-- Во все страны, -- поправил его Кроули. -- Земля и все ее царства.
      Азирафаил кинул уткам последний кусок хлеба, они отправилась к Болгарскому Морскому Атташе и подозрительному человеку в кембриджском галстуке, а он выкинул пакет в мусорную корзину.
      Он повернулся, чтобы сидеть с Кроули лицом к лицу.
      -- Мы победим, конечно, -- сказал он.
      -- Ты этого не хочешь, -- ответил демон.
      -- Почему, скажи, молю...
      -- Слушай, -- отчаянно сказал Кроули, -- сколько, по твоему, у твоей стороны музыкантов, а? Я имею в виду, первоклассных.
      Азирафаил вдруг смутился.
      -- Ну, думаю... -- начал он.
      -- Двое, -- подсказал Кроули. -- Эльгар и Лист. И все. Остальные все у нас. Бетховен, Брамс, все Бахи, Моцарт... Можешь себе представить вечность с Эльгаром?
      Азирафаил зажмурился.
      -- Легко, -- простонал он.
      -- Ну вот, -- сказал Кроули тоном триумфатора. Он отлично знал ахиллесову пяту Азирафаила... -- Никаких компакт-дисков. Никакого Альберт Холла. Никаких танцев. Никакого Глиндборна. Только небесная гармония круглые сутки...
      -- Основы мира не меняются, -- пробормотал Азирафаил.
      -- Как яйца без соли, ты бы сказал. Кстати -- ни соли, ни яиц ведь тоже не будет. Не будет и Гравлакса с соусом из петрушки. Никаких замечательных маленьких ресторанчиков, где тебя все знают. Никаких кроссвордов из "Дейли Телеграф". Никаких антикварных магазинов. Кстати, и никаких книжных. Никаких старых редакций. Никаких, -- Кроули наскреб дно бочки интересов Азирафаила, -- серебряных ящичков с нюхательным табаком эпохи Регенства во Франции.
      -- Но жизнь станет лучше после нашей победы! -- прохрипел ангел.
      -- Но совершенно неинтересной. Слушай, ты знаешь, что я прав. Тебе будет так же неудобно с арфой, как мне с вилами.
      -- Мы на арфах не играем, ты же знаешь.
      -- А мы вилами не пользуемся. Это просто оборот речи был.
      Они поглядели друг на друга.
      Азирафаил развел своими наманикюренными руками.
      -- Мои люди весьма счастливы, что это наконец-то близится, знаешь ли. Для этого работали. Последний, важнейший тест. Огненные мечи, Четыре Всадника, кровавые моря, все эти дурацкие дела, -- он пожал плечами.
      -- А потом "Игра Окончена, Вставьте Монету"? -- грустно усмехнулся Кроули.
      -- Иногда мне трудновато понять твою речь.
      -- Мне нравятся моря -- какие они есть. Армагеддона не должно быть. Не надо проверку всему устраивать, его разрушая, только чтобы проверить, правильно ли сделал.
      Азирафаил опять пожал плечами.
      -- Такова уж высшая мудрость...
      Ангел поежился и запахнулся в куртку. Над городом собирались серые облака...
      -- Пошли куда-нибудь, где тепло, -- предложил он.
      -- Ты мне предлагаешь? -- отозвался Кроули угрюмо.
      Какое-то время они шагали, мрачно молча.
      -- Не то чтобы я был с тобой несогласен, -- сказал ангел, когда они тащились по траве. -- Просто нельзя ослушаться. Ты же знаешь...
      -- И мне нельзя, -- откликнулся Кроули.
      Азирафаил кинул на него косой взгляд.
      -- Ой, ну не надо, -- сказал он, -- ты же демон!
      -- Да. Но моим нравится только ослушание как принцип. А какое-то определенное их серьезно раздражает.
      -- Типа неподчинения их приказам?
      -- Вот именно. Поражен, а? Хотя, наверное, нет. Сколько у нас времени, как думаешь?
      Кроули махнул рукой в сторону "Бентли", и его двери отперлись.
      Предсказания разное говорят, -- ответил Азирафаил, садясь на заднее сиденье. -- Точно ничего не произойдет до конца века, хотя какие-то феномены могут и раньше произойти. Большинство пророков прошедшего тысячелетия больше волновали рифмы, чем точность.
      Кроули указал на ключ зажигания. Тот повернулся.
      -- Как это? -- спросил он.
      -- Ну, -- объяснил ангел, "И Окончится Жизнь Мира, в Трам-тарам-тарам Два поглотят вас дыры". Или Один, или Три, или еще какая-то цифра. Шесть в стих не ложится -- хороший, видно, год.
      -- И что за феномены?
      -- Двухголовые телята, знаки в небесах, гуси, летящие задом наперед, дожди из рыбы. Присутствие Антихриста увеличивает количество случайностей.
      -- Хмм.
      Кроули завел "Бентли". Потом он что-то вспомнил и щелкнул пальцами.
      С колеса исчезли зажимы.
      -- Давай поедим, -- предложил он. -- У меня должок с... когда же это было?
      -- Париж, 1793-ий, -- напомнил Азирафаил.
      -- А, точно. Царство Ужаса. Один из наших был или из ваших?
      -- Не ваш разве?
      -- Не помню. Но ресторан был хороший.
      Когда они проезжали мимо пораженного офицера, следящего за движением, его записная книжка внезапно загорелась, поразив Кроули.
      -- Я абсолютно уверен, что не собирался такого делать, -- заметил он.
      Азирафаил покраснел.
      -- Это я сделал, -- пояснил он. -- Всегда думал, что твои их изобрели.
      -- Да? А мы думали, они -- ваше изобретение.
      Кроули взглянул на дым в заднее зеркало.
      -- Вперед, -- бросил он, -- в "Ритц"!
      Кроули не собирался заказывать столик. Пусть другие этим занимаются, всегда считал он, он обойдется.
      x x x
      Азирафаил собирал книги. Если бы он был до конца с собой честен, давно бы признал, что магазин свой завел, просто чтобы их хранить. Это не было необычно... Чтобы поддерживать свою легенду (обычный продавец-букинист), он всеми способами, кроме насилия, препятствовал покупке. Неприятные запахи сырости, яростные взгляды, неудобные часы работы -- все это им давно было отработано.
      Он давно собирал книги и, как и большинство, специализировался.
      У него было более шестидесяти книг предсказаний, говорящих о последних двух веках второго тысячелетия. Очень он любил первые издания Уайльда. И был у него полный набор Знаменитых Библий, так названных из-за ошибок печати.
      Среди них была Неправедная Библия, которую ошибка заставила говорить (в "Первом послании Коринфянам") "Разве не знаете, что неправедные войдут в Царство Божие?", и Порочная, напечатанная Баркером и Лукасом в 1632, в которой из седьмой заповеди исчезло слово не, и она в результате провозглашала "Возжелай жену ближнего своего". А также Освобождающая Библия, Паточная Библия, Библия Стоящих Рыб, Черинг Кросская Библия и множество других... У Азирафаила они все были. Даже редчайшая, Библия, опубликованная в 1651 лондонской фирмой Билтона и Скаггза.
      Она была первой из их трех чудовищных неудач.
      Книга была широко известна как Библия "Будь-Это-Все-Проклято". Длинная ошибка наборщика (если ее можно так назвать) случилась в 48 главе, стихе 5 Книги Иезикииля.
      Подле границы Дана, от восточного края до западного, это один удел Асиру.
      Подле границы Асира, от восточного края до западного, это один удел Неффалиму.
      Подле границы Неффалима, от восточного края до западного, это один удел Менассии..
      Будь это все проклято! Я по горло сыт сиим набиранием... Господин Билтон -- вовсе не благороден, господин же Скаггз -- мошенник и лишь кулаки крепко умеет сжимать. Говорю я вам, в день такой всякий, в ком пол-литра хоть смысла есть, должен на солнышке греться, а не мучиться на этой старой и заплесневелой Фабрике имени Матери Божией!
      Подле границы Ефрема, от восточного края до западного, это один удел Рувиму. [Также эта Библия знаменита была тем, что вместо 24 стихов в третьей главе Бытия в ней было 27. Они следовали за двадцать четвертым, который в версии короля Иоанна звучал: "И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Эдемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни", и звучали они так: "25. И спросил господь у ангела, что охранял Восточные Врата: "Где пламенный меч, что дал я тебе?"
      26. И сказал ангел: "Только что здесь был... Какой же я забывчивый!
      И боле не спрашивал его Господь".
      Похоже, что эти стихи были включены во время стадии корректуры. В то время издатели непременно вывешивали корректируемых листов на деревянных столбах перед магазинами для просвещения населения и бесплатного исправления, а так как вся стопка печатаемых листов была после сожжена, никто не побеспокоился указать на ошибку мистеру А. Зирафаилу, у которого был книжный магазин через две двери, который всегда помогал с переводами и имел разборчивый почерк. Прим. авт.]
      Вторая неудача имела место в 1653. Благодаря редкой удаче они достали одну из знаменитых "Потерянных Кварт" -- три шекспировских пьесы, никогда не изданные в виде фолиантов, теперь полностью потерянные для искусствоведов и театров. Только их имена до нас дошли... Вот самая ранняя пьеса Шекспира: "Комедия о Робин Гуде, или О лесе Шервуде" [А две другие -- "Поимка мыши" и "Златоискатели 1589". Прим. авт].
      Господин Билтон за кварту заплатил аж шесть гиней и верил, что только на фолианте в твердой обложке вдвое больше заработает.
      Потом он ее потерял.
      Третья неудача Билтона и Скаггза ими обоими никогда не была понята до конца. Всюду книги пророчеств продавались в огромных количествах. Только-только трижды перепечатали в третий раз "Центурии" Нострадамуса, и пять Нострадамусов (каждый объявлял, что остальные -- самозванцы), разъезжали по стране и раздавали направо и налево автографы. Как раз исчезало из магазинов "Собрание пророчеств" Матери Шиптон...
      Каждый крупный лондонский издатель -- их было восемь -- имел на руках хотя бы одну Книгу Пророчеств. Каждая из них была очень неаккуратна, но исходящий от них смутный дух вмешательства Небес их делал очень популярными. Продавались тысячи, даже десятки тысяч экземпляров.
      -- Чтоб деньги печатать, лицензия нужна! -- сказал господин Билтон господину Скаггзу [У которого были свои идеи по этому поводу и который последние годы жизни провел в тюрьме Ньюгейт, когда претворил их в жизнь. Прим. авт.]. -- Народу больше мусора этого надо! Срочно должны напечатать мы книгу пророчеств, старухой какой-то сочиненную!"
      Манускрипт прибыл к их дверям на следующее утро, как всегда, внутренние часы автора не подвели.
      Ни господин Билтон, ни господин Скаггз и не подозревали, что посланный им манускрипт -- единственная пророческая книга за всю человеческую историю, содержащая исключительно абсолютно точные предсказания на следующие триста сорок с чем-то лет, точное и аккуратное описание событий, кульминацией которых будет Армагеддон. Она не ошибалась ни в одной малюсенькой детали.
      Билтон и Скаггз опубликовали ее в Сентябре 1655-ого, как раз к рождественской распродаже [Еще черта их издательского гения -- в 1654-ом Пуританский Парламент Оливера Кромвеля запретил Рождество. Прим. авт.], и это была первая опубликованная в Англии книга, оставшаяся на складах.
      Она не продавалась.
      Даже копия в малюсеньком магазине в Ланкашире, на доске рядом с которой было написано "Местный Автор".
      Автор книги, некая Агнес Безумцер, не была этим удивлена -- впрочем, удивить Агнес Безумцер могло лишь что-то совсем уж невероятное.
      Да и потом, она ее не на продажу писала, не для королевских семей, даже не для славы. Она ее написала, только чтобы получить бесплатную авторскую копию.
      Никто не знает, что произошло с армиями непроданных копий ее книги. Точно ни одной нет ни в музеях, ни в частных коллекциях. Даже у Азирафаила не было копии, коленки у него дрожали, когда мечтал о том, что получит-таки ее в свои наманикюренные руки.
      На самом деле, во всем мире осталась лишь одна копия пророчеств Агнес Безумцер.
      Она была на книжном шкафу примерно за сорок миль от места, где Кроули и Азирафаил ели замечательный ленч и, говоря образно, только что затикала.
      x x x
      И вот уже было три часа... Три часа находился на Земле Антихрист, и один ангел и один демон за них троих старательно напивались.
      Они сидели напротив друг друга в задней комнате азирафаилова грязного старого книжного магазина в Сохо.
      У большинства книжных в Сохо есть такие комнаты, и большинство из них наполнено редкими, или, по крайней мере, очень дорогими, книгами. В книгах же Азирафаила не было картинок -- только старые коричневые обложки да хрустящие страницы. Изредка, если вынуждали обстоятельства, он одну из них продавал.
      И, так же изредка, серьезные мужчины в темных костюмах к нему приходили и очень вежливо ему предлагали продать магазин, после чего его превратят в место, подходящее к обстановке. Время от времени они предлагали деньги -пачки старых, мятых пятидесятифунтовых банкнот. А еще бывало, что во время разговора прошвыривались вокруг магазина другие мужчины в темных костюмах, качали головами, говорили, как легко загорается бумага, а уж если загорится, все здание сгорит.
      Азирафаил улыбался, кивал и говорил, что он о предложении подумает. Они уходили. И никогда не возвращались.
      То, что ты ангел, не означает, что ты дурак.
      Стол перед парой был заставлен бутылками.
      -- Дело в, -- произнес Кроули, -- дело в. Дело в.
      Он попытался сфокусировать взгляд на Азирафаиле.
      -- Дело в, -- сказал он и попытался придумать, в чем дело.
      -- Дело в дельфинах, -- наконец просветлел он, -- вот в чем дело.
      -- Рыбы такие, -- кивнул Азирафаил.
      -- Не-не-не! -- ответил Кроули, тряся пальцем. -- Эт' млекопитающее. Самое настоящее млекопитающее. Разница в, -- Кроули, продираясь сквозь болото своего сознания, попытался вспомнить разницу. -- Разница в том, что они...
      -- Спариваются вне воды? -- предположил Азирафаил.
      Брови Кроули насупились.
      -- Не думаю. Не, точно не то. Что-то про их молодежь. -- Он собрался. -- Дело в. Дело в. Их мозгах.
      Он потянулся за бутылкой.
      -- Что с их мозгами? -- спросил ангел.
      -- Большие мозги. Вот дело в чем. Размером с. Размером с. Размером с ужасно большие мозги. Да еще и киты. Мозги мозгами погоняют, говорю тебе. Проклятое море кишит просто мозгами.
      -- Кракен, -- кивнул Азирафаил, мрачно уставившись в стакан.
      Кроули уставился на него долгим смущенным взглядом кого-то, перед поездом мыслей которого вдруг провалились рельсы.
      -- А?
      -- Большая такая сволочь, -- пояснил Азирафаил. -- Спит в мрачных глубинах, на самом дне. Под кучей огромных, несчитаных полипол... полипо... огромных таких водорослей, вот... Должен на поверхность подняться в самом конце, когда море кипит.
      -- Да?
      -- Факт.
      -- Ну вот, -- продолжил Кроули, откидываясь на спинку кресла. -- Море все кипит, бедняги дельфины сварились все, остальным наплевать... С гориллами то же. Говорят: "Ой, небо все красное, звезды на землю падают, что в бананах-то в наши дни?". А потом...
      -- Они гнезда делают, знаешь ли, гориллы, -- вспомнил ангел, в очередной раз наливая себе из бутылки -- в третий раз ухитрился не промахнуться мимо стакана.
      -- Не-е...
      -- Клянусь Богом! Кино видел. Гнезда.
      -- Гнезда птицы делают, -- поправил Кроули.
      -- Гнезда, -- настаивал Азирафаил.
      Кроули решил не спорить.
      -- Ладно, -- сказал он. -- Все звери, большие и салые. В смысле малые. Большие и малые. Многие с мозгами. А потом "бабах"...
      -- Но ты же часть этого, -- указал Азирафаил. -- Ты соблазняешь людей. И хорошо этого умеешь.
      Кроули стукнул стаканом по столу.
      -- Это не то. Они не должны соглашаться. Это ж и есть основы мира, верно? Твоя сторона выдумала. Людей надо проверять... Только не на устойчивость к разрушению.
      -- Ладно, ладно. Мне это не нравится, как и тебе, но я тебе сказал. Не могу ошлу... ошву... не делать то, что велено. Аннгел, п'нимаешь.
      -- На Небесах нет театров, -- заметил Кроули. -- И почти нет фильмов.
      -- И не пытайся соблазнить меня, -- ответил Азирафаил несчастно. -- Я тебя знаю, старый ты змей.
      -- Ты подумай только, -- продолжал Кроули безжалостно. -- Знаешь, что такое вечность? Знаешь, что такое вечность? В смысле, ты знаешь, что такое вечность? Такая гора, понимаешь ли, в милю высотой, на краю Вселенной, и раз в тысячу лет такая маленькая птичка...
      -- Какая еще птичка? -- подозрительно спросил Азирафаил.
      -- Маленькая птичка, про которую я говорю. И каждую тысячу лет...
      -- Что, все время одна птичка?
      Кроули поколебался.
      -- Да, -- кивнул он наконец.
      -- Жутко старая тогда птичка.
      -- Наверное. Каждую тысячу лет птичка взлетает...
      -- Хромает...
      -- Взлетает на вершину горы и точит свой клюв.
      -- Постой. Этого быть не может! Между Землей и краем Вселенной куча... -- Ангел широко развел трясущимися руками. -- Куча мусора, мой милый мальчик.
      -- Но она туда все равно добирается, -- настаивал Кроули.
      -- Как? -- спросил ангел.
      -- Не это важно!
      -- Может в звездолете лететь, -- предположил ангел.
      Кроули сделал паузу.
      -- Да, -- наконец заговорил он. -- Если тебе так удобнее. И эта птица...
      -- Только ведь мы говорим про край Вселенной, -- заметил Азирафаил. -Так что это должен быть один из таких звездолетов, где конец пути только потомки увидят. Надо будет тогда сказать потомкам -- мол, как долетите до Горы, надо... -- он задумался. -- Что же им сделать надо?
      -- Клюв о гору поточить, -- подсказал Кроули. -- А потом летит она обратно...
      -- В звездолете...
      -- А через тысячу лет опять возвращается, -- быстро закончил Кроули.
      Последовала секунда пьяного молчания.
      -- Зачем так напрягаться, просто чтобы клюв наточить? -- подумал вслух Азирафаил.
      -- Слушай, -- заговорил Кроули серьезно, -- дело в том, что когда птичка до конца сточит гору, так, тогда...
      Азирафаил открыл рот. Кроули знал, что сейчас он что-нибудь умное скажет насчет твердости птичьих клювов в сравнении с гранитными горами, и поспешил нанести удар.
      -- Тогда ты все еще не досмотришь "Звуки музыки".
      Азирафаил застыл.
      -- А ведь он тебе понравится, -- продолжал безжалостно Кроули. -- Это точно.
      -- Мой милый мальчик...
      -- Выбора не будет.
      -- Слушай...
      -- У Небес никакого вкуса.
      -- Ну...
      -- И не единого ресторана, подающего суши.
      Боль появилась на неожиданно серьезном лице ангела.
      -- Не могу с этим справиться, п'ка пьян, -- бросил он. -- Надо протрезветь.
      Они оба мигнули, когда алкоголь покинул их системы кровообращения, и сели несколько более прилично. Азирафаил поправил свой галстук.
      -- Я не могу мешать священным планам, -- прохрипел он.
      Кроули задумчиво взглянул в свой стакан, а затем вновь его наполнил.
      -- А что насчет дьявольских? -- спросил он.
      -- Прости?
      -- Ну, это же дьявольский план, разве нет? Мы им занимаемся. Моя сторона.
      -- А, но это часть большого священного плана, -- указал Азирафаил. -Твоя сторона ничего не может сделать, что не является частью большого священного плана -- опять основы мира, -- добавил он с намеком на самодовольство.
      -- Как это?
      -- Эта... -- Азирафаил раздраженно щелкнул пальцами. -- Штука. Как же ты ее зовешь? Такая славная фраза. Что-то про расчеты, основанные на знании души...
      -- Предварительное психологическое планирование.
      -- Да, точно.
      -- Ну... если ты уверен.. -- протянул Кроули.
      -- Даже и не сомневайся.
      Кроули лукаво взглянул на него.
      -- Тогда ты не можешь быть уверен -- поправь меня, если я неправ, что противостояние этому -- не еще одна часть священного плана. В смысле, ты же должен постоянно расстраивать проделки Зла, да?
      Азирафаил помолчал.
      -- Да, точно.
      -- Видишь проделку, расстраиваешь. Я прав?
      -- Приблизительно, приблизительно. Вообще-то я людям предоставляю собственно расстраивание. Основы мира, понимаешь ли.
      -- Да. Да. Все, что ты должен сделать, это расстроить. Потому что я абсолютно уверен, -- говорил Кроули важно, -- что рождение -- лишь начало. Важно выращивание. И Влияния. Иначе ребенок никогда не узнает, как пользоваться своей силой. -- Он помолчал. -- Так, как требуется, во всяком случае.
      -- Наша сторона будет, конечно, не против расстраивания твоих планов, -- задумчиво кивнул Азирафаил. -- Совсем не против...
      -- Да. Тебе на крыло медаль повесят! -- подбадривающе усмехнулся ангелу Кроули.
      -- Что, интересно, произойдет с ребенком, если его не слуги Сатаны воспитают? -- спросил Азирафаил.
      -- Ничего, скорее всего. Никогда ничего не узнает.
      -- Но генетика...
      -- Не говори мне про генетику! Она-то тут при чем? -- хмыкнул Кроули. -- Взгляни на Сатану. Создали, чтобы ангелом был, а вырос -- стал Великим Мятежником. Эх, если уж про генетику говорить, тогда ребенок вообще может ангелом стать... Ведь давным-давно его отец был важной персоной на Небесах. Говорить, что он вырастет демоном, поскольку его папа демоном стал, все равно, что сказать, что мышь, которой отрезали хвост, родит бесхвостую мышь. Поверь мне.
      -- И без сатанистского влияния, которому не противостоят...
      -- В худшем случае Аду придется все начать сначала. А Земля получит еще хотя бы одиннадцать лет. Это хоть чего-то стоит, верно?
      Теперь Азирафаил опять выглядел задумчивым.
      -- Ты хочешь сказать, что сам по себе ребенок не зол? -- спросил он медленно.
      -- Потенциально зол. И потенциально добр, думаю. Он -- просто огромный, мощный потенциал, ждущий оформления, -- пояснил Кроули и пожал плечами. -Да и потом, что мы говорим про какие-то добро и зло. Они -- всего лишь названия сторон. Мы это знаем.
      -- Да, думаю, стоит попробовать, -- сказал ангел. Кроули подбадривающе кивнул.
      -- Согласились? -- бросил демон и выставил вперед руку.
      Ангел осторожно ее пожал.
      -- Точно будет поинтереснее святых, -- улыбнулся он.
      -- И, если в будущее глянуть, делается для пользы ребенка, -- добавил Кроули. -- Мы будем кем-то вроде крестных отцов. Можно сказать, будем следить за его религиозным взрослением.
      Азирафаил просветлел.
      -- Знаешь, я как-то об этом не подумал, -- бросил он. -- Крестные отцы. Будь я проклят!
      -- Это не так и плохо, -- ответил Кроули, -- когда привыкнешь.
      x x x
      Она была известна под именем Рыжая Скарлетт. В то время она торговала оружием -- и торговля уже начала ей надоедать. Она никогда не задерживалась на работе надолго. Триста, максимум четыреста лет... А то еще растопчут!
      Волосы ее были каштанового цвета -- не рыжие, не коричневые, а именно глубокого цвета вороненой меди, и падали они на ее талию косами, из-за которых мужчины могут начать драку -- да, собственно, часто и начинали. Ее глаза были неприятного оранжевого цвета. На вид ей было двадцать пять, и так было всегда.
      У нее был пыльный, кирпичного цвета грузовик, и она (совершенно невероятное умение) могла его перегнать через любую границу мира. Она ехала в маленькую восточноафриканскую страну, где теплилась гражданская война, ее товар -- если повезет -- разожжет ее пожар. К сожалению, грузовик сломался, и даже она не могла его починить.
      А она очень неплохо разбиралась в машинах к тому времени.
      И вот она находилась в центре города [Официально города. Он был размером с английский захолустный городок. Прим. авт.]. Город этот был столицей Кумболо, африканской страны, которая уже три тысячи лет обходилась без войн. Лет примерно тридцать она была Страной-Сэра-Хамфри-Кларка, но так как в стране вообще не было минералов, и она была не более важна стратегически, чем банан, в ней ввели самоуправление сумасшедше быстро. Кумбололенд, возможно, был страной бедной, и несомненно скучной -- зато мирной. Его многочисленные племена, у который нормальные были между собой отношения, давно перековали мечи на орала; в 1952-ом на городской площади случилась драка между пьяным возницей, правившим повозкой, запряженной быками, и настолько же пьяным вором, желавшим быков украсть -- о ней до сих пор говорили.
      Скарлетт зевнула, обмахнула голову широкой шляпой, чтобы было не так душно, оставила поломанный грузовик на улице и забрела в бар.
      Она купила банку пива, осушила ее и усмехнулась бармену.
      -- У меня есть грузовик, который надо починить, -- бросила она. -Кто-нибудь здесь есть, кто может помочь?
      Бармен широко усмехнулся, обнажив белые зубы. Его впечатлил ее способ пить пиво.
      -- Только Натан, мисс. Но Натан уехал в Каонду, посмотреть на ферму зятя.
      Скарлетт купила еще пива.
      -- Так, и когда этот Натан вернется, по-вашему?
      -- Может, через неделю, а то и через две, дорогая дама. Ха, этот Натан, он бездельник, да...
      Сказав это, бармен нагнулся вперед.
      -- Вы одна путешествуете, мисс? -- спросил он.
      -- Да.
      -- Опасно, между прочим. Скверные парни на дорогах временами попадаются... Плохие. Не местные, -- добавил он быстро.
      Скарлетт подняла безупречную бровь.
      Несмотря на жару, бармен задрожал.
      -- Спасибо, что предупредили, -- промурлыкала Скарлетт. Ее голос звучал так, как звучит то, что скрывается в высокой траве, видное, только если дергает ушами -- пока мимо не идет что-то молоденькое и нежненькое.
      Она кинула бармену свою шляпу и вышла на улицу.
      Африканское жаркое солнце нагревало ее тело; ее грузовик стоял на улице, набитый оружием, пулями и минами. Он никуда не собирался.
      Скарлетт кинула быстрый взгляд на грузовик.
      На его крыше сидел гриф. Он уже триста миль проехал со Скарлетт. Сейчас он тихо рыгал.
      Она обежала взглядом улицу: пара женщин болтала на углу, скучающий продавец сидел напротив кучи разноцветных дынь, отгоняя мух, да в пыли играла кучка детей.
      -- Какого черта! -- тихо пробормотала она. -- Давно пора отпуск устроить.
      Это было в среду.
      А в пятницу город уже бушевал.
      К следующему вторнику экономика Кумболо была разрушена, двадцать тысяч людей убито (в том числе и бармен -- убили мятежники во время атаки на баррикады на рынке), примерно сто тысяч было ранено, все оружия Скарлетт были использованы по назначению, а гриф помер от переедания.
      Скарлетт уже покинула страну -- на последнем поиске. Пора меняться, чувствовала она. Слишком долго она торговала оружием. Пришла пора перемен. Чем-нибудь хотелось ей заняться поинтереснее... Вот, скажем, журналистом неплохо бы побыть. Возможность. Она обмахнулась своей шляпой и скрестила перед собой свои длинные ноги.
      Недалеко началась драка. Скарлетт усмехнулась. Люди всегда вокруг нее (и за нее) дрались. Очень было приятно, конечно.
      x x x
      У Соболля были черные волосы, подровненная черная борода, и он только что решил создать корпорацию.
      Он занимался напитками на пару со своим бухгалтером.
      -- Как дела, Фрэнни? -- спросил он ее.
      -- Двадцать миллионов копий уже продали! Можете поверить?
      Занимались они напитками в рестораны "Верх Шестерок", на вершине дома 666 по Пятой авеню в Нью-Йорке. Это чуть-чуть поражало Соболля. Ночью из окон ресторана был виден весь Нью-Йорк, а весь Нью-Йорк видел огромные 666 на каждой из четырех сторон здания. Да-да, конечно, это всего лишь номер, до него должно было дойти при такой длине улицы -- но все равно смешно.
      Соболль и бухгалтер только что вернулись из маленького, дорогого, а главное, одного из лучших ресторанов в Гринвич-Вилледже, где еда была полностью nouvelle [Следует отметить, что слово это означает готовку, где используется мало соуса, зато пищи дается много... Прим. перев.]: маленькое бобовое зернышко, горошинка и шкурка от куриной грудки, аккуратно разложенные на маленькой квадратной тарелочке.
      Соболль это блюдо выдумал в прошлый визит в Париж.
      Его бухгалтер съела свое мясо и пару овощей менее, чем за пятьдесят секунд, а все остальное время бросала взгляды на тарелку, на ножи и -- время от времени -- на других обедающих, взгляды такие, словно ее интересовало, какой у них вкус (да так и было, собственно). Это Соболля здорово поражало.
      Он поигрался со своим "Перриером".
      -- Двадцать миллионов, а? Это вполне неплохо.
      -- Это чудесно!
      -- Значит, правда вот-вот корпорацией станем... Пора серьезным делом заняться, не правда ли? Калифорнией, думаю. Мне нужны фабрики, рестораны, все куча. Пока не будем брать издательские компании, но их службы безопасности пора уже купить. Да?
      Фрэнни кивнула.
      -- Звучит отлично, Соболль. Надо будет...
      Ее прервал скелет. Скелет в платье от "Диор", с загорелой кожей, натянутой -- кажется, вот-вот сорвется -- на изящные кости черепа. У скелета были длинные светлые волосы и красивые накрашенные губы: именно на него показывали бы матери со всего мира, поучая детей "Вот что произойдет с тобой, если не будешь есть зелень". Он выглядел как стильная реклама голодания...
      Это была знаменитая нью-йоркская топ-модель, и в руках у нее была книга. Она спросила:
      -- Послушайте, мистер Соболль, вы не раздражены моим вмешательством, я вас от важных дел не отвлекла? Просто эта ваша книга изменила мою жизнь -не могли бы вы ее для меня подписать?
      Она умоляюще уставилась на него глазами, скрытых глубоко в замечательно оттененных глазами впадинах.
      Соболль снисходительно кивнул и взял у нее книгу.
      Понятно было, как она его узнала -- его темные серые глаза взирали на мир с фотографии на обитой фольгой обложке. "Диета без пищи: сделайся тощим и изящным", звалась книга; "Лучшая книга о диете века".
      -- Как пишется ваше имя? -- спросил он.
      -- Шеррил -- два "р", одно "и", одно "л".
      -- Вы мне напоминаете старого, старого друга, -- сказал он ей, быстро и аккуратно выводя слова внутри обложки. -- Прошу. Рад, что она вам понравилась. Фаната встретить всегда приятно.
      Написал он вот что:
      Шеррил,
      Хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай. Откр. 6:6.
      Доктор Вран Соболль.
      -- Из Библии, -- пояснил он.
      Она, благоговейно глядя на Соболля, закрыла книгу и отошла от стола, постоянно его благодаря, он не знает, сколько это для нее значит, он изменил ее жизнь, честное слово...
      На самом деле, у него не было никакого медицинского звания, потому что в дни его молодости не было университетов, но Соболль видел, что она скоро умрет. Может, пару месяцев протянет, не больше. Без пищи. Покончи с проблемой веса -- а заодно и с собой.