– Делайте что хотите, только дайте мне живого здорового наследника!
      Микаэла нахмурилась.
      – А если ребенок умрет? – спросила она тихо.
      Он перехватил ее руку повыше, за предплечье, и мрачно сказал:
      – За несколько лет брака Сорча Кемпбелл не смогла родить мне ни одного наследника. Если и этот ребенок умрет, я отошлю ее прочь и возьму себе новую женщину.
      – То есть вы с ней разведетесь? – не веря своим ушам, переспросила Микаэла.
      Ранальд пожал плечами:
      – Не исключено, что она умрет от родов, и мне не придется разводиться. Церковный суд в Глазго очень неохотно удовлетворяет просьбы о разводе, но это не имеет значения. Я могу просто-напросто отослать в монастырь одну жену и взять другую. Да-да, миледи, и не надо делать удивленные глаза! Горские лэрды поступают так гораздо чаще, чем вы думаете. Раз церковь не желает нас разводить, то и не надо – мы берем себе новых жен, а родившихся от них детей объявляем своими законными наследниками. Кстати, ваш любимец Кемпбелл тоже несколько лет назад отослал в монастырь жену и даже не потрудился похлопотать насчет развода.
      Губы Ранальда искривились в саркастической усмешке.
      – Я кое-что об этом слышала, – холодно ответила Микаэла, не поднимая глаз.
      Максуин наклонился к ее уху:
      – А вы уверены, что Кемпбелл рассказал вам все? Я бы мог…
      – Я ничего не хочу больше знать!
      – Нет, вам придется меня выслушать! – пробормотал Ранальд, тесня ее к краю обрыва.
      У Микаэлы мурашки поползли по коже: одно его движение – и она полетит вниз! Она рванулась в сторону, однако Максуин притянул ее к себе и обнял за плечи.
      – Анабел – моя двоюродная сестра, – продолжал он. – Она всегда была красавицей: карие глаза, волосы цвета меди, грудь и бедра такие, что любой мужчина с первого взгляда терял голову! Она решила во что бы то ни стало выйти замуж за Дайрмида Кемпбелла и сумела добиться своего: вскоре погиб его брат, и утешение Дайрмид нашел в постели Анабел.
      Ранальду явно хотелось побольнее уязвить Микаэлу, но он даже представить себе не мог, как глубоко вонзились в ее сердце его ядовитые стрелы.
      – Я не желаю ничего слушать… – повторила она, понимая, однако, что протестовать бесполезно.
      – Анабел сказала ему, что беременна, – не обращая никакого внимания на ее слова, продолжал Ранальд, – и Дайрмид, как последний дурак, женился на ней. О, он был сам не свой от любви и счастья! Но очень скоро выяснилось, что никакого ребенка не было.
      – Мне пора к Сорче. – Микаэла сделала еще одну попытку уйти.
      – За Сорчу не беспокойтесь, – удержал ее лэрд. – У дверей спальни дежурит ее верный пес, Мунго, он даст знать, если понадобится ваша помощь. Слушайте же, что произошло дальше. Когда вы узнаете, как Кемпбелл расправился с Анабел, вам расхочется выходить за него замуж!
      – Что вы такое говорите?! – возмутилась Микаэла. – Я не могла бы выйти за него, даже если бы захотела: ведь они с Анабел все еще считаются мужем и женой!
      Ранальд хрипло рассмеялся. Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив за собой золотистый отсвет, который на глазах побледнел и исчез; небо начало темнеть, на нем проступили звезды; с моря потянуло холодом.
      – Я расскажу вам то, чего не знает даже ваш красавчик Кемпбелл! – ухмыляясь, проговорил Максуин. – Многие годы я был любовником Анабел и вовсе не собирался от нее отказываться из-за ее замужества. Дайрмид надолго покидал молодую жену, уходя в походы с королем, и мы с Анабел продолжали встречаться – здесь и в Даншенском замке. Однажды ее муженек неожиданно вернулся домой как раз в ночь нашего свидания. Я успел выскочить из спальни и скрыться, но Дайрмид догадался, что его жена принимала мужчину.
      – И тогда он решил с ней развестись, – быстро добавила Микаэла, чтобы поскорее покончить с мучительным разговором. – В этом нет ничего постыдного!
      – Дайрмид, всегда кичившийся своим благородством, мог бы потихоньку разъехаться с ней, но ему зачем-то понадобилось подавать прошение о разводе. Чтобы отвести подозрение от меня, Анабел пришлось назвать своим любовником другого человека. Она была честной женщиной – в своем роде, конечно…
      Микаэла молча глядела в небо, жалея, что не может заткнуть уши, но все-таки какая-то частица ее существа с любопытством прислушивалась к источавшим яд словам Максуина.
      – Церковный суд позволил им жить раздельно, – снова услышала она его голос, – но оба супруга дали обет хранить целомудрие, то есть поклялись никогда не вступать в новый брак и не иметь любовников.
      Максуин ухмыльнулся:
      – Впрочем, что касается Анабел, то ее воздержание длилось недолго: вскоре наша с ней связь возобновилась. Дайрмид поначалу изредка бывал у нее, но я приезжал чаще… до прошлого года.
      Микаэла подняла на него глаза – любопытство победило ее отвращение к этому человеку и к тому, что он рассказывал.
      – Что же вас остановило? – спросила она.
      – Анабел умерла, – ответил он без обиняков.
      – Не может быть! – воскликнула молодая женщина. – Но Дайрмид…
      – Он ничего не знает, – процедил сквозь зубы лэрд. – Настоятельница монастыря попросила меня сообщить Кемпбеллу, что он теперь вдовец, но я этого не сделал.
      Микаэла не могла поверить своим ушам.
      – Вы поступили очень жестоко! Ведь если бы Дайрмид узнал, что он свободен… – Она замялась, опасаясь выдать свои чувства к даншенскому лэрду.
      – У меня было очень веское основание, чтобы так поступить, – ответил Максуин. – Узнав о смерти Анабел, Даншен тут же начал бы присматривать себе новую жену: ведь, помимо земли и замка, мужчине нужны сыновья, наследники. Значит, была вероятность, что он свяжется со своим другом Гэвином Фолкенером, который как раз подыскивал подходящего мужа для вас. А я вовсе не хочу, чтобы вас отдали Даншену, миледи!
      Он снова привлек ее к себе и попытался обнять, но Микаэла, кипя от гнева, сбросила его руку. Ее охватило странное чувство: к злости на Максуина примешивалась надежда на счастье с Дайрмидом и досада на себя за то, что известие о смерти Анабел принесло ей такое облегчение.
      – Но почему вас так волнует мое замужество? – воскликнула она, и вдруг ее осенило: – Ах да, все дело в Глас-Эйлине!
      – Совершенно верно, – ничуть не смущаясь, признался Максуин. – Вот почему я и решил поговорить с вами наедине. Поскольку Сорча едва ли родит мне наследника, я отошлю ее в монастырь и возьму в жены вас! Поверьте, вам нужен в мужья бывалый воин, который сможет сохранить для вас Глас-Эйлин, – ведь на этот лакомый кусочек зарятся очень многие!
      – Стать вашей женой?! – изумилась Микаэла. – Никогда!!!
      Она оттолкнула его и бросилась бежать, но Ранальд легко нагнал ее, схватил за плечи и приволок обратно к краю обрыва. Промозглый ветер из разверзшейся у ног бездны ударил Микаэле в лицо, сердце бешено стучало от страха. Ранальд не сводил с нее темных яростных глаз; Микаэле еще никогда не доводилось видеть на его лице такого свирепого выражения.
      – Ты можешь сейчас свалиться вниз, гордячка, и никто ничего не узнает! – прошипел он и изо всех сил встряхнул ее.
      – Не надо!.. Пожалуйста… – крикнула она, ни жива ни мертва от ужаса, трясущимися руками хватаясь за своего мучителя.
      – Ну-ну, не стоит так пугаться, – вдруг смягчился Максуин. – Конечно, если владелица Глас-Эйлина вдруг умрет, я могу подать прошение королю о передаче замка мне, и Роберт Брюс, возможно, удовлетворит мою просьбу. Но я должен действовать наверняка, так что не бойтесь, я не собираюсь вас убивать. – Он похлопал Микаэлу по руке и улыбнулся: – А вы, как я посмотрю, очень любите жизнь!
      – Вы очень жестокий человек, – сказала Микаэла, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Ваша жена обо всем этом знает?
      – Разумеется, нет, – ответил он с иезуитской улыбкой. – Я никогда не делюсь с ней своими мыслями. Хотя, надо заметить, теперь Сорча вдруг ни с того ни с сего начала меня бояться, чего раньше не было… Она такая простодушная, бедняжка, – считает меня черствым, суровым человеком, но надеется, что я изменюсь в лучшую сторону под влиянием любящей семьи!
      – Вы поступаете бессердечно, грешно, наконец! Неужели вы, с вашей образованностью и благородным происхождением, не понимаете, что так нельзя?!
      – Разве грешно добиваться того, в чем ты нуждаешься? – ухмыльнулся он ей в лицо. – Я поступаю так, как считаю нужным. Вы хоть представляете себе, как унизительно для такого человека, как я, быть всего лишь хранителем Глас-Эйлина, зная, что он принадлежит женщине? Как унизительно иметь слабую здоровьем жену, которая не может подарить мужу наследника?
      Микаэла изогнулась всем телом, пытаясь выскользнуть из цепких рук Ранальда, и крикнула:
      – Все равно вы не имеете права так поступать!
      – Очень даже имею! – Он сжал ее руки так крепко, что Микаэле стало больно. – Меня надули, всучив жену, которая не может выполнить свое женское предназначение. Дайрмид Кемпбелл завладел моей женщиной, а потом развелся с ней, унизил, растоптал! Да еще король не пожелал отплатить мне за верную службу и отдал Глас-Эйлин вам. Этот замок принадлежит мне по праву!
      Он наклонился к ней совсем близко и зашептал в самое ухо:
      – Одно движение, миледи, и вы сорветесь вниз. Что вы выберете: пропасть или замужество? Вы же благоразумная женщина! Все так просто: вам нужен муж, мне – жена, которая в состоянии родить мне наследника. – Ранальд бесстыдно прижался к ее бедрам и добавил: – Чувствуете, как я хочу стать отцом?
      Вскрикнув от отвращения, Микаэла оттолкнула его:
      – Сейчас же отпустите меня! Дайрмид никогда не допустит этого брака и Сорчу отсюда заберет. Он заставит вас пожалеть о вашей гнусной затее!
      – Ой-ой-ой, как вы в него верите! – ухмыльнулся Максуин. – Но мы еще посмотрим, чья возьмет. Я знаю, он уже давно сует нос в мои дела, и не собираюсь этого терпеть. Ну-ка признавайтесь, он говорил вам, что ему удалось здесь разнюхать?
      – Нет, не говорил, – твердо ответила молодая женщина.
      – Видите ли, я подозреваю, что Кемпбелл из Даншена проведал об одном моем деле, – посерьезнев, продолжал Максуин. – Но он напрасно надеется помешать мне исполнить задуманное, потому что раньше, чем он попытается это сделать, я его убью! Ну-ка отвечайте: он уже спал с вами? Он вернется за вами сюда?
      – Он не питает ко мне никакого интереса, уверяю вас! – поспешно сказала Микаэла.
      Неожиданно лэрд отпустил ее руки, и она, не ожидая, что пытка кончится так скоро, даже не сразу отошла от своего мучителя.
      – Не считайте меня идиотом, миледи. Я же видел, как он на вас смотрел. Дайрмид Кемпбелл наверняка приедет за вами, и я устрою ему горячую встречу, будьте уверены!
      Все еще дрожа от страха, Микаэла на подгибающихся ногах метнулась прочь.
      – Идите, идите! – махнул рукой Максуин, не делая попытки остановить ее. – Я знаю, что, вернувшись в замок, вы будете держать язык за зубами и не прервете свой визит на наш гостеприимный остров.
      – На вашем месте я бы не была так уверена! – крикнула она, обернувшись. Клокотавший внутри ее гнев пересилил страх.
      – Я слишком хорошо знаю ваши слабости, миледи, – издевательски ухмыльнулся Максуин. – Самая главная из них – чересчур человеколюбивое сердце! Вы ведь не станете рисковать жизнью Сорчи и еще не родившегося ребенка?
      Микаэла бросилась бежать к замку. Спотыкаясь и хватаясь за стены, она поднялась в свою комнату, упала на постель и разрыдалась. У нее в ушах звучали ужасные слова Ранальда…
 
      Всю следующую неделю Микаэла, как и предполагал ее мучитель, не осмеливалась никому рассказать о том, что случилось у обрыва. Ранальд больше не пытался с ней заговорить, только вежливо кивал, поглядывая недобрыми мутными глазами, когда ненадолго заходил в спальню жены или встречал Микаэлу в коридорах замка. Но несмотря на молчание лэрда, от него исходило такое напряжение и ощущение опасности, что Микаэла лишилась сна и аппетита и тревожно вздрагивала при одном лишь упоминании его имени.
      Она старалась подольше оставаться в обществе Мунго: его грубоватые шутки и непоколебимая преданность Дайрмиду ее успокаивали. Микаэла даже стала вставать по ночам, чтобы посмотреть, на месте ли верный страж, и засыпала, только убедившись, что Мунго лежит у порога спальни, завернувшись в свой старый плед. Ранальд больше не ночевал у жены, выбрав себе в качестве спальни расписанную фресками комнатку на другом этаже.
      Однажды Микаэла провела очень утомительную ночь у постели Сорчи и на следующее утро встала поздно, разбуженная пронзительными криками чаек за окном. Вскочив с постели, она быстро умылась, надела свежевыстиранное платье из черной саржи, натянула сапожки, накинула платок, закрепив его сверху обручем, сплетенным из шелковых лент, и уже направилась к двери, как вдруг в ее комнату кто-то постучал. Удивленная, Микаэла открыла – перед ней стояла Сорча в белом просторном платье, обтягивающем огромный живот, босая, вся в слезах.
      – Что случилось? – испуганно воскликнула Микаэла и, обняв молодую женщину, усадила ее на свою кровать. – Уж не начались ли роды?
      – Нет-нет, не беспокойтесь. – Сорча горестно покачала головой. – Дело в том, что Ранальд уезжает на несколько дней в Ирландию…
      – Зачем же так расстраиваться? – озадаченно посмотрела на нее Микаэла. – Стоит ли плакать из-за очередной поездки мужа? Вы же знаете: любое волнение может привести к преждевременным родам!
      Сорча закусила губу. Выглядела бедняжка неважно: рыжие волосы лежали на плечах как плети, лицо было мертвенно-бледным, все в красных пятнах от слез, рот и веки распухли.
      – Он сказал, что я обязательно должна родить ему сына, – всхлипнула она, – иначе он меня прогонит…
      Микаэла нахмурилась и несколько мгновений смотрела прямо перед собой, не решаясь поднять глаза на Сорчу.
      – Что еще он сказал? – наконец спросила она тихо.
      – Что женится на другой женщине, которая родит ему наследников! – ответила Сорча, вытирая заплаканные глаза. – Я знала, что мне не стоит за него выходить. Ранальд не из тех мужчин, которые могут дать женщине настоящее счастье. Но я надеялась, что мы будем жить мирно, без обид… Если бы не воля отца, я бы никогда не стала его женой! Мой отец умирал и перед смертью хотел обязательно выдать меня замуж за достойного человека, чтобы обеспечить мое будущее. Почему-то он решил, что Ранальд – именно такой человек…
      Слезы полились у нее из глаз, она отвернулась.
      – Я все понимаю, милая, не волнуйтесь так! – погладила ее по руке Микаэла.
      – Ранальд очень переменился с тех пор. Он был когда-то совсем другим: веселым, обходительным… Откуда взялась в нем эта холодность и жестокость?!
      Микаэлу охватил гнев – как посмел этот негодяй так огорчать Сорчу именно сейчас, когда жизнь ее и ребенка висела на волоске?! О, с каким наслаждением Микаэла высказала бы все, что о нем думает! Но ради спокойствия Сорчи надо было взять себя в руки…
      – Дорогая, не судите мужа слишком строго: наверное, он нервничает, видя, как вы страдаете все эти годы, – ласково проговорила Микаэла. – Не желая показывать свою слабость, он надел маску холодного равнодушия, но не тревожьтесь, это пройдет. Помните, что сейчас главное – сохранить ребенка. Не волнуйтесь, побольше отдыхайте – и родите здорового малыша!
      Сорча печально покачала головой:
      – Ранальд все равно рано или поздно прогонит меня. Я знаю, он хочет жениться на вас!
      – С чего вы взяли? Он сам так сказал? – переспросила Микаэла, делая удивленные глаза.
      – Нет, он сказал только, что женится на другой женщине, потому что я не смогла подарить ему наследника. А уж если жениться, так на вас: ведь вам принадлежит Глас-Эйлин. Я знаю, что Ранальд всегда мечтал завладеть им.
      – Я никогда не соглашусь выйти за него, – твердо сказала Микаэла. – Вы верите мне?
      Сорча глубоко вздохнула:
      – Конечно, верю. А знаете, если бы не Анабел, Дайрмид наверняка попросил бы вашей руки. Я видела, с какой тоской и любовью он на вас смотрит!
      – Я не собираюсь выходить ни за того, ни за другого, – ответила Микаэла, поднимаясь. – После родов уеду к себе в Кинглэсси. А если Ранальд и впрямь решит вас отослать, то Дайрмид увезет вас с новорожденным в Даншенский замок. Только не надо плакать, моя дорогая, поверьте, так будет лучше для всех!
      Сорча послушно кивнула, но у нее задрожали губы. Отвернувшись, Микаэла подошла к окну. Она изо всех сил старалась держаться спокойно, чтобы Сорча не почувствовала, как ей страшно. Ведь никто, кроме нее, не знал, насколько реальны угрозы Ранальда, только она могла защитить Сорчу и Дайрмида от мести свирепого лэрда. И видит бог, ради них она была готова на все!
      Микаэла тяжело вздохнула, подумав о том, сколь хрупок ее маленький мирок, от скольких «если» зависит, как повернется ее судьба. Если Сорча наконец родит здорового мальчика, если Ранальд позволит своей гостье уехать в Кинглэсси, и ей удастся вернуть королю жалованную грамоту, тем самым отказавшись от Глас-Эйлина, если она никогда больше не увидит Дайрмида Кемпбелла… Единственное Микаэла знала наверняка: она отдала бы все на свете, чтобы Сорча и Дайрмид были счастливы, даже если бы ради этого ей пришлось их покинуть…
      При мысли о предстоящей разлуке у нее заныло сердце, к горлу подкатил комок. Микаэла просто не могла себе представить, что ей придется навсегда покинуть и забыть милых гостеприимных Кемпбеллов, не говоря уж о самом лэрде Даншенского замка, навеки покорившем ее сердце. Расстаться с Дайрмидом? Нет, это невозможно, немыслимо! Но ради его благополучия и безопасности она готова перенести разлуку…
      Глядя в синюю морскую даль, Микаэла прижалась щекой к холодному, украшенному резьбой оконному переплету и стала про себя молиться, чтобы господь помог ей найти выход.
      За окном с криками носились чайки. День выдался хмурый, пасмурный; хотя дождя еще не было, тяжелые тучи, затягивавшие горизонт, указывали на его приближение. Взгляд Микаэлы остановился на небольшом стаде тюленей, резвившихся в море между камнями. Несколько тюленей поменьше, отплыв подальше от старших, затеяли игру, словно расшалившиеся дети: они взбирались на большой бугристый камень и весело плюхались в воду с его многочисленных выступов. Вдруг самый маленький тюлень, забравшийся выше всех, потерял равновесие и свалился вниз на уступ по другую сторону камня. Когда другие молодые тюлени как по команде попрыгали в воду и поплыли к старшим, он остался лежать на каменном уступе: по-видимому, сильно расшибся при падении.
      Микаэла следила за ним затаив дыхание – приближалось время прилива, и беспомощный тюлененок мог утонуть! Ей вспомнились печальные песни Сорчи о людях-тюленях. Бедняжка, она была так уверена, что ее умершие младенцы превратились в маленьких тюленей и покинули ее ради свободной, счастливой жизни в волнах… Слезы снова навернулись на глаза Микаэлы. «Надо спасти попавшего в беду тюлененка», – решила она, чувствуя, что иначе ее будет мучить совесть.
      Схватив висевший на стене плащ, она сказала Сорче:
      – Поспи, дорогая, и пусть тебе приснится твое будущее дитя! А я выйду на свежий воздух, немножко прогуляюсь!
      Кивнув, Сорча уютно свернулась под одеялом и закрыла глаза, а Микаэла выскочила из комнаты и, увидев поднимавшегося по лестнице Мунго, бросилась к нему.
      – Вы мне нужны, Мунго! – воскликнула она, схватила его за руку и потащила вниз. – Пожалуйста, возьмите лодку, мы выходим в море! Там маленький тюлененок разбился о камни, нужно попытаться ему помочь.
      – Что вы, что вы, миледи! – запротестовал горец. – Вы же страдаете морской болезнью, забыли? И что вам за дело до какого-то тюленя?
      Но Микаэла не желала ничего слушать, и в конце концов Мунго сдался.

20