–– Умница. Я очень доволен тобой.

Алену передернуло и захотелось сказать все, что она думает о нем, но язык не слушался. Лоан же спокойно накрыл ее невесть откуда взявшимся тонким одеялом в серебристый ромбик, изголовье ложа приподнял, заботливо поправив волосы, присел рядом улыбающийся, удовлетворенный и начал прилаживать браслет на запястье:

–– Я уйду ненадолго, а ты поспи пока. Приду, пообедаем.

–– Я… я хочу, .. в ванную…–– еле слышно прошептала Алена, с трудом шевеля языком, но он ее услышал и отрицательно мотнул головой, даже не взглянув:

–– Исключено. Вернусь, тогда. Потерпишь.

–– Нет…

Кэн заинтересованно посмотрел на нее, усмехнулся и погладил по лицу:

–– Ты упряма. Модраш знал, что мне подарить…

–– Пошел ты, со своим….

Рэй отвесил ей звонкую пощечину и нахмурился, угрожающе выставив палец:

–– Не смей!

Алена с ужасом смотрела на него, боясь пошевелиться, щека горела, а желания просить что-либо уже не было. Лоан удовлетворенно кивнул:

–– Хорошо. А теперь запомни: я не привык повторять дважды, а за непослушание буду наказывать. Теперь ты моя и как я скажу, так и будет! Я твой хозяин и не потерплю фривольностей, в любом проявлении, а в случае непослушания, буду очень строго взыскивать.

Рэйсли, видимо, хотел добавить что-то еще, но стена открылась и на пороге появился Эллан. Алена посмотрела на него с надеждой: может быть, он поможет ей?

Нет, ’Шерхан’ даже не глянул на нее, он во все глаза смотрел на кэн, а тот вскинул ладонь в знак приветствия, и ничуть не смущаясь своей наготы, встал, поднял комбинезон и начал не спеша одеваться.

–– Я так и знал! –– недовольно скривился доктор, кинув плоский чемоданчик. Алена поморщилась, предчувствуя грохот, но ничего не случилось –– чемоданчик просто завис в воздухе напротив ложа.

–– Ты не рано? –– спросил кэн, застегивая амуницию.

–– Скорее поздно.

–– Ты мог бы помешать? –– насмешливо глянул на него Лоан.

–– Я смотрю, ты ее пожалел.

–– Эллан, ты не выспался? Говоришь невпопад и странные вещи. С тэн слишком тесно пообщался? Или просто не в настроении?

–– Она жива, –– тоном обвинителя заметил доктор.

–– Она –– дар Модраш, –– Рэй со значением посмотрел на Эллана. Тот перевел недоверчивый взгляд с сейти на тэн, словно выискивал подвох, но ничего не нашел и воззрился на кэн:

–– Зайди потом ко мне.

–– Непременно, –– Лоан кивнул на девушку, –– Приведи ее в порядок.

И вышел.

‘Шерхан’ навис над Аленой и с циничным любопытством разглядывал ее минут пять. В тот момент, когда он появился на пороге, девушка допустила мысль, что он ей поможет, но сейчас, глядя в его холодные глаза хищника, поняла, что глубоко ошиблась, и все же взмолилась:

––Развяжи меня, пожалуйста! Ты ведь не хочешь, чтоб он здесь появлялся, так отпусти меня. Я сама все сделаю…Помоги.

Кафир презрительно поморщился: ни жалкий вид тэн, ни ее призыв к милосердию его не тронули. ‘Глупая девчонка даже не понимает, что Рэй ее уже никуда, никогда не отпустит. Как они отсталы: пытаться разжалобить безутешно напуганным личиком, просить о свободе, чтоб лишить себя жизни. Себя - собственность Лоан, его долгожданную добычу! Просить его, кафира двора сегюр!‘

Доктор иезуитски улыбнулся и присел рядом: ’Все-таки приятно видеть, как присмирела строптивица’.

–– А как на счет дерзостей? Закончились? Что так?

Губы Алены дрогнули, она вздохнула и зажмурилась, пытаясь сдержать слезы бессилия и обреченности: ‘К кому я обратилась? К садисту, такому же хищнику, дьяволу, как и Лоан. Да, для него просто праздник души видеть меня поверженной, раздавленной и униженной! ’

–– Чудовища!

–– Я смотрю, ты по-прежнему остра и невоздержанна на язык? Ничего, это ненадолго. Хочешь, я расскажу все, что тебя ждет? По пунктам? –– злорадствовал доктор, с притворным участием заглядывая ей в глаза и отрывая пластырь с плеча.

Алена настороженно косилась на него, понимая, что не услышит ничего хорошего, но ее мнения он все равно не послушает.

–– Рэйсли очень темпераментный мужчина. Впрочем, ты наверняка это заметила. Видишь ли, флэтонцы значительно отличаются по анатомическому строению и физиологическим данным от землян. Женщины нам необходимы каждый день, иначе наступает интоксикация. Резко наваливаются усталость, апатия, сон увеличивается до 6-8 часов, а бывает и до 10, опять же появляется раздражительность, снижается процесс регуляции, ухудшается память, реакция, в общем возникают весьма неприятные последствия, которых бы с радостью избежал любой на этом корабле…Мы в рейсе пять месяцев, представь, как голоден Лоан? Он не выпустит тебя, а если учесть, что половой акт флэтонца длится в среднем от 2 до 4 часов, а на восстановление уходит не больше часа, реже двух… проблем с потенцией мы не имеем вообще…то нетрудно догадаться, что тебя ждут долгие, долгие дни и ночи, полные страсти и ..покорности. Иначе он убьет тебя. Рэй –– человек решительный и жесткий, он не имеет слабостей, а ваши земные понятия о морали для него пустой звук. Он страшный собственник, прибавь к этому высокое самолюбие, недоверчивость, непримиримость, мстительность, властность и склонность к агрессии, и ты поймешь, что скучать тебе не придется. Поверь мне, я знаю Рэйсли с рождения. Он своеобразная и непредсказуемая личность. Он виртуозно владеет мэ-гоцо, ритуальным ножом и вскрывает артерии и трахею одним движением, четко, чисто, красиво, –– доктор закончил перевязку и похлопал Алену по щеке:

–– Ничего, ты получишь истинное удовольствие от общения с ним и славно проведешь дни полета. Тебе крупно повезло, ты выжила, а не умерла, как другие, сразу. Не знаю, почему у него такое пристрастие именно к земным тэн? Вы ведь так хрупки,… умираете при первом же половом акте с флэтонцем, влагалище слишком узкое, и мышцы у вас мало эластичны… Ты мне одну из его наложниц напоминаешь, тоже землянка, между прочим… была. Хорошенькая, молоденькая, может, и моложе тебя, полненькая, смешливая, волосы длинные и ямочка на щеке… Она тоже выжила… месяц Рэй с ней забавлялся, прямо удивительно наблюдать было. Обычно и недели не проходило, и женщины нет. Вообщем, возомнила та тэн о себе, не весть что. Рэй ее сам убил, чисто - вены вскрыл. Два часа всего и мучилась, а относился бы плохо или непослушной была, он бы не пощадил, дольше бы мучилась, много, много дней. Потом он и тебя принесет в жертву Модраш, когда наскучишь, и ты получишь шанс родиться вновь, свободной.

Алена в бессильном ужасе слушала вкрадчивый голос доктора и поняла лишь одно - она попала в руки психопатов:

–– Цивилизация похотливых шизоидов!

Эллан прищурился:

–– Скоро ты забудешь подобные выражения. Рэй учит быстро. Думаю, часа через два он вспомнит о своей наложнице и подарит тебе незабываемые уроки общения.

Доктор встал и поспешно покинул комнату. Тэн его раздражала.

Алена посмотрела на закрывшуюся стену и задергалась, пытаясь высвободиться из пут, но ремни лишь крепче врезались в тело и не поддавались. Девушка заплакала, кусая губы. Мысль, что хладнокровный убийца, бездушный садист Лоан вернется и все начнется заново, бросала ее в нервную дрожь и хотелось завыть от страха и пережитого унижения. Она не вынесет, нет. Нет! Нет!!

Г Л А В А 11

Кэн кинул сапфировый браслет в кучку платиновых гуэдо, лежащих на столе между ним и капитаном.

–– Все вместе это лишь стоимость тэн на сегодняшний день, а как насчет компенсации? Насколько я понял, ты взял ее, значит должен возместить нам ущерб… или продать себя. Так гласит закон, –– вкрадчиво заметил Вэрэн.

–– В полтора раза больше, будет переведено завтра, на твое имя, в первой половине дня. Разница в сумме причитается лично тебе. Награда за дальновидность и мудрость.

Вэрэн с достоинством кивнул, но брать гуэдо и признавать сделку не спешил, раздумывал. Уважение к методам действий и манерам сейти смешивалось с досадой на себя и сомнениями в ‘завтра’. Он взял сапфировый браслет, неторопливо вытащил пластины, а заодно проверил знаки его владельца: Эллан Кхэ. Вот это уже говорило о многом. Проныра кафир, клеврет Фейры, наушник Гвидэра, льстец и подхалим, лицемер и карьерист отдал свое гуэдо опальному сейти, без пяти минут трупу? Значит Лоан не такой уж и труп, и, по всему видать, возможны перемены.

Вэрэн оценивающе покосился на кэн: на умирающего тот похож не был. Сытый, удовлетворенный, уверенный, и пятна на лице поблекли, и губы посветлели. А ведь еще вчера он был на краю. Ах, да тэн, жаль, что для сына ее не приберег… А впрочем, если она продержится еще немного и поставит сейти на ноги, то в клане Лоан могут произойти большие перемены и Вэрэн окажется, как и кафир, в списке своих, а это очень выгодно: и гуэдо, и связи, и рабыни сынку, и новейший гоффит, а не эта развалина.

У Рэйсли лучше в доброжелателях числиться, чем в недругах. Ничего от него не ускользает, а по счетам всегда сторицей платит, что тем, что другим. Длинная у парня память и терпение безграничное, а воля и чутье, не чета Иллану. Таким не покрутишь, да и поперек встать поостережешься. Н-да, такого бы в сегюр…но это уж точно невозможно.

Вэрэн вернул пустой браслет и кивнул:

–– Хорошо, претендентов я оповещу. Завтра, как только нужная сумма окажется у меня. Тогда и сделку оформим. Будет тэн твоей. Хороша хоть? –– подмигнул капитан, улыбнувшись.

–– Она уже моя, –– предостерегающе прищурился кэн.

–– Если компенсация поступит. Речь-то не обо мне, сам понимаешь, уверенья претендентам без надобности. Они и так будут недовольны.

–– Завтра в три, –– Рэй встал и, кивнув, вышел.

Девчонка спала. Лоан остановил поднос с обедом у ложа и начал не спеша раздеваться. Через 7 часов у него вахта, они успеют.

Он снял браслет и пояс, расстегнул рукава и, не удержавшись, погладил волосы девушки. Она тут же открыла глаза.

–– Соскучилась? –– спросил он, улыбнувшись. Алену передернуло, и в глазах появилась гремучая смесь ненависти и ужаса. Это насторожило кэн.

–– Почему ты на меня так смотришь?

Тишина.

–– Алена, я не привык спрашивать дважды, –– жестко заметил он. Зрачки девушки стали огромными от страха, и Рэй решил чуть смягчить тон.

––Ты боишься? Почему? –– нагнулся он к ней, ласково погладил по щеке. Она дернулась, как от удара, и задрожала:

–– Не…не смей ме.. меня трогать! Извращенец! Какие же вы подонки!

–– Что? –– его рука застыла на секунду в воздухе и тут же опустилась девушке на шею: пальцы сдавили скулы, а запястье уперлось в трахею так, что чуть надави и конец,–– кто здесь был? –– прищурился он зло. Алена боялась пошевелиться и лишь беззвучно открывала рот, пытаясь вспомнить слова и издать членораздельные звуки.

–– Я спросил, –– зловеще процедил он. Ярость нахлынула на него безудержной волной, готовая затопить разум и продиктовать свои условия действий. Девушка в ужасе замотала головой: никого не было!

Рэйсли обвел взглядом комнату, подозрительно щурясь и раздувая ноздри, подумал, взвесил и, нехотя убрав руку с горла, продолжил раздеваться. Алена косилась на него, не веря, что осталась жива, и прикусила губу, чтоб не раскричаться во все горло в предчувствии неизбежного и не спровоцировать сумасшедшего на приступ бешенства.

Кэн, хмурясь, стягивал ботинки, обдумывая ее слова и причину странного поведения и, наконец, решил для себя, что дело в страхе перед болью. Земляне вообще боятся боли и смерти, а Алена к тому же была девственницей…Наверное, произошедшее немного потрясло ее и она еще не оправилась, не свыклась со своим новым статусом. Жаль, он не может знать это наверняка, девственницы ему попадались редко и после ничего рассказать не могли. Никому. Кроме своих богов.

Он почти успокоился, стянув комбинезон, начал расстегивать крепления ремней, освобождая девушку:

–– Ты зря боишься, Алена, боли больше не будет.

–– Ты убьешь меня быстро? –– вырвалось у нее, и Рэй замер, медленно повернулся к ней лицом и заинтересованно посмотрел:

–– Значит, говоришь, никого не было?

Взгляд не предвещал ничего хорошего: холодный и пустой, как вечная мерзлота. Девушка напряглась, ожидая чего угодно, и кивнула: никого. Кэн качнул подбородком, улыбнулся, как гремучая змея, если б та умела улыбаться, убрал ремни и подсадил тэн, рванув на себя за руки. Его глаза оказались в нескольких сантиметрах от Алениных:

–– Тогда почему ты решила, что я тебя убью? –– тихо спросил он.

–– Ты …ты убийца…–– неуверенно ответила она.

–– У тебя есть факты, милая? –– насмешливо прищурился кэн. Девушка растерялась и неуверенно пожала плечами.

–– Хорошо, давай разберемся, –– он сел удобнее, пододвинув Алену к себе и зажав ногами. Его орган уперся девушке в бедро, а руки по-хозяйски расположились на спине и животе. Она заволновалась, пытаясь отодвинуться, но тело еще не слушалось, онемевшее от долгого бездействия, и бунт не удался.

–– Сиди спокойно, –– предупредил кэн и обнял ее, прижимая к себе сильнее и совершенно лишая свободы. –– Так что там, на счет убийств? Кто тебе это сказал?

–– Никто, –– выдохнула Алена. Она чувствовала себя вещью, марионеткой: безвольной, отупевшей, сломленной.

–– Тогда откуда в твоей головке появилась эта мысль?

––Ты садист!

–– Да? –– неподдельно удивился парень и хмыкнул. –– Милая, ты разницу между убийцей и садистом улавливаешь?

––Монопенисуально,–– брякнула она.

Рэй даже отпрянул на секунду и брезгливо поморщился, глядя на девушку, как на нечто, в высшей степени неприличное:

–– Я смотрю, ты в совершенстве изучила словарь изысканных ругательств. С таким бы рвением к знаниям. Ты сокровище мое, будь так любезна, не сочти за труд впредь не засорять мой слух словесной грязью. Забудь свой земной жаргон, здесь он тебе более не пригодится. Я к своему здоровью отношусь трепетно. Да и за твоим теперь обязан последить, а если твой лексикон не изменится, мне придется стать очень строгим и суровым. А порой резким. В зависимости от степени твоей вменяемости. Ты меня поняла? Пока доступно? Или еще раз, но медленнее?

Рэй разозлился, и Алена это не только видела по его глазам, но и чувствовала: его руки превратились в железные тиски и доставляли боль.

–– Поняла! –– поспешно ответила она, и хватка чуть ослабла.

–– Хорошо, –– удовлетворенно кивнул кэн. –– Вернемся к начальной теме разговора. К твоему сведению, милая, садизм –– психическая патология, при которой человек получает удовлетворение, наслаждаясь страданиями и муками другого. Данное отклонение в нашей психике не имеет даже почвы для развития, а соответственно и места. Убийство же имеет более многоплановую формулировку и неоднозначную суть. Это целое искусство. И мы все, если хочешь, вольно или невольно убиваем, кто словом, а кто делом.

–– Ты насильник! –– с ненавистью посмотрела на него Алена, мысленно присовокупив к утверждению с десяток красочных эпитетов к портрету Лоан.

–– Еще одно словечко из твоего безразмерного словарного запаса? –– укоризненно качнул головой кэн. –– Меня всегда ‘умиляла’ ваша система воспитания и образования. Нечто среднее между дрессировкой и программированием. Всех в один ряд, в одни рамки. ’Гениально’. Мальчики и девочки, юные, неокрепшие души и сознания, с рождения находятся в одинаковом положении, словно у них одно предназначение! И чему удивляться в итоге? Деградации, развращению, мужскому инфантилизму и женской экспансии? Количеству физических инвалидов? Они лишь отображают количество взлелеянных вами моральных калек. В этом вы преуспели, как никто в галактике. Ты достойный продукт данной системы.

–– Что ты можешь знать о нас?! –– дернулась Алена, оскорбившись: а себя он, интересно, кем считает?

–– Все. Я с 18 лет готовился к встрече с тобой. Тщательно. Я, конечно, не мог учесть все нюансы, но постарался ничего не упускать. Особенно хорошо я изучил славянскую нацию. А теперь закончим тему. Первое: в твоей головке слишком много ненужного хлама. Он негативно сказывается на поведенческой и мотивационной структуре твоего сознания. Я займусь этим вопросом. Второе: в связи с чем ты решила, что я насильник?

–– С чего?! –– задохнулась от возмущения Алена. –– Ты изнасиловал меня!!! И сейчас готов…

–– Нет, я просто опустил обременительный период ухаживания. У нас все проще, и я не собираюсь менять свои манеры из-за ваших глупых условностей, тем более потакать женским капризам. И потом, милая, ты была моей изначально, я просто взял свое, никакого насилия.

––Я не вещь! Я человек, понял?! Я сама по себе и в праве…

–– Ты не можешь жить сама по себе, ты женщина, и от рождения предназначена мужчине. Все претензии по этому вопросу к богам, –– усмехнулся кэн.

–– Мужской шовинист!

–– Отнюдь. Я просто знаю свои обязанности и назначение. И твое. Забудь земной образ жизни, больше он тебе не пригодится. Теперь ты будешь жить, как посчитаю нужным я, твой мужчина. Первый и единственный, на всю оставшуюся жизнь, поняла? Ты больше не землянка, ты моя женщина. Моя! Это твой основной статус. И запомни: я не дам тебе воли, я флэтонец, и не собираюсь выпускать ’джина из бутылки’. Дай вам независимость и свободу, и в пять минут вы устроите хаос по всему миру из самых лучших побуждений и с чисто женской непосредственностью, а потом будете сетовать на других, обвиняя их в содеянном. Что, в принципе, и происходит в вашем мире. У нас подобного нет и не будет. Женщина должна знать свое место.

–– Быть игрушкой, подстилкой, рабыней?!

–– Женщиной! Матерью, женой.

–– Это одно и тоже!

Терпение кэн иссякло. Эта девчонка была забита ветхими догмами от пяток до макушки, и он не желал сейчас тратить время на вытряхивание пыли и мусора из ее мышления.

–– Теперь я понимаю, почему ваши женщины позволяют себе называть мужчин…травоядными, а мужчины в ответ, лишь награждают их званием …ведьмы.

–– А ты и есть козел!...

Звонкая оплеуха заставила Алену смолкнуть. Было не больно - обидно до слез.

–– У меня складывается впечатление, что ты спутала некоторые понятия, –– Рэй в упор посмотрел на нее. –– Это не я садист, а ты мазохистка. Впрочем, в данном случае я позволяю тебе сделать выбор самостоятельно, но предупреждаю: мой спектр методов воздействия широк и не имеет ограничений, поэтому можешь продолжать в том же духе и получать неприятности.

Рэй резко стряхнул ее с колен и потащил в ванную комнату. Он не на минуту не оставил ее одну: сидел на краю ванны и смотрел, как она моется. У Алены мурашки бежали по коже от этих взглядов и хотелось запустить в психопата каким-нибудь особо тяжелым предметом, асфальтовым катком, например. Блаженство от долгожданной водной процедуры было безнадежно изгажено, настроение испорчено, но выходить желания не было, и она тянула время, как могла, старательно рассматривала стены, чтоб только не встречаться с голубыми глазами, и усиленно терла плечи в двадцатый раз.

Терпения кэн хватило ненадолго. Он залез в ванну, подхватил девушку и, впившись губами в ее губы, насадил на себя, с легкостью ломая сопротивление. Его рука крепко придерживала ее запястья, заведенные за спину, а вторая прижимала за талию. Действия кэн были настолько быстры и отточены, что девушка не успела по сути ничего сообразить, как оказалась в его власти: ненавистный, наглый язык заполнил ее рот, а внутри пульсировал огромный фаллос. Для Алены начался второй раунд бесконечной пытки, а для Рэя всего лишь мгновения нирваны.

Г Л А В А 12

Дни заскользили мимо Алены бесконечной чередой безумных, бесстыдных, бесконечных соитий и жадных, дурманящих разум, лишающих силу и волю, поцелуев. Был ли день или ночь, для Алены это ничего не меняло и ничего не значило, и имело одно общее название - Рэй.

Он заполнил ее жизнь, как лава Везувия Помпеи, погребая под своим давлением ее прошлое, топча душу и тело цинично издеваясь и игнорируя все нормы человеческой морали и принципы существования, заложенные в ее голову с рождения. Его ненасытные и неизменные притязания на ее тело, стали обязательными и самыми главными пунктами в режиме дня. Он был безумен, абсолютно невменяем и патологически похотлив. Он был шедевром, мечтой любого психиатра. Его взгляды на жизнь, характер, манеры, все, из чего состояла его личность, представляло огромный научный интерес и являлось основой для защиты несколько десятков диссертаций на различные темы. Он бы составил счастье любого научного сотрудника. На изучении его психики можно было запросто стать академиком и заработать массу регалий и премий. Но, к сожалению, подобное ‘счастье’ выпало лишь на долю Алены.

Она ненавидела его до коликов, до зубовного скрежета, презирала и… панически боялась. Его реакция и сила поражали, а самоуверенность, бесстыдство и наглость обескураживали. Он стал для нее живым воплощением дьявола, не мифическим и весьма спорным персонажем из библии, а настоящим, из крови и плоти. Каждый день она сталкивалась с его ‘прекрасным ликом’: полным аморальности, тирании, беспринципности, устрашающего равнодушия с абсолютным отрицанием самых обычных, естественных человеческих ценностей.

А лик ее действительно стал прекрасен. Алена и не заметила, в какой момент это произошло, когда и как? Она не знала и в принципе не задумывалась о причине, просто однажды увидела, что он сильно изменился.

Худой, изможденный парень исчез в неизвестном направлении, уступив место гладиатору. Его волосы отросли и падали на лоб непослушной челкой трех цветов, словно он сбегал в элитный салон-парикмахерскую и сделал меллирование. Лицо при этом стало удивительно привлекательным, оно оформилось, округлилось, стало четким, волевым и красивым. Гладкая кожа, не знакомая с бритвой, напоминала кожу младенца: атласную, нежную, ровную. Никаких пятен, желтизны больше не наблюдалось. И тело окрепло, налилось силой и привлекало своим мощным рельефом, нежной кожей, лишенной признаков растительности. Рэй стал выше Алены на голову, раздался в плечах, мышцы забугрились, затвердели, превратив его в волнующего взгляд манекенщика с идеальной фигурой и изысканными манерами самоуверенного самца. От него исходила почти осязаемая волна силы, довольства и вседозволенности. Голубые глаза взирали на Алену с усмешкой и превосходством, а губы, с ровными краями, приятной формы и естественного для человека цвета, с ошеломляющей силой впивались в ее, круша сопротивление.

Впрочем, Алена уже не могла сопротивляться. Любые ее попытки пресекались в зачатке. Он изолировал ее совершенно, поработил, задавил, превратив в игрушку, безвольную тряпку, использующуюся по мере надобности. Он лишил ее одежды, уходя, блокировал стену ванной комнаты, и она сидела, укутавшись в одеяло, и ждала его возвращения, чтоб вновь оказаться под градом бесконечных ласк, доступная и сломленная.

Девушка испробовала все способы противостояния своему тирану: кидала в него чашки с едой, кусалась, царапалась, била и оскорбляла, пыталась порвать одеяло, чтоб повеситься, но все было тщетно. За оскорбления она получала неизменные плюхи, чашки не успевали вскинуться в воздух, как оказывались в целости и сохранности в его ладонях одеяло оказалось, крепче листовой стали. Все остальное игнорировалось с обидным для нее равнодушием: парень, улыбаясь, смотрел, как колотят по его широкой груди кулачки девушки, словно забавляясь, потом легким и незаметным для ее глаза движением перехватывал их и без труда удерживал, пока Алена не ослабевала под действием изнуряюще долгого поцелуя.

Он был хладнокровным, жестоким и бездушным, как робот, сильным, напористым и внезапным, как тайфун. Он был беспринципнее и извращеннее дьявола и с циничной ухмылкой дарил Алене ад.

Она бы с радостью поменяла этот мир на тот мифический Тартар, в котором люди имели хотя бы шанс искупить свои грехи и поменять место жительства. Рэй отобрал у нее даже это. Кипящая смола и сковороды для жарки грешников были для девушки привлекательней жестких губ, наглых рук и огромного фаллоса, каждый раз грозящего разорвать ее на части.

Она лежала в его объятьях, крепко спеленатая руками и ногами, не пошевелиться, смотрела в стену перед собой, кусая губы, и из последних сил сдерживая слезы отчаянья. Ее палач, угомонившись, наконец, казалось, спал: дышал ровно, не шевелился. Алена косилась за спину, пытаясь убедиться в своем предположении, но угол зрения человека всего 135 градусов и, чтоб увидеть, что за спиной, увы, его не хватало.

Она всхлипнула, обидевшись за это отчего-то на Лоан, и расплакалась, прикусив губу и пытаясь не вздрагивать и не всхлипывать, чтоб не разбудить кэн. Но тот услышал, резко развернул ее к себе и навис, с любопытством рассматривая заплаканное лицо. ‘Так, наверное, академик Павлов на своих подопытных собачек смотрел’,- подумала Алена и разозлилась.

–– Почему ты плачешь?

–– Ты же спал? –– дернулась девушка, шмыгнув носом.

–– Мне нужен час на восстановление. Я спал прошлой ночью. А почему ты не спишь, а плачешь?

Ну, и как ему объяснить этому роботу, что у нее, как у любого человека, есть душа, которая может болеть, и есть чувства, которые могут переполнять?

–– Ты все равно не поймешь.

–– Отчего же?

‘Потому, что ты не человек!’

–– Я жду, Алена.

–– Господи! Когда ты оставишь меня в покое? Неужели я тебе еще не надоела?

Рэй сомкнул замком свою ладонь с ее и спросил:

–– Тебе надоела твоя рука?

–– Нет, –– насторожилась девушка: кто его знает, что у него в голове? А по лицу так сразу не определишь: то ли сердит, то ли наоборот.

–– Может надоесть?

–– Нет.

–– Вот и мне не может. Ты часть меня, –– Лоан облокотился на локоть и вытер Алене слезы.

–– Но ведь когда-нибудь это должно закончиться?! –– с пафосом воскликнула девушка.

–– Что именно?

–– Все! Ты, ваш гребанный корабль, гадкая пища, эта конура! –– Алена села, уперлась спиной в стену, старательно прикрыв грудь одеялом, и уставилась на кэна горящими глазами. –– Господи, как я ненавижу тебя! С какой бы радостью я вонзила в тебя кинжал! Ты не человек - чудовище, монстр! Я больше не могу! Я не хочу тебя видеть, знать! Меня тошнит от твоих лап, от твоего запаха, от твоего вида! Ты извращенец, мразь! Ты убиваешь меня одним своим существованием! Твои манеры: эдакий царек, божество непризнанное, твой взгляд, твоя рожа! Сфинкс! Змея особо ядовитая! Ты непробиваемый каменный голем, артефакт, нонсенс! Выродок, моральный урод!

Лоан с легкой улыбкой на устах слушал Алену, и в глазах прыгали лукавые огоньки, а ноздри раздувались и трепетали. Как она была хороша! А аромат? Дивный, неповторимый упоительный! А сколько страсти, экспрессии? Месяц тэн Рэя, наложница, с легкостью отдающая и принимающая, и все же не смирившаяся. Горда, непримирима, смела. Приятно быть хозяином такой рабыни, приручать, как лауга , быть все время начеку и не знать, что она натворит в следующую минуту. Модраш знал, чем его одарить!

Вот уже месяц он проводит в ее обществе каждый день, и она не только не наскучила ему, но стала еще более желанна и по-прежнему волнует и кровь, и разум, манит, пьянит. Он никак не может насытиться ее и-цы, насладиться телом. Ни одна женщина не вызывала в нем столько приятных ощущений, не дарила таких сладких чувств, не привязывала так сильно, не давала столь полного удовлетворения и чувства сытости.

За этот месяц он радикально изменился не только физически, но и окреп морально. Он чувствовал себя вновь рожденным, полноценным, всесильным, значительным. 32 года боли слабости и унижения остались позади, оставив лишь зыбкую память о своем существовании изживающими себя привычками - прислушиваться по утрам к своему телу. Теперь в этом не было надобности, он был абсолютно здоров, и мысль о том, что в любой момент он может взять сколько угодно и-цы, утолив жажду или полакомиться, пригубить, поиграть, избавиться от у-фу, излив его в живое, податливое тело, созданное для него, когда вздумается: эта мысль волновала, возбуждала, переполняла восторгом.

Он не сразу осознал свою власть над девушкой в полной мере, слишком долго прожил в ‘долг’, а теперь… теперь, он чувствовал себя богатейшим человеком вселенной, самым удачливым и всемогущим. Он был хозяином бесконечности, которая дарила ему вечность! И он единоличный, первый и последний обладатель этого бесценного дара. Дара, рожденного, созданного для него и отданного в вечное пользование! Нет, он принесет в жертву Модраш всех своих наложниц, в знак безграничной благодарности, как только вернется домой.

Алена бессильно ткнулась затылком в стену: кому и что она объясняет? Лучше со стенкой пообщаться –– эффект тот же, но для себя безопасней.

Лоан сел, притянул девушку к себе, усадил на колени так, что ее ноги свешивались на пол, а лобок прижимался к фаллосу, и крепко обнял за спину, буквально вдавив ее в свою грудь. Алена обреченно вздохнула, скорчила скорбную гримасу, но не противилась, зная - мало бесполезно, так еще и хуже будет. Ему ударить и боль причинить, что стакан воды выпить.

–– Все равно когда-нибудь это закончится, –– прошептала она для себя, скорее поддерживая слабую надежду, чем убеждая.

–– Никогда, –– ‘успокоил’ ее кэн, услышав, а девушка, в который раз, подивилась его слуху.

–– Обломись ’милый’, –– скорчила презрительную гримасу Алена.

–– Перевести на внятный язык сможешь?

–– Может ты и кощей бессмертный, только я не из отряда призраков, подкласса привидений. И умру рано или поздно…Хотелось бы позже тебя!

–– Мы умрем вместе, –– невозмутимо заметил Рэй.

–– Да? –– озадачилась девушка. –– ‘В один день’, как сказал Грин? Вы сколько живете?

–– От трехсот до четырехсот лет.

Девушка нахмурилась: шутит? Вот ведь сфинксообразный, и не поймешь по лицу!

–– Спешу огорчить, мы 70-80. Так что придется тебе взойти на костер лет на 200-300 раньше, как верная индийская жена, дабы исполнить свое обещание.

–– Нет, –– усмехнулся Лоан, –– это тебе придется повременить с уходом.

–– А это не в твоей власти. Или ты бог?

–– Есть масса способов продлить жизнь человека, и будь спокойна, я это сделаю. Ты будешь жить, пока живу я.

Это было сказано так категорично и совершенно спокойно, что Алена поверила и ужаснулась:

–– Господи! Вот ‘радость-то’! Да зачем я тебе нужна?