Какое нахальство. — Вой сирены становился все громче. От этого звука у неё прибавилось храбрости. — Я думаю, вы понимаете, что это было вторжением в мою личную жизнь?
      — Вы бы предпочли в полном одиночестве стоять тут у тела Фэнвика в ожидании копов?
      В его словах был смысл: ждать одной было бы очень трудно.
      — Нет, конечно, нет.
      Она решила не заострять внимание на том, что многие люди были бы в данной ситуации куда более приятной компанией, чем он. Он принял бы такое замечание за очередное оскорбление. Что-то подсказывало ей, что сегодня она достаточно искушала судьбу. Кажется, Ник Частин не слишком терпим к оскорблениям.
      — Скажите мне, — спросил Ник тихо, — вы задумывались над тем, как всё это будет отражено в утренних газетах?
      Она уставилась на него, как только до неё дошел смысл того, что он сказал. Впервые она задумалась над тем, что все это не закончится с приездом полиции. Воспоминания о надоедливых заголовках с её именем в желтой прессе полуторалетней давности промелькнули в мыслях.
      — Черт.
      Холодное изумление снова ненадолго загорелось в его глазах.
      — Я чувствую тоже самое.
      — Ну, это не потянет на статью в «Нью-Сиэтл Таймс», — сказала она. — В конце концов, пока нет чего-то необычного: убийство не считают достойным первой полосы.
      — Что-то подсказывает мне: раз уж речь зашла о «Таймс», конкретно это убийство вызовет интерес. — Он сделал паузу. — Вы — Алая Леди, участница Итонского скандала, а я — владелец «Частин Пэлас».
      — Черт, — повторила она.
      — Я думаю, мы можем с уверенностью сказать, что «Нью-Сиэтл Таймс» поместит материал об убийстве Фэнвика на первую полосу. И это не идет ни в какое сравнение с тем, что напечатает желтая пресса.
      Затылок Циннии заныл, она закрыла глаза и рассеяно потерла его.
      — Для них это будет прибыльный денек. Особенно для «Синсейшен». Я полагаю, что хуже может быть только упоминание о наркотиках. Но, по крайней мере, мы знаем, что дело не в них.
      — Почему вы это говорите?
      Она нахмурилась:
      — Это же бедный Моррис Фэнвик, о котором мы говорим сейчас. Вряд ли кто-то, даже бульварный журналист, смог бы связать его смерть с наркотиками.
      — Я привык ко всякому. Вы же из тех людей, которые говорят, что стакан наполовину полный, — сказал Ник. — Это хорошо. Я никогда не понимал оптимистов, но нахожу их занятными.

      Цинния громко застонала, прочитав утренние заголовки «Нью-Сиэтл Таймс»: «Жертва убийства, обнаруженная владельцем казино и дизайнером, возможно, связана с наркотиками».
 
       …Тело коллекционера антикварных книг Морриса Фэнвика было обнаружено вчера поздно вечером владельцем местного казино Ником Частином и его с путницей, мисс Циннией Спринг. Мотив убийства неясен, но полицейские подозревают, что убийца искал деньги на покупку наркотиков. В отделении полиции предположили, что преступник искал деньги или ценные вещи в «Книгах Фэнвика», когда неожиданно появился владелец магазина. Предположительно смерть мистера Фэнвика наступила от удара по голове. В магазине устроен настоящий погром.
       «Там все перевернуто вверх дном», — заявил детектив АНБ Пол Ансельм. — «Похоже, что преступник разозлился, потому что вообще не смог найти денег. У нас серьезные проблемы с новым уличным наркотиком, который называют „пеленой безумия“. В последнее время произошло множество краж из-за того, что наркоманам срочно были нужны деньги на дозу».
 
      Цинния взяла себя в руки, выпив чашку крепкого коф-ти, прежде чем спуститься на улицу и купить номер газеты «Синсейшен». Приблизившись к тротуару, она смогла прочитать заголовок первой полосы с двадцати шагов.
      «Владелец казино Частин и Алая Леди замешаны в убийстве, связанном с „пеленой безумия“».
      Её старая фотография была помещена рядом с нечёткой фотографией Ника, выходящего из парадного входа «Частин Пэлас». Ниже следовало описание истории, полной так называемыми подробностями, которые представляли собой немногим больше, чем праздные предположения и догадки. Статья заканчивалась кратким изложением основной информации о ней и Нике.
 
       … Оба не смогли прокомментировать происходящее. Ник Частин, с большим недоверием относящийся к какой-либо огласке, — владелец «Частин Пэлас», популярного казино, расположенного на Фаундерс Сквер.