- Hasta el encuentro, приятель, - шепчу я. - С тобой все будет в порядке, поверь, я в этом деле, можно сказать, эксперт.
Я ничем не могу ему помочь, а поэтому выбираюсь из машины и пробираюсь сквозь толпу зевак. В нас врезалась приземистая белая тачка из тех, что оборудованы порядком устаревшей, но надежной системой-автопилотом, со спутниковой навигацией и системой контроля на дороге. То, что осталось от сидящей за рулем женщины, спасателям придется вырезать автогеном. Черные, слипшиеся от крови волосы густо посыпаны сахарной пудрой разбитого лобового стекла. Кто-то тычет в меня пальцем, но я отмахиваюсь.
- Пустяки, - говорю я, стирая со лба кровь. - Простой ушиб. Пропусти, приятель, опаздываю на самолет.
Я запрыгиваю в такси и сую под нос водиле ствол.
- Аэропорт Бенито Хуареса, - говорю я. - И давай обойдемся без глупостей, ладно? Если нас остановят умирающие с голоду бедняки, то мне придется накормить их твоими мозгами.
Не знаю, понимает ли он по-английски, но оружие производит должное впечатление. Мы добираемся до аэропорта без приключений. По пути я вынимаю из разбитого смартфона блок памяти.
В туалете аэропорта я снимаю перепачканную рубашку, хорошенько умываюсь и, запершись в кабинке, запихиваю пистолет за сливной бачок. Если мне немного повезет, то уборщик обнаружит его только к вечеру, но и это не имеет особого значения.
В аптечном киоске я покупаю пачку успокоительного и тут же проглатываю три капсулы разом.
- Боюсь летать, - объясняю я продавщице. - Мой дядя разбился два года назад, когда летел в Рио.
Она понимающе кивает, встряхивая черными, как смоль, волосами. Я с усилием прогоняю прочь видение несчастной, врезавшейся в наш грузовичок меньше часа назад. Они вполне могли быть сестрами.
Следующая остановка - книжный магазин между зонами С и D, где я покупаю огромную, богато иллюстрированную энциклопедию о истории и культуре Мексики, составители которой не чурались "черной магии", что должно порадовать моих родителей. Англоговорящий продавец обещает отослать ее по указанному адресу и сует мне желтый слип.
Сувениры - это приятно, но кроме книги я приобретаю и куда более важную вещь - новый смартфон, который с лету перекачивает в себя информацию из старого блока памяти. На всякий случай я провожу процедуру идентификации, используя чипы протеза, и замыкаю доступ на себя.
В кафе на втором этаже достаточно свободных столиков, чтобы развернуть экран. Мегги отвечает после паузы. Она закутана в голубое полотенце, волосы смазаны хамелеон-гелем.
- Решила сменить имидж? - спрашиваю я.
- Ты опоздал на самолет.., - начинает она, но тут же, заметив что-то резко спрашивает: - Никак прибарахлился, Шон?
- Пришлось, Мег. Боюсь, в отличие от меня, старушка свое отслужила. Прямо сейчас я устраиваю в ее честь торжественную тризну в кафе М.Е.X.
Мегги понимающе кивает. Самое главное сказано, осталось уточнить детали.
- Короткое замыкание?
- К счастью нет, просто попала под машину.
- Надеюсь, только она.
- Я цел, но за остальных не поручусь. Будь добра, передай Алану, чтобы он некоторое время избегал общественных мест. В новостях передавали о надвигающейся эпидемии нового вируса гриппа.
- Уверена, что у нас есть вакцина, - прищуривается Мегги.
Ей кажется, будто я поставил под сомнение ее компетентность.
- Боюсь, что многие люди не так осторожны, - поспешно говорю я. - Ты же знаешь, как это бывает. Кто-нибудь ширяется, а потом берет "ствол" и выходит на улицу, чтобы поиграть Бонни и Клайда. Мы живем в ужасном мире, Мег.
- Это очень печально, Шон. Мне надо идти смывать гель. Я могу что-то еще для тебя сделать?
- Один билет на ближайший рейс.
- Подойди к регистрационной стойке через пятнадцать минут. До встречи.
- Пока.
Я сворачиваю экран, цепляю комм на пояс и пью холодную колу.
Через пятнадцать минут пухлый клерк в голубой униформе выдает мне посадочный билет и желает счастливого пути.
Через двадцать две минуту, пройдя на посадочную полосу сквозь туманный экран с рекламой Atropa Systems я получаю сообщение.
"Приятно прокатился, Шон?"
- - -
Грех не воспользоваться темпоральными заморочками, а поэтому сразу после взлета я разворачиваю новенький смартфон, и принимаюсь за работу. Через два часа система опутана слоями файрволлов и фильтров, полученных от Мег. В коротеньком сообщении она уверяет, что ее приятель Крис Пейджет остался доволен такой же защитой. Мне незнакомо это имя и я предпочел бы услышать о старом добром Кевине, но все равно ничего не могу с этим поделать, даже если захочу. В вопросах сетевой безопасности эксперт у нас один.
Еще через час я составляю список из одиннадцати пунктов. Мехиканос, чьи имена мне неизвестны, поименованы под индексами m1, m2 и так далее. Подумав, вычеркиваю беременную секретаршу. Это не тот случай, когда нужно доходить до крайних мер. Она никогда не видела наших лиц и не знает никого в лицо, но Себастьян и прочие наши подручные - потенциальный источник угрозы.
Алан просто отмахнулся бы от этого списка. Он - дизайнер и его стиль мышления радикально отличается от моего.
"Видит бог, я заплатил им достаточно за молчание. Это же мексиканцы, Шон! С ними это куда проще, чем с европейцами".
Не думайте, что для меня это так просто, но и не усложняйте чрезмерно. Я не испытываю угрызений совести.
- Похоже на кастинговый список, - моя соседка, возвращаясь из туалета, с любопытством заглядывает на экран. - Вы, случайно, не какой-нибудь известный голливудский продюсер которого я не узнала?
Я невольно улыбаюсь.
- Боюсь, что нет. Я заранее составляю список поздравительных открыток. Надо же как-то скоротать время.
- Жаль. Я бы не отказалась получить небольшую роль в кино. Крисси Миллер.
Она усаживается в кресло и протягивает мне руку. Я осторожно пожимаю ее. Ноготки отливают перламутром, коралловый бантик пухлых губок, широко распахнутые глаза цвета хвои. На вид ей чуть больше двадцати. Ростом почти с меня, европейка, спортивного телосложения. Она явно следит за фигурой.
- Шон Купер.
Глаза раскрываются еще больше и на какой-то бесконечно долгий миг мне кажется, будто она меня узнала. Видела в телепередаче или еще что. Нет, ее заинтересовало другое.
- Ваша рука!
- В некотором роде как раз не моя.
- Простите, это я от неожиданности. Я только теперь разглядела, что это... Боже мой, какая работа! Atropa Systems и впрямь творит чудеса. Вот и не верь после этого рекламе.
- Это не их продукт.
- Нет? А чей же?
- Одной небольшой японской компании. Экспериментальный образец.
- Выглядит она потрясающе. Совсем, как настоящая.
- Естественности тактильного контакта добиться труднее всего, - я пожимаю плечами. - Только это, да отсутствие нервных окончаний и усложняют мне жизнь, а во всем остальном полный порядок.
- Вы не дадите мне адрес той компании?
- Это праздное любопытство или?...
- Моя тетушка потеряла ногу в прошлом июле.
- Бог мой! Сочувствую. Как это случилось?
- Ее, вы не поверите, откусила акула!.. Ой, что вы я шучу, конечно! - Девушка хихикает. - Простите, не могла удержаться. У вас было такое лицо.
- Одного моего приятеля акула перекусила пополам.
- Ой!.. Без шуток?
- Это было где-то в Австралии. Коралловый риф. Бедняга любил плавать с аквалангом... - Я обрывая фразу и фыркаю. - Простите, но долг платежом красен.
Мы смеемся и Крисси шутливо бьет меня кулачком в плечо.
- А вы обманщик! Так что насчет адреса?
- Вам так интересует эта тема?
- После учебы я собираюсь попробовать устроиться в Федеральный технологический институт. Это в Швейцарии. Хотелось бы поднабраться опыта.
- Боюсь, что японцы больше этим не занимаются. Их скупили на корню, вместе со всеми наработками. Как вы думаете недоучкам из Atropa Systems удалось продвинуться столь далеко за такой короткий срок?
- Я видела кое-что из протезов Эй-Си на прошлогодней выставке в Мюнхене. Они не были так хороши как ваш.
- Я же говорил, что это экспериментальный образец. Массовое производство обычно стараются удешевить настолько насколько возможно. Вы знаете, как это бывает.
- Думаю, да. И все же жаль.
- Жаль?
- Жаль, что такого больше не делают и жаль, что вы не голливудский продюсер.
- Иногда я тоже об этом жалею.
- Чем вы занимаетесь, Шон?
Я изучаю овал ее лица, обрамленный прядями коротких каштановых волос. Глаза смотрят испытующе.
- Хотите поговорить?
- Надо же как-то убить еще полтора часа.
- И то верно. Ладно. Я что-то вроде вольнонаемного консультанта по вопросам безопасности.
- Сетевой безопасности?
- Почему вы так решили?
- У вас стильный смарт.
- Это Apple, а они все делают стильно. Вообще-то я купил его в аэропорту перед вылетом. Ухитрился утопить старый в ванной гостиницы. Это даже не самая лучшая модель в их линейке.
- Вы много знаете о компьютерах?
- О, совсем немного! Не больше многих других.
- Я два часа смотрела, как вы устанавливаете программное обеспечение. Вы были так увлечены, что совсем не обращали на меня внимания.
- Обычная настройка системы. Я не эксперт по этим вопросам, но у меня есть подруга, которая консультирует меня время от времени.
- Значит, у вас есть подруга?
- Нет, мы просто друзья.
- Я знаю, что вы так говорите только потому, что не прочь со мной перепихнуться.
Столь неожиданный выпад ставит меня в тупик.
- Слушайте, это не я начал разговор.
- Тогда я вас прощаю, - не претендуя на логику замечает она. - Если вы консультант по безопасности, но не компьютерщик... Простите, я что-то не то сказала?
- Ненавижу это слово. Спасибо бестолковым журналистам. Извините.
- Я не хотела вам обидеть, Шон. Вы, наверное, что-то вроде телохранителя, верно?
- Нет, я скорее тот парень, который ходит с этажа на этаж и показывает где нужно установить решетки, а где заменить устаревшую сигнализацию. Японцы запихали в мою искусственную руку массу всяких датчиков, лазер и секретный прибор испускающий таинственные лучи смерти на случай внезапного нападения. Это не раз спасало мне жизнь.
- Прямо Джеймс Бонд, посмотрите-ка!
- У него не было такой штуки, - улыбаюсь я.
- Знаете, а вы забавный, Шон Купер.
- Спасибо. Мне нечасто это говорят.
- Не за что. Это правда. И симпатичный к тому же.
Мы все же занялись любовью. В туалете, за час до посадки. Непосредственная, беззаботная Крисси Миллер - это нечто. Теперь мне есть о чем сожалеть.
16. Настоящее: снег
Белое - снег. Черное - шоссе.
Я медленно бреду по обочине, засунув руки в карманы подбитой искуственным мехом куртки. Свинец небес давит непосильным грузом. Колючие пушинки снежинок расплываются на коже крохотными каплями. Машины проносятся мимо не притормаживая. Брюки запачканы грязью.
Говорят, что каждые шесть секунд кто-то погибает в автокатастрофе. Население планеты перевалило за восьмой миллиард, а это значит, что ваш шанс умереть во время прослушивания "Run, Baby, Run" примерно один к двумстам миллионам. Число велико, но не забывайте о том, что кому-то этот шанс непременно выпадет. Да, я не силен в математике, но и Бог не склонен отвечать на сакраментальное: "Ну, почему я, о Господи?!"
Алан останавливает черный седан и выходит, когда я делаю приглашающий жест рукой.
- Что, неужто мотор заглох? - спрашивает он, поднимая воротник зеленого полупальто.
- Привет.
- Ах, да, привет.
Мы обмениваемся рукопожатием. Со времени моего прилета в Торонто у нас еще не было шанса встретиться.
- Решил прогуляться, - говорю я. - Погода больно хороша.
- После Мексики Канада кажется девятым кругом ада.
- Ты, видно, никогда не был на Аляске.
- Говорят, там неплохо.
- Очень даже, если у тебя хватит ума не сходить с трапа самолета до той поры, пока он не полетит обратно.
- Шон, холодно здесь стоять. Залазь в машину.
- Нет уж, - я закуриваю, оглядывая пейзаж. Голые деревья похожи на модернистские японские скульптуры. - Давай-ка лучше здесь потолкуем. Свежий воздух, что ни говори - полезен.
- Сегодня у меня нет настроения подхватить воспаление легких.
- Это лучше, чем превратиться в мясной фарш, верно?
- Я так и знал, что ты потащишься на место аварии. - Алан тяжело вздыхает. - Полиция утверждает, что водитель не справился с управлением. Неудивительно, при такой-то погоде.
- Нужно быть полным идиотом, чтобы после разудалой вечеринки, да еще и при такой-то, как ты верно заметил, погоде самому вести машину. Поправь меня, но ведь предполагается, что на "Криолаб 8" работали очень головастые парни.
- Автопилот был в полном порядке, если ты на это намекаешь. Его проверили в первую очередь.
- Именно поэтому, - говорю я, глядя Алану в глаза, - я и решил прогуляться пешком. Ты взял тачку в служебном гараже?
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, - медленно произносит он. - Это не прокатный автомобиль. Ты уже связался с Мег?
- Она не дала ответа, но пообещала навести справки. Я подозреваю, что теоретически все возможно, если перед этим немного поработать с машиной.
- Кроме подозрений у тебя есть еще кое-что?
- Я же
приехална место аварии.
- А
теперьидешь пешком.
- Ты схватываешь на лету.
- Не хочешь разжевать и положить мне в рот?
- Думаю, нам лучше подыскать место поуединенней. - Я оглядываюсь и делаю широкий жест. - Здесь нас могут неправильно понять.
- Придется идти пешком? Кто станет подслушивать нас в таком месте?
- Паранойя еще никому не вредила.
- Расскажи это Иосифу Сталину... Я слишком вымотался, Шон.
Под глазами Алана проступили темные круги. Я впервые замечаю, что мой друг начинает седеть. Он устал и выглядит не лучшим образом. Эти годы ни для кого из нас не прошли даром.
- Побриться тебе надо, вот что, - говорю я. - Принять коньяку, душ и как следует выспаться.
- А тебе - нет?
- Я - второй на очереди. Пошли.
- Черт с тобой, Шон. Погоди-ка минутку. - Алан возвращается к седану и копается в бардачке. - Тебя, возможно, это удивит, но я захватил коньяк.
- Благослови тебя Бог за твою доброту. Может и лимончик найдется?
- Так далеко моя прозорливость не простирается.
- Неважно.
Мы медленно бредем по обочине, передавая друг другу бутылку. Коньяк - напиток на любителя и, хотя я никогда не относил себя к таковым, сейчас он пришелся кстати.
- Это, наверное, паршивейший коньяк на свете, - говорю я, после четвертого захода. - Дьюти-фри
?
- В нем достаточно алкоголя, чтобы приятно обжечь горло, - отвечает Алан. - А раз так, то все в порядке. Как там говорил Теннеси? "Коньяк, коньяк!.." И все такое.
- Он что, правда это говорил?
- Скорее всего, нет. Я только что это выдумал. Думаю, Хемингуэй сказал что-то по этому поводу, но я не знаю что именно.
- Помниться, он утверждал, что коньяк - это яд для молодых писателей
.
Я вытаскиваю последнюю сигарету, сминаю и выбрасываю пустую пачку "Camel".
- Ты снова начал курить?
- Я периодически бросаю. Просто у меня сейчас тяжелый период.
- Мог бы спрятать ее в карман, - говорит Алан. - Вовсе не обязательно относиться к этому так по-свински.
- Пошел ты, - говорю я. - Ты и все защитники окружающей среды вместе взятые. Кой черт нам надо быть самым разумными, высокоорганизованными существами на Земле, если мы не можем позволить себе даже удовольствие выбросить пустую пачку из-под сигарет там, где захочется? Кой черт я должен тащить его еще восемь миль до ближайшего мусорного бака?
- В этом смысл того, чтобы быть разумным, высокоорганизованным существом.
- Искать мусорные баки?
- Не язви, Шон. Мы способны нести ответственность за свои поступки.
- Я несу ответственность. Можешь оштрафовать меня если хочешь, но если по-твоему выписывание штрафов является высшим достижением разума, то мне жаль эту цивилизацию.
- Я такого не говорил.
- Так какого?!.. А, к черту!
- Глотни-ка, - Алан успокаивающе хлопает меня по плечу. - Мы оба устали, Шон. Не будем затевать ссор по пустякам.
- Ты прав, - я жестом отметаю на предложение притормозившего водителя подвести нас. - За последние двадцать четыре часа я успел заложить взрывчатку в крупный научно-исследовательский центр, выжил в автокатастрофе, перелетел из южного полушария в северное и на карачках обшарил место, где погибло почти два десятка человек. Сущие пустяки.
- Я тоже скучаю по Мегги, Шон, - тихо говорит Алан.
Я молчу. Он уловил самую суть. После стольких лет вместе мы не мыслим жизни друг без друга.
Два бесконечно одиноких человека на шоссе. Снег.
17. Прошлое: разрыв
Они отрезали мне правую руку. Все, что ниже локтя отправилось в контейнер хирургических отходов, а оттуда - в печь, где сжигают ошметки человеческих тел. Я не давал на это разрешения, слишком занятый в то время бесцельными блужданиями по закоулкам собственного разума. Кома, аппарат искусственного дыхания, бесконечные консилиумы врачей. Позже, все в один голос утверждали, что это было необходимо. У меня так и не хватило духу посмотреть снимки. К счастью, страховка кое-как покрыла расходы на лечение.
Лежа в больничной палате и часами разглядывая обмотанную бинтами культю, я, как помню, больше всего страшился разговора с Джуди. А его так и не произошло.
Она не появилась в клинике, не позвонила и, когда я решился набрать номер, сделала вид, что ничего не произошло.
"Привет, Джуди".
Молчание.
"Привет, Шон".
"Э-э-э... как ты там?"
"Все хорошо".
Молчание.
"Я...Джуди, я..."
"Мне надо идти, Шон. Поговорим как-нибудь в другой раз, ладно? Пока".
Другого раза так и не случилось.
Позже, навестивший меня Тэд признался, что Джуди перебралась к Бену. Этот парень беспокоил меня и прежде, постоянно мелькая на горизонте в то время, когда мы еще встречались. Друзья детства - что может быть хуже? Эти двое знакомы друг с другом долгие годы, вместе росли и взрослели. Они пережили то, о чем я понятия не имел, с принужденной улыбкой слушая их милую болтовню.
"Бен, а помнишь?.."
"Да, Джу, это было нечто!"
Я ловил понимающие, проникновенные взгляды, сжимал зубы, замечая мимолетные, ничего, казалось бы не значащие, прикосновения и изо всех сил пытался сдержать готовую выплеснуться ревность.
Разумеется, меня предупреждали, но любые попытки поднять эту тему в разговоре с Джуди наталкивались на стену холодного раздражения.
"Шон, ты опять?! Перестань!"
Я переставал, отступая в тень. Поговорить с Беном по-мужски? Хороший совет, если не учитывать того, что пока я просиживал за учебниками, Бен занимался боксом. Конечно, и эту проблему можно было бы решить, но ценой тому могли стать мои отношения с Джуди и я терпел, боясь потерять ее. То, что я рассказываю похоже на исповедь, верно? Пожалуй, после аварии я перестал верить в Бога.
Угрюмое затворничество продолжалось около года. Я забросил учебу. Подражая героям телеэкранов, я попытался утопить горе в крепких напитках двойной очистки, но быстро выяснил, что мой желудок не приспособлен для подобных развлечений. Я отпустил жидкую бородку, принялся мечтать о мести и перестал отвечать на звонки. Наверное, потому тот парень и явился ко мне лично.
На вид ему было около тридцати, но тогда я плохо разбирался в азиатах. Он подарил мне визитную карточку и надежду на чудо. "Экспериментальный образец протеза, - сказал он. - Специальная программа отбора кандидатов в опытную группу".
Через двадцать четыре часа спустя: я в кресле, на борту самолета, направляющегося в Японию, и еще совсем не понимаю, что это последнее решение прежнего Шона Купера. Мне девятнадцать.
18. Настоящее: Элис
Вечером Алан собирает оставшихся работников "Криолаб 8" в конференц-зале. Они рассаживаются по местам, хмурые и нахохлившиеся, все как один обряженные в траурные костюмы. В воздухе пахнет отчаянием, разбитыми надеждами, спиртным и антидепрессантами. Мне все это знакомо, я через это прошел.
Алан склоняется над черной головкой микрофона, стучит по ней пальцем, вызывая в зале глухое раздражение, и начинает речь.
Я сижу справа от него, внимательно наблюдая за реакцией служащих и, время от времени, делая пометки. Лица угрюмы. Эти люди больше не верят, что Бог их любит. В определенном возрасте подобное разочарование оказывается ударом от которого человеку уже никогда не оправиться. Мне, пусть это и прозвучит горькой издевкой, повезло: я был молод и вскоре получил второй шанс.
- Мы целиком и полностью разделяем вашу скорбь, - монотонно говорит Алан. - И заявляем, что семьям погибших, кроме положенной страховки, будут выплачена дополнительная компенсация. Я также готов заверить всех присутствующих, что несмотря на столь тяжелую потерю, мы готовы и дальше поддерживать существование компании, для чего будут выделены дополнительные средства. Мы намерены пригласить на работу лучших специалистов, после того, конечно, как проведем тщательные консультации с вами, нынешними сотрудниками "Криолаб 8". Часть из вас вскоре получит предложения о повышении, соглашаться на которые вам придется, сообразуясь с вашими собственными соображениями о профессиональной пригодности и желании работать на данных должностях. Мы верим, что знаменитый дух "Криолаб 8" не будет утерян, как не будет утеряна и преданность делу, стремление к развитию и совершенствованию...
Я перестаю слушать. Алан умеет общаться с людьми, но эта речь подготовлена юристами. Словесная шелуха - единственный продукт, который юристы умеют производить лучше всех на свете. Еще раз обведя взглядом зал я встаю и, не обращая внимания на мрачные взгляды, выхожу в коридор.
Здесь пусто, только суховатая блондинка с крупными чертами лица ведет безмолвный диалог с кофейным автоматом. Хотя, быть может, это монолог.
- Добрый вечер.
- А, это вы! - Блондинка разглядывает меня без особого любопытства. - Пастырь проверяет свое стадо?
- Просто решил поинтересоваться, почему второй человек в компании не счел нужным присутствовать на общем собрании.
- Пустопорожняя болтовня! - Женщина решительно рубит воздух ребром ладони. - Проповедь для верующих, чтобы укрепить слабых духом и создать видимость интереса к мнению работающих, кинув подачку профсоюзу. Я работала во многих компаниях, мистер Купер и хорошо представляю себе, как принимаются решения.
- Вижу, вы меня знаете.
- Безусловно. А вы, конечно, знаете меня.
- Безусловно, - отвечаю я. - Вы - доктор Элис Оушен. Будьте любезны, просветите меня,
как именнопринимаются решения.
- На самом верху, за закрытыми дверями, людьми, которые ничего не смыслят в том, о чем судят.
- Звучит почти, как комплемент.
- Вы отлично знаете, что это не так.
- По правде говоря, не понимаю причин столь откровенной враждебности.
- Поднимите вверх правую руку, пожалуйста, - просит доктор Оушен.
- Это необходимо?
- Мне надо хотя бы приблизительно знать, с чем придется иметь дело.
- Вы умеете расположить к себе.
- Так же как и вы, мистер Купер.
- Знаете, я надеюсь, вам не придется иметь с этим дело, но в ближайшие дни постараюсь переслать вам документацию на протез.
- Мы не сможем сохранить его вместе с вами. Придется отрезать. Впрочем, не переживайте. Если в будущем вас сумеют оживить, то пришить новую руку труда не составит.
- Я прекрасно это понимаю. Более того, я именно на это и надеюсь.
- Хоть кто-то что-то понимает, - фыркает Элис. - Давайте присядем.
Мы чинно усаживаемся на потертый кожаный диванчик, рядом с чахлым фикусом и журнальным столиком, погребенным под грудой медицинских журналов. Докутор Оушен прихлебывает кофе. Я закуриваю, ожидая продолжения. Если я не ошибаюсь, то ей нужно выговориться. Весьма разумный способ сохранения семейного благополучия: вывалить все на малосимпатичного незнакомца, вместо того, чтобы нести накопившуюся злость домой
- Так вы хотите знать, почему я здесь, мистер Купер?
- Кажется, мы возвращаемся к началу разговора. Вы сказали, что не желаете слушать пустопорожнюю болтовню. Признаться, когда я сидел там, в зале, меня посетили схожие мысли. Я вспомнил, что как-то выступал свидетелем на судебном процессе. Мои дядя и тетя затеяли тяжбу по разделу имущества. Обычное дело, если у вас есть брачный контракт, но во времена их молодости о таких вещах никто не задумывался. Любовь превозмогает все, любовь не ведает преград и все в таком духе.
- Потрясающе интересно.
- А вы потрясающе саркастичны, доктор. Итак, я сижу на судебном процессе, слушаю, как распинаются адвокаты, смотрю, как багровеет судья и вдруг понимаю, что не понимаю. Простите за каламбур, но именно так - я вдруг перестал понимать смысл сказанного. Каждое отдельное слово адвоката несло в себе совершенно определенный смысл и все вместе они складывались во вполне осмысленные предложения, но я под страхом пожизненного заключения не смог бы даже кратко сформулировать, о чем он говорит. Это навело меня на мысль о том, что юристы - побочная ветвь развития человечества, люди оперирующие совершенно иными категориями, говорящие на ином языке и конструирующие вокруг себя иные реальности.
- Это и есть ваша теория? - Элис фыркает. - Все дело в профессиональном жаргоне и не более того.
- Я считаю, что профессиональный жаргон влияет на людей в гораздо большей степени, чем принято считать.
- Почему бы вам не попробовать написать монографию на эту тему? Глядишь, получите докторскую степень.
- И снова менять визитные карточки? - Я стряхиваю столбик пепла в кадку с фикусом. - Благодарю покорно. В любом случае, я не сказал бы, что теория, но мне и моим друзьям нравится рассуждать в подобном ключе.
- В таком случае это скорее вы относитесь к людям конструирующим вокруг себя иные реальности.
- Я всего лишь собираю те кусочки, которые мне лично кажутся наиболее симпатичными, но вы даже не представляете себе насколько близки к истине в том, что это касается мистера Алана Смарта.
- Умник - он умник и есть. Знаете, мистер Купер, вы совсем не такой, каким я вас представляла, но это не меняет сути дела. Я здесь потому, что кому-то здесь нужно работать. Совещания и собрания - это одно, а дело - совсем другое.
- Мне нравиться ваш деловой подход доктор. Давайте и в самом деле поговорим о деле. Я хочу, чтобы вы подготовили еще две капсулы к срочной криоконсервации. Они должны быть готовы к приему э-э-э...
- Пациентов. Мы называем наших клиентов пациентами, как и в любом другом медицинском учреждении. Слова "труп" и "тело" несут по мнению отдела маркетинга негативный подтекст.
- Удивительные люди маркетологи, правда? Итак, капсулы должны быть готовы к приему пациентов двадцать четыре часа в сутки.
- Обычно, мы постоянно поддерживаем в полной готовности две капсулы. Как вы понимаете, наши пациенты не имеют возможности стоять в очереди. Счет идет на минуты.
- Прекрасно. Значит две, как обычно, плюс еще три о которых я вас прошу.
- Вы хорошо себе представляете, сколько это будет стоить?
- Совершенно не представляю. На взгляд дилетанта - морозильник, он и есть морозильник. Сколько стоит полный контракт? Чуть больше ста тысяч, если я не ошибаюсь?
- Я могу представить вам подробный финансовый отчет...
- Меня это ничуть не интересует, - перебиваю я. - Могу напомнить вам, что я сейчас представляю объединенные интересы трех основных владельцев пакета акций "Криолаб 8". Не далее как вчера мы довели нашу долю до семидесяти восьми процентов.
- Это было нетрудно, - Элис Оушен выразительно пожимает плечами. - Акции рухнули в одночасье. Мы лишились почти всех специалистов и, боюсь, ваш пакет скоро обесценится вместе с нашей компанией.
- Вы продали акции, доктор Оушен?
- Собираюсь. Пока они еще чего-то стоили.
- Вы совершите ошибку. Мы намерены сохранить "Криолаб 8" на плаву.
- Хотела бы посмотреть как вам это удастся. Вы ведь ничего в этом не смыслите.
- Это еще раз подтверждает вашу теорию о том, как принимаются подобные решения, - лучезарно улыбаюсь я и встаю. - До свидания.
- До свидания, - кивает она.
- Кстати, доктор?
- Да? Что-нибудь еще?
- Я припомнил один разговор с друзьями. Нам интересно, часто ли в заведениях, подобных вашему, видят призраков?
- Призраков?
- Да, знаете, ведь ваши... пациенты, они строго говоря уже не живы, но еще и не мертвы окончательно.
- Официально это называется криостазисом или криокомой, - сухо отвечает Элис. - Мы здесь занимаемся наукой, мистер Купер, а не выдумками. Обратитесь с бюро по исследованию паранормальных явлений.
- Местный профессиональный фольклер, - не отступаю я. - Не говорите мне, что такой вещи не существует.
- Не существует. Даже если допустить существование приведений, как вы верно заметили, наши пациенты не мертвы, хотя, конечно, при температуре минус сто девяности шесть градусов мозговой активности не наблюдается.
- Ладно. Спасибо и на этом.
Через четыре часа я и Алан вылетаем на встречу с Мегги. Во время полета я размышляю о словах Элис Оушен. Она права в том, что касается нашей некомпетентности, но это не имеет значения. Нам придется сохранить "Криолаб 8" в качестве последнего варианта отступления. Вклад мертвецов в призрачное будущее.
19. Прошлое: Мегги
