Это был Чарлз Мердок. Он трижды громко хлопнул в ладоши, и все разговоры в зале стихли. Рядом с Чарлзом появилась Глория.
      – Леди и джентльмены, – звучно проговорил Мердок, – сегодня самый счастливый вечер в моей жизни, и, надеюсь, в жизни Глории тоже. Мы хотим, чтобы все наши друзья знали: мы собираемся пожениться.
      Закончив, Чарлз дал знак дирижеру, тот взмахнул палочкой, и ропот изумленных гостей потонул в звуках оркестра. Выражение лица Глории представляло собой странную смесь торжества и ненависти. Проследив, куда она смотрит, Пандора поняла, что взгляд Глории прикован к Ариан. Лицо Ариан напомнило Пандоре каменных сфинксов в саду дяди Хэролда – по нему было совершенно невозможно что-либо прочесть.
      Хозяйка бала медленно подняла руки и захлопала в ладоши. Тут же раздались аплодисменты гостей – сначала нерешительные, потом все более громкие и уверенные.
      – Эти южноамериканцы – совершенно невероятный народ, – сказал кто-то за спиной у Пандоры.
      Неожиданное происшествие нисколько не нарушило гармонии бала. Оно надолго снабдило гостей пищей для разговоров – теперь можно было без конца обсуждать новость за ленчами и обедами.
 
      «…Мы собираемся пожениться». Услышав эти слова Чарлза, Ариан едва не закричала от гнева и боли. Но она не могла себе этого позволить – слишком много собралось под крышей ее палаццо владельцев и редакторов газет и журналов, знаменитых комментаторов. Новость о предстоящей свадьбе Чарлза и Глории была сенсацией только сегодня, а завтра – Ариан была уверена в этом – уже перестанет ею быть. Но малейшее проявление враждебности или недовольства с ее стороны – и всю эту историю будут муссировать неделями, а значит, журналисты начнут интересоваться ее прошлым и вполне могут раскопать что-то такое, о чем им не было известно раньше. Глория хотела причинить матери боль. Это было написано у нее на лице, когда она смотрела на Ариан с балкона. Но Ариан твердо решила, что не доставит ей этого удовольствия. Она сделала то, чего ни Глория, ни Чарлз от нее не ожидали, – публично одобрила их решение. Когда Ариан подняла руки и начала аплодировать, бриллиант на ее пальце ярко засверкал.
 
      «…Мы собираемся пожениться». Когда Чарлз, стоя рядом с ней, произнес эти слова, Глорию захлестнули одновременно радость и страх.
      Она думала, что, узнав о ее беременности, Чарлз будет смущен, обеспокоен и начнет уговаривать ее избавиться от ребенка. Однако он этого не сделал. Более того, новость привела его в восторг, и Мердок предложил Глории немедленно пожениться и вместе уехать куда-нибудь.
      – Я всегда хотел жить спокойной, тихой жизнью где-нибудь за городом, – заявил он. – Мне удалось скопить немного денег, которых нам вполне должно хватить. Представляешь, как хорошо: мы вдвоем и наш ребенок, вдали от всей этой мерзости.
      Разумеется, она боялась связывать судьбу с Чарлзом. Как сложится их жизнь? Рассчитывать на наследство было глупо, и вокруг было столько соблазнов, столько богатых скучающих дам… Глория устыдилась собственных мыслей. В конце концов, все, и прежде всего мать, считали ее пустышкой, никчемным, испорченным созданием, но сама-то Глория знала, что они не правы. Возможно, Чарлз тоже был не таким человеком, каким казался на первый взгляд.
      Мердок обнял невесту за талию, и страхи Глории начали рассеиваться, разогнанные громом аплодисментов.
 
      Часы пробили три часа. Бал был в разгаре. Пандора, праздничное настроение которой заметно испортилось после сцены, разыгравшейся два часа назад, раздумывала, уйти или еще побыть на балу. Но до утреннего рейса в Лондон было еще много времени, а за бронзовыми воротами дворца Ариан ее ждали проблемы, о которых ей так хотелось забыть хотя бы на время. Утомившись от шума, она поднялась по лестнице на верхний этаж палаццо.
      Одна из дверей на террасу была открыта. Пандора решила взглянуть на канал, вышла и увидела, что там уже кто-то есть. В фигуре, опиравшейся о перила, она безошибочно узнала Ариан. При виде Пандоры на лице хозяйки, освещенном лунным светом, появилась улыбка.
      – Рада вас видеть, – проговорила Ариан. – Ночью здесь тихо и очень красиво.
      Пандора остановилась рядом с ней. Она не могла заставить себя поддержать разговор о погоде, не коснувшись темы, которая явно занимала и ее, и собеседницу.
      – Возможно, мне не следует этого говорить, но мне очень жаль, что все так получилось, – сказала она. – Надеюсь, вы не вините себя за поведение Глории. Это ее ошибка, а не ваша, хотя вы, должно быть, считаете иначе.
      Ариан взглянула на Пандору с печальной улыбкой – молодая англичанка была первой, кто в этот вечер заговорил с ней по-настоящему искренне.
      – Наверное, вы правы, но давайте не будем говорить о Глории. Во всяком случае, не сейчас. Я прочла бизнес-план, который вы мне прислали. Меня от души радует то, что у вас в Лондоне хорошо идут дела. Расскажите мне, как вы там управляетесь.
      Пандора сомневалась, что Ариан в самом деле интересуют ее проблемы, но разговор на эту тему явно мог помочь преодолеть возникшую неловкость.
      – Я закончила разработку дизайна интерьеров, и вскоре все это будет запущено в производство. Кроме того, мне удалось найти сеть магазинов с очень удачным расположением…
      Пандора говорила автоматически, безбожно приукрашивая реальную ситуацию и выдавая желаемое за действительное – в точности так, как она множество раз делала это в Лондоне, пытаясь найти средства для реализации своего проекта. Однако на этот раз она в какой-то момент вдруг почувствовала усталость от необходимости скрывать истинное положение вещей. Да и зачем? Часы показывали половину четвертого ночи. Было ясно, что с Ариан она скорее всего не увидится больше никогда. Пора было отправляться в отель и отдохнуть перед самолетом.
      – Извините, – сказала Пандора, оборвав свою речь на полуслове. – Уже очень поздно, мне пора. Спасибо вам за приглашение и чудесный вечер.
      Ариан протянула руку и на секунду сжала запястье Пандоры.
      – Мне не хочется, чтобы вы уходили, – тихонько сказала она. – А теперь расскажите мне все как есть.
      – Почему вы решили, что я лгу? – спросила Пандора, изображая вежливое негодование.
      – Я так вовсе не считаю. Просто вы не говорите мне правды. За двадцать лет я научилась разбираться в таких вещах. Извините, если я вас обидела, но мне действительно интересно узнать, как идут дела.
      Ариан хотелось как-то отвлечься от мыслей о том, что произошло пару часов назад, и беседа с молодой англичанкой давала ей такую возможность.
      Пандора облокотилась на перила. Пожалуй, лучше всего было бы откланяться, но она не смогла этого сделать. Впереди ее ждали проблемы и неприятности, и ей очень хотелось с кем-нибудь поделиться.
      – Я, похоже, сделала ошибку, – заговорила она. – В Нью-Йорке вы сказали мне, что лучше сразу ставить свой бизнес на широкую ногу. Так, наверное, и есть. Но, пытаясь раздобыть деньги, я столкнулась с серьезными трудностями и поневоле стала задаваться вопросом, зачем мне вообще все это нужно. Я пытаюсь понять, что мною движет. Возможно, не что иное, как желание доказать самой себе и всем окружающим, что я не неудачница и могу добиться успеха.
      – Это называется амбицией. Впрочем, сейчас нет смысла рассуждать о ваших мотивах, – перебила ее Ариан. – Скажите, вы считаете, что приняли неверное решение?
      Пандора на несколько секунд задумалась.
      – Нет. Просто пытаюсь понять, что именно заставило меня его принять. Понимаете, я думала, что работа, создание собственного дела помогут мне обрести уверенность в себе. Возможно, я рассуждала слишком наивно.
      Погруженная в свои мысли, Пандора не смотрела на собеседницу и потому не заметила, что ее взгляд устремлен куда-то вдаль. Ариан смотрела не на дворцы и соборы на другом берегу канала – она вглядывалась в собственное прошлое, вспоминая разговор, который состоялся между ней и Симоном, когда они впервые вместе пришли в предназначенные для нее парижские апартаменты. Тогда Ариан думала о своей работе так же, как Пандора. Она тоже мечтала доказать всем, и прежде всего самой себе, что способна на многое. Но… отказалась от мечты, испугавшись возможности поражения. Тогда Ариан считала, что переживает очень тяжелые времена, но ей было куда тяжелее сейчас, когда она, обладая практически неограниченными возможностями, была окружена ложью и когда в жизни ее дочери главным стало не стремление к собственному счастью, а желание как можно сильнее досадить матери.
      – Никогда не сомневайтесь в верности своих решений, если они ведут вас к желанной цели и дают возможность заниматься тем, что вам по душе. Результаты могут быть разными, но вы должны по крайней мере сделать все возможное для того, чтобы осуществить ваш план. Иначе вы всю жизнь будете жалеть о том, что упустили свой шанс.
      – Может быть, вы и правы, – сказала Пандора, минутку подумав, – но даже этот разговор с моей стороны есть не что иное, как потакание своим слабостям. У меня нет никакого права утомлять вас рассказами о моих проблемах.
      – Вы рассуждаете на британский манер, Пандора, и это делает вам честь, – улыбнулась Ариан. – Но все беседы, посвященные личным вопросам, так или иначе концентрируются вокруг тех, кто принимает в них участие – иначе в них не было бы никакого проку. Мне кажется, вы пытаетесь не разобраться в своих мотивах, а угадать последствия своего решения. Думаю, вы усомнились в успехе, испугались, что ваши планы потерпят крах. Разумеется, такие вещи никому не по вкусу. Но почему, в конце концов, вы боитесь осрамиться перед другими? Вам должно быть наплевать на других.
      Пандора посмотрела на Ариан:
      – Вы не стояли бы здесь, на террасе, в одиночестве, если бы вам было наплевать на Глорию.
      – Я думала, что мы говорим о бизнесе. Вы же затронули тему любви. Это совершенно другое.
      Напряжение, с которым Ариан произнесла эти слова, подсказало Пандоре, что теперь ее собеседница чувствует себя так же неловко, как и она сама в начале их разговора.
      – Не согласна, – возразила она. – И в работе, и в любви нам нужно одно – чтобы мы что-то значили для других людей. По крайней мере я могу сказать это о себе. И причина этого в том, что другие люди важны для нас, нужны нам. Когда работа перестает быть средством выживания, человек продолжает работать не только потому, что ему это нравится, но и потому, что это один из способов доказать другим, что он чего-то стоит. Мне это не удалось, когда я была замужем, и теперь я пытаюсь добиться этого, занявшись бизнесом. Возможно, это будет стоить мне всего, что у меня есть. Когда мы начали этот разговор, мне показалось, что он совершенно бесполезен, но теперь я думаю, что, возможно, была не права. – Пандора тихонько рассмеялась. – Вы меня кое-чему научили. Я вела себя как капризный ребенок, пытаясь оправдать свое желание пойти по легкому пути и все бросить.
      Собеседница, однако, не слышала последних слов Пандоры, она была погружена в собственные мысли. Поначалу Ариан растрогала наивность англичанки, что было вполне естественно – уверенный в себе, умудренный опытом и в какой-то мере циничный человек почти всегда умиляется, столкнувшись с честностью и бесхитростностью. Но Пандора не только напомнила Ариан о той ошибке, которую она совершила, по причине страха и малодушия приняв предложение Симона; она помогла Ариан осознать нечто очень важное, гораздо более важное, чем все то, о чем они говорили.
      – Вы еще не сказали, какая сумма стала причиной всех ваших тревог, – сказала она, повернувшись к Пандоре.
      – По меньшей мере пять миллионов фунтов стерлингов. Это огромные деньги.
      Ариан наклонилась вперед, так что жемчужные бусы, украшавшие ее шею, нависли над перилами, и посмотрела на воду канала внизу.
      – Да, это немалые деньги, – согласилась она. – Но для вас эта сумма – все, а для меня – всего-навсего стоимость еще одной картины вроде тех, что висят у меня на стенах.
      – Я не прошу у вас взаймы. Мы уже обсудили все это в Нью-Йорке. У вас нет никаких причин ссужать меня деньгами, а уж о такой дикой сумме вообще говорить не приходится, – извиняющимся тоном сказала Пандора.
      – Я не даю денег взаймы, – ответила Ариан, невольно поразившись тому, что слово в слово повторила то, что сказал ей когда-то Симон во время их ленча в Париже. – Зато я осуществляю инвестиции. Иногда я вкладываю деньги в людей, иногда в тот или иной бизнес, хотя разница, строго говоря, не так уж и велика. Впрочем, люди, пожалуй, подводят чаще. В конечном счете главное – уметь сделать правильный выбор. Вам я намерена помочь.
      Сердце Пандоры, которую глубоко поразили последние слова Ариан, забилось быстрее.
      – Но почему? – недоуменно спросила она, слегка задыхаясь от волнения. – Для меня эти деньги действительно решают все, но с какой стати вы хотите меня выручить?
      – Я просила вас прислать мне ваш бизнес-план, и он показался мне весьма интересным, – ответила Ариан, всем своим видом давая понять, что ничего особенного не произошло. – Будем считать, что я решила вложить деньги в перспективный проект. Вы говорите, что нужно пять миллионов, из чего я делаю вывод, что на самом деле скорее всего потребуется шесть. Я поддержу вашу компанию как инвестор, но весь контроль за бизнесом будет в ваших руках. Завтра я поговорю с моими лондонскими банкирами, и к понедельнику все вопросы будут решены. Желаю успеха.
      На глазах Пандоры выступили слезы облегчения.
      – Не знаю, как мне вас благодарить, – прошептала она.
      – Если вы добьетесь успеха, это будет для меня лучшей благодарностью, – с улыбкой ответила Ариан. – Надеюсь, то, что вы считаете нужным и важным для себя, действительно вам нужно. А теперь до свидания. Мне хотелось бы немного побыть одной перед тем, как спускаться вниз.
      Пандора почувствовала невероятный прилив энергии. Хотя было уже очень поздно и с востока к городу приближался рассвет, это был рассвет самого важного дня в ее жизни. Она бросилась по ступенькам вниз, туда, где горел свет и играла музыка.
      Снова оставшись в одиночестве, Ариан окинула взглядом выстроившиеся у причала гондолы, которые вскоре должны были увезти ее гостей. Она думала о том, что время покажет, насколько она была дальновидной, вложив деньги в предприятие Пандоры. Что же касается человеческих качеств молодой англичанки, тут сомнений не было.
      Ариан привыкла сталкиваться с холодным расчетом и вероломством – они стали неотъемлемой частью ее повседневной жизни. Однако все ее защитные заслоны не смогли устоять перед Пандорой, в которой все еще не умерло желание верить другим. Когда-то Ариан тоже доверяла людям. Со временем ей пришлось задавить в себе это качество – иначе она не смогла бы выжить. Но тогда же что-то живое и очень важное увяло в ее душе.
      Отношения с Глорией не сложились у Ариан именно потому, что она никогда до конца не доверяла дочери. Она лгала Глории, как и всем остальным. Но если остальным лгать было необходимо, то обманывать дочь было вовсе не обязательно. Ложь была гарантией безопасности для ее огромного состояния, она же привела к тому, что Глория стала ей совершенно чужим человеком. Ариан лгала дочери не для того, чтобы облегчить ей жизнь, а для того, чтобы облегчить жизнь себе. Она боялась, что Глория, зная правду, стала бы для нее опасным врагом, как и все остальные. И если теперь Глория видела в ней врага, то в этом была виновата сама Ариан.
      Трещина в их отношениях появилась много лет назад, когда в жизни Ариан появился Чарлз и она отправила Глорию в пансион. Ариан убедила себя в том, что будет лучше, если дочь поживет вдали от дома, превратившегося в ад. Однако ее решение было продиктовано не столько желанием избавить Глорию от необходимости жить под одной крышей с Чарлзом Мердоком, сколько страхом перед вопросами, которые задавала ей девочка.
      Любовь не может существовать без доверия. Ариан же считала, что это чувство делает человека слишком уязвимым. Ей казалось, что, допустив его в свою жизнь, она вернется ко всему тому, что ей хотелось оставить в прошлом. По ее мнению, любовь могла быть уделом только таких людей, как Сильвия… На самом деле все было гораздо сложнее. Но Ариан должна была сделать выбор, и она сделала его много лет назад. Когда-то Сильвия решила превратиться в Ариан. Теперь же Ариан хотелось того, что когда-то имела Сильвия. Было странно, что человеком, который открыл Ариан глаза на все это, стала Пандора – женщина, которая еще каких-нибудь несколько минут назад была для нее всего лишь симпатичной знакомой. Ариан долго не могла объяснить самой себе, почему еще в Нью-Йорке вдруг почувствовала желание чем-то помочь молодой англичанке. Теперь она знала: Ариан на самом деле помогла не Пандоре, а самой себе – той, которой она была когда-то.
      Часы пробили четыре. Пора было распорядиться подавать завтрак. Почувствовав, что массивные серьги с рубинами больно оттягивают ей мочки ушей, Ариан сняла их. Это были те самые серьги, которые Симон когда-то подарил ей в Портофино, в самом начале долгого пути, приведшего Ариан к этой ужасной ночи.
      Когда она впервые увидела украшение, оно ей не понравилось, но со временем она изменила свое мнение. Сейчас она смотрела на них совсем другими глазами. Подумав немного, Королева ночи подняла руку и бросила их в канал. Серьги сверкнули в серебряном лунном столбе, словно пара красных светлячков, и канули в темную воду. Минуту спустя Ариан де ла Форс присоединилась к своим гостям.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ