– Ты можешь проследить за этим человеком? – спросила она. – Но так, чтобы он тебя не заметил?
      – Конечно, мэм.
      Чарли достал из-за пояса вязаную шапку и натянул ее на свои рыжие волосы. Потом измазал лицо тряпкой, которой чистил поручни.
      – Никто не обратит внимания на дворника или попрошайку. Он же, напротив, слишком безобразен, чтобы потеряться в толпе. Я прослежу за ним до его притона и вернусь назад, клянусь.
      – Только не подходи близко, Чарли. Я не хочу, чтобы тебе грозила опасность. – Куини вложила ему в руку несколько монет. – Узнай, где он живет, если сможешь. Или где занимается своими делами, или пьет кофе. И сразу назад. – Она прибавила денег. – Найми экипаж, чтобы скорее вернуться. И помни: он так же хитер, как и страшен, не попадайся ему на глаза.
      Чарли помчался догонять Эзру.
      Куини смотрела ему вслед, надеясь, что поступила правильно. Чарли – дитя города, он знает все улицы, всех карманников, вербовщиков и бродячих собак. С ним все будет хорошо.
      Нет, пока Эзра на свободе, никто не может чувствовать себя в безопасности. Если она узнает, где он обитает, то до отъезда из Лондона сообщит Рорку. Надо успеть до того, как вернется мать Хеллен и Эзра потеряет терпение. Возможно, Гарри тогда не захочет поехать с ней к графу Карду, если найдут его бриллианты, но Куини решила это сделать во что бы то ни стало.
      Гарри также не будет счастлив, если они поедут на север не одни, да и она тоже, честно говоря. Но взять с собой Хеллен и Чарли нужно обязательно, чтобы Эзра не смог отомстить им, если все-таки избежит ареста. А если Гарри откажется ехать с ними, что ж, рано или поздно им все равно пришлось бы сказать «прощай».
      Она не заплачет, поклялась Куини. Пусть он запомнит ее красивой женщиной, достойной восхищения, а не дурнушкой с черными разводами краски на лице. Пусть никогда не узнает, что он заберет с собой часть ее, когда поедет домой. Он не захочет слышать ее объяснений, но это ничего бы не изменило. Он всегда будет виконтом, а ей никогда не стать леди.
      Нельзя оставаться в Лондоне, пока Эзра на свободе. Рано или поздно он узнает ее по глазам, или она забудет о французском акценте, или Хеллен окликнет ее по имени. И тогда он убьет ее, в этом Куини не сомневалась. От ее молчания зависит его жизнь, а молчат только мертвые, как он сказал однажды.
      Когда вернется Чарли, они с Хеллен должны успеть собраться, не стоит утруждать себя отправкой писем графу и его брату. Она приедет в Нортгемптоншир раньше почты. А если графа там не будет... она встретится с ним позже.
      – Только бы он не причинил зло Чарли, – сказала она Парфе, забирая ведро, чтобы вернуться в магазин.
      – Кто собирается причинить зло Чарли?
      От звука знакомого голоса у нее потеплело на душе. Она не видела, как подъехал Гарри. Нанятая им коляска и гнедые стояли в конце улицы под присмотром грума из конюшни. Волосы у Гарри еще не просохли от утренних водных процедур, лицо было чисто выбрито, но выглядел он усталым, как будто провел бессонную ночь. Куини захотелось погладить его, утешить. Но чем она могла его утешить, если собиралась опять солгать, а потом исчезнуть?
      – Никто, я надеюсь. Только Эзра, если поймает его.
      – Лупоглазый? Скупщик краденого? Значит, он был тут?
      Проклятие, не следовало этого говорить!
      – Он искал Хеллен, насчет ее жемчуга. Я кое-как от него избавилась, но послала Чарли выяснить, где он живет.
      – Превосходно! Я отправлю посыльного к Рорку, чтобы он пришел сюда и ждал, когда вернется парень. Мы схватим негодяя прежде, чем он успеет опять скрыться.
      – Нет! – Тогда Эзра поймет, кто послал сыщика, а ей необходимо время, чтобы уехать из города. – Я имею в виду, что это дело сыщика, а не ваше.
      – Он ведь может знать о моих бриллиантах.
      – Пока нет доказательств, что Эзра что-нибудь украл или ведет какие-то дела с сэром Джоном Мартином. Вы не можете арестовать его на столь неубедительных основаниях.
      Гарри нахмурился.
      – Вы не хотите, чтобы я посадил его в тюрьму? Вы же говорили мне, что этот человек опасен, да и сами только что беспокоились, как бы он не причинил зло Чарли.
      – Я... уже сомневаюсь, нужно ли было посылать мальчика. Я просто расстроена.
      Гарри стер с ее щеки грязь.
      – Рорк захочет узнать, где скрывается этот мошенник. Он только допросит Эзру, не арестует.
      – Но тогда он поймет, что именно я сказала о нем Рорку.
      – Ерунда. Откуда ему это узнать? И разве это важно?
      – Важно, потому что он злодей и непременно захочет отомстить. Гарри, я собираюсь уехать сегодня из Лондона. Вы еще хотите меня сопровождать?
      – До того, как мы узнаем, что случится с Эзрой? Вы долго ждали этой поездки, день или два ничего не изменят.
      – Вы не понимаете. Я должна уехать с Хеллен и Чарли.
      – Глупая. Я никому не позволю вас обидеть. Неужели вы до сих пор этого не поняли?
      Гарри направился к груму, чтобы отправить его на Боу-стрит, но Куини бросилась за ним и схватила за руку.
      – Вы не знаете Эзру.
      – А вы знаете?
      Если бы у нее было ведро, она бы швырнула его в Гарри, окатила водой, сделала бы все, чтобы остановить. Почему именно сегодня он такой подозрительный?
      – Достаточно хорошо после сегодняшнего утра.
      – Тогда его нужно остановить, если он вам угрожал. Бегство дела не решит. Вы что, не знаете этого?
      Куини хотелось крикнуть, что бегство сохранит ей жизнь и обезопасит Гарри. Бегство к лорду Карду требовало от нее большой храбрости, которой у нее не было, но в данный момент другого выхода Куини не видела.
      – Уехав из Лондона, я смогу найти помощь, чтобы избавиться от Эзры раз и навсегда.
      – А меня недостаточно? Я знаю, вы не доверяете Рорку, но до сих пор думал, что во мне вы были уверены.
      Гарри повернулся к ней спиной, дал указания груму, что говорить на Боу-стрит, и молча проводил его взглядом.
      Куини была в панике. Хоть бы Чарли не обнаружил жилище Эзры, а лишь какую-нибудь винную лавку или кофейню. Хоть бы Эзра жил в такой дыре, куда Чарли хватит ума не соваться. Хоть бы Эзра нанял кеб и Чарли потерял его. Хоть бы Гарри простил ее, что она ищет защиту у другого человека, который более богат и знатен.
      – Это часть моего долга, – сказала она.
      Гарри наконец обернулся.
      – Что говорит о том, что вы не доверяете мне. Да, я поклялся ждать, пока вы мне сами не расскажете, но вы делаете это дьявольски затруднительным, мадам. Если вы в опасности, я не буду стоять в стороне и не позволю, чтобы вам причинили вред. Не позволю! Вы понимаете?
      Парфе зарычал, услышав его сердитый голос. Потом начал обнюхивать корзинку, которую Гарри достал из коляски перед тем, как послать грума на Боу-стрит.
      – Я даже себя не понимаю. Как я могу понять вас? – Она выплеснула на него свое расстройство и страх. – И потом, мне кажется, вы обещали больше не заходить в магазин.
      Куини не могла работать, когда ее заказчицы глупо улыбались ему и хихикали. Кроме того, если он поцелует ее в задней комнате, она вообще не сможет выйти в демонстрационный зал со всеми вытекающими отсюда последствиями.
      – Магазин закрыт, – резонно ответил Гарри. – А я хотел задать вам два вопроса. Будете ли вы...
      Куини пнула ногой ведро, и грязная вода залила туфли, что еще больше ее разозлило.
      – Черт побери, вы обещали не ждать от меня ответов. Я говорила, что расскажу свою печальную историю, как только смогу.
      – Это не те вопросы. Я всю ночь думал о них, о вас. – Это была чертовски трудная ночь. И теперь Гарри не собирался отступать. – Будете ли вы...
      Парфе поддел носом корзинку в его руке.
      – Проклятие! – Гарри поднял корзинку выше.
      – Что в ней такое?
      – Печенка, копченая рыба и мясной паштет. Еще несколько кусков молодого барашка, яйца, ветчина, хлеб и сыр. Я подумал, что вы захотите разделить со мной завтрак. Вы, а не Парфе. Он получит мясную кость.
      Как он может думать в такое время о еде? Как вообще можно съесть все это за один раз? Но если это удержит Гарри от вопросов, она согласна дать поиграть Парфе кость. Куини подняла ведро.
      – Тогда заходите. Работу я закончила. Должно быть, Хеллен проснулась и голодна.
      – Хеллен? Но как же я при ней смогу просить вас...
      Куини уже была внутри.
 
      – Не говори ему ничего, – приказала Куини, помогая Хеллен застегивать платье.
      – Как я могу не ответить, если мистер Рорк станет задавать мне вопросы?
      – Ешь. Займи свой рот, и ты не сможешь сказать ни слова.
      – Я уже съела булочку, которую ты мне оставила.
      – Хеллен, если ты не хочешь познакомиться завтра с судьей, не разговаривай сегодня с Рорком. Когда он уйдет, мы начнем собираться, так что с его излишним любопытством будет покончено.
      – Собираться? Куда мы едем?
      – На север. Это все, что тебе надо знать, чтобы ты не могла проговориться.
      – Но я не могу покинуть Лондон сейчас. Ты знаешь, мама в любой день может вернуться, а нам надо узнать насчет денег от барона. Кроме того, Джон Джордж не может оставить свой пост.
      Хотя она не собиралась приглашать Джона Джорджа, Куини подумала, что он все равно поедет, раз она отправляется поговорить с его нанимателями. Карета становилась все менее и менее уединенной.
      – А что будет с магазином? – спросила Хеллен. – Ты не можешь просто бросить его, ты столько трудилась, чтобы добиться успеха.
      Отдать долг семье Кард намного важнее, ради этого она и открывала магазин.
      – Мы поговорим об этом позже.
      – Но ты не велела мне разговаривать.

* * *

      Пришел Рорк и съел завтрак Гарри. К счастью, тот принес столько, что хватило бы на маленькую армию или на нескольких голодных мужчин и растущих мальчиков. Трусливо сославшись на головную боль, Хеллен унесла полную тарелку к себе наверх. Куини взяла только ломтик хлеба.
      Рорк, видимо, был поражен, что мадам Лекарт хватило присутствия духа послать Чарли следить за Эзрой.
      Подойдя к окну, чтобы не пропустить возвращение Чарли, она передвинула табличку «Закрыто» на другую, чистую, сторону окна. Потом впустила швей и закройщиц, сообщив им, что сегодня магазин откроется позже, если вообще откроется.
      – Леди, у нас много заказов, которые мы должны выполнить.
      Но смогут ли они продолжить работу магазина, когда она уедет? Если оставить Хеллен... нет, подруга нужна ей, чтобы соответствовать условностям. Одна в карете с Гарри она будет выглядеть падшей женщиной. Лорд Кард может не согласиться на встречу с ней, так как его жену и детей оскорбит ее присутствие. Хеллен, конечно, не совсем подходящая компаньонка, но она хотя бы невеста Брауна, и потом, другой у нее все равно не было.
      Кроме того, Хеллен опасно оставлять в магазине. Куини вспомнила пожар в клубе Джека Эндикотта сразу после того, как она пыталась увидеться с ним еще до своего бегства во Францию. Поэтому она решила нанять охранника, чтобы тот сторожил магазин, защищал ее собственность и портних. Если она просто оставит табличку «Закрыто», пострадает не только магазин, могут пострадать ее работницы. А ведь им так же нужна работа и жалованье, как ей доход и расположение заказчиц.
      Значит, необходимо зайти в банк. Куини мысленно прикинула, сколько потребуется денег, чтобы магазин продолжал работать, сколько нужно будет заплатить охраннику и сколько понадобится для поездки. Если Гарри согласится ее сопровождать, она, естественно, не позволит ему платить за себя. Остаток банковского счета она передаст семье, которая ищет леди Шарлотту.
      Конечно, граф Кард не нуждается в ее ничтожной сумме и обещании отдать часть того, что она заработает в будущем. Но передача ему денег станет актом честности Куини, доказательством, что она никогда не собиралась наносить им ущерб.
      Эндикотты – прирожденные богачи. Деньги мало что для них значат. Но они много значат для Куини. Деньги – единственное, что она могла им дать. Она не могла вернуть им родственницу. Не могла возместить то, что заплатил шантажисту Филан Слоун. И не было даже надежды компенсировать затраты лорда Карда и его брата на поиски.
      Магазин и собака – вот и все, что она имела. И эта собака выпрашивала крошки у лорда Хэркинга. Она будет сожалеть о Гарри намного больше, чем о деньгах. Уже не в первый раз Куини прокляла судьбу, которая связала ее жизнь со смертью другого ребенка.
      Гарри к этому времени покончил с едой и перестал сердиться на любимую. Она ведь не знала о его честных намерениях. Да и откуда она могла знать, если он только прошлой ночью понял, что не сможет жить без нее? И как, черт возьми, ему теперь спросить у нее согласия, когда Рорк находится в комнате? Он не подготовил ни красивых слов, ни даже букета. Какой дурак принесет завтрак вместо обручального кольца? Проклятие!
      Еще эта неприятность с Эзрой, ее желание бежать ради выполнения какого-то таинственного долга, о котором она не может рассказать Гарри.
      Она и не должна рассказывать. Гарри поклялся, что сделает эту женщину счастливой. Он сам позаботится о том, чтобы проклятый Эзра больше не нарушил ее спокойствия, позаботится обо всех ее проблемах, ради которых она хочет совершить путешествие. А потом всю оставшуюся жизнь будет заботиться о ней самой.
      Гарри подошел и обнял ее, не обращая внимания на Рорка. Погладил ее застывшую шею, надеясь ослабить напряжение.
      – С Чарли все будет в порядке. А сейчас я должен выяснить, какое имя поставить...
      – Вот он!

      – Я шел за ним по пятам, как вы сказали, мэм. А потом ждал возле дома... похожего на меблированные комнаты... на тот случай, если он выйдет.
      – Он тебя не заметил? – спросила Куини.
      Едва Чарли спрыгнул с дряхлого экипажа, запряженного столь же дряхлой лошадью, она протянула мальчику кусок сыра и бутерброд с ветчиной. Куини знала, что это лучше, чем обнять его на глазах у мужчин.
      – Ясное дело, не заметил. Кто заметит грязное отродье? Я бы вернулся быстрей, но по тем улицам экипажи не ездят. – Чарли проглотил бутерброд почти целиком. Ведь он два часа не ел. – Я уже хотел отправиться домой. И не успел завернуть за угол, как увидел парня, направлявшегося к дому Эзры. Я нырнул в переулок и стал смотреть, войдет он туда или нет. – Чарли повернулся к лорду Хэркингу. – Я решил следить за ним, потому что он был одет лучше, чем любой отброс на улице. Да еще у него, должно быть, сломан клюв, потому что он был распухший и багровый. А на голове плешь. Думаете, это мог быть ваш зять, стащивший бриллианты, хозяин?
      – Очень может быть, Чарли. Ты молодец.
      Мальчик сиял от гордости.
      – Тогда я побежал рассказать вам. Только и на широкой дороге никто не хотел брать с виду безденежного парня. А я не стал бахвалиться своими монетами, да еще в таком месте. Я прошел много улиц, а потом заметил старого Джима с Милли... Милли – это лошадь. Я знал его раньше. Джим порой давал мне пенни, чтобы я присмотрел за кобылой, если ему требовалось отлучиться. Они привезли меня домой.
      Куини протянула бутерброд старому Джиму и похлопала по спине Милли, которая выглядела даже старше кучера, если такое было возможно. Когда она пила из подвешенного к морде ведра, ее бока ходили от усилий.
      – Ты запомнил название улицы, номер дома? – спросил Рорк.
      – Я внимательно следил за Эзрой. – Мальчик ответил Гарри, а не сыщику. – Я не глядел на уличные указатели, если они вообще там были, номеров домов не было точно. Я могу вам показать, где это.
      Куини замотала головой:
      – Нет. Ты не можешь туда вернуться. Эзра тебя узнает.
      Но Чарли уже забирался на коляску, а Гарри быстро поцеловал ей руку.
      – Не беспокойтесь. Я верну парня целым и невредимым.
      – Вам обоим нет смысла ехать! Слишком опасно иметь дело с преступниками и головорезами. Ваш зять уже пытался убить вас. Пожалуйста, милорд, не уезжайте! Это дело Боу-стрит, а не джентльмена, привыкшего заниматься сельским хозяйством, и ребенка.
      Но оба, и джентльмен, решивший, что она считает его несведущим мужланом, и ребенок, решивший, что она считает его беспомощным младенцем, неодобрительно посмотрели на нее. Так же, как и Рорк, севший рядом с Гарри на скамейку. Грум из платной конюшни и Чарли устроились на узкой платформе позади сиденья.
      – Мы скоро вернемся, – пообещал Гарри, трогаясь с места. – К обеду.
      Куини стояла посреди улицы в облаке взметнувшейся пыли. Мужчина, которого она любила, и мальчик, которого практически усыновила, помчались навстречу опасности. Они даже не понимают, каким вероломным может быть Эзра... и как много тайн он знает. А этот глупый Гарри думает лишь о своем желудке вместо безопасности! К обеду! Единственное, что она могла теперь сделать, чтобы облегчить душу, – это обругать его на двух языках.
      ...Или нанять старого Джима и Милли, которые, похоже, собрались вздремнуть перед ее магазином. Куини взглянула на древнюю кобылу. Потом на коляску, с опасным креном сворачивающую за угол.
      – Вы можете поехать за ними?
      Старый Джим почесал в голове.
      – Не так быстро, но могу. Я знаю, куда они едут, так что догоним, не волнуйтесь. А еще мы с Милли поедем по короткой дороге.
      Что же делать? Остаться и готовиться к отъезду? Ждать известий о чьем-нибудь увечье? Или доверить свою жизнь старой измученной кобыле, ветхому экипажу и древнему кучеру? Больше всего на свете Куини боялась шатких, ненадежных экипажей и злобного, жадного Эзру.
      Но потерять Гарри было еще ужаснее.
      – Хеллен, присмотри за магазином!
 
      Наконец-то Гарри перешел от слов к делу. Он мог что-то сделать, чтобы найти пропавшие драгоценности, мог что-то сделать ради избавления мадам Дениз Лекарт от мучивших ее демонов. Тогда она будет доверять ему. Тогда она выйдет за него.
      Должна выйти. Если даже не любит, женщины слишком умны, чтобы отказываться от такой прекрасной возможности. Конечно, ему бы не хотелось, чтобы она вышла за его титул, деньги, влияние. Но она любит его, он знает это. Она выразила свою любовь словами. Что еще лучше, она выразила ее вздохами от его поцелуев, тем, как прижималась к нему всем телом. И как не хотела, чтобы он мчался навстречу опасности. Да, она выйдет за него.
      А что скажут Оливия, светская хроника или соседи, не имело значения. Жизнь хороша. Жизнь проста, какой и должна быть. Не будет в ней больше никаких загадок, никаких сожалений... как только он избавится от своего зятя и того ублюдка, который угрожал его невесте.
      Гарри щелкнул хлыстом, подгоняя лошадей.
      – Если Эзра живет в этом доме или у него тут дело, он задержится допоздна, – сказал Рорк, придерживая шляпу. – Или я возьму сыщиков и мы схватим его завтра. Он скажет нам, где ваш зять, мы вытрясем это из него.
      – Мы все закончим сегодня. Сейчас же. И вдвоем.
      Рорк попытался усидеть, когда двуколка свернула за угол на двух колесах.
      – Знаете, милорд, теперь это дело закона. Вы заявили о краже бриллиантов, о совершенном преступлении. Вы не должны брать правосудие в собственные руки, не так ли?
      Если бы не поводья, в руках у лорда Хэркинга был бы пистолет.
      – Разумеется.
      – Мой долг напомнить вам, что дуэль незаконна.
      – А я должен напомнить вам, кто платит за это дело. Кроме того, дуэль – она для джентльменов. Сэр Джон Мартин больше не джентльмен, а пучеглазый трус Эзра никогда им и не был.
      Это не успокоило Рорка.
      – Здесь я командую, понятно? Никто без меня не сделает ни одного движения. Всем ясно? – Рорк осторожно повернулся, желая убедиться, что грум и Чарли слышали его приказ.
      – Да, сэр! – крикнул грум. – У меня жена и дети. Я не записывался в герои. Моя задача – оставаться с лошадьми. Если, конечно, мы доедем живыми.
      На узкой темной улице Чарли указал не то чтобы на притон, но на что-то похожее. Закопченный дом выглядел еще более ветхим, чем соседние, некоторые окна были забиты досками, у входа спал нищий с бутылкой джина в руке.
      Проехав вперед, чтобы их не заметили из окон, Гарри остановил экипаж.
      – Вернемся пешком. – Он уже забыл, что командовать должен Рорк.
      Пока Гарри вручал поводья груму, сыщик поспешно спрыгнул с коляски. Оказавшись на твердой земле, Рорк почувствовал такое облегчение, что даже не стал возражать виконту, который, опередив его, приказал Чарли остаться с грумом. Тот бурно запротестовал.
      – А ты знаешь, что мадам Лекарт со мной сделает, если ты пострадаешь, братец? – спросил Гарри.
      – Наверное, вас кастрирует, – ухмыльнулся Чарли.
      – Вот именно. Так что оставайся здесь, смотри в оба и свисти, если кто-нибудь появится на улице.
      – Слушаюсь, хозяин. Если увижу Эзру или оттуда выйдет ваш родственник, я прослежу за ними.
      Если кто-нибудь выйдет из дома, значит, Гарри будет лежать где-то без сознания.
      – Мы не знаем, там ли они.
      Но там были оба, их довольно громкий спор на лестничной площадке третьего этажа был слышен даже у входа. Один из жильцов при виде сыщика с дубинкой выпрыгнул в одно из незабитых окон, приземлившись на спящего пьяницу. Еще двое прошмыгнули мимо Гарри. На верхних этажах захлопнулось несколько дверей, щелкнув задвижками. Другие, наоборот, со скрипом открылись, чтобы обитатели могли наблюдать за тем, что происходит. Похоже, никто здесь не обращал внимания на соседей.
      Гарри направился к лестнице.
      – Это Мартин. Узнаю его скулеж.
      Но Рорк хлопнул его по плечу, приложил к губам палец и отступил в сторону.
      – Так мы больше узнаем, может даже услышим признание.
      Гарри хотел поскорее вернуть свои бриллианты, а не выслушивать исповедь зятя. Правда, сейчас уже незачем торопиться, раз Мартин здесь. Он кивнул и оставил пистолет в сапоге, почти сразу пожалев об этом, потому что кто-то вошел в дом. Кто-то, пахнущий фиалками.