Войдя в каюту капитана, Каролина на момент замерла, очарованная. Ей казалось, что она вновь попала в тот мир, от которого давно уже отвыкла. В каюте горели свечи, стол был покрыт белоснежной льняной скатертью и сервирован серебром. В воздухе витали запахи прекрасного красного вина. Если бы не вид моря из иллюминатора, можно было бы и вообще не вспомнить, что все это происходило на корабле.
      Эмили же такая обстановка показалась вполне естественной. Но Елена выглядела немного подавленной. В платье из бархата цвета спелой вишни и красиво уложенными волосами она выглядела настоящей леди, однако держалась очень скованно и неуверенно.
      – Вы замечательно выглядите! – шепнула ей Каролина.
      И Елена с благодарностью улыбнулась ей. Пламя свечей, мимолетно сверкнув, отразилось в ее длинных тяжелых сережках.
      Интересно, наладились ли у нее отношения с Хокинсом?
      – У вас очень красивые сережки, – добавила Каролина.
      Услышав это, молодая женщина покраснела, смущенно засмеялась и, посмотрев на Эмили, с любопытством рассматривавшую каюту, наклонилась к ее матери.
      – Мы еще не разрешили все наши проблемы, но у нас – как это вы говорите? – есть согласие, – шепотом сообщила она.
      – Я рада за вас, – сказала Каролина и взглянула на Адама.
      Но тот разговаривал с капитаном и не замечал ее. Миссис Раули за столом сидела между Эмили и Шерри.
      – Мне пришлось ходатайствовать перед капитаном, – прошептал он ей. – Хорошо, что у меня имеется титул, иначе бы вы сейчас сидели не со мной, а рядом с Брикстоном.
      Она улыбнулась. Ей были приятны эти милые ненавязчивые напоминания о прошлом. Шерри сообщил ей, что его отец оставил этот свет два года тому назад, и теперь сын его носил титул лорда, но молодому человеку нравилось, чтобы его по-прежнему называли просто Шерри. Каролина подумала, что титул накладывал на него определенные обязательства, и это могло пойти ему только на пользу.
      В ходе обеда Шерри вместе с Энди и Джеком развлекали ее рассказами о своих увлекательных приключениях, произошедших с ними за границей. Они были милы, остроумны и общительны, вовлекая в свою беседу всех остальных людей, сидевших за столом. Обстановка была такая доброжелательная и веселая, что на какое-то время Каролине даже показалось, что они все не на корабле, а в Лондоне. Тем более, что обед обслуживали официанты, облаченные в нарядную униформу и очень похожие на чопорных английских лакеев. Блюда подавались самые изысканные – чувствовалось, что корабль только вышел из порта: филе палтуса под каперсовым соусом, цыплята по-французски, запеченные грибы, фаршированная утка. Все это разнообразие кулинарии казалось Каролине роскошью, от которого она уже давно отвыкла.
      Она получила огромное удовольствие от обеда. Вино, веселье, восхищенные взгляды окружающих людей привели ее в хорошее расположение духа. Они с Еленой были единственными женщинами на корабле, поэтому недостатка внимания и заботы они не чувствовали. Нервозность подруги Хокинса тоже почти исчезла. Она сидела между капитаном и раненым майором, следовавшим домой в отпуск. И очаровала обоих: каждый старался привлечь ее внимание именно к себе.
      Несколько раз во время обеда Каролина чувствовала на себе пристальный взгляд Адама, но стоило ей посмотреть в его сторону, как он сразу же отворачивался.
      Когда подали десерт, за столом зашел разговор о ситуации в Англии. Один из младших офицеров сказал, что слышал о разрыве принца-регента с женой. Лейтенант Форбз, сочтя неприличным затрагивать данную тему, попытался увести разговор в другую сторону и рассказал о дебатах в парламенте по поводу нового характера Восточно-Индийской кампании.
      – Вы, Дьюард, кажется, бывали в Индии, не так ли? – спросил он.
      Каролина внимательно взглянула на Адама. Интуиция ей подсказывала, что меньше всего ему хотелось обсуждать сейчас эту тему. Он бесстрастно посмотрел на Форбза и вежливо ответил:
      – Я провел там два года.
      – Неужели? – удивленно спросил Джек. – Вы там служили?
      Дьюард отпил из своего бокала немного вина и сказал:
      – Мне очень тяжело вспоминать об этом.
      – Я подумывал о том, чтобы отправиться в Индию, но моя жена не желает и слышать об этом. Она напугана слухами о жестокости местных жителей, – сказал Форбз.
      Каролина, внутренне негодуя, отложила вилку. Конечно, помощник капитана не мог знать, что Адам был наполовину индусом, но это нисколько не оправдывало его. Она снова вопросительно взглянула на Дьюарда, но тот, казалось, оставался спокойным и невозмутимым, разве что слишком сильно сжимал в руке бокал с вином, и это выдавало его состояние.
      – Да, у индусов имеются наклонности к неоправданной жестокости, – заметил майор, сидевший рядом с Еленой. – Я недавно прочитал историю о двух офицерах, охотившихся в тех местах и попавших в крупные неприятности. Где-то неподалеку от индусского храма они убили обезьяну, и местные жрецы набросились на них с такой яростью, что бедные офицеры, спасая свои жизни, бросились в Ганг. Но не справились с течением, и оба утонули. Ужасно, не правда ли?
      – Все зависит от того, как на это посмотреть, – сказал Хокинс. – Судя по всему, жрецы посчитали, что чужеземцы осквернили храм.
      Майор удивился:
      – Но это не значит, что нужно сразу набрасываться на людей из-за какой-то обезьяны. Офицеры же не хотели причинять никакого зла, просто решили немного поразвлечься.
      – Все дело в том, что индусы не получили хорошего английского образования, – вежливо заметил капитан Брикстон. – Миллионером станет тот, кто первым убедит правительство Индии в преимуществе нашего английского пути развития.
      – И английских товаров, – сухо заметил Адам, но от Каролины не укрылась скрытая насмешка его слов.
      – Разумеется, – согласился с ним Брикстон, как будто это было само собой разумеющимся.
      – Но всегда ли достаточно только образования, сэр? – спросил Форбз, нахмурившись. – Если дело дойдет до вооруженных столкновений, то образованные индусы, наверняка, встанут на сторону своих сородичей-дикарей.
      – Я бы не стал называть их дикарями, – возразил Шерри. – Мне кажется, среди них есть немало очень прогрессивных людей.
      – Да, – поддержал его Энди. – Ведь именно этот народ создал Кама-Сутру.
      – У индуса мозг создан иначе, чем у англичанина, и никакое образование ему не поможет, – решительно заявил майор.
      – А что вы думаете по этому поводу, Дьюард? – спросил Форбз. – Вы ведь жили среди них.
      Внешне Адам оставался невозмутим, но глаза его помрачнели. Каролина чувствовала, в каком он был возбуждении.
      – Полагаю, вы простите меня, – спокойно произнес он, – но я сам индус. И потому не являюсь достаточно компетентным, чтобы ответить на этот вопрос. – Он встал и, обращаясь к капитану Брикстону, произнес: – Если вы позволите, я выйду на палубу.
      Звук захлопнувшейся двери отозвался эхом в тишине, которая наступила вдруг в каюте.
      – Послушайте, произнес наконец Форбз, – но я не подозревал, что у него смешанная кровь!
      – Боюсь, что сейчас это не такая уж редкость, – сказал майор. – Наверное, у нас осталось очень мало истинных англичан.
      Капитан Брикстон покачал головой и пробормотал:
      – Внешне он выглядит, как настоящий англичанин. Хотя, конечно, кожа у него смуглая.
      Каролина готова была закричать от возмущения. Встретившись взглядом с Хокинсом, она прочла в его глазах, что он полностью разделял ее гнев, но ни она, ни он ничего не могли поделать. Вскоре разговор за столом перекинулся на другую тему.
      Эмили дернула мать за рукав и шепотом спросила:
      – Как это у Адама смешанная кровь?
      – Я тебе потом объясню, – пообещала ребенку женщина.
      – Сожалею, – пробормотал с другой стороны Шерри. – Я не думаю, что кто-нибудь хотел его обидеть.
      Каролина ничего не ответила на это. То, что обида была непреднамеренной, ничего не меняло. Если бы не Эмили, она бы тоже ушла вслед за Адамом, но ради соблюдения приличий вынуждена была беспомощно сидеть за столом до конца обеда. Она улыбалась Шерри, помогала дочери справляться с приборами, а сама не слышала ничего из того, что говорили окружающие. Ей вспомнилось вдруг, как когда-то ее отец объяснил, почему Адам не мог участвовать в Восточно-Индийской кампании, и она как будто вновь услышала его рассуждения и выпады своего брата, очень похожие на те, которые прозвучали сегодня за этим столом.
      Каролина даже покраснела от стыда при этих мыслях. Она вспомнила, какие были у Адама глаза, когда тогда, в далеком детстве, она играла с детьми, не принимавшими его. Сегодня у него был такой же взгляд, как и у того обиженного ребенка. Эти воспоминания детства показались ей куда более важными, чем все, что произошло между ними позже.
      Наконец обед подошел к концу. Эмили заснула, как только они вернулись в свою каюту. Обилие пищи и впечатлений сморило ее моментально. Каролина уложила спящую девочку в постель и долго сидела возле нее, раздираемая сомнениями. Страшно было оставить каюту. А вдруг Эмили проснется и увидит, что матери нет? А вдруг она испугается чего-нибудь? Хотя малышку уже оставили кошмары, вызванные похищением. После приезда в Лиссабон она успокоилась и почти не вспоминала тот ужас. И все же Каролина продолжала опасаться за ребенка. Однако желание поговорить сейчас с Адамом переполняло ее, и, не выдержав, она накинула на плечи шаль, перекрестилась, затем вышла из каюты. Направляясь к трапу, женщина молила Бога о том, чтобы Дьюард все еще был на верхней палубе.
      Холодный влажный ветер бросился ей навстречу, когда она вышла наверх. Вахтенный офицер кивком поприветствовал ее, и Каролина, кивнув ему в ответ, заметила на корме знакомый мужской силуэт. С облегчением вздохнув, она сразу же узнала Адама, хотя тот и стоял к ней спиной, и быстро направилась к нему.
      Дьюард услышал звук чьих-то легких шагов и, догадавшись, что они принадлежали женщине, подумал, что, скорее всего, пришла Елена. После нескольких размолвок с Каролиной, произошедших в последнее время, не говоря уже о ее сегодняшнем поведении за обедом, он меньше всего рассчитывал, что она будет сейчас разыскивать его.
      Он стоял без движения, боясь оглянуться, так как все же надеялся на то, что подошедшая не окажется Еленой. Когда женщина, приблизившись, остановилась за его спиной, ему пришлось обернуться и посмотреть на нее. Это была Каролина. Ее глаза светились сочувствием, а на губах теплилась несмелая улыбка. Сердце Адама готово было выскочить из груди.
      – Прости, – сказала она, кутаясь в шаль. Он заставил себя заговорить:
      – Простить?
      – Да. За то, что ничего не сказала этим людям, за то, что не возмутилась вслух. Мне стыдно за свое малодушие.
      Адам с нарочитым равнодушием пожал плечами, хотя в глубине души все еще не мог смириться со случившимся.
      – Пора бы к этому привыкнуть. Такое приходится выслушивать не впервые, – сказал он. – Мне следовало быть сдержаннее, но иногда всякому терпению приходит конец.
      – Вот и хорошо! – с чувством произнесла Каролина. – Надо было поговорить с ними еще резче.
      Дьюард усмехнулся.
      – Жаждешь крови?
      – Ну не смеяться же над всем этим!
      – А что еще делать? – горько усмехнулся Адам.
      Женщина устремила взгляд вдаль, и на глазах ее показались слезы. Они молча стояли и смотрели на отражение луны, плывущее по волнам. Всего несколько дюймов разделяли Каролину от Адама, но они не касались друг друга. Он страстно желал обнять ее, но не смел. Весь мир вокруг них был наполнен звуками: голоса матросов, гул ветра, шум моря. Море, казалось, господствовало везде и всюду.
      – Адам, – вдруг тихо произнесла она, продолжая смотреть на воду. Он слышал, как она затаила дыхание, подыскивая нужные слова. И наконец, произнесла: – Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями.
      Она сделала первый шаг к примирению.
      Он тяжело вздохнул. Значит, она хочет, чтобы они были друзьями. И только. Но такое положение перестало устраивать его еще десять лет назад, когда он осознал, какие чувства испытывал к ней. Быть просто другом и не рассчитывать на большее? Выходит, желания его как были неосуществимы, так таковыми и остались, и приходится только смириться с безнадежностью своих мечтаний. Ему было больно. Непонимание, все время разделявшее их, тяжким грузом ложилось ему на сердце. Дьюард смотрел на Каролину и не знал, что ей ответить.
      При свете луны она казалась такой хрупкой, воздушной и невыносимо далекой. Зернышки жемчужин матово сияли на ее шее, тонкое кружево, украшавшее платье, нежно белело по вырезу и низу рукавов. Адаму вдруг захотелось без всяких слов сорвать с нее и этот жемчуг, и это платье, чтобы она вновь превратилась в ту страстную Каро, которая всегда будет принадлежать ему.
      – Прошлое никогда не оставит нас, – предупредительно произнес он.
      – Я знаю. Но у меня такое чувство, что сегодня оно не помешает нам, – сказала она.
      У Адама перехватило дыхание. Он мог только смотреть на нее, с трудом веря в то, что она сама произнесла те слова, которые он так давно хотел от нее услышать. Каролина еще раз заглянула ему в глаза, потом осторожно положила свою ладонь на его ладонь, покоившуюся на кромке корабельного борта. Все пошло у него перед глазами. Наконец он решился ее обнять.
      От нее пахло лавандой, мылом и нафталином. Он почувствовал, как металлический гребень коснулся ее щеки. Адам еще сильнее прижал ее к своей груди. Она нежно обвила его руками. Они стояли вот так, обнявшись, и ему казалось, что они еще никогда не были так близки, даже в постели.
      – Я сходил с ума от ревности, когда наблюдал за тобой и Шеритоном во время обеда, – признался Адам.
      Каролина немного отстранилась назад и с удивлением взглянула на него.
      – Но Шерри просто друг. Между нами нет ничего похожего на наши с тобой отношения.
      Глаза ее говорили, что ей очень хотелось его понимания. Ведь между нею и Адамом существовала неведомая для всех связь, которая зародилась еще до того, как они стали взрослыми, связь, которая существовала всегда, никогда не прерываясь, существовала независимо от того, с кем они делили ложе.
      – Я понимаю. Вернее, я должен понимать. Но когда я вижу тебя в обществе другого мужчины… – Он замолчал. После непродолжительной паузы, глядя на волнующееся море, продолжил: – Всю жизнь я боролся с этим демоном, который готов был вырваться на волю в любую минуту. Когда ты улыбалась другим мальчикам в деревне, мне хотелось выбить им зубы. Когда ты начала ходить на танцы, я не спал ночами, представляя тебя в объятиях других мужчин. А потом появился Джеред. – Знакомое чувство ревности вновь стало душить его. – Я не мог вынести даже мысли, что он прикасается к тебе. Даже сейчас я не могу спокойно думать, что ты любила его, любила так, что готова была отдать за него свою жизнь, готова была рисковать жизнью Эмили.
      – Адам, это не так! – вырвалось у Каролины. Он повернулся к ней и уловил в ее глазах смятение. – Это совсем не была любовь. А искупление греха.
      Шум моря заглушил ее слова. Дьюард пристально смотрел на женщину. Он слушал ее, но не понимал, что она говорила.
      – Я не могла допустить, чтобы он умирал там, в чужой стране, совсем один. Ты должен понять это! – настаивала она. – Я поехала к мужу, но я никогда не любила его по-настоящему. Да, он поначалу ослепил меня, но и от этого очень быстро следа не осталось. Уже много лет тому назад ко мне пришло прозрение. Не смотри на меня так, Адам. Неужели ты думаешь, что я смогла бы сейчас лгать?
      – Насколько мне не изменяет память, ты отдалась мне только для того, чтобы спасти его, – заметил он, и от этих воспоминаний ему стало не по себе.
      Ее глаза гневно сверкнули.
      – Ты действительно так считаешь?
      Нет, теперь он в этом не очень был уверен, особенно после того, что было между ними потом.
      – И все же ты вышла замуж за Джереда, – сказал он, возвращаясь к ее первому предательству.
      – Ты был прав тогда, что я увлечение приняла за любовь. Однако я была слишком горда, чтобы признать это. И обманывала себя до тех пор, пока не узнала, что у Джереда есть любовница. К тому времени мы уже были женаты два года. Я уже не могла притворяться, что люблю его, и даже спать с ним в одной постели не могла.
      Слушая ее, Адам пытался пересмотреть события последних девяти лет в новом свете. Он едва расслышал ее последние слова, но они гулким эхом отозвались в его голове.
      Каролина в замешательстве смотрела на него. Он выглядел так, словно был болен душой и телом. Но что она такого сказала? Только лишь то, что никогда не любила Джереда и…
      Скрытый смысл собственных слов явился для нее полной неожиданностью. Каролина судорожно искала слова, чтобы как-то исправить свою оплошность.
      – Адам, – начала она, но тут же замолчала.
      – Ты всегда утверждала, что Джеред – отец Эмили, – спокойно произнес он. – Выходит, ты лгала мне?
      Она молчала. Возражать было бессмысленно. А солгать ему еще раз она не могла себя заставить.
      – Да, солгала, – призналась она, глядя ему в глаза.
      – У тебя были другие мужчины, Каро? – спросил Адам. – Думаю, что тебя никто не сможет осуждать за это. Твой муж сам развлекался на стороне.
      – У меня больше никого не было.
      – До той ночи, когда ты пришла ко мне, – добавил он и, отвернувшись, ухватился за борт. – Это мой ребенок, не так ли?
      Сказано это было бесстрастным тоном, но Каролина услышала боль, скрытую в словах.
      – Адам! – взмолилась она. Ей так хотелось прильнуть к его груди, обнять его.
      Он снова повернулся к ней и, обняв за плечи, попросил:
      – Скажи это, Каро. Скажи сама.
      Она вздохнула, собираясь с духом, и произнесла:
      – Эмили – твоя дочь, Адам. Твоя и моя. Наша дочь. Я не хотела причинять боль ни тебе ни ей.
      – Ты просто полагала, что я не смогу стать хорошим отцом! – возразил он. Ему казалось, будто он получил удар, который так потряс его, что он впал в полное бесчувствие. – Мне нечему удивляться! Ведь ты полагала, что и хорошим мужем я не сумею стать.
      Каролину бросило в нервную дрожь, но она все же постаралась сказать как можно спокойнее:
      – Нет, это вовсе не так.
      – Не так? – вкрадчиво спросил он. – Тогда как же? Объясни мне.
      – Я не хотела, чтобы Эмили носила клеймо внебрачного ребенка, – произнесла она.
      – Тебе казалось, что я стал бы кому-нибудь рассказывать об этом? – требовательно спросил он.
      – Нет, конечно, нет. Но… – Она не договорила, так как где-то возле мачты раздался голос офицера, отдававшего приказ кому-то из матросов, занятым закреплением парусов. Это напомнило мужчине и женщине, что на палубе они не одни. Каролина заговорила тише: – Когда ты раньше спрашивал меня об Эмили, у нас с тобой были другие отношения.
      Но эти слова не смягчили его взгляд. Адам строго спросил:
      – А когда они изменились, ты сразу решила рассказать мне об этом?
      Каролина закрыла глаза. Ей вспомнились минуты их близости.
      – Возможно, позже рассказала бы.
      – Когда? – поинтересовался он. – Когда мы оказались бы в Англии? Когда Эмили вышла бы замуж? Когда у нее появились бы свои дети? Или когда бы я умирал?
      – Перестань, Адам, – произнесла она, стараясь его успокоить. – Я знаю, что причинила тебе боль, но тогда я не знала, что тебе нужна дочь.
      – Боже мой! – с горечью воскликнул он. – Как, черт возьми, мне может быть не нужен собственный ребенок?!
      Каролина поняла, что окончательно запуталась.
      – Я знаю, что ты заботился бы об Эмили, если бы в том возникла необходимость. Но я думала, что ребенок будет для тебя обузой. Мне казалось, что ты не желаешь никаких напоминаний о той нашей ночи в Лондоне. Ты так воспринимал меня… В общем, откуда мне было знать, как ты отнесешься к моему ребенку, если так относился ко мне…
      – О, Господи! – выдохнул он и, отпустив ее, закрыл лицо руками. Он был совершенно разбит.
      В тот момент он был гораздо дальше от нее, чем даже во времена их самых жестоких ссор. Каролина чувствовала себя настолько опустошенной, словно из груди у нее вырвали сердце. Она уже смирилась со всем – с прошлым, настоящим, будущим! Она уже приняла жизнь такою, какою она была на самом деле. Несколько часов они с Адамом были счастливы, но теперь этому пришел конец. Их счастье разбилось на мелкие кусочки, и пропасть между ними стала еще больше, чем когда-либо. И во всем, что произошло, она могла винить только себя.
      – Адам, – с последней надеждой обратилась она к нему.
      – Нет, – резко сказал он. – Ничего уже не имеет значения. Все кончено, Каро.

ГЛАВА 15