Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Бетси (№2) - Мустанг

ModernLib.Net / Классическая проза / Роббинс Гарольд / Мустанг - Чтение (стр. 1)
Автор: Роббинс Гарольд
Жанр: Классическая проза
Серия: Бетси

 

 


Гарольд Роббинс

Мустанг

Моей жене Джэнн. Последней, которая и останется единственной

Предисловие

Летним днем 1939 года в одном из парков Детройта Лорен Хардеман, уже с год как переваливший на седьмой десяток, встретился с восьмилетним Анджело Перино. Сиделка везла Хардемана в инвалидном кресле по аллеям парка. Анджело изо всех сил жал на педали детского автомобиля, уменьшенной копии «бугатти», который дедушка специально заказал для него в Италии.

Лорен Хардеман обратил внимание, что технические характеристики автомобиля оставляют желать лучшего: на подъеме мальчик при всех его стараниях не мог развить нужную скорость. Лорен сказал, что это можно поправить, и нарисовал в блокноте схему коробки скоростей для автомобиля мальчика.

Анджело понятия не имел, что перед ним высшее должностное лицо «Вифлеем моторс», четвертой по значению компании, изготавливающей автомобили. Лорен Хардеман создал эту компанию, он же и правил в ней железной рукой. Лорен прошел тот же путь, что и Генри Форд: талантливый мастеровой, собственными руками, не имея инженерного образования, собравший свой первый автомобиль, затем, не имея навыков менеджмента, организовавший компанию по производству автомобилей. Напоминал он Генри Форда и характером, ему тоже были свойственны уверенность в себе, нетерпимость к оппонентам и капризность.

Этот каприз Лорена Хардемана стоил компании одиннадцать тысяч долларов, потраченных на переплетение цепей, звездочек и рычагов, что позволило увеличить мощность и скорость автомобиля маленького Анджело.

Шли годы, здоровье Лорена Хардемана ухудшалось, а в душе копилась горечь. Его единственный сын оказался неудачником. Не оправдал надежд и единственный внук. Мир различал Хардеманов по номерам: Номер Один, Номер Два и Номер Три. Номер Один никогда не верил, что Номеру Два и Номеру Три хватит сил и ума управлять его компанией.

Анджело Перино, как и Номера Один, больше всего в жизни интересовали женщины и автомобили. Он проектировал автомобили, строил их, участвовал в гонках. Как и Номер Один, Анджело всегда добивался желаемого. Поначалу он хотел стать гонщиком. В 1963 году Перино уже занимал вторую строчку в классификации пилотов, участвующих в гонках серии «Гран-при», и наверняка стал бы первым, если бы в Себринге не врезался в стену ограждения. Он мог бы погибнуть, но отделался переломами и обожженным лицом.

Номер Один разработал коробку передач для педального автомобиля Анджело от скуки. Ему хотелось что-то делать, строить, творить. Знаменитый «сандансер», модель, которая принесла известность «Вифлеем моторс», относился к классу семейных автомобилей. В 1969 году Лорен Хардеман решил построить спортивную машину. Он пообещал своей правнучке-подростку Элизабет Хардеман, что назовет машину в ее честь — «бетси». Правнучка не очень-то ему поверила.

Чтобы спроектировать и построить «бетси», Номер Один обратился к Анджело Перино, человеку, которому он мог доверять. Анджело был не только автогонщиком, но и автомобильным инженером. Номер Один приказал Перино сделать пластическую операцию, заявив, что не потерпит в руководстве компании человека с физиономией киномонстра. Анджело согласился, операцию сделали в Швейцарии. Затем по указанию Номера Один Анджело приехал в Детройт, где получил все необходимые полномочия и средства для создания «бетси».

Но возникли проблемы. Номер Два давно умер, а Номер Три полагал, что будущее «Вифлеем моторс» — не автомобили, а бытовая техника, и пытался настоять на своем. Он вступил в борьбу с Номером Один, используя не только законные методы. Номер Три не желал допустить, чтобы какой-то итальяшка, внук мафиози-бутлегера, заправлял в семейной компании Хардеманов. Он зашел так далеко, что приказал бандитам избить Анджело.

Но и Анджело Перино не привык уступать. Кулаки бандитов не испугали его, а разозлили. На собрании акционеров он нанес поражение Номеру Три и сохранил контроль над компанией в руках Номера Один.

Однако Номер Один воспринял победу Анджело без восторга. Он не желал унижения своего внука. Семья есть семья, родственные узы — не просто слова. Старик уволил Анджело и запретил ему появляться на территории, принадлежащей компании.

Но фатальная связь Анджело Перино и семьи Хардеман на этом не оборвалась.

Глава 1

1972 год

1

Отец Анджело, доктор Джон Перино, поднял бокал темно-красного вина, итальянского красного, как называли его Хардеманы. Он оглядел всех присутствующих, на секунду задержал взгляд на кастрюле со спагетти на сервировочном столике. Остальные поняли намек и тоже подняли бокалы: мать Анджело — Дженни Перино, Анджело и Синди Моррис.

— За светлое будущее для тебя и Синди, Анджело. Я благодарю Господа, что старик уволил тебя. Ты и так потерял слишком много времени на Хардеманов. Эту семью только могила исправит. И внук, Лорен Третий, ничем не лучше деда, которого зовут Номером Один.

— Хуже, — поддакнул Анджело, отпив вина. Из-за металлических скоб на левой челюсти ему приходилось цедить вино правым уголком рта. Да и отек губ еще не спал.

— У меня тоже есть тост, — подала голос Синди. — За вас, мама и папа. Я называю вас так потому, что сегодня мы с Анджело решили пожениться.

Дженни Перино выпила вино со слезами на глазах. Слезы текли по щекам, когда она раскладывала по тарелкам спагетти. Все понимали, что она хотела бы видеть в невестках католичку. Но Дженни уже полюбила Синди и радовалась, что ее сын женится на такой хорошей девушке.

По семейной традиции Дженни Перино положила каждому больше, чем он мог съесть, обильно полила спагетти густым мясным соусом и добавила овощного салата из большой деревянной миски. Потом стол обошло блюдо с нарезанным хлебом.

— Мы устроим торжественную свадьбу, — улыбнулась сквозь слезы Дженни.

— И в самое ближайшее время, — добавил Анджело, — мы уезжаем в Европу. Я собираюсь к доктору Гансу. Хочу, чтобы он починил то, что сломано, а потом вернул мне прежнее лицо. Какое былодо пластической операции.

Три года тому назад Номер Один настоял, чтобы Анджело поехал в швейцарскую клинику, где знаменитый хирург должен был убрать с его лица шрамы от ожогов, появившиеся в результате аварии. Хирург же пошел дальше, и Перино получил новое, более молодое лицо. Анджело потом шутил, что редко кому достается второе лицо. С этим лицом Анджело в свои сорок с небольшим выглядел как двадцатипятилетний. Теперь же, изувеченный кулаками наемных бандитов, он вновь превратился в голливудского монстра. Анджело собирался прямо сказать доктору Гансу, что хочет выглядеть на свой возраст, зрелым мужчиной.

— Столько перемен за один год, — подал голос доктор Перино. — Но я уверен, что это к лучшему.

— Не все перемены вам понравятся. — Анджело переводил взгляд с отца на мать. — Мы не собираемся жить в Детройте. Синди и я долго об этом говорили и решили перебраться в другое место.

— Но мы ведь сможем часто навещать вас? — спросила Дженни Перино.

— И мы будем часто бывать у вас, — вставила Синди. — Достаточно часто, чтобы надоесть.

— А детей вы собираетесь заводить? — Улыбка Дженни стала шире.

— Шестерых или семерых, — ответила Синди.

— Вам не нравится Детройт? — спросил доктор Перино.

— Он грязный и опасный.

— Это ненадолго, — заверил ее доктор. — Как только черные поймут, что они взяли верх и это их город, они захотят привести его в порядок. Пока город им не принадлежал, плевать они хотели на то, что в нем творится. Теперь же...

— Есть и две другие причины, — прервала его Синди. — Во-первых... Вы меня извините, ведь это ваш родной город. Но, откровенно говоря, все провинциальные города одинаковы. Побывав в одном, можно считать, что увидел их все. Я хочу жить в Нью-Йорке.

— А вторая причина? — спросила Дженни. — Ты сказала, что их две.

Синди сухо улыбнулась.

— Если мы останемся здесь, нам придется общаться с этими ужасными парвеню, вроде Хардеманов и Фордов. Я этого не вынесу. Не дай Бог оказаться в одном загородном клубе с этим неуклюжим, вечно пьяным Генри Фордом Вторым. Если он прикоснется ко мне, меня просто вырвет.

Анджело усмехнулся.

— Придется нам отсюда уезжать. Или я смогу ее отговорить?

— Ты не захочешь, — покачала головой его мать. — Да это и не нужно. Ты помнишь своего дедушку, Анджело?

— Да, конечно.

— Жаль, что ты не смог поехать на Сицилию и повидаться с ним. Теперь тебе с ним не свидеться, только на небесах. Но, может, стоит все же съездить на Сицилию и...

— Нет, мама, — вмешался доктор Перино. — Возможно, когда-нибудь Синди познакомится с дядей Джеком. Но ехать на Сицилию? Нет. Наша семья не поддерживает отношения с тамошними родственниками.

— Моего дедушку депортировали на Сицилию, — пояснил Анджело. — Он возглавлял одну из семей мафии.

— А мой прапрадед верховодил шайкой грабителей, — улыбнулась Синди. — Откуда еще в нашей семье такие деньги? Честным трудом их заработать трудно.

— У тебя философия циника, — пожал плечами Анджело.

— Не будем о философии. — Дженни Перино глубоко вздохнула. — Тебе пора подумать о главном, Анджело. Ты получил хорошее образование, но стал автогонщиком и едва не погиб. Ты пытался строить автомобили — для других людей. Ты приложил все силы, чтобы помочь старику сохранить контроль над компанией, не твоей, а его компанией, и в результате тебя едва не убили. Сколько же можно? Держись от всего этого подальше! Женись на этой чудесной девушке. Создавай семью, Анджело... вместе с Синди. Это самое важное.

2

— Святой Боже! — воскликнула Бетси ван Людвиг, когда Анджело Перино появился в ее амстердамской квартире. — Ну и разукрасили тебя, Анджело.

— Эмоции перехлестнули через край, мисс Элизабет. — Он откинулся на спинку кожаного дивана и обнял Синди, сидевшую рядом.

— Если ты еще раз назовешь меня Элизабет, я в тебя чем-нибудь запущу. Ты построил для меня автомобиль «бетси». Почему бы не называть меня Бетси?

— Не знаю. Может, и не получается именно из-за того, что «бетси» — автомобиль.

— Это мое имя, Анджело. Пожалуйста... — Она пожала плечами. — Ладно... Опять Швейцария?

— Доктор Ганс говорит, что пластическую операцию можно делать лишь после того, как все заживет, — вставила Синди. — Мы провели месяц в Лондоне. Задержимся в Амстердаме на две недели. Потом поедем на Ривьеру. А уж оттуда... на операцию.

— Я надеюсь, она пройдет удачно, — улыбнулся Макс ван Людвиг.

Бетси не хотела выходить за Макса, а Макс не хотел жениться на ней. Но Хардеманы, особенно Номер Один, настояли на том, что у ребенка должен быть отец. Все, кроме Бетси, — но с ее мнением никогда не считались, — решили, что жена Макса должна побыстрее с ним развестись. Затем Макс женится на Бетси, и таким образом ребенок родится в законном браке. А уже после этого Бетси разведется с Максом, и он сможет вернуться к первой жене. Деньги способствовали согласию всех сторон.

Зная всю предысторию, Анджело удивился, обнаружив, что Макс ван Людвиг — добропорядочный джентльмен. В конце концов Бетси родила ребенка от него, и Макс не хотел ущемлять чьих-либо интересов. Его жена оставалась в семейном особняке, а Макс и Бетси поселились в просторной квартире на четвертом этаже дома, построенного в семнадцатом веке на берегу одного из каналов.

Глядя на Макса, сидящего рядом с двадцатилетней красавицей, Синди поневоле задалась вопросом, а будут ли реализованы завершающие этапы соглашения.

Она знала, что Бетси привыкла к роскошной жизни, и видела, что амстердамская квартира отвечает самым высоким стандартам. Стены украшали полотна голландских художников, не Рембрандта или Вермеера, но городские сцены и сельские пейзажи, написанные триста лет тому назад. Школа Рембрандта и школа Вермеера не шедевры, но и не дешевки. Комнаты утопали в свежих цветах, расставленных по вазам и вазочкам.

Естественно, они посетили детскую, чтобы взглянуть на двухмесячного Лорена ван Людвига, которого Бетси уже называла Лорен Четвертый. Заботилась о нем нянька-англичанка. Повосхищавшись младенцем, они вернулись в гостиную, чтобы выпить и попробовать голландские сыры.

— Надеюсь, вам понравится ресторан, где мы заказали столик, — заметил Макс. — Голландская кухня очень хорошая, но вы обязательно должны побывать в рейсттафеле.

3

Рейсттафелем назывался балийский ресторан, в меню которого числилась добрая сотня блюд. На стол ставилась огромная миска риса. После того как рис перекочевывал на тарелки, к столу на сервировочных тележках подвозили бесчисленные мисочки с мясом в пряных соусах, овощами и фруктами.

Анджело никогда не бывал в таком ресторане, но ему там сразу понравилось. По рекомендации Макса они заказал и по бокалу голландского джина, бутылку бургундского и бутылку шабли.

— А что ты собираешься делать теперь, разбежавшись с Хардеманами? — спросила Бетси Анджело.

— Вариантов несколько, ответил тот. — Во-первых, мои акции «Вифлеем моторс» стоят шесть миллионов долларов. Я могу их продать.

— Пожалуйста, не продавай. — Бетси пристально смотрела на него. — А если все же решишься, продай их мне. Деньги я как-нибудь найду. Ты ведь заплатил за них один миллион.

— Тебе и это известно, — усмехнулся Анджело.

— Моего отца едва не хватил удар, когда он узнал об этом. Из семьи акции никогда не уходили.

— Твоему прадеду требовались деньги для «бетси», А твой папаша пытался отсечь его от ресурсов компании. Произошло это до того, как Номер Один вернул себе полный контроль над «Вифлеем моторс».

— А какие еще варианты, Анджело? — спросил Макс, стремясь направить разговор в более спокойное русло.

— Я могу присоединиться к конкурентам. Благо предложений хватает.

— Нет, такого я даже представить себе не могу, — воскликнула Бетси. — Несмотря ни на что.

— В подобном случае нам пришлось бы жить в Детройте, — ответила Синди. — А это исключено.

— Пока мы можем не спешить с решением, — добавил Анджело. — В Штаты мы вернемся лишь после операции и восстановительного периода.

— Если вы собираетесь надолго задержаться в Европе, пожалуйста, изредка заглядывайте к нам, — улыбнулся Макс.

— Возможно, мы с Максом разбежимся раньше, — заметила Бетси. — Мы должны выполнить условия соглашения.

— Но ведь не в ближайшие два-три месяца, — повернулся к ней Макс.

— Полагаю, что нет, — согласилась Бетси. — Не в ближайшие два-три месяца, но до того, как ты снова накачаешь меня.

Анджело заулыбался.

— Так вы?.. Простите меня. Не следовало мне спрашивать.

— Лучше с Максом, чем с кем-то еще, — ответила Бетси. — Я без этого не могу.

Когда они вышли из ресторана, Синди пожелала взглянуть на знаменитый квартал красных фонарей. Находился он неподалеку, и Макс отвел их туда. Состоял квартал из двух параллельных улиц, Аудезийдс Ворбургвал и Аудезийдс Ахтербургвал. Женщины прогуливались по тротуарам, стояли у подъездов, обычно в плащах, многие сидели в ярко освещенных витринах, раздетые и не очень.

Все было чинно и пристойно.

— Каждый четвертый или пятый мужчина из тех, что вы видите, — полицейский в штатском, — пояснил Макс. — Правила очень жесткие. Женщинам не разрешено привлекать к себе внимание мужчин ни словом, ни жестом. Заговаривать должен мужчина. Поэтому, если вы спросите у какой-нибудь из них, который час, она, скорее всего, ответит: «Пятьдесят гульденов».

Особого внимания на них не обращали, как и на прочих туристов, которых в квартале хватало.

Заморосил дождь. Женщины раскрыли зонтики и достали из карманов прозрачные непромокаемые накидки. Ни одна не покинула своего поста.

Макс шагал рядом с Синди, Бетси — рядом с Анджело. Бетси замедлила шаг, чтобы чуть отстать от первой пары.

— Я думала, ты меня подождешь, — прошептала она.

— Подожду?

— Маленький Лорен мог бы быть твоим сыном.

— Бетси... — Анджело замялся, но продолжил:

— Все Хардеманы выпрыгнули бы из своих штанов.

— По-моему, тебе на это наплевать так же, как и мне.

— Ты должна проявлять побольше уважения к прадеду. Номер Один способен...

Вновь он замялся, так что фразу закончила она:

— На убийство. Но из штанов выпрыгнул бы мой отец. Я слышала, как он называл тебя внуком бутлегера, который поставлял Номеру Один спиртное во времена «сухого закона». Он, похоже, забыл, что Хардеманы — нувориши. Номер Один чинил велосипеды. Первый автомобиль он построил своими руками, как и Генри Форд. У них обоих были золотые руки, ничего больше. Так почему мой отец думает, будто он лучше внука человека, поставлявшего спиртное его деду? Между прочим, это правда?

— Да. Мой дед поставлял ему виски. И очень хорошее. Номеру Один всегда было чем промочит горло.

— Поэтому он и ненавидит случившееся с ним, — кивнула Бетси. — Не инвалидное кресло, а запрет врачей на канадское виски.

— Я могу ему посочувствовать.

На мгновение Бетси взяла Анджело за руку.

— Вы поженились? Я хочу сказать, официально. Она беременна?

— Нет. Еще нет. Мы так думаем.

Бетси сжала его руку, потом отпустила.

— Анджело Перино, я собираюсь родить от тебя ребенка. Я так решила. Ты только подожди, и все будет по-моему.

— Что Бетси хочет, то Бетси и получает, — усмехнулся Анджело.

— А хочет Бетси тебя.

— Тогда, перефразируя Эф-Де-Эр (Франклин Делано Рузвельт (1882-1945) — 32-й президент Соединенных Штатов), тебе придется утрясти этот вопрос с Синди, — рассмеялся Анджело.

4

Он получил третье лицо. С первым Анджело вырос, но оно сгорело в аварии. Второе, которое дал ему доктор Ганс и которое потом изуродовали бандиты в темном детройтском переулке, ему никогда не нравилось. Фальшивое, слишком юное для мужчины его возраста. Теперь пришла очередь третьего лица, второго за последние три года, созданного не природой, а руками опытного хирурга.

Синди настояла на своем присутствии в палате, когда с Анджело сняли повязки, хотя доктор Ганс и медицинские сестры предупреждали ее, что увидит она совсем не то, что будет потом. Синди ахнула.

— Такое ощущение, что он обгорел на солнце-

— Совершенно верно, — кивнул хирург. — Лицо красное, как мы вас и предупреждали. Но через неделю...

Через неделю Анджело стал другим человеком. Ему не вернули лицо, которое он видел в зеркале перед автомобильной аварией, такое оказалось не под силу даже первоклассному хирургу. Но исчезло и лицо юноши, с которым он проходил последние несколько лет. Тевтонский прямой нос заменил римский. Сломанные скулы доктор Ганс восстановил, использовав костную ткань, взятую с таза. Та же тазовая кость пошла на восстановление челюсти, над которой поработали детройтские бандиты. Анджело получил лицо, которое не заставляло людей оглядываться, чтобы вновь посмотреть на него. Это его очень устраивало.

— Мне оно нравится, — вынесла свой вердикт Синди.

Для Анджело ее мнение было главным.

5

За время своего пребывания в Лондоне, Амстердаме, на Ривьере Анджело и Синди поговорили по телефону лишь с одним человеком, не являющимся их близким родственником, — Ричардом Никсоном, только что избранным на пост президента Соединенных Штатов. Он поздравил их со свадьбой и пожелал успешной операции в швейцарской клинике. Никсон также сказал, что опыт Анджело позволяет ему рассчитывать на высокий пост в администрации президента, попросил обдумать его предложение и — перезвонить после окончательного выздоровления.

В клинике Анджело и Синди отвечали на некоторые письма, расширяя сферу общения. Анджело поговорил по телефону с Ли Якоккой из «Форда», который также пожелал ему скорейшего выздоровления и попросил перезвонить по возвращении в Штаты. Генри Форд Второй прислал в клинику цветы и записку с просьбой позвонить, когда Анджело будете Детройте. Цветы Форда прибыли одновременно с телеграммой от Бунки Кнудсена (В то время президент корпорации «Крайслер»), советовавшего держаться подальше от Форда. Эд Коул из «Дженерал моторс» позвонил, чтобы предложить встретиться. К удивлению Анджело, он получил телеграмму и от Соиширо Хонды.

Но самым многообещающим стал звонок Роберта Макнамары, председателя Всемирного банка. Он порекомендовал Анджело заняться консультированием в вопросах создания и производства автомобилей. Банкирам с Уолл-стрит, отметил Макнамара, нужен человек, который может дать им дельный совет о состоянии и будущем отрасли в целом и каждой из ведущих корпораций в отдельности. Он мог бы стать аналитиком автомобильной промышленности.

Предложение понравилось как Анджело, так и Синди, и они решили рассмотреть его более внимательно.

6

Возвратившись в Штаты, они поехали в Детройт и встретились и позвонили всем, кому считали необходимым. Старшим Перино понравилось новое лицо Анджело, и они долго нахваливали доктора Ганса. («Я только молю Господа, чтобы доктору не пришлось вновь пользовать Анджело». И по щекам Дженни вновь покатились слезы.) Ли Якокка пригласил их на ленч, Бунки Кнудсен — на обед, Эд Коул — на коктейль. Они все одобрили решение Анджело заняться анализом автомобильной промышленности вместо того, чтобы поступить на работу в одну из компаний Большой тройки или разрабатывать новый автомобиль.

— Как я понимаю, вы скоро запускаете новую модель? — спросил Анджело Якокку. — Название уже придумали?

— Из вас получится хороший аналитик, — сухо ответил Якокка. — Вы знаете то, чего знать не должны.

— А что это изменит для вас, как вы думаете? — спросил Анджело. — Хэнк Форд из чувства благодарности передаст вам бразды правления?

Якокка пожал плечами.

— Никогда не знаешь, чем все кончится, — усмехнулась Синди. — Если модель окажется удачной, Форд убедит себя, что идея принадлежала ему. Если нет, то мистеру Я кокке. На сегодняшний день Лорен Хардеман Первый уверен, что никогда не хотел разрабатывать «бетси». А Лорен Третий убежден на все сто процентов, что именно Анджело Перино навязал компании новый автомобиль.

— Я не столь циничен, как вы, Синди. Она улыбнулась Якокке и накрыла его руку своей.

— Ли, давайте встретимся здесь же через пять лет. Вы уже не будете работать в «Форд моторе компани».

Улыбнулся и Ли Якокка.

— А вы, миссис Перино, будете женой президента «Вифлеем моторс».

В Нью-Йорке, пока шел ремонт арендованной ими квартиры на Манхаттане, они временно поселились в отеле «Уолдорф».

Как-то вечером Синди зашла в ванную и увидела, что Анджело, еще мокрый, только что вышедший из душа, стоит перед зеркалом, уставившись на свою физиономию.

— Знаешь, что случается с мужчинами, которые слишком долго стоят перед зеркалом и изучают свое лицо? — спросила она. — Самолюбование отвлекает от главного. — Она обхватила Анджело руками и поиграла с его членом.

— Да уж... — улыбнулся он. — Этот орган в бизнесе не нужен.

— Зато нужен для трахания. И еще для кой-чего.

— В каком смысле?

— Доктор говорит, что я беременна.

— Синди!

— А чему ты удивляешься? Разве могло быть иначе, если от противозачаточных таблеток я отказалась, а от всего остального — нет?

Анджело повернулся и нежно обнял жену, чтобы, не дай Бог, не навредить ребенку.

Она крепче прижалась к нему.

— Слушай, я не сломаюсь. И ребенку ничего не будет. Когда придет время держаться от меня подальше, я тебе скажу. А сейчас мне очень хочется!

Улыбка Анджело стала шире.

— Как и всегда.

Глава 2

1973 год

Лорен Хардеман Третий знал, что он счастливчик. Он оказался по уши в дерьме, но вышел из него, благоухая, как роза. Во многих отношениях.

Лорен Третий сохранил контроль над компанией. Его дед, Номер Один, возвратился в Палм-Бич. И хотя дед постоянно встревал, куда не надо, каждодневное управление осталось за внуком и другими чиновниками и директорами. Номер Один настоял на том, что компания должна производить автомобили, вот они и продолжали производить незабвенный «сандансер». Но однажды... да, такой день обязательно придет.

Лорен избавился от Анджело Перино. Теперь ноги его не будет в Детройте. Он не просто выведен из игры, Номер Один запретил ему совать нос вдела компании. К сожалению, нельзя полностью игнорировать человека, которому принадлежат двести тысяч акций компании, но Перино достаточно умен, чтобы не гневить старика.

Номер Один умен и жесток. Он всегда был таким. Номер Один просто использовал Перино, а этот итальяшка возомнил о себе черт знает что. Но старик дал понять Перино, что родственные узы крепче всех остальных. Что бы ни натворил Лорен, он по-прежнему остается членом семьи и положенного ему места никогда не занять человеку со стороны.

Но Лорен считал себя счастливчиком не из-за успехов в бизнесе. Ему повезло в личной жизни, и это он полагал главным.

Алисия, его первая жена, мать Бетси, более не докучала ему. Она жила в Коннектикуте, и ей вполне хватало гольфа и яхты, а возможно, и услуг какого-нибудь бойфренда. Ей принадлежали пять процентов акций «Вифлеем моторс», и она прислала Лорену суровое письмо, в котором жаловалась на низкие дивиденды и падающую курсовую стоимость акций, но с пятью процентами Алисия не могла оказывать какого-либо влияния на политику компании.

С Бобби, леди Эйрес, Лорен развелся. Обошлось ему это недорого. Во время очередной ссоры она призналась, что трахалась с Перино («Этот итальяшка клялся мне, что не спал с моей женой». Бобби в ответ рассмеялась: «Все так. Но он спал с твоей подружкой до того, как мы поженились»). Ненависти к Лорену она не испытывала. Бобби его презирала. К счастью, он от нее избавился.

Семейная жизнь с Бобби оборвалась в очень удачное время. Не прошло и месяца после первой встречи с Робертой, как он уже мог жениться на ней. Лучше Роберты у Лорена Третьего никого не было.

К тому же вернулись хорошие времена и для страны. Никсон, несмотря на определенные недостатки, оказался прекрасным президентом. Он четко знал, что хорошо для Америки, а что — нет. Вторя Никсону, Лорен стал носить американский флаг в петличке. Ему нравилось, что Никсон вновь ввел в обиход костюмы-тройки. Лорен любил жилетки, потому что они помогали скрыть растущий живот. Опять же к костюму-тройке так и просилась шляпа, что тоже играло на руку Лорену: его волосы начали редеть. Поэтому шляпу он всегда надевал с удовольствием. Мужчиной Лорен был крупным. Ростом пониже деда, но повыше отца. Он полагал, что мог бы сбросить лишний жир, если в стал меньше пить и занялся оздоровительной физкультурой. Но напрягаться желания у него не было.

Домой Лорен возвращался на заднем сиденье «сандансера». На переднем располагались шофер и телохранитель. Он нанял телохранителя после того, как организовал нападение на Анджело Перино, предчувствуя, что рано или поздно итальяшка захочет отомстить, если не лично, то с помощью мафии, с которой семья Перино не порывала давних связей. Он ошибся, приказав не убивать Перино. Если представится вторая возможность, такой ошибки он больше не допустит. Перино опасен.

Роберта уберегла бы его от этой ошибки.

Из всех обязанностей президента «Вифлеем моторс» Лорену не нравилось только одна: необходимость ездить на этом чертовом «сандансере». Он подумывал над тем, чтобы начать производство модели класса «люкс», вроде «кадиллака» или «линкольна», нашел даже название — «лорен», но знал, что Номер Один наверняка зарубит эту идею. Да и дилеры встретили бы ее в штыки. Им хватало проблем с продажей обычных «сандансеров».

Тот «сандансер», в котором ехал Лорен, компания изготовила в единственном экземпляре. Ухищрения инженеров позволили втиснуть все прелести класса «люкс» в корпус серийного «сандансера». Стандартный двигатель уступил место куда более мощному «меркьюри», появилась четырехскоростная коробка передач Хурста, позволяющая наилучшим образом использовать возросшую мощность двигателя. Увеличение массы и нагрузок, связанных с возрастанием скорости, привело к усилению каркаса и системы подвески. Лорен иногда сам садился за руль, и ему нравилось видеть изумленные физиономии водителей «фордов» и «шеви», когда его «сандансер» легко оставлял их позади.

Но обычно за руль садился шофер. Лорену очень нравился салон автомобиля. Никакой пластмассы. Только кожа и полированное ореховое дерево. А вместо заднего сиденья — два кожаных кресла, разделенные баром.

Автомобиль обошелся «Вифлеем моторс» в пятьсот пятьдесят тысяч долларов. Номер Один никогда его не видел и не подозревал о его существовании. Эти пятьсот пятьдесят тысяч разошлись по различным статьям расходов: экспериментальные модели, реклама, амортизация и так далее.

Лорен только что открыл бар и налил себе шотландского. Для маленького холодильника места не нашлось, поэтому решили ограничиться контейнером со льдом, размещенным в баре. На шофера возлагалась обязанность вовремя наполнять контейнер льдом. Шофер следил и за тем, чтобы в баре стояли бутылки виски, джина и бренди тех марок, которым отдавал предпочтение Лорен.

Он ехал домой, вернее, в дом Роберты, к которой переехал почти три месяца тому назад. Они решили пожениться после того, как получше узнают друг друга, но съехались сразу же, с тем чтобы по обоюдному согласию жениться или разбежаться в разные стороны до конца года.

Ее звали Роберта Форд Росс (к тем Фордам она не имела никакого отношения). Гарольд Росс, ее муж, умер два года тому назад. Архитектор и строитель, он сколотил немалое состояние. Так что Роберта осталась богатой вдовой. Иначе и быть не могло. Она позаботилась о том, чтобы Гарольд Росс добился успеха.

Роберта получила в Гарварде диплом магистра по специальности управление бизнесом. Женщины такого добивались чрезвычайно редко. В диссертации рассматривались вопросы маркетинга. Получив диплом, Роберта занялась торговлей недвижимостью. За Росса она вышла замуж в тридцать один год, а до того пять лет состояла в Клубе риэлтеров-миллионеров округа Уэйн. Сие означало, что в течение каждого года из этих пяти лет она продала недвижимости больше чем на миллион долларов. Ее ежегодный заработок превышал семьдесят пять тысяч долларов. Дав согласие стать женой Росса, она отказалась от планов создания собственной риэлтерской фирмы.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23