Вдруг гномы начали дружно перемещаться вправо.

— Что она делает? — спросила Робин.

— Сдвигает линию обороны, чтобы великаны могли обойти ее только с одного фланга. Это немного увеличит их шансы, но не думаю, что им удастся спастись!

— Тристан! Возможно, я смогу помочь гномам, — сказала Робин. — Ведь Язиликлик спас мой волшебный талисман из огня. — Она показала резную палочку.

— Вперед! — закричал Тристан. Двадцать воинов Донкастла побежали вслед за ним, чтобы прикрыть левый фланг гномов.

— В атаку! Хватай их! — закричал пронзительный голос. Ньют, став видимым, вцепился в густую шерсть на плечах Кантуса и, как заправский всадник, бросился в бой.

Когда маленький отряд Тристана приблизился к левому флангу гномов, земля задрожала, и на миг он пожалел о своем поспешном решении. Теперь он сошелся лицом к лицу с дюжиной врагов. Зверские лица великанов радостно ухмылялись — что для них горстка жалких людишек!

Принц не без изящества выхватил меч и встал, крепко уперев ноги в землю. Он чувствовал, что слева и справа от него храбрые воины; но тут он от удивления раскрыл рот: Робин бросилась мимо него вперед. Она стояла одна не больше чем в двадцати шагах от великанов, которые, радостно взревев, кинулись к друиде.

Робин выкрикнула что-то неразборчивое и взмахнула резной палочкой, указывая на землю перед собой. Потом она ловко отскочила назад и встала рядом с принцем.

Скалистый склон вдруг начал вспучиваться. Два огромных существа, размерами заметно превосходящие великанов, поднялись из земли и встали перед ними. Внешне они отдаленно напоминали человека и состояли из черной земли и серых камней. Робин указала рукой, и существа двинулись навстречу вдруг погрустневшим великанам.

— Волшебство Верховной Друиды, таящееся в талисмане, — прощальный подарок Генны. — Робин не могла скрыть восхищения перед могуществом заклинания. Генна сумела заключить в волшебные руны на папочке силу, способную вызвать сразу двух земляных гигантов.

Пораженный, принц смотрел, как два могучих существа атаковали великанов. Здоровенные кулаки страшными ударами проламывали черепа и сворачивали шеи, неотвратимо наступая на оторопевшего от неожиданности противника. Отряд великанов смешал строй, и они попытались окружить земляных гигантов; лишь некоторые из них двинулись на Тристана и его отряд.

Принц прыгнул вперед и мечом молниеносно ударил великана по голове. Тот упал, как подкошенный, а Тристан развернулся и вонзил меч в грудь другого. Воины Донкастла и Кантус присоединились к принцу, и бой разгорелся.

Шесть великанов застыли, как вкопанные, когда вдруг из-под земли перед ними забил разноцветный фонтан. Они стояли, изумленно глядя на иллюзию Ньюта, напрочь забыв о битве. Великан с длинными острыми клыками, похоже, командовал отрядом — на него-то и напал Тристан. Первым ударом принц выбил из его рук тяжелую дубину. Вторым рассек ему предплечье, когда великан поднял руку, пытаясь защититься; а после третьего — его внутренности вывалились на землю.

Крошечные стрелы посыпались в физиономии великанов — невидимый Язиликлик вступил в бой. Стрелы были слишком малы, чтобы причинить великанам серьезный вред, но они отвлекали и вносили сумятицу в их ряды.

Один из земляных гигантов рухнул вниз, но второй продолжал крушить великанов. Когда их командир был сражен, чудовища вдруг подумали, что с них достаточно, — отряд резко развернулся и бросился бежать вниз по склону. Только теперь принц почувствовал, как он устал и, опустив меч, решил немного перевести дух.

Но тут он заметил беспорядочное движение рядом. Гномы Финеллин бились храбро — дюжины убитых великанов устилали землю. Но и гномам приходилось тяжко — они медленно отступали под чудовищным натиском врага.

А слева вдруг послышались вопли от ужаса и боли. Тристан увидел, что к вершине холма приближаются сахуагины. Он сделал ловкий выпад, выбив копье из рук сахуагина, и нанес ему смертельный удар, но тут же его место заняли два других.

Все больше и больше рыболюдей взбирались на холм, и вскоре линия обороны ффолков была прорвана сразу в нескольких местах.

И узкий проход на мыс — их единственный путь к спасению — вдруг оказался открытым для сахуагинов.

С вершины холма на горстку смельчаков равнодушно взирали бледные рыбьи глаза. Сотня сахуагинов прорвалась через линию защиты, чтобы занять более выгодную позицию. Они встали в круг, лицом наружу, выставив перед собой острые трезубцы и копья. Розовые прямые языки, словно живые существа, мелькали между рядами острых зубов. Только это и выдавало волнение страшных чудовищ.

Все новые и новые сахуагины присоединялись к своему передовому отряду. Воины Донкастла, собравшиеся здесь, пытались залатать прорыв в ливни обороны — и им это удалось, так что наступление сахуагинов было приостановлено. Впрочем, кольцо рыболюдей продолжало удерживать вершину холма, и они могли бы повлиять на исход сражения, нанеся удар там, где им было выгодно.

— Отходите к мысу! — крикнул принц, и его приказ полетел по линии обороны.

Люди из отряда Тристана отступили перед натиском темных гномов и мертвецов, вышедших из морских пучин. Но теперь, они твердо встали против сахуагинов, стараясь не допустить прорыва новых отрядов, которые могли бы помешать их отступлению на перешеек.

— Финеллин, давай разорвем это кольцо! — предложил принц. Сахуагины блокировали им дорогу к отступлению. Чудовищ необходимо было отогнать, чтобы армия повстанцев смогла перебраться на мыс.

— В атаку! — крикнула гнома, и ее отряд — теперь их уже было менее ста — подхватил этот боевой клич. Громко топая, размахивая боевыми топорами, они кинулись на рыболюдей.

Но слева от принца возникла новая опасность, и Хью О'Рорк с горсткой своих людей бросился в бой. Лорд-разбойник сражался как лев, рыча и круша врагов своим мечом. Шипевшие от ярости сахуагины успели заколоть трезубцами нескольких воинов О'Рорка, но тут их атаковали гномы. Морские чудовища не отступали, и вскоре вершина холма покрылась их красной рыбьей кровью.

В самой гуще дуэргаров Тристан увидел Понтсвейна, и хотя в его глазах полыхал ужас, он дрался как безумный, и ему удавалось не подпускать к себе темных гномов.

Теперь люди из отряда Тристана отступили к узкой полоске земли. Мыс здесь был совсем не широким, всего около пятидесяти футов, по обе стороны перешейка высились крутые скалы. Дальше мыс становился шире, но его тоже окружали со всех сторон неприступные скалы.

Повстанцы пробирались по узкому проходу, в то время как гномы и небольшие группы людей сдерживали врага. Тристан остался с Финеллин, а Кантус, рыча и ощетинившись, сражался рядом с ними. Принц и гнома, встав спиной друг к другу, отчаянно отбивали атаки сахуагинов, которых было во много раз больше. Пока что им удавалось удерживать свои позиции.

Тристан уже давно перестал чувствовать свои руки, а из многочисленных ран сочилась кровь. Ему казалось, что он весь пропитан кровью врагов, и в то же время его сознание словно отключилось — действовало только тело. Он взмахивал над головой своим по-прежнему сияющим мечом и разил им сахуагинов, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

Дарус и О'Рорк со своими людьми занимали позицию с другой стороны холма, сдерживая наступление темных гномов и утопленников. Они тоже, подобно Тристану, наносили свои удары точно и почти механически, так что груда мертвых тел у их ног продолжала расти.

Наконец, большая часть людей пересекла узкий проход — остались лишь те, кто замыкал отряд. Тристан, Дарус, Финеллин и Хью О'Рорк стояли рядом и отбивали атаки дуэргаров, сахуагинов, мертвецов, великанов и людей — наемников из армии Высокого Короля.

Злобно рычащий великан бросился на Тристана, однако усталость замедлила реакцию принца. Огромная, утыканная шипами дубина была направлена прямо в голову Тристану, но вдруг встретила широкий меч Хью О'Рорка. Чудовище взвыло от ярости, но тут Хью покачнулся, задетый трезубцем сахуагина.

Тристан бросился вперед и с такой силой пронзил великана, что тот замертво повалился на землю. Одновременно Тристан схватил О'Рорка за руку, чтоб поддержать его, но тут же вынужден был отвернуться, чтоб отразить нападение темного гнома, а когда вновь повернулся к Хью, то увидел, что тот исчез.

Он услышал боевой клич О'Рорка, когда десяток морских чудовищ потащили его за собой, и успел заметить, что О'Рорк умудрился покончить с несколькими сахуагинами, прежде чем они разделались с ним. И тут Тристан почувствовал, как земля у него под ногами задрожала, и мир вдруг рассыпался на тысячи частей.

Синдр сидел на крыше королевского экипажа и наблюдал за сахуагинами и великанами. Он не видел, как наступали остальные его союзники, но колдуна не покидала уверенность, что все идет по плану. Когда всем будет не до него, наступит его час! Особенно его занимал Алексей: Синдр ждал, что тот как-нибудь проявится, — часто в подобных сражениях тот из магов, кто начинал действовать первым, первым и погибал.

Но Алексей был осторожен. Впрочем, Синдра это не очень волновало: он знал, что обладает волшебной силой, во много раз превосходящей ту, которой мог воспользоваться его ученик.

А в это время в королевском экипаже бессмысленно бормотал и булькал Высокий Король. Он окончательно потерял какую-либо способность соображать, и Синдру с большим трудом удавалось, скрывать этот факт от Алой Гвардии. Однако после того, как они победят, кому будет нужен Высокий Король?

«Все, пора», — решил Синдр. Он разыщет и убьет Алексея. А затем проследит, чтобы битва была поскорее выиграна.

Синдр взмахнул рукой и мгновенно исчез.

Алексей спокойно наблюдал за тем, как вокруг него разворачивается сражение. Он стоял на самом высоком уступе мыса, отделенный от битвы узким перешейком. Отсюда он пытался увидеть какие-нибудь признаки использования волшебства, чтобы отыскать Синдра. Алексей был здесь в полной безопасности, и его совершенно не занимало происходящее — он строил планы мести, представляя себе, как будет корчиться Синдр под ударами его колдовских заклинаний. Интересно, когда Синдр проявится?

В сотый раз Алексей осматривал поле боя, надеясь увидеть неожиданную огненную вспышку или облако желтого газа, которые выдали бы ему, где прячется его прежний господин. Алексей нервничал. Теперь, когда наступил час мщения, он вдруг испугался, что ему не хватит сил противостоять могущественному магу. На мгновение он подумал, а не перенестись ли ему куда-нибудь подальше отсюда, но вспомнил о днях, проведенных в подземелье, об изуродованных руках и о том, что Синдру почти удалось сломить его дух. И Алексей поклялся, что должен рассчитаться с главой Совета колдунов, чего бы ему это ни стоило.

Вдруг он почувствовал очень близко чье-то враждебное присутствие. Он понял, что Синдр приготовился действовать. Но где же он?

Алексей резко обернулся, и как раз вовремя — Синдр стоял в каких-нибудь десяти шагах от него. Глава Совета откинул капюшон, чтобы Алексей смог увидеть его холодные, словно две льдинки, голубые глаза. Алексей невольно отшатнулся: оказавшись лицом к лицу с Синдром, он вдруг засомневался в своих возможностях. Он отчаянно пытался найти заклинание, которое помогло бы ему избежать смерти, но вдруг понял, что ничего другого его не ожидает.

— Ступакх! — насмешливо произнес Синдр, и Алексей с ужасом понял, что одно это слово означает для него конец.

Его охватила волна такой колдовской силы, что Алексей задохнулся и рухнул на землю. Он лежал распростершись на спине, не в состоянии пошевелиться — только глаза и уши по-прежнему служили ему. Синдр тем временем медленно к нему приближался.

Алексей понял, что произошло. Его наставник произнес одно слово заклинания — и это слово парализовало Алексея. Лишенный возможности двигаться, он лежал у ног своего бывшего господина и пытался понять, почему тот не убил его сразу на месте. Но темный колдун сам ответил на невысказанный вопрос Алексея, когда, подойдя к нему поближе, с вожделением уставился на распростертого на земле беспомощного мага.

— Ну, что, ученичок, я вижу, ты неплохо запомнил мои уроки. — Синдр задумчиво ткнул Алексея ногой в бок. — За последнее время ты доставил мне немало хлопот и убил моих людей, а они так рассчитывали на мою защиту… Ты умрешь, конечно. Но твоя смерть сама по себе недостаточная плата за преступления. Сначала ты увидишь, как я уничтожу этих червяков — армию повстанцев. Они решили выступить против меня! Затем я доставлю тебя живым в Каллидирр. И только когда Баал будет готов принять тебя, твоя кровь медленно, очень медленно окропит его алтарь. А пока ты побудешь здесь, и уж на этот раз сбежать тебе не удастся. — Синдр холодно улыбнулся. Лежа на земле, Алексей мог только смотреть на своего мучителя.

Темный колдун начал творить заклинание-приговор, каждое слово которого приносило Алексею физическую боль. А самым страшным было то, что он узнал это заклинание — теперь он понимал, что задумал Синдр.

Когда он произнесет последнее слово заклятья, душа Алексея будет жестоко вырвана из тела и приговорена к невыносимым страданиям, пока колдун не сжалится и не позволит ему умереть.

Робин крепко держала в руках свою волшебную палочку. Она уже обращалась за помощью к ветру, огню и земляным великанам — она знала, как пользоваться заклинаниями, вызывающими эти силы. Оставалась еще вода, но юная друида не знала, что произойдет, если она призовет воду, — поэтому она крепко прижимала к груди палочку, которая стала для нее скорее талисманом, памятью о Генне, чем союзником в битве.

Она не участвовала в сражении с великанами не потому, что боялась, а просто она прекрасно понимала, что вряд ли принесет какую-нибудь пользу, в то время как один-единственный удар может оказаться для нее смертельным.

Робин крепко держала за руку Фиону, чтобы помешать ей ринуться в гущу сражения.

— Твой меч только раздразнит великанов, — уговаривала она отважную девушку и с удивлением увидела, что та прислушалась к ее словам и осталась стоять рядом.

— Если тебе очень хочется биться с врагом, — предложила Робин, — иди помоги тем, кто дерется с сахуагинами, им помощь не помешает.

— С удовольствием, — радостно воскликнула девушка и начала взбираться по каменистому склону, чтобы присоединиться к воинам, которые в ожидании нападения сахуагинов зажгли факелы.

Робин тоже начала медленно подниматься вверх по склону и вскоре увидела, как сверкает на солнце, нанося молниеносные удары, меч принца Корвелла, и громадные чудовища один за другим падают, насмерть пораженные точными ударами.

Двигаясь как в тумане, Робин добралась до вершины. Вокруг нее бушевало сражение. Наемники из Алой гвардии стремились захватить холм с востока, темные гномы и кошмарные морские мертвецы атаковали с юга, а с севера сахуагины и великаны теснили людей и гномов. Девушка видела, как сахуагины прорвали линию обороны и один из них направился прямо к ней — он тяжело дышал, но в его глазах горела жажда крови. Вдруг кто-то проткнул его мечом, и он упал на землю, корчась и извиваясь, словно рыба, насаженная на гарпун.

И тут Робин заметила на высоком уступе мыса одинокую фигуру — Алексей! Неожиданно колдун упал, и девушку охватил страх. Но уже в следующее мгновение она мчалась через узкий проход, а затем вверх по пологому склону взобралась на возвышение на перешейке. И замерла от неожиданности: она увидела, что Алексей лежит на спине, а рядом с ним стоит человек в черном плаще. Девушка тут же догадалась, что это Синдр, и, еще не отдышавшись, призвала на помощь волшебство друидов. Разведя руки в стороны, обращаясь к траве и воздуху, она произнесла:

— Тэзаллест урт, ротерка! Ко мне!

И моментально оказалась в центре жужжащих крошечных насекомых. Робин взмахнула руками и указала на колдунов — пчелы, комары, осы и мухи, словно живое облако, помчались выполнять ее приказ.

Синдр был так поглощен своим заклинанием, что не заметил их приближения, пока насекомые не набросились на него и не начали безжалостно жалить. С диким криком темный колдун отскочил в сторону и начал, как безумный, размахивать руками. Робин бросилась вперед, чтобы отвести насекомых от Алексея, и они плотным одеялом окутали Синдра, который изо всех сил, но совершенно безрезультатно пытался отбиться от жужжащих и жалящих существ. Робин надо было во что бы то ни стало помешать ему сотворить заклинание.

Неожиданно она встала на колени в траву.

— Мать, родились твои дети. Помоги им вырасти!

И тут же из земли появились похожие на змей гибкие растения и молодые побеги, мгновенно опутавшие колдуна. Он снова закричал и задергался, пытаясь высвободиться из плена, но растения держали его очень крепко. А Робин в это время пыталась что-нибудь придумать.

Вдруг она почувствовала, как у нее под ногами задрожала земля, и девушка потеряла равновесие. Земля снова будто взволнованно вздохнула, и Робин упала на колени. Казалось, земля дышит.

Девушка подлетела вверх и приземлилась на спину. Вдруг раздался странный звук, словно разорвали громадный лист бумаги. Очень быстро, не поднимаясь на ноги, девушка откатилась в сторону.

По возвышению, на котором они находились, побежала трещина, которая тут же превращалась в пропасть без дна. Синдр тоже увидел эту пропасть и издал нечеловеческий вопль ужаса, потому что трещина приближалась прямо к нему.

Словно пасть громадного чудовища, земля разверзлась, и только посередине холма оставался зеленый островок, где Синдр отчаянно бился, как рыба в сетях, но ничего не мог поделать: растения не поддавались. А рядом неподвижно лежал бледный Алексей.

Наконец трещина добралась и сюда, зеленый островок разорвало пополам. Синдр все еще дергал скованными руками и ногами, в то время как державшие его кусты начали медленно сползать в пропасть. Вниз полетели комья земли, и лишь несколько тонких корней еще удерживали растения, но и те вскоре оборвались…

Темный колдун из последних сил протянул руку и, ухватившись за край плаща Алексея, увлек не способного даже пошевелиться волшебника за собой в пропасть. Робин попыталась схватить Алексея за руку, но не успела.

Из пропасти донесся дикий крик Синдра, но вдруг резко смолк. Края пропасти начали медленно смыкаться.

Робин легла, прижавшись лицом к земле. И тут ей в голову пришла идея — то ли друида сама додумалась до этого, то ли внушила Мать-Земля. Сев на траву, она быстро вытащила свою волшебную палочку; трещина уже почти закрылась, оставалась лишь небольшая щель. Девушка бросила туда палочку и, затаив дыхание, стала ждать, что же произойдет. Очень медленно трещина закрылась, и, поднявшись на ноги, Робин осторожно подошла к тому месту, где только что зияла страшная бездонная пропасть, но увидела лишь зеленую траву — и больше ничего. Синдр и Алексей исчезли вместе с той растительностью, которую Робин вызвала к жизни.

И тут девушка услышала страшный грохот, словно сама Богиня стонала от причиненной ее телу — земле — боли. Охваченная ужасом, Робин упала на колени и начала молиться.

Все сражающиеся одновременно застыли на поле боя, когда задрожала земля. Те, кто стоял у краев холма, свалились вниз и мгновенно погибли. Повсюду люди и великаны, гномы и сахуагины падали, прижимаясь к земле, в надежде, остаться в живых. Только мертвецы некоторое время еще продолжали свои бессмысленные атаки, пока вздыбившаяся земля не смешала их в кучу и не разбросала в разные стороны.

А внизу бушевало море. Серые стены воды бились о скалы, ломая и круша все на своем пути. Поднимаясь все выше и выше, волны с неслыханной силой бились о берег.

Земля снова содрогнулась, и громадный кусок скалы, сорвавшись, увлек сотню сахуагинов в море. Еще один вздох Богини — и там, где Тристан держал линию обороны, десятки вопящих дуэргаров, великанов и гвардейцев встретили свою смерть.

— Назад! — закричал Тристан, чувствуя приближение опасности.

Дарус и Полдо, увлекая за собой Тристана, отскочили от кучи тел — результата их битвы с врагом. За ними следом промчался Кантус. Воины Тристана тоже бежали на мыс, понимая, что там их не настигнет опасность. Они с трудом удерживались на вздымающейся поверхности земли.

Громадные волны разрушили узкий проход на мыс, и Тристан со своими людьми оказался на небольшом островке. Серая вода, по-прежнему, с грохотом набрасывалась на берег, а принц Корвелла, потрясенный, смотрел, как эта стихия вдруг стала его союзником. Все молчали — слышно было лишь, как ревет море я стонет земля. Даже дуэргары перестали вопить и с ужасом взирали на происходящее.

Грохот становился все громче, и Тристан заметил, как его враги начали один за другим скатываться с холма, сначала неуверенно, но потом быстрее и быстрее. Великаны и темные гномы, гвардейцы и сахуагины в панике пытались спастись от гнева Матери-Земли.

Но убежать они все же не успели. От основания скалы вдруг начали отваливаться громадные каменные глыбы, и с ужасным грохотом она рухнула в море. Земля вперемешку с камнями и телами нескольких дуэргаров и великанов — все полетело в воду. А землетрясение не прекращалось.

Сахуагинам некоторое время удавалось цепляться за раскачивающиеся камни, но и те вскоре заскользили вниз по склону. Многие рыболюди погибли на заостренных камнях, но остальным удалось добраться до спасительной воды, и они поспешно скрылись в морских глубинах.

Наконец, пришла очередь великанов — земля у них под ногами задрожала с новой силой. Громадные чудовища, цепляясь за камни, пытались уползти, но большие глыбы увлекли весь отряд великанов в морскую пучину. Великаны падали в море с такой высоты, что даже если в них и теплилась жизнь после падения с обрыва, то выжить, ударившись об воду, никто из них уже не смог.

Темные гномы разбежались как крысы в разные стороны, но повсюду земля у них под ногами начинала вздыматься, и сотни маленьких фигурок, отчаянно цеплявшихся за все, что попадало им под руку, с воем стремительно падали в воду. Но даже их пронзительные вопли заглушались громыханием земной тверди.

Наемники, пытаясь сохранить строй, отступали в некотором подобии порядка. Ощетинившись копьями и мечами, они отбивались от великанов и дуэргаров, которые в панике готовы были смести все на своем пути.

Однако, даже дисциплина не могла спасти гвардейцев. Земля поддалась под большим отрядом людей, гигантский кусок скалы соскользнул в ревущие волны. Один за другим отряды солдат в алых плащах падали в море, пока последние из гвардейцев не побросали оружие и в панике не побежали подальше от моря. Но было уже слишком поздно: тяжелые волны добрались до вершины холма. Земля стала обваливаться и падать быстрее, чем люди могли бежать, и вскоре последний алый плащ исчез в кошмарной мешанине воды, песка и камней.

Трещины становились все глубже, и спустя короткое время весь холм обрушился в воду. Волны жадно поглощали землю и, продвигаясь все дальше вглубь острова, уничтожали остатки армии Синдра.

Наконец, когда, ярость природы стихла, от всей королевской армии остался лишь черный экипаж с красными шелковыми занавесками, запряженный шестеркой нервно бьющих копытами лошадей. Кусок дороги обрушился в море, оставив карету стоять на самом берегу залива, вторгшегося вглубь Аларона. Привязанные лошади испуганно ржали и пятились, раскачивая экипаж. Наконец, вниз соскочило сначала одно колесо, потом другое, а затем и вся карета полетела с обрыва, увлекая за собой беспомощных лошадей. Перевернувшись в воздухе, черный экипаж обрушился в море и исчез под тяжелыми серыми волнами.

Постепенно море успокоилось. Люди Донкастла стояли на маленьком островке, окруженном отвесными утесами. Не менее полумили отделяло теперь островок от нового берега. Там, где стоял скалистый холм, теперь находился широкий пролив. Гигантские волны сменились легкой рябью — постоянное движение стихии не прекращалось.

— Ну, ребята, вы видели? — выпалил Ньют. — Ну, это было просто нечто. Я надеюсь, вы ничего не прозевали, потому что такого больше никогда не будет!

— Я очень на это надеюсь, — устало сказал принц.

Он сидел на земле — теперь Тристан не очень-то доверял ее надежности

— с Робин и Кантусом. Дарус, Полдо, Фиона и Финеллин пошли разведать обстановку. Понтсвейн в мрачной задумчивости сидел один, словно недовольный тем, что его предсказания о неминуемой гибели не сбылись.

Ньют и Язиликлик вдруг появились рядом с Тристаном и Робин. Дракончик кругами носился над друзьями, а эльф присел у ног Робин, с опаской поглядывая на принца.

— Не беспокойся, — успокоила его друида. — Он друг.

— Я… я не знаю! Я сражался за него… за него! Но он выглядит так страшно… страшно!

Тристан рассмеялся, и его напряжение вдруг разом рассеялось.

— Спасибо, малыш, твои стрелы, действительно, сбивали великанов с толку!

Вскоре Дарус, Полдо и Финеллин присоединились к друзьям, сидящим на траве, Фиона подошла и молча села рядом. И только теперь Тристан заметил, какой усталой выглядит девушка. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам, рука замотана пропитанной кровью повязкой, лицо осунулось. Однако, в глазах горел прежний огонь.

Понтсвейн тоже присоединился к ним, стараясь, впрочем, избегать взгляда принца. Лорд смотрел на широкий пролив, где еще совсем недавно стояла вражеская армия. На его лице смешались недоумение и раздражение.

— Утес довольно крутой, но в нескольких местах спуститься можно, — сказал Дарус. — С водой дело посложнее, но среди нас есть хорошие пловцы. Можно послать их на берег, и они наверняка раздобудут лодку, — если, конечно, на нас случайно не наткнутся рыбачьи шхуны.

— Сколько всего людей у нас осталось? — спросил принц.

— Около трехсот, — ответил калишит. Тристан печально опустил голову, вспомнив о гибели О'Рорка.

— И семьдесят девять моих гномов, — мрачно сказала Финеллин, глядя в землю. Потом она решительно посмотрела на принца. — Но я и на это не могла рассчитывать. Мой друг, у тебя очень могущественные друзья.

Принц взглянул на Робин и взял ее за руку, а девушка пересела поближе к Тристану — казалось, они черпали силу друг от друга.

— Пророчество, — сказала она мягко. — Ты помнишь, что говорил мне?

Тристан покачал головой.

— Нет, я об этом и думать забыл.

— Ветер и огонь, земля и море — все будет сражаться на его стороне, когда придет его время взойти на трон.

Тристан встрепенулся.

— В Донкастле ветер отогнал газ. Огонь уничтожил отряд Алой Гвардии в Хикоридейле, — продолжала друида.

— А я видел этих земляных парней, которые выросли из земли и начали колошматить великанов! — затрещал Ньют. — Они, конечно, мне тоже понравились — но по сравнению с землетрясением!.. Я надеюсь, вы ничего не пропустили!

— А море билось о скалы, унося наших врагов в свои глубины! — закончила Робин.

Тристан покачал головой.

— Просто забавное совпадение, но это не могу быть я! Вспомни, в пророчестве сказано: «Его имя будет Симрик».

Финеллин даже фыркнула от смеха.

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы кого-нибудь звали Симрик? — спросила она.

— Нет, среди своих сверстников — никогда.

— Ну, вот и я тоже. В том-то все и дело! Я, конечно, не часто имею дело с людьми — ты же знаешь, — но за четыре столетня кое-чего все же можно поднабраться.

Тристан и не знал, что гномы живут так долго.

— Когда я была совеем молодой, чуть ли не половину мужчин в Гвиннете звали Симриками — в честь Симрика Хью, конечно. Короче, восточные Симрики стали мешаться с южными. Тогда имена стали изменяться, так чтобы можно было отличать одну семейную ветвь от другой.

— И как же они изменялись? — спросил принц.

— По разному. Симрик… — Она произнесла это имя нараспев и задумалась. — Симрик, Кимрик, Кимбл, Кембридж, Кинкейд… и Кендрик.

— Так, значит, тебя тоже зовут Симрик. Ну, в некотором смысле, конечно! — сказал Полдо и хлопнул принца по спине. — Примите мои поздравления, ваше Величество! Не пожалуете ли своего верного друга карлика Полдо рыцарским званием?

Тристан рассмеялся, он был так поражен, что не находил слов.

Ему очень хотелось, чтобы ффолки снова объединились и обрели свою былую славу. А всего час назад он был уверен, что не доживет до этой минуты. События происходили так быстро, что он был просто не в состоянии вот так сразу понять их значимость.

— Смотрите! — воскликнула Фиона, неожиданно вскочив на ноги. Она стояла у обрыва и показывала на воду. — Что это?

Принц подбежал к ней и стал всматриваться в зеленые волны, катившиеся далеко внизу. На поверхности появился маленький сверкающий водоворот; он постепенно становился все больше, а море начало успокаиваться.

— Это она, — сказала Робин загадочно.

Вдруг водоворот словно взорвался и превратился в фонтан, поднимающийся все выше и выше на десятки футов.

Хотя ничего не было видно в потоках ревущей пенящейся воды, Тристан понял, кого имела в виду Робин.

Наконец, фонтан добрался до них, и все, кто был на острове, не могли отвести от него глаз, потрясенные таинственным знаком.

И тут фонтан наклонился и окатил их всех с головы до ног, заставив отступить назад, неожиданно теплой водой. Через мгновение фонтан исчез, а на мокрой траве остался предмет из чистого золота. На его сверкающей поверхности блестели капли воды, в которых отражались разноцветными бликами лучи солнца. Но несмотря на то, что этот предмет был сделан из драгоценного металла, он был очень прост: золотой обруч, украшенный по кругу восемью зубцами.

— Корона Островов, — прошептала Робин, встав на колени; рядом опустился Тристан, его переполняло благоговение. Робин осторожно взяла в руки корону и, закрыв глаза, прошептала короткую молитву, а затем надела корону на принца. Тристан молча поднялся на ноги, ощущая на голове тяжесть знаменитой реликвии, и повернулся к остаткам своего отряда. Раздался дружный победный крик:

— Да здравствует король! Ура королю Кендрику!

Крик разнесся над успокоившимся морем и эхом вернулся назад, где его снова с энтузиазмом подхватили подданные нового Высокого Короля островов Муншаез.

Робин обняла и поцеловала Тристана, у которого от счастья голова шла кругом.