Итак, у тех, кто каким-то образом достиг контакта с полем, могут реализоваться определённые желания и происходить в жизни самые удивительные вещи. Когда я употребляю слово «желания», то имеется в виду, что у сбалансированной личности они являются скорее тем, что не выходит за пределы её действительных потребностей. При выходе за этот круг, когда желание теряет насущность, реакция поля или перестаёт проявляться, или человек навсегда теряет саму возможность контакта — его «отключает» от Сети естественный ход событий. Этот нюанс следует учесть каждому, кто интересуется топологией пути к Единому. Об этом метафорически говорит щука в «Понедельнике...» Стругацких, жалуясь обалдевшему программисту Привалову, что, дескать, извели, проклятые — изловят и нет чтобы выцыганить какой-нибудь обыкновенный ковер-самолёт или скатерть-самобранку, так ведь что канючат, поганки: «Выполни за меня годовой план на лесопилке...»

Вернёмся к мозгу и сознанию. Итак, телесная материя человеческого рода запрограммировано воспроизводит себя в определённой форме. Затем, чтобы появившееся на свет существо получило возможность превращения в полноценную человеческую личность, в нём с помощью речи должно быть «зажжено» сознание, которое кроме того формируется у ребёнка наличием и поведением окружающих людей, прежде всего родителей. Затем в сознание должно быть внесено определённое количество накопленной информации рода. И только тогда, развившись и достигнув зрелости, личность может приступить к задаче интеграции психики, достигнув первой стадии завершённости — возрастной. До этого момента Я-сознание не имеет полной автономии, постоянно продолжается привлечение и усваивание типовых информационных воздействий извне, «монтаж», завершение самосборки личности. У женщин возрастная целостность «Эго-комплекса» завершается в среднем к двадцати годам, у мужчин — к двадцати пяти.

До этого времени всякие попытки интеграции глубинных слоёв психики с сознанием опасны и бесполезны. Исключения здесь лишь подтверждают правило. Чтобы возник вопрос — проблема необходимости единства — нужно для начала сполна прочувствовать разобщённость, раскол внутри себя, который является не результатом заболеваний или расстройств нервной системы либо психики, а именно существующей и оценённой проблемой смысла жизни.

Действительная, зрелая попытка проникновения внутрь себя может быть полноценно начата лишь когда пройдена определённая часть обычного земного пути — до появления внутренней неудовлетворённости.

Попытки глубоко медитировать в детском или незрелом возрасте приводят к искажению формирования личности в том виде, какой она должна быть от природы. Чтобы быть способным к чему-то тебе присущему, прежде надо вырасти и созреть, стать самим собой. Слишком ранее втягивание в «духовность» (так же, как и в веру) мешает человеку стать личностью, нарушая её естественное развитие.

Итак, понятие поля коллективного бессознательного человеческого рода подразумевает существование внепространственной и вневременной субстанции, которая, словно эфир, содержит в себе всю накопленную суммарную информацию рода в потенциально-динамическом состоянии, к которой «подсоединено» каждое человеческое существо (за исключением тех, кто «отпал» от поля в результате выраженного недоразвития мозга, прямых его повреждений или громадной концентрации Я-сознания).

Возвращаясь к органическим поражениям мозга, в частности к опухолевым, можно отметить, что на определённых стадиях развития болезни мозг теоретически может войти в такой режим функционирования, когда как раз и воспринимаются полевые проявления. Именно болезнь даёт такую степень неустойчивости и ослабления энергетики сознания, когда поле спонтанно проявляет себя. Но подобные сиддхи болезненны и патологичны, это не что иное, как информационная агония.

Юнг отмечал, что когда архетипическое бессознательное начинает без видимой причины резко проявлять себя у совершенно обыденных людей — это может быть знаком крайнего неблагополучия тела или психики, которое иногда незаметно для самого человека. Это же относится и к детям. Хотя последние и являются — вскоре после возникновения Я-сознания (1,5 — 2,5 года) — в большей степени незрелыми элементами поля, оно не может быть сполна проявлено в сознании ребёнка, которое находится в зачаточном либо не завершённом состоянии. Поэтому у детей поле проявляет себя в снах, которые в норме должны забываться и не останавливать на себе внимания. Если же сны приобретают «вещий», серийный, необычный характер, то, по-видимому, этой жизни продолжаться не суждено (см. пример анализа Юнгом детских архетипических снов).

Где в психике человека заканчивается личное и начинается всеобщее? На это вопрос, по-видимому, так же нельзя ответить точно, как и указать ту грань, где материя переходит в дух, или наоборот.

Когда человек своими состояниями сознания и действиями случайно либо намеренно «задевает» поле, возникает его резонирующая реакция в виде серий случайных совпадений или необычных событий, которые называют чудесами. Не лишним будет вспомнить об экспериментах по ясновидению, упомянутых Юнгом. Он отметил, что наиболее эффективное угадывание идёт вначале, когда испытуемые эмоционально «подогреты». У них есть желание угадать карту, но желание не конкретное, не нацеленное. Это похоже на намерение, потому что бессознательное проявляет себя именно в нарушениях, порой довольно существенных, величины математического ожидания конкретных событий.

Когда беспричинного становится в жизни так много, что оно начинает ощутимо «искривлять» её ход, мы замечаем это. Я имею в виду факты изменения судьбы под «давлением» поля в результате неосознанных или осознанных контактов с ним, но не болезненное влияние автономных комплексов в случае психозов, неврозов и других стадий диссоциации личности.

Как отличить полевые проявления от чего-либо ещё, чтобы не принять стук своего сердца за стук копыт коня друга, которого вы ожидаете в гости? Во-первых, полевые проявления видимы и ощутимы, что называется, невооружённым глазом, они бьют по сознанию и нервам. Вначале речь идёт о мелких, почти неосязаемых вещах, с которых начинает обозначаться контакт с полем для тех, кто, скажем, регулярно практикует йогу.

Это те самые непонятные события, о которых я упоминал, говоря о теле. И о том, как может происходить, например, изменение качества гибкости. Систематически и грамотно входя в предмедитативные состояния сознания, уже в асанах мы начинаем «зацеплять» поле, работая в Хатха-йоге. Поэтому и феномены, получаемые нами в нашем же теле или событиях внешнего мира, с ним происходящих, в большей степени материальны.

Когда мы говорим о поле и коммуникации с ним методами йоги, всегда следует помнить, что любые частности есть не что иное, как отдельный штрих в картине реализации закона. Когда речь заходит о человеке в целом, мы можем знать о нём только общее, например устройство организма и принципы функционирования. Частное же, конкретную личность, можно попытаться понять, только отбросив общее, которое для такого понимания не имеет значения. Это касается и тела, и психики. Знание общего в конкретном случае не есть залог понимания частного, и наоборот.

Допустим, я читаю лучшие книги по йоге и теоретически знаю о ней чуть ли не всё. Но на время практики я должен отбросить любые теории и выполнять это так, словно всё забыл. По мере накопления собственного опыта, личного участия в процессе возникает возможность истинного понимания и применения теории. В какой-то момент практика качественно проясняет теорию, и знание приобретает полноту, признаки завершённости. Не совершенства! Совершенство — это образцы, которые человек ошибочно ищет и, к сожалению, с чьей-то подачи часто находит вне себя самого, бессмысленно затем стремясь достичь того, к чему принципиально не предрасположен. Особенно это характерно для йоги. Существуют феномены: Айенгар или Беюшимин. Чтобы выполнять такие асаны, как делает Гуруджи, им нужно родиться — с его гипермобильностью суставов, удивительными пропорциями тела, родиться в Индии и, в силу сцепления ряда обстоятельств, попасть в ученики к Шри Кришнамачарье. Поэтому сам Айенгар, его книги и практика — горизонт. Повторить это может лишь второй он сам, или кто-то чрезвычайно на него похожий. Но и то — воспроизвести лишь приблизительно. Сиддхи же, которые субъект способен получить благодаря одной только классической Хатха-йоге, имеют сугубо индивидуальное воздействие и могут в корне изменить всю его жизнь.

Первичное уравновешение может произойти исключительно путём длительной практики асан. В связи с этим можно вспомнить Чжуан-Цзы: «Состояние, в котором Эго и не-Эго больше не противоречат друг другу, является осью Дао».

Контакт с полем — состояние «внутреннего гуру». Видимо, Дао — это также один из символов поля. Следовать Дао — быть в контакте с полем, тогда «линия» судьбы становится естественной.

Условием снятия оппозиции «сознание-бессознательное» есть временное устранение Эго. Сравним приведённое выше изречение Чжуан-Цзы с цитатой из апокрифа «Евангелие от Филиппа»: «Невозможно, чтобы кто-то видел что-то из вечного, если он не станет подобным этому».

Прикоснуться к вечности можно лишь намерением свёрнутого Я-сознания.

Ещё из Чжуан-Цзы: «Просветление — это когда ты используешь своё внутреннее зрение, свой внутренний слух, чтобы проникнуть в сердце вещей, и тебе не нужно никакое знание, даваемое разумом».

Юнг говорит: «Абсолютное знание при синхронистичности, которое нельзя получить с помощью органов чувств, говорит о трансцедентальной форме существования смысла» («Синхронистичность», с.292). Примерно то же утверждает и Налимов, выдвигая концепцию семантического вакуума, в котором потенциально содержатся все смыслы, нуждающиеся лишь в извлечении из непроявленного. По аналогии можно представить, что материя человеческого рода с помощью направленного хода времени порождает бесконечное количество модификаций человеческих существ. В чём же смысл этого? Наверное, в том, что она воспроизводит тождественные по устройству и форме человеческие существа, но не повторяются время и место их существования. Мы не можем знать, например, сколько раз в веках исчезал и вновь появлялся тот, кого мы знаем как Михаила Булгакова. Но лишь в России двадцатого века он стал Мастером, нашедшим свою Маргариту.

«Психика существует в материальном теле и сливается с информационным полем через бессознательное» (К.Г. Юнг, «Синхронистичность», с.8).

Опять же Юнг заметил, что установив посредством сознания запредельный контакт с полем рода, человек становится бессмертным. Это утверждение многозначно. Я понимаю его так, что контактер получает шанс быть воспроизведённым посредством ответной реакции Единого — поле иногда «отражает» того, кто сумел установить коммуникацию с собственной природой.

Бывает так, что человек, не понимая сути происходящего в практике йоги, своим неверным поведением нарабатывает отрицательные сиддхи, что является крайне печальным, хотя и, к счастью, весьма редким поворотом событий. Два случая, которые я собираюсь здесь привести разворачивались на моих глазах, по крайней мере, первый — от начала до конца, и забыть это невозможно.

Когда в девяносто первом году был основан и зарегистрирован официально московский Центр «Классическая йога», в нём насчитывалось четыре сотрудника, включая автора этих строк, избранного директором. Одним из нас был Роман, примерно тридцатилетний парень достаточно высокого роста, болезненно тучный, с лицом нездоровой бледности. За его внешней неповоротливостью и флегмой скрывался незаурядный темперамент и большая одарённость. Роман в совершенстве владел английским, говоря на нём с акцентом уроженца восточного Лондона. Обладая каким-то там двойным абсолютным слухом (я не слишком в курсе подобных тонкостей), он блестяще закончил музыкальную школу и несколько раз поступал в консерваторию, но его неизменно заваливали на второстепенных вещах. Когда он понял, что «рылом не вышел» для этой «тусовки», куда берут только своих, то несколько лет что называется прожигал жизнь, пока его резко не остановило пошатнувшееся здоровье, которое было, впрочем, достаточно скверным от самого рождения.

Будучи человеком умным, Роман начал искать эффективные способы самокоррекции, что неизбежно привело его к йоге. Ко времени нашего знакомства он достаточно глубоко успел вникнуть в предмет, поскольку свободно читал литературу на английском, пользуясь при этом прекрасной подборкой, имеющейся в культурном Центре при посольстве Индии, где мы совместно занимались асанами у Лакшмана Кумара.

Меня сразу поразил один момент: касательно йоги Роман имел громадные, но в основном теоретические знания. Освоив «пракшалану» и некоторые другие очистительные процедуры, он практиковал мантры и кое-что из медитативных техник, предлагаемых Бихарской школой, которая как тогда, так и на сегодняшний день является непревзойдённой по уровню и качеству публикаций. Телу он не уделял практически никакого внимания.

Конечно же, я не мог пройти мимо этого вопиющего факта и начал всячески приставать к нему, доказывая крайнюю необходимость практики асан именно для него, Романа, который бессистемно выхватывает отдельные медитативные техники высшей сложности, не имея на то формального права по одному только качеству организма. Поскольку Роман был крепким орешком, то наша борьба длилась с переменным успехом около двух лет. Он то начинал более или менее регулярно выполнять асаны, то полностью забрасывал практику, предпочитая лишний раз посидеть за чашечкой кофе на Чистых прудах в «Джантаранге» либо угостить друзей роскошным пловом собственного приготовления. Каждый месяц музыкальная школа, где он работал преподавателем, негласно устраивала авторские концерты, на которых он играл классику. До тысячи человек собирались на эти концерты послушать серьёзную музыку в исполнении безвестного учителя — неплохой показатель профессионального уровня.

Тем временем мы проводили семинары, работая с информацией и людьми. Наш Центр помог обосноваться в Москве представителю «Миссии Рамакришны» Свами Джотирупананде, как раз во время путча девяносто третьего года мы принимали у себя известную просветлённую Амритананда Майи. Роман под руководством Свамиджи с поразительными успехами усваивал санскрит. Выходили в свет и рассылались по многим городам страны отдельные, небольшие по объёму, выпуски Центра по конкретным вопросам йоги. Роман принимал во всём этом деятельное участие, время от времени выполняя очищения, и постоянно — что-то из высших практик.

Тем не менее со здоровьем лучше не становилось, асанами он всё так же пренебрегал, говоря, что не уверен в том, насколько правильно я учитываю его состояние, выстраивая тренировочные комплексы. Поскольку Роман отличался фундаментальным подходом ко всему, то у него появилась идея съездить непосредственно в Индию, в ашрам Бихарской школы, чтобы получить программу действий прямо от её теперешних руководителей. И он сделал это.

По возвращении он поведал, как и что там было, и картина оказалась достаточно интересной. Своими познаниями в йоге, пением мантр и английским Роман произвёл на персонал школы такое впечатление, что получил возможность по несколько часов в день общаться непосредственно с руководителем «Ганга даршана» Свами Ниранджананандой. Через месяц таких контактов последний дал Роману сразу две дикши (посвящения) — мантра-дикшу и асана-дикшу. Первая заключалась в наделении персональной мантрой, после разового исполнения которой Роман двое суток был не в силах подняться и потел чёрным потом. Что же до тела, то с ним было ещё круче: Свами категорически запретил Роману употреблять чай, кофе, острые и возбуждающие приправы. Час в день Роман должен был посвящать «сукшма-вьяямам» (предварительной суставной разминке), а затем ему было предписано выполнять до полусотни асан подряд.

«Видишь, оказывается ты был прав, — сказал он уныло, — выходит, я два года уже бы мог заниматься и, наверняка, чувствовал бы себя получше, а то всё ерунда получается какая-то — мантры идут великолепно, я сам это ощущаю, визуализация прекрасная, а самочувствие как будто ещё хуже потом становится...»

К тому времени уже больше двух лет он занимался медитацией, мантрами, последнее время весьма углублённо санскритом, и — ничего для тела! Напротив, всё это сочеталось с неправильным в корне питанием и распорядком жизни. Ещё не проявила себя степень той «ерунды», о которой он сам же и упомянул.

В это время — самый конец августа — мы с сыном как всегда уезжали в Крым, и я сказал Роману, что сейчас он уже и сам может начинать действовать на всю катушку, поскольку доподлинно известно что делать с телом, как и сколько, не надо больше терять времени. «Ладно, — апатично сказал он, — без тебя я всё-таки не хочу приступать, буду готовиться морально, а когда ты приедешь, то — вперёд!»

В двадцатых числах сентября на пляже в бухте Ласпи я с огромным удивлением и радостью узрел своего старого друга, с которым не встречался уже года три. Он приветствовал нас с сыном и абсолютно неожиданно спросил: «У тебя есть в Москве друг которого зовут Роман»? Когда я ответил утвердительно, он продолжил: «Так вот, он погиб».

В тот вечер Роман возвращался с очередного урока санскрита у Свами Джотирупананды и решил добраться домой очень необычным путём, почему — этого нам уже никогда не узнать. В половине десятого вечера он стоял на остановке, которая располагалась на перекрёстке двух улиц, ожидая общественный транспорт. На этом же перекрёстке при большой скорости столкнулись два, едущие по перпендикулярным улицам, автомобиля, после сильнейшего удара один из них отлетел на остановку, где в полном одиночестве находился Роман, и сбил его.

В больнице парень чувствовал себя неплохо, хотя и была сделана типовая операция по поводу разрыва селезенки, затем — на прекрасном послеоперационном фоне и при соответствующих показателях жизнедеятельности — внезапный отек легких и смерть. Причину подобного развития событий врачи установить не смогли.

Роман не успел даже начать необходимую работу с телом, в которой так нуждался и чем с таким фатальным упорством пренебрегал. Кому суждено услышать — поймёт, кому не суждено понять — не услышит. Дух не может развиваться без параллельной оптимизации тела, при неверном ходе вещей с какого-то момента времени бытие человека начинает работать на разрыв. Неверное развитие даёт силу с отрицательным знаком, и она не поддерживает жизнь, а обрывает её, чему служит ярким подтверждением ещё один случай, о котором сейчас пойдёт речь.

История это давняя, началась она ещё в восемьдесят восьмом году. Накануне Первой Всесоюзной конференции по йоге меня пригласила к себе в гости на Ленинский проспект для целевой беседы некая дама, назовём её Е., которая не так давно была направлена Минздравом в ознакомительную командировку по ряду центров йоги Индии — вместе с представителем НИИ нормальной физиологии имени П.К.Анохина. Всё это проводилось в рамках подготовки к данной конференции, знаменующей собой отмену многих десятилетий запрета на йогу. В ходе беседы мне было сказано, что исключительно по личной инициативе Е. на конференцию прибывает всемирно известный учитель йоги Айенгар, и было бы неплохо, если бы кто-нибудь из наших самодеятельных, но продвинутых московских йогов — «Ну вот, например, вы» — заинтересовал его своими успехами настолько, чтобы он и здесь захотел бы организовать свой филиал с опорой на тех, кто владеет предметом, скажем, на вас.

«Да я и сама хотела бы с вами позаниматься, поскольку слышала, что вы очень здорово работаете именно в русле йоги Айенгара, но это потом, не возражаете?»

Хотя такая постановка вопроса оказалась слишком неожиданной, принципиальных возражений в общем-то не было. «Но, — сказал я, — ведь самому Айенгару виднее кто на что способен, и уж на кого он „глаз положит“ — это как Бог даст».

Сложилось, однако, так, что он действительно обратил на меня внимание, сказал в мой адрес незабываемые слова и даже почтил своим посещением мой дом, Е. при этом была переводчиком. Затем Гуруджи прислал два приглашения на курсы обучения йоге, Е. и мне. Я не поехал, поскольку не имел тогда средств. Е. же прошла предложенный месячный курс и, получив по этому поводу соответствующую бумагу, вернулась в Москву, где, не мудрствуя лукаво, основала Центр йоги Айенгара. С тех пор она забросила свой основной род деятельности и, будучи по специальности кандидатом психологических наук, активно ринулась в круговорот событий, связанных с резким выходом йоги из подполья. Её можно было понять — кандидатов наук хоть пруд пруди, а найти шанс и возглавить новое перспективное дело удаётся не каждый день.

То было легендарное время, когда на разрешённую эзотерическую «поверхность» социума дружно всплыла вся мутная пена самодеятельной йоги, легализовались и начали наперебой доказывать свою «истинность» подпольные «учителя», а только что образованная структура Всесоюзной Ассоциации йоги СССР была, как это всегда случается, прибрана к рукам самым беспринципным из прохиндеев, отиравшихся тогда вблизи йоги. Система Айенгара мгновенно скооперировалась в СССР с ловкими ребятами из Спорткомитета, которые надеялись заработать на этом очень хорошие деньги.

Много лестных и выгодных предложений довелось мне тогда выслушать от представителей структур Госкомспорта, которые собирались так или иначе воспользоваться открывающейся кормушкой, но участвовать в этом деле я попросту отказался, ибо это означало, во-первых, непосредственное втягивание в криминал, во-вторых — в профанацию йоги, в-третьих — в необходимость иметь дело с мошенниками всех мастей и калибров, которых йога как таковая абсолютно не интересовала, тем более что на самом деле они не имели к ней ни малейшего отношения, им нужны были только денежные знаки. Поэтому я спокойно остался в своём НИИ, привычно посвящая свободное время частной йогатерапии и наблюдая за развитием событий. А посмотреть было на что.

«Учителя» и мгновенно примкнувшая к ним Е. погрузились в чехарду множества семинаров, без устали проводимых неким субъектом, который после конференции по существу аннексировал структуру созданной Ассоциации йоги СССР в своё личное пользование. Без тени сомнения Е. выступала везде как полномочный представитель самого Айенгара и эксперт по йоге, что вызвало у меня даже некоторую оторопь в свете её более чем минимального знакомства с предметом.

Но это было только начало. Все видеоматериалы, отснятые тогда Далем Орловым на практических занятиях Айенгара, — а их было немало именно с моим участием, потому что почти два часа Гуруджи посвятил показу асан, используя меня как объект их демонстрации, вплоть до того, что лично ходил по мне ногами (как сказали мне потом его секретари, Дхармаверсингх и Фаек Бириа: «Для ученика это великая честь!») — так вот, все эти материалы исчезли бесследно и ни в какие передачи либо интервью в средствах массовой информации не попали.

Сама Е. никогда больше не звонила мне даже по телефону, а от любых встреч просто уклонялась, хотя ей ещё дважды приходилось помимо своей воли попадать ко мне в дом вместе с Фаеком, при этом без какой-либо видимой причины держалась она крайне холодно и неприязненно.

На своих семинарах Е. вела себя с истеричной капризностью и высокомерием, порой переходящими, на мой взгляд, просто в наглость. Такую же манеру поведения успешно усваивали помощники и инструктора её центра, где она сделалась полновластной хозяйкой. С самого начала было ясно, что йога для Е. — это непревзойдённая возможность самоутверждения и заработка, в моём же лице она имела дело с нежелательным конкурентом, которого следовало взять к ногтю любыми доступными способами.

Прошли годы. Всё это время Центр йоги Айенгара под предводительством Е. не то чтобы процветал, но, по крайней мере, не развалился и как-то пережил тяжёлые времена. В девяносто третьем году в её переводе была издана знаменитая книга Айенгара «Прояснение йоги». Сама Е. последние несколько лет жила в США, перебравшись с ребёнком к мужу, который там постоянно работал. В России теперь дела Центра вела её бывшая помощница, рентабельность предприятия была, как я понимаю, средней, сама же Е., ничтоже сумняшеся, начала преподавать йогу не где-нибудь, а в Стэндфордском университете. Поскольку нельзя было сидеть на двух стульях одновременно, от российских дел она понемногу отошла.

Все эти годы я постоянно контактировал с людьми, которые так или иначе имели дело с первым российским Айенгар-центром. В той или иной форме всегда всплывала тема болезненного стремления Е. непременно играть главную роль, о её постоянной боязни оттеснения, быть может, отсюда происходил её безосновательный апломб и подчёркнутое третирование своих помощников при полном и глубочайшем действительном равнодушии к людям?

Я часто пытался ответить сам себе на вопрос: о какой же вообще йоге в её «преподавании» могла идти речь, если поведение данного человека не укладывалось не то что в рамки требований «ямы-ниямы», но иногда простой человеческой добропорядочности? Ладно бы занималась Е. чем-нибудь другим, работала, например, по своему научному профилю — психологии, тогда недостатки и достоинства оставались бы её личной проблемой, не проявляясь так широко. Делай что тебе угодно в этой жизни, но не трогай йогу. Почему практика — если она вообще сама этим занимается как следует — не меняет её к лучшему? Каким образом судьба, словно в насмешку, устроила такой перекос, когда людей пытается знакомить с искусством йоги абсолютно не подходящая для этого личность, ведь по большому счёту это дискредитация предмета!

Тем не менее оказалось, что насмешка судьбы порой превращается в жуткую улыбку Медузы. Русская пословица говорит: «Бог долго ждёт, да больно бьёт». Непрерывность всех событий в мире, его неделимость представлена через принцип голографичности — всё во всём. И если я в определённом ключе воздействую на окружающих, то тем самым — и на себя, поскольку сделанное мною неминуемо ко мне же и возвращается. Древние называли такой ход событий гармониями, тайными путями порядка, незримыми каналами, по которым происходит уравновешение взаимных «давлений» человеческого поведения или суммы поступков.

Осенью девяносто восьмого года вся семья Е. — она, её муж и двенадцатилетний сын — была зверски (и без каких-либо видимых мотивов) убита в райском по красоте посёлке преподавателей Стэнфорда. Кто сделал это — конкуренты или какой-нибудь маньяк — теперь уже всё равно. Вывод прост: нельзя долго и безнаказанно быть проводником того, что абсолютно тебе не свойственно, в этом случае Боливар судьбы не выдержит двоих. Назначение и сущность предмета, избранного Е. объектом деятельности, с самого начала оказались в полном противоречии с её собственной сутью. Характер, особенности поведения и состояние психосоматики Е. изначально было таким, что её собственная практика не могла быть хоть сколько-нибудь качественной, сила не накапливалась, но поскольку она упорно занималась йогой и преподавала её, то упомянутый диссонанс нарастал, и проявившиеся на каком-то этапе сиддхи просто уничтожили их «автора».

Если в случаях с Оксаной и Романом полностью игнорировалось в занятиях йогой состояние тела и упускалась, тем самым, «материальная часть» единого подхода, то Е. с такой же стальной последовательностью работала с телом, пренебрегая морально-этическим аспектом своей деятельности, состоянием души, и в обоих случаях итог получился равнозначно гибельным. Наперекор законам Сети поступать нельзя, если уж ты играешь всерьёз в то, что называется йогой.

Чтобы приведённая информация не походила на печальную статистику одних только фатальных ошибок тех, кто всерьёз посвятил себя йоге, приведу в завершение темы два интересных, на мой взгляд, позитивных примера. Первый — это женщина тридцати с небольшим лет, мать двоих детей. После семи лет занятий йогой (последние четыре из которых были систематическими), у неё начали проявляться способности предвидения. Однажды утром у неё возникло чёткое ощущение, что со старшим сыном сегодня случится в школе что-то плохое. Если его не пустить, будет только хуже, то, что должно случиться «накроет» тогда где угодно, и в такой форме, что вообще не успеешь среагировать. Она сделала единственно правильный ход — всё-таки отправила сына в школу, строго-настрого предупредив, чтобы вёл себя как можно тише, и после этого подготовилась: попросила семейного врача после обеда остаться дома: «Мне кажется, доктор, что мы к вам сегодня обратимся...»

Неизвестно, что подумал после таких слов врач, но где-то днём, в половине второго на школьной перемене ребёнка оттолкнули на бегу, и он ударился боком о край лестничного марша. Придя домой, мальчик почувствовал себя плохо, его немедленно доставили в больницу, где он и был благополучно прооперирован по поводу разрыва селезенки. Случаи с предвидением будущего у этой дамы начали повторяться (в отношении родных и близких) настолько чётко, что её теперь считают семейной Кассандрой.

Ещё одна дама из Севастополя в результате успешной практики Хатха-йоги в какой-то момент вдруг начала на улице либо прямо в транспорте «видеть» у людей внутренности. Поражённые болезнью места особенно напрягали её, повергая в шок, в результате чего она была вынуждена передвигаться по сильно разбросанному городу образом пешего хождения. Когда мы обсудили эту ситуацию и она поработала с намерением, патологическое восприятие трансформировалось в приемлемую форму и перестало быть самопроизвольным, кроме того при желании она могла оказывать на людей прямое терапевтическое воздействие.

По мере кумуляции эффекта грамотно построенных занятий йогой проявления экстраординарного постоянно будут видоизменяться в своём позитивном аспекте — для чего мы, собственно, и посвящаем этому определённую часть своей жизни, ведь только дураку может прийти в голову желание систематически причинять себе вред. Если, конечно, человек не подвержен так называемым мелким человеческим порокам, с которыми он не в силах справиться.

Фактически у любого, кто грамотно использует классический метод йоги, после двух-трёх лет регулярной практики жизнь начинает упорядочиваться. В ней стабилизируется всё, в том числе здоровье. Исчезает негативное влияние проблем бытия, многие его «узлы» развязываются сами собой, если только они не были необратимо затянуты много лет назад. Обыденная жизнь становится прекрасной и удивительной. Это есть первое, несомненное, и, быть может, самое важное чудо, которое обеспечивает йога: понимание того, что, как утверждают просветлённые буддисты, сансара, обычное земное бытие, содержит в себе все условия для достижения нирваны, успокоения, гармонии с собой и миром.