Как профессор права, деловой этики и менеджмента в Школе бизнеса Уортона, я наиболее известен своими работами в области переговоров, убеждения и межличностного влияния. Я написал две популярные книги на эти темы, преподаю курс MBA, а также базовые университетские курсы. Я также консультировал и проводил бизнес-тренинги для самой широкой аудитории слушателей – от сотрудников Navy SEALs[2] и агентов ФБР, ведущих переговоры об освобождении заложников, до руководителей высшего звена сети Four Seasons Hotels и топ-менеджеров Google.

С учетом того, чем я занимаюсь сейчас, большинство с удивлением узнает, что свою академическую карьеру я начал, лишь когда мне исполнилось 37 лет. До этого я многие годы провел без постоянной работы и основную часть этого времени пребывал в глубоких сомнениях по поводу своего места в жизни и будущих занятий. Но те годы я все же считаю самыми важными в жизни. Именно в тот бурный и непростой период, столкнувшись с неудачей, я начал понимать значение успеха.

Вот как это все происходило.

Меня приняли в колледж на полную воинскую стипендию. В обмен на эту «дармовщинку» и финансирование моего обучения я согласился по его окончании стать офицером ВМС и отдать по крайней мере шесть лет воинской службе. В то время это представлялось мне вполне обычным делом, ведь я и сам был выходцем из семьи военных. Мой отец, отставной генерал Корпуса морской пехоты США, был начальником Вирджинского военного института, а оба деда тоже были в свое время кадровыми военными.

Пока дела шли неплохо.

Но это была эпоха вьетнамской войны. На фоне ужасов сражений, убежденный в том, что этой войне не было и нет никакого оправдания, в окружении разделявших мои взгляды сокурсников и преподавателей, я отказался от стипендии и вручил свое призывное свидетельство университетскому священнику. Я решил стать пацифистом. Военные традиции моей семьи больше не были для меня источником гордости. Вместо этого они стали источником кризиса и конфликта.

И пусть никто не говорит вам, что символические поступки мало что значат. В тот день, когда было сдано мое призывное свидетельство, я разорвал повествовательную нить рассказа о своей жизни. В то время как внешне я продолжал «функционировать» – на этот раз всерьез занявшись литературой и сочинительством, – я больше не отдавал себе отчета в том, кто я такой. Я получил высшее образование, но вместо того чтобы надеть военный мундир, вопреки ожиданиям стал социальным работником и стал консультировать вашингтонские семьи, обитающие (по-другому не скажешь) в аварийных домах без отопления, воды и электричества. Новые клиенты рассказывали мне, как они умудряются выживать даже в таких ужасных условиях. Однако они не могли подсказать, как мне следует поступить с моей собственной жизнью. Не в состоянии толком представить свое будущее, я оставил эту работу и некоторое время подрабатывал маляром. Я прекратил общаться с родителями, отказываясь приходить домой даже на Рождество. Моя жизнь в качестве «успевающего ученика» была напрочь разрушена. Я понятия не имел, как все это снова соединить.

Так началось мое путешествие, которое в итоге, через много лет, привело к созданию этой книги.

Годы приключений

Социологи выявили относительно новый, характерный этап жизни людей в западном обществе – «Годы одиссеи», или «Приключенческие годы». Этот период соответствует возрасту от 20 до 35 лет (т. е., грубо говоря, от поступления в колледж до вступления в брак), когда мужчины и женщины определяются с собственными ценностями и целями. Подобная одиссея может начаться и позднее – после неожиданного увольнения с работы или развода или с приближением пенсионного возраста. В этот период у человека происходит формирование следующего этапа жизни, и он начинает задумываться, что ему делать дальше. Порой все это происходит на фоне семейных конфликтов, в напряженной культурной или экономической обстановке. Путь каждого отдельного человека, по определению, индивидуален, и вы никогда не можете знать наверняка, куда он вас приведет и где закончится.

Моя одиссея началась с магии. Я посещал семинары самосовершенствования, где узнал о самоутверждении, визуализации, самогипнозе и «управлении сознанием». Я занимался магией, перешел на мантры трансцендентальной медитации, а потом переключился на психотерапию. В промежутках между своими малярными работами я участвовал в постановках местных театров и даже совершил поездку по стране в составе разношерстной театральной группы левого толка под странным названием The People’s Revolutionary Road Company[3].

Но на фоне всей этой деятельности я жил в состоянии тихого отчаяния. Надо признать, что малярное дело обладает одним большим преимуществом: оно дает человеку много времени на размышления. Я пользовался этим и с лихвой тратил его на мечты и фантазии, в которых неизменно присутствовал в роли весьма успешного героя, вызывавшего всеобщую зависть и восхищение. Я представлял себя всемирно известным поэтом. Потом важным членом конгресса. Ну, и т. д. и т. п. Но наступали периоды, когда было уже не до фантазий: например, когда предстояло выкрасить оконные рамы, не заляпав стекол, или аккуратно провести длинную линию, причем строго параллельно полу или иной горизонтальной поверхности.

Над всем остальным доминировала одна особенно яркая мечта. Я представлял, что у меня внушительный офис на K-стрит, центральной артерии Вашингтона, в месте скопления лоббистов и консультантов. В моем кабинете стоит большой горшок с раскидистым лиственным растением, а из окна можно наблюдать за вереницами пешеходов, автобусами и проносящимися мимо автомобилями. Я чувствовал себя очень важной птицей, ведь у меня собственный кабинет, да еще в придачу и горшок с растением…

Впечатление, видимо, было сильным, поэтому в итоге все осуществилось почти так, как я себе когда-то вообразил. Откровенно устав от малярных работ, я занялся поисками достойной офисной работы, просматривая газетные объявления с соответствующими предложениями. Однажды эти поиски привели в деловой квартал, где я попал на собеседование к безупречно одетому молодому человеку, который занимался продажами недвижимого имущества на условиях таймшера. Интервьюер решил узнать, есть ли у меня «пятилетний план». Конечно, у меня не было плана – не только пятилетнего, но и пятидневного…

Но потом молодой человек задал мне вполне очевидный вопрос, о котором я прежде не задумывался: где, в каком деле я способен добиться большего успеха, чем остальные? Моей основной дисциплиной в колледже был английский, и я определенно мог гораздо лучше применить свой словарный запас, чем многие из сокурсников. Это озарение в корне изменило направление моих дальнейших поисков работы. Точнее, определило его, поскольку раньше особого направления не было.

Я принялся звонить по всем номерам из вашингтонского справочника «Желтые страницы», связанным с работой, которая могла бы потребовать от претендента литературных навыков: это были журналы, газеты, информационные бюллетени торговых ассоциаций, рекламные фирмы, организации по сбору средств на благотворительные нужды и т. д. Я наконец откопал для себя «золотую жилу», когда договорился о собеседовании в одной консалтинговой фирме. Им как раз нужен был человек, который кое-что смыслил бы в социальной сфере (здесь у них появился новый клиент), и я выполнил предложенный ими письменный тест. Как ни странно, но меня взяли на работу и тут же проводили в мой новый кабинет. К собственному удивлению, я обнаружил там внушительный горшок с зеленым растением и прекрасный вид из окна на K-стрит…

Из этого эпизода я вынес для себя три важных для карьеры урока. Во-первых, фантазии – это, конечно, забавная штука, но хорошее место можно получить, только предприняв определенные действия. Во-вторых, нужно искать такую работу, в которой ты добьешься большего, чем другие.

И, наконец, самый важный урок был вынесен вскоре после того, как я приступил к выполнению своих обязанностей.

Я понял, что успех – это не какое-то определенное место или пункт назначения.

Моя новая работа оказалась для меня не лучше, чем покраска стен и оконных рам. Я, конечно, получал более высокую зарплату и имел вполне «опознаваемую» профессиональную «роль», чтобы прихвастнуть об этом на какой-нибудь светской вечеринке. Но горшок с цветком в моем кабинете не мог дать ответы на главные внутренние вопросы, которые я сам себе задавал. Я чувствовал себя самозванцем – как актеришка-любитель, который выдает себя за профессионала.

Так что в июне 1976 г. я покинул Америку, отправившись покорять мир с рюкзаком за спиной и сбережениями в сумме $3000. Я не знал, когда вернусь на родину и вернусь ли вообще. Я знал лишь то, что стремлюсь вновь обрести уверенность, некое направление в жизни – ту основу, в которую сам мог бы верить.

Свою новую жизнь я начал в Греции, ночуя в дешевых общежитиях, гостиницах и даже общественных парках. Я путешествовал от православных монастырей на горе Афон в северной Греции до склонов гор, спускающихся к Галилейскому морю. Все это время я постоянно читал Библию. На большом перекрестке между Востоком и Западом – в Стамбуле – я узнал о хиппи-экспрессе под названием «Волшебный автобус», который каждый день отправлялся по суше в Нью-Дели, Индия. За $35 вы могли выйти на любом участке маршрута и вновь сесть в него через день, неделю или даже месяц. Мне это подходило как нельзя лучше, и я воспользовался такой возможностью, путешествуя из Стамбула в Иран, а из Ирана в Афганистан.

Именно в Афганистане моя одиссея пошла по совершенно другому пути.

На краю пропасти

Я хорошо помню тот самый день, когда мое путешествие претерпело перемены. Дело в том, что я вел дневник своих поездок. Только что завершился довольно изнурительный двухдневный автобусный переезд, когда пришлось вдыхать пыль на пути через весь Афганистан, от Герата до Кандагара и Кабула. Примерно каждые 200 километров, когда автобус переезжал с территории одного вождя на вотчину другого, он останавливался для так называемой смены караула. Все пассажиры выходили, местные жители – мужчины, женщины, и дети, которые ехали на крыше, слезали вниз, а потом прятались в тени под деревом или под навесом у какой-нибудь хижины, чтобы выпить чаю. Человек с винтовкой, который ехал рядом с водителем, куда-то исчезал, и в конечном итоге на его месте обнаруживался очередной гарант нашей защиты, присланный вождем местных племен. По сигналу водителя все устремлялись обратно к автобусу, и мы с грохотом уезжали прочь. Когда въезжали в Кабул, начинался дождь. Я смутно ощущал головокружение, когда сходил с автобуса в уличную грязь.

Потом вспомнил, что это был за день: Сочельник.

– Где здесь гостиница? – справился я у водителя и последовал в направлении его указательного пальца к ряду невысоких зданий, расположенных неподалеку. Изрядно промокший, я добрался до городского «дна» в его кабульском варианте и поселился в дешевой гостинице, получив последнюю оставшуюся кровать за 50 центов за ночь. Это была койка в холле, задернутая грязной простыней.

Я сложил свои шмотки и вернулся на улицу, чтобы пройтись по городу, но головокружение увеличивалось с каждым шагом. Пройдя всего 50 метров, я упал в обморок прямо на тротуаре.

Придя в себя, я обнаружил, что лежу на спине в грязи, а несколько местных со смуглыми лицами стоят вокруг и с любопытством наблюдают за мной. Человек в грязной афганской армейской униформе наклонился, упираясь руками в колени, и всмотрелся в мое лицо. Юноша протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Я был уверен, что меня сейчас вырвет, но все же смог самостоятельно встать на ноги.

Нечасто бывает, когда ты точно – в одну секунду – понимаешь, что дошел до ручки, что ниже уже просто некуда. Но в то утро, когда, шатаясь, добрался до гостиницы, я понял, что подобрался очень близко к собственному «дну». Несколько минут спустя от австралийских путешественников, курящих марихуану в соседней комнате, я узнал, что у моего головокружения есть вполне определенное название. Один из них подвел меня к зеркалу и велел пошире раскрыть глаза. Оба были уныло-желтого цвета.

– Геп, – коротко сказал он.

Иначе говоря, гепатит…

Если бы вы той ночью мне сказали, что я в числе лучших окончу юридическую школу, буду работать в федеральном апелляционном суде в Бостоне и стану профессором права, этики и менеджмента в Школе бизнеса Уортона, я бы ни за что вам не поверил и, более того, усомнился бы в ваших умственных способностях. Но что-то в моей жизни в тот день изменилось. Я довел себя до предела психических и физических сил и оказался больным, в одиночестве, грязи и отнюдь не ближе к обретению смысла жизни, чем годом ранее. Меня охватило глубокое отчаяние.

Иногда такие перемены происходят, только когда текущее положение вещей становится абсолютно невыносимым. Вот когда я лежал в своей койке той ночью, статус-кво моей кочевой жизни стало просто невыносимым. Я не знал, какие именно произошли перемены, но теперь было ясно, что продолжение этих бесцельных блужданий по земному шару отнюдь не решит моих проблем.

Волей судьбы я вовремя свернул с этого пути. Все началось с полуночного визита двух европейских подростков, которые принадлежали к религиозной группе под названием «Дети Бога». Они просунули головы через мою занавеску и передали бумажный пакет с нацарапанными на нем мелом словами «Веселого Рождества». В пакете я обнаружил две свежие булочки и мандарин. Они оставили этот подарок вместе с парой книг, написанных их пророком, человеком по имени Моисей Давид.

Той же ночью я написал в своем дневнике об этих мальчишках. Они тоже оставили яркое впечатление о том, какой бывает жизнь, когда она мотивирована смыслом цели, заложенным в глубокой вере. Надо сказать, апокалиптическое религиозное учение Моисея Давида меня не покорило. Но сила веры двух молодых людей, независимо от ее содержания, навела на размышления. Они проделали такой же путь, проехали по тем же дорогам и так же, как и я, оказались в той же захудалой гостинице на окраине Кабула. Поэтому в Сочельник у нас с ними было кое-что общее. Только я при этом находился на грани отчаяния, а они были веселы, энергичны и щедры. Чего мне не хватало?

Эти два «ангела» (именно такие они у меня вызывали ассоциации) подхватили меня как раз в тот момент, когда я падал в непроглядную и пугающую тьму. Они зажгли во мне искорку надежды, пробудили желание взглянуть на себя изнутри и отыскать там точку зрения, которую я мог бы назвать своей собственной. Физически я был все еще болен, но каждое утро просыпался с ощущением, что новый день будет лучше предыдущего.

Французский романист Марсель Пруст однажды написал: «Истинный путь открытия предполагает не поиск неизведанных горизонтов, а новый взгляд на уже известное». Именно в Кабуле я начал понимать то, что подразумевал Пруст. Я больше не интересовался суровой красотой гор, окружавших город. Вместо этого я старался понять, кто именно и какими глазами глядит на эти горы.

Развилка на дороге

Мне потребовалось несколько недель, чтобы как следует поправить здоровье, после чего мое путешествие из обычной поездки превратилось в сосредоточенные поиски внутреннего опыта. Пробиваясь через Хайберский проход в Пакистан и Индию, я изучал способы медитации в индуистских ашрамах и наконец поселился в буддистском монастыре Кандубода в Шри-Ланке. Под терпеливым руководством одного мудрого монаха, почтенного Сеевали Тхеры, я по 18 часов в сутки постигал инсайт-медитацию[4], придя в итоге к некоторым ключевым понятиям: осмыслению природы восприятия, верований, перемен, страданий и смерти. Я также видел, как это, должно быть, удручающе просто – оказаться в суматохе ежедневной борьбы и забыть все то, чему учился. Медленно, очень медленно я начал понимать себя, свою семью и собственные эмоции. Я потихоньку добивался тех целей, которых, надеюсь, смогу помочь добиться и вам на страницах этой книги.

Ознакомившись с основами практики буддийской медитации, я захотел побольше узнать о жизни самого Будды. Я совершал паломничества к святым местам в Индии, где он достиг просветления (г. Бодхгая) и произнес первую проповедь о своих представлениях о жизни и смерти (г. Сарнатх). В течение следующих месяцев я побывал в Непале, Таиланде, Гонконге, Тайване и наконец добрался до Кореи, где встретил дзен-мастера по имени Кусан Сыним. Он жил в районе южных гор в красивом монастыре Сонгван-са. Мастер Кусан, как я написал в своем дневнике, был «энергичным человеком небольшого роста с танцующими глазами, весьма прямой и открытый». Он руководил большой монашеской общиной. На первый взгляд Кусан Сыним был похож скорее на фермера, нежели на дзен-мастера. Переводчицей при нем была французская монахиня по имени Сон-иль; теперь она помогает руководить медитационным центром в Англии.

Мастер Кусан предложил мне прекратить странствия, остаться здесь, в Сонгван-са, стать монахом и посвятить свою жизнь поискам просветления. Он советовал мне хорошенько подумать над этим, потому что «самую полезную жизнь ведет тот, кто полностью просветлен и кто может в равной мере разделить это со всеми».

– Тот же, кто пытается помочь другим, не будучи просветленным, – сказал мастер Кусан, – не сможет много добиться.

Я пробыл некоторое время в Сонгван-са и в итоге понял, что оказался на развилке. Одна из дорог вела меня к постижению внутренних истин, и этот путь длиною в целую жизнь вызывал у меня уважение и восхищение. Другая же дорога вела меня обратно домой, на родину, где я получил бы шанс проверить, могут ли те довольно ограниченные познания о восприятии, эмоциях и моих собственных внутренних ресурсах помочь мне разрешить те личные конфликты, которые я оставил позади, когда пустился в свою одиссею.

В итоге я решил пойти по пути, который привел меня туда, где я нахожусь сейчас, а не в зал для медитаций. К дому меня подтолкнули три соображения, из которых лишь одно можно довольно легко передать словами.

Сначала о простом. Занятия медитацией привели меня к весьма очевидному озарению, касавшемуся моей собственной персоны (о чем я, естественно, узнал последним): что я в основном человек практического склада. Поиск новых вызовов и решение проблем подходят мне больше, чем просто наблюдения и размышления.

Второй фактор был связан с чем-то невидимым, что я в себе открыл, и это послужило ответом на вопрос, который я задавал себе с того памятного Сочельника в Кабуле. Сильные и непосредственные впечатления от происходящего в моем внутреннем мире помогли мне в значительной мере «зацепиться» за ощущение собственной индивидуальности. Я научился наблюдать и отслеживать временами появляющиеся у меня порывы, чувство неуверенности, воспоминания, планы, фантазии и страхи, составлявшие мою ментальную реальность. Мое внутреннее «Я», которое делало такие наблюдения, представляло собой нечто другое, причем более сильное, чем сами мои мысли и страхи. Как ни странно, но религия, которая учит, что нет никакого собственного «Я», помогла мне отыскать свою индивидуальность. У меня теперь была точка зрения о мире и моем месте в нем – точка зрения, которая дала мне то, что давала основанная на культе вера двум моим полуночным посетителям в Кабуле. Однако, в отличие от них, я мог спокойно уживаться с неуверенностью, тайнами, и сомнениями, не будучи обязанным как-то разрешить их в русле единственной истины или идеологической веры.

Наконец, я постепенно осознал фундаментальный и нелегкий жизненный факт. Я понял, что страдание и смерть – отнюдь не единственные невзгоды, которые постигают неудачника. Это важнейшие вызовы, вокруг которых и строится достойная жизнь любого человека. Я узнал и принял для себя, как должна однажды завершиться моя история. Задача состояла в том, чтобы написать содержательный рассказ, взяв за основу ту жизнь, которую мне предстояло прожить.

И я отправился домой, потому что поиски, начавшиеся в Кабуле, были закончены.

Из монастыря в студенческую аудиторию

Поэт Томас Элиот однажды написал, что «Мы не оставим исканий / И поиски кончатся там, / Где начали их; оглянемся, / Как будто здесь мы впервые»[5]. Так произошло и со мной. К тому времени, когда я возвратился домой, мне было уже под 30, но я все еще понятия не имел, что делать с собственной жизнью. Но я оказался в правильном месте и с правильными людьми.

Блудный сын уладил отношения с родителями и поселился у них в доме в Лексингтоне, штат Вирджиния, заняв одну из свободных комнат. Это небольшой сельский городок, в котором я рос после того, как мой отец вышел в отставку после службы в Корпусе морской пехоты США. Я устроился на работу в фирму по продаже изоляционных материалов. Когда я посетил знакомые с детства места, то с удивлением обнаружил, что все они остались почти такими же, какими я оставил их много лет назад. Только я смотрел на все это, как и на своих родителей, старых друзей и учителей средней школы, новыми глазами.

Прошел год, и я не упускал случая задуматься (еще раз!) о том, что я умею делать «лучше, чем большинство», и изучал списки вакансий, которые требовали литературных навыков. Я обнаружил, что к такого рода занятиям относится право, и подал заявку на поступление в юридическую школу при Вирджинском университете, который располагался совсем неподалеку, в Шарлотсвилле. И еще я снова влюбился в бывшую сокурсницу из колледжа, с которой раньше встречался, когда мы были студентами. Мы поженились.

Затем, во время занятий в юридической школе, ударила «молния». Я сидел в аудитории, где находилось еще 150 студентов. Все готовились к обсуждению одной из тем семинара. Профессор, весьма одаренный человек, пристально посмотрел на меня. Я замер в ожидании, какой же все-таки вопрос он задаст, и надеялся, что за ответом преподаватель обратится именно ко мне. Энергетическое и интеллектуальное возбуждение вдруг пронзило меня, словно эмоциональный заряд, и я сразу осознал: я сам хочу стать таким, как этот профессор, и сидеть перед аудиторией заинтересованных слушателей. Я желаю стать источником трепета и творческого озарения для других. В общем, мне захотелось стать преподавателем.

Последующие занятия подтвердили правильность принятого решения и поставили передо мной конкретную профессиональную цель. Но чтобы ее добиться, предстояло много трудной работы. Потребовалось еще шесть лет. Они были потрачены на поиски образцов для подражания, окончание юридической школы, службу в апелляционном суде и адвокатскую работу – прежде чем, когда мне было 37 лет, наконец моя одиссея закончилась, и я начал преподавательскую карьеру в Школе бизнеса Уортона.

После зачисления на факультет в 1986 г. я начал потихоньку раскрывать для себя секреты академической жизни. Преподавательская работа позволяет вам кое-что творчески создавать, а не только следовать своим страстям. Я начал с преподавания права, но вскоре стал вести новый курс, посвященный искусству переговоров и разрешения конфликтов, который потребовал углубленных знаний в области социальной психологии и дал мне возможность помогать студентам в постижении их эмоционального самосознания. Здесь мне изрядно пригодился опыт прошлых странствий. По мере общения со студентами об их карьерах и устремлениях я обнаружил, что исследование самой идеи «успеха» позволило мне помочь им поразмыслить над своими целями и идентичностью.

Академическая среда, в которой я теперь вращался, позволила мне выйти на многих коллег по университетскому цеху, которые были намного умнее и опытнее в тех сферах и дисциплинах, которые мне тоже хотелось бы изучить. Исследование феномена успеха привело меня к всемирно известному исследователю из Пенсильванского университета профессору Мартину Селигману, который в конце 1990-х гг. стал основоположником так называемой позитивной психологии. Затем с помощью лучшей аспирантки Марти, Анжелы Дакуорт (которая теперь по праву является ученым с мировым именем) я учредил общеуниверситетский «Семинар успеха» в честь 300-летия Бенджамина Франклина. Его знаменитая «Автобиография»[6] была первой книгой в американской истории на тему о том, как добиться успеха, и мы пригласили ведущих специалистов в области психологии, философии и религии, которых попросили выступить с докладами, посвященными значению успеха в наши дни. Само собой разумеется, во время семинара я не расставался с блокнотом и сделал множество заметок.

Наконец в 2005 г. я создал и продолжаю вести популярный в Уортоне курс под названием «Литература успеха: этические и исторические перспективы» (в этой книге мы будем для краткости называть его просто «Успехом»). Он обобщает мое исследование сотен практических книг, философских трудов, биографий, а также психологических научно-исследовательских работ на тему успеха – от глубокой древности до наших дней. Ведущие позиции в библиографии моего курса «Успех» наряду с Бенджамином Франклином разделили Аристотель, Платон, Дейл Карнеги, Чарльз Линдберг, Стивен Кови и многие другие знаменитые представители разных эпох.

Автор написанного в 1854 г. философско-автобиографического эссе «Уолден, или Жизнь в лесу» (Walden, or, Life in the Woods)[7], философ и натуралист Генри Дэвид Торо в беседе со своим другом и наставником Ральфом Уолдо Эмерсоном заметил, что изучил в Гарварде все ветви знаний, но так и не добрался до корней. Моя цель в «Успехе» состоит в том, чтобы добраться-таки до некоторых таких корней, позволяя студентам и факультету высказываться прямо и искренне по поводу своих целей в жизни и концепций успеха. По мере того как работа над курсом приобретала все бoльшую известность, меня приглашали выступать с лекциями и докладами о значении успеха для команд руководителей и менеджеров высшего звена.

Что я вынес для себя из преподавания этого восхитительного предмета? Что студенты из Лиги плюща и лидеры организаций не отличаются от миллионов других людей, которым нужна соответствующая консультация. Все обращаются за помощью, чтобы решить ряд довольно сложных проблем: как лучше ладить с другими людьми, как продвигаться по карьерной лестнице, как найти смысл в жизни. Им требуется лишь небольшая помощь, просто толчок в нужном направлении, так же, как и мне много лет назад, когда я красил стены и оконные рамы в Вашингтоне и посещал в местных гостиницах курсы по магии разума. Надеюсь, в своем курсе «Успех», а теперь еще и в этой книге я смогу дать вам несколько эффективных способов прохождения через лабиринт, в который массовая культура превратила «поиски успеха», причем сделать это в форме открытого и интерактивного диалога.

Никаких секретов

Чем эта книга отличается от других книг об успехе? Во-первых, я не какой-нибудь напористый предприниматель-миллиардер, не медиазнаменитость и не гуру в области мотивации, которого так и распирает заявить: «Видите, как я преуспел, так что можете смело брать на вооружение мою “систему”». История моей одиссеи во введении – это бoльшая часть того, что вы узнаете в этой книге о моей собственной жизни. И я могу сказать совершенно искренне: не существует никакой безотказной системы, которая всегда приводит только к успеху. Вместо этого я хочу ознакомить вас с тем, что именно я, как прилежный студент, изучал больше четырех десятилетий. Я построил книгу таким образом, чтобы вы могли выработать собственные цели и разработать свою систему успеха, основанную на ваших уникальных навыках и на вашей индивидуальности.

Во-вторых, я хотел бы здесь развеять кое-какие сомнения по поводу успеха и достижений. Здесь нет никакой «тайны», которую вы якобы должны для себя открыть. И у вас нет лишь «одной истинной цели» всей вашей жизни, которую вы прямо-таки обязаны достичь или умереть, пытаясь это сделать. «Сырье» для будущего успеха находится в вас самих, и ваша следующая большая цель находится, вероятно, на расстоянии вытянутой руки – если только вы достаточно разумны, чтобы это понять.