Сестра Мэри Болтливая была преданной сатанисткой с самого детства. Ребенком ходила в Школу Саббат, черные звезды получала за почерк и печень... Когда ей сказали идти в Чирикающий Орден, послушно пошла, ведь у нее был в этой области талант и, к тому же, она знала, что она будет среди друзей. Она была бы вполне умной, если бы когда-нибудь оказалась в подходящей ситуации, но давно уяснила, что глупенькие, как она говорила, легче двигались через жизнь. В настоящий момент ей вручали златовласого младенца мужского пола, которого мы назовем Мятежник, Разрушитель Царств, Ангел Бездонной Ямы, Великий Зверь по имени Дракон, Принц Сего Мира, Отец Лжи, Сатанинский Отпрыск и Повелитель Тьмы.
      Смотрите внимательно. Крутятся, вертятся...
      -- Это он? -- спросила сестра Мэри, вглядываясь в ребенка. -- Просто я ожидала странных глаз. Красных или зеленых. Или малюсеньких копытцев... Или маленького хвоста.
      Она его переворачивала, пока говорила. Нет и рожек. Совершенно нормально выглядел сын Дьявола.
      -- Да, это он, -- отозвался Кроули.
      -- Да, держать я буду Антихриста, -- сказала сестра Мэри. -- И мыть Антихриста. И считать красивенькие пальцы-малютки...
      Она уже теперь напрямую к ребенку обращалась, затерявшись в каком-то своем мирке. Кроули помахал рукой перед ее лицом...
      -- Эй? Эй? Сестра Мэри?
      -- Простите, сэр. Он просто такой красавец... На папочку похож? Наверняка! Похож ли он на своего папуську...
      -- Нет, -- отозвался Кроули твердо. -- А теперь я бы на вашем месте пошел к комнатам доставки.
      -- Он меня будет помнить, когда вырастет, как вы считаете? -глубокомысленно спросила сестра Мэри, медленно спускаясь по коридору.
      -- Молитесь, чтоб не помнил, -- бросил Кроули и смылся.
      Сестра Мэри продвигалась сквозь ночную больницу, держа аккуратно в руках Мятежника, Разрушителя Царств, Ангела Бездонной Ямы, Великого Зверя по имени Дракон, Принца Сего Мира, Отца Лжи, Сатанинского Отпрыска и Повелителя Тьмы. Она нашла колыбельку и положила его туда.
      Он буркнул. Она его пощекотала.
      Голова матроны появилась в двери.
      -- Что ты здесь делаешь, сестра Мэри? -- спросила она. -- Разве ты не должна дежурить в Комнате Четыре?
      -- Мне Господин Кроули велел...
      -- Спеши, будь умницей! Ты не видела мужа? Он не в комнате ожидания...
      -- Я только что видела Господина Кроули, и он мне велел...
      -- Да-да, конечно, -- ответила твердо сестра Грэйс Красноречивая. -- Я пойду, поищу мужчину проклятого... Иди туда, за ней последи, ладно? Она немного сонная, а с малышом все хорошо. -- Сестра Грэйс сделала паузу. -- Ты чего мигаешь? В глаз что-то попало?
      -- Малыши! Обмен! -- прошипела сестра Мэри хитро. -- Помните?
      -- Конечно, конечно. В свое время... Но мы же не можем позволить отцу здесь шляться, верно? -- сказала сестра Грэйс. -- Кто знает, что он увидит... Так что побудь здесь, последи за малышом, будь умницей!
      Она уплыла вниз по блестяще-чистому коридору. Сестра Мэри, вращая колыбельку, вошла в комнату доставки...
      Миссис Янг не просто сонной была, она уснула, выглядя довольной, что хоть раз другие будут бегать... Ребенок А лежал сзади нее, взвешенный и помеченный. Сестра Мэри, в которой годами взращивали услужливость, сняла табличку с именем, скопировала и копию приделала к своему младенцу.
      Малыши выглядели одинаково -- маленькие, сморщенные, похожие немного -не слишком -- на Уинстона Черчилля.
      "Теперь, -- подумала сестра Мэри, -- мне бы чашечку чая".
      Большинство членов ордена были старомодными сатанистами, как и их родители до них, а еще раньше родители родителей. Их для этого дела воспитали, и не были они, если вглядеться, особо злыми. Как и большинство людей. Просто привлекали их новые идеи, типа надевания кожаных сапог и расстреливания людей, или надеванья белых простынь и линчевания людей, или одеванья в узкие и яркие джинсы и игры для людей на гитарах... Предложи человеку новое учение с новым костюмом, его сознание последует... А выращиванье сатанистом это сглаживало. Эта была обычная работа для субботних вечеров, а остальное время они просто жизнь проживали так хорошо, как могли, -- как и все. К тому же, сестра Мэри была медсестрой, а медсестры -- прежде всего медсестры, кем бы они ни были, то бишь приходилось одевать часы задом наперед, в случае экстренных ситуаций сохранять спокойствие и смертельно хотеть чашку чая... Она надеялась, что кто-нибудь скоро подойдет -- свою часть работы она сделала, теперь бы чая.
      Прояснить судьбу человечества может тот факт, что большинство великих триумфов и трагедий человеческой истории происходят не из-за особо хороших или особенно плохих людей, из-за самых обычных.
      В дверь постучали. Она ее открыла.
      -- Ну что, случилось? -- спросил мистер Янг. -- Я муж. Отец. Оба.
      Сестра Мэри ожидала, что американский культатташе похож будет на Блейка Каррингтона или Дж. Р. Эвинга... Мистер Янг не был похож ни на одного экранного американца, кроме того дядюшки-шерифа в наиприятнейшем виденном ей детективе [С маленькой старушкой-американкой в роли детектива, и без погонь -- кроме специально замедленных. Прим. авт.]. Он ее здорово разочаровал -как и его свитер.
      Мэри проглотила свое разочарование.
      -- О-о-о, да, -- сказала она. -- Поздравляю! Жена ваша заснула, бедняжка...
      Мистер Янг кинул быстрый взгляд через плечо.
      -- Двойня? -- вопросил он, потянулся к трубке, прекратил и вновь потянулся. -- Двойня? Никто не говорил, что будет двойня!
      -- О нет! -- ответила быстро сестра Мэри. -- Этот ваш. Второй... э... чей-то еще. Я за ним просто приглядываю, пока сестра Грэйс не вернется. Нет, -- повторила она, указывая на Мятежника, Разрушителя Царств, Ангела Бездонной Ямы, Великого Зверя по имени Дракон, Принца Сего Мира, Отца Лжи, Сатанинского Отпрыска и Повелителя Тьмы, -- этот точно ваш. Стоит только оглядеть его с головы до его маленьких копытцев, и это сразу становится понятно... То бишь копытцев у него, конечно, нет! -- поправилась она спешно.
      Мистер Янг взглянул вниз.
      -- Да... -- сказал он с сомнением в голосе. -- На моих предков похож. Все, э, нормально с ним, да?
      -- Да, -- ответила сестра Мэри. -- Он совершенно обычный ребенок, -добавила она. -- Совершенно-совершенно...
      Последовала пауза, во время которой двое глядели на спящего ребенка.
      -- У вас нет особого акцента, -- прервала наконец молчание сестра Мэри. -- Вы здесь давно?
      -- Десять лет уже, -- ответил слегка удивленно мистер Янг. -- Работа переместилась, видите ли, пришлось и мне переехать вместе с ней.
      -- Я всегда считала, что эта работа очень увлекательна, -- сказала сестра Мэри. Мистер Янг благодарно ей улыбнулся. Мало кто мог увидеть, а еще меньше -- полюбить привлекательные, по его мнению, стороны бухгалтерской работы...
      -- Должно быть, там, где вы были раньше, все было совершенно по-другому, -- продолжала сестра Мэри.
      -- Наверное, -- ответил мистер Янг, который никогда об этом не задумывался. Латтон, насколько он помнил, был очень похож на Тадфилд. Те же изгороди между домом и железнодорожной станцией. Те же люди.
      -- Здания, например, были повыше, -- сказала сестра Мэри отчаянно.
      Мистер Янг на нее уставился. Он мог разве что одно вспомнить -- с офисами "Эйлайенс энд Лейчестер".
      -- Наверное, ходите на кучу вечеринок в садах, -- сказала монашка.
      А. Наконец-то хорошая тема... Дейдре такие очень нравились.
      -- Точно, -- сказал он с чувством. -- Дейдра для них джем делает. А мне приходится с Белым Слоном помогать.
      Это была часть жизни общества, собирающегося в Букингемском дворце, о которой сестра Мэри и не догадывалась, хотя пакидерма вполне подходила.
      -- Должно быть, подарки, -- кивнула она. -- Я читала о том, как иностранные послы дарили ей всякие разные штуки.
      -- Простите?
      -- Я большой фанат Королевской Семьи, знаете ли.
      -- О, я тоже, -- отозвался мистер Янг, впрыгивая благодарно на новую ледяную дорожку в путаной реке сознания. Да, с Королевской Семьей проблем не было. С ее лучшими, понятно, членами, которые своим весом помогали маханию рук и открытию мостов. Не теми, кто ночи напролет на дискотеках торчал и которых прямо на папарацци тошнило [Здесь стоит отметить, что мистер Янг полагал, что папарацци -- вид итальянского линолеума. Прим. авт.].
      -- Это славно, -- сказала сестра Мэри. -- Я-то думала, вы их не любите, раз раскручиваете и кидаете в воду чайную посуду.
      Она продолжала чирикать, помня инструкцию, что члены Ордена всегда должны все говорить, что у них на душе... Мистер Янг больше не мог слушать, и слишком устал, чтобы об этом волноваться. Должно быть, религиозная жизнь делала людей слегка странными. Хотелось ему, чтобы миссис Янг проснулась. Потом одно из слов в потоке, исходящем из уст сестры Мэри, задело струну надежды в его сознании.
      -- Нет ли, возможно, возможности достать для меня чая? Может быть? -попробовал он.
      -- О господи, о чем же я думаю? -- вскричала сестра Мэри, и ее рука взмыла ко рту.
      Мистер Янг ничего не сказал.
      -- Сейчас же займусь, -- сказала она. -- Только вы уверены, что не хотите кофе? На следующем этаже есть одна из этих новомодных машин.
      -- Чая, пожалуйста, -- ответил мистер Янг.
      -- О, да вы действительно стали прям как мы! -- весело бросила сестра Мэри, выбегая.
      Мистер Янг, оставленный наедине со спящей женой и двумя младенцами, уселся в кресло. Да, все, должно быть, от вставания рано, преклонения колен и всего такого. Хорошие люди, конечно, но явно слегка сдвинутые. Видел он как-то фильм Кена Рассела с монашками. Там, вроде бы, таких вещей не происходило, но дыма без огня не бывает и все такое...
      Он вздохнул.
      Тогда-то Ребенок А и проснулся -- и сразу по-настоящему громко заорал.
      Мистер Янг так и не научился за годы успокаивать ребенка. Собственно, у него никогда не хватало духа начать... Он всегда уважал сэра Уинстона Черчилля, похлопывать его маленькие копии по заднице было неудобно.
      -- Добро пожаловать в мир, -- сказал он. -- Скоро к нему привыкнешь.
      Малыш закрыл рот и злобно на него взглянул -- словно был он непокорным генералом.
      Как раз в этот момент вернулась сестра Мэри с чаем. Сатанист она там или нет, но она нашла тарелку и поместила на нее кучку мороженых бисквитов. Таких, какие можно получить только в придачу к чаепитию. Бисквит мистера Янга был настолько же розов, насколько розов хирургический инструмент, а к белому льду кто-то добавил снеговика.
      -- Не думаю, что вы такие едите обычно, -- сказала монашка. -- Это то, что вы зовете печеньем -- а мы бисквитами.
      Мистер Янг открыл рот, чтобы объяснить, что и он бисквитами зовет, и даже обитатели Латтона так звали, но тут в комнату, задыхаясь, влетела еще одна монашка.
      Она взглянула на сестру Мэри, поняла, что мистер Янг понятия не имеет о пентаграммах, и ограничилась указыванием на Ребенка А и подмигиванием.
      Сестра Мэри кивнула и мигнула в ответ.
      Монашка укатила ребенка.
      Подмигивание -- один из самых многосторонних способов человеческого общения. Можно кучу всего сказать подмигиванием. К примеру, подмигивание новой монашки значило:
      Где ты была?! Ребенок Б родился, мы готовы обмен произвести, а ты вдруг оказалась не в той комнате с Мятежником, Разрушителем Царств, Ангелом Бездонной Ямы, Великим Зверем по имени Дракон, Принцем Сего Мира, Отцом Лжи, Сатанинским Отпрыском и Повелителем Тьмы, чай пьешь. Меня чуть не застрелили, понимаешь ты это?
      И, по ее мнению, ответное подмигивание сестры Мэри значило:
      Вот Мятежник, Разрушитель Царств, Ангел Бездонной Ямы, Великий Зверь по имени Дракон, Принц Сего Мира, Отец Лжи, Сатанинский Отпрыск и Повелитель Тьмы, и не могу я говорить, пока здесь этот пришелец.
      А сестра Мэри считала, что подмигивание пришедшей значило:
      Молодчина, сестра Мэри -- сама детей поменяла! Теперь укажи мне лишнего ребенка, и я тебе позволю спокойно чай попить с Его Высокопревосходительством, американским культатташе.
      А ее собственное подмигивание значило:
      Вот, дорогуша, вот Ребенок Б, убери его и дай мне поболтать с Его Превосходительством. Я давно его хотела спросить, почему у них куча высоких зданий с зеркалами.
      Все эти тонкости не были поняты мистером Янгом, который был здорово смущен во время этого обмена, думал: "Да, этот мистер Рассел знал, о чем говорил, это точно!".
      Ошибка сестры Мэри могла быть замечена второй монашкой, если бы ее не отвлекали все время люди из спецслужб в комнате миссис Даулинг, которые смотрели на нее с постоянно растущей тревогой. Это происходило из-за того, что их натренировали определенным образом реагировать на людей в широких робах и широких головных уборах, и бедняги теперь мучались из-за конфликта сигналов. А люди, мучающиеся из-за конфликта сигналов -- вовсе не лучшие люди для держания оружия, особенно если они только что видели деторождение -- точно неамериканский способ прибавления мирового народонаселения. К тому же, они слышали, что в здании полно религиозных фанатиков.
      Миссис Янг перевернулась.
      -- Вы уже выбрали для него имя? -- спросила сестра Мэри лукаво.
      -- Хмм? -- отозвался мистер Янг. -- А. Еще нет, вообще-то... Была бы девочка, назвали бы Люсиндой в честь матери. Или Жермен -- Дейдрин вариант.
      -- Баламут -- неплохое имя, -- бросила монашка, вспомнив классику. -Или Дамиэн... Дамиэн -- очень популярное сейчас имя.
      x x x
      Анафеме Приббор -- ее мать, которая плохо разбиралась в церковных делах, прочла в один прекрасный день это слово и подумало, что вполне подходит в качестве женского имени -- было восемь с половиной лет, она читала Книгу -- под одеялом, с факелом.
      Другие дети учились читать по классическим букварям с красочными картинками яблок, мячей, тараканов и тому подобного. Не так было в семье Приббор -- Анафема училась читать по Книге.
      Не было в ней ни яблок, ни мячей. Была неплохая гравюра восемнадцатого века с изображением горящей на костре -- и весьма радостной по этому поводу -- Агнес Безумцер.
      Первое слово, которое девочка могла разобрать, было "прелестные". Очень мало детей в возрасте восьми с половиной лет знало, что оно значит, кроме всего прочего, "совершенно точные", одной из знающих это была Анафема.
      Следующее слово было "аккуратные".
      Первым прочитанным ей вслух предложением было:
      "Говорю вам сие, и запомните вы слова мои. Поедут Четверо, и Четверо также, и еще Трое покатятся по небу, и Один помчится, огнем окруженный, и ничто остановить не сможет их: ни рыба, ни ливень, ни дороги, ни демон, ни ангел. И тебя также возьмут они, Анафема".
      Анафеме нравилось про себя читать.
      (Были книги, которые внимательные родители, читавшие определенные воскресные газеты, могли приобрести -- с именем ребенка как главного героя или героини. Это делалось для повышения интереса к книге. В случае Анафемы, в книге была не только она -- на настоящий момент лишь в одном месте -также ее родители, и их родители, и все -- аж до семнадцатого века. На тот момент она была слишком молода и эгоцентрична, чтобы должную важность придать тому, что ни словом не упоминались ее дети, да и что-либо, более чем на одиннадцать лет отстоящее. Когда тебе восемь с половиной, одиннадцать лет -- целая жизнь, собственно, если верить Книге, так и будет....)
      Она была умным ребенком с бледным лицом, черными глазами и волосами. Как правило, она людей заставляла себя неудобно чувствовать -- семейная способность, унаследованная -- вместе с большими, чем ей было нужно, экстрасенсорными способностями -- от своей пра-пра-пра-пра-прабабушки.
      Она была рано повзрослевший и всегда держала себя в руках. Единственная вещь, за которую Анафему осмеливались поругивать учителя, это ее произношение -- не ужасное, опоздавшее на 300 лет.
      x x x
      Монашки взяли Ребенка А и заменили им Ребенка Б под носом жены атташе и людей из Секретной Службы, воспользовавшись следующим хитрым способом: одного ребенка укатили ("взвесить надо, милая, таков закон"), а чуть позже вкатили уже другого.
      Самого культатташе, Фаддеуса Дж. Даулинга, за несколько дней за того спешно вызвали в Вашингтон, но он все время, пока жена рождала, связан был с ней по телефону и помогал дышать.
      Не помогло то, что по другой линии он говорил с советником по вложению денег. Один раз вынужден был от жены на целых двадцать минут отвлечься.
      Но это было нормально.
      Деторождение -- самое радостное ощущение из тех, которыми двое могут поделиться, и он ни секунды упускать не собирался.
      Один из ребят из спецслужб все для него на видео заснял.
      x x x
      Зло в целом не спит -- и потому не понимает, зачем сон нужен всем остальным. Но Кроули сон нравился -- это один из тех приятных процессов, которые только на Земле возможно испробовать. Особенно он приятен, когда плотно наешься. Он, к примеру, весь девятнадцатый век проспал... Не потому, что надо было, -- потому, что так хотелось [Правда, в 1832-ом пришлось встать, чтобы сбегать в туалет. Прим. авт.].
      Один из процессов, доступных только жителям Земли. Что ж, пора начать ими по-настоящему наслаждаться, пока еще есть время.
      "Бентли" ревел в ночи, стремясь на восток.
      В принципе, он был совсем не против Армагеддона. Если бы его спросили, почему он провел века, играясь с человечеством, он бы ответил: "Естественно, чтобы случился Армагеддон, в котором победит Ад". Но работа ради него -одно, совсем другое -- видеть, как он неумолимо близится.
      Кроули знал, что после конца света он останется в живых -- он же бессмертный, у него выбора нет. Но он всегда надеялся, что конец света будет нескоро...
      Потому что он любил людей. Очень крупный недостаток для демона.
      Нет, конечно же, он все делал, чтобы их короткие жизни сделать несчастными, такая уж у него была работа, но ни одно его изобретение не было настолько же ужасным, насколько были их собственные. Видно, талант у них был... Как-то это было в них встроено. Они рождались в мире, который был против них -- в тысячах мелочей, -- и большинство своей энергии тратили на то, чтобы сделать его еще хуже. С течением времени Кроули все труднее и труднее становилось сделать что-то демоническое и при этом выделяющееся на фоне человеческих гадостей. За прошедшее тысячелетие он не раз подумывал о том, чтобы послать Вниз письмо со словами типа: "Слушайте, мы прямо сейчас можем сдаться, закрыть Дис и Пандемонеум и все прочие места и сюда придти, мы ничего не сможем с ними сделать такого, чего они сами с собой сделать не могут". А они частенько такое делают, о чем мы и подумать не могли -- в основном с помощью электродов. У них есть изобретательность. И, само собой, электричество.
      Один из них это написал, верно?... "Ад пуст, и здесь все черти" [Шекспир, "Буря", акт I, сцена II. Перевод мой. Прим. перев.].
      Кроули хвалили за Испанскую Инквизицию. Он был тогда в Испании, в основном шлялся вокруг кантин в приятных местах, и ничего о ней даже не знал, пока похвала не прибыла. Он сходил посмотреть, вернулся и целую неделю не выходил из запоя...
      Иеронимус Босх этот -- просто сумасшедший!
      И когда ты начинал думать, что они злобнее, чем Ад, они вдруг такие благородные вещи совершали -- Небесам такие и не снились... Частенько и зло, и добро один человек делал. Это все из-за свободы воли, понятно. В ней все дело было.
      Азирафаил попытался как-то это ему объяснить.
      -- Все дело в том, -- сказал он -- это было где-то в районе 1020-ого, когда они заключили свое маленькое Соглашение, -- все дело в том, что человек хорош или плох, когда он этого хочет. А существа типа Кроули и, конечно, него, с самого начала выбирают свой путь и с него не сворачивают. Люди не могут стать истинно святыми, -- добавил он, -- пока не было у них возможности побыть истинно плохими.
      Кроули об этом подумал и (где-то в районе 1023-ого) сказал:
      -- Погоди, это же работает, только если в начале все равны, точно? Нельзя ожидать от кого-то, рожденного в грязной хижине, что он так же хорошо будет себя вести, как рожденный в замке.
      -- А-а, -- ответил Азирафаил, -- это-то и интересно. Чем ниже ты начинаешь, чем больше у тебя возможностей.
      -- Это безумие, -- сказал Кроули.
      -- Нет, -- покачал головой Азирафаил, -- это основы мира.
      Азирафаил. Конечно же, Враг. Но враг уже шесть тысяч лет -- скорее друг.
      Кроули нагнулся и поднял телефонную трубку.
      Конечно, у демонов не должно было быть свободы воли. Но нельзя было так долго пробыть среди людей и ничему не научиться.
      x x x
      Мистер Янг отказался и от Дамиэна, и от Баламута, да и от всех других предложений сестры Мэри Болтливой, включавших в себя половину Ада и половину Золотого Века Голливуда.
      -- Ну, -- наконец слегка обиженно сказала она, -- не думаю, что с именем Эррол что-то не так... Или Кэри. Оба имени -- хорошие, американские.
      -- Я думал о чем-то более традиционном, -- объяснил мистер Янг. -- У нас в семье всегда использовали старые добрые имена...
      Сестра Мэри просияла.
      -- Это правильно. По мне, лучше старых имен ничего нет.
      -- Нормальное английское имя, как у людей из Библии, -- сказал мистер Янг. -- Мэтью [В англоязычной версии Библии так зовут Матвея. Прим. перев.], Марк, Люк [Т. е. Лука. Прим. перев.] или Джон [Т. е. Иоанн. Прим. перев.], -- продолжил он задумчиво. Сестра Мэри моргнула. -- Только мне они вовсе не хорошими классическими именами всегда казались, -- добавил мистер Янг, -скорее именами ковбоев и футболистов.
      -- Саул -- хорошее имя, -- помогла ему сестра Мэри.
      -- Это уж слишком старомодно, -- ответил мистер Янг.
      -- Тогда что насчет Каина [Англ. Cain -- Кэйн -- действительно звучит неплохо, если не знать, как пишется. Прим. перев.]? Очень ведь современно звучит, -- попыталась сестра Мэри.
      -- Хмм, -- мистер Янг покачал головой.
      -- Что ж, есть еще... ну, есть еще Адам, -- сказала сестра Мэри. "Достаточно безопасно", -- подумала она.
      -- Адам? -- переспросил мистер Янг.
      x x x
      Хотелось бы, чтобы монашки-сатанистки лишнего младенца -- ребенка Б -тайно кому-нибудь отдали на воспитание. Чтобы он вырос нормальным, счастливым, хохочущим ребенком, активным, а еще чуть позже превратился в нормального, жизнью довольного подростка.
      Может, так и произошло.
      Помечтайте о его школьной награде за произношение, его ничем не выделяющейся, но приятной жизни в университетские годы, его работе в департаменте распределения зарплат Строительного Общества Тадфилда и Нортона, его красавице-жене. Может, захотите представить детей и хобби -скажем, починку старых мотоциклов , или разведение тропических рыб...
      Вы не хотите узнать, что могло случиться с Ребенком Б.
      Нам, к тому же, ваша версия больше нравится.
      Должно быть, призы за своих тропических рыб получает.
      x x x
      В маленьком домике в Доркинге, что в Саррее, в огне спальни горел свет.
      Ньютону Пульциферу было двенадцать, он был тощ, носил очки и несколько часов назад должен был пойти спать.
      Его мать, однако, верила в гениальность ребенка и разрешала ему ложиться позже, чтобы он успевал делать свои "эксперименты".
      Сейчас он проводил следующий -- менял розетку на древнем радиоприемнике "Bakelite", который ему дала мать, чтобы поигрался. Он сидел за тем, что гордо называл "рабочее место" -- старый разбитый стол, покрытый обрывками проволоки, батарейками, маленькими лампочками и домашним набором кристаллов, который никогда не работал. Если уж быть честным, радио он тоже не смог заставить работать, хотя с другой стороны, он никогда не мог до конечной стадии добраться.
      Три несколько кривых модели самолетов свисали с потолка на шелковых шнурах. Даже случайный наблюдатель увидел бы, что они сделаны кем-то, кто был сразу и старателен, и очень осторожен, а также совершенно не умел делать модели самолетов. Сам Ньютон был ими невероятно горд, даже "Spitfire", у которого он так и не сумел правильно собрать крылья.
      Он загнал очки обратно на переносицу, взглянул на розетку и положил на стол отвертку.
      В этот раз он очень надеялся на успех, все инструкции прочел по перемене розеток в "Собственной книге мальчика про практическую электронику, включающей Сто и Одну Безопасную и Поучительную Вещь, которую можно проделать с электричеством", и им последовал. Правильные закодированные цветом проволочки к правильным иголочкам прикрепил, проверил, на месте ли амперный предохранитель, все обратно завернул. Пока никаких проблем.
      Он включил радио в патрон. Потом врубил последний...
      Все огни в дому отключились.
      Ньютон просиял от гордости. Уже лучше. В прошлый раз он отключил все огни в Доркинге, приходил электрик и серьезно с мамой поговорил.
      У него была сильнейшая и совершенно не взаимная страсть к вещам, связанным с электричеством. В школе у них был компьютер, и полдюжины детей оставались после уроков и работали с продырявленными карточками. Когда ответственный учитель наконец уступил мольбам Ньютона его в их число включить, тот только одну карточку смог в компьютер всунуть. Машина ее зажевала, подавилась и померла.
      Ньютон был уверен, что будущее было за компьютерами, и когда оно прибудет, он будет готов -- будет первым в новых технологиях.
      У будущего были свои мысли по этому поводу. Достаточно заглянуть в Книгу, чтобы их узнать.
      x x x
      "Адам", -- подумал мистер Янг. Он это произнес, чтобы прислушаться к звучанию. "Адам". Хмм... Он взглянул вниз, на золотые кудри Мятежника, Разрушителя Царств, Ангела Бездонной Ямы, Великого Зверя по имени Дракон, Принца Сего Мира, Отца Лжи, Сатанинского Отпрыска и Повелителя Тьмы.
      -- Знаете, -- заключил он немного спустя, -- ему, по-моему, и правда подходит имя Адам.
      x x x
      Это не была темная, грозовая ночь.
      Такая случилась через два дня, когда и миссис Даулинг, и миссис Янг, и оба ребенка покинули здание. Она была очень темной, гроза была очень сильной, и когда последняя достигла апогея -- в районе полуночи -- молния ударила в Монастырь Чирикающего Ордена и подожгла крышу ризницы.
      Никто от огня серьезно не пострадал, хотя он продолжался несколько часов, нанеся зданию серьезный ущерб.
      Поджигатель скрывался на близкой крыше и наблюдал за пожаром. Он был высок, тощ -- и Адский Герцог. Это была последняя вещь из тех, что нужно было сделать перед возвращением под землю -- что ж, сделал...
      С остальным Кроули спокойно справится.
      Хастур отправился домой.
      x x x
      В принципе, Азирафаил был из ангелов Начал, вот только теперь люди подшучивали над начальниками.
      В другой ситуации ни он, ни Кроули ни выбрали бы компанию другого, а так... Два человека (вернее, человекоподобных создания) в мире, и Соглашение за время действия много пользы обеим принесло. К тому же, привыкаешь к лицу, которое более-менее постоянно видишь в течении шести тысяч лет.
      Соглашение было так просто, что, в общем-то, заглавной буквы не заслуживало (получило, так долго продержавшись). Это было разумное соглашение -- многие работающие в отвратительных условиях далеко-далеко от своих руководителей агенты заключают подобные с агентом противника, поняв, что у них с близким врагом больше общего, чем с далекими союзниками. Означало оно безмолвное невмешательство в дела друг друга. Оно позволят создать такой баланс, что при том, что ни один не победит, ни один и не проиграет, к тому же оба могли повелителям регулярно показывать, какие замечательные шаги они предпринимают, чтобы победить хитрого и хорошо информированного противника.
      В данном случае оно означало, что Кроули было разрешено продолжать работу с Манчестером, а Азирафаилу никто мешать не станет во всем Шропшире. Кроули получил Глазго, Азирафаил -- Эдинбург (никто под ответственность не взял Милтон Кейнс, но оба представили его как свой успех [Замечание для американцев и прочих Чужих: Милтон Кейнс -- новый город примерно посередине между Лондоном и Бирмингемом. Его рекламируют как современный, действенный, здоровый и, главное, приятный для жизни. Большинство британцев находят это смешным. Прим. авт. для американского издания].
      К тому же, конечно, казалось правильным помогать друг другу, когда подсказывал здравый смысл. Оба ведь были из ангелов. Если некто в Ад шел, чтобы быстренько соблазнитьсч, было разумным прошвырнуться по городу, создать короткий момент священного экстаза. Это ведь все равно сделают, если к этому разумно подойти, кучу времени и денег можно спасти...
      Азирафаил вину время от времени чувствовал по этому поводу, но века среди людей имели на него тот же эффект, что и на Кроули (только менялся он в обратном направлении).
      К тому же, Властям наплевать на то, кто что делал, лишь бы делалось.
      В настоящий момент, Азирафаил стоял с Кроули у пруда в парке Сент-Джеймс. Они кормили уток.
      Утки из парка Сент-Джеймс так привыкли, что их кормят тайно встречающиеся секретные агенты, что выработался целый условный рефлекс. Если такую утку посадить в лабораторную клетку и показать ей фотографию двух мужчин -- один обычно носит куртку с меховым воротником, другой что-то темное и шарф -- она обязательно взглянет вверх с ожиданием во взоре. Ржаной хлеб русского культатташе хватают простые утки, а мокрый "Ховис с Мэрмайтом" главы МИ9 любят снобы.
      Азирафаил кинул корку плохо выглядящему селезню, тот ее схватил и мгновенно потонул.
      Ангел повернулся к Кроули.
      -- Что это ты, мой дорогой, -- пробормотал он.
      -- Прости, -- извинился Кроули. -- Забылся.
      Утка сердито всплыла на поверхность.
      -- Конечно, мы знали, что что-то происходит, -- сказал Азирафаил. -- Но я как-то думал, что в Америке все случится. Там такое любят...
      -- Может, там и случится, -- грустно откликнулся Кроули. Он бросил взгляд сквозь парк на "Бентли", заднее колесо которого было аккуратно зажато.
      -- А, да. Американский дипломат, -- вспомнил ангел. -- Несколько театрально, по-моему. Как будто Армагеддон -- какое-то киношоу, которое в как можно больше стран надо продать.