Существует ли форма счастья, не связанная со вкусом мандарина и радостью отношений с близкими? Многие думают, что существует. Но для нее не придумано никакого адекватного названия и нет определенного общественного мнения. За многие годы я перебрал множество названий – например, «сверхъестественное счастье», «благословенное счастье», «совершенное счастье», «духовное счастье». Но ничто из перечисленного не может в полной мере отразить смысл того «счастья», о котором мы сейчас говорим.

Как я упоминал в начале главы, Аристотель называл эти ощущения эвдемонией (eudemonia) – духом доброты или добра, которого мы добиваемся не ради чего-то, а просто так. Я также приводил в качестве весьма полезного примера еврейское слово «симха» (одно из многих слов на иврите, которое может быть переведено как «счастье»). Есть много значений этого слова – от простой радости и удовлетворения до чувства духовного ликования. Как я уже говорил, мне ближе более широкое определение, предоставленное раввином Акивой Татцем: это «впечатления вашей души, которые возникают, когда вы занимаетесь тем, чем должны заниматься». Я часто ощущаю нечто подобное во время своей преподавательской работы и вспоминаю те или иные семейные праздники и свои размышления, навеянные состоянием, которое наиболее точно описывается загадочным словом «симха».

Студентка, ознакомившая меня с ним, обратила мое внимание на то, что оно может использоваться и как глагол, и как существительное. Она зачитывала мне цитаты из книги для еврейских подростков, в которой «симха» описывалась как впечатления от «вашей собственной дороги, уникального пути к вашему уникальному предназначению… пути, который ведет к себе». Это путь, на котором, по-видимому, будут напряжение, боль и слезы, ведь это – счастье. Но моя студентка оговорилась, что слезы «симха» – «хорошие слезы».

Каждый человек порой оглядывается назад, на свою прошлую жизнь, возвращаясь к ее ключевым событиям. Насколько часто эти события в вашей жизни представляли собой смесь и «положительных», и «отрицательных» эмоций или вы целиком поддавались глубокой скорби, горю, печали или боли, чтобы, преодолев их, потом добиться чего-нибудь существенного? Вспомните, оказывались ли «плохие» периоды вашей жизни такими же поучительными для вашего выживания, достижений и получаемого удовлетворения, как и «хорошие»? Многое в себе я познал за время своих «наименее счастливых» периодов, когда признался, что я одинок, запутался, разочарован и что мне стыдно. Если к вам это тоже относится, то слово «счастье» (и сиюминутное, и общее), возможно, не полностью определяет то, что вы имеете в виду, когда пытаетесь описать внутреннюю сторону своего успеха.

Ведущие психологи, которые изучают счастье в настоящее время, сходятся во мнении, что озабоченность нашей культуры положительными эмоциями как первичной мерой хорошей жизни может не учитывать этот критический фактор. В книге «Расцвет: Призрачное новое понимание счастья и благосостояния» (Flourish: A Visionary New Understanding of Happiness and Well-Bein), мой коллега из Пенсильванского университета Мартин Селигман утверждает, что веселое настроение от сиюминутного счастья и позитивные воспоминания, которые служат источниками общего счастья, «не могут претендовать на центральное место ни в одной из теорий» значимой жизни. Первые слишком тривиальны, а последним недостает социальной «привязки» и смысла цели, которые ученый считает важными.

Для достойной и полноценной жизни Селигман предлагает сочетание пяти элементов. Это положительные эмоции, участие, отношения, ощущение значимости, которое вытекает из служения большой цели, и достижения – как краткосрочные, так и долгосрочные. Эта пятерка создает нечто большее, чем сиюминутное или общее счастье – некое совершенное благо, которое Селигман называет «благополучием».

Другой лидер в области позитивной психологии, Джонатан Хайдт из Вирджинского университета, предложил немного другое и, как он сам признает, абсолютно субъективное резюме того, что он рассматривает как совершенное благо. В книге «Гипотеза счастья: Поиск современной правды в древней мудрости» (The Happiness Hypothesis: Finding Modern Truth in Ancient Wisdom) он задает вопрос: «Что можно предпринять, чтобы сделать свою жизнь полезной, наполненной и значимой?» «У вас ничего не выйдет, – отвечает он, – если вы будете искать положительные эмоции сиюминутного счастья или собирать счастливые воспоминания общего счастья». Вместо этого Хейдт рекомендует постараться найти «правильные отношения между вами и другими людьми, между вами и вашей работой, а также между вами и чем-то бoльшим, чем вы сами». Отсюда, заключает он, и возникает «смысл цели и значения», который составляет самую подлинную форму счастья, доступного для людей.

По-видимому, в позитивной психологии вырабатывается определенное единодушие о том, что такие понятия, как «эвдемония», «симха», «процветание» и «благосостояние», а также «счастье» стоит рассматривать в качестве источников внутреннего успеха. Не хватает лишь согласованного термина, который можно было бы использовать для их описания. Со своей стороны я предложил бы такой: «Опыт мудрости». В последующих двух разделах я попытаюсь помочь вам понять, как различаются переживания мудрости и почему они заслуживают важного места в вашем списке внутренних факторов успеха.

Серьезным отличием опыта мудрости от всего остального, связанного со счастьем, является присутствие отчетливо «невеселых» ощущений. Когда речь идет о том, чтобы извлечь пользу, стать мудрее, то отрицательные эмоции занимают почетное место рядом с положительными.

В главе 1 мы говорили о том, как важно позволить себе быть «неудовлетворенными» текущим статус-кво, чтобы вдохнуть в свою жизнь действия и что-то в ней изменить. Трудные времена часто вынуждают нас задуматься о больших целях. И именно после таких размышлений рождаются идеи и озарения, связанные с будущим. Дискомфортные, выводящие из привычного равновесия эмоции, такие как страх и неуверенность, часто предупреждают о реальных и нависших опасностях. Исследования показывают, что слегка подавленные и пессимистичные люди склонны видеть реальность гораздо четче, чем оптимисты. Люди, которые поставили перед собой более высокие цели и потом терпят неудачу, часто сильнее разочарованы достигнутым, но фактически они добиваются гораздо более высоких результатов, чем те, которые поставили скромные цели и счастливы, что их добились. А многие творчески мыслящие художники создают свои лучшие произведения, когда окунаются в спектр жизненных эмоций, причем не только приятных.

Цена просветления, по-видимому, заключена в страданиях, а не в улыбках.

Подобные ощущения разделял и Альберт Эйнштейн. «Поставить себе целью комфорт или счастье никогда меня не привлекало, – говорил он. – Система нравственности, построенная на такой основе, хорошо подходит лишь для стада скота».

Философ Иммануил Кант (1724–1804) тоже сомневался, уместно ли счастье считать приемлемой целью для хорошей жизни. Он утверждал, что люди должны прежде всего сосредоточиться на том, чтобы правильно себя вести, даже если это идет в ущерб собственному счастью. Один из самых известных (и не всеми принятых) философов XX столетия Людвиг Витгенштейн когда-то заметил: «Не знаю, почему мы здесь, но вполне уверен: не для того, чтобы весело и беззаботно проводить время».

В романе Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» (Brave New World)[20], написанном в 1931 г., главный герой противостоит обществу, в котором несчастье – вне закона. Этот «дивный новый мир» оказывается таким, в котором вам не захотелось бы жить. Дети засыпают под молитву «Теперь все счастливы». Генная инженерия подняла средний уровень общего счастья населения до очень высоких величин. А любые «шероховатости» успешно лечит препарат «сома» (аналогичный современным лекарствам от депрессии, воздействующим на мозговые химические процессы).

Цена универсального счастья, однако, весьма высока. Красота, истина, искусство и наука – все положено на алтарь комфорта. То же самое относится к индивидуальности и самоопределению.

– Не хочу я удобств, – говорит наш герой Дикарь. – Я хочу Бога, поэзии, настоящей опасности, хочу свободы и добра и греха.

– Иначе говоря, – отвечает Главноуправитель Западной Европы по имени Мустафа Монд, – вы требуете права быть несчастным.

– Пусть так, – с вызовом говорит Дикарь. – Да, я требую.

Тогда Главноуправитель перечисляет все ужасы, которые влечет за собой право быть несчастным: от старости, уродства и бессилия до различных болезней, недоедания и вечного страха перед завтрашним днем.

Наступает долгая пауза, и Дикарь, наконец, отвечает: «Да, это все мои права, и я их требую».

Заявление Дикаря – это ответ на ложную дилемму: вы не оказываетесь перед абсолютным, бескомпромиссным выбором между счастьем и остальной частью жизни. Но роман Хаксли заставляет читателя решить, ценит ли он свое счастье больше, чем другие внутренние аспекты жизни, такие как храбрость, честность, независимость, смирение и сострадание. Пока вы решаете этот вопрос для себя, не забудьте о вышеупомянутых ученых и философах, которые не признавали счастье в качестве главной цели в жизни.

Наконец, подумайте вот над чем: ни одна из величайших мировых религий не поощряет «погоню за счастьем» как цель духовной жизни. Это одна из тех немногих вещей, в которых все религии сходятся между собой.

Давайте совершим краткий экскурс в главные мировые религии, чтобы убедиться, как мало значит в том или ином видении духовной жизни любая концепция «счастья». Столь краткие описания не могут в полной мере проиллюстрировать крупнейшие духовные традиции жителей нашей планеты, но я в первую очередь делаю здесь акцент на феномене счастья.

Индуизм. Индуистская религия – это совокупность древних верований, методик и богов, которая возникла в Индии много тысяч лет назад. В основе индуизма – теория реинкарнации, перевоплощения; суть ее в том, что наши души рождаются снова и снова и что наше возрождение в следующей жизни основано на наших поступках в жизни нынешней. Есть четыре различных духовных пути очищения, позволяющих обеспечить себе лучшее возрождение: путь любви и преданности божеству (бхакти-йога); путь медитации (раджи-йога); путь философских размышлений (гьяна-йога) и путь бескорыстного служения (карма-йога). Общей целью для любого, кто встал на один из этих путей, становится «мокша», или освобождение от человеческих желаний славы, благосостояния, удовольствий и счастья. Это освобождение из круговорота рождений и смертей, а также всех страданий и ограничений материального существования. Тем, кто искренне следует своему духовному пути, присуща внутренняя мудрость.

Буддизм. Будда жил около 500 г. до н. э. Он встал на духовный путь, практикуя индуистские дисциплины, и в конечном счете пришел к собственным открытиям о значении и смысле жизни. Его учение сводится к так называемым четырем благородным истинам человеческого существования: 1) жизнь приносит страдания; 2) причина страдания – человеческие привязанности, устремления и желания; 3) существует путь, позволяющий избежать этого бесконечного цикла страданий; 4) выходом должна быть основанная на медитации строгая жизнь, для которой характерны постоянные усилия, сосредоточенность и осознанность; при такой жизни наши умы наполняются добродетельными мыслями и намерениями. Будда назвал такие практики «восьмеричным путем». Их цель – «нирвана», т. е. конец цикла перерождений и прекращение любых желаний, включая и желание счастья. Одним из самых известных ныне живущих буддистских учителей является далай-лама. Помимо прочего, он – соавтор книги со словом «счастье» в названии: «Искусство быть счастливым: Руководство для жизни» (The Art of Happiness: A Handbook for Living)[21]. Но эта книга вовсе не о счастье как об эмоции; она – о корнях страданий, о сострадании и о медитации как о пути к мудрости.

Иудаизм. Это еврейское вероисповедание возникло более 3000 лет назад в пустынях Ближнего Востока и центрах поклонения еврейского народа своему единственному Богу. Самый главный еврейский пророк – Моисей, а самая важная вещь, которую он совершил, заключалась в том, что он на горе Синай получил законы Божьи для еврейского народа. Эти законы включали в себя десять заповедей, знакомых христианам, а также первые пять книг еврейской Библии (она называется Тора). Тора занимает центральное место в еврейском вероисповедании и служит основой для поклонения Богу, поведения в семьях и общине. Одна из моих любимых библейских книг о еврейском вероисповедании – Екклесиаст. В ней рассказывается о могучем царе[22], который пытался найти смысл жизни. Поиски вывели его за пределы залов политической власти, оторвали от былых удовольствий и заставили встать на путь служения другим людям и активным поискам мудрости. В конце концов царь заключил, что все человеческие усилия, даже предпринимаемые ради служения и мудрости, возникают и заканчиваются глупостью, которую он назвал «суетой». Автор говорит, что лучший совет таков: «Бояться Бога и придерживаться его заповедей; в этом и состоит долг человека». Что бы мы ни говорили об иудаизме, но счастье, по-видимому, не занимает в нем центральное место. Жизнь приобретает смысл, когда человек стремится определить свое истинное отношение к Богу.

Христианство. Христианство сосредоточено на жизни и учении Иисуса Христа из Назарета, который родился в еврейской семье более 2000 лет назад. Иисус представился еврейскому народу как Мессия, или Спаситель, появление которого обещал иудаизм. Христиане считают, что Иисус был Сыном Бога и что именно через веру в его божественность можно заслужить спасение и вечную жизнь с Богом после смерти. Точно так же, как Будда включил в буддизм множество идей индуизма, Иисус заимствовал в своем учении немало идей иудаизма. Как мы убедимся в главе 5, некоторые современные евангельские христианские священники заполучили больше сторонников, когда стали смешивать религиозную риторику с обещаниями о том, что «божья сила» может принести верующим мирскую известность, благосостояние и счастье. Но мне кажется, было бы правильным сказать, что сам Иисус, судя по тому, что сказано в Евангелии, отнюдь не являл собой образчик приверженца таких мирских ценностей. Он был беден; свою недолгую жизнь провел, проповедуя о том, что придет Царство Божие и исцелятся больные, слепые и хромые. Хотя Иисус имел возможность отречься от своего послания, он умер мучительной смертью, будучи распятым на кресте римскими солдатами. Его духовное учение чтит смирение, служение, жертвенность и страдание. Счастье наступает только после смерти и только в союзе с Богом. Когда Иисуса спросили, как мы должны жить, он ответил двумя предложениями: «Во-первых, любите Бога всем своим сердцем», «Во-вторых, возлюбите ближнего своего как самого себя». Иисус не упоминал о счастье, но его учение являет собой глубокую мудрость.

Ислам. Основателем ислама считается святой пророк Мухаммед, который жил с 570 по 632 г. н. э. Как и христианство, эта религия основана на вере в единственного Бога, который сначала открыл себя евреям. В отличие от христианства ислам считает именно Мухаммеда, а не Иисуса, последним посланником Бога. После него посланников не будет до Страшного суда. Откровения Мухаммеда отражены в Коране, священной книге мусульман. Мусульманин – это человек, исповедующий исламскую веру, которая опирается прежде всего на любовь к Богу и повиновение его заповедям, изложенным пророком Мухаммедом. Считается, что пять столпов исламской веры в общих чертах определяют образ жизни праведного мусульманина. В состав упомянутых столпов входят так называемое свидетельство веры (шахада), ежедневная пятикратная молитва (намаз или салят), выплата очистительного пожертвования (закят), соблюдение поста в месяц Рамадан (саум) и совершение хотя бы раз в жизни паломничества в Мекку (хадж). Целью праведной жизни является воскресение из мертвых и вечная жизнь. Далекая от счастья исламская вера зиждется на молитве, подаяниях, соблюдении поста и строгом паломничестве.

Когда мы пытаемся увязать религию и счастье, то доходит до смешного. Исследования показывают, что любая вера совсем ненамного поднимает ваш уровень общего счастья. Религиозная вера дает людям ощущение цели и места, к которым можно обратиться во времена страданий. Но этот эффект наступает не в результате поиска счастья, а в результате посвящения себя чему-то, не связанному с личным благосостоянием. Как отметил философ Джон Стюарт Милль в цитате, приведенной в качестве эпиграфа к данной главе, «только те счастливы, которые ставят себе задачею в жизни какой-либо иной предмет, а не личное счастье».

Теперь пришло время принять некоторые решения. Во-первых, вооружившись информацией о счастье, как бы вы теперь сами его определили? У Мудрого Ангела на этот счет был свой собственный взгляд. А что думаете вы? Можно проверить, есть ли у вас на самом деле такое определение, отведя для него всего несколько строк.

Я определяю счастье следующим образом:

____________________________

Во-вторых, как ваше определение счастья укладывается в контекст размышлений об успехе? Какие виды счастья важны для вашего успеха и в каком (примерно) порядке вы бы их расположили? Чтобы придать этому второму вопросу некоторую структуру, я дам три подсказки.

В пьесе Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо» (Waiting for Godot)[23] два человека оказываются на ничейной земле, где остановилось время и есть только единственная абстрактная цель в жизни: дождаться человека по Годо. В одном из эпизодов герои обсуждают роль счастья в их жизни.

Владимир: Скажи это, даже если это неправда.

Эстрагон: Что я должен сказать?

Владимир: Скажи: я счастлив.

Эстрагон: Я счастлив.

Владимир: Я тоже.

Эстрагон: Я тоже.

Владимир: Мы счастливы.

Эстрагон: Мы счастливы. (Молчание.) Что нам делать теперь, когда мы счастливы?

Владимир: Мы ждем Годо.

Эстрагон: Ах, да…

По-видимому, Беккет хочет нам сказать, что счастье – это замечательно, но оно не решает загадку жизни. Кроме того, в этой главе проводится такая мысль: люди, которые думают, что ответили на вопрос «Что такое успех?», заявив, что это счастье, еще только начали свои поиски, и до конца здесь еще далеко. Как мы выяснили в этой главе, счастье – понятие многогранное, и вам самим нужно решить, какие его формы вы считаете важными для себя, рассматривая их как часть определения успешной жизни. Я надеюсь, что в достаточной мере подверг сомнению ваши предположения о счастье, но моей целью в этой главе было не склонить вас к своей точке зрения, а наоборот, побудить к тому, чтобы вы сделали собственные выводы.

С этими мыслями о внутренних аспектах успеха мы готовы исследовать некоторые движущие силы, которые заставляют вас идти вперед и чего-то добиваться. В следующей главе мы начнем с целей, которые современная культура считает наиболее желанными: это слава и богатство.

Готовы ли вы к реалити-шоу? Переверните страницу.

Счастье и успех, возможно, не одно и то же. Помните: сиюминутное счастье наступает, когда темп жизни немного замедляется и вы можете уделить внимание происходящему вокруг. Для этого вида счастья человеку нужно не так уж много.

Общее счастье – это не просто положительные эмоции, а результат достижения долгосрочных целей, которые требуют усилий, а иногда и болезненных жертв.

Опыт мудрости может оказаться важнее для внутреннего успеха, чем любая другая форма обычного счастья.

Глава 3

Ответ общества