Подлодка "Парч" тоже столкнулась с проблемами личного состава. Разгул наркомании среди моряков беспокоил сотрудников разведки. Экипаж подлодки "Сивулф" разлагался под влиянием разочарования от службы на разбитой и несчастливой подлодке. Это приводило к тому, что часть экипажа одурманивала себя марихуаной. Некоторые открыто заявляли об употреблении наркотиков, чтобы их списали с лодки. На "Сивулф" появились даже так называемые "изоляционисты", которые в домиках на горах, превращенных в форты, готовились к тому дню, когда они в одиночку будут противостоять коммунизму. Они уходили в пустующие квартиры вокруг базы для тренировочной стрельбы из штурмовых винтовок, разбивая вдребезги консервные банки, и даже разбили один грузовик. Какой-то моряк выпустил очередь в свой телевизор. Другие просто наблюдали за наркоманами и фанатиками-стрелками.
      Эти трения оставались и тогда, когда "Сивулф" уже направлялась в Охотское море. Командовал лодкой М. Тьернер, который был старшим помощником командира в течение всех трех лет капитального ремонта и испытаний. На этот раз он впервые командовал лодкой в настоящем походе. Экипаж "Сивулф" дал Тьернеру кличку "Застенчивый". Моряки пытались приглашать его в бар "Лошадь и Корова", чтобы как-нибудь рассеять эту застенчивость, но это не помогло.
      Фактически Тьернер был ненамного популярнее, чем его новый старший помощник Аштон Дар, которого моряки прозвали "Джаштон". Если экипаж считал Тьернера застенчивым, то "Джаштона" считали просто вызывающим раздражение. Его отец был адмиралом, и экипажу казалось, что он никому не позволит забывать об этом. Он сменил любимца экипажа Р. Холбрука, который мог утром наказать моряка, а вечером приглашал его в бар. Холбрук был для экипажа также счастливым талисманом. Ему уже приходилось пережить аварийное погружение под углом 85 градусов на дизельной подлодке "Чоппер" (бортовой номер SS-342), которую спас рядовой матрос, сообразивший дать задний ход, что и вытащило лодку на поверхность. После этого Холбрук всегда носил пояс с медной пряжкой, украшенной изображением подлодки "Чоппер", уверенный в том, что это делало его непотопляемым. Он убедил в этом и свой экипаж.
      Что касается Аштона Дара, то у него не было ни мифологии, ни обаяния. Он оказался любимой мишенью для экипажа с целью развеять скуку. Однажды несколько моряков украли у него матрац и через мусоропровод выбросили за борт. Старший помощник даже не понял шутки. Юмор и впрямь выглядел довольно плоским на этой лодке, матросы которой считали, что их направляют в советские воды на посудине, равноценной антикварному автомобилю марки "T". К тому времени, когда на палубе лодки стал образовываться лед, моральный дух упал до самого низкого уровня.
      По прибытии к месту нахождения подслушивающего устройства на кабеле настроение личного состава не улучшилось. Командир намеревался лечь на грунт около кабеля. Идея заключалась в том, чтобы зафиксироваться на дне, балансируя на двух, похожих на лыжи опорах, которые экипаж почему-то прозвал "пятками". Это приспособление было изобретено после сильного шторма, который в свое время сорвал подлодку "Халибат" с якорей. Теперь же "Сивулф", имея лыжи-опоры, довольно жестко плюхнулась прямо на советский кабель связи.
      Подобная грубая посадка могла серьезно повлиять на передаваемый поток информации или дать заряд статического электричества в линию. В этом случае ВМС СССР незамедлительно должны были направить надводный корабль с гидролокатором или ремонтную бригаду, чтобы разобраться в происшествии. Но никаких признаков советского поиска не было замечено. По завершении операции по подслушиванию Тьернер решил идти дальше и завершить вспомогательную операцию. "Сивулф" направилась к середине Охотского моря, чтобы провести еще один поиск фрагментов советских ракет. И тут неожиданно пришла беда. Но не от советских кораблей, а из пучин самого моря.
      К Охотскому морю приближались два мощных циклона. Штормовое предупреждение о том, что эти циклоны движутся в направлении Курильских островов, экипажем "Сивулф" принято не было. Личный состав не знал, что скорость ветра достигала 55 узлов и огромные волны поднимаются к самому небу. Они не знали и о том, что эти два циклона вскоре объединились в один смертоносный тайфун.
      Волны набирали необыкновенную силу и в конце концов стали проникать вглубь моря. Корпус "Сивулф" стал содрогаться. В отличие от моряков надводного флота подводники обычно не придают особого значения штормам. Во время шторма отработана стандартная процедура - ныряешь на глубину. Испокон веков подводникам внушали уверенность в том, что ветры могут досаждать только надводным судам, глубина же гарантирует подлодкам тишь и благодать.
      И действительно, 130 метров воды над головой - не очень большая, по меркам подводников, глубина, - однако достаточная для того, чтобы обезопасить себя от воздействия штормов. Но необычный тайфун стал раскачивать корпус лодки и на глубине. Запаса глубины у лодки не было, и "Сивулф" была вынуждена пережидать этот страшнейший шторм на морском дне.
      Началась бортовая качка. Водолазы находились за бортом, и их швыряло из стороны в сторону. Остальной экипаж был в большей безопасности внутри лодки и старался вести себя спокойно. Пробираясь по тесным коридорам, подводники обменивались впечатлениями о погоде, как будто обсуждали погоду у себя дома. Однако потоки воды, которые ударялись о корпус "Сивулф", стали настолько сильными, что опоры начали отрываться от дна. Поначалу крен достигал всего несколько градусов, затем качка усилилась. Стали падать предметы внутри лодки, поскольку никто не позаботился закрепить их на случай сильного шторма. Среди упавших предметов оказалась и керамическая лягушка "Борегард", которая свалилась с верхней полки в торпедном отсеке и с треском разбилась на палубе. Это было потрясением для всех торпедистов, которые с тревогой наблюдали, как мгновенно погибла их любимица, их талисман.
      Находящиеся за бортом водолазы уже с трудом боролись с потоками воды. Одного из них тащило к борту качающейся лодки, и он оказался почти под одной из опор. Через мгновение что-то удержало его. Может быть, другой водолаз? Или встречный поток? Но он избежал гибели под опорой.
      Наконец с большим трудом водолазы вернулись на лодку. Этого и ожидал командир, который тут же отдал приказ о прекращении операции и о переходе в более глубоководный район с последующим выходом из Охотского моря.
      Но Охотское море не хотело отпускать подводников. Первым поднял тревогу специалист по реакторам, следивший за показаниями индикатора одного из теплообменников, через которые циркулирует вода, поступающая в ядерный реактор. Его температурные показания превышали норму. Что-то забивало систему. Проверив клапаны и оборудование, специалист тревожно крикнул: "О Боже, туда попал песок!" На его крик сбежались и остальные "спецы" и увидели, что водяные помпы "Сивулф" засасывают в охладительную систему ил и песок со дна моря. Возникла угроза отключения реактора. "Сивулф" рисковала остаться без энергии.
      Экипаж приступил к тщательной проверке системы циркуляции воды. Песок, микроорганизмы, осколки кораллов попали в двигатели, турбины и в массу других жизненно важных узлов лодки. Приемные клапаны забортной воды должны были находиться не менее чем в метре ото дна. Однако в результате качки опоры зарылись в ил, и лодка практически всем днищем легла на дно. Поэтому во время шторма помпы мало-помалу засасывали песок и ил. Экипаж начал проявлять нервозность. Машинистам было известно, что если парогенератор заглушить, то потребуется не меньше недели для его повторного запуска. Более того, специалисты высказывали опасения, что нанесенные песком повреждения не позволят запустить его вообще. Напряженность среди экипажа нарастала.
      Один из электриков просто потерял контроль над собой - он выл, кричал и плакал. Врач сделал ему успокаивающий укол и отправил на койку. У других появились смутные тревожные видения незаполненных надписями надгробных плит: где-то лежит этот моряк, посланный что-то делать в неизвестном месте и каким-то образом убитый на несуществующей войне.
      Около двух суток "Сивулф" пребывала завязшей в иле, пока опытные, прослужившие на подлодках по два десятка лет старшины, совместно с молодыми офицерами, с одобрения командира, не взялись за вызволение лодки из песчаного плена всевозможными способами. Сначала они попытались дать задний ход. Не получилось. Затем было предложено осуществить регулируемое экстренное всплытие, полагая, что продувание балласта увеличит подъемную силу и лодка оторвется от песка и всплывет. Однако это было слишком рискованно, ибо лодка могла выскочить на поверхность и быть обнаруженной. На "Сивулф" было мало средств для защиты. Большинство торпедных аппаратов использовалось для хранения картофеля. На борту имелось несколько торпед, но недавние испытания показали, что использовать их невозможно. "Сивулф" была самым шумным объектом в воде, и когда из нее выстрелили во время испытаний учебную торпеду, то система самонаведения развернула торпеду и направила ее в сторону лодки.
      Единственным шансом для "Сивулф" было оставаться скрытой, пока она будет освобождать себя. Осторожно экипаж начал продувать балласт: медленно, без рывков, плавно, сначала из носовых цистерн, затем из кормовых. Безуспешно. Кто-то надрывно приказал повторить попытку. На сей раз продули воды немного побольше, причем якоря не поднимали, чтобы случайно не выскочить на поверхность. И снова безрезультатно.
      Еще одна попытка, и показалось, что лодка слегка пошевелилась, но только слегка. Это было похоже на попытку вытащить застрявший в колее автомобиль, попеременно толкая его вперед и назад с надеждой вытолкнуть. Но поскольку песок продолжал засасываться в механизмы, экипаж должен был торопиться выбраться до того, как все системы выйдут из строя. По всей лодке механики пытались продувать песок из трубопроводов, но в лодку засасывалось так много песка, что они не успевали справляться. Главная система реактора работала лишь на половину своей мощности, если не на 30 процентов.
      У кого-то мелькнула идея отрубить якорные канаты. С одной стороны, якоря позволяли предотвратить выброс на поверхность, но сейчас они являли собой дополнительный груз. Было приказано отрубить якорные канаты. "Сивулф" начала подниматься. Главные двигатели работали с перегрузкой, увеличивая число оборотов до тех пор, пока не показалось, что дрелью сверлят корпус лодки. Затем раздался скрип, скорее скрежет, такой громкий, что кое-кому почудилось, будто у них навсегда останутся проблемы со слухом.
      Опоры еще частично находились в песке, а гигантская гондола для транспортировки обломков ракет начала с треском отрываться. В конце концов "Сивулф" освободилась от объятий илистого дна Охотского моря.
      Лодка медленно шла по направлению к дому, производя при этом сильный шум. Под днищем болтались части опоры и то, что осталось от гондолы. Хоть и с шумом, но лодка все же приближалась к Курильским островам, а за ними открытый океан.
      Уже в Тихом океане, неподалеку от Охотского моря, "Сивулф" все же была обнаружена. Советский корабль, по-видимому, рыболовный траулер, начал облучать ее своим гидролокатором. Оторваться от траулера не представлялось возможным из-за того, что поврежденная песком энергетическая установка не работала на полную мощность. Траулер преследовал лодку целых 24 часа, а затем по непонятным причинам слежку прекратил.
      Когда "Сивулф", наконец, вошла в закрытый сухой док, на ее надстройке были обнаружены вмятины, как будто она подверглась бомбардировке глубинными бомбами. Трюмы были переполнены песком. Рабочим, производившим ремонт "Сивулф", было непонятно, каким образом песок попал в турбины, масляную систему и повредил все подшипники.
      В Вашингтоне же озабоченность носила совсем иной характер. После ЧП с "Сивулф" спутники-шпионы получили доказательства того, что советская сторона обнаружила подслушивающее устройство на кабеле в Охотском море. Каким образом его нашли, было непонятно. Возможно, это произошло из-за неудачной посадки "Сивулф" прямо на кабель. А может быть, в составе экипажа лодки был шпион или, что уж совсем маловероятно, в военно-морскую разведку был внедрен советский агент?
      Представлялось очень важным установить, каким образом Советскому Союзу удалось раскрыть одну из самых секретных операций США.
      Глава 11. "ДОСТОЯНИЕ КОРОЛЕВСКОЙ КАЗНЫ"
      Ричард Хейвер взглянул на отчет о последнем походе подводной лодки "Сивулф", затем пробежал глазами разведсводки. Ему требовалось сопоставить факты.
      Проще всего было бы обвинить экипаж "Сивулф" в провале, как считалось, одной из самых важных операций за последние 10 лет. В конечном счете именно "Сивулф" плюхнулась всем свои весом на советский кабель. Такая посадка обязательно должна была вызвать обрыв связи или по крайней мере помехи. В противном случае как можно было догадаться, что кабель прослушивается?
      Советские ВМС на этот раз оказались на высоте. Они не только нашли место прослушивания, но и достали из-под воды оба больших контейнера со шпионской аппаратурой. Те были практически на виду. Их принадлежность не вызывала сомнений - на одном из контейнеров была четкая надпись: "Собственность правительства США".
      Хейвер тщательно проверил хронометраж. Ошибки быть не могло. В провале миссии нет вины "Сивулф". Советское гидрографическое судно уже находилось в море, когда подлодка прижала кабель. Оно шло извилистым, с целью замаскировать свое истинное направление, путем в Охотское море. Американская разведка не могла не заметить судно, направлявшееся в район подслушивания. США вело круглосуточное наблюдение и за Баренцевым, и за Охотским морями с помощью спутников, станций наземного слежения и другими доступными средствами. Особенно легко было следить за Охотским морем. Оно было настолько пустынным, что любой корабль, заходивший туда, сразу привлекал к себе внимание. Теперь напрашивались ужасные выводы: поиск подслушивающей аппаратуры не мог быть случайностью. А это значит, считал Хейвер, существовала вероятность того, что "Сивулф" к провалу операции не имеет никакого отношения. Советскому Союзу, по всей видимости, кто-то передал сведения о месте нахождения шпионской техники. Все говорило о том, что в одном из причастных к операции ведомств действует шпион.
      Доклад о провале миссии "Сивулф" был, по странному стечению обстоятельств, датирован 30 января 1982 года, - днем рождения Хейвера. Он не без оснований ожидал, что его предположение о шпионе вызовет серьезное беспокойство в ВМС и агентстве национальной безопасности. Однако ответом ему был явный скептицизм, но никак не озабоченность. Военное командование решило, что Хейверу вновь мерещатся привидения, как и несколько лет назад, когда он поднял тревогу о возможном шпионаже или утечке информации в системе связи на Атлантике. На сей раз ему виделись тайные агенты среди тех, кто так или иначе был связан с операциями на Тихом океане.
      Умозаключения Хейвера казались невероятными. Если предположить, что он прав, то должно было быть два шпиона - один человек не мог проследить за операциями сразу в двух океанах. Любой, имеющий оперативные сведения о слежке за подлодками в Атлантике в начале 1970-х годов, почти гарантированно не мог иметь сведений об операциях по подслушиванию на Тихом океане в начале 1980-х годов. Кроме того, прослушивание кабелей было одним из самых больших секретов военно-морской разведки времен "холодной войны". Адмиралы были уверены в случайности этих совпадений и считали, что Хейверу мерещатся призраки. По их расчетам, подслушивающее устройство в Охотском море было обнаружено в ходе обычной профилактической проверки кабеля.
      Даже тот ограниченный круг лиц в ВМС, который был ознакомлен с докладом Хейвера, не проявил к нему особого внимания. А ведь возникшая ситуация к этому располагала. Военное командование Советского Союза, по-видимому, решило сменить свою стратегию использования ракетных подводных сил. По новой доктрине советские атомные подводные лодки были передислоцированы ближе к берегам Белого и Охотского морей, а также прятались под практически недоступными льдами Арктики.
      Информация, снятая с подводных кабелей связи, подтверждала мнение Хейвера и других молодых аналитиков о том, что Советский Союз уделяет особое внимание защите своих подводных сил от нападения на начальной стадии войны. Вместе с тем Советский Союз получал возможность нанести первый удар из арктических широт, что для США резко сокращало время для получения предупреждения. Для ракеты, запущенной, скажем, с подлодки "Дельта", находящейся в районе Баренцева моря, потребуется менее 30 минут для преодоления расстояния в 3500 миль до Вашингтона. А для ракеты, выпущенной с северной окраины моря Баффина, на это потребуется менее 20 минут.
      Действительно, решение военных использовать в своих интересах арктические широты представляется блестящим. В конце концов ни советское, ни американское командование никогда не забывало, что кратчайший путь между нашими странами лежит через вершину Земли. Обе державы уже нацелили свои ракеты наземного базирования на траекторию, проходящую через Северный полюс. В течение десятилетий американские и советские подводники исследовали Арктику, однако никому до сих пор не удавалось разработать технологию эффективного ведения боевых действий в этих необычных условиях.
      Помимо прочего, Арктика предоставляла явное преимущество Советскому Союзу: американским ВМС было бы чрезвычайно трудно устанавливать местонахождение советских атомных подлодок и охотиться на них. Тысячи миль мелководных, забитых льдами арктических морей позволяли советским морским силам скрытно рассредоточить свои подлодки. Эти моря способны скрыть даже самые крупные подводные лодки, способные свободно дрейфовать среди льдов. Выбирая маршруты через Карское море, море Лаптевых и море Бофорта, советские подлодки могли запросто всплывать среди айсбергов моря Баффина, во фьордах вдоль западного побережья Гренландии и даже в каналах, которые достигают Гудзонова залива в Канаде.
      В отличие от ведущей поиск многоцелевой подводной лодки, медленно дрейфующая лодка могла бы пройти свой маршрут почти полностью бесшумно. Многие годы американские ученые с переменным успехом пытались разработать гидролокатор, способный эффективно работать в условиях Арктики, где температура и соленость отдельных слоев воды, шумы от штормов, голоса тюленей и моржей делают практически невозможным поиск подводных лодок.
      Как только советские атомные подводные лодки стали проникать в холодные арктические моря, тревога, возникшая в ВМС США, по цепной реакции передалась сначала Пентагону, а оттуда и в Белый дом. Ничего удивительного в этом не было, так как на карту было поставлено абсолютное превосходство в ядерном вооружении. Правительству США необходимо было уточнить: было ли это очередным защитным ходом или же советской уловкой в тонкой игре на устрашение? Или советские ВМС действительно выбирают удобные позиции для возможного нанесения первого удара? И такие ли безумцы и злодеи эти советские лидеры, какими их рисует администрация Рейгана? А может, Советский Союз просто опасается враждебного к нему отношения со стороны Рейгана?
      Еще большие опасения у США возникли, когда Советский Союз приступил к строительству нового мощного поколения ракетных подводных лодок типа "Тайфун". Первая лодка уже проходила ходовые испытания в море, а спутники-шпионы зарегистрировали строительство еще трех на судоверфи No 402 в Северодвинске. Это были настоящие атомные монстры, по своим размерам превосходившие любые подводные лодки, когда-либо построенные до них. Они были в полтора раза больше, чем американская ракетная подлодка "Трайдент", спущенная на воду в конце 1981 года. Обе эти лодки были длиною в два футбольных поля, однако "Тайфун" была в два раза шире.
      Помимо строительства подлодок Советский Союз сооружал 4 огромных подводных "тоннеля" на новой базе подлодок Гремиха у северной оконечности Кольского полуострова. Пробитые в прилегающих холмах гранитные "тоннели" могли вмещать подводные лодки типа "Тайфун" и, по-видимому, были рассчитаны на защиту от ядерного удара.
      Казалось очевидным, что подлодки "Тайфун" будут способны плавать во льдах. Эти лодки имели два прочных корпуса, укрытых в наружном легком корпусе, и обладали двумя плоскими убирающимися рулями глубины в носовой части, а также защищенный винт, гребной вал и усиленные рубочные рули. Прячась в арктических морях, подлодке "Тайфун" будет довольно легко своей огромной массой пробить ледяной покров толщиной в несколько метров для того, чтобы произвести залп в сторону Соединенных Штатов. Атомная подводная лодка "Тайфун" могла нести на борту 24 ракеты с дальностью стрельбы до 4500 миль.
      В это время США важнее чем когда-либо было необходимо разгадать советские планы и замыслы. Это означало, что операции по прослушиванию кабелей связи надо продолжать несмотря на то, что подслушивающее устройство в Охотском море было обнаружено. Подлодка "Сивулф" оказалась слишком старой и изношенной для нового похода к советским берегам. Последующие операции поручили проводить подводной лодке "Парч".
      Остальным подводным силам было предложено продолжить изучение технических характеристик лодок типа "Дельта" и "Тайфун", а также попытаться отработать приемы преследования их в арктических широтах. И, наконец, создать то, чего последние сорок лет всячески избегали ВМС США - сформировать силы, способные свободно действовать в условиях Арктики. Адмиралам пришлось снова обратиться к одному гражданскому ученому, который длительное время настаивал на необходимости изучения ледовых морей. Однако ВМС должного интереса к этому вопросу не проявили. Речь идет о Вальдо Лайоне, директоре военно-морской арктической подводной лаборатории в Сан-Диего.
      Благодаря своим незаурядным волевым качествам, обширным связям среди влиятельных военных чинов, ему еще со времен окончания Второй мировой войны удавалось сохранять свою лабораторию и продолжать работу по исследованиям арктического льда. Его работы позволили понять, что Советский Союз взял на вооружение опыт нацистских командиров субмарин, которые под прикрытием льдов топили суда союзников. Работа лаборатории продолжалась, несмотря на очевидный скептицизм со стороны морского командования. В одном из справочников, изданном ВМС США в 1950-х годах, прямо говорилось: "Мысли об использовании Ледовитого океана в военных целях лежат в области фантастики".
      После успешного похода лодки "Наутилус" в конце 1950-х годов у Лайона оказалось достаточно поддержки, чтобы ежегодно направлять в Ледовитый океан, по крайней мере, одну подлодку. Лайон лично совершил более 20 походов на север, а представители его лаборатории входили в экипаж каждой лодки: помогали прокладывать маршруты подо льдом, проводили эксперименты с различными гидролокаторами.
      Но только теперь, в возрасте 67 лет, он был призван группой адмиралов, внезапно заинтересовавшихся Северным Ледовитым океаном. Кто-то предложил послать несколько устаревших ракетных подлодок во льды Арктики в качестве своеобразного ответного хода, по принципу "око за око". Риковер, накануне своей отставки под давлением министра ВМС Лемана, выступил с предложением о строительстве экспериментальной арктической подводной лодки с усиленным корпусом и с более значительным выступом для рулей. Он попытался воспользоваться своей привычной тактикой продвижения проекта, минуя министерство ВМС и Пентагон, и в обход Лемана направил свой проект прямо в комитет конгресса по вооруженным силам. Но усилия Риковера привели лишь к появлению письма на имя Лемана от сотрудников Белого дома, в котором говорилось об их удивлении тем, что в результате арктических экспедиций подводные силы США оказались не готовы к войне подо льдами. После того как Леман в 1982 году вынудил Риковера уйти в отставку, он перестал прилагать какие-либо усилия в этом направлении. (Несколько предыдущих министров обороны и ВМС пытались освободить Риковера от военной службы, однако на их пути стояли влиятельные члены конгресса и президенты вроде Картера. Рейган же твердо поддержал своего министра ВМС даже тогда, когда Риковер со всей страстью обратился к нему за помощью во время встречи в Овальном зале Белого дома, назвав при этом Лемана "заносчивым муравьем". Он спросил Рейгана: "Вы мужчина? Можете ли вы самостоятельно принимать решения?" Риковер взял своего рода реванш. Он, покидая свой кабинет, рядом с портретом Лемана повесил изображение Арнольда Бенедикта (генерала в американской Гражданской войне за независимость, предателя. - Прим. переводчика).)
      Позже один из адмиралов конфиденциально сказал Лайону, что ВМС не намерены строить экспериментальную арктическую подлодку, потому что ее строительство покажет Советскому Союзу, что США не в состоянии воевать подо льдом. Кроме того, план создания арктической подлодки составил бы конкуренцию другому предложению ВМС, которое находилось на рассмотрении конгресса: о выделении средств на строительство нового типа суперподлодки, которая сможет выполнять любые задачи. Кое-кто в ВМС называл эту лодку "Жирный Альберт". На самом деле это был весьма противоречивый проект многоцелевой подлодки "Сивулф" (бортовой No SSN-21). Эти лодки должны были последовать за подлодками типа "Лос-Анджелес", идущими на смену подводным лодкам типа "Стерджен".
      Военно-морской разведке, которая со стороны наблюдала за всеми этими перипетиями, также понравилась идея строительства нового типа подлодок. Офицеры разведки рассчитывали, что новая технология поставит перед Советским Союзом новые проблемы, и это отвлечет его внимание. Кроме того, по мнению офицеров разведки, объявляя планы создания новых усовершенствованных подлодок, США тем самым предупредят Советский Союз, что ему не удастся достичь превосходства, что бы он ни предпринимал.
      Все эти разговоры о новых ледовых операциях и новых подлодках помогли отвлечь внимание от планов очередного похода подлодки "Парч" в Баренцево море. Планирование этой акции волновало разведку куда больше, чем возобновление секретных операций в Охотском море. По кабелю в Баренцевом море шла более секретная информация. Разумеется, русские, обнаружив утечку информации в Охотском море, усилят свое наблюдение и за Баренцевым. Определенно, у них появились подозрения, что существуют и другие подслушивающие устройства, которые пока не удалось обнаружить. Круглосуточное наблюдение за районом, где стояло подслушивающее устройство, проведенное американцами, не выявило чего-либо необычного, но уверенности в полной безопасности не было. Охотское море пустынно, и любая активность там быстро становится видимой. А вот движение кораблей по Баренцеву морю настолько интенсивное, что советские поиски второго подслушивающего устройства можно было легко замаскировать под обычное передвижение судов.
      Существовала также признаваемая незначительным большинством в военно-морской разведке вероятность, что Хейвер был прав в отношении шпиона. Если это так, то Советский Союз может тщательно отслеживать маршрут "Парч". Возможно, Советскому Союзу даже известно, что "Парч" уже проникала в Баренцево море через Северный Ледовитый океан.
      А что, если послать "Парч" совершенно другим путем, чтобы затруднить наблюдение за ней? Среди экипажа распустили слух, что лодка пойдет раньше, чем обычно, то есть в апреле, а не летом, и что поход будет проводиться с целью "испытания на выдержку", на юг, за экватор, подальше от Арктики, подальше от Советского Союза. "Парч" пойдет вдоль Тихоокеанского побережья США, в стороне от Центральной Америки, вдоль Латинской Америки на юг до мыса Горн. Экипажу не говорили, что она обогнет мыс Горн и затем через Атлантику направится на север к Баренцеву морю. Она будет идти подальше от Фолклендских островов, где в то время развернулись боевые действия между Великобританией и Аргентиной. Это был самый окружной маршрут, который можно было придумать, исключая, конечно, поход через Антарктику. Полагали, что таким образом можно было направить наблюдение по ложному следу и позволить лодке избежать тяжелых льдов, которые она могла встретить, если бы выходила в поход в начале года. "Парч" предстояло пройти 15 тысяч миль только в одну сторону. Весь поход туда и обратно был рассчитан почти на пять месяцев. И все это время лодка будет идти в подводном положении.
      Подводники не без гордости говорили друг другу: "Мы идем на установление рекорда".
      Для обеспечения питания экипажа на время всего почти 150-дневного похода на борт лодки было доставлено так много консервированного продовольствия, что матросам пришлось накрывать в одной из уборных туалетное сидение доской: ее превратили в продовольственную кладовую. После того как и она была заполнена до потолка, загромоздили банками верхний коридор, сделав его почти полностью непроходимым. Для того, чтобы добраться до кают-компании, приходилось теперь проходить через каюту командира, через его ванную, в ванную старшего помощника командира и из ее входной двери направо в первый свободный проход.
      В этом походе лодкой командовал Питер Гриф, отец шестерых детей. Он внимательно присматривал за своим экипажем, и экипаж понимал это. Если он не находился в центральном посту, то его можно было видеть в кают-компании играющим в карты или занимающимся на велотренажере, который он прятал в машинном отделении, либо беседующим с кем-либо из старшин. Звание не имело для него никакого значения, а его лодка для него значила все. Когда он находился на борту лодки, то постоянно чувствовал, что находится на вершине своей карьеры. Однажды он сказал одному из своих подчиненных: жизнь после отставки, без лодки уже не будет иметь никакого значения, все пойдет под гору.
      Когда он постепенно подготавливал экипаж к этой "Одиссее-82", матросы получали удовольствие от особой важности предстоящих задач. Но знали они о них лишь в самых общих чертах. Режим секретности соблюдался строго.
      Так, уже во время похода экипаж впервые узнал о точном местонахождении лодки только при пересечении экватора. Была устроена шутливая церемония встречи с Нептуном для тех, кто впервые пересекал экватор.
      Но никаких церемоний не было, когда наконец вошли в Баренцево море. На этот раз водолазы устанавливали на кабель новый вид контейнера с подслушивающим устройством. На этом контейнере уже не было зажимов. Вместо зажимов он крепился таким образом, что при попытке по той или иной причине поднять кабель контейнер должен остаться на дне. Поскольку контейнер в Охотском море был обнаружен советскими ВМС, то были видоизменены и другие процедуры.