- Поздно, бабушка! - воскликнула Дина.- Я уже не целка!
      Бабушка схватилась за сердце, заголосила, тряся юбками. Чтоб хоть как-то ее успокоить, я высунулся по пояс из окна и предложил:
      - Коржиков не хотите?
      - Давай, Иродов! - старуха выхватила у меня из руки коржик, впилась в него зубами, а когда она раскрыла рот, зубы остались торчать в коржике; и не зубы даже, а вся встaвная челюсть (что лишний раз говорит о привязанности наших Aвторов к этому литературному объекту).
      Не зная, на ком сорвать злость, старушка запустила коржиком в случайно прогуливающегося мимо кота Тихона.
      - Вредная какая бабка,- заметил Тихон.- Из Симферополя, небось?
      - Ступай, бабушка! - закричала Дина.- Мы спать будем, а ты ступай.
      - А если хотите - оставайтесь,- радушно предложил я.- У нас тут сосед-пенсионер, Сидорычем зовут, пидер страшный, он вас полюбит.
      - Уй, Гоша, пидер! - завизжал из своей комнаты Сидорыч.- Ты, я чувствую, меня не любишь! Все маме расскажу!
      - Не так, Димон, не так, - закудахтала из соседней комнаты Лена.
      - А ты держи карму шире! - почему-то басом наставлял Димон.
      Мне стало не по себе, и я, увлекая Дину, завалился назад в постель. И снова все стало тихо, только за окном продолжала одиноко скандалить бабушка из Симфе-рополя.
      РАССЛЕДОВАНИЕ
      Наутро Димон, сияющий, как золотая медаль, ушел с Леной, а Дина осталась. Когда я, сверкая надраенными зубами вышeл на кухню, она уже сварила кофе и, разлив его по чашкам, терпеливо ждала меня.
      -Кушать тебе,- сказал я, присаживаясь рядом,- больше надо. А то ты очень кост-лявая.
      Оксана за своим столом демонстративно фыркнула.
      - Вот, гляди, какая Оксана пухлая,- невозмутимо продолжал я.- Словно...
      Словно... перс Галушкин,- ляпнул я. (Какой такой перс? Почему Галушкин? Так, к слову пришлось.)
      Оксана снова фыркнула и надулась.
      Мы принялись за кофе. В это время из комнаты Сидорыча послышалась безумная музыка эфира - морзянка, отрывки каких-то радиопередач и прочеe. Старый шпион вновь вышeл на связь с Вашингтоном.
      Сидорыч передавал шифровкой, специально разработанной в ЦРУ, чтобы сбить с толку русскую контрразведку: " Баран, баран, я - узбек.. не, не, я - гондон...
      то есть, я - пидор.. или пидер... Баран, я забыл свои позывные... "
      " Ты - долбоеб, Сидорыч "- ответили из Вашингтона.
      " Баран, баран, я - долбоеб,- бодро запродолжал Сидорыч.- Держу ситуацию под контролем. "Граната" на месте... " Кольцо " еще не сорвано."
      "Странности начались?"- поинтересовались из Вашингтона.
      "Да нет, вроде,- нерешительно промямлил старый шпион.-Никаких странностей не наблюдаю".
      " А должны бы,- заявило ЦРУ.- Сколько времени наблюдаете объект?"
      " Вот уж вторая неделя пошла ".
      " А странностей, говоришь, все нет? Да ты и вправду долбоеб, Сидорыч.перебил его насмешливый голос.- Вторую неделю не можешь взять пробу металла...
      Захотел обратно в Вашингтон? "
      Тут Сидорыч заскулил что-то уж совершенно невразумительное, упал перед передатчиком на колени и принялся бить себя микрофоном в грудь.
      - Христом-Богом... Спасителем!
      " Позывные поменялись,- произнес равнодушный голос.- Ты отныне - " гондон ".
      - А вы?- пискнул Сидорыч.
      " А я - " хороший человек ". Конец связи ".
      Оксана таращилась на нас и улыбалась " Во дура! "- подумал я и умно улыбнулся в ответ. Дина улыбалась в ответ глупо. Потом вспомнила про бабушку из Симферополя и забеспокоилась.
      - Мне пора,- сказала она.- Меня бабушка заложит.
      - Всeм ты хороша,- говорю,- только костлява и бабка у тебя вредная. Вот и Тихон подтвердит.
      - Мяу,- сказал Тихон на редкость мерзким голосом.
      - Bот видишь,- говорю,- до чего твоя бабушка животное довела. А ты иди. Ты своего добилась.
      - Да,- говорит Дина,- добилась. Вот тебе телефон, при случае звони. Да почаще...
      С тем она и ушла, оставив меня наедине с Оксаной.
      -- Ну что, дура,- сказал я,- ты тоже добилась своего? Ты мне всeх девок так распугаешь. Дура.
      - Ты сам дурак!
      - А это еще почему? Объяснис.
      Оксана не объяснилась. Как раз наоборот - ушла, хлопнув дверью. Дура.
      Заместо нее на кухню выползла горбатая Клава и спросила, не видел ли я Саши ее Рогова.
      - Долбоеб твой Рогов,- сердито буркнул я.
      Честно говоря я не имел ничего против долбоеба Рогова, просто хотелось сорвать на ком-то свою злость. Клава, как бешенная мышь. принялась защищать своего законного, перечислять его положительные стороны и вспоминать те редкие минуты, когда Саша был к ней добр. Мне стало скучно, а от скуки захотелось выпить. Хлебнуть, что ли, самогону? А нету. Вот пидор Гoша со своими подъебками.
      Я стал раздумывать, где в такой ранний час можно раздобыть спиртного. У Вшивина и Паршивина можно, но они ж пьют такое, после чего "Арапчай" покажется нектаром.
      " К Парашину! - сверкнула мысль.- Ефим нальет "
      ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Ефим Парашин обитал на втором этаже нашего дома. На второй этаж вела отмеченная котами лестница, упирающаяся непосредственно в дверь с болтающимся на соплях звонком и незатейливой табличкой, оповещающей:
      ВШИВИНУ- ЗВОНИТЬ 2 РАЗА ПАРШИВИНУ- ЗВОНИТЬ ТОЖЕ 2 ДВА РАЗА ПАРАШИНУ НЕ ЗВОНИТЬ
      (КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)
      Кто-нибудь другой наверняка спасовал бы перед такой табличкой, но я не из таковских. Я знал ее бутафорскую сущность и, зная, просто толкнул дверь ногой.
      Дверь распахнулась, и я вошел в дурно пахнущий коридор. Пахло Вшивиным, пахло Паршивиным, тонко пахло Парашиным. Кто-нибудь другой наверняка зажал бы пальцами нос и бросился наутек, но я уже привык к изобилию ароматов наших соседей сверху, и смело пошел на запах Парашина.
      Парашин сидел в обществе Саши Рогова, и они пили коньяк и чачу.
      ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Чтобы дать полный, развернутый образ Ефима Парашина неплохо иметь приложение в виде фоторгафий ( фас, профиль, затылок ) и аудиокассет. Ефим Парашин толст и невысок.
      Ефим Парашин носит квадратные очки. Верхняя губа Ефима Парашина срослась с носом.
      Нижняя губа Ефима Парашина выпячена вперед и прикрывает верхнюю.
      Волосы Ефима Парашена выстрежены под машинку стригучим лишаем; это придает Ефиму Парашину несколько проплешин на затылке.
      Уши Ефима Парашина напоминают ракушки - рапаны ( если вы знаете, что такое ракушки-рапаны ). Фима прикрывает их наушниками, из-за чего кажется, что уши у него двойные. Со стороны может показаться, что Фима слушает музыку, но это не так. Фима не слушает музыку, хотя пристальный наблюдатель наверняка заметит, как припухший фимин язык переваливается в промежутке между верхней и нижней челюсью - то Фима подпевает своим до невозможности мерзким голосом. До невозможности, потому, что голос этот невозможно описать.Представте себе яростно ворчащего медведя-гнома, смешайте это ворчание со звуком открывающейся двери и придайте полученному синтезу самый мерзкий тембр, который только можно себе вообразить...
      Одним словом, нужно прикладывать аудиокассету.
      (КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
      -........................................................................ ................!
      - недовольно проворчал Парашин, завидя меня.
      - Привет, Фима,- ответил я.- А я к тебе.
      - Удивительное дело,- буркнул Фима.- Я так и подумал. Хочешь чачу?
      - Чачу - Рогову,- отмахнулся я.- А налей-ка ты мне, мил друг Ефим, коньячку .
      Рогов, неровно сидящий напротив меня, неодобрительно посмотрел на коньяк и подлил себе чачи.
      - Тебя Клава искала,- сказал я ему.
      - Что говорила?- поинтересовался Рогов.
      Я, насколько мог подробно, передал содержание пылкой клавиной речи.
      - Ну, горбатая, загнула,- рассмеялся Рогов.- Ефим, наливай,- Рогов подставил опустевший стакан.
      Добряк Парашин не заставил упрашивать себя дважды, налил чачи Рогову и коньяку мне и себе.
      - Хитрый ты, Фима,- подъебнул Парашина я.- И коньяк у тебя, и чача. Где берешь?
      - Покупаю,- соврал Парашин,- а что?
      - Где покупаешь? Весь Город страдает под безводочным бременем " Арапчая ", а он, видите ли, покупает. А ну, колись!
      - В коммерческих и покупаю,- пожал плечами Паращин.- Там тебе и водка, и коньяк, и чего хочешь.
      Два стакана коньяка уже приятно хлопнули меня по мозгам, и я, подражая Дику Трейси, поднялся во весь свой богатырский рост, брезгливо ухватил маленького Фиму двумя пальцами за шиворот и загрохотал:
      - Откуда у тебя столько денег, гниль-Парашин?
      Фима обиделся.
      - Сам ты Парашин,- неожиданно сказал он.- А деньги здесь не при чем. Людей надо знать. Человек человеку - друг, понял? Мне бесплатно дают.
      - Эти -то жлобы из лальков - и бесплатно?- удивился я.
      - Почему из ларьков?- вспыхнул Парашин.- Шофер Ваня Тургенев, кореш мой, душа. Он этот коньяк из Городской базы по ларькам развозит...
      - С какой-такой базы?- оживился я, почуяв свежий след.
      - С какой надо, с такой и базы. С Городских продовольственных складов.
      - Так оттуда ж по магазинам развозят! - ахнул я.
      - А Ваня по ларькам, Тургенев. Кореш мой, душа. Прихожу к нему, сажусь и смотрю в глаза, долго-долго. Потом говорю: "Здравствуй, Ваня". А Ваня, кореш, мне: "Ой, Фима, не воняй". А я ему: "Да побойся Бога, Вань! Какая вонь между друзьями!"
      Тут Ваня, душа, почему-то за живот, и ну валяться по полу. Я говорю: "Вань, да ты пьяный, что ли?" А он: "Ой, не могу! Ой, Фима, подвязывай!" И вот посидим мы с ним так, поговорим минут десять, а потом кореш мой убегает в подсобку, приносит ящик коньяку, ставит: "Бери, Фима, только уебывай!" Ваньке Тургеневу для меня ничего не жалко. Вот что значит кореш. А ты - деньги, деньги!
      Фима зарылся носом в стакан и с благодарностью хлюпнул.
      Для разнообразия я решил попробовать чачи. Чача воняла, как Фима, обжигала горло, тревожила желудок.
      - Тазик - там,- сказал Фима.- А если хочешь, можно и в окно.
      - Спасибо тебе за все, Ефим,- зеленея, выдохнул я.- Передавай привет Ване своему Тургеневу. Я пошел.
      Прямо от Парашина я выбежал во двор - за глотком свежего воздуха.
      Проблевав-шись на помойке и спугнув парочку нерестящихся котов, я почувствовал себя лучше. Чача меня покинула, а коньяк еще плескался на уровне глаз и звал к действию. Я сел на трамвай и покатил к Городским складам.
      ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Городские склады представляли из себя ряд длинных одноэтажных бараков, обнесенных колючей проволокой. Полосатый шлагбаум поднимался и опускался, впуская и выпуская грузовики и рефриджираторы.
      (КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
      - Я к Ване Тургеневу,- сказал я на проходной.
      - А ты кто?- спроси л меня вахтер -- старик на деревянной ноге с медалями.
      - Кореш его.
      - А звать тебя как?
      Я подумал и соврал:
      - Ефим Парашин.
      Вахтер зажал нос.
      - Подожди здесь,- гнусаво проговорил он.
      После чего принялся накручивать диск телефона.
      - Седьмой склад?- загорланил он гайморитным голосом.- Ваня еще не уeхал? Дай ему трубочку. Ваня? Тут к тебе кореш пришел. Ефим, говорит, Парашин. Пустить?
      Проходи,- старик отчаянно замахал мне рукой.- Да побыстрей!
      Я шмыгнул на территорию базы. Поплутав между огромными холодильниками, забитыми бараньими тушами, я не без труда нашел седьмой склад. У склада стоял грузовик, и люди в синих халатах грузили на него ящики с водкой и коньяком.
      Кабина водителя пока пустовала. Я закурил сигарету, ленивым шагом подошел к машине и забрался на водительское место. Конечно, неплохо было бы угнать грузовик и получить при этом ресурс водки навсю оставшуюся жизнь.
      " Десять на десять - сто,- вычислял я,- пять ящиков в высоту - пятьсот, на двадцать - десять тыщ. Десять тыщ бутылок - на первое время хватит." Но грузовик я угонять не стал, поскольку, для начала, не умел водить машину. Вместо этого я распахнул бардачок и обнаружил там пачку путевых листов, накладные, а так же одну (1) бутылку " Столичной " водки, которую запасливый Ваня припрятал на дорожку. Все это вместе взятое я распихал себе по карманам и поспешно вылез из кабины. Люди в синих халатах продолжали грузить водку, шофер Ваня Тургенев по-прежнему скрывался в складах. Я решил, что миссия моя на базе завершена и поспешил неторопливо удалиться. Однако через проходную не пошел - подлез под колючей проволокой, извозившись в пыли и слегка подрав рубашку.
      ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ У Вильяма Шекспира была борода. Прекрасная бородка в испанскoм стиле была у Мигеля Сервантаса Сааведры. С другой стороны у Гете и Шиллера уже не было бороды, как и у романтически настроенного Байрона. Пушкин носил бакенбарды, а бороду - нет. У Лермонтова из всeй бороды пробивались лишь маленькие смешные усики над верхней губой. У Гоголя усы были куда приличней, к тому же имелся хороший архидлинный нос, а бороды не было Зато у Льва Толстого борода была.
      Бородою щеголял Достоевский. Отличная борода была у Тургенева. А вот у Маяковского не было. Обидел Бог бородою Блока. Совершенно безбородым скончался Джек Лондон. Зато у Хемингуэя к старости пробилась какая-никакая борода.
      Солженицын был поначалу безбородым, а затем отрастил бороду и получил Нобелевскую премию. Все это лишний раз говорит о том, как переменчива литературная мода.
      ( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )
      Дядя Володя открыл мне по пояс голый.
      - Не падай в обморок,- предупредил его я.- Я тебе счас что-то расскажу.
      - Я не падаю,- ответил он. - Я слушаю.
      - На кухню?- предложил я, извлекая из-за пазухи водку.
      - В морозилку,- лаконично сказал дядя Володя.
      Пока водка остужалась, мы выкурили по сигарете, и я начал хвастаться своими успехами. Рассказал про Вику, про Дину, про тупую блядь Лену.
      - А еще я утром с Парашиным чачу пил,- закончил перечень своих подвигов я .
      - Ну, ты просто Геракл,- заметил дядя Володя.
      - В штаны накакал,- привычно зарифмовал я.
      - Тебе видней,- усмехнулся дядька,- ну, а...
      - Как ты думаешь, откуда у меня водка?- предварил его вопрос я.
      - Теряюсь в догадках.
      - Я открою тебе глаза на истину,- торжественно пообещал я.- И за стаканчиком доброй водки ты узнаешь историю греха и позора.
      Снабдив свой рассказ таким интригующим предисловием, я долго мучился, пересказывая свои похождения в качестве частного сыщика.
      - Это будет сенсация,- закончил я.- Бомба.
      - Не будет,- сердито возразил дядька. - Все это голословие.
      - А это?- закричал я, выдирая из карманов путевые листы и накладные.- А это?
      А это?- под конец я распахнул морозилку, вытащил бутылку водки и со стуком поставил на стол.- А это?
      - Это водка,- сказал дядька.- Где ты ее спиздил?
      Я принялся пересказывать историю по-новой.
      - Интересно,- сказал дядька. - А водку ты где взял?
      - Где взял, там уже нет,- буркнул я.- В бардачке.
      - В каком таком бардачке?
      - В кабине, вместе с документами.
      - Любопытный, кстати, документ,- сказал дядька, разглядывая накладную на свет.- А водку ты где взял?
      - Купил,- простонал я.- С рук, у трех блядей. Имена им: Вера, Надежа, Любовь.
      Из них троих - заметь, дядька! - Надежа умирает последней. Ты спросишь:
      почему? Потому что, дядька, жить хочет.
      - Да ты философ!- воскликнул дядька.
      - Есть грешок,- поморщился я.
      - Жалко, что водка кончилась,- с грустью заметил дядька, стряхивая последние капли себе на язык и ставя пустую бутылку под стол.
      - А мы разве пили?- удивился я.
      - Очевидно,- дядька поскреб щетину.- Хорошо, что у меня есть еще бутылочка.
      Дядька пошерудил в шкафчике и достал оттуда точно такую же бутылку "Столич-ной".
      - Ты где водку взял?- удивился я.
      Дядька начал объяснять, длинно и путано.
      - Это я все понимаю, пошел ему навстречу я.- А водку-то ты где взял?
      - Уй, Гоша! - закричал дядька. - Ты какой-то тупой!
      -Чо?! - закричал я.
      - Через плечо,- пошутил дядька.
      Он открыл водку и разбросал ее по стаканам. Мы выжрали по глотку и водка кончилась. Дядька тупо посмотрел на свой стакан, на пустую бутылку и заметил:
      - Да-а... Это очень важный документ.
      - Чо?- спросил я.
      - Подпись начальника базы Ябунова особенно интересна,- глубокомысленно проговорил дядька.- Большая буква "я", долгая извилистая линия, и на конце "ов"
      с росчерком. Любопытный факт. Это уже материал. Либо Власти обделывают свои делишки, либо...- дядька надолго замолчал.- Не сплю!- неожиданно воскликнул он.
      - Неужели?- тонко пошутил я.
      - Бомба взорвется! - прорычал дядька, с трудом вылезая из-за стола.- В редакцию!
      Я и голый по пояс дядя Володя добрались до редакции на троллейбусе.
      - Это будет сенсация,- уверял дядя Володя назойливого контролера.Покупайте газету " Городские хроники "!
      Взяв с контролера клятвенное обещание покупать, мы вышли из троллейбуса и побежали в редакцию.
      ИРИНА
      В редакции дядька открыл сейф, достал оттуда майку, джинсовую рубашку и оделся.
      Машинистка Ирина продолжала печатать на электрической "Ятрани" всякие буквы - Работа в редакции,- торжественно начал дядька, но тут пьяный Аркадий за дверью скатился вниз по лестнице и поднял страшный шум.
      - У-урод! - проворчал дядька.
      Трое сотрудников бросились вниз по ступенькам - поднимать Аркадия.
      - Оставте его,- махнул рукой дядька,- отлежится - сам придет.
      Аркадий остался лежать, поглядывая наверх слегка удивленно. Дядька уселся за редакционный стол и принялся изучать накладные. Я от нечего делать встал за спиной Ирины и сказал:
      - Тук -тук.
      -М-м?- Ирина подняла на меня оторванные от работы глаза.
      - Печатаешь,- констатировал я.
      - Чо?
      - Работаешь,-говорю.
      - В смысле?
      - Трудишься. Зарабатываешь пальчиками на хлеб.
      - Тебе чего, Гоша?
      - Ничего. Просто стою себе, умиляюсь. Люди, вот, делом занимаются. Один я шлоебенюсь по Городу и за все выгребаю.
      - Что выгребаешь?
      - Все выгребаю.- я вздохнул.
      - Пожалеть тебя?- спросила Ирина.
      Я поковырялся пальцем в носу и сказал:
      - Ну, давай.
      - Нагнись,- пригласила Ирина.
      - Э-э, в какую сторону?- осторожно уточнил я.
      - Ко мне,- просто ответила Ирина.
      - Передом или задом?
      Ирина удивленно посмотрела на меня.
      - Зачем задом?
      - Ну, вдруг...- замялся я.- Я ж не знаю, что у тебя на уме.
      Некоторое время Ирина с интересом разглядывала меня, а затем сказала:
      - Передом.
      Я наклонился, и она из жалости поцеловала меня в щеку.
      - Еще,- попросил я.- Еще... еще... себе.
      - Дурак,- сказала Ирина.
      - Еще,- быстро сказал я.
      Ирина слюняво поцеловала меня в ухо.
      - Не сплю! - подал голос дядька.
      - А мы ничего и не делаем,- заметил я.
      - Напрасно,- сказал дядька.- Могли бы воспользоваться моментом, пока я не спал.
      И снова погрузился в бумаги.
      - Еще?- спросила Ирина.
      - Перебор,- ответил я.
      - Очко,- подыграла мне Ирина.
      - Твоя,- говорю,- взяла.
      - Теперь ты сдаешь,- распорядилась она.
      - Ладно,- говорю,- пойдем водки выпьeм. Или коньяку у Парашина.
      Ирина поспешно зажала нос пальцами и гнусаво произнесла:
      - Лучше водки.
      - А нету.
      - У меня есть.
      Приоткрыла ящик стола и достала бутылку " Московской ". Дядька поднял голову.
      - Эй, эй,- заволновался он.- А водку где достала?
      - Мы уходим,- закричал я.- Рабочий день окончен.
      Дядька посмотрел на Ирину с удивлением. Я посмотрел на нее без удивления .
      - Где вас искать?- спросил дядька.- Если что...
      - Если что?- с напором поинтересовался я.
      - Тебе лучше знать.
      И почему это всeм кажется, что мне лучше знать?
      - Ирина,- продолжал меж тем неугомонный дядька.- У тебя срам есть?
      - Есть, есть у нее срам,- заверил дядьку я. - Тебе даже не снилось, сколько.
      Одних срамных мест штук двадцать.
      - Примкнись, Гоша,- одернула меня Ирина.
      Делать нечего - я послушно примкнулся.
      - Ну, как говорится, твои проблемы,- махнул рукой мой шеф.- Но - чтоб к завтраш-нему утру статья была готова.
      - Бомба?- переспросил я.
      - Сенсация! Накладные не забудь, дятел.
      Дятел[1] схватил клювом накладные, подхватил в лапки Ирину, и мы полетели.
      - Куда,- говорю,- полетим? В театр или ресторан?
      - У тебя есть деньги на ресторан?
      - Нет. Я думал, у тебя есть.
      - Наглый ты, Гоша.
      - Наглый,- с гордостью подтвердил я.- Так куда пойдем?
      - К тебе.
      И мы пошли ко мне.
      ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Меня любят почти всe женщины. Одни - потому что я их не люблю, другие потому что я очень редко моюсь.
      (КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ)
      Возле нашего дома толпились трое: дворник Саша Рогов, Ефим Парашин и Евлампия Вшивина-Паршивин.
      ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Евлампия Вшивина-Паршивин была женой Вшивина и Паршивина. Не удивляйся Наш шоколадный читатель. Вшивин и Паршивин были бедными людьми и не могли позволить себе больше, чем одну жену на двоих. Евлампия была в своем роде очаровательна:
      длинная, тощая с неожиданно упитанным мужицким лицом, с пучком редких сальных седых волос, произростающих от затылка и вниз, на спину. Передняя часть головы оставалась относительно лыса. Вшивин в шутку называл эту часть полигоном для блох. В правой части полигона (в области виска (там, где у нормальных людей пробиваются пейсы)) имелась воронка от взрыва. То была вмятина на черепе, приобретенная Евлампией в силу странного стечения обстоятельств, когда веселый Паршивин ударил ее по голове гирькой от часов. Пахла Евлампия то Вшивиным, то Паршивиным.
      ( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
      - Чо собрались, мужики?- окликнул их я.
      - Да вот,- отозвалась Евлампия,- тут кто-то челюсть обронил.
      В самом деле, на асфальте, вцепившись зубами в коржик лежала челюсть бабушки из Симферополя.
      - То бабкина,- сообщил я.- Из Симферополя она.
      - Ишь ты,- подивился Саша Рогов.- Откель доскакала!
      Жадный Фима наклонился и прибрал к рукам и коржик, и челюсть.
      - Але, Парашин,- скказал я.- Челюсть сдай. Я ее бабке передам. По наследству.
      Парашин неохотно расстался с челюстью ( покажите мне человека, который бы охотно расстался с челюстью!), я положил ее в карман, открыл дверь ключем, и мы вошли в дом.
      В полутемном коридоре Оксана мыла пол.
      - А еще Сидорыч есть,- доверительно сообщил я.- Он покажется, когда мы будем в комнату входить.
      Оксана подняла голову.
      - Продолжаешь таскать в дом баб?
      - А что ж ему остается, если ЗДЕСЬ ИХ НЕТ?- ответила Ирина.- Продолжай мыть пол, девочка.
      Оксана принялась яростно выкручивать тряпку.
      У дверей в мою комнату нас поджидал Сидорыч.
      - Гош, дай кольцо поносить,- попросил он.
      - Пошел на хуй, старый воздушный пердон,- ответил я, но вежливым тоном.
      - Уй, Гоша, пидер! - взволнованно вскричал Сидорыч.- Почему воздушный?
      - Газов много выделяешь,- объяснил я.
      - Сосед ваш?- официальным тоном осведомилась Ирина.- Подадим на выселение.
      - Уй! - шумно сглотнул Сидорыч и уставился наИрину со злобой и опасением.
      - А кроме всeго прочего он - американский шпион,- наябедничал я.- Его по рации " гондоном " называют .
      - Фашист, значит,- сурово уточнила Ирина.- Лишим пенсии.
      - Все, уeзжаю в Вашингтон,- решительно обиделся Сидорыч.- Меня здесь не любят.
      - А есть за что любить?- спросил я.
      Сидорыч ничего не ответил; ушел злобно к себе, хлопнув дверью и принялся настраивать рацию.
      - " Хороший человек ", " хороший человек ",- послышался его крякающий голос,- я - " гондон ".
      - " Гондон ", " Гондон ", вас понял. Конец связи,- ответили из Вашингтона.
      В комнате на старенькой поломанной радиоле сидел кот Тихон.
      - Не чучело! - воскликнули мы трое в один голос.
      - Вот ЭТА уже лучше,- заметил Тихон, глядя на Ирину.- Я, кстати, неговорящий.
      Это я так, перед бабами выебываюсь. Иди на хуй, Тихон. Уже в пути,монотонно продолжал кот.
      - Какая милая киска,- просюсюкала Ирина.
      - Чо?! - взревел Тихон. И сам же себе ответил.- Через плечо.
      С этими словами он замаршировал к двери, отдал честь на пороге и скрылся из виду, бросив на последок:
      - А у него уютно.
      " У Парашина выпил ",- подумал я, провожая глазами кота.
      - А у тебя уютно,- сказала Ирина.
      - А нету,- ответил я.
      Одним словом, наши Писатели окончательно ебнулись.
      - Что сначала,- спросила Ирина,- водка или женщины?
      - Дурак, - сказал я.- Конечно водка.
      -А статья?- спросила Ирина.
      - Водка - не статья,- невозмутимо парировал я.- Разливай.
      - За что выпьeм?- заинтересовалась Ирина.
      - За ногти,- туманно ответил я.
      - В каком смысле?
      - Она его за ногти полюбила,- объяснил я.- А он ее - за состраданье к ним.
      - Покажи ногти,- попросила Ирина.
      Я показал, и она спросила:
      - А это что за кольцо?
      - Это удивительная история,- объяснил я.- С тех пор и ношу.
      - А ногу где расхуячил?
      - Там же и расхуячил.
      - Ногти у тебя грязные,- говорит она.
      Как будто я сам не знаю!
      ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Я специально принюхивался - от меня действительно чем-то таким воняет Даже и не потом, а непонятно чем. Собаки, унюхав меня, тут же начинают жалобно выть, а женщины почему-то возбуждаются и ведут себя, как набитые дуры.
      (КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )
      Ирина почему-то возбудилась и повела себя, как набитая дура.
      - Статья,- напомнил я себе, с трудом отсасываясь от тугих ирининых губ.
      - Ты,- говорю,- забейся куда-нибудь в уголок, а я пока поработаю.
      Ирина забилась в уголок, а я начал статью, и начал ее с таких слов:
      " Историю эту мне поведал никто иной, как Ефим Парашин ".
      По-моeму, такое начало должно было привлечь шоколадного читателя своей откровенностью.
      Ох, и досталось в моeй статье Ябунову! Я злостно высмеял его фамилию, росчерк в конце подписи и прочие физические недостатки.
      - Статья готова, объявил я.- Теперь я намерен унести тебя на крыльях любви.
      - Неси, дятел,- откликнулась Ирина.
      Мы юркнули в постель, я ухватил ее за левую персю (о, незабвенный Галушкин (да кто он такой, в конце концов?)!) и принялся громко читать ей свою статью.
      - Прекратите! - взмолился за стенкой Сидорыч. - О, отпусти ее левую грудь!
      - Пенсионер сходит с ума,- прокомментировал я.- " А еще Ябунов пердит в общественных местах, аки у себя дома "... Читателю будет интересно об этом узнать,- объяснил я Ирине.
      - А по-моeму это перебор,- усомнился за дверью Тихон голосом дяди Володи.
      - А по-моeму - очко! - возразил я.- Читатель должен узнать всю правду.
      - Я люблю тебя,- сказала Ирина.- А ты меня?- она пытливо заглянула в мои бездонные глаза.
      - А нету,- ловко выкрутился я.
      ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Пожалуй, НИКОГДА не надо признаваться женщине, что ты ее любишь. Она тут же начинает воображать о себе Бог знает что.
      Говорить женщине, что ты ее НЕ любишь, тоже, пожалуй, не надо. У женщин очень плохо с чувством юмора.
      ( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )
      - Не шути так,- попросила Ирина.- У меня очень плохо с чувством юмора.
      - Печень?- поинтересовался я.
      - Карма,- откликнулся Кришна.
      - А ты, старый пень, откуда? А ну пошел, пошел назад к Димону!
      - Уй, Гоша, пидер! - заныл за стенкой Сидорыч.- Ну зачем ты называешь меня старым пнем?
      - Вот зануда,- поморщился я.- Успокойтесь, пенсионер, за вами придут.
      - А кто, кто придет?- продолжал настырничать немолодой шпион.
      - Смерть,- пошутил я.
      - Смерть - это хорошо,- неожиданно согласился Сидорыч и снова погрузился в пучину эфира.
      - Уебывай и ты, Кришна,- по-дружески посоветовал я.- У меня гости.
      - Гость в дом - бог в дом,- оправдался Кришна.
      - Обойдемся без сопливых,- нетерпеливо крикнул я.
      - Ты меня не любишь,- заплакали вместе Ирина, Кришна и Сидорыч за стенкой.
      - Почему же нет?- уклончиво ответил я.
      Тут они бросили плакать и полезли друг к другу обниматься. А Сидорыч-то был за стенкой! О б эту стенку головой как шарахнется!
      - Ну, хватит,- сказала Ирина.- Ты уже не мальчик, она цепко ухватила меня руками и привлекла к себе.
      - Откуда ты знаешь?- удивился я, не пытаясь, впрочем, высвоводиться.
      - Дурак ты, Гоша.
      Положительно, за последнюю неделю я узнаю о себе все болеe и болеe интересные факты, причем никто еще не сказал, что я умный.
      ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ С женщинами просто невозможно говорить серьезно. Шутить с ними еще невозможней. Просто непонятно, что же с ними делать. Ну, не ебаться же, в конце концов.
      ( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )
      - Почему же нет?- возразила моим мыслям Ирина.
      Я удивленно посмотрел на нее.
      - Она права! - сказал я себе и набросился на нее, как вставная челюсть на коржик.
      ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Как услышал Стенька Разин про персидскую царевну, загорелись жадны глазки и решил зараза Разин: "Расшибусь, а в Реку брошу "
      Вот письмо он пишет шаху: "Присылай, папаша, дочку. Расшибусь, а в Реку брошу.
      С издеватальским приветом, Стенька Разин, злой разбойник.". Испугался шах персидский, видит - нет альтернативы, да и дочка - не утрата, у него подобных дочек - как у жабы бородавок. Шлет разбойнику брошюрку с фотогpафиями дочек.
      Выбирай, злодей, любую. Можешь жрать ее с ногтями. И сожрал брошюру Стенька (ногти выплюнул, однако). Шлет он шаху телеграмму: "Высылай мне номер десять".
      Шах порылся в каталоге, выбрал дочку номер десять и разбойнику отправил (мол, из Персии с любовью). Стенька встретил № 10 на актюбинской дороге, быстро сверил профиль с фасом, посадил в свой челн на весла и сказал: "Греби, иранка.