Асфальт автострады мелькал под колесами. Утро, по-видимому, было уже близко. Но тусклый свет, которому каким-то образом удавалось просачиваться сквозь тучи, только подтверждал, до чего они темные и грозные. Саймон пришел к заключению, что пора сделать остановку.
      Он подъехал к автовокзалу и заковылял в закусочную. Когда он сел за стойку бара, официантка, пожилая женщина с начесом медного цвета и толстыми щеками, окинула его сочувственным взглядом. На ее нагрудной табличке значилось имя – Дарла.
      – Дорогой, у тебя такой измочаленный вид, – сказала Дарла, налив Саймону кофе. – Ты провел ночь в тюрьме или где-то вроде этого?
      – Нет еще, – пробормотал он, отпивая кофе. – Может, позже.
      – Я не стану никуда сообщать, не беспокойся. Кто здесь только не был проездом. Ты спасаешься от копов?
      Саймон потер лицо.
      – Я был бы рад, если б все было так просто!
      Дарла прищелкнула языком.
      – Тогда ФБР? Он покачал головой:
      – Женщина.
      Лицо Дарлы смягчилось еще больше.
      – О, милый! Как жаль! Но мы не держим спиртного на этой развязке. Как насчет десерта? Сладкое иногда помогает.
      – А что у вас есть?
      – О, у нас есть самые разные пироги, с черникой и…
      – Избави Бог. – Саймон закрыл лицо рукой. – Никаких пирогов.
      Дарла оставила его в покое.
      Он медленно пил свой кофе, наблюдая, как повар в буфете разбивает яйца и бросает их на сковородку. Яичница жарилась с громким шипением. Запах пищи вызвал тошноту. Пламя лизало дно сковороды с гамбургерами, навевая воспоминания о недавнем сне. Эл лежала обнаженная на обугленной земле, и огненное кольцо все теснее смыкалось вокруг нее. После того как он уехал, болезненное чувство под ложечкой не стало сколько-нибудь меньше, оно даже усилилось.
      Дарла обошла со своим кофейником всех посетителей и остановилась у Саймона за спиной. Она заботливо наполнила его чашку, наградив его легким дружеским шлепком.
      – Знаешь, дорогой, – сказала она, – у нас тут есть платный душ для дальнобойщиков. Может, тебе полегчает. Да и выглядишь ты так, что тебе не грех хорошенько вымыться.
      – Спасибо. – Саймон проглотил остатки кофе и, оставив на прилавке пару баксов, как опоенный, поплелся к пикапу.
      Большая неуклюжая машина недружелюбно смотрела на него своими фарами. Ему недоставало мотоцикла. Постоянный рев мотора и напор встречного ветра сдули бы прочь все воспоминания и чувства. Но в этой тихой кабине они толклись вокруг него, настоятельно требуя его внимания каждую секунду. Проклятие!
      Может, оставить эту машину и снова сесть на мотоцикл? В самом деле, зачем ему нужны все эти вещи? Кому он будет показывать свои альбомы? У него не будет постоянного места, чтобы оборудовать темную комнату для фотолаборатории. Сдать бы все это хозяйство на хранение в какой-нибудь платный склад – и потом только не забывать оплачивать счет.
      Вероятно, это было идеальное решение. Тогда в чем вопрос? «Давай. Шевелись. Взлети как птица!»
      Саймон должен был подумать. Он опустил боковое стекло кабины, чтобы дать себе приток воздуха, откинул голову на спинку и прикрыл глаза. Кофе не укрепил его силы, только вызвал урчание в животе.
      Яркая вспышка молнии заставила Саймона открыть глаза.
      Он увидел свою мать, стоявшую прямо перед капотом. Молодую и красивую, какой она осталась в его смутных детских воспоминаниях. Какой она была на фотографиях Гаса. Поднимающийся штормовой ветер хлестал ее длинные волосы. В ее изящных, сложенных чашей руках лежал какой-то предмет. Она протягивала его Саймону. Это был тот вылепленный им почтовый голубь.
      На глазах у него этот глиняный голубь покрывался рябью, вытягивался и рос, пока не превратился в орла. Мать без усилий подняла статуэтку и подбросила вверх. Послышалось хлопанье крыльев. Орел взмыл в воздух, устремившись в западном направлении, в сверкающий закат.
      Темные глаза матери были задумчивы, движения ее губ сложились в слова. Ее низкий музыкальный голос сказал: «Торопись. Иди».
      Он уже знал, что произойдет дальше, и с трудом мог наблюдать, как его мать обратилась в каменную статую и теперь навечно была потеряна для него. Его закружило в пространстве, и он делался все меньше и меньше, тогда как статуя матери становилась громадной, точно сама земля. Он парил к ее центру, навстречу сиянию. Но это не было сияние солнца – это был огонь. Тот самый огненный монстр.
      Саймон все ближе и ближе подлетал к почерневшей земле. Он увидел Эл, свернувшуюся клубочком, обнаженную. Спящую в черной пасти дракона, пока огненные челюсти все теснее смыкались вокруг нее.
      В небе вспыхнула другая молния. Оглушительный раскат грома прервал эти видения, и в какую-то долю секунды в сияющем ореоле возник Гас. Длинная борода развевалась у него за спиной, его горящие глаза с ужасной настоятельностью говорили о чем-то очень важном.
      Саймон слышал, как сердце глухо стучит в груди. Небо вновь расколола молния, но на этот раз он держал глаза зажмуренными. Ему не хотелось видеть Гаса, если он еще оставался здесь.
      На ветровое стекло плюхнулась тяжелая капля дождя, за ней другая. Потом огромный шуршащий поток обрушился на боковое стекло. Ветер принес волну влажного воздуха, напоенного запахом горячей пыли, превращавшейся под ливнем в жидкую грязь. Саймон поднял стекло.
      «Торопись. Иди», – звучало у него в голове.
      Птица. Почтовый голубь. Дом. Мать. Ее каменная статуя, покрытая лишайником. Ожившая статуя орла, летящего на запад, в сверкающий закат. Кольцо огня, смыкающегося вокруг Эл. Все эти образы беспорядочно теснились в уме.
      Саймон снова вспомнил об электронном послании Гаса. «Твоя мать хранит доказательство».
      О Боже! Конечно! Как ему сразу не пришло в голову? Слепой, глухой и немой, как скала, – в точности как сказала Эл.
      Он взывал о помощи – и все так усердно пытались ему ее дать. Его буквально забрасывали этими вещими снами. Но в своей гипертрофированной жалости к себе и бешеном вихре половых гормонов он был так взвинчен, что не замечал тех подсказок. Где уж там!
      Саймон включил мотор и, развернувшись на мокром асфальте, рванул пикап в сторону дома. Машину понесло так быстро, что пришлось регулировать скорость при помощи руля и тормозов.

* * *

      Все простыни были постираны и отбелены, комната тщательно убрана. Но и после свершения обряда очищения Эллен не почувствовала себя лучше.
      Услышав, как подъехал автомобиль, она взглянула поверх своих простыней, развешенных на веревках. Когда она увидела «порше», у нее упало сердце. О Боже! Для полного несчастья ей не хватало только сражения с Брэдом. Но она решила крепиться и вести себя достойно, чего бы это ни стоило.
      Брэд вышел из машины и по дорожке направился прямо к ней. Эллен заставила себя вежливо кивнуть. Он также вежливо кивнул в ответ.
      Пока все шло хорошо.
      – Привет, Брэд, – сказала Эллен, хватая наволочку из корзины.
      – Здравствуй, – ответил он без своей обычной высокомерной сдержанности. По выражению его лица казалось, что он психологически готовит себя к чему-то такому, что его сильно пугает. Он поднял глаза на разбитый витраж. – Это после вчерашней ночи?
      Эллен кивнула.
      – Ты сможешь его отремонтировать?
      – Мне посчастливилось отыскать первоначальные чертежи. Они выполнены совершенно профессионально. Их прислали моему дедушке еще в тридцатые годы. Я уже связалась с одним специалистом из «Олимпии». Он должен приехать и посмотреть. Я хочу, чтобы он по возможности восстановил близко к оригинальному дизайну.
      – Ну, если так, то хорошо.
      – Я вздохну с облегчением только тогда, когда окно будет починено. – Эллен заметила, что Брэд смотрит на ее ноги. – Что такое?
      Он жестом показал на ее синяки, сияющие всеми цветами радуги.
      – Наверное, болят.
      – Сейчас намного лучше. Уже почти не больно.
      Время тикало, секунда за секундой. Эллен была готова топнуть ногой в нетерпении.
      – Ты какой-то странный, Брэд. Что с тобой?
      – Прошлый раз я вел себя глупо, – выпалил он. – Мне очень жаль, Эллен.
      Наволочка выпала у нее из рук, шлепнулась на траву. Брэд подобрал ее и протянул ей.
      – Я не такой уж мастер извиняться, – начал он, – но тогда я наговорил тебе таких вещей, каких не следовало говорить.
      Эллен смотрела на него изумленными глазами.
      – Я… гм…
      – Не беспокойся, – торопливо сказал Брэд. – Не подумай, что я пытаюсь что-то залатать в отношениях. Просто я хотел… ну, словом, извини. Я понимаю, между нами все кончено. Ты любишь Саймона, я знаю. – Он расправил наволочку на веревке. – Кстати, где он?
      Эллен опустила глаза.
      – Ты опоздал. Он уехал. Этой ночью.
      – Ах так. Но если ты услышишь о нем…
      – Не услышу, – сказала она. – Можешь мне поверить, не услышу.
      Наступила неловкая пауза.
      – Гм… ладно. Но если услышишь, просто скажи ему, что тогда в старших классах я его зря поколачивал. Я думал, он посягает на Кору. Хотя на самом деле между ними ничего не было. Передай ему, что я приношу ему за это мои извинения.
      – О, хорошо. – Эллен выхватила из корзины другую наволочку.
      – И за сгоревшие конюшни тоже. Я собирался сказать ему сам…
      – Ты о пожаре в конюшнях?
      – Разве ты вчера ничего не слышала? – недоверчиво спросил Брэд.
      – Вчера я была слишком отвлечена другими делами, – ответила Эллен. – Вчера много чего было.
      – Мой отец сам устроил пожар в конюшнях, – мрачно сказал Брэд. – Я не знаю, зачем он это сделал.
      – О Боже!
      – Все выяснилось только вчера вечером, и с тех пор он исчез. Невелика потеря. Во всяком случае, я не имею большого желания его видеть.
      – Мне очень жаль, Брэд.
      Он сердито дернул плечами.
      – Может, кому-то покажется странным, но для меня это не явилось неожиданностью. Я никогда не понимал отца. То есть я… упорно пытался себя убедить, что он способен на реальные, нормальные чувства, только они скрыты где-то. Но в конце концов я перестал с ним общаться. Так было проще.
      – Мне очень жаль, – опять повторила Эллен. – Все это так ужасно.
      Брэд сунул руки в карманы брюк болотного цвета и опустил глаза на свои ботинки.
      – Мисси здесь?
      Это был новый повод для изумления.
      – Зачем она тебе? – спросила Эллен.
      Он отвел взгляд.
      – Просто хотел сказать ей что-то.
      Эллен повернулась в сторону кухни.
      – Мисси? Поди сюда!
      Девушка выскочила на крыльцо, вытирая руки о фартук. Когда она увидела Брэда, у нее расширились глаза. Эллен поманила ее пальцем.
      Мисси подозрительно смотрела на них и после долгой паузы наконец подошла.
      – Извини, что я был груб с тобой, Мисси, – выпалил Брэд. Она поджала губы.
      – Никогда не делайте этого впредь.
      – Черт побери! – У Брэда даже перекосило рот. – Ни за что! – Он сделал шаг назад, крутя руки в карманах. – Гм… как бы то ни было, слава Богу, с этим покончено. Я ухожу, Эллен. Дай мне знать, если тебе потребуется какая-то помощь.
      – Спасибо, – тихо сказала Эллен. – Я буду иметь это в виду.
      Они с Мисси смотрели, как Брэд сбегает по пологому склону. Он помахал им и сел в свой автомобиль. Обе переглянулись, когда он отъехал.
      Мисси расхохоталась. Эллен крепилась, чтобы не последовать ее примеру, зная, что смехом и плачем управляют одни и те же мышцы. В самом деле, не прошло и полсекунды, как Мисси обняла ее и за компанию с ней разразилась слезами. Такая уж она была отзывчивая и добросердечная!
 
      Хорошенько поработав над собой, Кора была готова исполнять свою роль с предельным хладнокровием. И все же, когда к «Уош энд шоп» подкатил «порше», коробка с моющим средством, которое она приготовилась загрузить в автомат, выскользнула у нее из рук.
      Разумеется, она наклонилась и стала его собирать, тщательно следя, чтобы ее белье не сверкало из-под розовой мини-юбки, смущая клиентов.
      Мокасины от Феррагамо остановились в нескольких дюймах от ее голых коленок. Но Кора сделала вид, будто ничего не замечает, и поднялась одним плавным движением.
      – Привет, Брэд! – сказала она, одарив его улыбкой в лучших традициях роковой женщины. – Чем обязана?
      – Я сделал это.
      Кора загрузила машину, подрегулировала механизм и лишь потом дерзнула спросить:
      – Что именно ты сделал?
      – Извинился, – сказал Брэд. – Перед всеми троими, ну, точнее – двоими. Саймона там не было. Но я сказал Эллен, чтобы она ему передала. Так что ты должна мне это засчитать, Кор. – Он выжидающе смотрел на нее.
      – Да? – Кора подняла бровь и направилась к большой стиральной машине. Она принялась вытаскивать мокрое постельное белье и складывать его в тележку. – Хорошо. Ты делаешь успехи, Брэд. – Когда она повернулась взять очередную охапку, их тела почти соприкоснулись. – И что дальше? – резко спросила она. – Что ты от меня хочешь?
      – Я сделал то, что ты сказала, – повторил Брэд.
      – Ну, и что ты хочешь за эту гуманитарную акцию? Медаль? – Кора сердито сверкнула глазами. – Или ты считаешь, что этого достаточно, чтобы меня трахать? Мечтать не вредно, дружок. В самом деле, я рада, что ты стал вести себя лучше, но я все еще зла. Так что оставь эти мысли. – Она толкнула тележку и пошла к сушилке.
      Брэд пошел следом.
      – Ты сказала, что будешь заниматься сексом со мной, когда мы поженимся.
      – Я так не говорила. – Кора остановилась. – Я сказала, что не буду заниматься сексом с тобой, пока мы не поженимся.
      – Какая разница?
      Кора засунула простыни в сушилку.
      – Разница в выборе, который всегда остается за мной. И в контроле над ситуацией. Абсолютном и безоговорочном, надо заметить.
      – Но не хочешь ли ты по крайней мере признать, что мои шансы резко возрастут, если мы поженимся? – сказал Брэд.
      Кора открыла рот и затрясла головой.
      – У меня не кошмарный сон? Или, если я не ослышалась, ты делаешь мне предложение? Отнюдь не первоклассное, а самое нелепое и грубое предложение в истории человечества. Поздравляю, Брэд. Ты не перестаешь меня изумлять.
      – Это не было официальным предложением, – с раздраженным видом оправдывался Брэд. – Я просто провожу разведку. Пытаюсь разобраться в правилах игры.
      – Правилах игры? Это тебе не теннис, Брэд! Подумай хорошенько, ради Бога! Что скажут твои напыщенно-высокомерные родители, когда…
      – Мне до этого нет никакого дела.
      Кора сделала паузу, удивленная.
      – Уж не используешь ли ты меня, чтобы наказать их?
      – Вовсе нет. Я вообще не принимаю их в расчет. Они лгали мне. Так что пусть катятся к черту! Я не хочу их видеть.
      – Ну, сделать это, вероятно, будет трудно, – сказала Кора, – учитывая, что ты живешь…
      – Я больше там не живу, – сказал Брэд. – Со вчерашнего вечера. Я остановился в «Дейз инн» в Сэмметт. Пока не подыщу себе другое место.
      – О-хо-хо! – Кора рванула к себе свою корзину на роликах. Брэд отскочил назад, чтобы она не сшибла его. – А как насчет комнаты в мотеле? Только не думай, что я приглашу тебя остаться со мной, приятель. Эта сделка не состоится. Никоим образом.
      – Нет? – спросил Брэд слегка обиженно.
      Кора прищурилась и смерила его взглядом.
      – Ты у подножия очень высокой горы, друг мой. Это будет долгое, трудное и затратное ухаживание, без всяких гарантий. Я понятия не имею, каким в конечном счете будет мое решение. Да или нет. Секс или никакого секса. Все зависит от моего настроения.
      – Ты не можешь быть такой стервой, Кор! – сказал Брэд с нескрываемым восхищением.
      – Назовешь меня еще раз стервой – и я выбью тебе все зубы, – ответила она.
      Брэд толкнул ее спиной к сушилке.
      – Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься это сделать.
      – Дай только взять мою бейсбольную биту, – сказала Кора, – и я тебе покажу.
      Они смотрели друг на друга, пронзительно, дико и странно, чувствуя обоюдный жар.
      – Ну хорошо, – сказал Брэд с дрожащим прерывистым вздохом. – Так во что это мне обойдется?
      – Ты о чем? – резко спросила Кора.
      – Ты сказала, что это будет затратное ухаживание. У меня, к счастью, есть деньги, чтобы потратиться. Что я должен купить?
      Кора с силой толкнула его в грудь.
      – Вот уж воистину стыд и позор! Чувственность, воображение и хороший вкус за деньги не купишь!
      – Гм… цветы? – сказал Брэд с кающимся видом.
      – О, посмотрите на него! – Кора вскинула руки. – Гения осенило!
      – Дорогие цветы? Орхидеи?
      Кора тяжко вздохнула.
      – Убирайся, Брэд. Я должна работать.
      – Шоколад? – спросил он.
      – Вон! – закричала Кора. – Исчезни! – И дала ему крепкий пинок, чтобы они снова могли соприкоснуться.
      – Драгоценности? – сказал Брэд страдальческим тоном.
      Кора подняла руки, отвергая его приманку.
      – Ах, это что-то напоминает мне! Уж не хочешь ли ты всучить мне обручальное кольцо Эллен? Даже не помышляй. Это будет последний гвоздь в твоем гробу. У-у-у!
      – Но это очень дорогое кольцо! – запротестовал Брэд.
      – Уродливый обрубок, – сказала Кора. – Уходи, Брэд.
      Он повернулся спиной к двери.
      – Еще один вопрос, Кор.
      Она закатила глаза.
      – Ну, давай. Только быстро.
      – Ты сказала, – начал Брэд, – никакого секса, пока мы не поженимся…
      – Так точно, – подтвердила Кора. – От первого до последнего слова.
      – Оральный секс тоже в это входит?
      Кора оглядела прачечную. Кэнди Хэнке нагнулась к автомату, стараясь не рассмеяться. Джоанна Пилзнер потянула прочь свою четырехлетнюю дочурку и с шумом хлопнула дверью. Колокольчик у крыльца сердито звякнул.
      – Я хочу начать готовиться к брачной ночи, – продолжал Брэд. – Я имею в виду, показать тебе лучшее из всего, что ты когда-либо видела. Но у меня нет желания практиковаться на ком-то, кроме тебя…
      – Лучше не надо, – сказала Кора, – если хочешь сохранить в целости фамильные драгоценности.
      – Да, – заключил Брэд, – передо мной встает реальная дилемма.
      Невероятно, но Кора смутилась. Она, шлюха Ларю, королева минета, постоянно задирающая нос по этому случаю, чувствовала, что краснеет.
      – Говори тише, – сказала она. – Тащи сюда свою задницу.
      Кора поманила Брэда в свой закуток с решительным намерением дать ему хорошую взбучку. Но стоило ему протиснуться в крошечное пространство, как она была ошеломлена. Он загораживал собой весь свет. Он забирал весь воздух. Он вырабатывал столько тепла, что ее бросило в жар. У нее закружилась голова от ароматного соснового запаха его лосьона.
      Брэд наклонился, так что губы оказались в нескольких дюймах от ее уха.
      – Я знаю, ты сердита, Кор, – сказал он. – Да, я вел себя глупо и хочу исправиться. У меня есть свой план. Каждый вечер мы будем уходить на пару часов в какое-нибудь укромное место, где ты позволишь мне быть твоим сексуальным рабом. Когда ты откинешься в мягком кресле, я сниму твои трусики и буду облизывать тот прекрасный, совершенно голый холмик, пока ты кончишь. Потом снова и снова. И так до бесконечности. Это моя мечта.
      – Bay! – прошептала Кора. – Ну ты и разбежался! Сбавь обороты, парень.
      – Несомненно, – пообещал Брэд. – В самом деле, я буду медленным. Я буду делать все, как ты хочешь. У меня длинный, сильный язык. У меня все длинное и сильное.
      – Я точно знаю, что у тебя и какое, – сказала Кора. – Не хвастай.
      Коварный подонок! Как он ухитрился так незаметно подлезть к ней, что она оказалась откинута на свою конторку?
      – Ну что, Кор? – сказал Брэд, стоя у нее между ног. – Ты готова?
      «Не теряй головы, девочка», – напомнила себе Кора.
      – Меня не сломаешь, – сказала она. – Не думай, что я пошлю все к черту и так просто скажу тебе: «Добро, Брэд!» Ни в коем разе! Забудь об этом!
      – Я рассчитываю по крайней мере на минимум возможного. Так. Что-то начинало проясняться.
      – Вот как? Хочешь быть моим сексуальным рабом? Значит ли это, что ты будешь делать мне массаж с благовонными маслами? Смешивать мне коктейли? Делать мне педикюр? Расставлять по алфавиту мои диски? Наводить порядок в моем комоде, в ящике с нижним бельем?
      – А что у тебя есть в том ящике? – спросил Брэд. У него заблестели глаза.
      Кора привстала на цыпочки, щекоча его ухо своим дыханием.
      – А больше ничего не хочешь знать, большой мальчик? – промурлыкала она. – Если ты захочешь заглянуть туда, сначала я заставлю тебя перестирать все мои нейлоновые чулки с кружевом. А потом ты должен будешь развешивать их на веревку возле дома, пока мои соседи будут за тобой наблюдать.
      – Bay, как соблазнительно! – еле выдохнул Брэд. – Ты становишься оригинальной.
      – Если тебе кажется, что это слишком много, – сказала Кора, – скатертью дорога. Тебя никто не держит, Брэд. Но тебе ничего не светит, пока я не увижу тебя в моей кухне, совершенно голого, с полной эрекцией. В желтых резиновых перчатках и с мыльной губкой. Ты будешь водить ею по моему линолеуму снова и снова… пока он не засияет.
      – О черт! Я в затруднении. – Брэд весь трясся от еле сдерживаемого смеха. – И тогда ты перестанешь на меня злиться?
      Кора взяла его зубами за мочку уха и прикусила достаточно сильно, чтобы заставить его судорожно вздохнуть.
      – Там видно будет.
      – Ох, ты тверда, как железо, – посетовал Брэд.
      – Тебе тоже лучше быть таким же… когда придет время.
      Красивое лицо Брэда расплылось в ухмылке.
      – Можешь на это рассчитывать, – сказал он. – Но не думай, что тебе перепадет что-то до нашей брачной ночи. Даже не пытайся упрашивать и умолять.
      Кора посмотрела на его джинсы и пробежала указательным пальцем вдоль выпирающей застежки.
      – Что-то подсказывает мне, что упрашивать и умолять буду не я, а кто-то другой.
      – Поживем – увидим, не правда ли? – сказал Брэд.
      Они смотрели друг на друга точно завороженные. Сексуальная энергия, вибрировавшая в каждом из них, ощутимо заполнила пространство, густая и тяжелая, как мед.
      – Bay! – пробормотал Брэд. – Лучше выходи скорее за меня замуж.
      – Тогда принимайся за работу, – сказала Кора. – Прямо сейчас. Давай. Убеждай меня.
      Брэд тотчас обнял ее и поцеловал.
      Ее было так легко завести, так легко воспламенить. Жажда, томление, гневная страсть и безнадежное ожидание – все слилось воедино, внезапно став чем-то качественно новым, ярким и удивительным.
      Брэд прижался к Коре своим большим телом, придавливая ее в самом чувствительном месте. Его теплые губы двигались поверх ее рта, уговаривая с нежностью и взывая к прощению. Его страсть была необузданной, жаркой и восхитительной.
      Коре ничего не осталось, кроме как подарить ему свои чувства, которых она не могла отрицать. Когда Брэд откинулся назад, она сразу почувствовала себя покинутой и хотела притянуть его обратно.
      – Черт побери, так куда ты собираешься направиться, парень?
      – К флористу, – сказал Брэд. И в кондитерский магазин. Какой шоколад, молочный или темный?
      – Черный, – чуть слышно сказала Кора. – Трюфели с ромом и шампанское.
      – Какой предпочтительный цвет орхидей?
      – Розовый.
      – Кстати сказать, мне нравится этот твой костюм. Ты выглядишь сегодня хорошо, Кор.
      – Гм… Брэд? – Кора разгладила свое помятое розовое платье. – А как насчет политической карьеры? Ты… ты не собираешься идти во власть? Ведь в тот раз я сказала совершенно серьезно, что для жены политика я не лучший вариант.
      – Я совсем не уверен, что мне хочется заниматься политикой, – сказал Брэд. – Единственное в мире, в чем я абсолютно уверен, что я хочу тебя, Кор.
      При виде его лица она лишилась дара речи. Это она-то, Кора Маккомбер – Роскошные Губы, у кого всегда была наготове острая реплика!