— Я хочу помочь, — миролюбиво сказал Сип.
      — Жора, возьми у Сипа ключ, — сказал Криштопа и отвернулся.
      Илья швырнул ключ на верстак и вышел, сгорая от стыда и злости.
      — Ну хорошо, — бормотал он на ходу, — поищу себе работу в другом месте…
      Недалеко от центральной улицы пигалица из второго класса подметала дорожку между домиками.
      «Вот и работа», — мелькнуло у Сипа в голове.
      — Дай-ка я подмету, — сказал он девочке, берясь за черенок метлы. — А ты пока поиграй в куклы.
      — Тебе нельзя, — серьезно сказала девочка.
      — Цыц, козявка! — Сип дернул метлу посильнее, но девочка вцепилась в нее как клещ. — Да я ж тебя… — Сип сделал страшную гримасу.
      — А я буду кричать, — бесстрашно ответила пигалица.
      Илья оттолкнул от себя метлу и пошел прочь. Но вернулся: девчонка крепко задела его за живое. Он решил взять хитростью.
      — Слушай, — Сип достал из кармана яркий пластмассовый поплавок. — Вот эта дорожка моя, а поплавок твой. Идет? — Девочка как зачарованная смотрела на цветную безделушку. — Ну, давай! А то передумаю, — нетерпеливо сказал Сип.
      Пигалица оглянулась. Никого. Уж больно велик соблазн. Ее рука с метлой потянулась было к Сипу. Но в последнюю секунду долг победил.
      — Нет, Сип, в другой раз. Хорошо? — Девочка вздохнула. — Когда тебе будет можно. — И, чтобы отогнать искушение, она стала мести как заводная.
      — Тьфу ты! — сплюнул Сип от досады.
      Он повернулся и нос к носу столкнулся с Ваней Макаровым. Тот высунул язык, на всякий случай отступил на несколько шагов и пропел:
 
Я Чарли безработный,
Хожу всегда голодный
Окурки подбираю
И песни распеваю…
 
      Сип замахнулся на него. Макаров дал стрекача.
      Илья пошел на свиноферму. Маша должна его понять, должна выручить, как это делала не раз.
      Ситкина мыла Васю. Он лежал на боку и похрюкивал от удовольствия. Завидев Сипа, Маша демонстративно отвернулась. Илья постоял возле загончика, покашлял. Никакого внимания.
      — Маш, — несмело сказал Сип.
      Ситкина молчала.
      — Маш, поставь меня на поросят. Как друга прошу… Маша похлопала своего питомца по розовому боку. Он медленно поднялся. Она окатила Васю из ведра.
      — Хоть на уборку, а? — сделал последнюю попытку Сип. Боров недобро посмотрел на него красным глазом и хрюкнул.
      — Ну, пусть! — не выдержал Саввушкин. — Вы еще пожалеете!
      Илья, не оглядываясь, пошел от свинофермы.
      Маша посмотрела на его ссутуленную спину и вздохнула. Сипа было жаль. Но она не могла поступиться своими принципами…
      Ноги сами принесли Илюху в контору хозяйства. И, поднимаясь по скрипучим ступеням, он подумал, что теперь остался единственный человек, который может изменить его мучительное, унизительное положение, — Андрей Смирнов.
      Пионервожатый что-то писал. За фанерной перегородкой стучала пишущая машинка. Между каждым стуком пролегала большая пауза. Печатали неумело, одним пальцем. Наверное, кто-нибудь из учеников. Чтобы в соседней комнате не услышали его слов, Сип нагнулся к Андрею и прошептал в самое ухо:
      — Я больше не могу.
      Смирнов удивленно вскинул на него глаза.
      — Что? — спросил он почему-то тоже шепотом.
      — Ходить без дела. Короче, быть тунеядцем…
      Пионервожатый смотрел на Илюху, и по его лицу пробегали волны различных чувств.
      — Так-так, — прошептал пионервожатый. — Начинаешь осознавать, что такое ответственность?
      — Начинаю, — покорно ответил Сип.
      — Это хорошо.
      За стеной прекратили печатать. Илюха еще сильнее понизил голос:
      — Все издеваются…
      — Что? — переспросил Смирнов.
      — Каждый издевается, — сказал ему на ухо Сип.
      — Надо уметь достойно нести наказание, — назидательно произнес Андрей. Последнее признание Саввушкина несколько огорчило его. Если дело только в этом, цель еще не достигнута.
      — Я несу. Но хватит, наверное?
      — Нервы сдают? Я думал, ты настоящий казак… — усмехнулся Смирнов.
      — И ты тоже смеешься, — мрачно заметил Илья.
      — Я говорю серьезно.
      За перегородкой раздались смешки. Может быть, это не относилось к тому, что происходило в комнате, но Саввушкин принял их на свой счет.
      — Вот что, Андрей, — сказал он решительно, — или давай работу, или… — Илья замолчал. Он сам не знал, чем пригрозить.
      — Что или? — рассердился пионервожатый. Совсем не того ждал он от Саввушкина. Было бы непедагогично уступить строптивцу.
      — Ничего, — буркнул Сип. В соседней комнате грянул дружный смех. — Короче, будет работа?
      — По истечении срока наказания, — сказал пионервожатый.
      Саввушкин махнул рукой и пошел к двери. На пороге он обернулся.
      — Вы еще увидите! — Сип сверкнул глазами и выбежал за дверь.
      Андрей постучал в перегородку.
      — Девочки, нельзя ли потише? — крикнул он.
      — Ой, умора! — ответили ему. — Новый «Крокодил» привезли…
      Саввушкин, покинув в гневе пионервожатого, не знал, что Смирнов тут же направился к директору школы. Поделиться радостью, что педагогический эксперимент удается.
      — Действует, говоришь? — спросил Макар Петрович недоверчиво.
      — Творческий подход, — скромно сказал Андрей. — В Сав-вушкине происходит настоящий перелом. К лучшему. Переоценка себя как личности и других духовных ценностей.
      — Вот уж не думал, что безделье может кому-нибудь принести пользу.
      — Точный психологический расчет, — пояснил пионервожатый. — Саввушкин — натура энергичная, верно?
      — Живой хлопец, — кивнул директор.
      — И тут попал в положение: все работают, а он тунеядец. Задело. Места себе не находит.
      Макар Петрович задумчиво посмотрел на Смирнова.
      — Может, все это и хорошо. Не перегни только палку, Андрей.
      — Что вы, Макар Петрович. Строго научный метод. Я лично за ним наблюдаю.
      — Ну-ну…
      До полдника разговоры крутились в основном вокруг только что прошедшего матча между седьмым «Б» и восьмым «В» классами. Команда седьмого «Б», вырвавшая первую свою победу не без помощи борова Васи, на этот раз тоже играла отлично и вышла в полуфинал. Ребята, коротавшие время до полдника, не преминули вспомнить злополучного йоркшира и, конечно же, Сипа.
      — Кстати, — заметил Юра Данилов, — почему Илюха сегодня не обедал?
      Вопрос был обращен, естественно, к Гулибабе.
      — Не знаю, — ответил тот.
      — Перешел на подножный корм, — съязвил Ваня Макаров.
      Гулибаба запыхтел. Ответил бы он Ваньке за дружка, но после того случая, когда Сип вздул Макарова, Ваня старался быть поближе к Данилову. С двумя Гулибаба связываться не решался.
      — Действительно, что-то Илюшки не видать, — сказал Стасик.
      — На полдник явится, — с усмешкой сказал Юра. — Как миленький.
      — Решил голодовку объявить, — сказал Шота. — Гордый.
      — Пузо с гордостью не считается, — заметил кто-то из ребят.
      — Вам бы только о еде, — недовольно пробурчал Гулибаба. Это вызвало смех.
      — Уж кто бы говорил… — заключил Данилов.
      Гулибаба насупился и сжал кулаки. Неизвестно, чем бы закончилась эта словесная перепалка, не прозвучи горн.
      — Кончай отдыхать, айда шамать, — сорвался с места Макаров.
      Ребята потянулись к столовой. Напрасно Володя вытягивал шею, вертел головой, надеясь увидеть друга. Место между Гулибабой и Стасиком Криштопой пустовало. Сиротливо стоял на столе стакан какао с куском хлеба, намазанным маслом.
      — Кто это запоздал? — спросила повариха тетя Глаша, останавливаясь возле Володи.
      — Саввушкин, — пояснил Стасик.
      — А-а, рыжий. Гляди-ка, начальство какое, опаздывает, — добродушно покачала головой повариха. — Кому добавки, хлопцы?
      Гулибаба, редко отказывавшийся от второй порции, на этот раз промолчал. Отсутствие Сипа его насторожило. Зная горячую голову друга, Володя встревожился.
      — Наверное, рыбалит, — словно читая его мысли, сказал Стасик.
      — Наверное, — согласился Гулибаба. Это было вполне возможно. Если хороший клев, Илюха мог забыть обо всем на свете. Или не услышал горн.
      Решив проявить заботу о друге, Володя попросил у тети Глаши разрешения забрать полдник Сипа в палатку.
      — Захворал? — поинтересовалась повариха.
      — Не мог прийти, — уклончиво ответил Гулибаба.
      — Бери, хлопец, бери. — Повариха протянула ему еще пару вареных яиц. — Нехай поправляется…
      От яиц Володя хотел отказаться: не принял бы Илья за издевку. Но передумал.
      «Сам съем», — решил он.
      Когда хочешь сделать что-нибудь незаметно, обязательно выходит наоборот. Осторожно неся перед собой порцию Саввушкина, чтобы не пролить какао, Гулибаба чуть не опрокинул стакан на Макара Петровича, столкнувшись с ним в дверях. Директор покачал головой, но ничего не сказал.
      Буквально через десять шагов Володю остановил пионервожатый.
      — Кто заболел? — спросил он.
      — Да вот, несу… — замялся Гулибаба. — Илюшке…
      — Саввушкину? — удивился Андрей. — Странно. Утром он был у меня. Совершенно здоров.
      Володя потоптался на месте, не зная, что сказать.
      — То утром…
      Смирнов заколебался: может, пойти проведать?
      — К врачу обращался?
      — Не знаю.
      — Пусть обратится, — посоветовал пионервожатый. — Наказанье наказаньем, а здоровье само собой.
      — Хорошо, я скажу, — отозвался Гулибаба и зашагал поскорее дальше.
      Добравшись, наконец, до палатки, он поставил полдник друга на тумбочку и первым делом полез под раскладушку Сипа, где тот, по обыкновению, хранил удочки. Их там не оказалось. Так оно и есть — Илюха на Маныче. Недолго думая Володя побежал на излюбленное место рыбалки.
      Еще издали он увидел тощую мальчишескую фигуру, замершую возле воткнутой в землю удочки.
      — Сип! — крикнул Гулибаба.
      — Чего орешь? Рыбу распугаешь, — обернулся к нему другой парень.
      Володя побродил по берегу и, не найдя Саввушкина, возвратился к палатке.
      «Где же Илюха? — размышлял он, лежа на койке. Какао и хлеб с маслом стояли на тумбочке нетронутые. — Может быть, в станицу подался?»
      Он вскочил с койки, намереваясь сбегать на переправу, разузнать, не уезжал ли Илья на тот берег. Но в это время в палатку вошел Смирнов.
      — Ну, где тут больной? — спросил он, оглядываясь. Кроме Гулибабы, в палатке никого не было. Все ребята были на улице.
      — Не знаю, с утра не видел.
      — Что же ты меня обманывал?
      — Не обманывал я, — стал оправдываться Гулибаба. — Я думал, он рыбу ловит и не услышал горна. Вот и взял его полдник. Он и так не обедал…
      — Та-а-ак, — присел на раскладушку Смирнов. — А чем он питается, святым духом?
      — Не знаю, — пожал плечами Гулибаба.
      — Он ничего не говорил тебе? — спросил пионервожатый, подозрительно глядя на Володю.
      — Честное слово, ничего!
      — Где же он может быть? — В голосе Андрея послышалась тревога.
      — Я искал, не нашел.
      Смирнов решительно поднялся.
      — Куда? — спросил Володя.
      — На переправу.
      Гулибаба засеменил за пионервожатым.
      На переправе им ответили, что Саввушкина не видели. Чен-цов тоже сказал, что не перевозил его.
      — Может, он «зайцем»? — спросил пионервожатый.
      — Ко мне на борт муха не проскочит, — заявил капитан «Грозного».
      Дело принимало нешуточный оборот. Особенно после того, как Саввушкин не явился к ужину. Явно произошло ЧП, о чем Смирнов был вынужден доложить директору школы. Тот выслушал его, недовольный, и, берясь за радиотелефон, связывающий Пионерский со станицей, заметил:
      — Вот тебе и строго научный метод.
      Из школы сообщили, что Саввушкин там не появлялся.
      — Может быть, он дома? — высказал предположение Андрей.
      — Саввушкин не из тех, кто цепляется за мамкину юбку, — возразил директор. — Да и с чем ему к родным являться? Хвастать, что от работы отстранили? Он не знаю что сделает, лишь бы отец не узнал…
      — Что же нам предпринять? — спросил Андрей. Он корил себя за резкий разговор, что произошел утром с Саввушкиным. — А если с ним случилась беда?
      — С Ильей? — покачал головой директор. — Не думаю.
      — Но ведь его нигде нет! — с отчаянием проговорил Смирнов.
      Макар Петрович встал, прошелся по кабинету.
      — Без паники, Андрей, — сказал он как можно спокойнее, хотя было видно, что сам нервничает: бог его знает, что могло взбрести этому Саввушкину в голову. — Прежде всего следует убедиться, что его нет на острове.
      — Я организую штаб поиска, — решительно поднялся пионервожатый.
      — Верно, — кивнул Макар Петрович. — Подымай ребят. Смирнов вышел на крыльцо, и сгущающиеся, влажные от росы сумерки растревожил звук горна, протрубившего общий сбор.
      К директорскому домику стали стекаться островитяне…
      Обычно в десять часов вечера, если на остров не приезжала кинопередвижка, Андрей Смирнов выключал движок, снабжающий лагерь электроэнергией.
      В эту ночь решено было не отключать ток, пока шли поиски исчезнувшего Саввушкина. В штабе поиска сосредоточили все имеющиеся в наличии фонари, лампы «летучие мыши». Но этого не хватило на всех желающих принять участие в розыске Ильи. Многих пришлось снабдить факелами.
      Андрей, возглавлявший штаб поиска, сидел над самодельной картой острова. Одна за другой группы покидали центральную усадьбу. Мерцающие огоньки рассыпались в ночи по всему острову. На дальние участки отправились ребята на лошадях. Юра Данилов поскакал на Воронке к южной оконечности острова, самой удаленной точке.
      Ночь, как назло, выдалась темная. Тонкий серп народившегося месяца холодно блестел в густой бархатной вышине.
      Разумеется, самыми активными в розыске были одноклассники пропавшего. Седьмой «А» взял на себя труднейшую задачу — обшарить полосу камышей на западной стороне. Камыши были оставлены потому, что эта часть по весне обычно затоплялась. Сажать или сеять что-либо там было бесполезно: смывало. Лазить в гуще отваживался не всякий. В зарослях водились ужи, охотившиеся на лягушек. Девчонки смертельно боялись их, принимая за ядовитых змей. А может быть, таковые тоже встречались. Но сейчас никто не думал об этом. Возглавляемые Машей Ситкиной и Шотой Баркалая, мальчики и девочки прочесали камыши вдоль и поперек, не оставив неосмотренным ни одного кустика.
      По мере обследования разных участков к директорскому домику возвращались руководители отрядов. То и дело Смирнов принимал рапорты.
      — На стадионе Саввушкина нет, — докладывала группа пятых классов.
      — В ремонтных мастерских Саввушкин не обнаружен. — Это вернулись третьеклассники.
      К самому крыльцу на Воронке подскочил Юра Данилов.
      — На южном берегу Сипа нет, — доложил он.
      — Добро, — кивнул Андрей и сделал соответствующую пометку.
      Карта постепенно покрывалась крестиками. Они означали, что данный объект осмотрен. А Юра Данилов уже скакал к камышам, чтобы примкнуть к своим однокашникам.
      — Поисковая группа восьмого «Б» докладывает: в районе посадок бобовых Саввушкина нет.
      Сипа не обнаружили ни в конюшне, ни на птичнике, ни на свиноферме, ни в коровнике. Не было его и на бахче, на зерновом поле, в саду. На всякий случай осмотрели склад. Завхоз, ворча, открыл его. Были прощупаны все рулоны рубероида, кипы пакли, переложены с места на место лопаты, зимние рамы, ящики со всякой всячиной. Такой же тщательной проверке подверглась каптерка. И, убедившись, что Сип не спрятался среди одеял, простынь и полотенец, поисковики разрешили закрыть помещение.
      Позже всех вернулись ученики седьмого «А». Усталая, перепачканная илом и тиной Маша Ситкина доложила Андрею:
      — Нет его.
      Руководитель штаба поиска поставил последний крестик.
      Саввушкина на острове не было.
      — Что будем делать дальше? — спросил Смирнов у директора школы, который неотлучно находился здесь же, в комнате старшего пионервожатого.
      Макар Петрович отбарабанил пальцами по столу какой-то марш и сурово произнес:
      — На сегодня объявляй отбой. Ребята устали. А завтра… — Он снова отстукал марш. — Завтра, как говорится, утро вечера мудренее. И тебе советую спать. Скоро петухи запоют.
      В это время зашла повариха тетя Глаша. Ее тоже потревожили: осматривали кухню, склад продуктов.
      — Поспрашивали бы хлопцев, раз уж они повсюду шукали, не бачили ли они Пахома? — Повариха была очень расстроена.
      — Какого Пахома? — не понял сначала пионервожатый.
      — Да кот же наш, Пахом…
      — Что вы, Глафира Игнатьевна, — досадливо поморщился Смирнов. — Тут человек пропал, а вы о каком-то коте…
      Повариха развела руками:
      — Жалко все-таки… Тварь божья…
      — Ладно, спрошу, — постарался избавиться от нее Андрей.
      Он вышел на улицу, где поджидали указаний руководители поисковых отрядов.
      — Отбой, — устало скомандовал пионервожатый. — Завтра утром снова прибыть в штаб.
      Все разошлись. Кроме седьмого «А». Он, как был в полном составе, решил не расходиться до утра. Однако Смирнов отправил всех спать. По дороге говорили только о Саввушкине. И начался разговор с того, что Ваня Макаров вдруг заявил:
      — Может, Сип специально нас разыграл, а сам где-нибудь отсиживается и посмеивается. Это же…
      Но договорить ему не дал Гулибаба. От тумака Ваня полетел в придорожные кусты.
      — Правильно, — спокойно сказал Криштопа.
      — Как ты можешь в такое время! — возмутился Шота. — Такой человек пропал…
      Макаров, пыхтя и сопя, вылез из кустов и поплелся сзади всех, боясь произнести хоть одно слово.
      — Что же будет, девочки? — едва не плача, сказала Катя Петрова.
      В это время погасли фонари, и лагерь погрузился в темноту. Женская половина класса сгрудилась поплотнее.
      — Нечего нюни распускать, — сказал Данилов. — Я уверен, что завтра Сип найдется.
      — Законный Илюха парень, — неожиданно громко высказалась Зоя Веревкина. — Заводной, веселый.
      — Не жадный, — подхватил Баркалая. — В прошлом году мне свои бутсы отдал.
      — С маленькими дружит, не обижает их, — вздохнула Катя.
      — А вы зачем подняли на птичнике шум? — набросился на нее Гулибаба. — Сип хотел дельную штуку сделать.
      — Это не я, это бригадир, — оправдывалась Петрова. — После все жалели, что Илюшка от нас ушел. Механизация нам очень нужна.
      — Во-во, — сказал Володя. — Не ценили Сипа. Из-за каких-то яиц такое дело загубили.
      — И я им говорила, — подтвердила Ситкина.
      — Ты бы уж помолчала, — зло сказал Гулибаба. — Если хочешь знать, все из-за твоего борова. Васька только и годится на колбасу…
      Ситкина проглотила обиду и смиренно произнесла:
      — Я никогда не говорила, что Илья плохой. Наоборот, очень способный, быстро освоил кормление, уход. Вот только дисциплина…
      Но она пожалела, что затронула этот вопрос. На нее зашикали. Каждый старался припомнить о Сипе самое лучшее. Гадали, куда Илюха мог исчезнуть. Высказывались предположения, что подался на БАМ, в Чили, помогать бороться чилийским патриотам… В то, что с Сипом, жизнерадостным и изобретательным Сипом, могло произойти какое-нибудь несчастье, никто не верил. Шагал класс по затихшему, уснувшему острову. Ребята жались друг к другу. То ли от темноты, то ли от того, что их сближало происшедшее, но никогда еще они не чувствовали такой сплоченности. Проводив девочек до их домика, уставшие мальчики добрались наконец до своей палатки и повалились спать…
      Утро следующего дня началось с тревожного события. Директор школы и пионервожатый, едва забрезжило, были уже в кабинете Макара Петровича. И хотя оба бодрились, но и тот и другой были во власти тревожных дум.
      — Не слишком ли вы дергали мальчишку? — хмуро сказал директор.
      — Понимаете, Макар Петрович, — оправдывался Смирнов, — я всегда старался направить его энергию на что-нибудь полезное. Мальчик он способный, но индивидуалист. А мне хотелось слить его с коллективом. Понимаете?
      — Понимаю, как не понять. Но получается наоборот: наказывая, вы его обособляли, отрывали от класса. Ты хочешь, чтобы Саввушкин был, как все. А что значит — как все? Такого не бывает. Каждый ученик — это индивидуальность. Коллектив тогда крепок, когда любой ученик со своей яркой личностью проявляет способности на благо всем.
      — Но вы же тоже его наказывали, — возразил пионервожатый.
      — Да, наказывал. У меня на плечах вся школа. И не наказывать за проступки, которые вредят всем, я не имею права. По существу, я наказывал и тебя.
      — А меня за что? — удивился Смирнов.
      — Как пионервожатого, идейного наставника класса. — Макар Петрович вздохнул. — Прямо скажем, Андрей, не нашел ты к Саввушкину подхода.
      — Хотите честно?
      — Разумеется.
      — Я люблю Илью, — признался пионервожатый.
      Директор усмехнулся.
      — Любимое дитя всегда балованное.
      — Совсем нет, — обиделся Смирнов. — Уж кто-кто, а я с ним строго. И стараюсь направлять его. Хочет он того или нет…
      — Боюсь, не перестарался ли… Ведь хотение от натуры. Заставь человека делать то, что ему не по душе, пользы не добьешься.
      Андрей начал было снова оправдываться, но в это время в комнату вбежал один из учеников третьего класса и, испуганно тараща глаза, выпалил:
      — Там лодка… «Чайка»… Брюки Саввушкина… Письмо.
      — Какая лодка, какое письмо? — вскочил Смирнов.
      — Лодку прибило. Недалеко от переправы, — судорожно глотая воздух, объяснил мальчишка.
      — Поспокойнее можешь? — строго сказал Макар Петрович.
      Директор и пионервожатый забросали третьеклассника вопросами. Выяснилось, что в камышах была обнаружена прибившаяся лодка. В ней лежали удочки, сандалии, брюки и майка Ильи, а также книга «Робинзон Крузо» и фляжка с водой. В книге находилось письмо, которое, видимо, намеревался отправить Саввушкин. Дело принимало серьезный оборот.
      Через некоторое время у директора состоялось экстренное совещание. На нем присутствовали одноклассники Ильи, Олег Ченцов — капитан «Грозного» и несколько старшеклассников.
      Макар Петрович зачитал письмо.
      — «Дорогая редакция «Пионерской правды», — писал Сип. — Мы сейчас всей школой находимся на острове, где расположено подсобное хозяйство. Меня несправедливо лишили работы на целых десять дней…»
      Дальше Саввушкин в самых мрачных тонах расписывал свое положение тунеядца. В заключение он спрашивал, имели ли право так с ним поступать. Но о своих намерениях он ничего не сообщал.
      Директор отложил письмо и, обращаясь к Ченцову, сказал:
      — Как же это так получилось, что вы не заметили вчера исчезновения лодки?
      Капитан «Грозного» встал, поправил широкий ремень на джинсах, одернул тельняшку.
      — Виноват, Макар Петрович, наша оплошность. Но ведь у нас семь лодок…
      — До семи, значит, разучились считать, — покачал головой директор школы. И задал вопрос одноклассникам Ильи: — Саввушкин никому не говорил, куда собирается?
      Все посмотрели на Гулибабу.
      — Ничего не говорил, — поднялся Володя.
      — Странно, — Макар Петрович постучал пальцем по «Робинзону Крузо». — Никто ничего не видел, никто ничего не слышал… Что будем делать? — повернулся он к пионервожатому.
      — Лодку прибило к нам, — словно размышляя вслух, сказал Андрей. — Значит… Значит, Илья уплыл вверх по течению.
      — Если вообще уплывал, — вставил Ченцов.
      — Что ты хочешь сказать? — посмотрел на него Макар Петрович.
      — Ну, собрался плыть и… — Олег замялся, не решаясь высказать страшное предположение.
      — Илюха не мог утонуть, — убежденно произнес Гулибаба. — Знаете, как он плавает!
      — Надо поискать на островах, — предложил Смирнов.
      Решено было продолжить поиски и на самом Пионерском. А группа, состоящая из директора, Смирнова, Ситкиной, Гулибабы, Шоты и двух старшеклассников с аквалангами, отправилась на катер «Грозный». Андрей отдал соответствующее распоряжение командирам поисковых отрядов, не забыв присовокупить просьбу тети Глаши о Пахоме.
      В присутствии множества островитян катер отошел от причала. За ним следом двинулись лодки, на которых было по двое гребцов и одному наблюдателю. Весельный флот был призван обследовать берега Маныча.
      «Грозный» вышел на стрежень, и Ченцов скомандовал: «Полный вперед!». Андрей с биноклем и рупором расположился на носу катера, ребята по бортам, а Макар Петрович возле капитанской рубки.
      Очень скоро далеко позади остался Пионерский, лодки, спешащие к береговым зарослям. Минут через двадцать один из матросов крикнул:
      — Вижу в реке предмет!
      — Стоп! — как эхо отозвался капитан. — Малый назад!
      Катер по инерции проскочил еще несколько метров. Но, увлекаемый назад течением и винтом, медленно поплыл назад. Когда он вернулся на то место, где было что-то замечено, Ченцов дал команду:
      — Малый вперед! — «Грозный», покачиваясь, застыл на месте, чуть подрагивая от работающего двигателя.
      Аквалангисты ушли под воду. Пассажиры катера сгрудились у борта. Володя и Шота перегнулись через перила, едва не свалившись в речку.
      — Осторожней, — схватила их за рубашки Ситкина. Она сама во все глаза смотрела вниз, придерживая рукой сумку с красным крестом, перекинутую через плечо.
      В прозрачной воде отлично были видны тела аквалангистов. На поверхности реки вспыхивали, лопались пузырьки воздуха. И вот аквалангисты все ближе, ближе, над Манычем показались две головы в масках. В руках ребят — помятый, темный от времени и ила самовар. У всех вырвался вздох облегчения.
      — Полный вперед! — гремит над Манычем голос Ченцова.
      До ближайшего островка шли не останавливаясь. И когда катер приблизился к илистому, заросшему кустарником берегу, Смирнов заметил лодку, до половины вытащенную из воды.
      — Остров обитаем, — сказал он.
      — Швартоваться? — спросил Ченцов.
      — Да, — коротко бросил директор.
      «Грозный» с разгона заскользил по дну и замер. Первым на островок соскочил Андрей. За ним последовали остальные. Всем не терпелось отыскать своего товарища.
      Вдруг из кустов вышел мужчина. На его голове красовалась форменная фуражка. Это был старший инспектор рыбнадзора Саломатин. Озабоченное лицо инспектора расплылось в улыбке.
      — Экскурсия? — спросил он, протягивая руку Макару Петровичу.
      — Да нет, — ответил директор, — малец один пропал. Ищем.
      — Я вот тоже в поисках…
      — Кого ищете? — поинтересовался директор.
      — У меня одна забота, — невесело усмехнулся Саломатин. — Браконьеры…
      Ребята собирались уже броситься врассыпную по острову, но Смирнов приказал:
      — Всем оставаться на местах. Кто-нибудь на острове есть? — обратился он к инспектору.
      — Сейчас нету. Но ночью были. Это точно. Костер свежий…
      — Наверное, Илюшка! — загорелись глаза у Ситкиной.
      — У него что, сети имеются? — спросил инспектор.
      — Удочки были, — сказал Гулибаба.
      Саломатин показал на песок.
      — А тут перемет тянули. Никак не прихвачу. По ночам, подлецы, действуют… — Он столкнул свою лодку в воду.
      — Вверх по реке были? — спросил Макар Петрович.
      — На соседнем островке. Без толку. Теперь до темноты отсиживаются в станице… Помочь вам пошукать хлопчика?
      — Спасибо, товарищ Саломатин, — ответил директор, — у нас лошадиные силы, — показал он на катер.
      — Это хорошо, — сказал инспектор, берясь за весла. — А я специально без мотора, чтоб потише… А вы тут зря время не теряйте, — посоветовал он. — Я каждый кустик осмотрел.
      И, пожелав удачи, Саломатин направил лодку к берегу. А поисковая группа, заняв места на катере, отправилась дальше. Возник спор, заходить ли на соседний остров. Саломатин был на нем. А так как предстояло, возможно, осмотреть еще несколько островков, решили его миновать.
      И когда он оставался уже позади, Маша Ситкина вдруг сказала:
      — Ребята, вы ничего не слышали?
      — Нет, — ответил Шота.
      — И я не слышал, — откликнулся Гулибаба.
      — Да послушайте!
      Но как они ни вслушивались, ничего, кроме шума двигателя, не было слышно. Ситкина решительно подошла к Смирнову, разглядывающему в бинокль оставшийся позади кусочек суши посреди реки.
      — Я, кажется, слышала чей-то голос, — сказала она взволнованно.
      — Стоп! — скомандовал пионервожатый. Ченцов повторил приказ мотористу.
      — Гляди! — воскликнул Шота, отличающийся прекрасным зрением.
      Все невольно повернулись в ту сторону, куда указывал Бар-кал ан.
      — Где? Что? — раздались голоса.
      — На дереве.
      Пионервожатый направил бинокль на сухую верхушку высокого дерева, одиноко торчавшего на острове.
      — Гнездо. Еще гнездо… Постойте, кажется, кошка.
      Все наперебой стали просить у Андрея бинокль. Первой он достался Ситкиной.
      — Пахом! — вскрикнула девочка.
      — Пристать! — приказал Макар Петрович.
      «Грозный», описав круг, заспешил к острову. И тут только ребята заметили, что навстречу катеру по берегу бежит фигурка. Она спотыкалась, падала, бежала снова, подпрыгивая и приплясывая.
      — Сип! Илюха! — огласили окрестность радостные, звонкие голоса.

РОБИНЗОН