Так, в конце 1960 года капитан первого ранга У. Беренс провел атомную подводную лодку "Скипджек" (бортовой номер SSN-585) в устье длинного канала для морских судов, который ведет к Мурманску. Он приблизился к советскому порту так близко, что офицеры через перископ могли увидеть пирс, находившийся в 30-40 метрах. Пожалуй, они подошли ближе, чем хотелось бы командованию ВМС, по крайней мере, ближе, чем командование хотело бы это признать. Действительно, перед тем как лодка проникла в канал, моряки видели, как один из офицеров отключил автопрокладчик, регистрировавший движение лодки, чтобы не осталось письменного подтверждения вторжения. Позднее, во время того же похода лодка наблюдала за ходовыми испытаниями первой советской дизельной подлодки типа "Гольф", которая была специально построена для вооружения баллистическими ракетами. Командир "Скипджек", который поначалу удивлял часть экипажа своей медлительностью и старомодностью, доказал, что он может действовать так же рискованно, как и другие командиры, что он может быть одним человеком на берегу и совершенно другим в море, особенно в советских водах.
      В этом смысле он был не одинок. То была эра бесшабашных командиров атомных подлодок, которые, казалось, унаследовали от своей службы на дизельных лодках один принцип: никаких ограничений в методах выполнения задач. На Тихом океане пара командиров выключали атомный реактор для уменьшения шумового фона, чтобы записать шумовые автографы советских кораблей, и оказалось, что их лодки дрейфовали на слишком большой глубине. Другая подлодка, идя под перископом, столкнулась с советской лодкой, которая всплывала из глубины. Однако наиболее срочной задачей являлось выяснение, на какой стадии находится Советский Союз в деле создания атомных подводных лодок. Хотя некоторые высокопоставленные деятели в США и сомневались, но постепенно стало ясно, что Советский Союз начинает производство трех типов атомных лодок: типа "Хотель", вооруженная тремя баллистическими ракетами; типа "Эхо", вооруженная крылатыми ракетами корабль-корабль, и "Новембер" - многоцелевая. Первые разведданные показывали, что эти лодки были такими несовершенными и шумными, что в ВМС США их прозвали "клушами". Ни лодки типа "Гольф", ни "Хотель" не были готовы к выходу на патрулирование.
      Было ясно, что США выиграли гонку по расстановке ракетных лодок у побережья противника в зоне дальности стрельбы. 4 дизельных подлодки с примитивными ракетами "Регулус" выходили в Тихий океан в 1959 и 1960 годах, а первую атомную подлодку "Джордж Вашингтон" (бортовой номер SSBN-598) с ракетами "Поларис" решились отправить в Атлантику только в ноябре 1960 года. Подлодки с ракетами "Регулус" проводили так много времени в ужасную погоду у берегов Советского Союза, что их экипажи стали называть себя членами "яхт-клуба на севере Тихого океана". Подлодка "Гроулер" (бортовой номер SSG-577) получила тяжелые повреждения, налетев на плавучую льдину у берегов Камчатки, недалеко от советской базы Петропавловск. Между тем программе "Поларис" оказывалась беспрецедентная поддержка. Президент Эйзенхауэр предоставил словоохотливому контр-адмиралу В. Рейборну, ответственному за программу "Поларис", полномочия принимать на службу самостоятельно, в обход обычной бюрократии, любого, кто, по его мнению, может выполнять хорошо и быстро работу по конструированию и строительству подлодок с ракетами "Поларис". Были и ожидавшиеся затруднения с новой технологией (помощники Рейборна проявили чувство юмора, создав секретный фильм о неудачах программы "Поларис", показывая ракету, которая высунула только носовую часть из-под воды, а также ракеты, взлетевшие и кувыркающиеся в воздухе). Однако программа была завершена успешно, в установленные сроки. И в основном потому, что ей был дан высочайший приоритет. Каждый работал, не считаясь со временем, поэтому подводники на новых лодках шутили, что буквы на их бортовых номерах SSBN якобы не потому, что "SS" означают подводный корабль, а "В" означает баллистическую ракету и "N" атомную лодку, а потому, что "SS" - это субботы и воскресенья, a "BN" - множество ночей. Пока Рейборн и его команда занимались строительством лодок, Риковер руководил установкой ядерных реакторов и комплектованием их обслуживающим персоналом. Он делал ставку на людей, которые не поддавались бы панике в критических ситуациях, обращали внимание на любую деталь и были такими же дотошными, каким он сам. Риковер был уверен, что только таким образом можно обеспечить безопасность работы реактора, а это - единственный способ заручиться поддержкой общественности, получить от нее карт-бланш на создание атомных подводных лодок. И он получил его. Теперь люди Риковера были готовы управлять самыми смертоносными подводными лодками, когда-либо построенными в мире, что должно привести Америку к победе в "холодной войне".
      Первые лодки "Поларис" были длиною около 106 метров, на 18 метров длиннее, чем предыдущие атомные лодки. Они имели 16 ракет с ядерными зарядами, которые могли быть нацелены на расстояние более 1000 морских миль (морская миля -1852 м). На них было также по два экипажа, "голубой" и "золотой", которые поочередно выходили в 60-суточные походы, удерживая лодки в море как можно дольше. Служба была тяжелой. Дальность стрельбы 1000 миль вынуждала лодки плавать в штормовых водах северного побережья Европы, оставаясь на этом расстоянии от Москвы. Их работа была "прятаться с гордостью" и быть межконтинентальной ракетной силой, блуждающей и готовой нанести ответный удар, если США подвергнутся нападению и наземные ракеты будут уничтожены. (Даже президент США не знал, где фактически лодки "Поларис" патрулируют в данное время. Им были выделены оперативные районы патрулирования, квадраты со сторонами в сотни миль, в которых эти ракетоносцы находились на дальности стрельбы около 1000 морских миль от целей.)
      Были предприняты кардинальные меры безопасности, чтобы полностью исключить возможность какому-нибудь безумцу по своей воле развязать ядерную войну. Во-первых, любой приказ о запуске ракет должен точно соответствовать кодам подлинности, которые менялись по определенным датам и хранились на борту лодок за двумя спаренными дверьми, закрытые на замок в сейфе, приваренном к переборке поста управления. Только у двух человек хранились комбинации ключей, чтобы открыть сейф и сверить подлинность кода, который они показывают командиру и его помощнику. Как только код подлинности проверен, три человека используют три отдельных, хранящихся в сейфах ключа для фактического запуска ракеты. Ключ командира лодки позволяет ему включить корабельную систему огня. Ключ старшего помощника взводит спусковые механизмы. Затем офицер, управляющий огнем, может использовать свой ключ для запуска ракеты. Предполагалось, что весь этот процесс займет не более 15 минут.
      Со своей стороны Советский Союз имел лишь несколько атомных подлодок, причем сконструированных настолько плохо, что люди в них нередко погибали. На одной подлодке произошел такой ужасный инцидент с ядерным реактором, что оставшиеся в живых члены экипажа переименовали ее в "Хиросиму". К тому времени, когда в 1962 году Советский Союз попытался установить на Кубе ракетные установки, Соединенные Штаты настолько вырвались вперед, что могли быстро собрать несколько подлодок типа "Поларис", в конечном счете всего 9 штук, и выставить их на позиции в пределах дальности стрельбы по Советскому Союзу. (Общественность США так и не узнала, насколько правительство было напугано тем, что Советы будут усиливать военно-морскую конфронтацию. За несколько месяцев до кубинского кризиса перебежчик из Советского Союза предоставил материалы, которые стали именоваться "Эвкалиптовые документы" детали советского плана использования тактического ядерного вооружения против американских судов и подводных лодок в случае развязывания войны на море. Советников президента Джона Ф. Кеннеди преследовала мысль о том, что Советский Союз мог уже предпринять первоначальные меры по этому плану. Действительно, Кеннеди опасался, что любая морская битва может усугубить кризис, с применением или без применения ядерного оружия. Когда он установил военно-морскую блокаду Кубы, была замечена советская подлодка рядом с двумя советскими транспортными судами. Когда Кеннеди узнал об этом, он спросил своих помощников: "Есть ли хоть какая-нибудь возможность избежать нашей первой стычки с русской подлодкой? Хоть что-нибудь, только не это!")
      Были такие стычки, но худшие опасения Кеннеди не подтвердились. Американские самолеты и корабли обнаружили несколько советских дизельных подводных лодок и легко заставили всплыть три из них.
      США, таким образом, получили явное превосходство, но надолго ли? Карибский кризис, возможно, научил советских лидеров, что будет невозможно построить сухопутные ядерные силы вблизи от американских берегов. Но собирая подлодки типа "Поларис" на позиции дальности стрельбы, США также показали, что есть и более лучший способ достичь тех же целей.
      Глава 3. ПОВОРОТ В ОКЕАНСКИЕ ГЛУБИНЫ
      Окрыленный успехом программы "Поларис", адмирал Рейборн начал заглядывать в будущее, подумывая о новых путях усиления ядерного сдерживания. Он вскоре обратился к молодому гражданскому специалисту, которого несколько лет тому назад вытащил из безвестности и назначил главным ученым консультантом программы "Поларис".
      Джону Крейвену, когда его нашел Рейборн, было немногим больше 30 лет. Его обязанности заключались в том, чтобы присматривать за всеми, работавшими над созданием ракетных подводных лодок, обнаруживать проблемы и находить их решения. Он, по его словам, был "главным занудой".
      Эта кличка соответствовала действительности. Молодой человек был очень говорлив, его захлестывали идеи. Он мог анализировать сложнейший рабочий план и в то же время с чувством декламировать стихи или целую серию собственных афоризмов о море. Крейвен проповедовал фантазию в военном деле. Эта роль была предначертана ему с самого рождения. Он был из семьи, родословная которой по материнской линии уходила к мавританским пиратам, а по отцовской линии раздваивалась между пресвитерианскими священниками и военно-морскими офицерами, скучавшими в церкви на семейной скамье во время молебна.
      Большинство Крейвенов гордились военно-морской родословной, которая шла от Туниса Аугустаса Макдонаф Крейвена, командовавшего во время Гражданской войны в США кораблем сторонников федерации "Текамзе". Корабль был таранен самоходной миной конфедератов, и именно тогда адмирал Д. Фаррагут произнес свои незабываемые слова: "Наплевать на торпеды! Полный вперед!"
      В соответствии с благородной традицией Тунис Аугустас Макдонаф тонул на ходовом мостике корабля. Джон Крейвен нередко с чувством гордости вспоминал этот эпизод из родословной своих предков. И не забывал добавить, что в его жилах течет пиратская кровь, унаследованная по материнской линии.
      Джон Крейвен, по крайней мере частично, оправдал ожидания своей семьи. Его, не оканчивавшего военно-морской академии, зачислили в резерв ВМС; он стал инженером-океанологом. Джона влекли океанские глубины, подводные маневры, на которые большинство в ВМС не обращало внимания, считая это дело невозможным или, по крайней мере, весьма неправдоподобным. Но Крейвен беззаветно верил в то, что окажется прав. Дайте только срок!
      Рейборн предоставил Крейвену карт-бланш, поручив ему то, что тот делал лучше всего: выдавать идеи и как можно больше. К 1963 году Крейвен усиленно работал над задуманной Рейборном программой морских средств сдерживания. В качестве первого шага Крейвен выделил из своего бюджета миллион долларов, полагая, что этого будет достаточно для создания небольшой политической программы по проведению анализа стратегического сдерживания. В ходе выполнения программы он обнаружил, что привлек к ее разработке почти всех политологов, занимающихся вопросами оборонной стратегии.
      А Крейвен тем временем выдвигал все новые и новые идеи: ракеты, размещенные на дне океана на глубине нескольких тысяч метров; подводные лодки, способные погружаться и наблюдать мрачные глубины, используя специальные камеры в этих неизведанных и чуждых человеку сферах...
      В военно-морских кругах идеи Крейвена не вызвали особого интереса. Проводившиеся ранее небольшие исследования океанских глубин уже давно были переданы малочисленной группе океанографов. Адмиралы считали, что операции на больших глубинах еще сложнее, чем запуск человека в космос, который в тот момент приковывал к себе всеобщее внимание. Самая глубоководная американская подводная лодка могла достичь глубины в пределах 300-450 метров. Погружение глубже привело бы к гибели из-за взрыва, направленного внутрь, в результате огромного давления воды, достаточного, чтобы моментально раздавить даже такую мощную подлодку как "Поларис".
      Все в океанах, что находилось глубже слоя, в котором действуют подлодки, военно-морские силы США рассматривали лишь как хранилище для сбрасываемых отходов. В управлении кораблестроения ВМС США проблема разработки и строительства глубоководных аппаратов находилась в перечне приоритетов лишь на десятом месте и то потому, что весь перечень состоял из 10 пунктов. Даже адмирал Риковер, который в глазах общественности считался новатором, не проявлял интереса к проникновению в глубины океана.
      Группа Крейвена по проблемам глубоководного погружения финансировалась весьма скудно, но работала энергично. Нескольким ученым было поручено помочь в проведении испытаний атомной подводной лодки "Трешер" (бортовой номер SSN-593), первой многоцелевой мощной лодки, сконструированной для плавания глубже, чем любая другая. 10 апреля 1963 года "Трешер" потерпела катастрофу во время испытательного погружения на глубину 390 метров. Говорят, случилась авария в трубопроводах и последующая потеря хода, за которой последовала целая серия сбоев, повлекших гибель лодки с экипажем 129 человек, включая четырех человек из группы Крейвена. Крейвен получил эту печальную новость в тот момент, когда беседовал с инженером Гарри Джексоном. Инженер помогал проводить испытания лодки "Трешер" незадолго до ее последнего погружения и присутствовал при всех других глубинных погружениях. Узнав о несчастье, Джексон в отчаянии несколько раз повторил: "Я должен был быть там". Крейвена утешало то, что в эту первую для США аварию атомной подлодки не попал Джексон и еще три человека из его команды, которых исключили из испытаний лишь из-за недостатка места в лодке.
      Спустя некоторое время Крейвен осознал, что случившаяся катастрофа предопределила ему место среди самых важных действующих лиц в новой и драматичной главе в этой саге о подводном шпионаже. Военно-морские силы США твердо заверили американскую общественность, что подобные трагедии не повторятся. Было обещано приложить огромные усилия для изучения ничего не прощающих океанских глубин. Были разработаны программы "Безопасность подводных лодок" и "Глубоководные спасательные аппараты".
      Общественное мнение удалось успокоить. Однако многие полагали, что предложения военных скорее из области научной фантастики, чем науки, особенно перспективы создания глубоководных аппаратов для спасения затонувших подводных лодок. Тем, кого предстояло спасать, должно было крупно повезти, чтобы они пошли на дно на континентальном шельфе или над вершиной подводной горы, то есть в тех районах, где глубины значительно меньше двух-четырех миль, характерных для большинства районов Мирового океана. Почти все подводники знали, что если их настигнет катастрофа в океанских глубинах, то шансы на спасение практически равны нулю.
      Все же конгресс США одобрил предложения ВМС, которые были одобрены управлением военно-морской разведки. Хотя они и были выдержаны, на первый взгляд, в духе Жюля Верна.
      Офицеры разведки втайне уже составляли свои собственные планы, когда Крейвен приступил к проведению широчайших исследований после гибели лодки "Трешер". Он также возглавил проект систем глубокого погружения, программы создания обещанных ВМС глубоководных спасательных аппаратов и, кроме того, создания подводной лаборатории, специального подводного дома, известного под названием "Силаб". Там ВМС могли изучать влияние погружения на большие глубины на психику человека.
      Крейвен видел благоприятные возможности, особенно в программе создания глубоководных спасательных средств. Как почти все океанографы, он знал, что глубоководные спасательные аппараты скорее всего фантастика. Однако он полагал, что энергичные попытки сконструировать такие аппараты помогут ему осуществить еще одну свою мечту: создать флотилию миниатюрных подлодок из стекла. Химически стекло - это жидкость, и поэтому Крейвен полагал, что стеклянные подводные лодки смогут выдерживать давление на самой большой глубине.
      Он был не единственным, кто попытался продать ВМС идею создания мини-подлодок. Фирма "Рейнолдс Алюминум" создавала свою собственную лодку, надеясь получить выгодный контракт. Вудскхоллский океанографический институт совместно с управлением военно-морских исследований проектировал аппарат "Алвин", который мог погружаться на глубину 2000 метров, имея экипаж из 3 человек. К этому времени единственным глубоководным аппаратом в ВМС был "Триест II". Ему придали форму мини-дирижабля, который необходимо было перевозить или буксировать к месту погружения. Маневренность такого дирижабля была ограниченной, но зато он мог погружаться на глубину более 6000 метров и имел экипаж из трех человек. "Триест II" в 1960 году погружался на глубину почти семи миль в самой глубокой точке Мирового океана - Марианской впадине. И "Триест I" и "Триест II" исследовали обломки крушения подлодки "Трешер".
      Когда Крейвен начал разрабатывать механизмы самодвижущихся, независимых глубоководных мини-подлодок, к нему обратился офицер военно-морской разведки, который помогал координировать шпионские операции подводных лодок у советского побережья. К тому времени эти операции уже велись круглогодично. В ходе этих операций под кодовым названием "Биннакл", позднее переименованных в "Холистоун", растущая флотилия атомных и дизельных подлодок вела постоянное наблюдение за советскими приготовлениями и запусками ракет из подземных шахт и с кораблей в океан. Подлодки США вели также наблюдение за расширяющейся флотилией советских атомных подводных лодок по мере того, как они начали предпринимать попытки выхода в Атлантику и Тихий океан. Советские ВМС начали претворять в жизнь свою давнюю мечту стать океанской державой.
      На этом фоне ВМС США всегда имели, по крайней мере, одну шпионскую подлодку в Баренцевом море и две - в районе советских портов на Тихом океане, где они все еще были вынуждены в отдельных случаях уклоняться от атак небольшими глубинными бомбами. Даже ранние атомные подводные лодки, такие как, например, "Скамп" (бортовой No SSN-588), подвергались атакам небольшими глубинными бомбами, а дизельные лодки, такие как "Рокуэлл" (бортовой No SS-396) и "Трампобфиш" (бортовой No SS-425), удерживались под водой, как и в случае с подлодкой "Гаджен" в 1960-е годы. В дополнение к этим операциям у побережья Советского Союза некоторые дизельные подводные лодки нелегально перебрасывали русских эмигрантов в Советский Союз для шпионажа в пользу США, а другие дизельные лодки высаживали отряды коммандос в Борнео, Индонезии и на Среднем Востоке, чтобы следить за расширением советского влияния в этих районах. (Вскоре после неудачной высадки в заливе Свиней (Куба) в 1961 году американские коммандос использовали дизельные подлодки для организации побегов известных кубинских деятелей в США. В течение нескольких недель коммандос высаживались из подлодок и переправлялись на берег на надувных плотах. Кубинцам, которых с проводниками отправляли на подводную лодку, приходилось нырять на глубину 4,5-10 м. И сквозь толщу воды входить в находящуюся в подводном положении подлодку через специальный отсек, имеющий избыточное давление. По словам американских моряков, участвовавших в этих операциях, многие из спасенных таким образом рисковали попасть в тюрьму или даже быть казненными за участие в заговорах по свержению Кастро.)
      Подводный шпионаж приобрел такой размах, что начальник военно-морских операций в Вашингтоне взял на себя руководство координацией всех подобных акций, а в управлении военно-морской разведки был создан специальный отдел подводной войны с задачей планирования операций по подводному шпионажу.
      Сотрудники разведки так горели желанием получить последние данные о советских подводных лодках и ракетах, что "спуки" получили приказ передавать по радио наиболее важные данные уже по пути домой. Специалисты по русскому языку среди "спуков" начинали транскрипцию записей перехваченных переговоров сразу же по выходу за пределы советских вод. Курьеры встречали возвращающиеся подводные лодки в порту, готовые без промедления отвезти разведданные непосредственно в штаб-квартиру АНБ, в форт Мид (шт. Мериленд). Сами "спуки" стали настолько ценными персонами, что им было приказано переезжать из порта в порт только поездом, а не транспортным самолетом. ВМС не хотели рисковать даже минимальной вероятностью угона самолета на Кубу. Однажды офицер военно-морской разведки пришел к Крейвену с просьбой оказать самую большую услугу из всех, какую он может. Офицер вручил совершенно секретный документ. Это был очень длинный перечень задуманных операций, который военно-морская разведка составляла в течение нескольких лет. До Крейвена этот документ видели всего несколько человек.
      На первой странице по диагонали был поставлен штамп "Operation Sand Dollar" (операция "Песчаный доллар"). В перечне были указаны точки падения советских баллистических ракет, тщательно отслеженные и зафиксированные надводными кораблями, радиолокаторами ВВС и подводными гидрофонами, а также местонахождения самолетов и другой советской военной техники, промелькнувших или услышанных при их падении в воду. Оказалось, что совсем рядом - от силы не более трех миль - лежат самые сокровенные советские военные секреты: самое лучшее из советских систем управления ракетами, из достижений металлургии и электроники. И весь этот дразнящий ассортимент находится вне досягаемости разведчиков. Неудивительно, что Советский Союз даже и не охранял эти склады. Никто не мог и вообразить подводный рейд сквозь звезды люминесцентного планктона в абсолютную темноту океанского дна.
      Офицер разведки рассуждал так - а почему бы не воспользоваться для маскировки благородными идеями о глубоководных спасательных аппаратах, а под шумок добраться до предметов, перечисленных в перечне операции "Песчаный доллар". Почему бы не использовать средства из бюджета, выделенные на спасательные аппараты, для создания приспособлений, которые могли бы дать США ощутимые преимущества.
      Трагедия подлодки "Трешер" будет служить оправданием для новых программ по безопасности и материалов для полноценной легенды прикрытия. И все это зависело от ответа Крейвена на один вопрос: может ли он организовать глубоководный поиск сокровищ?
      Крейвену дали понять, что это дело высшей государственной важности. Военно-морская разведка прилагала в тот момент отчаянные усилия, чтобы догнать разведку ВВС, которая только что запустила новое поколение спутников-шпионов. Все больше охватывая территорию Советского Союза, эти новые "глаза в небе" присылали изображения строительных площадок, где сооружались шахты для мощных ракет наземного базирования, а также доков, где велась подготовка к строительству нового поколения советских подводных лодок. Программа "Поларис" не дала возможности бомбардировщикам и ракетам ВВС США удержать монополию в области ядерного сдерживания. Зато военно-морские шпионы смогут конкурировать со спутниками, добывая не только снимки, но и образцы советского вооружения и боевой техники.
      Для Крейвена это была долгожданная возможность получить средства для осуществления своих самых фантастических планов. Но как выполнить то, о чем просил офицер разведки? Даже "Триест II" едва ли сможет много сделать в этом секретном подводном рейде. Он слишком мал. Кроме того, необходимость его перевозки к середине океана может непроизвольно раскрыть секрет.
      - В основном мы разрабатываем технологию, а не "имущество", - уклончиво пробормотал Крейвен. Ответом ему было молчание. Не имеет значения, что он сказал это неофициально, он все равно признавался, что нет возможности выполнить то, о чем его просят.
      Затем Крейвена озарило: "Эй, послушайте, мы не имеем того, что могло бы участвовать в вашей тайной операции. Другое дело, если вы будете ее проводить с помощью подводной лодки".
      В отчаянии он выпалил идею того, что станет самым рискованным предприятием ВМС США. Полномасштабная подлодка, способная плавать в открытом море, будет приспособлена, чтобы зависать в верхних слоях океана и опускать камеры на многокилометровую глубину, достаточную, чтобы обеспечить возможность поиска советских "сокровищ" на дне. Это же ценнейшая идея: действовать под водой скрытно и никогда не позволять Советскому Союзу узнать, что американцы где-то поблизости.
      Крейвен успел убедиться, что работа на поверхности океана - адская работа. Он включил эту мысль в текст своих "Десяти заповедей глубоководной механики". Одна из этих заповедей гласила: "Помни, что свободная поверхность - это не океан и не воздух. Человек не может ходить по ней, и оборудование не может там оставаться в стабильном положении. Поэтому конструируй свое оборудование так, чтобы оно пребывало под водой недолго и не требовало ни обслуживания, ни ремонта в этом неподходящем месте".
      И вот неожиданно у него появилась возможность провести проверку этой заповеди.
      К тому времени в строю находилось уже 20 многоцелевых атомных подводных лодок, и они продолжали строиться. Но адмиралы не были готовы передать первоклассную лодку для того, чтобы она находилась в середине океана. Если Крейвену нужна подлодка, то ему придется взять одну из двух "посудин", которые не выдержали испытаний и конструкция которых так и не воспроизводилась. Была бестолковая лодка "Сивулф" с трапециевидной кормой, как у эсминца. Ее верхняя часть была построена так, чтобы в ней помещался опасный реактор, работавший на жидком натрии, который был заменен в период создания лодки. Затем была лодка "Халибат" с великолепным, но краткосрочным прошлым. "Халибат" (бортовой No SSGN-587) - единственная атомная подлодка, вооруженная ракетами "Регулус", совершила 7 походов к советским берегам. Но эта программа закончилась в середине 1964 года, когда в Тихом океане стали базироваться подводные лодки "Поларис".
      С завершением эры ракет "Регулус" никто не знал, что делать с лодкой "Халибат". Она была очень странной, с самой плохой гидродинамикой из всех атомных подводных лодок, с самым нелепым внешним видом. В отличие от плоской рыбы, именем которой она была названа, на ней был огромный горб, большая пасть, которые, возможно, подходили бы диковинным животным. Возможно, в другое время ее спокойно превратили бы в металлолом. Ведь она к тому же еще обладала почти смертельным заболеванием для подлодки: гидромеханически "Халибат" была очень шумной. Подводники содрогались, рассматривая ее громоздкие балластные цистерны, изумлялись пустотам, первоначально предусмотренным для того, чтобы обеспечить быстрое всплытие, пуск ракеты и еще более быстрое погружение.
      Крейвен мельком взглянул на лодку, которая никому не могла понравиться, и застыл в оцепенении. Все, что он увидел, это были возможности использования этих странных и чудесных излишков помещений. А одного взгляда на этот широко раскрытый рот лодки было достаточно для того, чтобы заставить его, как и любого, целиком отдавшегося науке человека, закричать от радости. Ни одна подводная лодка не могла похвастаться люком диаметром более 66 см, а у "Халибат" люк был диаметром 6,7 метра.
      Было решено, что "Халибат" будет лодкой Крейвена, его лабораторией, его министерством, его пиратским кораблем. Ему выделят 70 млн. долларов на оборудование лодки электронной, гидроакустической, фото- и видеоаппаратурой. ВМС пустили слух, что в феврале 1965 года "Халибат" пошла в Перл-Харбор для переоборудования в гидрографическое исследовательское судно.
      Этот слух был лишь одной из легенд, которыми прикрывались работы Крейвена. Программа создания глубоководных систем и его другие глубоководные проекты будут иметь еще несколько слоев прикрытия, укрывающих то, что Крейвен назвал "Презренные мастерские" - термин, позаимствованный у корпорации Локхид, производившей самолеты-шпионы. Вскоре Крейвен приступил к работе над проектом глубоководных систем, занимался разработкой глубоководного исследовательского аппарата. По этому проекту глубоководный исследовательский аппарат должен опускаться на дно океана до глубины 6 тыс. метров и механической рукой собирать объекты. Смонтированная на верхней палубе механическая рука вместе с лодкой будет передвигаться в район сбора объектов.
      Перестройка и испытания лодки "Халибат" велись два года. Почти с самого начала переоборудования лодки масса легенд, прикрывавших работу Крейвена, вызвала к нему интерес за пределами закрытой сферы военно-морской разведки.
      Риковер, который когда-то делал все, что мог, чтобы ограничить интерес Крейвена к глубоководным мини-подлодкам, теперь сам попросил его построить первую атомную мини-подлодку. Правда, с корпусом из стали, а не из стекла. Адмирал по-прежнему отзывался о стекле язвительно. Но Крейвен теперь работал с Риковером, и это сотрудничество стало для ученого весьма полезным. Крейвен научился, как нужно добывать средства из бюджета ВМС, как вести дела с конгрессом, как обращаться с адмиралами, которые возглавляют программы подводных сил.
      Это была сделка Фауста с Мефистофелем. Риковеру было 64 года. В этом возрасте даже не такие склочные люди уже давно находились в отставке и разводили тюльпаны. Крейвен же, как почти все остальные в ВМС, долго не мог научиться тому, как вести себя с Риковером. Риковер любил начинать разговор, сразу показывая, кто является старшим: "Крейвен, мои люди более компетентные, чем ваши, но ваша мастерская больше, поэтому я собираюсь работать с вами". Риковер любил выводить людей из равновесия лишь для того, чтобы посмотреть, как они поддаются управлению.
      Риковер лично дал имя мини-подлодке "NR-1". Ее могли назвать и "Риковер", потому что буквы NR означали "Отдел военно-морских реакторов", то есть отдел Риковера. Если президент США имеет личный самолет под кодовым именем ВВС-1, то почему же Риковеру не иметь свою лодку - под именем NR-1.