Лондон
       Сентябрь 1987 года
      Держа в руках чек, Пандора задумалась, глядя на цифру в графе рядом с линией отрыва. Четыреста тысяч фунтов! Это был самый крупный чек, который ей когда-либо приходилось выписывать.
      Она прекрасно понимала, что действует крайне неосмотрительно, обязуясь заплатить почти полмиллиона фунтов, а затем еще три с половиной миллиона плюс государственные пошлины и прочее, и прочее… Магазины должны были достаться ей – при условии, если она раздобудет оставшиеся три с половиной миллиона. Строго говоря, ей требовалось занять даже не три с половиной, а шесть миллионов фунтов стерлингов – с учетом прочих стартовых издержек.
      Вариантов было всего два – либо она сможет раздобыть деньги, либо нет. Пандора быстро подписала чек и подколола его к остальным документам. Затем аккуратно запечатала огромный конверт и положила на стол секретарши, попросив ее завтра утром отослать его с курьером по указанному адресу.
      После этого Пандора отправилась домой – предстояло упаковать вещи. Она уже подумывала о том, чтобы в последний момент отказаться от поездки в Венецию, но, получив от Ариан обещанное приглашение вместе с авиабилетом первого класса и уведомлением о том, что для нее забронирован номер в отеле «Гритти», все же начала собираться в дорогу. Она решила, что слетает в Венецию всего на день – в конце концов, ей требовалась передышка. В Венеции она окунется в тот блестящий мир, в котором жила Ариан, затем вернется в мир реальный.
 
      Глория лежала на кровати в номере-люкс отеля «Хасслер», уставившись в потолок. В углу комнаты стояла огромная коробка с костюмом от Тирелли. Там же был сложен ее багаж, который вот-вот должен был забрать носильщик. Но девушка не могла думать ни о новом костюме, ни о предстоявшем отъезде.
      В последние дни пребывания на юге Франции Глорию отчего-то стало подташнивать по утрам. От запаха горячего жира из ресторанов и закусочных ей становилось совсем плохо, во рту появлялся металлический привкус. Перед отъездом в Рим она обратила внимание, что время от времени стала побаливать грудь. Если бы Глория не пользовалась противозачаточными таблетками, она подумала бы, что беременна. Однако о беременности не могло быть и речи, и девушка решила, что чем-то заразилась. Это сильно напугало ее, и Глория попросила Паолу дать ей римский адрес своего доктора.
      И вот теперь она точно знала, что беременна. И от кого? От Чарлза Мердока! Первое, что сделала Глория, когда доктор огласил свой приговор, – выругалась последними словами по поводу своего невезения, обложив заодно и изготовителей противозачаточных пилюль. Затем в голову ей пришла мысль об аборте, которую она после некоторого размышления отвергла. Ее ребенок! Он принадлежит только ей. Ариан не имела к этому никакого отношения. Глория внезапно почувствовала, что перспектива стать матерью для нее – возможность самореализации, и ей разом стало наплевать на все последствия и на то, как отнесутся к ее беременности другие. Даже Нана…
      Глория прекрасно понимала, что придется сообщить о своем открытии матери, и решила сделать это как можно скорее. Однако знать о том, кто отец ребенка, рассудила она, Ариан вовсе не обязательно. В конце концов, она сама много лет скрывала от дочери личность ее родителя. Что же касается Чарлза, афишировать свое отцовство было не в его интересах – это могло разом лишить его денег, роскоши и полной свободы, которыми он наслаждался в роли любовника Ариан.
      Диагноз врача волей-неволей заставил Глорию задуматься о Чарлзе и о ее чувствах по отношению к нему. Все началось, как самая обычная забава, но невозможно было в течение месяца с лишним прилежно заниматься сексом с привлекательным мужчиной, без конца говорившим о любви, и не втянуться в эту игру…
      В дверь номера вежливо постучали – по всей видимости, это пришли за багажом. Глория встала с кровати и направилась к двери, чтобы впустить носильщика. Она была полностью готова к поездке в Венецию.
 
      Чарлзу понравилось собственное отражение в зеркале. Белая пена для бритья оттеняла загар, который, в свою очередь, подчеркивал голубизну глаз. Мердок улыбнулся самому себе, улыбка его тут же погасла – ему показалось, что на фоне пены зубы выглядят желтоватыми.
      Чарлз был рад возвращению в Нью-Йорк. Ему давно уже хотелось отдохнуть от Глории, хотя их совместное времяпрепровождение на юге Франции доставило ему больше удовольствия, чем он ожидал. Через несколько дней после своего приезда юная стерва призналась, что выдумала историю с герпесом, чтобы проверить его чувства. Мердок с большим облегчением узнал о том, что его мужество оправдало себя.
      С Глорией ему временами было даже интересно, а в постели она была выше всяких похвал. Они пробыли вместе около шести недель и расставались очень редко – лишь когда ей время от времени приходилось принимать приглашения посетить чью-нибудь виллу или яхту. Чарлз убедил девушку, что, если она совсем перестанет показываться на людях, Ариан может что-то заподозрить. Ему меньше всего хотелось, чтобы за Глорией начал ходить по пятам какой-нибудь частный детектив.
      Возможно, Глория уже была беременна, но уверенности в этом у Чарлза не было. В конце концов могло оказаться, что ему вместо поддельных противозачаточных пилюль, за которые он заплатил три тысячи долларов, продали самые обыкновенные, то есть настоящие. Но об этом Мердоку не хотелось даже думать…
      Прежде чем покинуть номер, Чарлз еще раз оглядел себя в зеркале – на этот раз в большом, отражавшем его во весь рост. Подойдя к зеркалу вплотную, он улыбнулся и с огромным облегчением убедился в том, что теперь, когда на лице не было пены для бритья, зубы казались такими же белыми, как и всегда.
 
      Опираясь о поручни, Ариан, волосы которой развевались под дуновением легкого ветерка, смотрела вдаль.
      Когда-то ее бал в Венеции был всего лишь средством для расширения деловых контактов, но со временем стал привычным, превратился в своеобразную традицию. Ариан от души наслаждалась пышностью и великолепием праздника и ждала его – только не на этот раз.
      Теперь, когда она чувствовала, что вот-вот потеряет Глорию, Ариан казалось, что в этом году бал вообще можно было бы отменить. Но главную проблему представлял собой Чарлз. Мердок в самом деле мог потребовать у нее денег в обмен на свое молчание. Минувшим летом Ариан много размышляла об их отношениях.
      Когда-то она согласилась на условия Мердока из-за терзавшего ее страха. Со временем страх ослаб, но она не торопилась избавиться от Мердока: его присутствие в доме держало на расстоянии других мужчин, а для того, чтобы Чарлз был рядом, не нужно было ничего, кроме денег. Теперь с помощью тех же денег его можно было послать ко всем чертям. Однако, хотя денег у Ариан было в избытке, она не собиралась выполнять требования, выдвинутые Мердоком. Недавно ей стало известно, что Инес де ла Форс, последняя родственница Симона, серьезно больна. Это означало, что в скором времени Чарлз Мердок потеряет возможность ей угрожать.

       Венеция
       Сентябрь 1987 года
      – И кто же отец? – осведомилась Ариан, в душе которой бурлила странная смесь любви, бешенства и жалости. Дочь не переставала удивлять ее своей способностью осложнять себе жизнь.
      – Не твое дело, – буркнула Глория. – Им вполне мог оказаться мой папаша – я ведь так и не знаю, кто он.
      Ариан решила прекратить этот разговор. Следовало, по всей видимости, подойти к ситуации более практично. Камелина рассказывала Ариан, каким образом она прошлым летом решила такую же проблему, с которой столкнулась одна из ее дочерей.
      – Хорошо, что срок беременности небольшой. Наш самолет здесь, и мы можем завтра же вылететь в Лондон, чтобы там сделать аборт. – Ариан по выражению лица Глории тут же поняла, что сделала ошибку – она попыталась решить вопрос, как на деловом совещании: уяснив суть проблемы, предложила самое простое и быстрое ее решение.
      – Вот, значит, какие у тебя были мысли, когда ты забеременела мной? – спросила Глория, едва сдерживая слезы. Встав, она направилась к двери. – Не знаю, зачем я вообще рассказала тебе об этом – могла бы догадаться, как ты отреагируешь. Но я знаю одно: нравится тебе это или нет, я рожу этого ребенка! – И захлопнула за собой дверь.
      Ариан подошла к окну. На противоположной стороне канала, как всегда, толпились туристы. Некоторые из них разглядывали мраморный фасад ее дворца, по всей вероятности, гадая, кто тот счастливчик, который может позволить себе жить в таком палаццо.
      Она была уверена, что отец ребенка – Чарлз. Глория сказала Ариан, что она – первый человек, которого она посвятила в свою тайну. Скорее всего Чарлз еще не знал о беременности, и у него не было причин подозревать, что что-то могло случиться, – Глория все время принимала противозачаточные таблетки. Если это так, раздумывала Ариан, то еще есть возможность сделать Мердоку предложение, которое тот не сможет отклонить.
      Ариан поднялась по широкой лестнице и, решительным шагом пройдя по главному коридору, постучала в дверь комнаты Чарлза. Помедлив немного, она заглянула в комнату и обнаружила, что Мердока там нет.
      Мысль о том, что он в этот момент может находиться рядом с Глорией и даже заниматься с ней любовью, взбесила ее. Ариан снова кинулась к лестнице, собираясь немедленно заглянуть в комнату дочери, но вдруг замерла на месте, поняв, что, если она в самом деле обнаружит там обоих, это нисколько не поможет делу, а лишь разъярит ее еще больше. Она принялась в нетерпении мерить шагами коридор.
      Часы пробили четыре. С минуты на минуту должен был прибыть парикмахер. Ариан предстояло еще проверить, все ли готово к приему гостей, и привести себя в порядок перед балом.
 
      Стоя перед зеркалом, Пандора поправила пышное кружевное жабо, украшавшее ее шитый золотом камзол. Она была одета в костюм придворного времен Людовика XV и с удовольствием отметила, что наряд выгодно подчеркивает стройность ее фигуры. Необходимость надеть напудренный парик поначалу озадачила ее, но вскоре она к нему привыкла. Ей даже показалось, что белый как снег парик выгодно оттенил зеленоватый цвет ее глаз, и Пандора тут же решила не закрашивать седые пряди, когда они появятся.
      Она пожалела, что нельзя с такой же легкостью предсказать будущее своего бизнеса. Некоторое время назад Пандора позвонила своей секретарше и выяснила, что документы для тендера были отправлены еще утром, дошли до адресата, но ответа пока нет.
      Ах, если бы время можно было остановить! Скоро она должна была отправиться в гондоле на самый роскошный в мире бал, и ее переполняло предвкушение какого-то чуда. Когда Ариан пригласила ее в свой дворец в Венеции на праздник, Пандора почувствовала себя словно главная героиня сказки о Золушке. Правда, она очень сомневалась, что в итоге перед ней возникнет прекрасный принц с хрустальным башмачком.
      Мысли ее прервал стук в дверь – коридорный принес омлет. Бал должен был начаться в десять тридцать, а это означало, что ужинать придется очень поздно. Пандора решила, что голодное бурчание в животе будет плохо сочетаться с ее костюмом вельможи, и, сняв камзол, принялась за еду.
 
      – Ты хотела меня видеть? – спросил Чарлз, появившись в гардеробной Ариан. Она стояла перед зеркалом, заключенным в золоченую раму. Розинья, стоя на коленях рядом с хозяйкой, взбивала кружева ее шлейфа.
      – Пожалуйста, стучи, прежде чем входить. Да, я хотела тебя видеть, – ответила Ариан, поправляя роскошную шляпку. – Все в порядке, Розинья, можешь идти.
      – В черном ты выглядишь просто великолепно. Кем же ты будешь на балу? – с улыбкой поинтересовался Чарлз.
      – Королевой ночи, – сухо бросила Ариан. – И хватит болтать о ерунде. Мне с минуты на минуту пора будет спускаться вниз. – Обернувшись, она устремила взгляд прямо в лицо Мердоку. – Я много думала о нашем разговоре в Нью-Йорке и решила, что будет лучше, если мы расстанемся.
      Чарлз приподнял одну бровь.
      – А о компенсации ты подумала? – осведомился он.
      – Компенсация составит пятьдесят миллионов долларов, – тихо сказала Ариан. – Но есть два условия: во-первых, ты будешь держать рот на замке, во-вторых, ты никогда и нигде не попадешься на моем пути. Мир велик, и у тебя будет достаточно денег, чтобы в случае необходимости купить себе билет на самолет и убраться куда-нибудь подальше.
      Чарлз тихонько присвистнул.
      – Ты и впрямь деловая женщина. Уважаю твое стремление за все платить минимальную цену, но если ты думаешь, что меня это устроит, то плохо меня знаешь. – Мердок подошел вплотную к Ариан. – За пятьдесят миллионов не купишь даже ту картину, которую мы вместе с тобой приобрели в апреле. Ты приучила меня к личному самолету, и мне трудновато будет привыкнуть к необходимости летать коммерческими рейсами. Так что придется тебе сделать более выгодное предложение.
      – Восемьдесят миллионов, – чуть громче сказала Ариан.
      – Попробуй еще разок. Ты меня разочаровываешь, – спокойно промолвил Мердок.
      – Сто миллионов! – выкрикнула Ариан, теряя терпение.
      Чарлз был поражен. Никто не знал точно размеров ее состояния, даже сама Ариан – оно исчислялось миллиардами. Он мог сделать так, что Ариан потеряла бы все, но тем не менее она продолжала предлагать ему смешные, унизительные подачки. С другой стороны, Ариан никогда не поднимала цену с такой готовностью, даже когда речь шла о деньгах, которые она не считала деньгами.
      Мердок уже собирался сказать, какую сумму он считает достаточной в качестве отступного, когда до него вдруг дошло, что такой он видел Ариан только однажды – много лет назад, после их первой и последней ночи, проведенной вместе. Сейчас она точно так же утратила контроль над собой. Вряд ли их торг мог оказать на нее такое действие. Дело явно было в чем-то другом, более серьезном. Неужели…
      Сердце Чарлза радостно забилось, но он одернул себя: сначала надо было удостовериться, что он не ошибается. Обняв Ариан одной рукой за талию, он привлек ее к себе.
      – Дорогая, все это ерунда, – промурлыкал он, пытаясь ее поцеловать.
      Мысль о том, что эти руки совсем недавно ласкали Глорию, наполнили сердце Ариан отвращением. Отпрянув, она влепила Мердоку оглушительную пощечину.
      – Не прикасайся ко мне, ублюдок!
      Чарлз понял все. Не было больше смысла обсуждать размер отступного. Он хотел получить все, причем немедленно, и знал, что добьется своего. Повернувшись, он вышел из комнаты.
 
      Канал был буквально запружен гондолами, фонарики которых, мерцавшие в темноте, напоминали сбившихся в стаю больших светлячков.
      Оглядевшись, Пандора почувствовала, как от восторга у нее перехватило дыхание. Все пространство огромного зала освещалось свечами, пламя которых отражалось на гладкой поверхности облицованных мрамором стен. Готические колонны и арки буквально утопали в великолепных орхидеях. Цветами была украшена и огромная лестница, на верхней площадке которой, приветствуя гостей, стояла Ариан де ла Форс.
      – Вы выглядите просто великолепно!
      – Вы обворожительны!
      Ариан отвечала на комплименты, произносимые на разных языках и со всеми возможными акцентами, ослепительной улыбкой женщины, которой неведомы тревоги и заботы.
      – Я очень рада, что вы смогли приехать. – Она прикоснулась щекой к щеке Пандоры и в дополнение к стандартному приветствию на секунду дружески пожала ее пальцы. Глаза женщин на мгновение встретились, и Пандоре показалось, что Ариан чем-то расстроена. Однако прежде чем она успела вглядеться в лицо хозяйки бала более пристально, непрерывный поток гостей увлек Пандору за собой под арку, в главный зал. Здесь собрались сотни гостей со всего света. Звуки оркестра с трудом перекрывали глухой гул голосов.
      Пандора, взяв с подноса бокал шампанского, медленно принялась обходить зал. Ей казалось, что все собравшиеся знакомы между собой, и лишь она одна составляет досадное исключение. Услышав, как кто-то окликнул ее, Пандора очень удивилась.
      Обернувшись, она увидела Джеральдину. Волосы главного редактора «Шика» были стянуты на затылке в огромный узел, скрепленный гребнем, на плечи накинута кружевная шаль. Ее длинное платье тоже было обильно украшено черными кружевами.
      Пандора никак не ожидала встретить Джеральдину на балу в Венеции. Однако теперь, стоя с бывшей подругой лицом к лицу, поняла, что происшедшее теперь потеряло для нее всякое значение.
      – Джеральдина! Как я рада тебя видеть! Что на тебе за костюм? – спросила Пандора таким тоном, словно ее в самом деле это интересовало.
      – Я маха Гойи. А что, разве не похоже? – хихикнула Джеральдина. – Я подумывала о том, чтобы прийти в костюме махи обнаженной, но в последний момент решила, что Салли это не одобрит.
      – А где Салли?
      – Где-то здесь. Беседует с какой-то очень важной француженкой. Салли хочет купить часть земель, которыми она владеет в окрестностях Парижа. Скорее всего я его не увижу до тех пор, пока он не заставит ее подписать контракт прямо на салфетке. Как твои дела? Тысячу лет тебя не видела, – прощебетала Джеральдина, хотя с тех пор как Пандора уехала из Нью-Йорка, не прошло и трех месяцев.
      – Спасибо, все хорошо, – сказала Пандора и, поняв, что, учитывая их прошлую дружбу, неудобно ограничиться столь кратким ответом, добавила: – Я организовываю собственный бизнес.
      – О, я так рада! Ты все еще в Нью-Йорке? – спросила Джеральдина, процеживая взглядом толпу за спиной Пандоры.
      Пандора подумала было, что в вопросе бывшей подруги содержится некая шпилька, но тут же поняла, что Джеральдина полностью поглощена рассматриванием гостей и почти ее не слушает.
      – Нет, я вернулась в Лон… – все же начала она, но Джеральдина тут же ее перебила:
      – Извини, дорогая, но я только что заметила вон там Палому и Рафаэля. Я просто обязана с ними поздороваться. Увидимся позже.
      Джеральдина обнажила в улыбке зубы и исчезла. Пандора покачала головой и тоже улыбнулась, подумав, что ее бывшая подруга в своем репертуаре. Сделав глоток шампанского, она продолжила обход зала и через некоторое время оказалась у окна, выходившего на канал. Опершись о мраморный подоконник, она разом окинула взглядом все пространство зала. Увиденное поразило ее. Ей много раз доводилось бывать на балах в Англии, в том числе на таких, которые проводились во дворцах, не уступавших венецианскому палаццо Ариан, однако нигде богатство не демонстрировалось с такой откровенностью, граничившей с вызовом. Пандора вспомнила о своих финансовых затруднениях и задумалась о том, в какую астрономическую сумму обошелся этот бал устроительнице.
      – Много миллионов, – послышался рядом с ней мужской голос. Повернувшись, Пандора обнаружила рядом Боба Чалмерса в костюме пирата.
      – Вы говорите о награбленной вами добыче или о цене, заплаченной за все это великолепие? Если о последней, то вы прямо-таки ясновидящий, – улыбнулась Пандора.
      – Всегда стараюсь угадывать мысли привлекательных женщин. – Боб почти шептал, вплотную приблизив свои губы к ее уху.
      – В таком случае, если вы задержитесь около меня надолго, вас ждет весьма скучный вечер. Но как вы все-таки угадали, о чем я думала?
      – Всякий раз, когда я бываю на подобных мероприятиях, я сам невольно думаю о том, во сколько они обходятся. Но мне это простительно: я деловой человек. Что же касается вас, то вы скорее всего размышляли о том, как здесь красиво. В любом случае я очень рад снова видеть вас. – Наклонившись вперед, Чалмерс поцеловал Пандору в щеку. – После того ленча я несколько раз пытался звонить по вашему нью-йоркскому номеру, но никто не брал трубку.
      Несколько месяцев назад внимание Чалмерса польстило бы Пандоре, теперь оно ее всего лишь забавляло.
      – Я вернулась в Лондон и занимаюсь организацией собственного бизнеса, – пояснила она.
      – В самом деле? – воскликнул Боб с ноткой неподдельного интереса в голосе. – Если я что-нибудь могу для вас сделать, только скажите, и…
      Пандора уже хорошо знала, что означают эта интонация и выражение лица. Намерения Боба ничем не отличались от намерений Питера – разница состояла лишь в том, что Чалмерс был более воспитанным человеком, чем ее лондонский знакомый.
      – Вы действительно можете кое-что для меня сделать. Возникли некоторые проблемы с финансированием моей компании. Смогли бы вы раздобыть для меня пять миллионов фунтов стерлингов? Я была бы вам очень благодарна. – Несмотря на обворожительную улыбку, в ее тоне не было и намека на шутку.
      Лицо Боба застыло.
      – Вы серьезно? – осведомился он через некоторое время.
      – Я всегда говорю серьезно, особенно когда речь идет о бизнесе, – ответила Пандора, наслаждаясь растерянностью собеседника.
      – Бал не лучшее место для разговоров о бизнесе, – сказал Боб, немного подумав. – Мы могли бы встретиться завтра в моем отеле за ленчем. Я остановился в «Сиприани». Жена как раз в это время встречается с какой-то своей подругой, так что мы сможем побеседовать без всяких помех.
      – Что ж, я была бы очень рада побеседовать с вами без всяких помех, но рано утром улетаю обратно в Лондон, – ответила Пандора, одарив собеседника улыбкой Джеральдины и отметив, что после этих ее слов лицо Чалмерса разочарованно вытянулось. – Я бы и не подумала затевать разговор о деньгах, если бы вы о них не упомянули, так что сами виноваты, – добавила она и направилась прочь от Боба, в соседний зал.
      Он оказался поменьше, и здесь было не так людно. В центре, среди группы гостей, Пандора заметила Глорию, указывавшую на потолок. Взглянув вверх, она увидела овальную фреску – знаменитое творение Тьеполо под названием «Триумф Венеры». Платье Глории было точной копией одеяния богини любви. Пандора увидела, как к Глории подошел мужчина в костюме Зорро, фигура которого показалась ей смутно знакомой. Через несколько секунд они вместе вышли из зала.
 
      Ариан была рада нескончаемому потоку гостей – они отвлекали ее от мыслей о Глории. Она знала, что совершила ошибку, но сейчас было не время копаться во взаимных обидах. Она решила поговорить с дочерью завтра.
      Почувствовав, что потеряла нить общего разговора, Ариан сфокусировала все свое внимание на светской беседе. Вокруг оживленно обсуждали раздоры между принцем Уэльским и принцессой Дианой. Повернувшись, чтобы поприветствовать группу вновь прибывших гостей, она заметила поодаль Пандору Дойл, разговаривавшую с Камелиной Сартеано.
      Ариан отметила, как изменилась Пандора со времени их последней встречи в Нью-Йорке, и невольно вспомнила недавний телефонный разговор с ней. В каждом жесте Пандоры сквозило достоинство, уверенность в себе. Ариан хотела уже, извинившись перед остальными, подойти к Пандоре и Камелине, но тут в широком дверном проеме появился Ферручо, которого почти невозможно было узнать – вместо обычного костюма дворецкого на нем был наряд придворного. Трижды ударив по мраморному полу длинным посохом из черного дерева, отделанного серебром, он голосом, разом покрывшим всеобщий шум и гам, возвестил:
      – Ваше королевское величество, леди и джентльмены, обед подан.
      Ариан подобрала свою мантию Королевы ночи и, взяв под руку ближайшего из стоявших рядом мужчин, во главе толпы гостей стала спускаться по мраморным ступеням.
 
      В лунном свете мягко поблескивали складки смятого шелка. Черная мантия Зорро и цвета розового жемчуга одеяние Венеры были небрежно брошены прямо на пол. Обнаженные Чарлз и Глория, сжимая друг друга в объятиях, лежали поперек кровати, не обращая внимания на доносившуюся снизу музыку. Глорию в эту минуту не интересовало абсолютно ничего, за исключением того неожиданного душевного спокойствия, которое наполнило все ее существо. Это Чарлз помог ей обрести уверенность и внутреннее равновесие.
      – Надо одеться и спуститься вниз. Уже довольно поздно, – пробормотал он.
      – Рано еще, – ответила Глория. – Успеем.
      Чарлз крепче сжал ее талию, и шум бала перестал для них существовать – по крайней мере на какое-то время.
 
      – …Так вот, я слышал от человека, который очень хорошо ее знает, что она незаконнорожденная дочь бразильского плантатора и одной из его гувернанток, и…
      Пандора, внимательно слушавшая монолог ее соседа по столу о тайне происхождения Ариан де ла Форс, вдруг поняла, что все это не более чем сплетни и слухи, большую часть которых ей уже пересказала Джеральдина.
      – Прошу извинить, – сказала она и, поднявшись со стула, пошла обследовать первый этаж дворца.
      В одном из салонов была устроена дискотека. В толпе, освещенной вспышками разноцветных прожекторов, Пандора разглядела Марию Димитреску и еще несколько лиц, знакомых ей по нью-йоркской вечеринке в доме Джеральдины. Мужчина в костюме Отелло пригласил ее танцевать. В этот момент из динамиков звучала одна из ее любимых композиций:
 
Мы тратим деньги не считая,
Я люблю тебя, ты платишь за мою квартиру.
 
      Танцующие громко скандировали слова песни. Внезапно партнер Пандоры, положив руку на ее предплечье, принялся как-то странно потирать его.
      – Как насчет того, чтобы зарядиться и малость пострелять? – пробормотал он, вплотную приблизив лицо к ее лицу.
      Пандора не поверила своим ушам.
      – С удовольствием. Я это просто обожаю, – наконец проговорила она и стала ждать, что будет дальше.
      – Отлично. Тогда давай поищем местечко поспокойнее. У меня есть немного героина и очень хороший кокаин. Ты что предпочитаешь? – спросил незнакомец, обнимая ее за талию.
      – Предпочитаю стрелять в тетеревов, но нам придется быть осторожными, чтобы не попортить Ариан потолки, – ответила Пандора и, оттолкнув партнера, двинулась дальше. Оглянувшись, она увидела, что он что-то втолковывает девушке-блондинке, весь костюм которой состоял из нескольких перьев. Что и говорить, некоторые гости Ариан оказались куда более экстравагантными, чем она ожидала.
      Пандора поднялась в бальный зал. Ариан танцевала с Бобом Чалмерсом, и, судя по всему, с удовольствием. Пандора пошла дальше вдоль стены и увидела мужчину в костюме Зорро. Он стоял у края балкона, на котором расположился оркестр.
      В этот момент прозвучали последние такты мелодии, и наступила тишина. Танцующие остановились в ожидании, когда музыканты заиграют снова, но пауза оказалась длиннее, чем обычно. Как и многие другие гости, Пандора подняла глаза и увидела, что Зорро выступил вперед и снял маску.