Глава 28

Поиск, Пустыня

Обойдя стороной долину Летучих Сетей, отряд весь день провёл в походе, и лишь когда спустились сумерки, остановился на привал. Ивик ехал впереди, храня молчание; никто из товарищей не пытался с ним заговаривать, такое выражение было написано на лице и во всём облике мага.

Эйлин ехала несколько в стороне от остальных, такая предосторожность была необходима, когда имеешь дело с конями оборотней. Она чувствовала, что в воздухе сгущается Сила. Один раз, когда они ещё только выступили в путь, с ней связался Кетан, но даже его сообщение она передала магу в коротких словах, не останавливаясь ни на чём, кроме голых фактов.

Бросив взгляд на Труссанта, державшегося рядом с кобылой, на которой ехала она, Эйлин вздрогнула от неожиданности: в седле ей почудилась тень всадника. Неужели это — проявление пробудившихся неведомых сил, которое они привлекли к себе сквозь истончившиеся завесы пространства и времени? Но в следующий миг она только покачала головой, осознав нелепость мелькнувшего у неё предположения. Это была, конечно же, не тень, а просто Юта, вцепившаяся когтями в качающееся седло.

Мордочка кошки повернулась к Эйлин, громадные глаза, пристально глядевшие на девушку, точно спрашивали о чём-то, но Эйлин не могла понять немого вопроса.

Чем дальше отряд продвигался на запад, тем засушливее и пустыннее становилась местность. Кое-какая растительность ещё попадалась на пути: трава под ногами, время от времени одинокое чахлое деревце А впереди сплошной стеной маячила цепь голых горных вершин.

Из зарослей вынырнул знакомый силуэт, и Эйлин облегчённо вздохнула, узнав Кетана. Обернувшись человеком, он остановился, ожидая, когда путники приблизятся.

Появление оборотня прорвало стену молчания, которую воздвиг вокруг себя Ивик. Повернув коня, он заставил его подъехать к Кетану.

— Докладывай! — потребовал он сухо. Вместо дружеского привета Кетана встретил резкий голос недовольного начальника, раздражённого опозданием подчинённого.

Эйлин заметила, что лицо Кетана как-то непривычно изменилось, словно стало длиннее, но тут он поднёс руку ко рту и показал тусклый кристалл, напоминающий тот, который украшал перстень мага. Кристалл на ладони Кетана вспыхнул огненным блеском, и перстень мага, словно перемигнувшись, ответил на это быстрой вспышкой яркого света.

— С чем ты пришёл? — спросил маг так же отрывисто.

— Возможно, что у нас нашлись союзники или просто сочувствующие, а возможно, даже ключ к разгадке того, что нас ждёт впереди, — ответил Кетан. — Крылатые люди встретят отряд дружелюбно, если наш путь приведёт нас в их края, к Джакате они не испытывают добрых чувств.

Ивик кивнул:

— Неплохо! Есть ли поблизости подходящее место для лагеря, где можно установить надёжную защиту?

— За вторым холмом протекает речка, правда, очень обмелевшая.

Эйлин повернулась лицом в ту сторону, куда указывала рука брата, и протянула перед собой лунный жезл.

Солнце уже село, скрывшись за линией гор, но роскошный закат ещё освещал землю.

— Все спокойно, — объявила девушка. — Ни защитных преград, ни затаившихся теней.

— Вы о защите? — спросил подошедший к ним Фирдун.

Кетан взглянул на него и подумал, что его друг очень изменился. Когда они отправлялись в поход из Гнезда, это был юноша. Сейчас же казалось, словно на его плечи легла тяжесть прожитых лет, как будто он взял на себя часть груза, который нёс Ивик. Взгляд Фирдуна устремился туда же, куда смотрела Эйлин.

— Бесплодная земля, — вымолвил он через некоторое время.

— Ну, поехали, нечего откладывать! — сказал маг и с тем же хмурым видом махнул рукой Кетану, чтобы тот садился в седло. Юта тотчас же подвинулась, уступая ему место, и они поскакали вперёд, а все остальные, растянувшись вереницей, последовали за ними.

Элайша, как Ивик, в продолжении всего пути молчала. Опустив поводья и предоставив лошади самой выбирать путь, она то и дело вращала свои браслеты и ни на что не глядела, опустив глаза. Фирдун давно уже почувствовал то нарастание Силы, которое предшествовало сообщению из Гнезда. Он видел, как между Элайшей и Ивиком происходил какой-то разговор, после которого у Ивика заметно испортилось настроение. Вспомнив о миражах, которые умела вызывать Элайша, он подумал, что она, наверное, готовится пустить в ход свой дар.

Перевалив через вершину пологого холма, лошади почуяли воду и прибавили шагу. Но когда всадники спешились, маг приказал всем разделиться на две группы Гьюрет с соплеменниками сняли с лошадей вьюки и, оставив снаряжение, необходимое для ночлега, отогнали табун вниз по течению реки. Хардин в нерешительности переводил взгляд с Ивика на кайогов, но убедившись, что Ивик не думает его отсылать, решил остаться.

По знаку Ивика к нему подошёл Фирдун.

— Нам понадобится защита, и только ты сможешь её держать, у меня будет другое дело. Мы знаем, что Джаката пробудил Силы, с которыми ему не справиться. Поэтому обеспечь мне такую защиту, которая оказалась бы действенной против Неуловимого из Юина.

— Слушаюсь, повелитель. И обещаю напрячь все свои способности, но хватит ли их для этой задачи, можно узнать только, испытав их в деле.

— Уж дела у нас будет предостаточно! — хмуро бросил через плечо Ивик, направляясь к Элайше. Она сняла с рук браслеты и сцепила их в одно ожерелье. Кетан заметил, что от них исходит светящаяся лиловая дымка.

Хардин первым догадался, что сейчас требуется; он набрал пару охапок травы, разбросал их по земле и накрыл плащом, которым его снабдили из запасов экспедиции. Получилось импровизированное ложе.

Не говоря ни слова, Элайша надела на голову венец из браслетов, затем, взглянув на Эйлин, протянула ей левую руку:

— Небо ясно, и Кобылица нашей Властительницы мчится на просторе во всей красе. Ты, её избранница, будешь моим якорем.

Эйлин кивнула. Элайша легла на травяное ложе, а Эйлин взяла её протянутую ладонь и, вложив в неё свой жезл, сжала её пальцы своими. Маг, как показалось Кетану, присоединился к ним медленно и словно бы нехотя. Но в конце концов он всё-таки сел в головах у Элайши.

— Защиту! — скомандовал он, и Фирдун единым усилием напряг свои способности. Он мысленно воздвиг огненную стену, которая озарила все вокруг лунным блеском. Может быть, не только он один видел это пламя, потому что рядом с собой услышал возглас удивления, который издал Хардин.

Кетан опустился на колени позади приёмной сестры и осторожно положил обе ладони на её плечи. Тут он почувствовал, как что-то тяжёлое повисло у него на спине, и возле самого уха услышал тихое мурлыканье Юты. Он понял, что удивительная кошка решила помогать ему, поделившись силой, дарованной ей.

Ивик взмахнул руками, и путеводный кристалл перстня ожил, у Эйлин также ожил цветок лунного жезла. Губы Ивика шевелились, хотя речь оставалась безмолвной, ничто не нарушало ночной тишины, кроме дыхания тех, кто ему помогал. Фирдун мерным шагом часового начал обходить по кругу невидимую для всех, кроме него, защитную стену. При каждом шаге он усилием воли укреплял ту её часть, мимо которой сейчас проходил.

Кетану казалось, что время остановило свой бег или, может быть, все они вырвались из его неудержимого потока. Сверкание драгоценных камней, украшавших венец Элайши, становилось всё ярче, пока её лицо не скрылось в сиянии лилового пламени.

Руки мага находились в неустанном движении. Голова его все ниже склонялась над лицом Элайши, словно его притягивало лиловое пламя.

Элайша лежала неподвижно. Кетану даже почудилось, что грудь её перестала мерно вздыматься, как будто дыхание чародейки пресеклось.

Фирдун ускорил шаг. Кетан видел, как он, поравнявшись с Хардином, потянул того за собой, и они стали ходить вместе. Может быть, у мальчика и не было особенного дара, но на нём почило благословение Луны, и потому его душевные и физические силы могли помочь остальным в их борении.

Тепло, которое передавалось Кетану от Юты, он старался передать дальше. Её мурлыканье стало похоже на шаманское песнопение, но человеческое ухо не могло уловить его тайного смысла.

— Я пришёл, — промолвили вдруг уста Элайши, но то был не её голос. Говорил мужчина.

— Что можешь ты поведать нам о вратах Ранчайлда?

Ответом сначала было молчание, словно невидимый голос не знал ответа. Затем он произнёс:

— Ранчайлд некогда правил Гарт-Хауэллом. Для Грифонии он представлял грозную опасность. Рассказывают, что он как раз собирался скрыться, уйдя за врата, когда его настиг Ландсил, который сразился с ним и одержал победу. Если существуют какие-то сведения об этих вратах, они могли сохраниться только в Гарт-Хауэлле.

— Что сейчас там делается?

— По-видимому, они выжидают своего часа. С тех пор, как Джаката затеял свою экспедицию, они не показываются за пределами защитных барьеров.

— И больше ничего не известно о вратах? — настойчиво повторил Ивик прежний вопрос.

— Известно только, что они расположены в Стране Мёртвых на западе и после Ранчайлда там больше никто не бывал. Некоторые говорят, что Ландсил вышвырнул его за врата и запер их. Но запоры слабеют от времени. Что ещё вам нужно от нас?

— Может быть, в Лормте известно что-то иное?

— Мы постараемся выспросить у них. Но в Лормте не много знают об Арвоне. После Великой Войны до них не доходило никаких новостей. Если вам понадобится наша помощь, когда вы придёте к вратам, мы по первому вашему слову сделаем для вас всё, что можем. Силы Тьмы наступают отовсюду, их присутствие очень заметно. Возможно, Джаката представляет собой гораздо более серьёзную опасность, чем кажется на первый взгляд.

Элайша вдруг застонала. Голова её заметалась на ложе. Через Эйлин Кетану передался удар тока, его сильно дёрнуло. Действительно, Силы Тьмы распространились повсюду, сейчас они действуют не только в Арвоне, но добрались и сюда!

Показалось ему или и впрямь по ту сторону защитной стены мелькнула какая-то тень? Кетан даже не осознал, каким зрением он её увидел — воочию или духовным взором. Пожалуй, сегодня они получат хорошее подтверждение старинной поговорки, которая гласит, что сила притягивает силу. Кетан решился воспользоваться звериным зрением и чутьём…

Запах! Он был очень слаб, но заключал в себе всю мерзость, которую они встречали возле каменного колодца. Зрение и слух оказались бесполезными, но всё же Кетан видел, что Фирдун и Хардин из Серебряной Мантии, шедшие по кругу рука об руку, внезапно замедлили шаг. Фирдун поглядывал в сторону защитного барьера, словно старался идти в ногу с кем-то, кто исподтишка прощупывал стену, пытаясь найти слабину.

Ивик низко склонился над лицом Элайши, скрытым лиловым свечением. Вот она успокоилась. Затем вдруг подскочила и села, задев при своём резком движении мага. Блеск её глаз пронзил лиловое марево.

Эйлин подняла жезл, защищая глаза Элайши от тьмы, которая притягивала её взор. И Кетан почувствовал такой отток энергии, что казалось, это отнимет у него последние силы.

Лиловый туман, скрывавший Элайшу, поредел, и стало видно выражение её лица. Да, там был страх, но сильнее страха было отвращение, словно ей пришлось увидеть нечто несказанно мерзкое.

Ивик резко обернулся в направлении её взгляда и выхватил свой жезл. Из перстня на указательном пальце сверкнул ослепительно белый луч.

— Не так! — произнёс мужской голос устами Элайши. Но теперь он был слышен слабее, словно говоривший был уже далеко. Элайша стала вырывать свою руку, которую Эйлин прижимала к жезлу, другой рукой она сняла венец из браслетов.

Теперь браслеты находились у неё в левой руке, правой она держала руку Эйлин. Элайша взмахнула сверкающими браслетами в воздухе, и их лучи, словно стрелы молний, мелькнули над головой Фирдуна и унеслись в черноту окружающей ночи.

Ивик направил свой посох туда, куда устремились сверкающие вспышки, которые вились вокруг него и, срываясь, стекали с его острия, уносясь вперёд, словно посох направлял их на невидимую цель.

Фирдун отскочил в сторону, оттащив за собой Хардина, и огненное копьё, посланное жезлом мага, улетело во тьму.

Ярость… боль… возмущение… ярость…

Бушующие порывы свирепой злобы носились в воздухе, как буря, но это происходило за пределами магического круга и разбивалось о стену, воздвигнутую Фирдуном. Маг встал рядом с ним плечом к плечу, продолжая посылать шквал за шквалом живого огня в чёрную тьму, в ответ из потревоженного пространства налетали ураганные порывы ненависти, обдавая стоящих за щитом холодным ознобом, но никто не поддался страху и не разнял сомкнутых рук.

— Заклинаю тебя Звёздами и Могуществом Великих, нездешней Священной Волей и Силою Света, — раздался голос Фирдуна. — Именем Ландсила, Теорна, Гайлариана и Трия, когтями Грифона и клыками оборотней, волею Властительницы — сгинь! Ибо мы — не твоя добыча!

Показалось ли это Кетану, или Фирдун действительно с каждым словом становился выше ростом, так что Ивик совсем исчез в его тени? И вдруг Фирдун протянул руку к магическому посоху, и Ивик не воспротивился такому посягновению.

— Убирайся во Тьму, из которой ты выполз! — закончил Фирдун так властно, как прежде мог сказать только Ивик. — Волею Неназываемого! Да будет так!

Имя, которое он произнёс, обрушилось, как ураган, и Кетан понял, что услышал сейчас одно из Великих Имён, которые нельзя произнести никому, кроме тех, кого избирает своим орудием Сила.

Огненная стрела, вырывавшаяся из наконечника магического посоха, свернулась в пламенный шар. Шар сорвался и полетел. Кетан только догадывался, какая мощь заключена в посохе Ивика, если он способен управлять такой могучей Силой, какая сейчас бушевала вокруг. Когда во внешней тьме вспыхнул взрыв, он увидел не столько глазами, сколько внутренним зрением, как зашатался, судорожно дёргая длинными щупальцами, чёрный сгусток. Кетан и сам еле устоял на ногах под напором хлынувших оттуда волн отчаяния и ярости, которыми это существо, уползая, все ещё пыталось их уничтожить.

Ивик выпустил из рук посох, и уже теперь Фирдун опирался на него всей тяжестью, видно было, что он с трудом держится на ногах. Эйлин выпустила руку Элайши, которой та держала лунный жезл, и Элайша сразу выронила его себе на колени, словно он был непомерно тяжёл. Кетан не чувствовал больше исходившего от Юты тепла и понял, что кошка уже не держится за него.

Все обессилели после борьбы, но зато чувствовали, что свободны. Вдруг Фирдун обернулся к Ивику и, глядя ему в глаза, спросил зазвеневшим по-мальчишески голосом:

— Что ты сделал со мной?

— Ничего, — ответил маг, не спеша принять от него назад свой посох, который Фирдун совал ему в руку. — Каждый сам делает свой выбор, сын Грифона!

Фирдун высоко взмахнул посохом, точно хотел запустить им подальше. Сверкнув глазами, он кинул посох Ивику, и тот поймал его на лету.

— Мой выбор — это моё дело! — сказал юноша. — Я — это я, и никто не переделает меня по своей воле!

Ивик ответил с усталой улыбкой:

— Так мы все когда-то говорили. Да, твой выбор — твоё дело. Но в эту минуту мы все связаны одним делом, и только неудачное завершение его может разорвать эти узы.

Фирдун опустил голову. Он стиснул руки, снова разжал их и снова стиснул. Затем, подняв раскрытую ладонь, пробормотал несколько слов, и Кетан понял, что он снял защитный барьер.

Эйлин прислонилась к плечу приёмного брата:

— Плохи дела, — промолвила она так тихо, что тот едва разобрал сказанное.

— А что такое?

— Ты ведь знаешь, Кетан, что иногда, когда угодно Госпоже, она наделяет меня даром предвидения. Нехорошо для Элайши и для него, — ответила Эйлин, кивая на Ивика. — Возможно, это всего лишь мои страхи, но, кажется, мы все выйдем из этого похода не такими, какими были. Мы подняли оружие Великих Учителей, а оно нам не впору.

Как всегда после оттока Силы, все чувствовали неодолимую слабость. Поэтому, присоединившись к кайогам, они с жадностью набросились на еду. Насытившись зажаренными на костре куропатками и утолив жажду, все отправились спать. Фирдун ни с кем не сказал ни слова после того, как они покинули место, которое он ограждал защитным барьером. На лице его застыло какое-то странное отрешённое выражение, и в нём трудно было узнать прежнего доброго малого, с которым так давно приятельствовал Кетан. Время от времени Фирдун хмуро поглядывал на Ивика, словно сердясь, что тот задал ему задачу, к которой у него не лежала душа.

Между тем, подобно тому, как Фирдун исподтишка посматривал на Ивика, за ним, как заметил Кетан, в свой черёд незаметно наблюдала Эйлин. Она смотрела на него внимательно и задумчиво. Когда луна поднялась и очутилась у них над головой, она отошла от костров, чтобы уединиться для тайной беседы со своей Госпожой; как догадывался Кетан, сестру терзали сомнения.

Кетан бережно хранил камень, подаренный крылатыми людьми. Ложась спать, он положил его, не вынимая из тряпицы, в которую он был завёрнут, себе под голову, надеясь, что камень навеет хорошие сны. Сейчас ему хотелось забыть обо всём и вновь побывать в долине, которую стерегут каменные кошки и где живёт пушистая чёрная красавица, чьи чары приманили его туда в первый раз.

Однако в сегодняшнем сне он очутился там не в зверином обличье. Он узнал каменные столбы и сидящих на них кошек, но сам оставался человеком и, как ни старался, так и не смог превратиться в парда.

А потом появилась она, выступив из-за колонны, на этот раз уже не кошкой, как тогда. У неё были короткие чёрные волосы, её макушка как раз доставала ему до подбородка; под узким облегающим платьем вырисовывался стройный женский стан, но в каждом движении по-прежнему сквозила кошачья грация.

— Госпожа, — начал он и умолк, не зная, как назвать девушку.

Она улыбнулась, но не сказала ни слова. Неслышно ступая, она приблизилась к нему и, обхватив руками за шею, пригнула к себе его голову. Её губы нежно коснулись его щеки.

— Великий воин! — шепнула она. — Как долго пришлось тебя ждать!

Кетан был точно в беспамятстве. Его руки сами обняли её и прижали к груди.

— Красавица моя! Кто ты? Откуда пришла ко мне? В ответ послышался тихий смешок:

— Найди ответ, великий воин! Тогда я приду и останусь с тобой, если пожелаешь. Как долго пришлось ждать! — закончила она со вздохом.

И едва он услышал этот вздох, как она растаяла в воздухе. Крик отчаяния вырвался у него из груди, когда Кетан увидел, что каменные столбы с кошками тоже растаяли и исчезли.

Других снов он в эту ночь уже не видел или не запомнил. Проснувшись, оборотень от тоски не находил себе места и отправился на разведку, не дожидаясь, когда его товарищи снимутся с места.

Он отправился прежним путём, только теперь уже не старался учуять след людей Джакаты. Крылатые обещали помочь и показать дорогу в так называемую Страну Мёртвых. Ивик считал, что туда-то и направился Джаката, если только выжил в схватке со Злом, которое сам и вызвал.

— Я не сомневаюсь, что он жив, — сказал маг, обсуждая с Кетаном, направление поиска. — Иначе за нами вчера не устроили бы погоню. Правда, он мог столкнуться с чем-то, что оказалось сильнее его. Но в таком случае это, — сказал он, показывая на перстень с тусклым и безжизненным камнем, — предупредило бы нас об опасности.

След, по которому они шли, повернул севернее, и по мере продвижения отряда видневшиеся на горизонте горы вставали все выше и наконец заслонили его зубчатой стеной. Однажды им попались по дороге развалины крепости, которая, как показалось Фирдуну, была больше, чем Гнездо в Грифонии. Но они не стали туда сворачивать, миновав стороной разрушенные стены, от которых и сейчас ещё веяло безнадёжным отчаянием.

Вокруг лежали огороженные поля, где некогда жители сеяли хлеб. Там и сям покачивались на ветру одинокие колоски одичавших злаков. Путники поживились плодами древнего сада. Большинство старых деревьев уже умерло, но там, где падали созревшие плоды, поднялась молодая поросль, и на новых деревьях созрел богатый урожай. И путешественники сделали привал, чтобы полакомиться свежими фруктами, которых им давно уже не приходилось отведывать.

К вечеру они подошли к отрогам гор и наткнулись на заброшенную дорогу, но не воспользовались ею. Кетан повёл их другим, более трудным путём, по склонам расходящихся в стороны горных долин, выбирая места, где можно было встретить следы старинного жилья. Большая яма, служившая раньше погребом, вероятно, осталась от охотничьей хижины. Из неё сильно пахло медведем, и Кетан передал идущим следом, чтобы они обошли её стороной, потому что здесь может оказаться медвежье логово.

Так они шли два дня. Сперва они двигались медленно, так как были изнурены после недавнего напряжения, потом их силы восстановились. Фирдун всё время держался особняком. По ночам он плохо спал, его угнетала тяжесть всего пережитого. Он не был адептом, подобно Алону, не владел искусством управления малыми и большими силами, но не мог не сознавать, что в тот момент, когда он взял в руки посох Ивика, в душе у него открылась потаённая дверь, словно кто-то повернул ключ в замке.

Фирдун терзался неодолимым страхом. Раньше он часто задумывался над тем, как в Кетане могут уживаться два разных существа — пард и человек. Сейчас ему казалось, что он сам раздвоился и в нём поселилось второе существо. Раньше он страдал от собственной ущербности, зная, что ему не дана, как другим обитателям Гнезда, способность передавать мысли на расстоянии. Но то, что он сумел сделать сейчас, произошло так, словно он всю жизнь к этому готовился и заранее был уверен в успешности этой попытки.

— Фирдун!

Неожиданный оклик вывел его из задумчивости.

В это время их путь проходил по каменному склону, поэтому всадники вели коней в поводу. Конь Фирдуна захрапел и стал пятиться в сторону, он обернулся и увидел, что с ним поравнялась Эйлин, которая вела Морну.

— Что угодно тебе, Лунная дева? — спросил Фирдун, поглаживая испуганного коня.

Эйлин намотала уздечку на луку седла и отпустила Морну, та отстала и послушно пошла следом.

— Зачем так! Здесь я для всех просто Эйлин, — ответила девушка. — Какие могут быть церемонии между друзьями! Скажи, Фирдун, что тебя мучает?

Первым побуждением Фирдуна было ответить, что все хорошо, и не вступать в разговор. Но почему-то он не мог этого сделать.

— Я смотрю на себя и не верю, — медленно начал он, с трудом подыскивая слова, чтобы выразить свои сомнения. — Не верю, что я — это все ещё я.

— Сила распоряжается нами по своему разумению, и порой это бывает тяжело. Но каждый справляется с тем, что ему предназначено от рождения. И если ты способен не только ставить защиту, а можешь сделать больше, чем думали в твоей семье, то не лучше ли с этим смириться? Порой мне дано… Дано немного заглянуть в будущее.

Говоря это, Эйлин глядела вверх. Там, впереди, шла Элайша, ведя под уздцы своего коня. Ивик уже поднялся выше по склону, он шёл впереди всех, и после ночного колдовства Эйлин ни разу не видела его и Элайшу вместе.

— И что же ты увидела в будущем? — требовательно спросил Фирдун, надеясь, что Эйлин ответит хотя бы на часть мучивших его вопросов.

— Утрату, — спокойно ответила Эйлин. — Там, где должно быть живое, зияла пустота.

— Живое — это мы все? — тревожно спросил Фирдун.

— Нет. Я не могу в точности сказать, к кому это относится. Но, кроме утраты, нас ждёт и обретение. Не противься, Фирдун, тому, что ждёт тебя самого. Ведь так угодно провидению. Мы — дети великой Силы и должны выполнять её волю.