В отличие от созданной в 1965 году в Вудсхолле лодки "Алвин" длиной 6,7 метра, NR-1 имела длину 31,6 метра, почти вполовину длины обычной многоцелевой подводной лодки. Она могла погружаться на глубину до 1000 метров и была оборудована подводными фарами, камерами и механической рукой с крюком для вытаскивания небольших объектов. Кроме того, она была способна заниматься шпионажем.
      Одной из главных проблем при проектировании была проблема экранирования реактора на "NR-1". Реакторы на стандартных лодках защищались с обеих сторон свинцовыми экранами толщиною 30 см. Но такой экран был слишком тяжелым для "NR-1". Риковер, Крейвен и другие конструкторы решили поставить свинцовый экран только спереди для защиты жилого отсека. Вся остальная часть лодки длиною 3,9 метра за задней стенкой реактора будет заполнена водой и постоянно закрыта. Идея заключалась в том, чтобы эта стена воды поглощала выделяющуюся радиацию и служила экраном вместо свинцового. У Крейвена не было сомнения в том, что у защитников окружающей среды этот план вызовет страх. Но и он, и Риковер считали план вполне осуществимым, так как 0,36 м3 воды имеют такой же молекулярный вес, как и 0,02 м3 свинца. Но когда лодка будет под водой, то вода совсем не добавит веса.
      Прежде чем "NR-1" могла быть построена, необходима была немедленная оплата. Но для мини-подлодок в рамках программы создания глубоководных систем морской лаборатории выделялось слишком мало бюджетных средств. Эта проблема не беспокоила Риковера. Он решил ее на совещании, на котором присутствовал Крейвен, контр-адмирал Л. Смит, первый заместитель Рейборна по программе "Поларис", и Р. Морзе, помощник министра ВМС по вопросам исследований и развития. "Есть ли у вас какие либо деньги, чтобы мы начали строительство прямо сейчас?" - спросил Риковер. Крейвен ответил, что его глубоководная группа может выделить 10 млн. долларов из своих средств на исследования и развитие. Смит отметил, что у программы "Поларис" есть 10 млн. долларов, не использованных из фондов на строительство. "Сколько будет стоить эта подлодка?" - поинтересовался Морзе.
      Без колебаний Риковер ответил: "20 миллионов долларов". Морзе продолжил вкратце описывать довольно сложную процедуру обычного оформления постройки кораблей: определение контракта, торги за подряд, одобрение в конгрессе. Риковер прервал его: "Оставьте все это мне, и я сделаю". Затем он повернулся к Крейвену и дал указание: "Позвоните завтра в компанию "Электрик Боатс" и скажите, чтобы начинали работы".
      Крейвен, Смит и Морзе обменялись скептическими взглядами. Никто не верил, что это можно сделать за 20 млн. долларов (вскоре цена проекта выросла до 30 млн. долларов). Они не могли представить, каким образом конгресс США поддержит этот проект. Менее чем через неделю Риковер позвонил Крейвену и сказал: Президент США намерен объявить сегодня о начале строительства "NR-1".
      Услышав эту новость, Морзе сначала был в шоке, затем впал в панику. До этого момента "NR-1" была не более чем фантазия адмирала. Действительно, Риковер лишь вкратце изложил свой план Нитце - министру ВМС и Макнамаре министру обороны. Хотя оба и одобрили его, Морзе знал, что конгрессу США не понравится эта затея. Как только президент объявил о строительстве "NR-1", бюджетная комиссия палаты представителей конгресса в спешке собралась на слушания.
      Крейвену, по распоряжению Риковера, дали несколько дней, чтобы подготовить официальное представление проекта, полный и глубокий анализ стоимости и пользы, а также подробное исследование причин потребности ВМС в мини-подлодках. "Но вы не знаете, адмирал, что исследования фактически не существует", - ответил Крейвен. "Оно будет существовать ко времени слушания в конгрессе", - огрызнулся Риковер.
      Теперь существование "NR-1" и, возможно, его собственная карьера зависели от способности Крейвена состряпать нечто на пустом месте. Ему необходимо было доказать, что "NR-1" - очень важное вложение капитала и оно стоит тридцати миллионов долларов.
      Бюджетная комиссия палаты представителей конгресса США не дала себя одурачить, но в конце концов у нее не было выбора, и она согласилась. Теперь строительство "NR-1" пошло в соответствии с директивой президента США. Ни на одну другую подлодку или корабль не получали разрешения на постройку так быстро. Позднее главное аудиторское управление, основной контрольный орган конгресса, подверг тщательному рассмотрению этот проект и пришел к выводу, что это была одна из самых плохих программ, с которой когда-либо аудиторам приходилось встречаться.
      Риковер ответил в своем духе, направив такое письмо своим критикам, что Крейвен запомнил его наизусть. "Я прочитал доклад главного аудиторского управления, и он напомнил мне рецензию на книгу "Любовник леди Чаттерлей", опубликованную в журнале "Охота и рыбная ловля". Рецензент этой книги знал столько же о ее замысле, сколько главное аудиторское управление знает о конструкции и развитии подводных лодок".
      Риковер не намного мягче относился и к Крейвену. Адмирала приводило в бешенство, что ему приходилось делиться средствами с Крейвеном на переоборудование "Халибат", на программу создания глубоководных аппаратов и другие глубоководные океанские проекты. По мнению Риковера, ни один из этих проектов не был таким важным, как его мини-подлодка "NR-1".
      В еще большую ярость приводил адмирала тот факт, что его не допускали к ознакомлению с деталями переоборудования "Халибат". Он знал почти все, что происходило в подводных силах, но разведывательные программы входили в те немногие сферы, в которые он не имел официального допуска и не мог сказать там своего слова. Он переносил свое недовольство на Крейвена, который начал подумывать, что адмирал специально дожидался ночи, чтобы позвонить ему, когда он глубоко уснет или задумает заняться любовью с женой. Ученый был почти уверен, что адмирал следил за временем начала подводных испытаний "Халибат" и приурочивал свои телефонные звонки к тем моментам, когда Крейвен не имел возможности подойти к телефону, чтобы ответить. Невозможность своевременно ответить адмиралу по телефону дорого обходилась Крейвену.
      Однажды в пятницу Риковер выступал с докладом в Нью-Йорке и послал распоряжение на "Халибат", которая находилась на Гавайских островах, с требованием, чтобы Крейвен прибыл к нему на встречу в Нью-Йорк утром в понедельник.
      Крейвен бросился на самолет, даже пережил некоторую панику, когда самолет задержался в Лос-Анджелесе из-за тумана, и, наконец, приземлился в Нью-Йорке. Он прибежал запыхавшись в номер гостиницы, где его ждал адмирал. "Вы играли в гольф со своими дружками?" - проговорил он с издевкой, повторяя легенду, придуманную Крейвеном для своей поездки на Гавайские острова. Затем он позвонил по внутреннему телефону и попросил: "Принесите в номер самый большой ланч, который готовят в гостинице". Крейвен ждал ударной фразы: он знал, что адмирала вряд ли интересует, голоден он или нет после длительного перелета. Ожидания Крейвена оправдались: "В течение ближайшего часа вы будете сидеть и есть ланч, - объявил Риковер, - а я буду вас сильно ругать".
      Крейвен нравился Риковеру, и вместе с тем ему доставляло удовольствие унижать его. Риковера поражало умение Крейвена выдерживать его самые грубые вспышки. Адмирал любил Крейвена также и за то, что тот не учился в военно-морской академии. Риковер был единственным, выпущенным из академии в звании мичмана, и теперь для него было большой забавой добавлять немного путаницы в головах, когда он беседовал с выпускниками академии перед принятием их на службу в свою программу атомных подводных лодок. Собеседования с поступающими были больше похожи на обряды посвящения в какое-либо тайное общество. Во время собеседования адмирал доводил молодых людей до грани психического срыва в своем стремлении выяснить все досконально. Пытаясь смутить своих кандидатов, Риковер осыпал их бранью, сажал на стул с одной укороченной ножкой или провожал в "Сибирь", то есть в чулан, где они оставались часами.
      Возможно, самый знаменитый случай произошел, когда Риковер с угрожающим видом подошел к кандидату и сказал: "Напугайте меня, если можете". Молодой человек не заставил себя ждать. Не говоря ни слова, он одним движением смахнул со стола адмирала книги, бумаги, ручки - все, что там лежало. Этот кандидат был принят.
      Для Риковера причинение неприятностей Крейвену было побочным явлением.
      Между тем к Крейвену стали часто обращаться как к служащему в ВМС эксперту по глубоководным работам. Но было одно обращение из ряда вон выходящее. Телефонный звонок последовал утром в субботу в январе 1966 года. "Говорит Джек Ховард", - сказал помощник министра обороны по вопросам атомного оружия. - Я потерял водородную бомбу". "Почему вы звоните ко мне?" - спросил Крейвен. "Эту бомбу я потерял в воде, и я хочу, чтобы вы ее нашли". Крейвен был назначен работать с бригадой, наскоро собранной офицером из Пентагона. Другая группа поехала на место падения бомбы.
      Бомбардировщик Б-52 столкнулся в воздухе с самолетом-танкером во время дозаправки в воздухе на высоте 10 000 метров, недалеко от побережья Паломарес (Испания), утеряв все водородные бомбы. Три из четырех бомб были найдены почти сразу. А четвертую не могли найти - возможно, она упала на дно Средиземного моря. Президенту Джонсону было известно, что советские корабли ищут эту бомбу. Он отказывался верить заверениям ВМС, что злополучную бомбу не смогут достать ни советская, ни американская сторона. В это верило большинство людей, которым было поручено найти бомбу. Большинство, но не все. Крейвен в это не верил.
      Крейвен собрал группу математиков и усадил их за работу по составлению карты морского дна в районе Паломареса. Эта задача казалась достаточно разумной, но Крейвен намеревался использовать эту карту для проведения анализа, который скорее напоминал пари на скачках, чем военно-морское исследование или руководство по спасению кораблей.
      Как только карта была составлена, Крейвен попросил группу экспертов-подводников и спасателей смастерить что-то наподобие игры в рулетку, сделать ставки на вероятность каждого из различных сценариев утери бомбы, составленных поисковыми группами в Испании. В каждом сценарии указывались различные местонахождения бомбы.
      Затем каждое вероятное местонахождение подставлялось в формулу, основанную на шансах, полученных в результате сделанных ставок. Полученные местонахождения вновь наносились на карту на определенное количество метров или миль в сторону от тех мест, которые были определены на основе логических рассуждений и акустических данных.
      Для непосвященных все это звучало как старая шутка об одном чудаке, который потерял свой бумажник в темной аллее. Вместо того, чтобы искать на аллее, он предпочитает искать свой бумажник за много метров в стороне от нее, у фонарного столба, потому что там светлее. Что касается Крейвена, то за его кажущимся безрассудством были глубокие знания. Он опирался на теорему Баеса о субъективной вероятности. Эта алгебраическая формула была выведена Томасом Баесом, математиком, родившимся в 1760 году. Его теорема должна была определять в количественном отношении значение интуитивного чувства, фактора, который существует за пределами сознания людей.
      Крейвен применил эту доктрину к процессу поисков. Бомба была прикреплена к двум парашютам. Он принимал ставки на вероятность того, что оба парашюта открылись, или открылся один, или оба не открылись. Он провел такие же операции по всем возможным деталям аварии. Его группа математиков выписала возможные результаты аварии. Затем от них приняли ставки, в какой вариант окончания они верят больше всего. После ряда ставок математики использовали полученные данные для определения вероятных частных отклонений нескольких возможных местонахождений. Затем они нанесли на карту эти варианты, указав наиболее вероятное место и несколько возможных мест.
      Даже не выходя в море, эта группа верила в то, что знает, где находится бомба. В соответствии с их расчетами, наиболее вероятное место падения находилось далеко от того места, где были найдены три другие бомбы. Далеко и от того места, где упали обломки самолета в воду. Хуже того, если расчеты Крейвена безошибочны, то бомба находится в глубоком ущелье под водой, и едва ли до нее можно добраться.
      Представители ВМС случайно повстречались с испанцем по имени Франциско Симо-Ортс, который слыл самым лучшим рыбаком в Паломаресе. Он уверял, что видел, как падала бомба, и указал точное место над тем же ущельем. Не имея других ориентиров, поисковая группа на Средиземном море приступила к тщательному исследованию ущелья. Начались переговоры с фирмами, которые предлагали ВМС свои подводные аппараты.
      Управление кораблестроения ВМС США согласилось оплатить отправку самолетом в Паломарес подводного аппарата "Алюминот" фирмы Рейнолдс и "Алвин" лаборатории Вудсхолл. Несколько недель прошло в безуспешных поисках, и президент Джонсон пришел в ярость. Он потребовал доложить, где находится бомба и когда ее поднимут. В ответ президенту направили расчеты Крейвена о вероятных местах падения бомбы с учетом двухнедельных неудач.
      Джонсон еще больше рассвирепел, увидев кривые и диаграммы Крейвена. Если поисковые группы не могут дать незамедлительный ответ, то президент будет искать других ученых, которые смогут это сделать. Он настоял на том, чтобы наняли другую группу ученых из Корнельского университета или из Массачусетского технологического института. Эти ученые встретились и в течение целого дня обсуждали проблему. В заключение обсуждения они пришли к выводу, что план Крейвена является самым лучшим из того, что может быть предложено.
      У Джонсона не осталось времени, чтобы отреагировать, поскольку в тот же самый день экипаж глубоководного аппарата "Алвин" во время своего десятого погружения обнаружил парашют, обволакивающий какой-то объект цилиндрической формы. Он находился на глубине около 700 метров, вклинившись в склон ущелья, крутизной в 70 градусов. "Алвин" нашел утерянную водородную бомбу точно в том месте, которое было указано в расчетах Крейвена. Потребовалось еще несколько недель, прежде чем удалось ее поднять. Сначала "Алвин" попытался зацепить бомбу крюком, но она сорвалась и утонула вновь. Было потрачено еще три недели. Затем на тросе опустили робот для подъема предметов, управляемый с надводного корабля. Спасательная команда с 7 апреля 1966 года чуть не потеряла и робот и бомбу, когда роботу не удалось зацепить крюком бомбу и вместо этого он запутался в парашюте, закрепленном на бомбе. В отчаянии спасательная команда решила поднимать и робот и бомбу вместе, надеясь, что они запутались достаточно прочно, чтобы вытащить их вместе на поверхность. Это был неуклюжий подъем, но он завершился успешно. Для Крейвена более важным было то, что его теоретические расчеты подтвердились. Теперь он был уверен, что он сможет творить чудеса, когда у него будет подлодка "Халибат".
      Ему не пришлось долго ждать. Переоборудование "Халибат" должно было завершиться через три недели после подъема потерянной водородной бомбы.
      С внешней стороны лодка не претерпела больших изменений. Ее уже и так возвышавшиеся рубочные рули были подняты еще выше, чтобы получить побольше места для установки дополнительных мачт. К ним крепились перископы и антенны для перехвата переговоров с советских кораблей, которые могут устраивать погоню за лодкой. Сверху носовой части находился небольшой выступ, который можно было принять за установленный в необычном месте колпак, укрывающий антенны гидролокатора. На самом деле этот выступ был приспособлением, которое Крейвен называл "управление напором и направлением". Оно позволяло воде втекать в носовую часть "Халибат", а вытекать по бортам, давая лодке возможность как бы парить в глубине в режиме застопоренных двигателей, почти бесшумно.
      "Халибат" могла не только осматривать дно океана, но и зависать над объектами, давая возможность специалистам изучать их, а водолазам - выходить из лодки и собирать объекты. Внутренние помещения "Халибат" были полностью переоборудованы и совсем не похожи на помещения на других стандартных подлодках. Выступ в виде горба верблюда с его огромным люком был преобразован в технологическую камеру, которая стала называться "пещерой летучих мышей". Стены этой "пещеры" из нержавеющей стали были покрыты серыми, коричневыми и светло-голубыми полосами. Ширина ее составляла 8,5 м, длина 15,2 м, высота 9,1 м. Она была разделена на три этажа.
      В "пещере" оборудовали фотолабораторию, каюту для проведения анализа данных и компьютерный отсек, в котором разместился один массивный компьютер "Унивак 1124". Это была огромная машина с большими бобинами магнитной ленты и мигающими лампочками, что придавало помещению научно-фантастический вид. В других местах были тесно размещены койки для экипажа и "спуков".
      Вершиной достижений Крейвена были так называемые "рыбы", которые, как он надеялся, будут плавать на самых предельных глубинах. Весом по две тонны каждая, 4 м в длину, эти алюминиевые создания имели камеры со стробоскопическими источниками света вместо глаз, работающие на аккумуляторах, усы из буксируемых гидролокаторных антенн, а также рули и носовые плоскости для плавников. Предназначенные для буксировки со дна "пещеры летучих мышей" на тросе длиною в несколько километров, "рыбы" производились фирмой "Вестингауз электрик" по цене 5 млн. долларов каждая.
      Когда Крейвен и его команда готовились к заключительному этапу испытаний на подлодке "Халибат", он ежедневно встречался с представителями разведки в специальной комнате со звукоизоляцией. Крейвен вел игру, не забывая и многих других своих проектов, все это время держа представителей ВМС, не имеющих специального допуска к его секретам, в полном неведении. Были легенды прикрытия внутри других легенд, когда его приглашали решать различные глубоководные проблемы. Шли непрерывные запросы от Риковера, а также из соответствующих комитетов конгресса, почему на его глубоководные проекты расходуется средств на десятки миллионов долларов больше, чем ожидалось. Конечно, перерасходы приходились на "Халибат". Но этот проект был одним из самых засекреченных в ВМС, и Крейвен мог раскрывать расходы на него не больше, чем собственное нахождение на этой лодке.
      Другие программы страдали, когда он финансировал расходы на "Халибат" за счет фальшивых бюджетов по другим статьям бюджета ВМС. Одному командиру было приказано припрятать расходы на "Халибат" в бухгалтерские отчеты программы боевых зарядов ракет, и бедолаге приходилось на еженедельных заседаниях пытаться находить объяснения, почему его команда допускала такие большие перерасходы бюджетных средств.
      Еще одним тайным местом, где Крейвен прятал расходы, была программа создания глубоководного спасательного аппарата. В этом была некоторая поэзия, поскольку Крейвен работал над созданием фальшивого спасательного аппарата, который в один прекрасный день будет приварен к днищу "Халибат" и превратится в декомпрессионную камеру для водолазов. К тому времени, когда Крейвен закончил работу, на программу создания глубоководного спасательного аппарата было перерасходовано на 2000 (!) процентов больше средств, чем предусматривалось бюджетом.
      Эти суммы так потрясли сенатора демократа от штата Висконсин У. Проксмайера, что он дал проекту шуточную награду "За золотой настриг с одной овцы". Проксмайер заявил, что проект создания глубоководного подводного аппарата стал одним из самых печальных рекордов в истории США. Руководство ВМС было в ужасе от этой публичной головомойки. Крейвен же был в восторге. Многим ли вручались легенды прикрытия, написанные сенатором?
      Конечно, Риковер догадывался, что делала "Халибат". Он прилагал огромные усилия, пока не узнал большинство подробностей. Когда ему отказывали представители разведки, он шел прямо к адмиралам, возглавлявшим операции подводных лодок. Он не мог примириться с тем, что проводились операции с использованием его лодок без его участия. Адмиралы не осмеливались отказать ему. Но офицеры разведки в штыки встречали его вмешательство. Для этого была одна простая причина - Риковер отказывался подписывать стандартную клятву о неразглашении тайны, полагая, что его лояльность должна приниматься на веру.
      Офицеры "Халибат" также не слишком потворствовали адмиралу. Когда один из инспекторов Риковера попытался задержать "Халибат" в доке, высказав сомнение в том, что экипаж может правильно эксплуатировать реактор лодки, ее командир, капитан первого ранга X. Клей, отказался выполнить рекомендацию инспектора. Подлодка "Халибат" занимала высшее место в перечне военных приоритетов и, как потом рассказывали, командир рявкнул на представителя Риковера: "Вы хотите подвести меня? Доложите президенту США, что я по вашей милости не могу выйти в море".
      У Клея было достаточно проблем и без вмешательства Риковера. Ни одно из шпионских оборудовании не делалось в соответствии с обычными военными спецификациями. Фактически военные и не разрабатывали спецификаций для оборудования, которое будет использоваться на глубине 6000 метров. И таким образом, путем проб и ошибок, по большей части ошибок, экипаж "Халибат делал все возможное, чтобы это оборудование космической эпохи функционировало.
      Довольно скоро экипаж начал убеждаться, что таинственная враждебная сила поселилась в "пещере летучих мышей". Были бесконечные проблемы с компьютером. Компьютерная операционная система "Интерлиф" требовала для работы 32 килобайта памяти. Когда компьютерные элементы в "рыбе" вышли из строя, новые элементы были секретно доставлены в Перл-Харбор в багаже стюардесс самолета компании "Американ Эйрлайнс". Затем проводились испытания глубоководного оборудования. Экипаж обнаружил, что некоторые системы прекрасно функционировали на глубине нескольких сотен метров, но переставали работать на глубине 5000 метров. Там давление оказывалось такое, что малейшей трещины в металле или в недостаточно прочных креплениях было достаточно, чтобы привести к полной аварии. Крошечные позолоченные резиновые разъемы, используемые в электросети "рыб", выходили из строя на глубине 3000 м, когда провода и золото начинали сжиматься в разной степени. В результате золото трескалось, и электрическая цепь размыкалась.
      Стробоскопные фары, тщательно сконструированные для работы на "рыбе", функционировали очень хорошо. Но они оказались слишком яркими и слепили камеры. В конце концов были изготовлены менее яркие фары. К сожалению, видеоканал, который должен был суммироваться поочередно от каждой "рыбы", не поднимался по коаксиальному кабелю. Поэтому в первых походах экипаж "Халибат" получал зернистые изображения теней и ярких пятен. Экипажу удавалось получить качественные части фотографий только один раз в шесть дней, когда массивную "рыбу", в которой находилась пленка, поднимали на борт лодки.
      "Если что-то стоит делать, то это стоит делать плохо", - постоянно повторял Крейвен, пытаясь шуткой как-то сгладить неприятности от неудач. Между тем он еженедельно встречался с конструкторами "рыбы" на заводе фирмы "Вестингауз" в г. Мериленд, надеясь в обмен на свои повествования о крушениях получить решение проблем. "Ну, хорошо, ребята, мы собираемся почистить кабель, но я хочу, чтобы вы все улыбались", - такими словами он начинал каждое совещание, вызывая иногда усмешки, а иногда и гримасы.
      Однажды инженеры решили ответить на его приветствие по-своему. Они вручили ему прозрачную пластиковую коробку. В коробке находилась проволочная щетка. На тыльной стороне щетки была сделана надпись по трафарету "Крейвен", а рядом лежала небольшая пластинка, на которой было выгравировано всего одно слово: "Улыбайтесь!"
      В один из последних выходов на испытания надводный корабль должен был сбросить объект в океан. Идея заключалась в том, чтобы использовать "рыбу" для поиска и подъема выброшенных за борт предметов. Экипаж "Халибат" должен был опознать предмет, который будет во время сбрасывания скрыт огромной коробкой от обзора через перископ. Затем дно коробки откроется, и предмет опустится на дно.
      Погода стояла хорошая. "Халибат" и надводный корабль вышли в море. Подъемный кран на надводном корабле поднял коробку и опустил ее до поверхности воды. Как только коробка коснулась воды, ее дно открылось. Через мгновение с корабля на "Халибат" сообщили по радио, что предмет, который так усиленно хотели спрятать, не утонул, а плавает на поверхности воды. Моряки вытащили предмет обратно на борт и начали заворачивать его в брезент, заложив внутрь тяжелую якорную цепь. И снова выбросили предмет за борт. Вскоре после этого на борт корабля прибыло несколько офицеров из контрразведки ВМС. Они заставили всех находившихся на борту надводного корабля и уже точно узнавших, что за секретный груз был в коробке, дать обещание сохранять в тайне эти сведения. Судя по размерам коробки и реакции контрразведчиков, предмет должен был иметь сходство с головной частью ракеты.
      В течение нескольких последующих дней "Халибат" вела поиски. В каком-то месте рычажный механизм управления застрял на дне реакторной камеры "Халибат", выключив ее. Это вынудило перейти на движение под дизелями. Затем была утеряна одна из суммирующих камер "рыбы", присоединившись на дне океана к тому мусору высоких технологий, который она была предназначена искать. Крейвен предвидел аварии с "рыбами". Он заказал шесть этих штуковин, хотя согласно проекту на "Халибат" одновременно использовались только две "рыбы". Он считал, что они потеряли всего-навсего запасную "рыбу", хотя и очень дорогую.
      Наконец, другая "Рыба" была опущена в глубину и получила изображение искомого предмета. Позднее команда специального проекта с удовольствием и гордостью демонстрировала на борту лодки фотографию предмета поиска. Крейвен сделал запись в судовом журнале о большом успехе, первом показателе того, что "Халибат" реально может выполнять задачи, для которых и была переоборудована. Но экипаж "Халибат" не мог видеть этого. Большинство фотографий было вымарано во имя сохранения тайны. Что же касается экипажа подлодки, то он был уверен, что несмотря на трудности успешно завершены тяжелые поиски всего-навсего груды запутанной якорной цепи.
      Глава 4. БАРХАТНЫЙ КУЛАК
      Успехи "Халибат" убедили Крейвена в том, что лодка готова начать выполнять задачи по программе "Песчаный доллар". А в военно-морской разведке никто так страстно не желал верить ему, как капитан первого ранга Дж. Бредли. 46-летний Бредли только что возглавил военно-морской шпионаж и теперь регулярно встречался с Крейвеном в своем звуконепроницаемом кабинете, без таблички, на четвертом этаже Пентагона. Вход в кабинет закрывали три ряда дверей на замках. Охраняла вход секретарша, которая не допускала незваных посетителей. Она всегда говорила, что ничего не знает о Бредли и его сотрудниках. В его официальной биографии было обозначено просто управление военно-морских операций ВМС США и ничего более. Из официальных документов нельзя было догадаться, что он прикладывает руку к разработке разведывательных задач для каждой многоцелевой подлодки ВМС США. И ничего не говорило о том, что он был ответственным за планирование первых реальных походов "Халибат".
      Бредли и Крейвен знали, что им не удастся бесконечно брать деньги из других управлений для содержания "Халибат" без высокопоставленной поддержки. Риковер уже охотился за ними, частично из-за того, что их подлодка, числившаяся как лодка "специального проекта", была одной из немногих атомных подлодок, которые он с трудом мог контролировать. Нужны были результаты, и как можно скорее, для того, чтобы их идея глубоководных поисков смогла выжить.
      Как рассуждал Бредли, все советские ракеты, за запусками и падениями или авариями которых наблюдали другие подлодки, оставались пока всего лишь словами в перечне, если только "Халибат" не докажет свою способность превратить их в нечто большее. В противном случае 70 миллионов долларов и тысячи рабочих часов, потраченных на переоборудование подводного корабля, могут оказаться выброшенными в море.
      Советский Союз создавал ракеты сказочными темпами после того, как был вынужден отступить во время ракетного кубинского кризиса. Испытываемые ракеты с пусковых установок в глубине Советского Союза и с подводных лодок падали в Тихий океан. Подлодки США наблюдали за пусками, пытаясь заснять на пленку эти испытания и записать отсчеты измерительных приборов, которые могли бы помочь определить телеметрию нового советского оружия. Эти подлодки рисковали, проникая повсюду, кроме районов, охраняемых советскими кораблями, осуществлявших запуски ракет и контролировавших падения запущенных с земли ракет, остатки которых - кусочки черного металла, - рассеивались по морскому дну. Кусочки черного металла, разбросанные силой приводнения, взрывами, направленными внутрь, и океанскими течениями. Больше всего Бредли был заинтересован в носовых конусах ракет, в которых размещались системы наведения и макеты боеголовок. Они могли бы предоставить хорошие возможности для расчетов размеров оружия, его двигателей и мощности ядерного боеприпаса. Но обнаружение таких кусочков - нелегкая задача.
      Во время испытаний "Халибат" доказала способность находить предмет, осторожно опущенный в воду. Но как пойдут у лодки дела в условиях, когда местонахождение искомых объектов весьма приблизительное - где-то в северной части Тихого океана, обычно патрулируемой советскими кораблями? Обнаружение американской лодки в советских водах летом 1967 года могло обернуться катастрофой. Ведь именно в июне этого года США и Советский Союз, казалось, были близки к обмену ударами, когда обе стороны послали в Средиземное море армады кораблей и подводных лодок во время арабо-израильской войны.
      Тем не менее Бредли жаждал чуда, и не одного. Он рассчитывал, что "Халибат" отыщет на дне морском много советских сокровищ, выведает столько разведывательных сведений, что у Пентагона не останется иного выбора, как построить флотилию подводных лодок специального проекта. Крейвен желал того же самого, и это объединяло их в единую команду.
      Бредли, как и Крейвен, был из "морской" семьи. Оба испытывали благоговейный страх перед неисследованными и опасными океанскими глубинами, так же, как и чувство изумления от уже доказанных и потенциальных способностей "Халибат". Но бруклинская бравада Крейвена была прямой противоположностью среднезападному прагматизму Бредли.