Буэнос-Айрес
       Июль 1969 года
      Боб Чалмерс предупредительно распахнул широкую дверь.
      – Прошу вас, миссис де ла Форс, – произнес он. Ариан заметила, что с того момента, как они переступили порог здания, он перестал называть ее по имени. Ему никак нельзя было отказать в тактичности.
      В голове Ариан пронеслось воспоминание. Менее двух лет назад Жак Вилетт вот так же распахнул перед ней дверь дома моды Баленсиаги. Она добилась своего тогда – значит, добьется и теперь.
      Ариан вошла в комнату, в дальнем конце которой висел портрет Симона в полный рост. При ее появлении двенадцать мужчин, сидевших за длинным столом, встали. Человек, расположившийся во главе стола, прямо под портретом, подошел к ней. Ариан, заранее изучившая фотографии членов правления, без труда узнала его по ястребиному профилю и прилизанным черным волосам – перед ней стоял вице-председатель совета директоров гигантского холдинга, принадлежавшего Симону.
      – Очень рада видеть вас, мистер Массера, – сказала она, прежде чем тот успел представиться. Массера заговорил было на довольно плохом французском, но Ариан, перебила его по-испански: – То, что вы говорите со мной по-французски, очень любезно с вашей стороны, но в этом нет необходимости.
      Вице-председатель повел ее вокруг стола, пытаясь знакомить с остальными членами совета директоров, но она и без его помощи обращалась к каждому из них по фамилии, так что после второй безуспешной попытки вставить хоть слово Массера окончательно умолк. Когда процедура знакомства была закончена, он выдвинул свободный стул, стоявший сбоку стола.
      – Пожалуйста, садитесь, сеньора.
      Ариан, проигнорировав приглашение, прошла вперед и уселась на стул во главе стола – тот самый, на котором несколько минут назад сидел сам Массера. Вице-председателя это немало озадачило, но он, не говоря ни слова, собрал свои бумаги и расположился на стуле, который только что предложил Ариан. Едва он уселся, миссис де ла Форс окинула взглядом всех присутствующих и сказала:
      – Джентльмены, я очень рада встрече с вами. Все мы сегодня переживаем трудные времена, но я надеюсь, что с вашей помощью мне удастся сделать этот непростой переходный период максимально коротким и безболезненным. Внезапная кончина моего мужа создала определенные проблемы, и я, как мне кажется, понимаю все особенности вашего положения в нынешней ситуации. Уверена, что и вы осознаете все особенности моего. – Ариан поставила локти на стол и принялась демонстративно вертеть на пальце обручальное кольцо с огромным бриллиантом. Пауза, которую она сделала, произнеся последнюю фразу, подчеркнула особое значение, которое она вложила в свои слова. – А теперь займемся делом, – сказала Ариан, выждав несколько секунд.
      Массера поднялся.
      – Сеньора, для нас большая честь приветствовать вас сегодня здесь, и если бы не страшная потеря, которую понесли вы и мы все, ваше присутствие доставило бы нам огромную радость. Мы были счастливы, узнав о вашем желании почтить нас своим визитом. Долг совета директоров состоит в том, чтобы отстаивать интересы вкладчиков как свои собственные, и мы намерены вести акционерное общество «Валье-дель-Оро» по пути роста и процветания, как и в те незабвенные дни, когда нашим председателем был дон Симон. Пожалуйста, не сомневайтесь, что мы будем держать вас в курсе нашей деятельности, даже когда вы вернетесь в Европу.
      Произнеся эту тираду, Массера сел. Было очевидно, что остальные члены совета директоров молчаливо одобрили его выступление. Теперь вице-председатель ждал, что скажет в ответ Ариан. Массера был уверен, ему не придется напоминать вдове де ла Форс, что она не имеет права присутствовать на заседании совета директоров компании.
      – Джентльмены, я очень тронута оказанным мне теплым приемом, – немедленно отозвалась Ариан. – Благодарю вас за заботу, мистер Массера, но мне хотелось бы немного облегчить вам жизнь. Во-первых, я теперь намерена жить в Аргентине. Во-вторых, вам не надо будет держать меня в курсе дел компании, потому что я намерена принимать личное участие во всех ее делах и в принятии всех решений. Строго говоря, я буду сама их принимать.
      В зале заседаний воцарилась мертвая тишина. Наконец Массера, преодолев первый шок, снова заговорил:
      – Сеньора, я прекрасно понимаю, как вам тяжело. Однако боюсь, что ваша относительная неопытность в вопросах бизнеса стала причиной того, что вы, исходя из самых добрых намерений, пришли к не совсем правильным выводам. Одной из целей нынешнего заседания совета директоров является утверждение моего назначения на пост председателя совета и главного управляющего акционерного общества «Валье-дель-Оро». На заседании имеют право присутствовать только члены совета директоров.
      Массера снисходительно улыбнулся – должно быть, эта бедная женщина слегка тронулась умом от горя, и ему было ее искренне жаль.
      Ариан тоже ответила ему улыбкой.
      – Вы немного торопите события, мистер Массера. Я пока не намерена проводить заседание совета директоров. Я пришла сюда, чтобы созвать экстренное совещание держателей акций, на что имею полное право. Поскольку сто процентов акций компании находятся в моих руках, кворум есть. Цель совещания состоит в роспуске нынешнего совета директоров. Вкладчики полностью одобряют это предложение. Второй вопрос повестки дня – назначение нового состава совета, возглавить который должна я как председатель и главный управляющий. Прежде чем я проголосую по второму вопросу, мне хотелось бы спросить бывших членов совета, нет ли у них возражений против своего повторного назначения на новых условиях. Тем, у кого такие возражения есть, мне придется подобрать достойную замену.
      Ариан окинула взглядом собравшихся – изысканно одетых мужчин, высокооплачиваемых специалистов, которые были настолько поражены услышанным, что на какое-то время лишились дара речи. Она была уверена, что в этот момент каждый из них просчитывает в уме все возможные последствия попыток оспорить ее действия в суде. Было совершенно очевидно, что для любого это означало бы немедленное лишение весьма солидного дохода, в то время как перспективы выиграть дело наверняка представлялись им весьма призрачными. Ариан была уверена, что правильно оценила возможные итоги такого обдумывания. Однако прежде чем кто-либо из остальных членов совета директоров успел открыть рот, заговорил Массера.
      – У меня на руках имеется контракт, в соответствии с которым пост вице-председателя совета директоров акционерного общества «Валье-дель-Оро» закрепляется за мной, – злобно прошипел он.
      Ариан получала огромное наслаждение от ощущения того, как в комнате с каждой минутой нарастает напряжение. Ситуация напоминала партию в покер с предельно высокими ставками.
      – Мистер Массера, – сказала она очень спокойно, – мне известно о вашем контракте. Он был подписан двенадцать лет назад, и потому меня не удивляет, что кое-какие положения, напечатанные мелким шрифтом, стерлись из вашей памяти. Однако среди бумаг моего покойного мужа есть копия вашего контракта. Вы можете занимать пост вице-председателя лишь при условии ежегодного одобрения вашей кандидатуры акционерами. Я уверена, что мой супруг не считал нужным снимать вас с вашей должности, но теперь я являюсь единственным держателем акций компании и в данном вопросе занимаю иную позицию. Поскольку вы больше не имеете никакого отношения к компании «Валье-дель-Оро», потрудитесь покинуть зал заседаний, чтобы совет директоров мог заняться делами.
      Бывший вице-председатель с трудом поднялся со своего места, опрокинув при этом стул, и сгреб свои бумаги.
      – Ничего, мои юристы разберутся с тобой, сучка! – выкрикнул он.
      – Всего хорошего, мистер Массера. Прежде чем уйти, пожалуйста, поставьте стул на место. Я терпеть не могу беспорядка.
      Не глядя ни на кого, Массера вышел, громко хлопнув за собой дверью. Двое членов совета, сидевшие по обе стороны от него, торопливо нагнулись, чтобы поднять перевернутый им стул.
      – Ну а теперь, джентльмены, – сказала Ариан с обворожительной улыбкой, – продолжим заседание. Надеюсь, вы не против?

       Буэнос-Айрес
       Ноябрь 1969 года
      – Сеньора, – раздался в динамике громкоговорителя голос первого пилота, – приземление через десять минут. Пожалуйста, пристегните ремень.
      Сложив бумаги, Ариан посмотрела в иллюминатор.
      Готовясь к посещению имения Сан-Симон, расположенного на юге провинции Буэнос-Айрес, Ариан ознакомилась с его историей. Оно было заложено в сороковые годы девятнадцатого века, после того как генерал Ансорена расправился с местными индейскими племенами, практически полностью их уничтожив. Наградой генералу стали полмиллиона акров земли. Имение его получило название Эль-Фортин-де-Ансорена и стало основой богатства и процветания его рода. Однако разделение его между множеством отпрысков весьма многочисленной католической семьи через три или четыре поколения подорвало ее благосостояние. К тому времени, когда Симон женился на Долорес, у ее отца осталось лишь весьма скромных размеров поместье.
      Разбогатев, де ла Форс приобрел господский дом, принялся скупать окрестные земли, пока не стал владельцем ста тысяч акров угодий, некогда входивших в имение генерала Ансорены. Поместье, переименованное в Сан-Симон, стало крупнейшим на юге провинции Буэнос-Айрес и, безусловно, самым благоустроенным: здесь было даже поле для гольфа на восемнадцать лунок. Симон подарил его супруге ко дню рождения, когда она на короткое время увлеклась этим видом спорта. Имение Сан-Симон стало своеобразным, но весьма действенным средством, которое помогло чете де ла Форс играть ведущую роль в столичном обществе.
      Понимая, что имение тесно связано с именем Долорес, Ариан не торопилась с посещением. Свою поездку в Сан-Симон она запланировала на сентябрь, но помешала прокатившаяся по стране волна забастовок.
      Кроме того, была еще одна, чисто личная причина для того, чтобы отложить поездку. Вскоре после того как Ариан взяла в свои руки руководство всем бизнесом Симона, она посетила еще одну эстансию де ла Форса, где как раз убирали зимний урожай кукурузы. Ариан вышла из самолета в строгом костюме, в туфлях на высоком каблуке и оказалась лицом к лицу с управляющим имением и конюхом, сидящими верхом. Конюх держал за уздечку третью лошадь, предназначенную для сеньоры.
      Разумеется, конюха тут же отправили обратно, и вскоре около взлетно-посадочной полосы появилась машина, но Ариан была смущена этим эпизодом. Симон гордился тем, что объезжал свои владения верхом. Она представляла себе, какие шутки будут отпускать в ее адрес, когда она уедет. Женщина, к тому же иностранка – ее наверняка приняли за городскую куклу, пытавшуюся корчить из себя хозяйку. Вернувшись в Буэнос-Айрес, она начала брать ежедневные уроки верховой езды, начинавшиеся сразу после восхода солнца. Через три месяца Ариан почувствовала, что уверенно сидит в седле.
      Формальной причиной для визита в Сан-Симон было желание Ариан осмотреть недавно возведенные силосные башни и строения для сушки зерна. Она держала в памяти массу сведений о поместье – общую площадь хранилищ сельхозпродукции, размер посевных угодий, количество грузовиков и многое другое.
      Когда самолет коснулся колесами земли и покатился по взлетно-посадочной полосе, гася скорость, Ариан еще раз быстро просмотрела резюме управляющего имением, который должен был ее встретить. Его звали Пол Лир. Тридцатишестилетний управляющий окончил Канзасский университет и поступил на свою нынешнюю должность сразу же после выпуска.
      Стюард открыл дверь салона. Ариан взяла в руку кейс с бумагами и направилась к выходу из самолета.

* * *

      – Я очень доволен результатами. Надеюсь, и вы тоже, сеньора.
      Пол Лир говорил о гибридах, полученных в результате скрещивания быков-абердинцев с коровами герефордской породы и шароле. Хозяйка разделяла его мнение. После окончания их поездки по территории хозяйства управляющий подвез ее обратно к дому. Теперь они стояли у входа.
      – Если это не противоречит вашим планам, сеньора, я мог бы заехать за вами к четырем часам для продолжения осмотра, – сказал он.
      Ариан хотела бы продолжить инспекцию сразу же после ленча, но поняла, что ей придется сделать скидку на распорядок дня, принятый в сельской местности. Люди здесь поднимались с восходом, но работать после полудня в это время года было невозможно из-за невыносимой жары. Игнорировать это обстоятельство означало бы вызвать неприязнь у работников и обслуживающего персонала имения. В то же время Ариан вовсе не улыбалась перспектива провести в доме несколько часов в полном одиночестве.
      – Почему бы вам не остаться здесь? – предложила Ариан. – После ленча мы можем поговорить о других аспектах вашей работы, – добавила она, увидев явное удивление на лице управляющего.
 
      Ариан собиралась попросить, чтобы принесли еще кофе, когда заметила, что Пол украдкой поглядывает на часы. Это вызвало у нее раздражение – завтрак в его обществе оказался более приятным, нежели она ожидала. Вдобавок она уже успела привыкнуть к тому, что ею все восхищаются. Управляющему же, судя по всему, не терпелось уйти.
      – Если вам со мной скучно, пожалуйста, скажите об этом прямо, – сухо бросила Ариан.
      – Что вы, сеньора. Просто мне показалось, что я и так отнял у вас слишком много времени.
      Смущение управляющего было искренним, и Ариан смягчилась. Пол был прав, и к тому же она, по-видимому, лишила его по крайней мере части дневного сна.
      – Мне было с вами очень интересно, но, пожалуй, пора сделать перерыв для сиесты.
      С этими словами Ариан встала и направилась в вестибюль. Пол последовал за ней. Они довольно быстро распрощались у лестницы. Пол подтвердил, что заедет за ней в четыре, и зашагал прочь.
      Побродив по дому, открывая дверь за дверью, Ариан наткнулась на комнату, которая превосходила размерами остальные. В ней стояла большая кровать под балдахином. Вероятно, это была спальня Долорес. Ариан отправилась в противоположный конец коридора и, распахнув еще одну дверь, увидела на вешалке у зеркала твидовый пиджак. Перед ней наверняка была комната Симона.
      Ей очень захотелось уйти отсюда, но именно по этой причине Ариан заставила себя остаться. Она принялась разглядывать картины, почти не видя их, пока наконец внимание ее не привлекла фотография в серебряной рамке, стоявшая на прикроватной тумбочке. Это был ее собственный портрет. Ариан тронула неожиданная находка. Вероятно, Симон поставил сюда ее фото после смерти Долорес. Возможно, он все же любил свою новую строптивую жену…
      Покачав головой, Ариан посмотрела на часы. До приезда Пола оставался еще целый час. Подойдя к окну, она окинула взглядом почти белое от зноя небо и деревья, отбрасывавшие черные тени. Затем она прошла вглубь комнаты и опустилась в кожаное кресло у камина. Ариан чувствовала смутное беспокойство и никак не могла понять, чем оно вызвано.
      Она стала восстанавливать в памяти события первой половины дня. Теперь она уже была достаточно хорошо знакома с основами агробизнеса, и к тому же Пол Лир сделал все, чтобы помочь ей понять, как идут дела в хозяйстве. В отличие от большинства других управляющих он не пытался произвести на нее впечатление глубиной своих познаний. Было видно, что он действительно очень любит свою работу и готов говорить о ней бесконечно.
      Ариан заверила управляющего, что текущая программа капиталовложений в хозяйство Сан-Симон будет продолжена, и было видно, что Пол от души обрадовался поддержке хозяйки.
      Часы на каминной полке пробили четыре. Вскочив с места, Ариан, сама удивляясь своему энтузиазму, чуть ли не бегом бросилась вниз по лестнице.
      Пол поджидал ее около дома. Его «лендровер» был припаркован во внешнем дворе. Едва он успел поприветствовать хозяйку, как подошел конюх, ведя под уздцы двух лошадей. Сбруя великолепного арабского скакуна была украшена серебром. Другая лошадь, гнедой масти, узнав своего хозяина, потерлась мордой о плечо Пола.
      – Лошади готовы, дон Пол. Мне передали, что они нужны вам к четырем часам, – сказал конюх.
      – Я же отправил с доном Сегундо записку, что они нам не понадобятся, – с досадой бросил управляющий.
      – Он мне ничего не сказал, дон Пол, – пробормотал парнишка, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
      – Я с удовольствием проедусь верхом, – вмешалась в разговор Ариан.
      – Дело в том, что это… – Пол явно собирался сказать, что вороной конь – лошадь дона Симона, но вовремя опомнился. – Понимаете, сеньора, Асукар – очень нервное животное. Он не любит незнакомых всадников. – Он повернулся к конюху: – У него слишком длинный хвост. Чем, интересно, ты занимался весь последний месяц?
      Ариан забрала поводья из рук конюха и легко вскочила в седло.
      – Асукар скоро ко мне привыкнет, – сказала она с улыбкой. – Поехали.
 
      Ариан и Пол подъехали к воротам парка.
      Последним объектом, который они посетили, был конный завод. Ариан не слишком интересовалась лошадями и перед поездкой в Сан-Симон всерьез подумывала о закрытии завода, который казался ей ненужной роскошью. Однако, внимательно выслушав разъяснения Пола по поводу ведущейся на нем селекционной работы, она заколебалась. Вероятно, Пол каким-то образом догадался о намерениях хозяйки, потому что в разговоре несколько раз подчеркнул, что, хотя конный завод был всего лишь песчинкой в масштабах созданной де ла Форсом громадной империи, он тем не менее приносил хорошую прибыль.
      К концу поездки Ариан поймала себя на том, что не сводит глаз с лица Пола Лира. Его энергия и энтузиазм заставили Ариан признаться себе, что рядом с ней весьма привлекательный мужчина. Лишь усилием воли ей удалось сосредоточиться на том, что говорил управляющий.
      На обратном пути она почти все время молчала, но в конце концов решила, что будет нехорошо, если у Пола останется впечатление, будто она им недовольна.
      – Все, что я сегодня увидела, произвело на меня большое впечатление, – проговорила она.
      – Я очень рад, сеньора, – улыбнулся Лир. – Мне доводилось слышать, что, если чья-то работа вам не нравится, вы этого человека сразу же увольняете, а мне не хотелось бы лишиться любимого дела.
      Ариан бросила на Лира подозрительный взгляд, но, поняв, что он сказал это без всякой задней мысли, улыбнулась.
      – Я поступаю так, только когда это необходимо. Вам не о чем беспокоиться, Пол.
      Ариан впервые назвала управляющего по имени и тут же спросила у самой себя, почему она не делала этого раньше. Они остановились перед воротами парка, и Лир наклонился в седле, чтобы отомкнуть замок. Чтобы не мешать ему, всадница сошла с тропы чуть в сторону, на траву. Пол открыл ворота и, оказавшись за изгородью, ждал хозяйку. Ариан слегка пришпорила Асукара, не заметив, что сухой стебель чертополоха запутался в длинном хвосте коня. Когда она проезжала в ворота, шип засохшего растения уколол заднюю ногу животного. Испуганный конь рванулся вперед, но Пол успел тронуть с места свою лошадь и загородить ему дорогу. Протянув руку, управляющий ухватил Ариан за талию и стащил ее с седла, крепко прижав к себе, так что ноги ее повисли в воздухе. Освобожденный Асукар взволнованно побегал взад-вперед и остановился неподалеку.
      Ариан, лицо которой было прижато к плечу Пола, невольно обхватила руками его шею, чтобы сохранить равновесие. На несколько коротких мгновений она забыла обо всем, кроме ощущения его рубашки на своей щеке, стука его сердца и исходившего от него запаха мыла и теплой кожи. Как только Ариан коснулась ногами земли, Пол отпустил ее, поймал Асукара и взял под уздцы. Затем он очень осторожно зашел сбоку, дотянулся рукой до хвоста, выпутал из него злосчастный стебель и подвел коня к Ариан.
      – Говорил ведь я этому парню, что у коня слишком длинный хвост, – пробурчал он. – Ну, теперь ему от меня достанется. С вами все в порядке, сеньора?
      – Да, – ответила Ариан, покривив душой. Ноги у нее дрожали от пережитого испуга, и она постаралась подойти к Асукару как можно скорее, чтобы Пол этого не заметил. Управляющий не стал помогать ей взбираться в седло, и она мысленно поблагодарила его за это.
 
      Посещение Сан-Симона оставило какой-то странный осадок в ее душе. Ей казалось, что причиной тому фотография, которую она обнаружила в спальне своего покойного супруга, но копаться в своей душе Ариан не стала – она не могла себе этого позволить. По той же причине она постаралась не думать о своем интересе к Полу Лиру.
      Лимузин поджидал миссис де ла Форс прямо на летном поле. Когда машина тронулась с места, она с удовлетворением отметила, что еще совсем рано – это означало, что она успеет вернуться домой до того, как Глория уляжется спать.
      Деревья на улицах аргентинской столицы стояли в цвету. Глядя на них, Ариан невольно вспомнила Рио-де-Жанейро, но эти воспоминания причиняли ей такую же боль, как попытки разобраться в собственных чувствах.
 
      Ариан положила телефонную трубку и задумалась. Проблемы, которые она предвидела уже давно, не только возникли, но и обострились. Она прекрасно понимала, с кем имеет дело; было бы наивно ожидать, что первая же попытка окажется удачной. Русские всегда были весьма коварными оппонентами на переговорах, а мадам Щербатьева, женщина, занимавшаяся закупками сахара, была, пожалуй, хитрее и коварнее всех прочих. Только что Эдуард Голбинз, никогда не перестававший удивлять Ариан широтой своих связей и контактов, подтвердил, что завтра мадам Щербатьева прибудет в Париж – якобы с визитом вежливости. Ариан решила лететь в Париж немедленно.
      Четырнадцать месяцев назад правительство Аргентины ввело существенные налоговые льготы на торговлю сахаром. Ариан, как и другие производители, увеличила площадь плантаций сахарного тростника до рекордного уровня. Урожай был невиданный. Однако вопреки ожиданиям спрос на сахар внутри страны не вырос. Единственная надежда избавиться от излишков продукции была связана с экспортом, но издержки производства в Аргентине были весьма высоки, и потому цена аргентинского сахара значительно превышала средний уровень цен на Лондонской и Нью-Йоркской биржах.
      На весьма тесном сахарном рынке очень быстро становится известно о том, что у кого-то из производителей проблема со сбытом. Лондонские брокеры неоднократно входили в контакт с Ариан, но она отвергала их предложения, грозившие серьезными убытками, и ждала, когда рыночная конъюнктура станет более благоприятной. Сахар по-прежнему оставался на ее плантациях и складах, а это означало значительные ежедневные потери.
      Неожиданная надежда на благополучный исход всего дела возникла у Ариан в связи с ураганом «Элиса», пронесшимся над Карибским бассейном. За день до описываемых событий он всей своей мощью обрушился на Кубу. Кубинские плантации сахарного тростника были практически уничтожены. Что касается русских, они, судя по рекордным закупкам зерна в Америке, были намерены восполнить недостаток продовольствия внутри своей страны за счет импорта. Это означало, что скоро они появятся на рынке. Завтра в Париже Ариан предстояло выяснить, так ли это на самом деле.
 
      – Мадам Щербатьева не хочет с вами встречаться, – сообщил Эдуард Голбинз, как только они с Ариан уселись на диван в его кабинете, из окна которого открывался вид на Елисейские Поля. – Не стоит воспринимать это как проявление личной неприязни – в данный момент она вообще никого не принимает.
      – Но мне необходимо с ней встретиться. Ее можно уговорить?
      Голбинз улыбнулся.
      – Если вы предлагаете отправить ее в салон Кристиана Диора за ваш счет, то не получится – она не тот человек. Однако русские любят, когда их развлекают, и вчера вечером я провел довольно много времени с людьми из ее окружения. Это было весьма утомительно, но полезно.
      Ариан заметила темные круги у него под глазами и подумала о том, какого рода развлечения могут понравиться русским, приехавшим на переговоры за границу.
      – Проблема состоит в том, что Аргентина для них не играет большой роли как торговый партнер. Всерьез рассматривать возможность сделки с вами они станут только в том случае, если вы предложите им те условия, которые для них приемлемы, а на них вы не согласитесь, если у вас есть здравый смысл. Их интересуют лишь партии объемом не менее двухсот тысяч тонн, и к тому же по цене ниже рыночной. Мало того, они хотят, чтобы цена была жестко зафиксирована в контракте. Неудачная сделка такого масштаба может вам обойтись очень дорого.
      Голбинз был прав. Партия в двести тысяч тонн почти вдвое превышала излишки, которые стремилась сбыть Ариан.
      – Так вы говорите, что они открыты для предложений? – уточнила она.
      – Они так не сказали. Но не сказали и обратного. Я могу связаться с ними. Вы можете сделать им предложение, но, если вы и в самом деле решите заключить с ними сделку, не вешайте на меня вину за возможные последствия ваших дальнейших шагов, – предупредил Голбинз.
      – Я собираюсь предложить им такую сделку, от которой они вряд ли откажутся.
      Подойдя к столу Голбинза, Ариан быстро написала на листе бумаги несколько строк и показала записку собеседнику.
      – Вы с ума сошли! – воскликнул тот. – Вы не только потеряете на этой сделке миллионы, но вдобавок потерпите еще и косвенные убытки.
      – Возможно, – ответила Ариан. – Но у меня скопилось много сахара, и я должна от него избавиться. Иногда приходится играть в русскую рулетку. Звоните им сейчас же.
 
      Шесть месяцев спустя двенадцать судов, доставивших в Россию триста тысяч тонн сахара, разгрузились в порту Владивостока. Советское правительство оплатило груз в полном соответствии с необычными условиями сделки. Ариан де ла Форс понесла убытки, исчислявшиеся многими миллионами долларов, но восприняла это весьма спокойно.
      Через три месяца после реализации этой сахарной сделки были резко взвинчены цены на нефть, и над мировыми рынками нависла угроза инфляции. Цена золота, в течение многих лет державшаяся на низком уровне, начала расти со скоростью, которая поражала даже экспертов, и вскоре достигла рекордной отметки. Русское золото, которое Ариан получила в качестве оплаты за крупную партию сахара, хранилось в сейфах цюрихских банков. Быстро продав его, она получила чистую прибыль, в четыре раза превышавшую ее убытки в результате продажи сахара в Россию. Мадам де ла Форс была очень довольна, но отнюдь не удивлена: просто ситуация на рынке сложилась именно так, как она и ожидала.
      Замужество сделало Ариан известной в деловых кругах. Сделка с Россией превратила ее в легенду.
 
      «В задницу монашку, в задницу монашку», – повторяла про себя Флоринда, вышивая цветочный узор на белом полотне. День медленно клонился к вечеру, и уже пора было возвращаться в камеру. На рукоделие упала тень, и Флоринда вздрогнула – она не могла привыкнуть к способности сестры Росарио передвигаться совершенно бесшумно. Может быть, до того как постричься в монахини, эта женщина тоже была воровкой?
      – Прекрасная работа, Флоринда.
      – Спасибо, сестра.
      В этот день подошла очередь Флоринды убираться в комнате. Она бросилась к стоявшему в углу комоду и схватила метлу и совок для мусора с такой радостью, словно уборка доставляла ей удовольствие. Флоринда аккуратно собрала с пола нитки, то и дело улыбаясь сестре Росарио. При этом она внимательно следила, чтобы эти демонстрации дружелюбия не приняла на свой счет надзирательница по имени Пальмира: за свою привычку с особым рвением проверять, достаточно ли тщательно заключенные моются в душе, эта мегера заслуживала чего угодно, но только не улыбок.
      Чем бы ни занималась Флоринда, она думала об одном: ей еще предстояло провести в тюрьме целую вечность – двадцать два года. Впрочем, за хорошее поведение ей могли сократить срок, но и в этом случае она должна была провести в камере семнадцать долгих лет. Когда в тюрьме появилась монахиня с бледным одутловатым лицом, которой нужны были добровольные помощницы, Флоринда, узнав, что, работая в монастыре, она может выйти из тюрьмы раньше срока, с радостью ухватилась за эту возможность. За то, чтобы оказаться на свободе на пять лет раньше, она готова была покрыть вышивкой все скатерти Бразилии.
      Флоринда подсчитала, что окажется на воле в возрасте сорока пяти лет. В сорок пять она будет уже старухой. На нее не взглянет ни один мужчина. Ее уделом станут одиночество и нищета. Флоринда не слышала даже пронзительных криков надзирательницы – она была поглощена мыслями о предстоящей мести. Рано или поздно она найдет свою сестру, поклялась она себе. Мечты о том, что она сделает с Сильвией, были единственным развлечением Флоринды.