 |
|
Популярные авторы:: БСЭ :: Joyce James :: Раззаков Федор :: Толстой Лев Николаевич :: Желязны Роджер :: Станюкович Константин Михайлович :: Азимов Айзек :: Чехов Антон Павлович :: Грин Александр :: Лавкрафт Говард Филлипс Популярные книги:: The Boarding House :: Бурый волк :: Подземная Москва :: Нет разбойников в лесу :: Суперсыщик Калле Блумквист :: Справочник по реестру Windows XP :: Вторая книга Паралипоменон :: 10 лекций о Каббале :: Пошехонская старина :: Тварь в лунном свете |
Грани русского символизма: В. Соловьев и Ф. СологубModernLib.Net / Культурология / В. А. Мескин / Грани русского символизма: В. Соловьев и Ф. Сологуб - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 9)
118 Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М., 1997. С. 111. 119 Так, например, И.Кант в работе "Основы метафизической морали" (1784) с точки зрения христианской догматики еретически утверждал всеобъемлющий и независимый от каких-либо исторических факторов характер "закона чистой морали". Отсюда вытекало следующее. Мораль не есть следствие, она есть причина всего сущего, иначе говоря, Абсолют. Житейская мораль – это соединение чистой морали и чистой нравственности с компонентами иного происхождения, часто религиозного. Сам Спаситель рода человеческого, по мнению философа, подчинялся в своих деяниях чистой морали. Ее мера предопределяет ценность культовых концессий, благополучие, неблагополучие и продолжительность существования общества. Отсюда следует вывод: религия есть осознание долга, а ее институты, догматика, отправления – это нечто лишнее, декоративное. 120 Минц З. Владимир Соловьев – поэт // Минц З.Г. Поэтика русского символизма. СПб., 2004. С. 313. 121 Эти курсы позже были преобразованы во Второй московский университет. В настоящее время от этих курсов ведет свою родословную Московский педагогический государственный университет. 122 "Такими лицами, – вспоминает один из друзей, Э.-М.Вогюэ, – вдохновлялись древние монахи-иконописцы, когда пытались изобразить на иконах Христа…". Все содержание экспромтом читаемых лекций на историко-философские темы, судя по мемуарным записям, доходило не до всех, хотя, по словам В.Розанова, лекции В.Соловьев читал "мастерски". 123 Лукьянов С.М. О Вл.Соловьеве в его молодые годы. В 3 кн. Пг., 1916-1921. Кн. 2. С. 110. 124 Там же. С. 110. 125 С кузиной Катей Романовой (в замужестве Селевиной) его связывали сильные и, видимо, взаимные чувства, но этой светской даме, как, вероятно, и многим другим женщинам на ее месте, было трудно принять такие, например, соловьевские строки к ней: "Личные и семейные отношения всегда будут занимать второстепенное (курсив автора) место в моем существовании" (июль 1873 года). Их драматические отношения в чем-то напоминают отношения А.Блока с Л.Менделеевой. Отчасти эти отношения В.Соловьев отразил в повести "На заре туманной юности" (1892). Почти тогда же случилась и вторая драматично закончившаяся любовь. С.Соловьев в своем предисловии к изданию шуточных пьес дяди (1922) говорит, что в 70-е годы В.Соловьев "сильно ухаживал" за некой Елизаветой Клименко. 126 Цертелев Д.Н. Из воспоминаний о Владимире Сергеевиче Соловьеве // Соловьев В. "Неподвижно лишь солнце любви…". М., 1990. С. 348. 127 Лукьянов С.М. О Вл.Соловьеве в его молодые годы. В 3 кн. Пг., 1916 – 1921. Кн. 1. С. 430. В.Соловьев послужил прототипом главного героя в романе В.Авсеенко "Млечный путь" (1876), в этом произведении нашла отражение его блестящая защита магистерской диссертации, споры соискателя с позитивистами. Сам прототип нашел это сочинение "глупым". 128 Там же. С. 416. 129 Введенский А.И. О мистицизме и критицизме в теории познания Соловьева // Вл.Соловьев: Pro et contra. Антология. Т. 2. СПб., 2002. С. 193. 130 По словам В.Соловьева, как вспоминает Э.-М.Вогюэ, в Суэцкой пустыне он искал племя бедуинов, в котором были живы предания, сохранившиеся по прямой линии от Соломона. 131 Как каждая оригинально мыслящая личность, В.Соловьев имел рассудительных, критически настроенных оппонентов. Из большого ряда можно выделить экзистенциалиста Л.Шестова и рационалиста Б.Чичерина. По мнению одного, философия В.Соловьева опирается на оригинальную интерпретацию библейских текстов, по мнению другого, мыслитель игнорировал рациональное постижение мира. Но самые решительные оппоненты, в их числе и Ю.Данзас, признавали В.Соловьева "великим мыслителем". Имел В.Соловьев и предвзятых противников, открытых, как, например, архиепископ Антоний, чьи уничижительные оценки современника – "лентяй", "алкоголик" – и обвинения в плагиате вызывают лишь недоумение, и скрытых, как, например, богослов И.Андреев. Последний выражал сочувствие "заблуждающемуся философу и поэту", видел как в его мистическом опыте, так и во всем его творчестве дьявольскую "прелесть", "усвоение… лжи, принятой за истину; душевного переживания, принятого за духовное состояние" (Архиепископ Антоний (Храповицкий). Ложный пророк // Вл.Соловьев: Pro et contra. Антология. Т. 2. СПб., 2002. С. 56 – 57; Андреев И.М. Владимир Соловьев – мистик в свете православия. Там же. С. 14). Удивляет гордая безаппеляционность И.Андреева, однозначно полагавшего, что В.Соловьев, в отличие от самого И.Андреева, не только не отличал Божественную духовность от наваждения чувственности, от "бесовской прелести", но и "не знал пути к святости", не знал того, как соотносятся Бог и добро и многое другое. Не выдерживает критики и утверждение И.Андреева, что В.Соловьев следовал за А.Шопенгауэром, утверждая буддийскую "идею освобождения мира от зла и страданий путем уничтожения воли к бытию" (Там же. С. 16, 18). В.Соловьева, как доказывают более поздние исследователи, трудно обвинять в следовании за кем-то. Естественно, он мог что-то перенимать у предшественников, у А.Шопенгауэра, например, – сторонний взгляд на мироздание, внимание к несовершенствам бытия. Конечно, не все православные богословы были (и есть) оппонентами В.Соловьева. Решительную оппозицию составляли те из них, которые однозначно лишали католицизм права называться христианской конфессией и соответственно не прощали ему толерантного отношения к римской церкви, публикаций, направленных на единение всех христианских общин. В.Соловьев же снова и снова повторял, что только единый христианский мир может противостоять угрозам извне, и историческим, и мистическим. С другой стороны, самого В.Соловьева печалило то, что и католицизм не делает шагов навстречу православию, провозглашает только свою церковь "истинной". Н.Бердяев утверждал, что В.Соловьев был сторонником не присоединения одной церкви к другой, а сторонником именно соединения церквей. Мыслитель опасался самоизоляции и стагнации православия, боялся, что застойные явления в отечественной церкви отвернут от нее прихожан. Кстати, противникам В.Соловьева был ненавистен и его друг, поэт А.Фет, по определению И.Андреева, "враждебный христианству язычник.., воплощенная «прелесть»" (Там же. С. 25). 132 Такой опыт общения с Божественными началами В.Соловьеву был известен от мистиков Средневековья, и об этой форме общения известных ему личностей он говорил как о деле совершенно заурядном. Позже, очевидно, уже у В.Соловьева этот опыт перенимают поэты-мистики Новейшего времени, в частности В.Иванов, который, по его словам, "медиумически" общался со своей умершей женой, выспрашивал у нее разного рода советы. А.Белый в "Воспоминаниях" рассказал о "медиумических явлениях", о своей борьбе с нежеланными "феноменами" посредством специальных молитв, увещевательных обращений к бесам. 133 Письмо к Н.Н.Страхову, 12 апреля 1887 года. 134 Об этом В.Соловьев писал своему близкому другу, исследователю творчества А.Шопенгауэра, Д.Н.Цертелеву 8 января 1875 года. В защиту спиритизма он будет высказываться и в других письмах к этому близкому другу, отмечая тот факт, что среди магов очень "много шарлатанов". 135 Письмо к Д.Н.Цертелеву, 18 июня 1877 года. 136 Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М., 1997. С.127. 137 Все это, заметим, очень похоже на то, что говорили о Ф.Сологубе, прозванном В.Ивановым "тайновидцем", знавшие его люди, вся эта "другая реальность" войдет в его мистическую поэтику. 138 Об этом писали многие со ссылкой на книгу С.К.Маковского "На Парнасе Серебряного века" (Мюнхен, 1962). С.Маковский указывал на информацию, полученную от писателя Эллиса (Л.Кобылинского). Последний же ссылается на будто бы сказанное братом умершего философа и поэта, М.С.Соловьевым. Эта информация не может считаться полностью достоверной, поскольку Соловьевы потому и уничтожили некоторые бумаги, чтобы огородиться от кривотолков. Правда, позже С.М.Соловьев описывал многочисленные рассказы дяди о явлениях ему черта, нередко в образе арлекина или мохнатого зверя, и об изгнании его за дверь крестом, писал об этом и В.Величко. 139 В письме к матери 15/27 ноября 1875 года В.Соловьев писал: "Отойдя верст 20 от Каира, я чуть не был убит бедуинами, которые ночью приняли меня за черта…". 140 Осмеяния, правда, дружеского В.Соловьев все-таки не избежал. Граф В.Соллогуб написал шуточную пьесу "Соловьев в Фиваде", о пилигримстве молодого философа в Египет, его полемике со сфинксом. 141 Вл.Соловьев: pro et contra. Антология. СПб., 2000. С. 49. 142 Соловьев B.C. Три силы // Соловьев B.C. Соч. в 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 28. 143 Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Выпуск второй // Соловьев B.C. Соч. в 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 451. 144 Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М., 1997. С. 270-271. 145 Как бы шуточная оговорка "лишь бы не на Соловки" не раз будет возникать в его письмах. 146 В наше время, время активизации экстремистских течений, ищущих для себя религиозные прикрытия и оправдания, необходимость христианского единения стала еще более очевидной. В конце XIX века В.Соловьев, судя по воспоминаниям его ученика, предвидел "грозящую опасность панисламизма" (Трубецкой С.Н. Смерть В.С.Соловьева. 31 июля 1900 г. // Соловьев В. "Неподвижно лишь солнце любви…". М., 1990. С. 383). Как это ни странно, в противовес своим исходным воззрениям всеединства, в некоторых случаях он оправдывал и вооруженную борьбу в защиту христианских ценностей и христиан. В частности, только так можно трактовать порыв ученого уйти добровольцем на русско-турецкую войну в 1877 году, когда Россия помогала христианской Болгарии освободиться от турецкого ига. О своем желании, "мечте воображения", стать военным корреспондентом В.Соловьев писал Д.Н.Цертелеву в апреле – июне того же года. Известно, что на этот случай он даже купил себе пистолет. Случай, конечно, курьезный, офицер на этапе к фронту сразу понял, что это оружие более опасно для самого носителя. На театр военных действий В.Соловьев опоздал, но его мечты о христианских победах воспаряли весьма высоко: сборы за 12 лекций "О богочеловечестве" он отдал в пользу реставрации царьградской Софии. Его воинственность в деле защиты христианства не противоречила его же уважительному отношению к исламу. Об этом свидетельствует книга В.Соловьева "Магомет, его жизнь и религиозное учение", которая вышла в серии Ф.Ф.Павленкова "Жизнь замечательных людей" в 1896 году. В книге много хороших слов сказано об исламской этике. Хорошие слова он говорил и о других религиях, вероучениях, защищая свободу вероисповедания. Узнав о гонениях и притеснениях инаковерующих, писал в их защиту письма в Синод, самому К.П.Победоносцеву. Его веротерпимость уходила своими корнями в его человеколюбие, именно здесь зарождались соловьевские идеи и мечты о возникновении в будущем единой общечеловеческой религии, гармонизирующей мир. 147 В.Соловьев полагал, что надзор был установлен по настоянию "нашего друга К.П.Победоносцева!". Об этом он писал в начале 1883 года И.С.Аксакову и М.С.Соловьеву. Сам К.Победоносцев объединял в одном списке "вредных" для государства людей – Л.Толстого и В.Соловьева. 148 Письмо П.Флоренскому, 1904 год // Павел Флоренский и символисты. Опыты литературные. Статьи. Переписка. М., 2004. С. 466. 149 Кузьмин-Караваев В.Д. Из воспоминаний о Владимире Сергеевиче Соловьеве // Соловьев В. "Неподвижно лишь солнце любви…". М., 1990. С.363. 150 О "странной", не знавшей границ щедрости В.Соловьева рассуждали родственники, близкие, друзья, рассуждали о его непритязательности в пище, в одежде. Но вспоминали также, что и в потертом сюртуке, и в стоптанных сапогах "чувствовался в нем большой барин". Впрочем, были немногие, которые связывали особенности выражаемых им взглядов и поведения с "ненатуральностью" или "игрой". В этом смысле самые нелицеприятные воспоминания о нем оставил писатель и журналист В.Каплуновский, которые он почему-то подписал вымышленными инициалами (Вл.Соловьев: pro et contra. Антология. СПб., 2000. С. 116 – 117). Еще В.Розанов в воспоминаниях, затем в "Опавших листьях" говорил о самолюбовании В.Соловьева, что, кстати, не во всем согласуется с розановским же объяснением отрешенности философа от жизни. Та победа над материальностью, духовная глубина, которая привлекала к В.Соловьеву многих людей, В.Розанова от него отталкивала, вызывала иронические сомнения, течет ли в жилах В.Соловьева кровь. Позиция В.Розанова вполне понятна в контексте его взглядов, его обожествления плоти. 151 Письмо Н.Н.Страхову, 20 мая 1887 года. 152 Письмо Е.В.Романовой, 25 июля 1873 года. Это убеждение В.Соловьев пронесет через всю свою жизнь. В итоговой работе "Оправдание добра" он снова и снова говорит о том, что любовь, единство в Боге – это всего бытия основа, трагически подрываемая эгоистичным и пустым стремлением людей к личному благополучию. 153 Безобразова М.С. Воспоминания о брате Владимире Соловьеве // Соловьев В. "Неподвижно лишь солнце любви…". М., 1990. С. 328 – 329. В упомянутой лекции "Об упадке средневекового миросозерцания" В.Соловьев выразил свое убеждение, что и атеисты могут объективно участвовать в осуществлении Божьего промысла, после чего последовал очередной запрет на чтение публичных лекций. 154 Письмо Н.Н.Страхову, 6 декабря 1887 года. 155 В некоторых случаях отдельные идеи немецкого ученого В.Соловьев пытается интерпретировать в христианских параметрах, но видит в них лишь "извращенное" христианство, например в статье "Идея сверхчеловека". Позже у некоторых современников В.Соловьева такая интерпретация получит иное, более положительное развитие. 156 Философские воззрения Владимира Соловьева. Отчет о лекции проф. С.Н.Булгакова // Новый путь. 1903. № 3. 157 Соловьев В. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев B.C. Соч. в 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 10-11. 158 Об "осадном" положении В.Соловьева говорит такой, например, факт. На одну из его публичных лекций, прочитанную 19 октября 1891 года, только в газете "Московские ведомости" вышло около сотни отрицательных отзывов (Примечания // Соловьев B.C. Соч. в 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 689). 159 Только в начале 1930-х годов племянник опубликовал со своим предисловием все шуточные пьесы своего дяди: "Альсим", "Белая лилия…", "Я говорил, что он не умеет есть", "Дворянский бунт" (Шуточные пьесы Владимира Соловьева. М., 1922). 160 Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М., 1997. С.161. 161 Примечательно, о смехе В.Соловьева вспоминали и писали, вероятно, все знавшие его, но по-разному. Одни определяли его смех как "детский", "звонкий", "здоровый", "заливной", "веселый", другие – как "адский", "жуткий" "истерический", "демонический", "мефистофелевский". Е.Иванова приводит солидный список соответствующих текстов: Комментарии // Павел Флоренский и символисты. Опыты литературные. Статьи. Переписка. М., 2004. С. 493. 162 Пушкинские реминисценции просматриваются в самых личностных соловьевских строчках. "Город пышный, город бедный…" – так начинается полушуточное стихотворение А.Пушкина о Петербурге (1828). "Город глупый, город грязный!.." – так в узнаваемом тоне начинает, подшучивая над Москвой, свое стихотворение В.Соловьев (1887). 163 Там же. С. 194. Кстати, в этой книге, написанной в 1920-х годах, когда сам автор принял решение перейти в католичество, не говорится о Богословские и критические очерки. М., 1916. С. 204. "Решился" – это, думается, слишком однозначно сказано. 164 В Русской православной церкви, как и в католической, отношение к экуменизму всегда было и есть неоднозначное, дискуссионное. Многие иерархи решительно отвергают это движение, другие, среди них был и известный защитник ортодоксального христианства о. Георгий Флоровский, признают. Как к духовному учителю относились к В.Соловьеву многие православные публицисты, богословы, среди них был погибший за веру о. Павел Флоренский. Вероятно, больших дискуссий заслуживают теоретические вопросы, связанные не с экуменизмом вообще, а с условиями этого гипотетического объединения. 165 Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М., 1997. С.318-319. 166 Андреев И.М. Владимир Соловьев – мистик в свете православия // Вл.Соловьев: pro et contra. Антология. Т. 2. СПб., 2002. С. 30. 167 Л.Франк был уверен, что все рассуждения о "переходе" В.Соловьева основаны на "недоразумении". Он указывает на его еретическое с точки зрения католичества учение о Софии, на то, что в самых радикальных своих работах В.Соловьев, вопреки исходному принципу католицизма, утверждает, что миропомазание уравнивает каждого мирянина с папой. 168 Мень А. Мировая духовная культура. Христианство. Церковь. М., 1997. С. 424. Сам автор, священник, не считал этот поступок достойным подражания, указывал, что и сам В.Соловьев позже в нем раскаивался, сказав, по словам близких, перед смертью такую фразу: "Я был не прав". 169 О "сверхконфессиональной" позиции В.Соловьева писали К.Мочульский, Н.Бердяев, очень убедительно С.Франк, об осознании мыслителем "неразделенного единства" церквей, "заслоненном греховными человеческими раздорами". 170 Письмо И.С.Аксакову, март 1883 года. О воссоединении как о мечте жизни В.Соловьева писал Д.Цертелев (Цертелев Д.Н. Из воспоминаний о Владимире Сергеевиче Соловьеве // Соловьев В. "Неподвижно лишь солнце любви…". М., 1990. С. 356). 171 Даам X. Свет божественного разума… // Вопросы философии. 1992. №8. С. 133. 172 В.Соловьев, осознавая величину своих замыслов, еще в 1873 году провидчески писал кузине Кате о том, что его "сочтут за сумасшедшего". В воспоминаниях М.С.Безобразовой ее брат предстает человеком суровым и по-детски наивным. О "младенческой" душе В.Соловьева писала хорошо знавшая его дочь известного филолога В.Пыпина-Ляцкая. По ее словам, и сам ученый признавался, что в зрелом возрасте "часто про себя думал: когда я буду большой…". (Пыпина-Ляцкая В.А. Владимир Сергеевич Соловьев. Страничка из дневника // Соловьев В. "Неподвижно лишь солнце любви…". М., 1990. С. 376). 173 Безобразова М.С. Там же. С. 342. Очевидно, В.Соловьев лишь отчасти шутил, отвечая, предположительно, в 1889 году на вопрос "Альбома признаний" своей приятельницы Т.Сухотиной: "Были ли Вы влюблены и сколько раз?". Ответ был дан такой: "Серьезно один раз, а так – 27 раз". (Очень интересная, "соловьевская", страница этого альбома, с ответами на почти три десятка вопросов, опубликована в приложении к 4-му тому его "Писем"). В.Соловьев, вспоминала приятельница философа Е.Боратынская, "пленился красотой", при этом она имела в виду красоту именно очаровавших его женщин. После разрыва с С.Хитрово ему выпало пережить еще два сильных обреченных увлечения. Некоторое время повышенное внимание В.Соловьев уделял жене художника, племянника известного прозаика В.Соллогуба. Позже внимание 39-летнего В.Соловьева привлекла другая замужняя красавица, София Мартынова. Неразделенные чувства к этому "ангелу-демону" принесли особые страдания, попытки забыться в опьянении. В этот период последнего страстного порыва создана большая часть его лучших стихотворений. Эта страсть заявлена уже в названиях, в первых строчках: "Три дня тебя не видел, ангел милый…", "Я смерти не боюсь. Теперь мне жить не надо…", "Мы сошлись с тобой недаром…". Тогда же были написаны и другие стихотворения, мстительные, злые. Некоторых встреченных женщин В.Соловьев, конечно, не осознанно, поэтизировал, либо представлял их в каком-то софийном ореоле, либо видел в них отражение светлой души мира, опутанной темными сетями зла жизни. Это не только отражалось в его трудах, но и влияло на его поведение. (Самого В.Соловьева возмущали такие предположения). Примечательно, имя София носили две из трех женщин, к которым он питал сильные чувства. Понятно, что никакая земная женщина не могла соответствовать тому идеалу, который философ и поэт взрастил в своем воображении, в душе: он был обречен на болезненные разочарования. Вероятно, нечто большее, чем просто разочарование, настигло его в конце жизни, когда к нему явилась, как материализация его мистификаций и, можно предположить, тайных ожиданий, некая Анна Шмидт, журналистка из "Нижегородского листка", признавшая себя земным воплощением Софии, самого В.Соловьева – новым воплощением Христа. Пародийное явление самозваной Вечной Женственности (представавшей в мистических видениях как образ совершенной женской красоты) в лице внешне заурядной немолодой матроны не могло не поразить философа. Вряд ли это явление не заставило В.Соловьева что-то пересмотреть в своих воззрениях и, может быть, что-то признать заблуждением. В письмах он деликатно просит эту мистически настроенную натуру быть сдержаннее в общении с другими людьми. Наверное, всего болезненнее было то, что провинциальная репортерша, в которой глубокие теологические познания и проницательность соседствовали с безумием, дошла до скрытой от многих сути соловьевского учения, более того, предложила вариант его развития. "Кто она?" – этим давним вопросом задается автор, который явно глубже других вник в проблематику сложных отношений В.Соловьева и А.Шмидт, и сам же на него отвечает: "Навязчивая, маниакальная психопатка? Может быть, но одаренная гениальной мистической проницательностью…". (Булгаков С.Н. Владимир Соловьев и Анна Шмидт // Вл.Соловьев: pro et contra. Антология. Т. 2. СПб., 2002. С. 674 – 675). 174 Белый А. Начало века. М., 1990. С. 470. 175 Иванов-Разумник Р.В. О смысле жизни. Феодор Сологуб, Леонид Андреев, Лев Шестов. СПб., 1908. С. 83. 176 Волошин М. Леонид Андреев и Федор Сологуб. Т. 4. С. 639. 177 Белый А. Ф.Сологуб. Т. 2. С. 581. 178 Замятин Е. Федор Сологуб. Т. 4. С. 649. Более всего Е.Замятин ценил сологубовское "европейское" умение органично соединять реалистическое и фантастическое, "крепчайшую вытяжку бытового языка с приподнятым и изысканным языком" (Ф.Сологуб и Е.Замятин. Переписка. Вступительная статья, публикация и комментарии А.Ю.Галушкина и М.Ю.Любимовой // Неизданный Федор Сологуб. Стихи. Документы. Материалы. М., 1997. С. 384). До Е.Замятина "новой ступенью в истории русской речи" назвал сологубовское творчество М.Волошин. 179 Горький М. Собр. соч. В 30 т. М., 1949 – 1955. Т. 30. С. 105. 180 Чеботаревская А. К инсценировке пьесы "Мелкий бес" // О Федоре Сологубе. СПб., 1911. С. 331. 181 Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М., 1993. С. 237. 182 Подробнее о Ф.Сологубе-прозаике, о существующих интерпретациях его произведений, в частности, о главном сологубовском сочинении, трилогии "Творимая легенда": Мескин В.А. Грани русской прозы: Ф.Сологуб, Л.Андреев, И.Бунин. Южно-Сахалинск, 2000. В книге, в частности, есть сопоставления типологически связанных художественных миров российских и некоторых западноевропейских современников. Содержательные работы о Ф.Сологубе опубликованы З.Минц, М.Павловой, С.Бройтман, Н.Пустыгиной. 183 Вариации мотивов смерти, сатанинские мотивы и т.п. встречаются у зарубежных символистов, но у Ф.Сологуба эти мотивы несут в себе более глубокое содержание. Очевидно, это связано с причудливым и объемным западно-восточным философским основанием, поддерживающим его художественный мир. Думается, еще меньше общего у Ф.Сологуба с художниками постмодернистского толка, с подвижниками китча, рисовавшими пикантно-декоративный образ смерти. У короля поп-арта середины – второй половины XX столетия Энди Ворхала есть такое, например, внешне претенциозное, но пустое внутри, циничное изречение: "Только цветы могут сравниться со смертью в изяществе". 184 Об этом сам автор писал в предисловии к "Пламенному кругу", об этом говорится в его автобиографических произведениях, очень выразительно – в одном из лучших рассказов "Мечта на камнях". 185 Мимесис (от греч. mimesis – подражание, воспроизведение) – термин др.-греч. философии, характеризующий сущность человеческого творчества, в том числе искусства. Эстетическая концепция мимесиса у Аристотеля включает в себя, прежде всего, адекватное отображение действительности. В "игровом искусстве" автор может отдаляться от действительности, уделяя повышенное внимание отделке формы произведения, причудливой игре с формой. 186 Некоторые приведенные здесь и ниже сведения почерпнуты из вышедшей под редакцией М.Павловой и А.Лаврова содержательной книги: Неизданный Федор Сологуб. Стихи. Документы. Материалы. М., 1997. 187 Федор Сологуб в Вытегре. (Записи В.П.Абрамовой-Калицкой). Вступительная статья, публикация и комментарии К.М.Азадовского // Неизданный Федор Сологуб. Стихи. Документы. Материалы. М., 1997. С. 273. 188 По одной из версий, псевдоним был придуман в журнале "Северный вестник" либо А.Волынским, издателем журнала, либо Н.Минским, секретарем редакции. Настоящая фамилия автора показалась руководителям журнала "непоэтичной". В этот уважаемый журнал, начиная с 1892 года, Ф.Тетерников присылал и приносил свои стихотворения. Впервые псевдоним появился в № 4 за 1893 год. Им было подписано стихотворение, которое можно назвать сологубовским манифестом, "Творчество", – ("Темницы жизни покидая, душа возносится твоя…"). По другой версии, новое имя родилось в результате небрежности "Бюро вырезок", которое прислало Ф.Сологубу заметки о графе В.Соллогубе, достаточно известном литераторе XIX века, и ему, думающему о псевдониме, осталось лишь отбросить второе "л". Очевидно, некоторое время Ф.Тетерников сомневался в избранном псевдониме, подписывал свои сочинения так и иначе. 189 Федор Сологуб в Вытегре. (Записи В.П.Абрамовой-Калицкой). Вступительная статья, публикация и комментарии К.М.Азадовского // Неизданный Федор Сологуб. Стихи. Документы. Материалы. М., 1997. С. 278. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10 |
|||||||