- О чем ты думаешь, Орландо? - спросила мать.
      Он покачал головой.
      * * *
      Город стоял перед ним, и его золотые, великолепные и невероятно высокие башни словно светились изнутри. В этой сверкающей чаще башен его ждало единственное, чего он по-настоящему желал. Он шагнул к городу, и блистающие шпили колыхнулись и исчезли, а его внезапно окружила холодная влажная темнота. Отражение! Он устремился к отражению в воде и теперь тонул, кашляя и наполняя легкие темной жидкостью...
      Орландо сел, тяжело и хрипло дыша. Голова напоминала воздушный шар, наполненный горячим воздухом.
      - Босс? - Бизли зашевелился в уголке, отключаясь от розетки.
      Орландо взмахнул рукой, пытаясь протолкнуть воздух в легкие через пробку мокроты, стукнул себя в грудь и закашлялся. Согнулся, ощущая прилившую к пульсирующему черепу кровь, сплюнул в медицинскую плевательницу.
      - Я в порядке, - прохрипел он, вновь обретя возможность дышать. - Не хочу говорить. - Он нашарил на столике у кровати телематический разъем и вставил его в нейроканюлю.
      - Вы точно в порядке? Могу разбудить ваших родителей.
      - Не смей. Мне просто... приснился сон.
      Бизли, почти ничего не знавший о снах сверх того, что можно отыскать в литературных и научных источниках, не ответил.
      - Вас дважды вызывали. Хотите послушать сообщения?
      Орландо прищурился на часы, выведенные в верхний правый угол поля зрения и светящиеся синим на фоне занавесок.
      - Сейчас почти четыре утра. Кто вызывал?
      - Оба раза Фредерикс.
      - Чи син! Ладно, вызови его.
      В окне появился широколицый сим Фредерикса, отчаянно зевающий, но тем не менее выглядящий встревоженно.
      - Ну, Гардино, я уже решила, что ты меня сегодня не вызовешь.
      - Так в чем дело? Ты не станешь мне помогать, да?
      Фредерикс помешкал с ответом. Орландо ощутил в желудке булыжник.
      - Я... я вчера поговорила кое с кем в школе. И мне рассказали про парня, вломившегося в какую-то местную административную систему... да и не вломился, он, собственно, а так... прощупал ее немного. Но его все равно вышвырнули из академии и сунули на три месяца в исправительную дыру для несовершеннолетних.
      - И что? - Орландо на несколько секунд выключил свой голосовой канал и снова откашлялся. Вступление ему совершенно не понравилось. У него не хватит сил довести дело до конца в одиночку - неужели Фредерикс этого не понимает?
      - А то, что... правительство и крупные сетевики теперь злые, как сволочи. И сейчас хреновое время, чтобы шарить по чужим системам, Орландо. Я не хочу... Понимаешь, мои родители... - Фредерикс смолк, и на бычьем лице его сима проявилась мрачная озабоченность. На мгновение Орландо возненавидел его. Или ее.
      - А когда наступит подходящее время? Погоди, сейчас угадаю... Никогда?
      - Да в чем дело, Орландо? Я тебя уже спрашивала: почему тот город или что ты там увидел - для тебя настолько важен, черт подери? Ты ведь подписался несколько лет отработать на какую-то там компанию, так почему бы не разобраться с ним постепенно, понемногу?
      Орландо криво усмехнулся - у "Индиго" столько же шансов дождаться, пока он отработает на них несколько лет, сколько - выжать кровь из бильярдного шара. Потом гнев внезапно испарился, оставив после себя напоминающую вакуум пустоту. Здесь, в своей темной комнате, всего в нескольких ярдах от родителей и с другом, ждущим ответа на другом конце линии, он неожиданно ощутил себя полностью и абсолютно одиноким.
      - Я не могу объяснить, - тихо пробормотал он. - Или плохо смогу.
      - Попробуй.
      - Я... - Он набрал в грудь воздуха, прочистил горло. Когда дело дошло до сути, то оказалось, что объяснить ее никак нельзя. - Мне снятся сны. Я все время вижу во сне тот город. И... во сне я знаю, что в городе что-то есть... нечто важное... и я должен это отыскать. - Он снова судорожно вдохнул. - Обязан.
      - Но почему? Даже если ты и в самом деле... должен отыскать этот город, то к чему такая спешка? Нас ведь совсем недавно вышвырнули из Скворечника - может, выждем немного?
      - Я не могу ждать. - Произнеся это, он осознал, что, если Фредерикс сейчас спросит, он расскажет все. Слова повисли в воздухе. Казалось, он видел их, точно светящиеся цифры часов.
      - Не можешь ждать? - медленно проговорил Фредерикс, уловив что-то в его голосе.
      - Я... мне недолго осталось жить. - Орландо словно публично разделся сперва страх, потом нечто вроде свободы, от которой по коже бегут мурашки. - Я умираю. - Молчание настолько затянулось, что если бы Орландо не видел сим Фредерикса, то решил бы, что тот отключился. - Ну что молчишь, скажи хоть что-нибудь.
      - Орландо, мне очень... Господи, это правда?
      - Правда. Но тут нет ничего нового... то есть я-то давно об этом знал. Я родился с... короче, это генетическая болезнь. Называется "прогерия". Может, ты о ней слышала или видела документалку...
      Фредерикс молчал. Орландо с трудом перевел дыхание. Молчание затянулось, невидимо и мучительно связывая две спальни, разделенные тремя тысячами миль.
      - Прогерия, - повторил он наконец. - Это означает, что человек становится стариком, еще не успев повзрослеть.
      - Стариком? В каком смысле?
      - А в любом. Выпадают волосы, усыхают мышцы, становишься морщинистый и тощий, как скелет, а потом помираешь от сердечного приступа или пневмонии... или от чего там еще умирают старики. Большинство из нас не доживает до восемнадцати. - Он попытался рассмеяться. - Большинство из нас... ха! Да таких, как я, на всей планете всего человек двадцать или двадцать пять. Мне, пожалуй, следует гордиться.
      - Я... не знаю, что сказать. А разве нет никакого лекарства?
      - Ты мало что можешь сказать, старина Фредерико. Лекарство? Да, есть нечто вроде лекарства от старости. В том смысле, что старение можно немного замедлить, и это единственная причина, по которой я еще жив, - почти никто из больных прогерией не доживает до двенадцати-тринадцати лет. - Орландо сглотнул. Ну все, слова сказаны. Отступать слишком поздно. - Что ж, теперь ты знаешь мой гадкий секретик.
      - И ты выглядишь?..
      - Да. Хуже не бывает. И давай больше не будем об этом. - Голова заболела сильнее прежнего, как будто ее стискивали в горячем кулаке. Орландо вдруг захотелось заплакать, но он не позволит себе этой слабости, пусть даже его нормальный на вид и не пораженный прогерией сим скроет слезы от Фредерикса. - Давай... вообще оставим эту тему, ладно?
      - Орландо, мне так жаль.
      - Да, жизнь штука суровая. Я хочу быть нормальным парнем - да и ты тоже, по крайней мере, в онлайновом варианте. Надеюсь, хотя бы у одного из нас исполнится волшебное рождественское желание Буратино.
      - Не говори так, Орландо. Ты не похож на себя.
      - Слушай, я устал и плохо себя чувствую. И мне пора принять лекарство. Короче, ты знаешь, где я встречаюсь с теми малышами. Если хочешь там быть приходи.
      И он отключился.
      * * *
      Кристабель махнула рукой. Из оффициальных чисов члена каманды дядюшки Джингла вырвался луч, спроецировав цифры на потолок. Кристабель тут же замахала перед глазами дядюшки Джингла, пока его записанный голос не выкрикнул время. Шум ей ни к чему.
      Итак, сейчас 00:13. Ждать еще долго. Кристабель вздохнула. Как будто ждешь рождественского утра, только страшновато. Девочка провела рукой через луч, и цифры на потолке исчезли. В спальне снова стало темно.
      Она услышала, как в соседней комнате мать что-то говорит про машину. Ей ответил отец, низко и ворчливо, так что слов Кристабель не разобрала. Она сползла по подушке и натянула одеяло до подбородка. Лежа в постели и прислушиваясь к разговорам родителей, она всегда ощущала безопасность, тепло и уют, но сейчас она боялась. А что, если они не пойдут спать даже когда часы покажут 02:00? Что ей тогда делать?
      Отец что-то сказал, мать рассмеялась. Кристабель сунула голову под подушку и попробовала вспомнить слова песенки, которую принц Пикапик пел в Выдрогороде.
      Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Ей приснилось, как дядюшка Джингл гонится за принцем Пикапиком, потому что принц выдр не пошел в школу. Дядюшка Джингл с широкой безумной улыбкой догонял Пикапика, а Кристабель бежала к нему, собираясь объяснить, что принц Пикапик не человек, поэтому ему не нужно ходить в школу. Она бежала изо всех сил, но почему-то не приближалась ни на шаг, а ухмылка дядюшки Джингла становилась все шире, и зубы у него так блестели...
      Мрак сменился светом. На полу что-то мигало. Кристабель перекатилась к краю кровати. Мигающий свет исходил из книгоочков, лежавших на ковре рядом со шкафчиком. Их линзы несколько раз вспыхнули и потемнели, и тут она вспомнила.
      Кристабель села в постели, сердце ее колотилось. Она проспала! Только этого еще не хватало! Когда она провела ладошкой над часами, на потолке вспыхнули цифры: 02:43. Опоздала! Кристабель откинула одеяло, выскочила из постели и бросилась к книгоочкам.
      - Так ты хочешь знать, который час? - крикнул дядюшка Джингл. К счастью, одеяло удачно прикрыло ему рот, но все равно его голос прозвучал, как ей показалось, громче всего на свете.
      Кристабель пискнула, откинула одеяло и махнула перед глазами дядюшки, чтобы тот не выкрикнул время. Потом присела на корточки и замерла в темноте, в любую секунду ожидая, что проснутся родители.
      Тишина.
      Кристабель подождала еще чуть-чуть, потом подползла к мигающим на полу очкам, надела их и увидела скользящие слева направо слова: "КРИСТАБЕЛЬ, ТЫ МНЕ НУЖНА". Она несколько раз включила и выключила очки, как велел сделать в прошлый раз мистер Селларс, но ничего не изменилось.
      Одевшись и натянув спрятанные под кроватью туфельки, она осторожно, чтобы не стукнули вешалки, достала из шкафа пальто, потом открыла дверь и на цыпочках выбралась в коридор. Дверь в спальню родителей оказалась приоткрытой, и Кристабель, когда кралась мимо, даже затаила дыхание. Отец храпел: взз-з-з, хрр-р-р, взз-з-з, хрр-р-р - точно как мистер Папаплакса. Мама лежала тихо, но Кристабель разглядела и ее - спящий холмик рядом с отцом.
      Странно, насколько иным показался погруженный в темноту дом: более просторным и намного более страшным, как будто он становился совсем другим, когда все ложились спать. А что, если в доме живут незнакомцы, внезапно подумалось ей, целая семья незнакомцев, но они ночные жители и приходят в дом только тогда, когда Кристабель и ее родители спят? Страшная мысль.
      Что-то стукнуло. Испугавшись до озноба, Кристабель замерла, как увиденный в фильме про природу кролик, когда над ним пролетает ястреб. На мгновение она даже решила, что это пришли "ночные" люди, и сердитый папа но не ее папа - сейчас выскочит из темного угла и гаркнет: "Кто эта скверная маленькая девочка?" Но тут звук повторился, и Кристабель поняла, что это ветер постукивает ставнями на окнах. Она облегченно выдохнула и торопливо пересекла прихожую.
      Оказавшись на кухне, в окна которой проникал свет уличных фонарей, делая все предметы незнакомыми и какими-то вытянутыми, Кристабель остановилась и задумалась, вспоминая кодовый номер. Мать заставила выучить его наизусть, чтобы дочка смогла войти в дом, если объявят "тревогу А". Кристабель знала, что уходить из дома почти в три часа ночи, раз не объявлена "тревога А", пожалуй, худшая из плохих вещей, какую только можно представить, - но она обещала мистеру Селларсу, и теперь деваться некуда. А что, если какой-нибудь плохой человек проберется в дом, пока выключена сигнализация, схватит родителей и свяжет их? Кто будет виноват? Она.
      Кристабель набрала код и приложила руку к пластинке. Красный огонек над ней сменился зеленым. Девочка открыла дверь, потом снова включила сигнализацию, чтобы не залезли грабители, и шагнула в холодный ветер.
      Улица была пуста, но как-то по-особому, как никогда не бывает пуста днем. Деревья сердито помахивали ветвями, почти во всех домах не горел свет. Девочка немного постояла, не решаясь сделать первый шаг. Ночью на улице было страшно, но и по-своему замечательно. Все было каким-то большим и возбуждающим, как будто вся База стала игрушкой, предназначенной для нее и только для нее. Она аккуратно застегнула пальто и перебежала лужайку, слегка оскальзываясь на мокрой траве.
      По своей улице Кристабель мчалась во весь дух, потому что уже опаздывала. Когда она пробегала под фонарем, перед ней возникала гигантская тень, становясь затем все бледнее и бледнее, пока не возникала вновь перед следующим фонарем - такая же гигантская, но уже сзади. Она свернула на Уиндикотт, потом на Стилвелл. Подошвы звонко шлепали по тротуару. Где-то гавкнула собака, Кристабель испуганно спрыгнула с тротуара на мостовую и, подумав, побежала прямо по середине улицы, восхищаясь тем, что не надо опасаться машин. Как же все ночью иначе!
      Со Стилвелл она свернула на Редленд, заросшую высокими старыми деревьями, и, запыхавшись, перешла на шаг. Света в доме мистера Селларса она не заметила и на секунду задумалась: может, она что-то сделала неправильно? Может, забыла какие-то его слова? Потом вспомнила книгоочки, непрерывно повторяющие ее имя и, испугавшись, снова побежала.
      На крыльце у мистера Селларса было темно, а растения казались крупнее, гуще и страннее прежнего. Она постучала, но никто не ответил. Через минуту, когда ей уже захотелось убежать домой, дверь открылась, и из-за нее послышался скрипучий голос мистера Селларса:
      - Кристабель? Я все гадал, сможешь ли ты прийти. Заходи.
      Мистер Селларс сидел в кресле на колесиках, на котором приехал из комнаты в коридор, и протягивал Кристабель дрожащую руку.
      - Даже не могу выразить, как я тебе благодарен. Иди сюда, постой немного у калорифера. Да, и надень-ка вот это, хорошо? - Он достал пару тонких эластичных перчаток и протянул их девочке. - Незачем оставлять отпечатки. Я уже стер их повсюду. Да ты не слушай мою болтовню. Ты замерзла, малышка Кристабель? Ночь сегодня холодная.
      - Я заснула. Пыталась не спать, но не смогла.
      - Ничего. До рассвета у нас времени много. А сделать осталось всего ничего.
      В комнате на столике Кристабель увидела стакан молока и три пряника на тарелочке. Мистер Селларс указал на них, улыбаясь своей забавной кривоватой улыбкой:
      - Поешь. Тебе надо подкрепиться.
      - Итак, - сказал он, когда она дожевывала последний пряник, - кажется, я все сказал. Ты поняла, что надо сделать? Точно поняла?
      Рот у девочки был набит, поэтому она кивнула.
      - Так вот, все надо сделать в точности как я сказал. Это очень опасно, Кристабель, и если ты пострадаешь, я этого не перенесу. Более того, если бы это можно было проделать как-то иначе, я бы никогда к тебе не обратился.
      - Но я ваш друг, - ответила она, все еще жуя.
      - Да, и именно поэтому. Друзья не используют друзей. Но это действительно очень важно, Кристабель. Если бы ты только могла понять, насколько важно... - Его голос куда-то уплыл, и Кристабель даже показалось, что он сейчас заснет, но желтые глаза мистера Селларса вновь распахнулись. - Ах, чуть не забыл. - Он пошарил в кармане халата. - Это тебе.
      Она посмотрела на предмет в его руке, не зная, что и сказать.
      - Но у меня уже есть книгоочки. Вы же знаете.
      - Есть, но не такие. Когда мы закончим, ты должна отнести их домой, а затем обязательно избавиться от своих очков - выкинуть их там, где никто не найдет. Иначе родители спросят, откуда у тебя вторые очки.
      - Так они другие? - Она повертела их и так и сяк, но они ничем не отличались от ее очков, даже надетые.
      - Потом поймешь. Уже завтра. Надень их, когда вернешься из школы - во сколько это будет? В два часа?
      Она кивнула.
      - Папа говорит "в четырнадцать ноль-ноль".
      - Хорошо. А теперь пора за работу. Но сперва вымой, пожалуйста, стакан и блюдце. На всякий случай - пусть ты и в перчатках, незачем оставлять хоть какие-то следы.
      Когда она закончила и поставила блюдце и стакан в буфет, мистер Селларс уже ждал ее в коридоре. С забавным лицом и тщедушным тельцем, да еще сидя столь неподвижно, он напоминал куклу.
      - Ах, - сказал он, - пора идти. - Знаешь, я стану скучать по этому дому. Хоть это и тюрьма, но не совсем неконгениальная.
      Кристабель не поняла длинного слова, но промолчала.
      - Иди со мной. Это на заднем дворе.
      Кристабель смахнула с рампы возле крыльца несколько ветвей и помогла мистеру Селларсу спуститься. Было еще очень темно, и уличные фонари давали совсем немного света - только чтобы разглядеть что-нибудь рядом. Растения росли повсюду, даже посреди лужайки и из трещин на дорожке - Кристабель решила, что за садом давно никто не ухаживал. Ветер и не собирался стихать, а мокрая трава шлепала Кристабель по лодыжкам, когда она толкала кресло с мистером Селларсом через лужайку. Они остановились у дальнего ее края. Здесь над травой висела веревка, оба ее конца свешивались из странной металлической штуковины на ветке большого дуба.
      - Это здесь, - сказал он, указывая на землю. - Приподними траву и отверни ее в сторону. Вот так. Берись с другого конца.
      Оказалось, что траву на краю лужайки можно свернуть в рулон, совсем как ковер в столовой, который мама свертывает перед приходом полотера. Посередине открывшейся полоски земли теперь виднелась старая металлическая пластина с двумя отверстиями. Мистер Селларс поднял лежащий возле дорожки металлический прут, сунул в одно из отверстий, потом опер его на ручку кресла и, пользуясь им как рычагом, нажал. Пластина поднялась и с мягким шлепком упала на траву.
      - А теперь сперва меня, потом кресло. Сейчас ты узнаешь, как работает блок, Кристабель. Я им уже много чего поднимал, но с твоей помощью завершить дело будет гораздо легче.
      Он ухватился за веревку, приподняв свое тщедушное тело над креслом, затем пропустил веревочную петлю под мышками и с помощью Кристабель завис над отверстием в земле. Когда он начал спускаться, медленно перебирая веревку пальцами, Кристабель придерживала старика, чтобы он не ударялся о стенки колодца. Вскоре веревка провисла.
      - Видишь, тут совсем неглубоко.
      Кристабель заглянула в дыру. На полу бетонного туннеля стоял странный квадратный фонарик, заливавший все вокруг красным светом. Мистер Селларс сидел на полу рядом с ним, подогнув под себя ноги. Будь у Кристабель зонтик, она вполне могла бы дотянуться им до старика. Он ослабил охватывающую грудь веревку и стянул через голову петлю, но узел развязывать не стал.
      - Будем надеяться, что я единственный, кто знает про эти аварийные туннели, - сказал он, улыбаясь. - Ими туннелями не пользовались уже пятьдесят лет. А проложили еще тогда, когда не родились твои мама и папа. А теперь кресло, - попросил он, перебрасывая Кристабель веревку с петлей. - Я скажу, как его привязать.
      Девочка прикрепила веревку к креслу, и мистер Селларс с силой потянул за второй конец. Металлическая штуковина на ветке заскрипела, но кресло поначалу даже не пошевелилось. Кристабель принялась его толкать, но лишь сдвинула в сторону. Мистер Селларс потянул снова, на сей раз приподнявшись и повиснув на веревке. Ветка согнулась, но кресло чуть-чуть приподнялось над землей. Кристабель подвела его к отверстию, и мистер Селларс потихоньку спустил его на дно туннеля. После чего залез на сиденье и прикрепил оба конца веревки к подлокотникам.
      - Отойди, Кристабель, - велел он.
      Когда девочка повиновалась, он пошевелил пальцами над подлокотниками, и кресло двинулось вперед. Веревки натянулись, ветка сильно согнулась. Пальцы мистера Селларса зашевелились быстрее. Шины словно впились в бетон, а кресло негромко загудело - точно кошка замурлыкала. Что-то треснуло. Согнутая ветка распрямилась, а веревка вместе с блоком упали в туннель.
      - Ага, прекрасно. От блока избавились. Это было последнее, о чем я беспокоился. - Мистер Селларс взглянул на Кристабель снизу вверх. Залитый красным светом, он показался девочке привидением из заколдованного дома. Теперь я справлюсь сам, - улыбнулся он, потом приложил к груди руку и поклонился ей, как будто она была королевой Выдрой. - "Мы, от шумного мира устав, склоняемся, бросив труды..." Это снова Йитс. Не забудь надеть после школы новые книгоочки. И будь очень осторожна с машиной. - Он рассмеялся. Наконец-то от нее появится хоть какая-то польза. - Его лицо вновь стало серьезным, он поднял палец. - Будь очень, очень осторожна. И делай все точно, как я говорил. Стишок помнишь?
      Кристабель кивнула.
      - Хорошо. И не забудь подождать, пока уличные фонари не погаснут. Мистер Селларс покачал головой. - Подумать только, до чего я дошел - как меня вынудили поступить! Ты моя сообщница по преступлению, Кристабель. Я планировал его уже давно, но без тебя бы не справился. Надеюсь, когда-нибудь я смогу рассказать, насколько важный поступок ты совершила. Он помахал изуродованной рукой. - Будь хорошей девочкой. И береги себя!
      - А вам там не будет страшно?
      - Нет. Может, я и не уеду очень далеко, зато буду свободен, а этого я так давно не мог про себя сказать. А теперь иди, малышка Кристабель. Тебе в любом случае надо вскоре вернуться домой.
      Она помахала ему на прощание. Затем с помощью мистера Селларса закрыла люк туннеля металлической пластиной, накрыла ее полоской дерна и притоптала.
      Первый шаг, попавши в дом,
      Шарь под раковиной прутом...
      Вернувшись в дом, Кристабель пошарила прихваченным с собой металлическим прутом под раковиной, как велел стишок мистера Селларса. Она вновь и вновь твердила его про себя - там было перечислено столько дел, а она очень боялась что-нибудь напутать.
      И точно - в жестянке под раковиной отыскался коротенький рулончик жесткой попахивающей ткани. Кристабель взяла его и лежащую рядом пластиковую штучку и вошла через вторую кухонную дверь в гараж. В окошко над дверью просачивался слабый свет, и она разглядела "кадиллак" мистера Селларса, затаившийся в темноте, точно огромное животное. Ей отчаянно хотелось включить в гараже свет, как хотелось сделать это и на кухне, - без мистера Селларса дом казался ей еще темнее и страшнее собственного, - но стишок этого не разрешал:
      ... Свет нигде ты не включай.
      Набравшись храбрости, она вспомнила следующее задание:
      Дверь гаража ты распахни...
      Она провела рукой перед сенсором возле входа в кухню, и наружная дверь гаража бесшумно поднялась. Теперь она, стоя возле машины, видела всю Бекман-корт, освещенную двойным рядом уличных фонарей.
      Кристабель пошла вокруг машины, твердя стишок мистера Селларса. Проходя мимо правой передней дверцы, она заметила на сиденье водителя какую-то скорченную фигуру и так перепугалась, что едва не взвизгнула, но через секунду разглядела, что это просто большой пластиковый мешок. Но пусть даже мешок, все равно ей это не понравилось, и она торопливо подошла к багажнику "кадиллака".
      ... Дверку тайную найди
      За пластинкой позади...
      "Пластинка позади" оказалась табличкой с номером. Кристабель потянула за края, и табличка откинулась вниз. За ней обнаружилось отверстие, через которое в машину что-то наливали, - мистер Селларс как-то объяснил ей, что автомобиль у него старинный и не работает на электричестве или паре. И хотя он говорил, что машина уже стояла в гараже, когда он поселился в этом доме, мистер Селларс всегда ею гордился, словно собственной.
      Кристабель отвинтила крышечку, развернула рулончик и глубоко затолкала один из его концов в отверстие. Пока она этим занималась, уличные фонари за ее спиной внезапно погасли. Стало темным-темно, точно все лампочки в мире разом перегорели.
      Кристабель затаила дыхание. Через дверь гаража она увидела усеянное звездами темно-фиолетовое ночное небо - так что темнота оказалась не столь страшной, как ей сперва показалось. К тому же мистер Селларс предупредил, что это случится, да и свои тайные задания она уже почти выполнила.
      Она отступила на шаг, достала пластиковую штучку и нажала на кнопку. Выскочила искра. И хотя Кристабель знала, что так и случится, она все-таки испугалась и выронила штучку. Та стукнулась о пол гаража и куда-то отскочила. А пол заливает темень, черная и густая. Ничего не видно.
      Сердце Кристабель забилось в груди, словно превратилось в рвущуюся на волю птицу. Что, если она потеряет пластиковую штучку? Тогда мистер Селларс попадет в беду, - а он говорил, что их дело очень-очень важное, - и вместе с ним в беду попадет она, и мама с папой очень рассердятся, а мистера Селларса могут посадить в тюрьму. Кристабель опустилась на четвереньки, стала искать штучку и сразу нашарила что-то сухое и ломкое. Она снова едва не завизжала, но, хотя очень боялась всего, что может отыскаться на полу (пауки, червяки, змеи, снова пауки и скелеты, как в заколдованном доме), ничего не поделаешь - надо искать. Мистер Селларс велел воспользоваться штучкой, когда погаснут уличные фонари. Он ведь так велел. Кристабель заплакала.
      Прошло очень много времени, и наконец ее пальцы коснулись гладкого пластика. Все еще шмыгая, девочка встала и вернулась к багажнику машины. Вытянула кулачок с зажатой штучкой, чтобы не так сильно бояться, нажала на кнопку. Выскочившая искра превратилась в огонек. Осторожно, как велел мистер Селларс, Кристабель поднесла огонек к кончику свисавшего из отверстия куска ткани. Ткань загорелась, но не сильно - просто на краю ее появилась голубая тлеющая полоска. Кристабель затолкала перчатки за табличку с номером, чтобы та случайно не опустилась, вытянула тлеющую полоску и положила ее на пол, затем быстро вышла из гаража, мысленно повторяя последние строчки стишка - и чтобы не забыть, и чтобы преодолеть охвативший ее сейчас настоящий страх. Снаружи она нажала кнопку на стене гаража, и дверь с легким шипением опустилась.
      Теперь, закончив почти все, Кристабель во весь дух помчалась по Редленд. Дома по-прежнему были темными, но теперь не горели и уличные фонари, и дорогу ей освещали только звезды. Свернув за угол и пробегая по Стилвелл, она швырнула зажигалку в какие-то кусты. И тут, когда она уже добралась до лужайки перед своим домом, все фонари на улицах внезапно вспыхнули. Девочка подбежала к двери.
      Кристабель забыла про сигнализацию, и, когда дверь распахнулась, на весь дом заверещал сигнал тревоги, напугав ее так, что она едва не обмочила штанишки. Сквозь жуткий шум она расслышала крики отца, ужаснулась и успела прошмыгнуть мимо спальни родителей за секунду до того, как дверь распахнулась. Кристабель сбросила пальто, туфли и одежду, молясь, чтобы родители не вошли, и едва успела натянуть пижамку, как в спальню девочки вбежала мать.
      - Кристабель, ты не спишь? Не бойся - это сигнализация на двери. Наверное, случайно включилась.
      - Думаю, были перебои с электричеством, - крикнул из прихожей отец. Все стенные экраны отключились, а часы на кухне почти на час отстают от моих. Наверное, когда подали электричество, сигнализация и включилась.
      Кристабель уже лежала в постели, заботливо укрытая одеялом, и ее колотящееся после пережитого сердечко начало успокаиваться, когда огонек добрался по тряпичной полоске до бензобака и тот взорвался с таким грохотом, что в радиусе нескольких миль в домах задребезжали стекла, а почти все на Базе проснулись. Кристабель закричала.
      Мама опять пришла к ней в спальню и посидела в темноте, гладя дочь по головке и приговаривая, что бояться нечего, что это, наверное, какая-то авария на газовой линии далеко от их дома. Кристабель прижалась к маминому животу. Ее переполняло столько секретов, что она тоже боялась взорваться. На верхушках деревьев за окном отразились вспышки мигалок - по улице, завывая сиренами, мчались пожарные машины.
      * * *
      - Эй, Ландогарнер, у тебя дом мечеголового, - заметила Зунни.
      Крошечные желтые обезьянки деловито перекраивали обстановку виртуального коттеджа Орландо. Две из них украшали отрубленную голову принца Черных эльфов огромными усами, а полдюжины других хитроумно изменили тело гигантского червя из цитадели Морсин, превратив его в прозрачную трубку. Бананово-желтая обезьянка испробовала новую игрушку, прокатившись на животе по внутренностям одного из драгоценнейших трофеев Таргора.
      - Мечеголового? О да. Я немало времени проводил в Срединной стране. Ты об этом знаешь?
      - Скучно, - объявила Зунни. - Убил монстра, нашел драгоценность, заработал призовые очки. Чушь собачья.
      У Орландо не нашлось аргументов против, и он принялся наблюдать, как парочка обезьянок изменяет исторические сюжеты на карагорумском гобелене, превращая их в процессию совокупляющихся мультяшных улиток. Его тревожил не столько изощренный вандализм гостей - старая обстановка ему уже до чертиков надоела, - сколько та беззаботная легкость, с какой Озлобыши взломали его защитные программы. У команды инженеров из какой-нибудь фирмы вроде "Индиго" уйдет полдня на воспроизведение того, что эти мелкие лунатики натворили за считанные минуты. Орландо внезапно понял, что, должно быть, испытывали его родители, когда он пытался им объяснить то, что проделывал в сети.
      Появившегося из дырочки в полу Бизли мгновенно облепили мини-обезьянки.
      - Если вы меня от них не избавите, босс, - предупредил агент, - я разберу их на кусочки.
      - Валяй. Хочу посмотреть, как это у тебя получится.
      Бизли прижал лапки к телу, защищая их от назойливых обезьянок.
      - Фредерикс просит разрешения войти.
      У Орландо потеплело на душе.
      - Да, конечно. Впусти его... ее... впусти его. - Похоже, надо решить эту проблему раз и навсегда. Если Фредерикс хочет, чтобы к ней относились как к парню, значит, она парень. Как прежде. Что-то вроде того.
      Возник Фредерикс, которого мгновенно окутало желтое облако. Пока он машинально отмахивался, желая хоть что-то разглядеть перед собой, - а ведь он мог, если бы немного подумал, сделать обезьянок прозрачными, поскольку знал возможности домика Орландо не хуже его создателя, - Орландо пригляделся к Фредериксу. Похоже, его сим стал уже не столь впечатляюще мускулистым. Возможно, узнав о болезни Орландо, он решил, что того оскорбит такой пышущий здоровьем сим.
      - Los monos volandos! [Летучие обезьяны! (исп.)]-заверещала обезьянка, кружащая возле лица Фредерикса. - Мы культурный клуб "Супримо великано"! Счастливые носики-хвостики!
      - Ну, Орландо, вот это развлечение, - буркнул Фредерикс, стряхивая прицепившуюся к мочке его сим-уха обезьянку. - По уши рад, что его не пропустил.