На столе сиротливо стояла кастрюлька, наполненная мутноватой жидкостью, от которой жутко несло хлоркой. Там уже обреталась конопатая девчонка из пятого отряда и бессменный Федька Федюков, которого на уборку не забирал только самый ленивый первоотрядник. Федька хлопал глазами и недоумевал, почему чуть ли не ежедневно оказывается здесь, когда тот же Таблеткин, на постоянку забывающий тарелки, ещё ни разу не привлекался на общественные работы. Чтобы не раскрыть маскировку я напустил на себя мрачную печаль, но не забывал поглядывать и на Борьку. А к столу уже вели Инну.
      - Следи за Сапко, - приказал я, когда Инна присоединилась к нашей компании, а сам переключился на Эрику.
      Вот она допила компот, вот выловила две абрикосинки, вот выплюнула косточки в стакан, вот поднялась и направилась к выходу. Посуда, как и договаривались, осталась на столе. Вот Эрика прошла мимо дежурного первоотрядника... Вот гадство! Эта долговязая зараза и не подумала задержать Эрику. Он только глупо заулыбался и чуть ли не расшаркался. Конечно, чего перед Эрикой не прогнуться. Запомни, красотка, с обеда я тебя отпустил, а ты со мной на дискаче потанцуй. Я только теперь заметил, как скрипели мои зубы от ярости.
      - Сапко уводят, - прошептала Инна. И в самом деле, понурив голову, Борька в сопровождении воспитательницы шаркал к выходу.
      - Уходим, - распорядился я.
      - Как? - Говоровская мотнула головой в сторону старшеотрядника. Теперь, как только Элиньяк покинула расположение столовой, его взор снова перебегал со столов на дверь. Незамеченным к выходу не проскользнёшь, и тут я взглянул на дверь, которая располагалась рядом.
      - Давай, через кухню, - предложил я.
      - Ты что, - испугалась Инна. - Заругаются.
      - А может мы из дежурного отряда! - тут же предложил я свою версию нашего появления на кухне.
      Инна только пожала плечами, а я уже поднялся и скользнул по стеночке к проёму. Федька и конопатая девчонка только рты раскрыли от такой наглости, но не посмели даже сдвинуться с места. Что ж, если внеплановые дежурные останутся, быть может, старшеотрядник не обратит внимания на то, что их ряды наполовину поубавились.
      В варочном цехе царил жаркий туман. На громадных плитах стояли сорокалитровые кастрюли, в которых что-то звучно кипело. Пахло жиром и мокрыми тряпками. Из тумана появлялись повара и снова скрывались в клубах пара.
      - Выбросите, - я так и не заметил, откуда прозвучал голос, но в моих руках очутилось тяжёлое ведро с обёртками от маргарина, вскрытыми банками и черепками разбитой тарелки. Моё лицо просветлело, и я направился к выходу на законных основаниях. Инна неотступно семенила за мной.
      После невыносимой духоты кухни обычный летний день показался нам границей осени и зимы. Захотелось напялить куртку потеплее. Руки покрылись гусиной кожей. Но не успели мы добраться до мусорной ямы, как солнечный лучи основательно прогрели нас, заставив поверить, что лето ещё будет чуть ли не месяц.
      Вышвырнув мусор в яму и вернув ведро к заднему крыльцу, мы пробрались к углу столовой. Отряды уже разошлись, но напороться на занудливую воспитательницу тоже не улыбалось. Я чуть не выскочил на открытое пространство, когда услышал: "Шагом марш!"
      И моему взору предстал второй отряд, слаженно шагающий... Вот только не к своему корпусу, а к выходу из лагеря. Возглавляла шествие Электричка. Замыкала колонну вожатая. Между ней и последней парой шагал несчастный Борька.
      - Куда это они? - удивилась Инна.
      - На внеплановый поход не похоже, - хмыкнул я. - Давай за ними. Когда Электричка покинет лагерь, мы спокойненько обыщем весь её дворец, если он только снова не превратится в трёхэтажный.
      - А он может, - спросила Инна. - Днём-то?
      - Может, - по-деловому пообещал я.
      И мы перебежали от столовой к кустам центральной аллеи. На наше счастье никому не пришло в голову обернуться.
      - Эй, - раздалось сзади, - меня подождите.
      Этот голос я бы узнал из миллионов. К нам спешила Эрика Элиньяк.
      - Как тебя в отряд не увели? - раскрылся мой рот.
      - Отпросилась, - мило улыбнулась Эрика. - Сказала, хочу порисовать.
      Ну, разумеется, в четвёртом отряде воспитатель - парень. Сутулый, рябой, а тоже видать на Эрику глаз положил. И чего это на красивых девчонок исключения сыпятся со всех сторон? Мысленно возмущаясь, я пробирался за кустами вслед за вторым отрядом. Эрика и Говоровская не отставали.
      Второй отряд если и собирался в поход, то не сегодня. Он остановился прямо за лагерными воротами. Вернее, его остановили. Двухшереножный строй перекрыл дорогу, а длинные пальцы с фиолетовыми ногтями выволокли Борьку и развернули его лицом к народу.
      - Вот он, - звучный голос Электрички заставил трепетать даже листву на деревьях. - Любитель шататься за пределами лагерной территории. Ну, Борис, может быть ты объяснишь, почему уже второй раз покидаешь лагерь.
      - Я ведь возвращаюсь, - бубнил Борька.
      - Ещё бы ты не вернулся, - холодно улыбнулась Электричка. - Но мы сейчас не об этом. Ты пренебрегаешь установленными для всех правилами.
      Борька промолчал.
      - Хорошо, - внезапно смилостивилась директриса. - Давай, по-взрослому. То есть, о причинах. Тебя уже не устраивает отведённая площадь. Почему?
      - Скучно, - пробормотал Борька. - Три деревца, да физкультурная площадка. Всё исхожено, да исписано. То ли дело в лесу...
      - Значит, пока все находятся в лагере, ты предпочитаешь лес, - улыбка Электрички раздвинулась шире, а Борька поёжился. - Как ты думаешь, твои товарищи тоже предпочли бы лес играм на спортивной площадке?
      - А то! - мечтательно блеснули Сапковские глаза.
      - Вот это мы сейчас и проверим, - улыбка превратилась в оскал хищника. Второй отряд напра-а-аво! Борис предлагает нам оценить красоту мест за пределами лагерной территории. Поэтому уместной будет пробежка по окрестностям. Пять кругов вдоль забора бегом марш!
      - Че-е-его-о? - протянул неизвестный, но весьма тормозной голосок. Несчастный Борька скукожился от злющих взглядов, пронзивших его из строя.
      - Я сказала, пять кругов, - с таким тоном мог поспорить только бульдозер. И самые послушные робко побежали вдоль забора, следом потянулась общая масса и уж потом, сами удивляясь своему решению, погнали те, кому обычно на всяческие приказы наплевать.
      - Зачем же так? - удивилась воспитательница, когда кусты сомкнулись за последним из бегунов.
      - Запомни, Верочка, - жёстко сказала Электричка. - Предупреждать можно только один раз. Сапко предупредили, а он не понял. Тем, кто не понимает, лекции о пользе дисциплины читать бессмысленно. Вы можете два часа изголяться перед пареньком с хитрыми глазками, а он не запомнит ни единого слова из вашего потока красноречия. Он если и не примется мысленно ржать над вами, то уж о своём помечтает основательно. И нарушит правила, как только ему представится возможность. Слова бесполезны, но не стоит забывать о воспитательной роли коллектива. Не этот паренёк должен, захлёбываясь от смеха, рассказывать, как ловко он провёл воспитателя. Нет, нет, отряд, весь отряд должен объяснить ему, что он это сделал напрасно.
      - Ну, это вряд ли, - скептически поджала губы Верочка. - Они все ничуть не лучше. Такие же нарушители. Думаю, не один Сапко убегает за лагерную ограду. В принципе, они все за свободу от приказов и указаний.
      - Вы так думаете? А давайте поглядим, что останется от нарушителей после пяти кругов, - холодно сказала Электричка. - Уверена, когда наше мероприятие подойдёт к концу, найдётся немало желающих объяснить Сапко всю неприглядность его поступка. И объяснят так, что он запомнит надолго. В следующий раз Сапко хорошенько подумает, а стоит ли вообще выходить за ограду до конца смены.
      - Ходу, - прошептал я. - Электричка тут застряла. Я бы пять кругов и за час не обежал. Говоровская, - Инна вздрогнула, - остаёшься здесь. Если Электричка вздумает отлучиться, ты должна предупредить нас, - глаза Инны налились печалью. - Ты сама подумай, - зашептал я, - если Электричка застукает нас, обшаривающих её особнячок, то пятью кругами мы не отделаемся.
      И я развернулся, стараясь больше не смотреть в глаза Говоровской.
      Необычно ходить по лагерю в тихий час. Будто всё вымерло. Только тридцать один флагшток топорщится рваным строем и подпирает лазурное небо. Трепещут знамёна с неприятным треском. Картинки запредельного, ввергнувшие лагерь в странную муть не слишком достойных событий. Даже воспитателей не видать. То ли караулят они своих подопечных, то ли сами спрятались, в желании отключиться хоть на часок от невидимой завесы, опустившейся на разноцветные корпуса. Мимо шестого мы пробежали в ускоренном темпе. От потрескавшихся стен веяло мерзким холодком. Ветер дул в бок, поэтому картинка на знамени была почти не видна. Пустые окна, словно рты, раскрытые в вопле отчаяния. Удивительно, как страшно выглядит здание, если в нем всего лишь отсутствуют стёкла.
      Но вот и директорский особняк. Дверь приоткрыта. Заходите, добры люди. Берите, чего хотите. Электричка не боится оставлять свою каморку без присмотра. Поднявшись по скрипучим доскам, я нырнул в тёмную прохладу коридора. Эрика неотступно следовала за мной.
      - Давай искать подвал, - чуть слышно прошептал я. Сказать в полный голос, смелости у меня не хватило.
      - Подожди, - шёпотом заспорила Эрика. - А куда ведёт эта лестница?
      Резные перила примостились в небольшом коридорчике, куда мне раньше заглядывать не довелось. Но все лестницы мира, уводящие наверх, не волновали меня в этот день. Подвал и только подвал.
      - Куда, куда, - проворчал я. - Да на чердак!
      - Я посмотрю, - Эрика, видимо, не собиралась подчиняться моим приказам, и я впервые пожалел, что не взял с собой Говоровскую.
      - Ладно, - пришлось пойти на компромисс. - Тогда я в подвал, а ты наверх, только смотри, не напорись на монстрюг. Которого ты рисовала, я видел прямо вот в этом коридоре.
      Эрика бесшумно перебежала к лестнице и исчезла в полумраке, а я, убедившись, что люк в полу отсутствует, принялся тыкаться по комнатам.
      Первым делом я проник в кабинет. На столе громоздились красные и синие папки, заполненные бумагами. Тут же стопками высились неохваченные листы, ещё не решившие вопрос с пропиской. Среди них затерялся Пашкин "Полароид". Яркими чёрточками проглядывали разноцветные карандаши. А прямо передо мной высился канцелярский набор. В его полукруглую вершину воткнули десятка два ручек, и теперь она напоминала голову индейца. А из миниатюрных ящичков, словно драгоценности, выглядывали брусочки точилок, кирпичики резинок, цилиндрики карандашей и поблёскивающие, словно инопланетные монетки, россыпи разнокалиберных скрепок.
      Я плюхнулся в кресло на колёсиках и начал оглядывать пол. Никаких признаков подвального люка! Может, Электричка запрятала потайную дверцу в шкафу? Я моментально вскочил, распахнул обе створки и обнаружил лишь два плаща: клеёнчатый и демисезонный. За стеклянными окошками полок проглядывали навеки заснувшие в пыли кубки, кем-то полученные за неведомые заслуги ещё в середине прошлого века.
      Ничего! Ну ничегошеньки, что бы указывало на подвал. Печально вздохнув, я перебрался в спальню. Спартанская обстановка. Два стула. Шкаф. Кровать заправленная так тщательно, словно являлась эталоном или уже десять лет подвизалась в качестве музейного экспоната. Первым делом, естественно, я заглянул под кровать. И к великой печали снова ничего не нашёл, кроме пары стоптанных тапочек. На открытом пространстве досочки пола ровно ложились одна к другой. Просто загляденье любоваться работой неведомого строителя, но меня больше устроило бы, если б несколько досок пересекала чёрная черта щели. Может, стоило потопать. Я слышал, что пустоту можно определить по звукам. Не откладывая дел в долгий ящик, я занялся простукиванием пола. Звук получался однородным. Или никакого подвала не существовало. Или... Или подвал находился сразу под всем полом.
      И тут я услышал шаги. Голова сразу ушла в плечи. Взор метнулся к окну и принялся оценивать, за сколько секунд его шпингалеты могут быть сдёрнуты с привычных мест. Дверь тревожно скрипнула, и я, неведомо каким образом, очутился под кроватью.
      Глава 19
      Взгляд в верхние пределы
      Сердце гулко стучало. Мне казалось, что его удары слышны даже на Марсе. Сейчас Электричка приблизится. Сейчас нагнётся, и наши глаза встретятся. Что же случилось с Говоровской? Неужели её рассекретили и заставили отматывать дистанцию вместе с остальными? А вдруг наш отряд уже поднят с коек и сейчас выдвигается к лагерным воротам? А позади строя, понурив голову, идёт несчастная Инна?
      Я успел представить тысячи безрадостных картин, пока не заметил, что же именно остановилось перед кроватью. Красные туфельки! Ну нет, Электричка такие не одела бы ни за что! Размерчик, понимаете ли, не тот! Волна тепла тут же согрела душу, ко мне, словно ангел с небес, спустилась Эрика. Я заворочался и выполз наружу.
      - Куба? - удивилась Эрика. - Что ты тут делаешь?
      - Да, понимаешь, ножичек вот закатился, - я быстро нашёл оправдание и продемонстрировал своё сокровище, впопыхах выдернутое из кармана.
      Больше всего меня смущало, вдруг Эрика догадается, что я испугался. Но Элиньяк думала совершенно о другом.
      - Нашёл подвал, Куба? - спросила она, но было видно, что подвал по-прежнему нисколечко её не заботил.
      - Нет пока, - проворчал я.
      - Тогда пойдём наверх, - глаза Эрики возбуждённо блестели, словно наверху нас ждали сокровища пиратской армады, - давай, быстрее, - подстёгивала она, видя, что я никуда не тороплюсь. - Там ТАКОЕ!
      Тут я поспешил. А кто бы отказался, увидеть ТАКОЕ? Нет, вы скажите, кто бы отказался? Но вида лопуха, которому палец предъяви, и он растечётся в восторгах, показывать не стоило.
      - Чего там? - ворчливо уточнял я по пути.
      - Там вовсе не чердак! - выпалила Эрика. - Там ещё два этажа, - и я тут же прижал язычок, вспомнив достопамятную ночь. - И ТАКИЕ! Бежим, сам увидишь.
      Мы бежали, совершенно не заботясь об уровне производимого шума. Подошвы весело отсчитали восемь ступенек, и моему взору представилось...
      Да, слово "ТАКОЕ" как нельзя лучше описывало то, что оказалось... Нет, не на чердаке. На полноценном этаже. Да каком там этаже. Этажище! Высота поражала прежде всего. И длина, и ширина комнаты не шла ни в какое сравнение с высотой. Потолок украшали величественные картины, на которых женщины, одетые в пышные средневековые платья, чинно пили дымящийся кофе из маленьких чашек, отставив сторону окольцованные мизинцы. Границу потолка и стен скрывали лепные украшения. Мебель словно свистнули из королевских покоев. Если вы когда-нибудь были в Эрмитаже, то скажу честно, вам удалось увидеть жалкие отголосочки великолепия, представшего перед нашими глазами.
      Центр зала занимал круглый стол, на котором неведомые мастера мозаикой выложили оба земных полушария и обозначили самые значительные чудеса света. Присмотревшись, я увидел проведённые государственные границы. Стол явно не пришёл из древних времён. Прибалтика торжествовала суверенностью, и Крым уже не принадлежал Российской Федерации. Потом я по привычке начал искать Москву. И не нашёл! Более того, на своих местах не обнаружилось ни Лондона, ни Парижа, ни Праги. На карте не обозначили ни одного знакомого города. Тем не менее, городов нарисовали, что звёзд на небе. Но все носили странные имена. Этеск. Нальчемль. Этеминигура. Бал-Кастл. Язык сломаешь. Между полушариями я углядел рисунок, поначалу показавшийся мне картой солнечной системы. Однако орбит прорезали чуть ли не двадцать, и ни на одной не обнаружилось изображения планет. Да и само Солнце представляло круг цвета морской волны, а таким образом наше светило ни на одной карте не рисуют.
      - Иди сюда, - позвала меня Эрика, стоявшая у двери в следующий зал. Там оказалась спальня. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, почему постель первого этажа находится в нетронутом состоянии. Здесь стояла не кровать. Оно больше походило на корабль. Широченное ложе, на котором без труда разместилось бы два стола для настольного тенниса. А над ним пурпурным парусом нависал полог с золотой короной.
      Но Эрику больше заинтересовал комод со множеством ящичков. В его центре находилось большое зеркало, под зеркалом протянулась полка, а на ней в гордом одиночестве стояла деревянная шкатулочка покрытая вязью резьбы и разноцветными вставками то ли из шёлка, то ли из тончайшей кожи. Эрика бесцеремонно откинула крышку и извлекла потрёпанный листок, потемневший то ли от пыли, то ли от времени.
      Первым, что бросилось в глаза, когда я развернул листок, была кривая надпись "ПЛАН ПОДВАЛА". И несколько черепов от громадного, в пол-листа, до еле заметных. Я увидел лестницу. Я увидел стрелку. Я увидел рисунок, удивительно напоминающий схему на столе. Солнце цвета морской волны и концентрические окружности. Только на рисунке кругов оказалось наполовину меньше, а один из них был красным.
      - Видишь, - торжествующе оглянулся я. - Подвал всё-таки существует.
      - Подожди, - умоляюще попросила меня Эрика. - Не уходи. Давай останемся хоть на чуть-чуть. Здесь же настоящая сказка! Когда ещё нам удастся шагнуть в сказку?
      Но я был непреклонен. Дела звали меня на поиски, как звали подвиги на своё претворение в жизнь бойскаутов из энциклопедии юных сурков.
      - Надо искать подвал, - сурово отозвался мой голос на мягкие просьбы.
      Эрика подбежала к высокому окну, оканчивающемуся золочёной аркой, и замерла.
      - Посмотри сам, - потрясённо произнесла она.
      Любопытство мгновенно включилось. Но я приблизился к Эрике нарочито медленным шагом. Потом взглянул в окно. И сразу забыл обо всём.
      Никакого лагеря за окном не наблюдалось. Лес тоже порядком отступил. А пространство вокруг занимал огромный город, заполненный миллионом домиков в два и три этажа. То тут, то там высились древние башни из тёмных камней. Сверкали золотые купола соборов и колоколен. Тысячи шпилей вонзались в небо. Узкие кривые улочки утопали в тени. И всюду крыши, крыши, крыши, покрытые голубовато-зелёной черепицей. А на горизонте, словно след от космического корабля, уходила в высоту стройная серебристая мачта.
      - Ух ты, красотища, - только и выдал я, потому что все достойные слова сразу стали казаться мелкими и никчёмными. - Повезло Электричке.
      - Интересно, - задумалась Эрика. - Можно ли как-то выбраться не в лагерь, а прямиком в этот город?
      - Да в окно! - с ходу предложил я.
      - Ты посмотри, какая высота, - напряжённо возразила Эрика.
      Я скосил глаза вниз, оценил высоту и понял, что соваться в окно можно только в том случае, если предварительно запасся парашютом.
      Потом я вспомнил про план, сжатый в моих вспотевших руках.
      - Слушай, Элиньяк, а ты можешь перерисовать его?
      - Конечно, - пожала плечами Эрика. - Минут за десять.
      - Долго, - нахмурился я.
      - Да ну, - не согласилась Эрика. - Схематически накидать можно даже за две минуты.
      - Схематически нельзя, - отринул я простой путь. - Помнишь "Бронзовую Птицу", там тоже клад зашифровали не на самом плане, а на рисунке птицы. И Генка, отказавшийся от правильного рисунка, никогда бы не добрался до клада.
      - Тогда десять минут. И мне нужны карандаши. Смотри, тут сколько всяких цветов.
      Я заозирался вокруг. Разумеется, карандашей мне никто не припас. Наугад дёрнув один ящичек, я обнаружил там горстку шпилек. Выдернув другой, я вытащил оттуда фиолетовую, почти нетронутую помаду.
      - Не подойдёт? - подмигнул я.
      Эрика только скривилась, намекая на безразмерный предел моей тупости. Я уже сам хотел показать, как ловко сумею перерисовать план помадой, но тут перед моими глазами встал... Стол в кабинете первого этажа, а на нем... Разумеется, "Полароид 636"!
      - Бежим вниз, - распорядился я. - Там у Электрички фотик имеется. Моментальный!
      Эрика печально посмотрела на вторую дверь, за которой начиналась лестница, уводящая ещё выше. Что за помещения крылись в дальних пределах? Какие города виднелись в окна следующих этажей? Мне и самому хотелось выяснить, но подвал звал к себе. Подвал, который я так и не сумел разыскать.
      Мы спустились на первый этаж. Вы не представляете, какими тесными и тёмными показались мне комнаты, ранее не вызывавшие никаких нареканий. "Полароид" спокойненько лежал на столе.
      - Темно тут, - неодобрительно отозвалась Эрика. - Может быть, на крыльцо выйдем.
      - Да у него вспышка, - заспорил я. - В любой темноте возьмёт.
      - Сомневаюсь, - покачала головой Эрика. - Лучше не рисковать, - она посмотрела на счётчик. - Тем более, остался всего один кадр, - я открыл рот, чтобы доказать, но мягкая ручка легла на плечо, - Давай выйдем на крыльцо, а, Куба?
      И я сдался.
      Только мы выбрались на крыльцо, как увидели Говоровскую, тревожно машущую руками. Пока мы исследовали дальние пространства, мучения второго отряда, по всей видимости, подошли к концу. А может, Электричка, убедившись, что всё идёт по плану, заранее отправилась на заслуженный отдых.
      - Быстрее, - донёсся до нас громкий шёпот.
      Я уронил листок на крыльцо, направил объектив, нажал на кнопку. Приглушённое клацанье показало мне, что техника не подвела. Аппарат напрягся и выплюнул матовый квадратик, окаймлённый белой рамкой.
      - Быстрее, - ещё раз сказали нам губы Говоровской, а после та испуганно ойкнула, всмотревшись вдаль, и скрылась в кустах.
      - Дёру, - сказал я, рассматривая квадратик.
      - Подожди, - тревожно заметила Эрика. - Нам нужно вернуть фотоаппарат. И план тоже. Электричка всполошится, если не обнаружит их.
      - Ничего, - беспечно отмахнулся я. - Пусть поищет. Пусть хоть совсем заищется. Лагерь большой.
      - Ты хочешь, чтобы все отряды бегали вдоль забора?
      - Ну... - неопределённо протянул я.
      - Тогда уже к вечеру весь лагерь будет ненавидеть друг друга. Может быть, Электричка добивается именно этого.
      - Лады, - решение далось мне нелегко. - Сохрани это, - я сунул начавший проясняться квадратик в руку Эрике. - А я разнесу вещички по законным местам.
      Эрика спрыгнула с крыльца и скрылась в роще. А я вновь зашёл во владения Электрички.
      Именно зашёл. Страх не давал мне суетиться. Господи, как не хотелось возвращаться. Директриса могла вот-вот отрезать мне путь к отступлению. Я нырнул в кабинет, устроил "Полароид" на прежнем месте, кинул прощальный взгляд на шпингалеты и вздохнул. Видит бог, если бы не план, я немедленно распахнул бы окно и прыгнул прочь, подставляя повеселевшее лицо ветрам свободы. Но план в руке тянул меня как якорь.
      Пришлось покинуть кабинет, шмыгнуть по коридору, непрестанно оглядываясь, и свернуть в сумрачное ответвление. Вот тут меня поджидал первый неприятный сюрприз. Лестница исчезла. Я метнулся назад, как мышь в мышеловке, и тут же замер, потому что второй неприятный сюрприз подобрался ко мне вплотную. В коридоре раздались шаги. Тяжёлая поступь не могла быть лёгкими шажками Эрики. Хозяйка здешних мест вернулась в свою обитель. Я обернулся, просверлив тупичок жалостливым взглядом. Нет, не появились спасительные ступеньки. Эх, если бы я снова мог очутиться в верхних палатах. Спрятаться там было настолько же легко, как наловить полный коробок жуков-навозников. А может, мне бы удалось разыскать проход и в сказочный город.
      Но мои желания не смогли совершить чуда, а неприятности неотвратимо приближались. Я вжался в стену, и в эту секунду тёмная масса закрыла собой проход, отрезав и без того слабые лучики света.
      Глава 20
      Мистер Куба в тылу врага
      Над белым снегом зеленеет пихта,
      И лес вздыхает умилённо, тихо.
      Кристаллики воды в безмолвии летят
      И падают случайно, наугад.
      * * *
      Вместе с голубым сиянием закрутился водоворот возможностей. В мир ворвалось захлёстывающее многообразие вариантов. От согревающего душу света, до тьмы, озарённой холодными багровыми сполохами.
      Мир ещё не решил, каким ему стать. Он просто плыл по течению, плескался, высматривал берега, наслаждаясь безмятежным покачиванием на волнах времени, изливавшегося теперь из совершенно другого источника.
      * * *
      Я вперился в пол, надеясь , что Электричка проследует в спальню. Потом я почувствовал, как меня оторвали от стены и вытащили в коридор. Я только успел спрятать руки за спиной. Локтевой сгиб сжали холодные пальцы с фиолетовыми ногтями и вывернули руку наружу. Два пальца сомкнулись на плане и заставили меня расстаться с сокровищем. Теперь и самый ловкий адвокат не сумел бы отвести от меня смертельный приговор.
      - Надо же, - раздался ледяной голос, но не безмятежное презрение сквозило в нём, а безмерное удивление. - Значит, тебе временами дано право ступать в верхние пределы, мальчик?
      "Не мне, а Эрике", - чуть не ляпнул я и, чтобы задавить порыв в корне, судорожно кивнул.
      - Немного счастья тебе удалось выцыганить, - усмешка разрезала бледное лицо и сделало Электричку похожей на демона. - План-то у тебя имеется. Но что толку в плане, если ты не знаешь где подвал. Попробуй, отыщи подвал среди миллионного города, где тысячи домов.
      "Города", - опять мой язык чуть не выдал меня с корнем. А какого города? Неужели подвал прячется среди того сказочного города, что предстал моему взору из окна второго этажа.
      - Сумею, так разыщу, - хрипло отозвалось першащее горло.
      - Сумеешь? - смех больше походил на карканье, - и с чего же начнёшь, мальчишечка?
      - С Комсомольского проспекта, - вякнул я и затих, сообразив, что выдал несусветнейшую чушь.
      Однако реакция Электрички показала, что мои слова не выглядели для неё полной ерундой.
      - С чего ты взял, что подвал в самом центре города? - зло сверкнули её глаза. - Конечно, легко предположить, что удивительное труднее всего разглядеть за спинами толпы. Но так легко предположить знающим мир. Но не тебе. Кто впихнул эту идейку в твою неразумную головёшку?
      Я промолчал.
      - Хорошо, - кивнула директриса. - Мы обсудим нашу проблему ближе к вечеру. Быть может, тебе захочется изменить своё решение, а, мальчик, которому разрешено подниматься по лестницам?
      Я снова промолчал.
      - Иди, - директриса подтолкнула меня к выходу. - Увидимся позже. До вечера, Егор Ильич.
      Повторный толчок получился настолько мощным, что ноги засеменили к выходу сами собой, и я вылетел на свободу, как пробка из бутылки.
      Моя команда поджидала меня на скамейке невдалеке от столовой. Тихий час закончился, и наше появление не могло вызвать удивления. Отряды прохаживались возле корпусов, кто-то уже начинал строиться на полдник.
      - Подвал в городе! - выпалил я.
      - В том, что виден из окна, - всплеснула руками Инна.
      Элиньяк уже успела рассказать о наших приключениях.
      - Да ни фига, - замотал я головой с видом знающего мир человека. - В нашем городе. В том, в котором мы живём.
      - Почему ты так решил? - спросила Эрика.
      - Электричка сказала, - я стоял с таким видом, словно выбил из Электрички признание после долгой и изнурительной борьбы.
      - Сама? - ахнули девчонки в один голос.
      - Нет, - хмуро ответил я. - Мы спускались в комнату пыток.
      Не сразу я понял, что после истории с многобашенным городом девчонки готовы поверить в любую выдумку.
      - Не пугайтесь, - кивнул я. - Шутка. Электричка весьма удивилась, когда увидела план в моих руках.
      - Ты не успел, - огорчилась Эрика.
      - Не в том дело. Лестница исчезла. Просто мне не положено ходить по верхним пределам.
      - А кому положено? - насторожилась Говоровская.
      - Ей, - кивнул я в сторону счастливицы.
      - Мне? - удивилась Эрика.
      - Тебе, тебе, - быстро произнёс я. - Давайте не тормозить. Надо прикинуть, что будем делать дальше. У меня времени только до вечера. Вечером Электричка будет со мной разбираться по-настоящему.
      - Убьёт? - ахнула Инна.
      - Может, - кивнул я, желая подчеркнуть трагичность судьбы. - Так и сказала, мол, позже увидимся. До вечера, Егор Ильич.
      - Ага, - недоверчиво раскрыла рот Эрика. - Да тебя, Куба, по имени-отчеству никто не зовёт. Зачем же клеветать на Электричку?
      Ну вот, приехали! Ерунде про камеру пыток мы верим безоговорочно, а самым обыденным вещам уже не в состоянии. Я обиженно отвернулся. Не верят, да и пускай. Сам разыщу подвал. Сам открою дверцу, за которой сверкает Красная Струна. И тогда... А что тогда? Наверное, меня пропустят в тот сказочный город. Я буду ходить по красивым улочкам и любоваться башнями. И никто, никогда в жизни не будет называть меня Кубой!
      Окончательно уйти в глухую обиду мне не дала Говоровская. Она вскочила с сиденья и умильно присела на корточки возле меня:
      - Ну, Куба, не обижайся. Лично я верю каждому твоему слову.
      Ты-то конечно, вот бы ещё и Эрика вела себя таким же образом. Но, в конце концов, команда моя пока не думала разбегаться, и, как командир, я должен был приступать к изложению плана дальнейших действий.
      - Неплохо бы махнуть на денёк в тот городишко, - рука мечтательно указала за горизонт. - Наверное, этим с утра и займёмся. А к вечеру мы должны рвануть домой. Чёртов сгусток ведь обещал, что к вечеру подвал с Красной Струной проявится так или иначе.
      - А не опоздаем? - обеспокоилась Эрика. - Лучше приехать в город загодя.
      - Верно, - кивнул я. - Но что толку, таскаться по городу? Мы можем триста раз пройти мимо нужного подвала, а указатель, что надо зайти именно в него, так и не появится. Только выдохнемся, проголодаемся, и к вечеру нам уже будет не до Красной Струны.
      - Но если мы зайдём в город верхних пределов, то сумеем ли выбраться оттуда?
      - Запросто, - кивнул я. - Будем оставлять ориентиры. Да и далеко всё равно не успеем забрести. Нам ведь так, одним глазком.
      - Не лучше ли отправиться туда после того, как закончится история с Красной Струной? - упорству Эрики мог позавидовать даже гранит.
      - Не лучше, - заспорил я, на ходу придумывая причины. - Если Электричка исчезнет, наверняка исчезнет и проход. Это во-первых. А во-вторых, что мы знаем про Красную Струну? Ничегошеньки! Только то, что полезно было бы её разыскать. Если Электричка явилась к нам из верхних пределов, то в городе, расположенном там же, про Красные Струны должен знать каждый, как знают про Солнце или про воздух.