Вульф окинул горящим взором своих воинов, заворожено глядевших на покачивающийся на веревке труп, из которого торчало древко копья, и сказал:
      — Нам пора в путь. Седлайте коней.
      Когда отряд выехал из рощи и поскакал по тропе, ведущий на юг к гарту гаутов, Хродгар сказал, обращаясь к брату:
      — Не зови меня трусом, Вульф, но у меня очень недоброе предчувствие относительного грядущего.
      — Почему?
      — Потому что умирающие никогда не лгут, — ответил Хродгар и посмотрел в даль на вершины холмов, за которыми лежал Гаутгарт.

* * *

      Селение гаутов было большое и раскинулось по всей долине, открывшейся взору Вульфа, когда отряд взобрался на вершину холма. Среди многих строений заметно выделялся чертог князя, окруженный каменной оградой. Меж домов ходило много вооруженных людей, не было видно ни женщин, ни детей. Когда отряд начал спускаться в долину, к ним подъехали три всадника — гаутский патруль.
      — Кто вы и откуда? — спросил один из всадников.
      — Я — Вульф, сын Хрейтмара из рода ильвингов, — гордо провозгласил Вульф. — Я приехал, чтобы сватать прекрасную Сигрун. От меня должен был прибыть гонец несколько дней назад.
      — Да, да, — покивал головой гаут и тяжко вздохнул, — Я слышал о тебе. Твой посланник жив — здоров, почует в палатах князя.
      — Скажи князю Сиггейреру, что я приехал!
      — Скажу, конечно, да вот только надеялся я и многие здесь, что ты передумаешь или хотя бы опоздаешь.
      В глазах гаута Вульф увидел тревогу и волнение. Он даже понизил голос, когда говорил последнюю фразу.
      — Веди меня к князю, — сказал Вульф.
      — Там Старкад со своими людьми, — предупредил патрульный.
      — Веди меня к князю! — упрямо повторил Вульф.
      Гаут вздохнул и поскакал вниз, а отряд последовал за ним.
      Когда они въехали в селение, Вульф заметил, что стоявшие повсюду воины посматривают искоса на прибывших северян. Вульф соскочил с коня и отдал узды местному конюху. Сигурд и Хродгар встали рядом с ним, а остальные воины выстроились позади.
      Они стояли перед воротами, закрывающими вход в ограду, которая окружала княжий чертог. Оружие было спрятано, но все были наготове. Вульф держал в левой руке шлем, Сигурд и Хродгар и многие другие воины стояли напряженные, готовые выхватить оружие в любой момент.
      Наконец ворота отворились, и навстречу ожидающим ильвингам и хордлингам вышел князь Сиггейрер со своей родней.
      За их натянутыми улыбками прятались тревога и волнение. Вульф безошибочно разглядел это в их глазах. Рядом с князем стояла молодая девушка, очевидно Сигрун, с рогом в руках. Это был добрый знак, но Вульф ждал первых слов Сиггейрера.
      — Добро пожаловать в Гаутланд! — произнес князь и легонько подтолкнул дочь вперед. Девушка шагнула к Вульфу и протянула ему рог с пивом. Когда она приблизилась, он успел ее рассмотреть. Сигрун была высокой, стройной девушкой с длинной светло-каштановой косой, которая покачивалась, выглядывая из-за ее спины, когда она шла. Ее узкое лицо и резкие черты напоминали Вульфу хищную птицу, но в целом она была не дурна.
      Вульф взял в руки рог и поднес к губам, незаметно принюхиваясь к запаху. Не почувствовав никакого яда, Вульф с удовольствием осушил рог и протянул пустой сосуд девушке со словами благодарности.
      Дружина Вульфа с облегчением вздохнула, поскольку с этого момента они становились гостями гаутского князя.
      — Как прошел ваш путь? — спросил Сиггейрер. Его заостренная бородка и виски были тронуты сединой, но все же князь выглядел моложаво. Он был высок и широк в плечах, голубые глубоко посаженные глаза светились жизненной силой и отвагой.
      — Великолепно! — ответил Вульф и улыбнулся, — Я не встречал в своей жизни более живописных краев, — а затем посмотрел на Сигрун и добавил: —… и более прекрасных девушек.
      Сигрун улыбнулась в ответ, ничуть не смущенная словами князя.
      — Я рада видеть в наших землях столь достойных витязей! — ответила она.
      — Я хочу представить вам свой род, — сказал Сиггейрер и указал на девушку, — Это моя дочь Сигрун, — затем он повернулся к стоявшим рядом с ним мужчине и юноше: — Это мой брат Сигмунд, и мой племянник Сигвард.
      Вульф представил своих братьев, после чего хозяин сказал:
      — Проходите в хоромы и будьте гостями!
      Когда Вульф и его люди двинулись вперед, Сиггейрер пошел рядом с Вульфом и тихо сказал ему:
      — К сожалению, вы не единственные гости в моем чертоге.
      — Я знаю, — уверил его Вульф и подмигнул. Сиггейр не понял знака и сказал:
      — О делах мы поговорим позднее. Сейчас поешьте, попейте с нами, отдохните с дороги.
      Вульф кивнул и вошел вслед за князем гаутов в чертог.
      Зал был широким и просторным и освещался солнечным светом, который попадал внутрь через несколько окон в стенах и дымовое отверстие в потолке. Земляной пол был выложен свежей соломой. Высокую крышу подпирали три пары столбов, выставленных в ряд. Между столбами тянулись столы, заставленные едой и питьем, за которыми сидели свирепого вида воины, хмуро разглядывающие вошедших гостей. В зале воцарилось гробовое молчание, пока Вульф со своей дружиной шли по залу и рассаживались за свободные столы. Единственный, кто в этом зале улыбался, был Бьярни, которого Вульф несколько дней назад послал к гаутам. Увидев своего вождя, он радостно вскочил со своего места за одним из дальних столов в стороне от херулийцев, и подошел к своим. Вульф обнял его и усадил рядом с собой.
      — Все в порядке? — шепнул Вульф.
      — Пока да, — ответил Бьярни, — Сиггейрер принял меня как гостя, так что эти псы не пытались затеять драку со мной. Разве что насмехались над тобой так, чтобы я слышал, но я не обращал внимания.
      — Все правильно, Бьярни, — похвалил его Вульф, — Теперь они заговорят по-другому.
      — Здесь их почти пол сотни, — предупредил гонец.
      — Я знаю. Все будет в порядке.
      Тем временем Сиггейрер и его родня прошли через зал к своему столу и сели на скамьи. Сигрун взяла кувшин с пивом и подошла к столу, за которым сидел князь херулийцев. Вульф смотрел, как девушка наполняет пивом рог Старкада, в то время, как тот не сводил глаз с Вульфа. Ильвинг смотрел в его злобные зеленовато-серые глаза, светившиеся ненавистью из-под нахмуренных бровей, и представлял, как лезвие Кормителя Воронов разрубает его низкий лоб и алая кровь заливает широкое уродливое лицо.
      Затем Сигрун подошла к Вульфу, и он протянул ей свой рог.
      — Ты — настоящее украшение этого зала! — громко сказал он ей.
      — Приятно слышать эти слова от такого славного конунга, как ты, — ответила Сигрун, но в ее голосе он не услышал ничего, кроме обычной вежливости. Взглянув в ее маленькие как у птицы глаза, он ощутил холод и безразличие, которые повергли его в некоторое уныние. Наполнив рог, Сигрун вернулась к своему месту рядом с отцом, который поднялся, собираясь что-то сказать.
      — Для меня великая честь принимать таких знатных гостей в своем чертоге, как Старкад Херулийский и Вульф, сын Хрейтмара из рода ильвингов! — торжественно произнес Сиггейрер и поднял рог с пивом, — Поднимаю тост за моих благородных гостей!
      Глотая холодное пиво, Вульф следил за Старкадом, который приложил края рога к губам, а затем выплеснул пиво на землю, сделав вид, будто случайно выронил рог из рук.
      — Выродок! — пробормотал Вульф и положил пустой сосуд на стол.
      Началась трапеза, но Вульф приказал своим людям много не пить и быть на чеку. Херулийцы и дружинники Вульфа ели по большей части молча, внимательно следя друг за другом. Хозяева чертога чувствовали себя неуютно и всячески пытались разрядить обстановку шутками и свежими вестями из дальних краев. Затем Сиггейрер позвал скальда, и тот принялся петь под волнующие звуки арфы. Его песнь рассказывала о подвигах данского конунга Фроди и его сыновьях, но мало кто вслушивался в слова песни. Воины вяло жевали мясо и перешептывались друг с другом. Вскоре смущенный скальд ушел, оставив палаты князя в тишине.
      Вульф посмотрел на Сиггейрера и его родню, думая о том, что сталось с супругой гаутского князя. Из женщин Сигрун была единственной в этом зале. Она хмуро разглядывала свою пустую тарелку, отягощенная думами о неизбежном предстоящем замужестве.
      Вульф решил не затягивать с важными делами и поднялся со своего места, чтобы направиться к Сиггейреру. Шагая к помосту, на котором сидел гаут, Вульф видел краем глаза, как замер Старкад, наблюдая за своим соперником. Сиггейрер понял ильвинга без слов и встал ему навстречу. Они вышли из зала и оказались в комнатке, где сидели и ели служанки. При виде вошедших князей девушки торопливо покинули комнату, оставив их наедине.
      — Итак, я здесь! — произнес Вульф, твердо глядя в глаза Сиггейреру, — Мой гонец передал тебе послание?
      — Передал. Но… — гаут замялся, стараясь подыскать нужные слова, — Я не могу согласиться на твое предложение.
      Вульф молчал, нахмурив белесые брови и ожидая продолжения.
      — Я не могу дать тебе большую дружину, так как у нас много врагов. Самые опасные из них — это херулийцы. Но теперь к счастью мы сможем установить с ними мир и использовать передышку, чтобы собраться с силами.
      — Ты думаешь, это будет долгий благодатный мир? — с сарказмом в голосе спросил Вульф.
      — Нет, — гаут покачал головой, — конечно, нет. Но это лучше, чем их непрекращающиеся набеги. Я выдам Сигрун замуж за Старкада и использую мир с херулийцами для того, чтобы расправиться с другими врагами.
      — Ты не понимаешь, что происходит, Сиггейрер, — грозно изрек Вульф. — По Мидгарту движутся несчетные полчища троллей и великанов. Если они одолеют нас, то вне всякого сомнения сомнут и гаутов, и херулийцев и всех остальных. Я зову всех, слышишь, ВСЕХ воинов под свои знамена ради общего дела. И при этом я щедро плачу, не так ли?
      — Что правда, то правда, — согласился Сиггейр, — Такого великодушия не выказывал еще ни один конунг на этой земле.
      — Кроме того, — продолжал Вульф, — Я собрал уже огромную армию — около двадцати с половиной тысяч человек. В моей армии есть много опытных колдунов, способных одним движением руки обратить в пепел сотни чудищ. Наконец, на моей стороне великие боги — Воданаз и Тонараз будут сражаться бок о бок с нами, ибо грядущее сражение — это не просто очередная распря между князьями. Это битва, от которой зависят судьбы людей и всего Мидгарта и даже Асгарта! Конец света ждет и богов и людей, если мы проиграем.
      И последнее, моя армия — это армия будущего. Когда мы одолеем троллей, мы сможем покорить весь мир, так как на нашей стороне сила и умение и милость богов. А когда мы начнем покорение мира, лучше будет, если гауты будут на нашей стороне. Будет лучше и для нас и для вас. Запомни, Сиггейрер, в единении наша сила! У нас один язык и одна Вера, мы единый народ. Мы должны быть вместе! Когда мы будем вместе, вам не придется страшиться херулийцев, или кого-то еще. Они будут бояться нас, потому что вместе мы всегда сильнее.
      Ирмин-конунг замолчал, глядя на князя гаутов, который вышагивал взад вперед по комнате, размышляя над его словами. Наконец он сказал:
      — То, что ты говоришь, конечно важно. Но все это происходит где-то далеко за много дней пути отсюда. А Старкад со своими людьми сидит вот за этой дверью. И Скьёльдунги могут появиться в моих землях в любой день. Я не могу оставить свой народ без защиты.
      — Насчет Старкада можешь не беспокоится. Он не доживет до завтрашнего вечера.
      Сиггейрер посмотрел на ильвинга, словно на безумца, а потом спросил тихим вкрадчивым голосом:
      — Ты хочешь сказать, что поможешь мне избавиться от херулийцев?
      Вульф вздохнул и, глядя гауту прямо в глаза, сказал:
      — Мои условия таковы: мы уничтожаем херулийцев и даем тебе шесть мешков золота. За это я беру в жены Сигрун, мы с тобой заключаем побратимство, ты оставляешь здесь столько людей, сколько необходимо для защиты твоих имений, а остальные вместе с тобой отправляются в Уппланд и присоединяются к моей армии. Что ты скажешь на это?
      На этот раз молчание князя было долгим. Он поглаживал свой заостренный нос, раздумывая над предложением и взвешивая все «за» и «против». Предложение выглядело заманчивым, однако мысль о потере независимости вовсе не радовала его. Сиггейрер понимал, что дать отказ он не может. Будучи мудрым правителем, он знал, что за этим последует. Единственная возможность, которую он видел, была сделать условия более выгодными для себя.
      — Ну, что ж, — вскоре сказал он, — Я согласен, но у меня есть два условия.
      — Говори.
      — Я присоединяюсь к твоей армии только на время войны с троллями. Когда война будет окончена, я со своей дружиной возвращаюсь обратно в Гаутланд.
      Вульф сощурил глаза, глядя на рослого гаута, и подумал о том, что он, Вульф, разумеется, не допустит этого. Но вслух он сказал:
      — Согласен. Что еще?
      — Второе условие… больше золота, скажем десять мешков.
      — Знаешь ли, князь, шесть мешков — это и так в два раза больше, чем получат все остальные князья, кто решит присоединиться ко мне. Я дам только шесть мешков.
      — Хорошо, но выкуп за невесту…
      — Еще два мешка! — отрезал Вульф и протянул руку.
      Мгновение поколебавшись, Сиггейрер кивнул и пожал Вульфу руку в знак согласия.
      — Кстати, ты сказал, надо ехать в Уппланд? — поинтересовался Сиггейрер после этого.
      — Верно, Уппланд. Наша армия стоит рядом со Свергартом.
      — Свергартом? — воскликнул Сиггейрер. — Так сверы тоже в твоей армии?!
      Вульф знал, что рано или поздно князь гаутов узнает об этом, поэтому он сказал:
      — Да, сверы тоже с нами, и вам придется заключить мир друг с другом, так как вы будет сражаться вместе в одной дружине плечом к плечу.
      — Эти псы порубили много моих родичей! — гневно вскричал Сиггейрер, но Вульф оставался спокойным и тихо ответил:
      — И вы тоже положили не мало сверовой знати. Пора мириться. Разве у гаутов мало врагов? Зачем продолжать враждовать со сверами, когда у вас появилась прекрасная возможность заключить с ними мир, сохранив при этом честь и достоинство своего рода?
      Сиггейрер не нашел, что ответить на это. Он лишь буравил взглядом Вульфа и сжимал кулаки, будто готовился к потасовке.
      — И потом, — продолжал Вульф, — сила и отвага гаутского племени ни для кого не секрет. Я ценю ваш род гораздо выше, чем жалких сверов. Однако я вынужден держать их в своей армии, так как сейчас нам дорог каждый воин. В то же время я не могу допустить, чтобы в моей армии кто-то чувствовал себя на низком положении, поэтому все сказанное сейчас должно остаться между нами.
      — Я понимаю тебя, — ответил Сиггейрер, явно довольный услышанным. Он гордо вскинул голову и провозгласил:
      — Гауты присоединяются к твоей дружине, Вульф ильвинг!
      — Хвала твоей мудрости, — с улыбкой ответил Вульф и еще раз пожал князю руку. — Вместе мы победим наших общих врагов!
      Вульф позволил себе облегченно вздохнуть, радуясь тому, что сумел убедить строптивого гаута. Он также радовался своей удаче, так как то, что вначале казалось помехой, сослужило теперь хорошую службу — он не был уверен, смог бы он убедить Сиггейрера, не будь рядом херулийцев.
      — Как ты собираешься победить Старкада и его дружину? — поинтересовался князь гаутов, — Их здесь сорок человек. Я тебе не могу помочь, так как я уже принял их, как своих гостей.
      — Я брошу вызов Старкаду и убью его, — без тени сомнения в голосе ответил Вульф, — А когда его дружина уйдет, мы вместе догоним их и перебьем.
      — Ты уверен, что все произойдет именно так? — засомневался Сиггейрер.
      — Разумеется!
      — Но Старкад и его дружина — это не единственные херулийцы в этих краях.
      — Я знаю. Все будет в порядке. Положись на меня, мой меч меня не подведет. Но учти, Сиггейрер, после того, как они покинут твой чертог, мы с тобой будем биться против них вместе.
      — Нет, — сказал вдруг князь гаутов, — Только после того, как они покинут мои земли, я смогу выступить против них, не нарушив законов гостеприимства.
      Вульф вздохнул и собрался было что-то возразить, но затем передумал и сказал:
      — Согласен!
      Сиггейр оскалил зубы в предвкушении долгожданной мести своим воинственным соседям.
      — Тогда вперед! — воскликнул он и распахнул дверь, ведущую в главный зал.
      В зале по-прежнему слышался приглушенный ропот воинов, когда князья вернулись и подошли к столу, за котором сидели Сигрун, Сигмунд и Сигвард. Дружина Вульфа и херулийцы пристально следили за Вульфом, который подошел к девушке и взял ее за руку. Сигрун бросила удивленный взгляд на Вульфа и явно напряглась, не понимая, что происходит. Вульф жестом попросил ее подняться, а когда она встала, он громко объявил:
      — Слушайте все! Перед вами Сигрун, дочь Сиггейрера, моя невеста, а завтра она станет моей женой!
      В зале повисла гробовая тишина. Все присутствующие замерли, кто с рогом в руках, кто с кабаньей ногой в зубах и уставились на широкоплечего ильвинга, который держал дрожащую кисть девушки и безмятежно улыбался, словно радовался своему счастью. Сказав так, Вульф повернулся к Сигрун и, глядя в ее растерянные и широко раскрытые глаза, блестевшие голубоватым светом на побледневшем лице, громко спросил:
      — Ты согласна стать моей женой, прекрасная Сигрун?
      Девушка приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Она медленно повернула голову к своему отцу, который едва заметно кивнул ей. Затем она повернулась обратно к Вульфу, сглотнула комок в горле и ответила:
      — Д-да…
      Услышав то, что он хотел услышать, Вульф отпустил руку Сигрун и позволил ей сесть, а сам повернулся к залу и встретил пылающий ненавистью взгляд Старкада. Глаза херулийца налились кровью, как у разъяренного быка, и свирепо смотрели из-под густых гневно нахмуренных бровей. Он вскочил со скамьи и ударом ноги отпихнул стол в сторону. Стол развалился на куски, а стоявшая на нем еда рассыпалась по полу. Перешагнув через обломки стола, Старкад направился к помосту, на котором стоял Вульф. Воины в обеих дружинах, а также люди Сиггейрера, которые стали по приказу своего князя сходиться в зал, внимательно следили за своими вождями, держа наготове оружие.
      Сохраняя невозмутимое выражение лица, Вульф спустился с помоста и пошел навстречу Старкаду. В этот момент Сиггейрер поднялся со своего места и крикнул:
      — Не вздумайте затевать распрю в моем чертоге!
      Вульф и Старкад остановились на расстоянии трех-четырех шагов друг от друга, и херулиец посмотрел на правителя Гаутланда.
      — Я этого не забуду, Сиггейрер, ты и твой род сгорит в огней моей мести, — прорычал он, после чего повернулся к Вульфу и, сощурив глаза, прошипел сквозь плотно сжатые зубы:
      — Как посмел ты перейти мне дорогу, щенок! Кровавый орел украсит твою грязную спину! Я истреблю твой род!!
      — Недолго осталось тебе жить, голодранец, — ответил ему Вульф, — Я накормлю стаю воронов твоими глазами, и волков — твоим жалким, трусливым сердцем.
      Старкад зарычал в ответ, и на его губах выступила пена. Вульфу показалось, что еще мгновение и херулиец броситься и вцепиться зубами в горло. Но он знал, что Старкад не нарушит законов гостеприимства. Вульф сказал:
      — Пусть Тиваз рассудит, кому жить, а кому гореть на костре!
      — Хольмганг!  — вскричал Старкад.
      — Завтра на рассвете, — согласился Вульф и зашагал к своему столу.

ГЛАВА ВТОРАЯ