Еще немного - и звездолет легко ложится на поверхность Астероида Свободы...
      Стены корабля потеряли прозрачность. Стало темно. Затем в иллюминаторы проник дневной свет. Напряженная тишина. Торрис горько усмехнулся.
      - Придется познакомиться с разбойничьим логовом.
      - Они удивительно гуманны, - отозвался кто-то из космонавтов. - Не похожи на преступников.
      - Ядовитые гады тоже бывают приятны на вид, - отрезал командир. - Прочь сантименты! Если мы в самом деле имеем свободный выбор - немедленно возвратимся назад, на Орану. Таков мой приказ! "
      Свободный выбор и приказ! - мысленно усмехнулась Гледис. - Странное объединение полярных понятий. Корсар более последователен в своих действиях". Подумав так, девушка рассердилась сама на себя. Как легко она подвержена пагубному влиянию! Там, на планете, ее пленили чары Кареоса, теперь она открывает сердце для космического преступника. Так нельзя! Следует отбросить чувства симпатии или антипатии. Решать логично, трезво, отстраненно.
      Вслед за Торрисом девушка вышла из корабля. Крейсер "Ара" лежал в исполинском ангаре. Мерцающий фиолетовый купол излучал слабый свет, и вокруг было довольно хорошо видно, как в предрассветный час. К астронавтам подошел один из спутников Корсара - улыбающийся юноша, изящный, хрупкий. Он искренне произнес, приложив руку к груди:
      - Вам необходимо отдохнуть. Ступайте за мной. О вас побеспокоятся. Позже встреча со Старшими Братьями.
      Экипаж "Ары" не возражал. Все двинулись за проводником. Мягкая движущаяся дорожка привезла их к стене ангара, нырнула под мерцающий мглистый занавес. Гледис тихо вскрикнула от неожиданности. Вероятно, это было энергополе, непрозрачное для глаза.
      Эскалаторная дорожка остановилась, астронавты очутились среди густого леса. Лиловые, зеленые, голубые вьющиеся растения покрывали странные нагромождения скал, расположенных полукружьем, создавая многоцветный живой купол. Вверху сиял зеленоватый шар, лучи этого искусственного светила были нежны и приятны. Гигантская пещера, где они очутились, уходила вдаль, там угадывались массивы садов, тающих во мгле, ленты путепроводов, сферические кровли строений.
      - И все это сооружено вами? - недоверчиво спросила Гледис проводника.
      - Да, - дружелюбно ответил юноша. - Еще недавно это был обыкновенный астероид. Скала в диаметре около ста ми. Теперь это волшебный мир, космическая оранжерея. Но то, что вы видите, - лишь внешняя пленка нашей жизни. Главного не увидишь глазом...
      - Что именно?
      - Об этом расскажут старшие, - уклонился юноша от прямого ответа. - Мне велено только устроить вас для отдыха. Мужчины, идите по этой тропинке. Девушка, ступай за мной.
      Гледис попрощалась со спутниками и двинулась за проводником. Открылась в скале овальная дверь, и девушка очутилась в небольшой комнате, разделенной на две части тяжелой темно-зеленой ширмой. Юноша молча указал на нишу, там стояла узкая кровать, застланная пушистым ярко-голубым ковром. Под стенами росли багрянолистые деревца, на ветвях желтели сочные плоды.
      - Захочешь есть - сорвешь, - объяснил юноша. - Очень вкусно. Покупаться можешь здесь.
      Он отодвинул ширму, за нею был маленький бассейн. Гледис благодарно улыбнулась ему, приложив ладони к груди.
      - Мне ничего не хочется. Только спать. Я очень устала.
      - Я ухожу. Легких снов!
      Юноша исчез. Гледис осталась одна. Тишина и невиданные растения. Сумерки. Кружится голова, поток впечатлений баюкает, несет в небытие. Она еле успевает упасть на мягкий ковер и проваливается в мир сновидений.
      Плывут горы. Родные леса среди ущелья, игривый водопад, где она так любила сидеть, слушая волшебную песню потока. Теперь, во сне, Гледис не сидела на камне, а, поднявшись в воздух, кружилась над горной речкой. Налюбовавшись радугой брызг, девушка устремилась к бедной избушке родителей. Там было тихо, никого не видно. Слепые окна глядели в мир сумрачно, невыразительно. Из трубы не шел дым. Гледис приникла к стеклу, заглянула в светлицу. Отец и мать спали. Девушка удивилась: почему они спят, если на дворе ясный день? Неужели хворают? Она хотела крикнуть, дать знак о себе, но голоса не было, в горле будто пересохло. Девушка ударила кулачком по оконнице, звука не слышно. Она в отчаянии начала биться о стену, как птичка, попавшая в капкан. Все было напрасно. Тем временем вокруг сгущались сумерки, угасали краски дня. Исчезли очертания гор, в ущелье поплыли густые туманы. И лишь вверху, между облаками, были видны яркие созвездия. "Быть может, там я найду силу", - почему-то подумалось девушке. И она устремилась в небо. Мелькнули скалы, туман остался внизу, замерцали звезды, манили своею сказочностью, таинственностью, покоем. Впереди появилось шаровое звездное скопление. Оно вращалось, серебряно позванивая, с каждым оборотом открывая все новые и новые волшебные сочетания светил. "Туда, туда", - подсказал кто-то незримый, девушке.
      В радостном вдохновении и восторге Гледис ускорила полет к дивному миру. Но что-то ее задерживало, тормозило. Она оглянулась. За нею тянулись почти невидимые нити, привязывающие ее к планете. Их было много, словно лохмотья паутины среди хмурого осеннего леса. А между облаками - угрюмое лицо Кареоса. Это он держал нити паутины, тянул девушку к себе, повторяя шепотом магические слова: "Куда ты, любимая? Здесь, на Оране, ты была счастлива. Ты - моя! Что можно найти в холодной космической пустыне?"
      Слова Правителя то холодом пронимали душу, то огненными каплями жгли сердце. Волшебное созвездие отдалялось.
      Девушка очнулась с тяжким ощущением беспокойства и угнетенности. В сознании властно повторялась фраза-призыв, настойчиво, неотвратимо:
      - Где ты? Где ты? Где ты?
      Она вскочила с кровати, бросилась к своему плащу, развернула его. Включила тайное устройство во внутреннем кармане. Замерцал прямоугольник экрана, на нем всплыло туманное изображение Кареоса, послышался его тихий голос:
      - Ты видишь меня, любимая?
      - Вижу, - дрожащим голосом ответила Гледис.
      - Где ты?
      - На Астероиде Свободы. Так называет его Корсар.
      - Ты видела Корсара? - настороженно спросил Кареос.
      - Да.
      - Что он сказал?
      - Он никого не держит. Сказал, что каждый может вернуться на Орану, если пожелает. Я отдыхала. Еще ни с кем не встречалась.
      - Это хорошо, - медленно произнес Кареос. - Корсар хитер и двуличен. Он может убедить тебя в чем угодно. Он владеет огромной гипнотической силою...
      - Мне он показался искренним и добрым, - простодушно возразила Гледис.
      - Вот видишь, - нахмурился Кареос. - Я знал это. Начнутся сомнения. Впрочем, - печально добавил он, - ты свободна. Выбирай свой путь. Или подвиг, дающий бессмертие, или возвращение на Орану. Ты не услышишь и слова осуждения от меня. Принуждением на подвиг не посылают. Ведь ты сама захотела?
      - Достаточно слов! - вспыхнула девушка. - Говори - что делать?
      - Узнаю мою Гледис! - нежно отозвался Правитель. - Но послушай... может, не надо? Ты вернешься, а я... я найду иное решение...
      - Достаточно! - резко молвила Гледис. - Пока во мне не угасла решимость приказывай!
      - Тогда слушай внимательно. Включишь устройство, смонтированное в плаще, когда увидишь Корсара. Желательно, чтобы рядом были и другие его помощники. Как можно больше. Я буду следить за твоим сигналом на Главной Станции. Ты примешь на себя анигиляционный луч. Все произойдет неощутимо, безболезненно...
      - Пусть будет так, - вздохнула девушка. - Прощай, мой Кареос!
      - Прощай, Гледис, - глухо молвил Правитель. - О родителях я побеспокоюсь.
      Девушка выключила устройство, портативный экран угас. Горькая улыбка тронула губы Гледис. Он побеспокоился о родителях. Что им заботы без любимой дочки? Пока она была с ними, они знали счастье и радость. А теперь... зачем им бесцельное существование? Пустое прозябание. Сон, сон, тяжкий, беспробудный...
      Что же теперь? Вскоре встреча с Корсаром. Одно незаметное движение - и сигнал с Ораны включит взрывное устройство. Гледис превратится в плазменное облачко. В ничто. Вместе с Корсаром они вспыхнут звездою в космической пустыне. В пепел превратится цветущий астероид - творение сердца и разума мужественных людей, не побоявшихся утвердить волю и власть жизни среди мрака и смерти.
      Внезапно новые чувства начали обуревать девушку. Почему она спешит, почему спешит Правитель? Не ведая о намерениях Корсара, не поняв его пути? Что ею движет? Только слепая любовь к Кареосу, его ненависть к бывшему другу. А вдруг... вдруг Гориор ныне совсем иной человек? Быть может, его путь не принесет беды для Ораны, а откроет новые горизонты познания и действия? И можно было бы соединить гений Кареоса и фантастические стремления Корсара! Гледис припомнила феерическое видение: среди космической пустоты летят, словно птицы, три фигуры. Легко, вдохновенно, непринужденно. Так, будто они родились в этой враждебной для обычных людей среде. Как же это случилось? Как они достигли такого чудесного свершения? Она много разговаривала с Кареосом, читала книги, просматривала научные фильмы, но нигде не вспоминалось о таком волшебстве. Жизнь среди вакуума - даже одно такое достижение открывает неслыханные возможности для эволюции, для познания. А проникновение сквозь стены? А многое другое, о чем люди, вероятно, и не догадываются? "
      Корсар хитер и двуличен", - всплыли в сознании слова Кареоса. Гледис замерла, прислушиваясь к голосу совести. Как тяжко решать чудовищную дилемму! Она никчемная девчонка между двумя титанами. Кареос и Гориор - два исполина духа и разума, между ними продолжается нещадный поединок. Кто она, чтобы встать на сторону того или другого?
      А вдруг... удивительное умение Корсара, в самом деле, только тропинка для завоевания планеты! Необычные достижения еще не свидетельствуют о человечности творца. Страницы истории, с которыми Гледис познакомилась, просматривая старинные фильмы, подтверждали, что высокий разум часто соединялся с невероятной жестокостью.
      Достаточно! Надо успокоиться и наблюдать. Время есть, решение придет позже, когда у нее будут факты. И свое суверенное решение. И тогда, когда сердце вынесет свой приговор, не подсказанный извне, она безжалостно включит устройство. Пусть будет так!
      Девушка решительно сбросила плащ, разделась, прыгнула в бассейн. Прохладная вода приняла тело в ласкающие объятия. Гледис полежала немного вверх лицом, чувствуя, как испаряется усталость, проясняется сознание, в мускулы вливается бодрость и сила.
      Выйдя из бассейна, девушка снова оделась. Остановилась возле зеркала. Заглянула в свои глаза. В глубине зениц затаились страх, неуверенность, между бровей пролегла морщинка. Кто поможет отыскать ей покой и уверенность? Кто укажет праведную тропинку среди мрака?
      - Я, - послышался сзади тихий голос.
      Она вскрикнула, оглянулась. Возле входа в комнату стоял Корсар. Его фигура мерцала голубовато-зелеными искрами, и, казалось, будто она соткана из холодного огня. Прозрачные глаза Корсара смотрели на девушку печально и выжидающе. Она задохнулась от волнения и тревоги.
      - Ты слышал мои мысли?
      - Да.
      - Ты знаешь все? - с ужасом спросила она.
      - Знаю.
      - Ты убьешь меня?
      - Нет.
      - Почему?
      - Я жду твоего решения.
      - Решения? - воскликнула девушка, сдерживая рыдания, рвущиеся из груди. Какого решения?
      - Смерти или жизни.
      - Ты смеешься? - горько отозвалась Гледис, не выдерживая взгляда его ясных очей. - Ты владеешь гипнотическою силой и можешь...
      - Да, могу! - продолжил ее фразу Корсар. - Могу остановить преступную акцию. Но не хочу!
      - Почему? - удивилась она.
      - Ты еще не поймешь. Самодостаточность - это тоже страшная тяжесть одиночества. Я понимаю трагедию древних богов, творивших миры, чтобы избегнуть одиночества. Я жажду взвесить свою долю на весах твоего сердца...
      - Эта фраза... красивая фраза...
      - О нет! Мой мир, мои стремления - абстракция, если они не освящены дыханием любви...
      Как трудно смотреть в его глаза! Что это с нею? Кареос и Гориор. Кто поставил ее на перекрестке двух дорог, расходящихся навеки?
      - Ты искренен со мною? - тихо молвила она.
      - Да.
      - Открой мне все. Хочу знать правду. Кареос поведал мне о твоем преступном замысле завоевания власти на Оране. Поэтому я согласилась...
      - Молчи, - прервал ее речь Корсар. - Зачем напрасные слова? Я знаю больше, нежели ты можешь сказать. Иди сюда. Садись. У нас есть время - я тебе открою истинное течение событий...
      Глава 3
      Полет в небывалое
      - Ты знаешь, что мы познакомились в Экваториальной Школе Астропилотов. Там и стали побратимами. Поклялись действовать лишь для общего блага. Все так, как он тебе рассказывал. Но ты не ведаешь главного. Еще перед последней звездной экспедицией у меня появились сомнения: что такое общее благо? Какова общая основа для этого понятия? Может ли мудрейший вождь или даже группа самых гуманных реформаторов дать счастье миллиардам существ, руководствуясь определенным идеалом, кажущимся им достойным и совершенным? И что такое, собственно, счастье?
      Во все века об этом много спорили, писали, дискутировали. Мудрецы, теоретики, литераторы, политики - кто только не пытался осчастливить людей своими откровениями! Но проходили века, а люди были несчастливы, и призрачная птица сказочного понятия улетала от них, порождая тоску, смятение и новые легенды.
      Простейший ответ: счастье - это удовлетворение потребностей, стремлений, желаний. Это идеал самых примитивных. Более высокая идея: счастье - это борьба. Но борьба во имя чего? Быть может, снова для удовлетворения желаний? Тогда мы остаемся в заколдованном круге.
      Необходимо понять цель стремления. Но Абсолют недостижим, утверждали древние. Он даже не может иметь каких-либо определений. Значит, человек никогда не будет иметь достойной цели, всегда стремясь за временным призраком, ради которого не стоит и сражаться. Где же в таком случае выход?
      Как-то я плыл на океанском лайнере. Группа пассажиров стояла на корме. Мы кормили крошками хлеба морских кералов. Огромные голубые птицы садились на волны, вылавливали добычу, устраивали драки, отнимая подачки друг у друга. Мне стало жутко. Корабль плыл долго, и все время за нами летели кералы, наполняя простор отвратительными жадными криками. Я понял, что человечество может превратиться в такую вот стаю безмозглых яростных существ, стремящихся за кораблем Познания, поедающих то, что будет падать с его борта. Это обоготворение, абсолютизация потребностей и функций нашей биологической машины. Все другое - наука, культура, развлечения - становится лишь камуфляжем, только стыдливым прикрытием главного - насыщения, потребления!
      Я начал делиться своими размышлениями с Кареосом. Он подтрунивал надо мною. Обращал мое внимание на историю всего живого, на течение всей праэволюции. Испокон веков и до наших дней - везде бой частицы с частицей, клетки с клеткою, существа с существом, формации с формацией. Утвердить себя, свою личность - вот веление Природы. Отбор лучшего, сильнейшего, самого умелого - вот лабораторный метод Мегамира, в котором мы живем. Закон сущего сила. Его не отменишь, не обойдешь. Его можно только использовать. И когда человечество достигло такого уровня, чтобы освободиться от войн ради куска хлеба, то следует благословлять разум, давший такие возможности. Теперь борьба переходит в иные сферы, на высшую ступень - в беспредельность. Битва цивилизации с цивилизацией, галактики с галактикой. Быть может, не кровавая, возможно, не такая жестокая, как в прошлые исторические эпохи, но безжалостная. Пусть исчезает из лона Космоса никчемная цивилизация. Только разум, способный утвердить себя в необъятности, достойный назваться Сыном Вселенной. "
      А сострадание? Жалость?" - спрашивал я его. "
      Ты ведь не сострадаешь плодам или существам, которых поглощаешь! иронизировал Кареос. - Не жалеешь?" "
      Может, и жалею. Пока что это-необходимость..." "
      Всегда будет такая необходимость, - возражал он. - Чтобы жить, следует кого-то ассимилировать, уничтожить. Сущность жизни - в противопоставлении кого-то кому-то..." "
      Такая жизнь - преступна. Проклята". "
      Это закон бытия. Он нерушим". "
      Кто сказал это?" "
      Все мироздание. Прислушайся к воплю Вселенной. Даже галактики поглощают друг друга, и звезды закусывают друг дружкой!" "
      Ложь! Мы не ведаем и миллиардной частицы Вселенной. Мы - лишь эмбрионы эволюции. К тому же - запрограммированы Природою..." "
      Верно подметил. Именно - запрограммированы. Значит, обязаны выполнять программу". "
      Нет! Следует выйти из потока программы. Пока мы не осознаем такого императива - мы марионетки. Осознаем - выйдем в мир свободы". "
      Какой свободы? От чего?" "
      От деспотии Природы". "
      Нарушение закона Природы - смерть, ничто, пустота". "
      Наоборот. Это новая ступень бытия. Я ощущаю это интуитивно. Посмотри первоклетка в продолжение миллиардолетнего цикла достигла уровня мыслящего существа. В недрах материи таится исполинская эволюционная сила. Для нее все возможно, все доступно. Любое осуществление. Но пока она действует методом проб, методом "тыка" - на поиски тратится нескончаемая лавина живых существ, неизмеримые эволюционные периоды. И множество усилий ведут в тупики, в псевдотворческие аппендиксы, к вырождению. Вот что такое подчинение законам Природы. Она слепа и безжалостна. И уж если мыслящее существо осознало свое призвание - пусть возглавит эволюционный импульс, чтобы целенаправленно творить необходимые формы и явления, искать непреходящий смысл бытия". "
      Это слова! А практика? Что ты предлагаешь теперь, сейчас?" "
      Я зову тебя, других - надо искать. Следует лучшим силам планеты отказаться от стереотипов мышления, чтобы совершить прорыв... прорыв к самореализации, к осмысленной трансформации..." "
      Ты сумасшедший, - гневался Кареос. - Вместо борьбы за общее благо ты ищешь туманные тропки авантюр, ведущих в ничто, в пустоту. Моя программа четка и ясна: обеспечить человечество всем необходимым для безбедной жизни, дать всеобщее образование, веселый досуг, развлечения. Расширить сферу культуры, открыть возможности познания иных миров, единения с Природою, создавшей нас. Гармония работы и отдыха, благосостояние, личное счастье - что еще нужно человеку? Все не могут быть творцами, исследователями. Это привилегия одиночек. Другие будут материалом для эволюции, лабораторным реактивом Природы. Они первые же восстанут против твоих утопий, против призыва к волюнтарному мятежу в сфере духа!.."
      Ты понимаешь, Гледис? Мой побратим, пользуясь гуманной, псевдопередовой терминологией, идеологическими жупелами, пытался склонить меня к древнему реакционному мировоззрению: основная масса человечества - быдло, толпа, стадо полуинтеллектуальных существ, жаждущих лишь наслаждения, а над ними - элита духа, избранные, технократы, диктаторы. Я понимал хорошо уже тогда, чем окончится такая "революция" Кареоса. Сохранение старой дифференциации общества, консервирование - и, быть может, навеки - системы неравенства, кастовости, псевдоиерархичности. А поскольку действие будут введены мощные системы кибернетического контроля, то человечество уже никогда не сможет разрушить порочный круг антиэволюционного общества, в который оно само себя загонит.
      Кареос играл на самых примитивных струнах. Первобытное желание насыщения. Но ведь даже люди невысокого духовного уровня, удовлетворив примитивные инстинкты, начинают размышлять о смысле бытия, ищут его. И такой поиск неминуемо ведет существо к открытию небывалого. Но поскольку небывалое не будет запрограммировано технократами, то оно подвергнется преследованию. Таким образом, Кареосово "общество справедливости" станет колоссальною темницей духа. Я видел это и откровенно говорил побратиму, что он самовлюбленный слепец или же лицемер.
      Дискуссии продолжались почти ежедневно. Звездная экспедиция отодвинула наши свары на второй план. Но когда мы возвращались к родной системе, разразилась гроза. Нам сообщили, что Кареоса и меня ввели в руководящее ядро Всемирного Совета. Это открывало возможности для осуществления самых радужных мечтаний и планов. И снова я начал дискуссию, анализируя современную ситуацию - экологическую, демографическую, мировоззренческую - и, призывая к разработке парадоксальных, альтернативных путей, предлагал братское сотрудничество. Главная идея была такова: нужен революционный рывок к осознанию уникальности человека, его огромной космической ответственности за дальнейший виток бытия. Мы обязаны поставить мыслящих существ перед этою дилеммой: вырастить крылья нового осознания или потерпеть фиаско! Побратим был категорически против. Более того, он угрожал полным разрывом, если я посмею где-либо заикнуться об этом. В его тоне появились нотки диктатора. Я решительно заявил, что начну всепланетную дискуссию. Пусть человечество решит свою судьбу в братском обмене идей. И тогда...
      - Ты бежал, захватив десантную ракету. Я знаю, - сказала Гледис.
      - Ложь, - сурово возразил Гориор. - Кареос мистифицировал тебя. Он совершил преступление. На подходе к спутникам Ораны, когда мы уже готовились финишировать, он пришел в мою каюту и предложил мир. В знак дружбы мы выпили чашу дружбы. В ней был наркотик...
      - Кареос?.. - ужаснулась Гледис.
      - Да. Мой побратим разорвал священную нить побратимства. Я провалился в гипнотический сон. Что было дальше - ты знаешь из планетной истории...
      - Знаю. Кареос сообщил, что ты погиб в полете и похоронен на астероиде. Тебя провозгласили героем и воздвигли вам обоим памятник в Центральном Мегалополисе.
      - Он уже тогда поступал как законченный мерзавец...
      - Не говори так, - умоляюще попросила девушка. - Разве ты ведаешь о его сокровенных чувствах и мечтах? Быть может, он хотел лучшего? Заблуждаясь, решил пожертвовать одним человеком... ради множества...
      - Вот как? - улыбнулся печально Гориор. - Что ж, можно и так оценивать события. - Он тяжело вздохнул. - Но об этом - потом. Послушай, что было дальше. Выпив напиток, я потерял сознание. И очнулся уже на планете...
      Придя в себя, я пытался подняться на ноги, но тело не слушалось. Сознание плыло, таяло, как облачко в небе. Я пытался сосредоточиться, что-то вспомнить. Такое ощущение бывает в сновидении. Кто-то угрожает, преследует, ты стремишься убежать, проснуться... и не можешь.
      Ощущения времени не было. Я не ведал, почему я очутился в незнакомой местности, сколько там лежал. Кто-то склонился надо мною, расспрашивал. Затем снова одиночество. Где-то вспыхивали фары машин, иногда в туманном небе мелькали тени магнетолетов. Я уже думал, что умру, не увидев человеческого лица. Но вот возле меня остановился электроэкипаж. На борту я заметил треугольник - знак медицинской службы. Меня понесли в машину. Раздели и набросили теплый халат. Рядом сели два дюжих санитара. Кто-то спросил ласковым голосом: "
      Кто ты? И как сюда попал?" "
      Я Гориор... штурман звездной экспедиции, - еле слышно ответил я. Сообщите членам Всемирного Союза..." "
      Друг мой, вы бредите, - послышался ответ. - Гориор погиб и похоронен в поясе астероидов. Вся планета оплакивает его". "
      Это я. Сообщите Совету. Кареос - преступник". "
      Кареос избран Председателем Совета. Вы фантазируете. Понятно: горе по поводу смерти Гориора, которого вы, вероятно, любили, нарушило вашу психику... Успокойтесь, попробуйте вспомнить, кто вы, откуда, какое название вашего мегалополиса".
      Я умолял их поверить мне, возмущался, пытался убедить в правдивости моих слов, но все было напрасно.
      Послышался приказ: "
      Паранойя. В психиатрическую номер семь".
      Экипаж взлетел в воздух. Я потерял сознание.
      - Психиатрическая? - удивилась Гледис. - А что это такое?
      - Больница для психически неполноценных людей, - с грустью ответил Корсар. - Неужели ты не читала о таких лечебницах?
      - Что-то подобное читала в исторических хрониках, - растерянно ответила девушка. - Но не думала, что до сих пор сохраняются такие заведения. Кареос говорил мне, что сумасшедших на планете нет, что генургия исправляет любой дефект мозга...
      - О том, что генургия способна исцелить психически неполноценного, он правду сказал, - молвил Гориор. - Но правда и то, что психолечебннц теперь больше, нежели в прошлые века рабства и насилия. Но статистика молчит - она в руках Кареоса. Ему невыгодно, чтобы люди знали об этом...
      - Но зачем такое извращение? - возмутилась Гледис. - Зачем ему патологические типы?
      - Эволюционное могущество сознания заковано в русло программированной жизни и разрушает тонкие нервные структуры. Лечить таких людей Кареос не намерен, да это и бесполезно при данных условиях. Но об этом позже... Слушай дальше. Меня привезли в больницу. Это была старинная крепость, приспособленная для потребностей медицины. Высокие угрюмые стены, вокруг горы, глубокие пропасти с бешеными потоками внизу. Оттуда невозможно уйти, бежать. Меня встретил главный психиатр - сухощавый пигмей-старичок с острым убийственным взглядом. Талантливый психоаналитик и гипнолог, но весьма жестокий. Садист. Может быть, он сам был немного сумасшедшим...
      Мне велели раздеться. Налепили на тело десятки датчиков с проводами, ведущими к диагностическим киберам. Старичок суетился, что-то записывал. Наконец обратился ко мне: "
      Кто ты?" "
      Гориор!" "
      Это уже слыхали мои помощники", - издевательски молвил старик. Он сосредоточился, вперился взглядом в мои глаза. Я ощутил, как безжалостная воля ломает меня, вынуждая подчиниться. "
      Кто ты?" - снова послышался вопрос. "
      Гориор..." "
      Стойкий психоз!" - раздраженно констатировал старик. "
      Не психоз у меня! - возмущенно подскочил я с кресла. - Поймите, что я жертва преступления! Сообщите Всепланетному Совету!.." "
      Хорошо, хорошо, сообщим!" - пробормотал главврач.
      Тем временем его помощники лепили мне на спину, на виски и на темя электроды и датчики. Внезапно мощный разряд пронизал тело, и мне показалось, что мир взорвался калейдоскопом цветистых осколков, и каждая из этих колючих частиц приносила неимоверную боль, вонзаясь в мозг, в нервы, сердце, в мускулы. Санитары понесли меня длинным темным коридором и швырнули в какое-то помещение, с грохотом закрыв дверь. Немного очнувшись от потрясения, я догадался о сатанинском замысле Кареоса: навсегда похоронить своего противника, оставив жить. Сумасшедший, считающий себя знаменитым космонавтом? Эка невидаль! Среди психически больных есть множество богов, злых духов, исторических деятелей, полководцев, святых. Сколько бы я ни жаловался - ответ будет один: стойкий психоз, паранойя или еще что-то подобное!
      Отчаяние овладело мною. Затем пришло безразличие. Умереть! Уйти прочь с поля жизни! Зачем жить, если ближайшие друзья предают и превращаются в циничных преступников?!
      Наступило странное состояние прострации. Я не спал, не ел, не пил. Сидел в уголке небольшой камеры-палаты, смотрел в пространство неподвижным взором. Не было мыслей, не было силы двигаться. Приходили врачи, о чем-то спрашивали. Я не отвечал. Да и к чему разговоры? О чем? Меня оставили в покое.
      И вот... прошло несколько дней... И произошло странное. С противоположной от меня стены вышла фигура человека. Да, да, не удивляйтесь, именно вышла. Будто стена была стереоэкраном телевизора. Это был высокий пожилой мужчина в старом-престаром халате. Ясные тревожные глаза, седые волосы до плеч. Он подмигнул мне, улыбнулся дружески, дал знак - молчать. Подошел к двери, прислушался. Затем, подойдя на цыпочках ко мне, приветливо шепнул: "
      Познакомимся. Я Аэрас, учитель, физик. - Присаживаясь на корточках рядом, вопросительно взглянул на меня. - А ты? Кто, откуда?"
      Что это со мною? Галлюцинация? Призраки в моей палате? Они выходят из стен, разговаривают. Неужели я и впрямь психически болен? "
      Гони прочь глупые мысли, - ласково отозвался странный гость, словно открыто читал в моем сознании. - Я не призрак. Пощупай. У меня такая же кожа, как у тебя. Такая же горячая кровь. Даже халат из того же склада больницы, только... хе-хе!.. намного старше..."
      Я несмело коснулся его руки. Она была костлява и горяча. Я слышал дыхание, видел, как на виске человека пульсировала жилка. Мистический ужас развеялся. Я облегченно вздохнул. Кивнув на стену, вопросительно взглянул на незнакомца: "
      А как же ты... умеешь это?" "
      Что?" "
      Там есть отверстие?" "
      Нет". "
      Что же помогает тебе пройти?" "
      Я умею проникать сквозь твердое". "
      Это невозможно". "
      Об этом поспорим позже, - иронически молвил Аэрас. - Прими факт, теория потом". "
      Тогда ты можешь... уйти?" "
      Могу". "
      Почему же... ты здесь?" "
      Не хочу. Где же еще можно встретить порядочных людей на этой планете? Все нарушающие "норму" попадают сюда. Хочу знать твое имя. Кто ты? Кем был?" "
      Я уже и сам не знаю. Меня убедили, что я болен. Но мне кажется, что я Гориор - штурман последней звездной экспедиции..." "
      Вот как! - удивился Аэрас. - Ты побратим Кареоса?" "
      Ты знаешь меня?" "
      Слыхал. Кто же не знает Гориора - героя Космоса? Но как ты попал сюда? Официальная версия утверждает, что ты погиб там... в пространстве... Там и похоронен. Вспомни, что случилось с тобой". "
      Кареос предал. Он выбросил меня на планете в пустынном месте, перед этим опоив наркотиком. Долго я был без сознания. Затем меня подобрала медицинская служба. Вероятно, все это было целенаправленно. Я называл свое имя, но мне никто не верил. Сообщили, что Кареос избран Председателем Всепланетного Совета, а я... погиб... И меня прославляют как героя. Тело будто бы похоронено в поясе астероидов..." "
      Знаю. Но что случилось между вами? Почему он предал?" "
      Это длинная история". "
      Тем более я хочу знать, - настаивал Аэрас. - Судьба свела нас в проклятом месте, следует внимательно относиться к так называемым мелочам. Я слушаю, друг мой..."