— Мезозойская эратема, — бормотал Алиссон, не слушая друга; он все еще находился в трансе. — Фанерозой… Ни триас, ни юра, ни «мел» не могли породить таких гигантов… Невозможная вещь… Даже бронтозавры не могли жить только на суше и большую часть жизни проводили в воде, а ведь весили они всего около ста тонн… Понимаешь?
      Кемпер развернул палеонтолога спиной к своему открытию и повел обратно к самолету.
      — Рад, что ты заинтересовался находкой, но пора и отдохнуть.
      — Радиация… — продолжал бормотать Алиссон. — Может быть, все дело в радиации? Просто перед нами результат мутации, обособленная экологическая ниша? Чем не гипотеза? Впрочем, любое живое существо на Земле должно быть приспособлено к ее гравитации, это закон. Что ж, выходит, этот предвестник апокалипсиса не подчинялся законам физики? Как он таскал свое тысячетонное тело? Никакие мышцы не в состоянии этого сделать, и никакие кости не выдержат такой вес.
      — Снова ты о своем. Вот он же, перед тобой, можно пощупать руками. У него кости словно из металла. Я пробовал отломать кусочек — не смог. Попытаемся взять анализы под вечер, когда немного спадет жара. Я буквально плаваю в поту, никакой регуляции в этих саванах, врет реклама…

* * *

      Они с наслаждением сбросили с себя «пингвины», вымылись пропахшей пластиком и железом водой из бака, переоделись в сухое.
      Алиссон никак не мог успокоиться, у него от волнения дергалось веко, а он, растирая глаз, все бормотал что-то, исписывая страницу за страницей своего корреспондентского блокнота, привезенного из Стокгольма месяц назад. Кемпер только посмеивался над проснувшимся в палеонтологе профессионалом.
      В шесть часов вечера они предприняли еще один поход к скелету неизвестной твари, которой Алиссон дал название суперзавр — сверхящер. Полюбовались на плавающих в зеленом желе зародышей, готовых вот-вот явиться на свет, и попытались откопать череп суперзавра, утонувший в обломочном материале почти по шейные позвонки. Но во-первых, в скафандрах работать лопатой было неудобно, изыскатели вспотели уже через две минуты; во-вторых, для освобождения черепа нужен был по меньшей мере ковшовый экскаватор, потому что Алиссон определил длину головы суперзавра метров в пятнадцать; и в-третьих, радиация возле скелета была выше защитных свойств «пингвинов», предназначенных для работы в горячих зонах атомных реакторов подводных лодок с радиацией не выше сорока рентген в час.
      И все же Алиссон сумел уловить характерные особенности строения черепа зверя и, придя в лагерь, набросал сначала его эскиз, а потом и конструкцию головы ящера. Получилось нечто экзотическое, непривычное, ни на что не похожее. Алиссон не поверил себе и сделал необходимые расчеты, но рисунок не изменился: голова суперзавра представляла собой сложный агрегат из трех подвижных рыл с рогами, причем глаз у этого монстра было тоже три — один спереди и два по бокам. Хотя вполне могло случиться, что отверстия, которые Алиссон принял за глазницы, служили для других целей.
      — Ну и урод! — пробурчал потрясенный Кемпер. — Он больше похож на бурильную установку, чем на живое существо. Ничего похожего на твоих обычных динозавров.
      — Обычных… — Алиссон усмехнулся. — Ты говоришь так, будто сызмальства охотился на них с луком и копьем. Знаешь, сколько видов зверья репродуцировала природа в мезозое? Около ста пятидесяти тысяч! А мы знаем, вернее, рассчитали облик всего около трех тысяч видов, то есть два процента, а раскопали и реставрировали и того меньше. Никто не может себе представить, какие чудища жили в те времена.
      — Но мы же наткнулись на одно из них…
      Алиссон покачал головой:
      — Не уверен.
      — Что?! Ты хочешь сказать, я этого монстра смастерил своими руками?
      — Нет, не смастерил, сие не под силу и всему нашему институту, но у теня мелькнула мысль: вдруг наш сверхящер… не является жителем Земли?
      Кемпер перестал помешивать в котелке суп из концентрата, варившийся на походной спиртовой горелке.
      — Ты не оригинален. В свободное время я почитываю научно-популярную литературу и знаю, что такое панспермия. Хочешь сказать, что спора или яйцо этого зверя выпало на Землю из космоса — и он здесь родился? Лично мне нравится первая гипотеза: суперзавр — детище мутации. В истории Земли столько белых пятен, что нет смысла искать пришельцев там, где их нет. Природа — великий творец. Во всяком случае, богу с ней не сравниться.
      Алиссон с проснувшимся любопытством слушал летчика, вдруг открыв в нем качества, которых еще не знал: любознательность, начитанность и способность к философским обобщениям.
      — Бога нет, — сказал он. — Вернее, я в него не верю.
      — Я тоже. «В мире столько безумия, что извинить бога может лишь то, что он не существует» .
      — Не помню, кто сказал, что безумие — это избыток надежды.
      — В таком случае я безумен сверх меры. — Кемпер налил в алюминиевые тарелки дымящийся суп. — Я настолько безумен, что надеюсь дожить до старости.
      Алиссон покачал головой, но продолжать разговор не стал. Мысли вернулись к находке, и его снова увлекла пропасть тайны, которая крылась в появлении на свет суперзавра с живыми зародышами. Поужинав, он поднялся на небольшую пирамидальную скалу и оглядел окрестности «посадочной площадки», где приземлился их «беременный ястреб», как называл самолет палеонтолог.
      Серо-белую твердь каменной пустыни уже расчертили длинные черные тени от удивительных геологических структур — даек, напоминающих огромные, будто воздвигнутые человеческими руками коричневые стены, ориентированные, как спицы гигантского колеса. Это были остатки древних лавовых потоков, излившихся через трещины в эпоху вулканизма и горообразования. Конусообразные зубовидные скалы — штоки — застыли сторожами древних вулканов, конусы которых были разрушены эрозией. Сплюснутый багровый овал солнца падал за горизонт в пелену пыли. Белый шрам — след высотного самолета делил чашу неба пополам и вонзался в солнце оперенной стрелой охотника-великана. Алиссон вдруг ощутил — не услышал, а именно ощутил — тишину пустыни: громадное пространство вздыбленного камня будто замерло в ожидании чего-то ужасного.
      — А вообще-то странно, — раздался над ухом голос Кемпера.
      Алиссон вздрогнул, оглянулся.
      — Ты о чем?
      — Странно, что в таком хаосе отыскалась приличная ровная площадка, и как раз в самом интересном с точки зрения геолога месте.
      — Насчет геолога не знаю, а с точки зрения палеонтолога — точно.
      — Вот я и говорю. Пошли, еще разок посмотрим издали на нашу золотую жилу и ляжем спать. Завтра утром я должен быть в воздухе, испытание ровно в двенадцать по местному. Побудешь один, а потом я за тобой прилечу.
      — А тут оставаться не опасно? Если до эпицентра всего пятнадцать миль…
      — Не дрейфь, взрыв подземный, тряхнет маленько, и все. Но если не хочешь оставаться, я возьму тебя с собой, хотя это прямое нарушение инструкции.
      — Хорошо, останусь. Но тебе придется связаться с одним человеком в Питтсбурге, он нам понадобится.
      — Кто он?
      — Питер Маклин, биолог, неплохой парень… кстати, брат моей жены. Хотя он в этом не виноват.
      Кемпер пожал плечами.
      Антирадиационные костюмы надевать не стали, взяли только фонарь, дозиметр и фотоаппарат, зарядив его особочувствительной пленкой. Стемнело, когда они влезли на перевал и увидели мягкое, переливчатое, желто-зеленое облако свечения над полуутопленным скелетом суперзавра. Сами кости светились зеленым, а порода, земля и камни вокруг — желтым, лишь изредка в этой желтизне просверкивали алые и вишневые искры, словно тлеющие угли или сигареты. Смотреть на эту световую феерию можно было, не отрываясь, всю ночь, но Кемпер знал пределы риска.
      — Очнись, Норман, здесь фон небезопасен, а лишние рентгены мне ни к чему, да и тебе тоже.
      Алиссон настроил фотоаппарат, сделал с десяток снимков, и они побрели назад, высвечивая дорогу фонарем.
      Перед сном Алиссон выглянул из палатки, и небо, запотевшее вокруг обломка луны перламутровым туманом, показалось ему твердым, как кость.

* * *

      Кемпер улетел в десять утра, оставив Алиссону палатку, костюмы, запас концентратов и винтовку.
      — А это зачем? — вяло поинтересовался Норман, которого всю ночь мучили кошмары; проснулся он в дурном расположении духа.
      — Никогда не знаешь, что найдешь, что потеряешь, — усмехнулся летчик. — Пусть лежит в палатке, тебе все равно ее на себе не таскать. Захочешь посмотреть «нулевую точку» — вот тебе бинокль, забирайся на горку повыше и смотри, направление — норд. Хотя вряд ли что-нибудь увидишь, кроме разве что гейзера наэлектризованной пыли.
      Самолет Кемпера, издали действительно похожий на пузатую птицу, взлетел и скрылся за облаками. В пустыню вернулась тишина, подчеркиваемая редкими посвистами ветра. Алиссон вздохнул и принялся за работу.
      За два часа он успел облазить скелет суперзавра, взять образцы почвы в пластиковые пакеты, сфотографировать все детали, уповая на то, что фотопленка выдержит кратковременное пребывание в радиоактивной зоне, и с благоговейным ужасом полюбовался на зародышей внутри зловещих коконов: оба показались палеонтологу явно подросшими за ночь и теперь упирались в стенки яиц подобием лап и хвостов.
      Нагруженный ворохом впечатлений, Алиссон вернулся в лагерь, вспотев так, что рубашку и штаны пришлось выжимать. Он торопливо переоделся в сухое, захватил бинокль, собираясь залезть на одну из ближайших скал-штоков, как вдруг издалека донесся нарастающий рокот, и над палаткой низко пролетел военный вертолет. Алиссон видел, как пилот с изумлением смотрит на лагерь и трясет головой. Вертолет едва не врезался в склон горы, сделал пируэт и вернулся, завис над площадкой, подняв тучу пыли. Сел. Открылась дверца, из кабины вывалился пилот в черной форме, с вычурным шлемом на голове и, подбежав к Алиссону, закричал, перекрывая шум двигателей своей машины:
      — Какого дьявола ты здесь торчишь, идиот?! Через три минуты «час ноль»! Тебе что, жить надоело?!
      — Я бы не сказал, — пожал плечами Алиссон. — Разве «Тайгершарк» лежит под нами?
      Пилот на несколько секунд онемел, потом схватил Нормана за руку и поволок за собой. Алиссон вырвал руку, он ничего не понимал.
      — В чем дело, мистер торопыга? Занимайтесь своим делом, я вам не мешаю.
      Летчик смотрел на него, будто встретил разговаривающего осла.
      — Парень, ты понимаешь, что говоришь? Ты из какого ведомства? Что-то я тебя раньше не встречал…
      — Я тебя тоже, — буркнул Алиссон. — Меня привез Кемпер.
      — Вирджин? Так ты не из бригады яйцеголовых? Чтоб я сдох! Как же вас пропустили на территорию? Что ты здесь делаешь? — Рука летчика потянулась к кобуре пистолета.
      — Я русский шпион, — сказал Алиссон. — Хочу украсть секрет приготовления сдобного теста из радиоактивной пыли.
      — Не шути, весельчак, не то пожалеешь, что родился. Отвечай на вопросы, когда тебя спрашивают.
      — Я палеонтолог. Мой друг Кемпер обнаружил здесь скелет динозавра… пригласил меня. А что, разве сегодняшние подземные испытания чем-то отличаются от других?
      Пилот вздрогнул, бросил взгляд на часы.
      — О господи! Он же не знал… Осталось полминуты, не успеем взлететь. За мной! — заорал он так, что Алиссон едва не оглох, и бросился под защиту ближайшей серо-коричневой стены-дайки. Перепугавшийся Норман помчался за ним, понимая, что попал в переплет.
      — Чего не знал Вирджин? — спросил он на бегу.
      – «Тайгершарк» отменили, — прокричал летчик. — Вместо него сегодня испытывают подкритический «Аутбест». Худшего случая вы с Кемпером выбрать не могли.
      Они залегли в углублении под монолитным выступом какой-то черной породы, летчик вспомнил о брошенном вертолете, высунулся, но тут же втиснулся обратно.
      — Ну, все, перевод в другую часть обеспечен, черт бы тебя побрал!
      — А что такое — подкритический? — рискнул спросить Алиссон, машинально отсчитывая оставшиеся секунды.
      — Глубина залегания заряда в пределах максимального выброса. То есть вспыхнет под землей, но макушка взрыва вылезет на божий свет. А это означает, что в момент взрыва в пределах двадцатимильной зоны радиация будет на два порядка выше естественного фона… Все, время!
      Где-то глубоко в недрах земли словно упал и разбился стакан — первый звук, коснувшийся слуха. За ним донесся длинный рыдающий стон, будто под неимоверной тяжестью рвались мышцы и сухожилия, ломались кости у атлета-тяжеловеса, пытавшегося справиться с весом всей планеты. А потом началось: удар, гул, треск, визг! Алиссона кинуло вверх, вниз, закачало, как на волнах, придавило. Ему показалось, что откололась скала, но это был вертолетчик, тяжелый, как его вертолет, и такой же твердый.
      Встряска длилась всего пять секунд.
      Гул стих, земля перестала качаться, эхо взрыва улетело умирать в пустыне.
      — Встань с, меня, шкаф, — невежливо проговорил Алиссон, нащупывая шитику на темени.
      Летчик вылез из убежища, прищурился на солнце и стал отряхиваться.
      — Вот теперь можешь посмотреть… если еще есть охота.
      Охота у Алиссона была. Сопя, он вскарабкался на скалу и в стороне, где прогремел ядерный взрыв, без бинокля увидел ровное серо-желтое поле до горизонта, пушистое, как туманная пелена. Пыль, понял он. Это же пыль! Но почему такой ровный слой?
      — Собирайся, приятель, — буркнул, появляясь на скале, пилот; на пелену пыли он даже и не взглянул. — Полетишь со мной, на базе выясним, кто тебя сюда закинул, Вирджин или нет. — Глаза летчика вдруг остановились. — А это еще что такое?
      Алиссон перехватил взгляд пилота, и у него непроизвольно сжались мышцы живота: над россыпью каменных обломков, курившихся пылью, торчало нечто желто-оранжево-зеленое, по форме напоминающее богомола. Он приник к окулярам бинокля и отчетливо увидел свой оживший эскиз суперзавра с кошмарной, словно сошедшей с полотен Иеронима Босха, головой: три костяных, обтянутых бородавчатой кожей нароста — не то рога, не то хоботы, не то носы, три рога сверху, три кружевных перепончатых нароста по бокам головы и под ней и один узкий и длинный глаз с вертикальным зрачком… Детеныш суперзавра переступил на месте, и Алиссон понял, что у него не четыре и не пять ног, а шесть! Плюс какой-то омерзительный выступ на груди, похожий на беловатую опухоль.
      — Родился! — глухо пробормотал Норман, бледнея.
      Пилот выхватил у него бинокль. Знакомое выражение изумления проступило у летчика на лице, привыкшем носить маску субординации и стандартной готовности выполнить приказ.
      — Откуда здесь это чудище? О, да их два!
      Рядом с первым детенышем суперзавра появился второй, почти его копия, только чуть иной расцветки.
      — Они же с жирафа ростом! Ты видишь? — Ошеломленный пилот растерянно оглянулся на Алиссона. — Откуда они взялись?
      — Взрыв… — пробормотал Норман, думая о своем.
      — Что?! Взрыв синтезировал этих тварей?!
      — Нет, радиация… волна излучения ускорила… Вернее, иницировала спусковой механизм рождения… недаром и скелет радиоактивен.
      Пилот прислушался к чему-то, вдруг выругался, сунул Алиссону бинокль и начал спускаться с крутого бока скалы. Палеонтолог очнулся. С юга летел еще один вертолет, летел зигзагами, то опускаясь, то поднимаясь выше. Он искал исчезнувшего напарника.
      Пилот добрался до своей машины, винты которой продолжали ленивый холостой ход, и, очевидно, связался со своими по радио, потому что второй вертолет, с двумя подвесками серебристых контейнеров, повернул в их сторону и сел рядом с первым.
      Алиссон поискал глазами родившихся суперзавров, но склон осыпи был пуст, отвратительные создания скрылись за скалами. Возможно, они хотели есть…

* * *

      Кемпер прилетел через час, злой и неразговорчивый. Он застал палеонтолога в компании вертолетчиков, оживленно обсуждавших какую-то проблему.
      — Хелло, Вирджин, — помахал рукой один из них, без шлема, белокурый и круглолицый. — Этот парень утверждает, что он твой друг.
      — Хелло, Пит. Какими ветрами вас сюда занесло? Вы же барражируете западную зону.
      — Если бы не Боб, — Пит указал на летчика, первым увидевшего Алиссона, — от твоего приятеля остались бы рожки да ножки.
      Кемпер мрачно погрозил кулаком небу.
      — Я еще разберусь с этим сукиным сыном Рестеллом! Он должен был предупредить меня о замене по крайней мере за три дня.
      Пит засмеялся. Он был молод, улыбчив и обаятелен.
      — Рестелл — генерал, тебе к нему не добраться. Если хочешь сорвать злость на ком-нибудь, двинь по шее… да хотя бы Боба, ему это полезно.
      Пилот, спасший Нормана, не принял шутки:
      — Забирай своего приятеля, Вир, и сматывайся, не то вам обоим не поздоровится. Если Рестелл узнает, что в зону испытаний проник посторонний, он скормит тебя тем двум тварям.
      — Каким тварям? — не понял Кемпер.
      Пилот вытаращился на него:
      — Брось разыгрывать, разве не ты их нашел?
      — Они вылупились, — пояснил Алиссон, которому уже надоело быть ходячим справочником. — Детеныши суперзавра вылупились из яиц, мы их только что видели.
      — Не приведи господи встретиться с ними нос к носу! — пробормотал Боб. — В общем, я буду вынужден доложить шефу о находке. Вас я не видел, — повернулся он к Алиссону. — Вирджин доставит вас в Тонопу, а там…
      Алиссон отрицательно покачал головой:
      — Это наша находка… Вирджина и моя. То, что она на территории полигона, не имеет значения. В научных кругах она произведет сенсацию!
      — Как хотите, мое дело предупредить. Вряд ли Рестелл допустит сюда гражданских яйцеголовых.
      Пилот откозырял, махнул второму летчику, и они разошлись по своим вертолетам. Через несколько минут металлические стрекозы, сделав круг над скелетом суперзавра, умчались на запад.
      — Тебе это в самом деле грозит неприятностями? — спросил Алиссон, глядя вслед вертолетам.
      — А черт с ними! — философски заключил Кемпер. — Работу я найду, не так уж много на свете летчиков, налетавших пять тысяч часов над радиоактивными вулканами. Не о том речь. Рестелл действительно может просто выставить нас отсюда, и тогда плакали наши денежки.
      — Если бы только денежки! Это же открытие колоссального значения! Я не преувеличиваю, в науке подобное рождение динозавров из уцелевших яиц беспрецедентно! Но самое главное… — Алиссон остановился, задумавшись.
      Кемпер ждал, посматривая то на него, то на свой неказистый, пузатый самолет. Наконец он не выдержал:
      — Ну и что главное?
      — Земная природа не могла репродуцировать таких чудовищ. У них трехлучевая симметрия, три пары ног… кости не минерализуются…
      — Опять ты за свое. Сам же говорил, что никому не известно, сколько видов живых существ прошло по Земле за сотни миллионов лет. Просто твой суперзавр восприимчив к радиации, и каждый всплеск излучения от взрывов добавлял свою дозу к уже полученной, пока не сработал механизм включения наследственной информации. Знаешь, сколько в Неваде длятся атомные испытания? Более тридцати лет. Давай-ка лучше подумаем, что будем… — Кемпер не договорил.
      Алиссон рывком обернулся.
      Из-за черно-коричневой стены-дайки в сотне метров от них вытягивался вверх кошмарный силуэт суперзавра. Трехрылая голова размером с туловище человека, в ромбовидной броне, с массой неаппетитных деталей — наростов, бородавок, шипов — плавно поднялась на пять метров над скалой и остановилась, вперив в людей взгляд единственного глаза. Затем появилась желто-серая лапа с шестью членистыми пальцами-когтями, вцепилась в гребень скалы, за ней другая. Чудовище повернуло морду налево, на его виске пульсировал выпуклый кожистый нарост. Этот нарост вдруг лопнул внизу и оказался клапаном, приоткрывшим еще один глаз, круглый, с белым ободком и черным зрачком-щелью, но словно закрытый полупрозрачным бельмом.
      — Мамма миа! — сказал Кемпер севшим голосом.
      Бельмо на глазу суперзавра сползло вниз, открыв зеленоватое глазное яблоко с плавающим по нему зрачком: ящер мигнул. А затем он как-то по-птичьи быстро и гибко повернул морду к людям, нижнее рыло его выдвинулось вперед, как жвалы у насекомого, клапан, прикрывавший его, отогнулся вниз, из круглого отверстия беззвучно выметнулся голубоватый луч и впился в камень недалеко от замерших друзей; фонтан искр, шипение, треск, клуб дыма фонтаном выстрелил вверх…
      Алиссон опомнился уже за самолетом Кемпера.
      Летчик обогнал его, но вернулся к палатке и выдернул оттуда винтовку. Теперь оба, судорожно дыша, спрятавшись за стойками шасси, выглядывали из-за укрытия. Суперзавр не имел намерения преследовать их, он в таком же темпе, медленно и плавно, как на гидравлической тяге, перевалил через скалу, поискал что-то среди камней и уполз назад, показав свой по-насекомьи худой, но костистый и бронированный, как у древних динозавров, зад.
      Кемпер отложил винтовку, сел и вытер потный лоб. Поглядел на Алиссона.
      — Ты хотел что-то спросить?
      — Только одно: где тут туалет?… — буркнул Алиссон. Кемпер затрясся от смеха, потом фыркнул и сам Норман.
      Хохотали минуты три, потом Алиссон встал на подгибающихся ногах, помял пальцами икры.
      — Ты всегда бегал лучше меня, но если эта зверюга выглянет еще раз, я в Тонопу прибегу первым. Готов биться об заклад.
      Кемпер вытер слезы и сплюнул.
      — Боб прав, Рестелл никого сюда не допустит, и твоим красавцем-суперзавром будут заниматься военспецы. Видал, как он в нас… лазером! Представляешь, каким он станет, когда вырастет?
      Алиссон покачал головой, с сожалением констатируя, что находка уплывает из рук. Но его деятельная, склонная к авантюризму натура жаждала приключений и требовала не сдавать позиции. Первооткрывателями суперзавров были все-таки они с Вирджином, этот факт не мог бы отрицать даже всемогущий генерал Рестелл, начальник ядерного полигона Невады. И Норман решил остаться, несмотря на уговоры Кемпера вернуться в Тонопу и сообщить о находке в прессу.
      Любопытство ученого оказалось сильнее инстинкта самосохранения и предвидимых осложнений с властями. К тому же Алиссон никогда не бросал начатое дело, с какими бы трудностями ни встречался.

* * *

      Обещанные вертолетчиком неприятности не замедлили нахлынуть.
      Уже к вечеру на площадке, приспособленной Кемпером под ВПП, сели пузатые вертолеты десантников, одетых в спецкостюмы, и дюжие молодцы в мгновение ока оцепили район со скелетом суперзавра и его ползающими детенышами. Затем прилетела группа экспертов из Таунского военного научного центра, среди которых, к счастью для Алиссона, оказался и палеонтолог Питер Кеннет, с которым он был знаком еще с университета. Только содействие Кеннета и позволило Алиссону остаться, после чего его включили в состав исследовательского отряда в качестве специалиста по фауне мезозойской эратемы.
      А дальше события начали развиваться по нарастающей, в темпе брейк-данса, так что ни у кого не осталось времени спросить, что делает на атомном полигоне Норман Алиссон, палеонтолог тридцати пяти лет от роду, не являющийся штатным сотрудником команды генерала Рестелла.
      «Крошки»-суперзавры росли не по дням, а по часам, обшаривая скалы, ущелья, каменные россыпи в поисках пищи, — так, во всяком случае, расшифровали их поиски исследователи. К концу второй недели с момента рождения суперзаврики достигали уже пятнадцати метров в высоту и сорока в длину. На людей и их технику они не обращали никакого внимания, только однажды отреагировали на появление рентгеновского излучателя для просвечивания пород. Алиссон был свидетелем происшествия, он работал — когда это удавалось — возле скелета взрослого суперзавра, освобождая его от камней, песка и глины, измеряя, зарисовывая, фотографируя каждую кость.
      Когда прибыл вертолет с рентгеновской установкой, оба «малыша», высматривавшие что-то в скальных обнажениях к северу от своего «родильного дома», тут же поползли на «запах» церия-139, который был источником излучения в установке. Они передвигались примерно со скоростью быстро идущего человека, сочетая грацию и пластичность робота-погрузчика с резкими, неожиданными поворотами хищного насекомого и пируэтами не менее хищной птицы. При движении они крошили камень, задевая скалы твердыми шипами на лапах или шпорами на хвостах. По расчетам вес их уже достигал сорока тонн, хотя до сих пор было не ясно, что служит им источником питания.
      Один из суперзавров, прозванный Стрелком за постоянную демонстрацию лазерного луча, достиг места посадки вертолета первым и, не обращая внимания на отпугивающую стрельбу — охранники палили изо всех стволов не только вверх, но и в ящеров (пули отскакивали от их бронированных панцирей), — с ходу ударил по наполовину выгруженной из грузовой кабины платформе с установкой своим голубым лучом. Экипаж вертолета и грузчики разбежались, суперзавр спустился к машине, раздавив по пути тягач. Вместе с прибывшим собратом, которого нарекли Тихоней, они исполнили вокруг вертолета сложный танец и удалились к северной границе определенной ими самими зоны. Когда летчики и специалисты, готовившие рентгеновскую установку к работе, вернулись, оказалось, что контейнер с радиоактивным церием превращен в слиток металла, а сам церий исчез. Дозиметрический контроль показал, что радиоактивность в районе вертолета и вообще в тех местах, где прошли сверхящеры, гораздо меньше, чем на других участках почвы.
      Эпизод с рентгеновским микроскопом еще больше заставил Алиссона утвердиться во мнении, что суперзавры — пришельцы из космоса, чьи споры случайно оказались занесенными на планету космическим ветром. А через некоторое время в этом убедились даже твердолобые снайперы из охраны Рестелла, умеющие нажимать на курок пистолета, карабина или автомата.
      Ровно через месяц после своего появления на свет суперзавры вдруг покинули зону отчуждения, которую исползали вдоль и поперек, нигде не выходя за пределы пятимильного круга с центром в районе скелета их матери (или отца — кто разберет?), и направились в пустыню по направлению к месту недавно прогремевшего ядерного взрыва. Ни пулеметно-автоматный огонь, ни атака огнеметов, ни залпы реактивных минометов не остановили их и не повредили. К этому моменту уже было известно, благодаря стараниям Алиссона, Кеннета и коллег-экспертов, что материал костей суперзавра представляет собой сложный полимер на основе боросиликатных соединений с включениями гадолиния. Этот материал был прочнее любого металла, не боялся высоких температур и не поддавался ни одному методу обработки, кроме резания плазменным лучом с температурой плазмы выше десяти тысяч градусов.
      Работать вблизи радиоактивного скелета в антирадиационных скафандрах было очень нелегко, тем более что все время приходилось быть настороже, чтобы не прозевать появление «младенцев», но ученые терпели, сделали все, что было в их силах, и добыли массу невероятной, сенсационной информации. Главный же вывод, зревший подспудно день ото дня, сделал Саймон Берч, председатель комиссии, созданной из специалистов военных лабораторий Пентагона и высокопоставленных сотрудников Совета национальной безопасности. На пресс-конференции в Тонопе, куда были впервые допущены журналисты и корреспонденты центральных газет, он заявил, что полученные результаты позволяют считать родиной суперзавра не пустыню Невада, не Землю вообще, а космос!
      После этого сенсация вспыхнула и загорелась буйным пламенем на страницах прессы всего мира, вызвав приток энтузиастов, жаждущих познакомиться поближе с панспермитами , как стали называть молодых суперзавров.
      Однако поток этих самодеятельных «исследователей» быстро иссяк, когда стало известно, что панспермиты излучают, как могильники радиоактивных отходов, до двухсот рентген в час, да еще и владеют мощным грайзером — гамма-лазером, луч которого был виден из-за эффекта переизлучения. А потом информация о суперзаврах вдруг исчезла со страниц газет и журналов, как по мановению волшебной палочки, будто перекрыли питающий сенсацию кран. Впрочем, так оно и было: спецслужбы оценили попавший в их руки живой раритет и его влияние на военную науку и нажали на соответствующие кнопки. С этих пор суперзаврами вплотную занялись профессионалы военных лабораторий, давно вырабатывавшие наравне с простыми и надежными еще и самые экзотические способы умерщвления себе подобных. Все гражданские специалисты были выдворены с территории полигона под клятву молчать обо всем, что они видели.
      К удивлению Алиссона, его оставили в спецгруппе, видимо считая, что опытный палеонтолог сможет еще быть полезен. Остался и Кемпер, пересевший из кабины своего самолетика-развалюхи в кабину вертолета «Ирокез». Виделись они редко, но находили способ связи, когда обоим становилось тошно от постоянной гонки и недосыпания.
      Суперзавры в это время достигли эпицентра взрыва — там зияла неглубокая, но широкая рыжая воронка диаметром в пятьсот метров. Они долго рыскали кругом, вспахав пустыню не хуже, чем сотня тракторов с плугами. Что они искали, одному богу известно, но после пахоты оба еще больше подросли и вытянулись в длину, а радиация «нулевой точки» практически исчезла, упав ниже уровня естественного природного фона.
      Смотреть на драконов даже издали было жутко, никто на Земле и в кошмарных снах никогда не видел подобных созданий, и недаром один из летчиков-наблюдателей сошел с ума, когда посадил свой самолет слишком близко от монстров. Стрелок плюнул в него гамма-лучом.
      Панспермиты явно эволюционировали: у них выпадали «лишние» рога и шипы, цвет кожи изменился на серый, она стала гладкой, блестящей, отражающей свет, как множество полированных металлических зеркал, зато на спинах появились какие-то гребенчатые наросты, названные по аналогии крыльями. Вес пришельцев достиг пятисот сорока тонн, и они теперь при движении проделывали широкие борозды в любой почве, в том числе и на голой скале.
      В контакт с людьми они не вступали, а определить на расстоянии, разумны они или нет, было невозможно. Поэтому ученым-биологам и палеонтологам дали срочное задание определить по скелету суперзавра и останкам яиц, обладал ли он интеллектом. Алиссон отнесся к заданию скептически, но сомнениями поделился вслух только с Кемпером.
      — Понимаешь, — сказал он летчику, когда тот нашел его под вечер с флягой виски «Чивас-Ригал», - мозг у суперзавра был, хотя и располагался не в голове, а на животе и у основания хвоста. По размерам он равен человеческому, однако объем мозга — еще не доказательство мыслительного процесса. Мозг тиранозавра тоже был больше человеческого, тем не менее интеллект этого хищника не превышал интеллекта современного крокодила.