– А вот, леди, и лучший модельер Лондона, которая вскоре будет и самой знаменитой. Мадам Дениз Лекарт. – Виконт сделал глубокий поклон в ее сторону.
      Не будь Куини так изумлена, она пришла бы в ужас от его напыщенного представления, сделавшего ее центром внимания. Куртизанки не просто заполнили магазин, они смеялись, улыбались, ничуть не раздраженные ожиданием. Хеллен разливала миндальный ликер и обходила всех с подносом неизвестно откуда взявшихся бисквитов.
      Лорд Хэркинг, не став терять время, заглянул в список.
      – Итак, первой в очереди – мисс Софи Паттерсон, желающая заказать вот это платье из малинового... как, вы говорите, называется ткань?
      – Люстрин, – хором ответили мисс Паттерсон и Куини.
      – Да, люстрина, что бы это ни значило. Звучит музыкально и как раз подходит для оперы, где послезавтра должна присутствовать мисс Паттерсон со своим поклонником. Я упомянул, что срочность заказа увеличивает его цену, но мы все согласились, что платье этих денег стоит.
      Интересно, как они могли согласиться, если лорд Хэркинг даже не знал цену платья. Не важно, первый образец ее модели продан, осталось только подшить и внести мелкие изменения. Но как она может забрать в примерочную мисс Паттерсон, когда ждут другие покупательницы? Она взглянула на молодую женщину, на малиновое платье, на дюжину женщин сомнительного поведения, затем на лорда Хэркинга.
      – Идите, – улыбнулся ей Гарри. – Мы с остальными леди не будем без вас скучать, мы пошлем за вином и бисквитами, обсудим фасоны.
      Мисс Паттерсон хихикнула.
      Куини покачала головой и повела ее в примерочную. Тем временем две женщины затеяли спор.
      – Я хотела это платье.
      – Я увидела его первая.
      – Но моему джентльмену нравится, когда я в розовом.
      – А у меня вообще нет джентльмена, так что я должна выглядеть лучше вас.
      Гарри засмеялся:
      – Дорогие леди, вы похожи на детей моей сестры Оливии. Разумеется, мадам Дениз сможет сделать такое же платье и для... – он заглянул в список, – Маргарет, которая пришла позже мисс Кэтрин Ригби. Назначить вам другое время, Мэгги?
      Куини подошла к Гарри и, увидев, что на другом листе он пишет дату и время, тихо, чтобы не слышали другие, спросила:
      – Вы разберетесь с ними? Ради меня?
      – Конечно. Не беспокойтесь. Я привык к детским ссорам, даже выступал арбитром, когда свинья одного арендатора забралась в сад другого, а отбившийся от стада неклейменый теленок перешел межу. Это скорее забава. Но взамен я попрошу о маленьком одолжении.
      – Что угодно!
      Гарри улыбнулся, и Куини услышала вздох двух женщин, одной из которых была проститутка, а другой – она сама.
      – Поговорим об этом позже, – шепнул он, – когда вы добьетесь большого успеха.
      – Благодарю вас.
      Она провела мисс Паттерсон в заднюю комнату, где куртизанка призналась, что ее счета оплачивает любовник. Он богатый, щедрый и старше ее на сорок лет.
      – Настоящий джентльмен, – пробормотала Куини, поскольку рот у нее был занят булавками.
      Теперь она сможет нанять швей, помощницу, чтобы снимать мерки, возможно, еще продавца и мальчика для поручений. Она даже не рассчитывала на такой успех, причем так быстро. И разумеется, ей не удалось бы этого достичь без ее джентльмена. Куини улыбнулась, представив лорда Хэркинга в окружении девиц сомнительного поведения, и выронила половину булавок. Затем выронила остальные, поняв, что он вполне может встретить среди них леди, которая ему понравится. Ведь на самом деле виконт вовсе не ее джентльмен. Куини заметно погрустнела.
      Но главное, что они здесь, говорила она себе, а о большем она и мечтать не могла.
      К тому времени, когда Куини вернулась в зал, все платья, включая незаконченные, были уже заказаны. Даже манекен в витрине лишился дневного платья, одного из ее самых любимых.
      Куини очень надеялась, что это Хеллен, а не лорд Хэркинг, прикрыла нескромность манекена куском белого муслина и вложила ему в руку букетик фиалок. Сейчас фигура выглядела как мадам Дениз, только что вставшая с постели, завернутая в простыню и держащая подарок любовника. Это был совсем не тот образ магазина, который она хотела иметь. Теперь, когда у нее появится время, нужно придумать что-то новое для витрины. Но прежде она выполнит заказы, ибо одна половина из них уже оплачена банковскими чеками, а другая – наличными деньгами, которые заботливо сложены в ящик. Лорд Хэркинг составил также список с приходом, задолженностями, встречами, назначенными на следующую неделю. Голова у Куини шла кругом, но она подгоняла, закалывала, выслушивала клиенток. Многие, будучи не старше ее самой, рассказывали о своих любовниках, желании выглядеть как можно красивее, как можно привлекательнее для мужчин, чтобы их оценили по достоинству и заплатили высокую цену. В этом Куини и должна им помочь своими платьями. Ее сочувственное внимание обеспечивало новые заказы не меньше, чем ее модели. Доброжелательный аристократ в демонстрационном зале тоже не мешал делу.
      К трем часам все было продано, и Куини, уставшая, но счастливая, не стала возражать, когда лорд Хэркинг объявил на сегодня магазин закрытым. Однако отпраздновать успех мороженым не согласилась.
      – Я должна зайти в агентства по найму, подобрать работников. У меня уже больше заказов, чем я могу справиться. А на следующей неделе выходит новый журнал мод, и я ожидаю, что работы прибавится.
      – Я помогу, – сказала Хеллен, – если ты еще хочешь платить мне зарплату, чтобы я могла отдавать ее маме. Конечно, швея из меня плохая, но я видела, как принимал заказы и оформлял счета лорд Хэркинг. По крайней мере я знаю, сколько времени занимает примерка и сколько должна стоить работа. Гарри сказал, что твои цены слишком низкие, и повысил их.
      Так что Куини выручила даже больше, чем рассчитывала.
      – Если ты станешь моей помощницей, я буду платить хорошую зарплату и пополню твой гардероб. Этим ты оказала бы мне неоценимую услугу. – И, слава Богу, выбрала бы для себя респектабельную, честную жизнь.
      – Плохо, что ты не можешь сделать Гарри своим управляющим. Никогда не видела, чтобы так обращались с клиентами. Не позволить женщинам выцарапать друг другу глаза да еще заставить их с ним согласиться.
      – А послать за бисквитами – просто блестящая идея. Не знаю, как мне вас благодарить, милорд.
      – Для начала можете называть меня Гарри. Как все. Тогда я смогу называть вас Дениз.
      Мысленно Куини так его и называла, однако этот джентльмен слишком честный, слишком откровенный, чтобы врать ему.
      – Думаю, нам лучше отказаться от фамильярности.
      «Лучше и безопаснее», – решила она.
      – Тогда я буду называть вас просто chйrie.
      Это совсем не безопасно.
      Куини быстро взяла с прилавка сверток для его сестры.
      – А я за этот день буду называть вас моим героем.
      Он покраснел от смущения, и это показалось ей очень привлекательным. Вряд ли в Лондоне найдется хотя бы несколько мужчин, которые умеют краснеть. Если только они не выпили слишком много.
      – Я правда не знаю, что бы делала без вас.
      – Уверен, вы бы справились. Но я не герой, просто организованный парень. Я с лёта могу сказать вам, сколько у меня цыплят, сколько тюков сена и мешков шерсти. Я люблю вести учет и делать порядок из хаоса.
      – Я уже поняла. Вы уверены, что не хотите получить у меня работу?
      – Если б не управление Хэркинг-Холлом, я мог бы рассмотреть ваше предложение. Я люблю быть полезным и сегодня получил самое большое удовольствие за все пребывание в Лондоне, если не считать... – Гарри смотрел на ее губы, с которых Куини слизывала крошку миндального печенья.
      ...Если не считать поцелуя. Значит, он тоже не забыл. Куини торопливо вложила ему в руки перевязанный лентой сверток как напоминание, что пора уходить.
      – Я в долгу перед вами за вашу любезность. Конечно, я должна неизмеримо больше, но что я могу сделать для вас? Если вы пришлете размеры сестры, я сошью ей красивый туалет. Или отделаю шляпу, чтобы она сочеталась по цвету с шелком. Если она просила купить для нее корсеты, чулки, нижнее белье, что, как я подозреваю, вам будет не очень удобно делать, я бы могла взять эти поручения на себя.
      – Ничего подобного она не просила. В Лондоне у меня лишь одна задача, и я надеюсь выполнить ее сегодня. Если нет, придется идти на Боу-стрит. Одолжение, о котором я хотел бы вас попросить, касается вашего общества, а также общества Хеллен и Брауна, если они захотят. Я приглашаю вас послезавтра в оперу. Мне редко удается послушать хорошую музыку, так что я по возможности стараюсь доставить себе это удовольствие, когда бываю в столице. А одному идти не хочется.
      Но должна ли она идти куда-либо с человеком, который начинал интересовать ее намного больше, чем следовало? Гарри неверно истолковал ее нерешительность.
      – Обещаю, что это не будет чем-то вроде киприйского бала, где бы вы могли подвергнуться грубому обращению. Я закажу для нас отдельную ложу. Кроме того, вы сможете продемонстрировать другие модели.
      Все подумают, что она его любовница. Впрочем, они это уже сделали прошлым вечером, а сегодняшний день только подтвердит их подозрения. Клиентки тоже не станут держать в секрете, что пэр королевства работал продавцом у нее в магазине. Это слишком восхитительная новость, чтобы ею не поделиться. Да и зачем бы он стал это делать, если не ради удовольствия возлюбленной? Но лорд Хэркинг сам прекрасно знает, как распространяются в Лондоне подобные сплетни, решила Куини. А раз его это не волнует, то и ей нечего переживать.
      Главное, что она знает правду, и домыслы толпы посторонних людей не имеют значения. Если дурная слава – цена ее известности в светском обществе, пусть так и будет. К удивлению Куини, ей понравились новые клиентки. Все относились к ней уважительно, чего нельзя было ожидать от светских дам, все они сразу заплатили за свои наряды. Но самым приятным было то, что женщины оценили ее мастерство, поскольку их внешность выступала залогом успеха. Дочери светских леди имели приданое и родословную, они могли обойтись без туалетов мадам Дениз.
      Она мало что потеряет, согласившись пойти с Гарри в оперу. За исключением часов, которые могла бы провести за шитьем, да своего сердца. Она коснулась его руки, легко, словно перышко, и быстро, словно вздох.
      – Значит, вы считаете, что мы сделаем вам одолжение, если согласимся пойти слушать чудесную музыку в лучшем театре города в замечательном сопровождении да еще, возможно, найдем тем временем новых клиентов?
      – Я уже сказал, что опера доставляет большее удовольствие, когда делишь его с другими.
      – Конечно, я не могу ответить за Брауна, но я была бы счастлива. А ты, Хеллен?
      Пируэты девушки вокруг Парфе говорили сами за себя.
      – Тогда мы рады принять ваше приглашение, милорд.
      – Нет, это я рад, что вы согласились, chйrie.
 
      Куини оказалась права насчет грядущей популярности лорда Хэркинга. На следующий день главной темой всех скандальных страниц стал некий виконт, работающий продавцом. Одна из карикатур изобразила его даже в виде циркового дрессировщика во фраке и цилиндре с длинным хлыстом, который гонял красивых девушек по магазину одежды. Это явно был Хэркинг, о чем свидетельствовали широкая грудь и плечи, равно как и темные круги на щеках. Конечно, ему не понравится быть всеобщим посмешищем, и Куини гадала, не передумает ли он вести ее в оперу. Порицать его она бы не стала. Она вообще не собиралась никуда выходить, имея столько незаконченных платьев. На другой карикатуре было также название магазина, что привело новых покупателей, которые стали клиентами, как только увидели ее модели.
      Однако Куини на меньшее и не рассчитывала. Все это было только на руку ее магазину, да и ей терять уже было нечего. Поэтому она и согласилась на приглашение, а после отправилась в агентство по найму, оставив Хеллен принимать заказы и извиняться перед покупателями.
      Гарри тем временем обходил бордели.
      Куини вернулась удовлетворенная.
      Он вернулся раздраженным.
      Куини нашла трех прекрасных работниц.
      Гарри не нашел даже следа Джона Мартина.
      Ей требовался лишь рассыльный.
      Ему требовалась ванна. И глоток спиртного.
 
      На следующий день Куини убедилась, что нанятые женщины не спесивы, их умение шить превосходно, у всех покладистый характер. Куини объяснила, что ее клиентки такие, какие есть, их деньги не хуже денег леди, иногда даже лучше. И что с куртизанкой следует обходиться не менее вежливо, чем с графиней, и с тем же уважением, какого они требуют к себе.
      Швеи были счастливы получить работу. За такие деньги они бы расшили блестками даже красный плащ сатаны. У мадам Дениз они работали с замечательными тканями, элегантными, восхитительными моделями, хозяйка обращалась с ними как с ценными помощницами, а не с рабынями. Кроме того, без умения шить две из них могли оказаться в таком же положении, как и женщины, приходившие в магазин, – на спине.
      Меньше чем за день были закончены недошитые платья, скроены новые заказы по эскизам Куини, сняты мерки для следующих. Манекен уже демонстрировал платье хозяйки магазина, в котором та была на киприйском балу. Его повернули боком, чтобы показать обнаженную спину, в руке была веточка шелковых незабудок, заменившая букетик фиалок, который переместился в спальню Куини.
      Ей не хватало только мальчика, чтобы разносить готовые заказы, ходить за бисквитами для посетителей, обедами для работниц и за нитками, если они кончались. Он мог бы подметать, мыть окна, думала Куини, а также избавить ее от сотни других мелких забот. В агентстве таких мальчиков не было, портнихи тоже не могли никого порекомендовать.
      Куини часто видела по соседству оборванного мальчишку, ждавшего удачной возможности заработать. Несколько раз он держал лошадь джентльмена или нес пакеты. Выглядел он лет на десять, хотя работал как взрослый. В следующий раз, проходя мимо, она сказала:
      – Я хотела бы поговорить с вами, молодой человек.
      Он тут же отступил, готовый юркнуть в переулок.
      – Я украл только один. Другой мне дал сам джентльмен, клянусь.
      – Что украл? – Не могла же она нанять вора, если работа связана с деньгами за доставленные товары. – Кто дал тебе другой?
      – Вчерашний джентльмен. Он дал монету сходить в пекарню за бисквитами. И я...
      Ах, Гарри.
      – А он знает, что ты съел два?
      Мальчик пожал плечами:
      – Он ведь не говорил, сколько купить, просто дал монету. Он и не собирался их пересчитывать.
      – Но ты сам умеешь считать?
      – А то. – Мальчик выглядел обиженным. – И высчитывать могу. Как бы я тогда узнал, что меня не обманывают?
      – Совершенно верно. Значит, в большинстве случаев ты честен?
      – Я б и тот не съел, но я был голодный.
      Ребенок не должен ходить голодным.
      – Мне требуется мальчик, чтобы покупать что-нибудь вроде бисквитов и разносить заказы. Ты ведь знаешь Лондон?
      – Как свою ладонь. Я родился тут и вырос.
      – Но красть нельзя. Если ты голоден, попроси. Если получишь деньги за доставку, я буду точно знать, сколько ты должен принести с собой, понял?
      – Не дурак. Вы дадите мне пинком под зад, если недосчитаетесь выручки. Это преступление, за него полагается виселица. Или каторга.
      – Совершенно верно. Преступление не оплачивается. А я буду тебе платить. Ты даже можешь получить чаевые, когда доставишь товар.
      – И вы меня правда наймете?
      – Пока временно, чтобы увидеть, подходим ли мы друг другу. Если договоримся с твоими родителями.
      Он показал большим пальцем в сторону переулка.
      – Думаете, я бы жил там, будь у меня папа и мама?
      – Господи, ты живешь в переулке?
      – Это безопасно, а чтобы спать, у меня есть прочная корзина. Это намного лучше сиротского приюта или работного дома.
      Никто из ее работников не будет спать в корзине на улице. Даже собака у Куини живет лучше.
      – Нет, ты будешь спать в мастерской, на соломенном матрасе.
      – Леди, вы не представляете, как вы нужны мне!
      – Странно, а я думала, что это ты нужен мне.
      – Вы все еще хотите нанять вора-карманника и разрешить ему спать в доме, не зная его намерений?
      – А ты вор-карманник?
      – Только когда не могу найти честную работу. Я говорил вам, парню нужно есть. Зато при мне вас не обманет кто-нибудь еще. И не вломится в дом, если там будет Марч.
      Она решила не говорить, что никто не вторгнется в магазин или в дом, если там Парфе.
      – Ты любишь собак?
      Он пожал плечами.
      – А ваша любит мальчиков?
      – Если они хорошо с ним обращаются и ведут себя прилично. Так мы договорились, мастер Марч?
      – Просто Марч. Это месяц, в котором я ушел из приюта.
      – Значит, у тебя нет фамилии?
      – Я нигде подолгу не оставался. И никого мое имя особо не заботило, а сам я не мог себе выбрать.
      Зато у нее их так много, что она могла бы с ним поделиться. У бедного парня не было ни дома, ни семьи, ни даже собственного имени. Она точно знала, как он себя чувствовал. Почему она не может дать ему что-то еще, кроме работы и ночлега?
      – Тебе нравится Чарлз Марч? Красивое имя.
      Он мысленно повторил его несколько раз.
      – Как насчет Чарли? Так мне нравится больше.
      – Хорошо, пусть будет Чарли. Так мы договорились?
      Мальчик гордо выпрямился. Целых два имени и важная работа для леди прибавили ему значимости. Плюнув на ладонь, он протянул ей руку, чтобы скрепить договор.
      – Сначала тебе нужны ванна, новая одежда и стрижка. Что скажешь, если мы скрепим наш договор после этого?

      Необыкновенная женщина, решил Гарри, когда зашел в магазин перед отъездом в оперу. Всего за два предыдущих дня мадам Дениз успела пополнить свои запасы и опять была готова к работе. На плечиках висели новые образцы платьев, еще с наметкой, однако доступные для обозрения. На прилавках лежали рулоны тканей всех цветов радуги, а манекен в витрине приковывал к себе внимание каждого проходящего мимо джентльмена.
      Аккуратно одетый рыжеволосый мальчик распахнул перед Гарри дверь и гордо произнес, что мадам и мисс будут готовы «буквально сей момент, господин».
      Гарри мог лишь догадываться, какого труда стоило этой женщине пополнить выставку своих моделей. Он вспомнил Оливию. Ей требовались неимоверные усилия, чтобы отдавать приказы слугам или время от времени расставлять срезанные садовником цветы. Лондонские дамы совершали телодвижения исключительно для того, чтобы развлечь себя или чтобы кто-то развлек их.
      Даже труженицы, которых он посетил за эти два вечера, целый день спали после тяжелой ночной работы. Мадам Дениз Лекарт и ее персонал, должно быть, вообще не спали.
      Она заслужила выходной день. И Гарри тоже после многочасовых поисков своего пропавшего родственника в самых отвратительных местах. Он хотел, чтобы по крайней мере один вечер был приятным.
      Завтра он пойдет на Боу-стрит, чтобы посвятить общество в свои безобразные личные дела, но сегодня, поклялся он, должен быть вечер красоты: красивые женщины, красивая музыка. И ничто не помешает ему провести его именно так: ни работа в ее магазине, ни его поиски зятя.
      Гарри снял лучшую из отдельных лож, купил на всех театральные бинокли, прочел либретто немецкой оперы, чтобы не выглядеть профаном. Потом послал за цветами, нанял самую дорогую карету, потратил часы на свой туалет. Он также нанял слугу из отеля и обязал его находиться в ложе, приносить закуску и освежающие напитки, чтобы Гарри не пришлось оставлять мадам Лекарт в одиночестве, а также следить за тем, чтобы никто без позволения Гарри не вошел в ложу. Ни один негодяй или повеса не смутит его гостей нежелательной фамильярностью.
      Гарри проглотил внутренние сомнения вместе с мятными каплями для свежести дыхания. Он не пытается соблазнить Дениз, упаси Бог, он просто хочет насладиться ее обществом. Никакой влюбленности, говорил он себе. Просто женщин, подобных ей, он прежде не встречал и был очарован, как экзотической бабочкой. Он будет восхищаться ею издалека, обещал он себе, без желания поймать ее.
      Гарри поправил галстук и еще раз напомнил себе, что уважает ее за талант, за ум, честолюбие... и обаяние.
      Но разумеется, никакой любви здесь быть не может.
      Как не могло быть и того, что он вдруг стал заикаться, произнеся «добрый вечер», когда она вошла в демонстрационный зал. И ноги понесли его вперед, а пальцы так онемели, что он не мог дотронуться до ее руки. Более прекрасной женщины он еще не видел, и она улыбалась ему, Гарри Хэркнессу.
      Она снова была в черном, только на этот раз платье открывало не спину, а грудь, которая приковывала взгляды. Как же он теперь будет сидеть рядом, не приводя в смущение Дениз и себя?
      – Благодарю за цветы. Они прекрасны.
      Гарри оторвал взгляд от ее груди, а свои мысли от спальни... а еще от пола, мастерской, кареты. Но Браун с Хеллен выжидающе смотрели на него.
      – Не столь прекрасны, как вы, chйrie.
      Наконец он заметил, что к основанию V-образного декольте приколот бутон одной из самых дорогих красных роз. Остальные бутоны с тщательно обрезанными шипами были соединены на черных кудрях в венок, украшенный тремя красными перьями. Черная кружевная шаль, отделанная красным бархатом, закрывала полуобнаженные плечи. Туфли, видневшиеся из-под юбки, тоже были красные, и Гарри невольно подумал, какого цвета у нее чулки. А еще о том, сумеет ли он провести вечер рядом с этой женщиной и не умереть.
      Хеллен кружилась перед Брауном, который, видимо, тоже потерял дар речи. Он зачарованно смотрел на девушку в белом кружевном платье с белыми розами, подаренными Гарри, на талии. Контраст был разительный: невинная девушка в одеянии, отражающем непорочную чистоту, и опытная светская женщина в черном платье, не имевшем никакого отношения к трауру. И все же Гарри знал, что Хеллен намерена принять любое заманчивое предложение, тогда как его chйrie намерена с утра опять взяться за работу. Кроме того, пока Хеллен со смехом кружилась, напрашиваясь на комплименты, ее ожерелье из превосходного жемчуга заставляло Гарри думать, что это щедрый подарок любовнице, а не девушке на день рождения. Однако ради влюбленного Брауна он надеялся, что жемчуга позаимствованы у матери Хеллен.
      К удовольствию Гарри, на мадам Лекарт не было никаких драгоценностей.
      – Завтра мы продадим дюжину платьев, не так ли? – ворковала Хеллен.
      Да мадам Лекарт продаст целую сотню после сегодняшнего вечера, подумал Гарри. Скоро она сможет начать их массовое производство, хотя ни одна из женщин не будет выглядеть в них так ослепительно.
      И без них тоже, в этом он готов поспорить.
      – Итак, мы едем?
      Куини наклонилась к Парфе, приказав ему оставаться дома, присматривать за юным Чарли и вести себя хорошо. Парфе согласно завилял хвостом.
      Если бы и сам Гарри мог столь же легко пообещать хорошо себя вести! Но он не мог за себя ручаться, о чем свидетельствовали его предосудительные мысли. Он уже обещал своим друзьям, что вечер будет приятным, без малейшего риска для каждого из них, и, когда они сели в карету, повторил свое обещание.
      – Никто и ничто сегодня не испортит вам удовольствие. Я принял меры.
      И все же Гарри с удивлением почувствовал, как дрожит ее рука, когда вел Дениз к широким дверям театра, а затем по лестнице наверх, в свою ложу.
      – Пусть вас не беспокоит толпа, chйrie. Они будут только смотреть, потрясенные вашей красотой, а вы будете просто слушать музыку.
      Нет, ей еще нужно успеть восхититься самим зданием, позолотой, сверкающими канделябрами, лепными украшениями, прежде чем погаснет свет. Нужно оценить, как одеты другие женщины, запомнить цвета, фасоны, размеры. Пока она все это делала, Куини заметила, сколько жадных взглядов устремлено на ложу Гарри. Кажется, половина женщин и еще больше мужчин смотрели в театральные бинокли прямо на нее. Без сомнения, всех интересовало, с кем пришел виконт, а не ее туалет, поскольку она сидела за высоким бортиком ложи. Куини догадывалась, о чем они думают, и поклялась, что не позволит предвзятому мнению общества испортить ей удовольствие от вечера. И все же она почувствовала неодобрение величественной престарелой дамы в соседней ложе и нескольких девушек, поджавших губы, из ложи напротив.
      У мужчин были свои маленькие интересы, о которых леди притворились несведущими. Когда красивый холостяк, новичок в столице, выставляет напоказ свою любовницу, для старейшин и дам светского общества это выглядит вдвойне оскорбительно.
      Лорд Хэркинг – один из них, казалось, говорили их гневные взгляды, и предназначается для их достигших брачного возраста мисс. Его титул и состояние принадлежат высшему обществу, а не авантюристке, не лавочнице, не доступной женщине.
      Куини не сомневалась, о чем думали мужчины. Те, кто пришел без спутниц, посылали ей воздушные поцелуи либо вставали, делая поклон в ее сторону, когда взгляд Куини скользил мимо их лож. Другие, имевшие спутниц, тайком подмигивали ей, кивали, многозначительно поднимали брови, как будто их жены, сестры, любовницы не могли этого заметить. Один джентльмен заработал пощечину от своей спутницы, другой получил удар веером. Разумеется, женщины все замечали и негодовали.