Ральф пустил коня шагом вперед. Человек у часовни опасным не казался – подъехав поближе можно было рассмотреть, что это старик, завернувшийся в лохмотья.
– Что ты здесь делаешь? – подозрительно спросил Кронт, смерив незнакомца взглядом.
– Н-ничего… я… я вообще-то хотел бы отсюда выбраться, но… но не получается, – Рори истерически рассмеялся, обнажив редкие гнилые зубы. – Д-держит!
Он наклонился и поднял проржавевшую толстую цепь. Один ее конец был прикован к кольцу на ноге, другой – к постаменту, где стояла огромная статуя святого Измаила, единственная в часовне.
– Поесть… – чуть слышно, с придыханием, спросил Рори. – У вас ведь есть еда?
Велена спешилась, достала из седельной сумки кусок мяса.
– Оно, наверно, будет вам жестковато, – неуверенно сказала она, но Рори поспешно выхватил кусок у нее из рук и запихнул в рот.
– Как ты вообще тут оказался? – спросил Кронт.
Рори что-то промычал, старательно жуя мясо.
– Оставь его, пусть поест, – сказал Ральф и вошел в часовню, с любопытством озираясь по сторонам.
Статуя святого воина возвышалась посередине, светлые фрески потемнели от времени.
В самом сухом углу была устроена постель из сухого мха и птичьих перьев. Возле жаровни валялись хрупкие мелкие кости – грызунов и каких-то маленьких птах.
– Ты здесь давно?
Рори, все еще не справившийся с мясом, кивнул.
– Птиц ловишь?
Старик кивнул еще раз, с трудом проглотил комок полупережеванного мяса и сказал:
– П-птиц и прочую мелюзгу… отощал совсем… далеко не отойти, нужно заманивать… нужно, иначе от голода помрешь – а тут плохо, совсем плохо… нельзя тут помирать…
– Помирать никому нигде не хочется, – сказал Кронт.
Рори закивал:
– Да-да-да, но тут же нельзя просто… – он понизил голос. – Я видел тех, кто тут померли. Они совсем, совсем свихнулись. Очень страшно… И ничего сделать нельзя… я… я читал в озерном храме…
Он плотнее запахнулся в лохмотья, словно воспоминание обдало холодом.
– Ты был в храме на озере?
– Б-был. Был, – Рори жалобно заскулил, как щенок. – Ничего здесь нет, кроме смерти и безумия. Вот что я там прочел. Именно это.
– Ну, нам очень интересно, – вкрадчиво сказал Кронт. – Ты ведь расскажешь подробней, да? Только не сейчас. Мы костер хороший разведем, поедим. И у меня замечательная штука есть, как раз для тебя. Вот увидишь, все будет очень здорово.
Рори растерянно смотрел, как изгнанники собирают хворост на тракте и разжигают костер рядом с часовней. Велена дала ему еще мяса и хлеба, и старик быстро их сжевал, словно боялся, что отнимут. Он робко протянул к огню морщинистые руки.
– Ну что, старик? Я ж говорил… – весело сказал Кронт. – А теперь попробуй вот этого!
Он протянул Рори бутылку с хэнковым самогоном. Старик понюхал, глотнул немного.
– Хорошо… хорошо… – он расплылся в улыбке.
– Ну, не торопись так, – Кронт отобрал выпивку. – Сначала про храм на озере.
Рори сел на землю, поближе к костру, уставился в одну точку.
– Храм… проклятое место, как и все тут… везде отчаяние и мрак… – бормотал он.
– Везет нам на сумасшедших, – зло проворчал Кронт. – Что ты там прочитал-то?
Помнишь хоть?
– Давно… когда еще не было ни людей, ни птичек, ни мышей, ничего… у нас было десять лун, – он посмотрел на небо, – да, десять. Одна из них упала… в это самое место… как раз сюда…
– И что?
– Земле было больно… очень больно… а потом она умерла. Черная омертвевшая плоть – вот что здесь.
– Какие-то варварские понятия, – пробормотал Ральф.
– Это мертвое место, – твердил Рори. – Девятилунная просочилась сюда… и теперь те, кто тут помирают, становятся тварями, бешеными безумными тварями… я видел их… они со мной говорили…
– А ход? Ход из долины?
– Н-нельзя, нельзя отсюда выйти… здесь смерть… и мрак… Но я стараюсь. Я не помру, не помру здесь. Не хочу стать тварью… они прокляты, они все прокляты…
– Ладно, выпей.
Кронт протянул старику бутылку с самогоном, и тот стал жадно пить.
Ральф с жалостью посмотрел на Рори. Он представил, как тяжело тому приходилось, как старик ловил птиц и полевок и ел их сырыми, не имея возможности даже развести огонь.
– Эй, мы могли бы ему помочь, – тихо сказал Ральф своим спутникам.
– В смысле? – Кронт хмуро наблюдал, как старик пьет его самогон.
– Смотри, сколько трещин в постаменте. Мы могли бы его расколоть и освободить беднягу.
– Да?
– Для начала обвяжем статую веревками и заставим коней тянуть, – Ральфа неожиданно увлекла идея, он полез в мешок за бечевой.
– Ну валяй, попробуй, – Кронт лениво развалился у костра.
Ральф принялся опутывать статую веревками. Велена пришла на помощь, даже Кронт в конце концов соизволил завязать пару узлов. Старик бесстрастно наблюдал за ними – после того, как закончилось хэнково пойло, он пребывал в прострации, нежно прижимая к себе пустую бутылку.
– Ну все, готово!
Ральф отошел от статуи и взглянул на нее. Ему показалось, что святой Измаил щерится в злом оскале – мраморные глаза смотрели с бешеной ненавистью.
– Прости, святой воин, – Ральф склонил голову.
Кронт презрительно фыркнул, подождал, пока все отойдут подальше от часовни, и стеганул коней. Они прянули вперед. Веревки натянулись, потом лопнула одна, вторая…
– Вот дерьмо! – выругался Кронт.
Внутри часовни что-то хрустнуло, затем послышался грохот.
– Пошло! Пошло! – закричал Ральф.
Кони мчались вперед, обрывая последние веревки, а шум в часовне все нарастал. Из дверного проема вырвалось облачко белой пыли. Каменные стены закачались и рухнули, взорвавшись осколками. Когда все стихло, изгнанники стояли перед грудой обломков, на которые оседала каменная пыль.
– Молодец, высокородный, – издевательски прошипел Кронт. – Вот это решение проблемы… Еще и дерьмовые лошади ускакали невесть куда, – сплюнув, он побрел вслед за конями.
Старик с ужасом смотрел на развалины.
– Мой дом… мой дом…
Ральф в растерянности тер переносицу. Похоже, то, что он придумал, только ухудшило ситуацию. Он подошел к старику, попытался ободрить, но тот лишь бессвязно и жалобно бормотал о своем доме.
Вернулся Кронт, ведя на поводу встревоженных коней.
– Бедняги, перепугались, когда эта проклятая часовня обвалилась… Ты, высокородный, в следующий раз хорошо подумай, прежде, чем делать.
– Я, по крайней мере, попытался, – сказал Ральф.
На сердце было тяжело, но показывать это он не собирался. Особенно Кронту. Чтобы чем-то занять себя, Ральф поднял с земли цепь, конец которой уходил в груду обломков, и потянул. К его удивлению, она поддалась.
– Эй! Помогите же мне! – закричал он.
Вместе с Кронтом и Веленой они вытащили обрывок цепи – проржавевшие звенья раскололись, когда на них падали камни. Ральф передал цепь старику. Тот какое-то время тупо смотрел на нее, а потом разрыдался.
– Все… все… я пойду… пойду прочь… и спокойно умру, далеко от долины, – он погрозил небу кулаком, – им не достать меня, не достать!
– Ты ведь не потащишься к храму на озере? – спросил Кронт.
– Нет, сохрани меня Всеединый! – старик испуганно отпрянул. – Я уж там был…
– Ну, значит нам не по пути. Когда пойдешь, главное, с тракта не сворачивай пока до кабака не допрешь.
Старик закивал.
– Вот, – Ральф достал последний золотой из кармана. – За деньги Хэнк тебя и накормит, и напоит.
– Какой ты щедрый, высокородный, – ухмыльнулся Кронт.
– Благодарствую, благодарствую, – торопливо говорил Рори. – Спасли меня, что и говорить. Пока буду жить, не забуду. Я ведь только одного хочу – тихо помереть в другом месте, не здесь… не становиться тварью… Благодарствую…
– Да ладно тебе, – Ральфу стало неловко от преданного взгляда старика.
Рори улыбнулся беззубым ртом и зашагал по тракту. То и дело он оборачивался и кланялся изгнанникам:
– Вот спасибо, я уж думал тварью поганой стану… Но есть хорошие люди на свете, есть… Благодарствую, любезные, спасибо, родные…
Он отвесил глубокий поклон и шагнул вперед спиной – прямо на обочину.
– Рори! – закричала Велена.
– Благодарствую, добрая сударыня, да будет вам счастье и богатство, – долетели до них слова старика.
– Рори! Ты с тракта сошел!
Он застыл, как вкопанный, обернулся. На лице появилось выражение безумного ужаса, старик подхватил свои лохмотья и со всех ног кинулся к тракту. В панике, он не подумал вернуться по своим следам, а побежал самым коротким путем.
Тракт был совсем близко – еще один шажок и… Из земли, выбросив в воздух ошметки буро-зеленого мха, поднялись острые иглы, сверкающие чистой сталью, будто сделанные вчера. Рори оказался наколотым, как бабочка в коллекции любителя насекомых. Его пронзительный отчаянный крик заставил оцепеневших изгнанников очнуться и кинуться к бедняге. Старик кричал и дергался, еще сильнее насаживая сам себя на иглы.
– Твари-твари-твари! – верещал он окровавленным ртом.
Ральф остановился у обочины, не зная, что делать. Он понимал, что старик обречен.
Кронт прошел к иглам по следам Рори. Он приподнял левой рукой голову старика, а правой вонзил свой нож ему в горло. Крик перешел в хрипение и утих.
– Бедняга, – прошептал Ральф. – Он так этого боялся. Так не хотел стать тварью.
Кронт молча обшарил лохмотья старика, вытащил злосчастную монетку, кинул Ральфу.
Тот поймал, взглянул на запачканное кровью золото:
– Пойдем, Кронт. Не думаю, что у него еще что-то есть. Хотя… может, его похоронить?
– Что толку? Ему уже все равно, а нам лишняя возня.
Кронт напоследок еще раз встряхнул лохмотья – из них выпал узкий длинный предмет.
– Что там? – спросил Ральф.
– Нож… интересный нож, – сказал Кронт. – Ты только взгляни.
Он вернулся на тракт и показал свою находку. Простые кожаные ножны, грубовато, но добротно выкованный клинок. На дубовой рукояти выжжен орнамент из шипастых веток терновника, а на навершии – руна крови.
– Я готов поспорить, что и этот ножик принадлежал какому-нибудь не особо богатому наемнику. Но за каким дерьмом Вернон брал с собой старика?
– Может, он взял его, чтобы прочитать надписи в озерном храме? Не на прогулку же он сюда поехал.
– Логично. Но все равно странно. Жаль, что мы не догадались его получше расспросить. Хотя… может, он и не сказал бы ничего. Ведь совсем с ума сошел…
Вспомнить хоть его бредни о долине…
– Ну почему же бредни. Это вполне в духе старинных легенд – считать живым все вокруг, солнце, землю, звезды… Язычники, что с них возьмешь? Хотя, как мне кажется, вера в Девятилунную как раз от них пошла. Страна смерти с девятью лунами-стражниками…
Пока они разговаривали, Велена, опустившись на колени, чертила руну покоя на разъезженном тракте. Закончив, она встала, вытерла руки о штаны.
– Давайте уедем отсюда, – тихо сказала девушка.
На закате изгнанники достигли опушки леса. Впереди простиралась равнина с чередой холмов. Темная лента тракта то петляла по низинам, то вела на продуваемые всеми ветрами высоты. Там, где по прямой можно было пройти за полчаса, тракт извивался так, что путь занимал втрое дольше.
И изгнанники, и их кони обрадовались простору – даже дышать стало легче.
Несмотря на то, что уже начали сгущаться сумерки, они ехали дальше, почти не понукая коней.
Ральф наслаждался быстрой рысью вороного, ветер с запахом увядших трав бил в лицо, сдувая накопившуюся за день усталость.
– Эй! Стой! – раздался впереди грубый оклик.
Ральф натянул поводья, вороной перешел на шаг и остановился.
– Так, правильно! Стоять!
Из-за гребня холма показались всадники. Их рогатые шлемы казались совсем черными в сумерках, плащи трепетали на ветру. Наемников было восемь – семеро целились в изгнанников из коротких армейских луков, а один выехал вперед и поднял забрало.
– Долго же пришлось вас ждать! – ухмыльнулся Оскер.
Глава 16
Скотопрогон Изгнанники и люди Вернона стояли посреди поля и смотрели друг на друга.
– Здорово, Оскер, – наконец сказал Кронт. – Значит, ты, выродок дерьмовый, за нами в таверне наблюдал? Вынюхивал, кто мы такие и чего хотим?
– Именно так, – наемник расплылся в улыбке. – Забавно, вам и в голову не пришло, что я от Вернона.
– А где он сам?
Оскер неопределенно махнул рукой:
– У озера, где ж еще. К приходу дорогих гостей готовится…
– Хочешь сказать, мы теперь пленники? – спросил Ральф.
– А разве вы не собирались к нам присоединиться?
– Да, собирались, – сказал Кронт. – А что, Вернон вот так и решил взять нас в банду?
– Ну, он желает с вами лично поговорить, – Оскер подмигнул ему. – Больше всего ему ты понравился. Он считает, что ты, гхм, перспективный… Да, так он и сказал…
– Большая честь для меня, – Кронт сплюнул и тронул коня. – Луки-то уберите.
Бежать мы никуда не собираемся.
– Разумно.
Оскер сделал знак своим людям, они спрятали оружие, но окружили изгнанников, показывая, что не доверяют им.
Чуть дальше по тракту обнаружилась уютная лощина между холмами, где наемники устроили лагерь. Все было истоптано лошадьми, на земле виднелись темные пятна кострищ, повсюду валялся небрежно брошенный скарб – одеяла, кружки, ремни из сыромятной кожи, на растянутых веревках сохла одежда.
Долговязый наемник у костра занимался стряпней: жарил мясо дикой козы на углях.
– Эй, Норт, все в порядке? – крикнул Оскер.
Долговязый вскочил:
– Ага, – он, щурясь, оглядел изгнанников. – Дождались, наконец!
– Дождались… Дай им поесть, завтра рано утром выезжаем.
Изгнанники, как и люди Вернона, привязали своих лошадей у обочины, и присели у костра в ожидании ужина. Наемники весело перешучивались, играли в карты. Кронт тут же присоединился к троим игрокам, пообещав обобрать до последнего медяка.
Ральф сидел на плаще, смотрел, как Норт поливает мясо вином, и пытался заставить желудок не урчать. Он не был голоден, но ароматный запах щекотал ноздри, жир шкворчал, стекая на угли, – и казалось, ничего не было на свете вкуснее этого мяса.
– Но-орт! Ну сколько можно! Давай жрать уже! – не выдержал один из наемников.
– Ффф… Что за народ! Только дай им – все сырым сгложут, будто волки!
В конце концов, Норт признал, что ужин готов, роздал по горячему куску – самые лучшие достались Оскеру и изгнанникам.
– Значит, Вернон, послал тебя следить за нами, – сказал Ральф, вгрызаясь в брызжущее жиром мясо. – Так?
– Да, – ответил Оскер.
– И откуда он о нас узнал?
– О, люди сказали. Знаешь, ходят туда сюда по тракту, в хэнкову таверну, назад и вообще…
– Иногда мне кажется, что в долине более людно, чем на авенданской плащади в праздник, – пробормотал Ральф.
Оскер засмеялся:
– Ну да, так оно и есть.
После еды все разлеглись возле костра на одеялах. Некоторые курили трубки, Норт лениво заворачивал в отрезы ткани запас мяса. Огонь озарял загорелые обветренные лица. Было очень тихо. Ральф успел привыкнуть к тому, что их стеной окружает лес и всегда, даже глухой ночью, слышны потрескивания, шорохи, скрип деревьев. Здесь, среди холмов, можно было наслаждаться тишиной, смотреть, как от костра взметаются огненные искры и тают в темном небе.
Наемники негромко разговаривали – было уже слишком темно, чтобы играть в карты.
Некоторые вытащили фляги, отпраздновать нахождение изгнанников, как они сказали.
Долговязый Норт насвистывал что-то печальное.
– Эй, милая, – один из наемников придвинулся к Велене, – а ты-то как среди этих бродяг оказалась?
– Я из Форпоста, – ответила она, закутываясь в плащ.
– Да? Вот мерзкая деревенька! Правильно сделала, что ушла оттуда. Что ж такой девушке делать в таком захолустье?! Да и… разве там встретишь настоящего мужчину, который умеет обращаться с такой…
Он попытался обнять Велену, но Оскер злобно зыркнул на наемника через костер:
– Не трогай ее! Вернон же говорил…
Наемник пожал плечами и пересел.
– Послушай, – Велена устало взглянула на Оскера. – Ваш… начальник… Вернон… он забрал мальчика из Форпоста. Ему был нужен проводник, наверное…
– А, да. Хороший такой мальчишка, шустрый.
– Где он сейчас?
– Вместе с Верноном, конечно. В озерном храме, – Оскер посмотрел на девушку и добавил мягко: – С ним все хорошо.
– Так все замечательно, даже подозрительно, – проворчал Кронт.
– Что подозрительно? – Оскер говорил спокойно, но руку положил на рукоять меча.
– Э, ничего… Может, лучше выпьем? Вижу, вы захватили кой-чего у Хэнка?
Оскер медленно убрал руку, улыбнулся:
– Ну, пожалуй, повод у нас есть.
Фляжку с самогоном пустили по кругу, скоро у всех разгорелись глаза, кто-то даже попытался затянуть песню. Оскер не спускал глаз с Кронта, но тот веселился, ничем не выдавая недоверия или подозрительности.
– Оскер, Оскер, – Кронт подошел к нему, несколько нетвердо держась на ногах. – Бдительный какой… Все следишь, чтоб мы не убежали? А куда?
Оскер промолчал.
– Да, некуда нам деться… Как бедняге Рори – это только кажется, что выход есть, на самом деле нет его…
– Ты видел Рори? – заржал один из наемников. – И как он там, песик наш?..
– Он… он умер… А с каких это пор он ваш песик?
– С тех самых, как Вернон его на цепь посадил!
– Так это Вернон! Я так и знал…
Оскер поспешно вмешался в разговор:
– Рори сам виноват. У своих красть… Ему еще повезло, что просто цепью приковали. Бывало, таких задницей на тупой кол сажали и ждали, пока сам себя вспорет, ерзая…
– Да ладно тебе… что там мог украсть несчастный старик?
– Старик? Да этот ублюдок только на пару лет меня старше!
– Ну, когда я его видел, он выглядел, как древний старец… как дерьмовый старикашка под сотню лет…
– В этой проклятой долине всякое бывает. Может, и время тут идет по-другому…
– Я, вроде, не замечал, что старею. Не хотелось бы мне… Терпеть не могу старикашек. Моя мать работала в приюте для этих проклятых стариков… Платили жалкие гроши, а работы было много – поэтому она брала меня с собой. Они там гнили заживо. Да… А по выходным мы ходили к старой графине, в шикарный дом на проспекте. Это было еще хуже. Громадные комнаты, пропахшие смертью до последней пылинки. Куча кошек, которые бродили, где им вздумается и жрали паштет с фарфоровых блюдцев. Графиня, надо сказать, была довольно милая… Она все время курила, и я разжигал ей трубку. Я ей нравился… Она говорила со мной о дальних странах, об искусстве, о поэзии. А потом делала под себя и не могла это убрать…
– Да-а, – протянул Оскер. – Ладно, давайте спать, завтра вставать рано – впереди опасный кусок пути. Мы называем его скотопрогон. Побыстрее бы проскочить…
Они выехали ранним утром, когда еще было темно. Тракт петлял между холмами, ветер колыхал черные стебли жухлой травы. Оскер остановился на миг, послюнил палец, удовлетворенно кивнул:
– С севера дует. Скоро похолодает.
Ральф подумал о снеге, белом, пушистом. "Да, не хватает его здешним равнинам – кругом серо, пусто, не за что глазу зацепиться…" На черную гриву его скакуна упало что-то светлое, запуталось в жестких волосах. Ральф вздрогнул: "снег"! Но, приглядевшись, он увидел, что это белый лепесток цветка – длинный и узкий.
– Стоять! – крикнул Оскер. – Вот и добрались. Всем спешиться и идти за мной!
След в след! Не останавливаться, по сторонам не глазеть!
– А что, собственно… – начал Ральф, но предводитель наемников лишь отмахнулся.
Все взяли коней под узцы и гуськом пошли по тракту. За поворотом открылся длинный кусок прямого пути, стрелой пролегавший через поля.
– Скотопрогон, – ухмыльнулся Кронт.
Оскер кивнул:
– Да, на вид. Но гнать по нему нельзя. Пытался один из наших… когда тут первый раз шли, еще с Верноном. Вон он лежит.
Посредине тракта виднелся холмик – скелеты наемника и лошади, кое-как прикрытые драным плащом.
– Ну что, вперед?
Оскер повел своего коня по тракту, остальные пошли следом.
На обочинах росли невысокие, ощетинившиеся короткими колючками, кусты – листья с них давно облетели, но на ветках еще росли снежно-белые звездчатые цветки. Ветер поземкой гнал лепестки, швырял под ноги.
Ральф осторожно обогнул труп незадачливого наемника и снова зашагал по центру тракта, как и остальные. Его вороной изредка испуганно всхрапывал, косился большим карим глазом – приходилось успокаивать. Одолев четверть скотопрогона, конь остановился, мелко дрожа всем телом.
– Ну что, что такое? – ласково прошептал Ральф. – Уже недалеко…
Он проследил за взглядом коня и вздрогнул: впереди кружился черный вихрь. Скоро он распался, и на землю упали трупики насекомых. Осы, шершни, серые ночные бабочки – ветер нес их по дороге, оставляя на неровностях почвы шерстинки, клочки зеркальных крылышек и осыпавшуюся пыльцу.
– Иди, не останавливайся, – хмуро сказал наемник сзади. – Не смотри.
Вороной осторожно ступал по тракту, нюхая воздух. Мертвые осы хрустели под его копытами. Ральф вперился взглядом в землю, на которой отпечатались следы копыт и сапогов. Хотелось поднять голову и осмотреться, но он знал, что нельзя.
Втоптанные в грязь белые лепестки, раздавленные бабочки. "Ничего, ничего, скоро выйдем", – успокаивал сам себя Ральф. Краем глаза он видел серые стены ущелья и острые скалы, но тут же одергивал себя: "не может быть, поля кругом, это только воображение…" В конце концов, стало совсем невмоготу – и он решил взглянуть, далеко ли еще идти.
Скотопрогон был длиннее, чем казалось на первый взгляд: они не прошли и половины.
Ральф выдохнул. Он почувствовал себя немного лучше, по крайней мере, сразу выяснилось, что никаких скал и в помине нет. Одни темные поля. Полоски кустарника вдоль дороги. Невысокие пологие холмы – на самом ближнем руины.
Ральф смотрел на выпирающие из травы камни, и пахнущий горечью ветер ерошил ему волосы. Белое, затянутое осенними облаками небо было особенно высоким. Ральф дышал полынью, запах которой становился сильнее с каждым вдохом. Курган казался все более близким, серые, грубо обтесанные камни молчаливо звали. Ральф видел каждую трещинку, каждую травинку. Он видел темный вход, охраняемый двумя столбами, сверху донизу испещренными знаками мертвого языка. Воздух загустел – еще чуть-чуть, и его можно будет пить. Ральф глубоко вдохнул, пропуская горький ветер между зубами.
– Эй! Не смотри! Так и свихнуться можно!
Голос наемника заставил Ральфа вздрогнуть. Он едва удержался, чтобы не заорать в ответ, проклиная, но тут же испугался собственной ярости – она была слишком странной и неестественной. "Как тогда, под деревом", – подумал Ральф и почувствовал, как по спине течет холодный пот. "Проклятая долина! Скорей бы уж выбраться отсюда!" Он шел, монотонно отсчитывая шаги, и старался не замечать каменных стен.
Чудилось, что тракт углубляется все глубже в гору, становится тоннелем. Ральф знал – стоит поднять глаза и станет ясно, что это не так, но упорно разглядывал темную землю. Порывы ветра носили лепестки и мертвых насекомых, но даже вороной привык к этому и не пугался.
Ральф плелся, пока не налетел на наемника, остановившегося посреди тракта.
– Все, дошли уже. Проклятый скотопрогон, все силы высосал…
Прямой отрезок пути, и правда, закончился. Ральф оглянулся – на краткий миг ему показалось, что видит скалы и черно-белые вихри, но стоило сморгнуть и перед ним лежала обычная дорога среди полей. Ветер кинул в лицо пригоршню лепестков, но Ральф только засмеялся – так легко стало сейчас, когда он понял, что скотопрогон позади.
Наемники быстро сели на лошадей и заторопились отъехать от странного места.
Ральф выпрямился в седле:
– Вот видишь, все хорошо, – сказал он вороному.
Конь жалобно заржал, будто не соглашаясь.
– Правда!
Вороной потрусил вперед. Подковы зацокали по камням, и Ральф с интересом взглянул вниз. Небольшой участок тракта был выложен белыми плитами. В зарослях кустарника виднелись обломки стен и барельефов.
– Часовня? – Ральф подъехал к Оскеру. – Здесь была часовня?
– Ага. Но она разрушена давным-давно.
Оскер махнул рукой – чуть в стороне валялась статуя. Перевернутая голова смотрела на путников. На мраморном лице застыла жестокость, что шло вразрез со всеми канонами изображения святых. "Фенгар, Фенгар, зачем же ты Иеронима таким злобным сделал?" – подумал Ральф. "Или это просто так кажется?" Он уже не доверял собственным глазам, да так было и легче. Съехав по склону холма, Ральф уже полностью уверился в том, что садистское выражение на лице святого воина ему просто привиделось.
Крошечные снежинки таяли, едва соприкоснувшись с землей. Наемники торопливо перекусывали холодным мясом. Оскер решил не разводить костра – ему не терпелось побыстрее добраться до озера.
– Вернон нас, небось, заждался. Ничего, еще денек-другой скачки, и будем на месте, – говорил он, запивая мясо хэнковым зельем.
– А чем он там вообще занимается? – спросил Ральф. – Он с самого начала хотел попасть в храм, так?
Оскер задумался, видимо, решая, стоит ли говорить чужаку, потом нехотя пробормотал:
– Да, мы сюда ради дерьмового храма и поперлись. Что-то он про это место вычитал в родовых книгах. Он-то из аристократов, типа тебя.
– И что же он, благородный рыцарь, тут ищет?
Оскер рассмеялся:
– Благородный, ну да… Не знаю я, чего он ищет. Мне главное, что платит вовремя. Еще в Авендане задаток каждому отсыпал. После Дароса деньжат у него куры не клевали… Я б на его месте старый дворец отстроил, заказал бы себе вин из-за моря, любовниц бы завел, по свету бы поездил, по городам да ярмаркам. А он будто взбесился – подавай ему эту дерьмовую долину и все.
Наемник махнул рукой, отхлебнул из фляжки и, передав ее Ральфу, кинулся собирать людей. Все садились на коней без особой охоты – скотопрогон, даром что не слишком длинный, вымотал донельзя. Ральф глотал обжигающую горло жидкость и смотрел, как Оскер руганью и угрозами заставляет наемников сесть на лошадей и продолжать путь. "Вот уж действительно странно, зачем понадобилось ему в долину…
Да и этому сброду, наверное, немало заплатить пришлось." Они ехали, пока совсем не стемнело. Оскер позволил остановиться, лишь когда тракт стало невозможно рассмотреть.
– Хорошо хоть луны нет, – проворчал один из наемников. – Не то заставил бы нас всю проклятую ночь скакать.
– Не заставил бы, – спокойно сказал Оскер. – Лошадям нужен отдых, я не собираюсь их загнать.
– Ну, ихних-то коняг не загонишь, – наемник кивнул в сторону изгнанников.
– Заткнись и иди спать, – прошипел Оскер.
Кронт вкрадчиво сказал – Ральф готов был поклясться, что тот улыбается, хотя в темноте этого не было видно:
– О да, у нас особые лошади. Не сомневаюсь, что вы их узнали.
– Да, да, хватит болтать…
– Ну почему же? Ведь интересно узнать, что с вашими приятелями случилось… И еще… В один прекрасный день возле тракта мы человек шесть наемников видели.
Мертвых наемников. Убитых таким красивым кинжальчиком… спереди.
Оскер поспешно перебил его:
– Об этом у Вернона спросишь. А сейчас – спать!
– А ты ничего не знаешь? Совсем-совсем ничего?
Оскер рванул меч из ножен:
– Я сказал, спросишь у Вернона! А будешь рыпаться – свяжем. Понял?
– Да, да… Зачем же сразу за оружие хвататься?..
Кронт отошел и стал устраивать себе постель из одеял и плаща. Ральф подумал, что им не мешало бы перекинуться парой слов, но Оскер зорко следил за изгнанниками.
Даже ночью наемник сидел у потухшего костра и внимательно наблюдал за всеми.
Утром он, злой и невыспавшийся, разбудил остальных, заставил наскоро позавтракать, оседлать лошадей и снова рысцой трястись по тракту.
Глава 17
Встреча с Верноном Покрытая утренним инеем трава проминалась под копытами лошадей. Редкие лужицы на тракте затянуло ледком. "Вот и зима", – подумал Ральф. Его, Кронта и Велену заставили ехать в центре наемничьего отряда, Оскер внимательно следил за каждым их движением. Не было никакой возможности переговорить, не говоря уж о побеге.
Ральф предавался самым мрачным мыслям, понуро уставясь на черную спутанную гриву своего скакуна.
– Э, высокородный, что загрустил? Боишься, Вернон тебе кишки выпустит? – к нему подъехал Кронт.
– А ты рассчитываешь, что тебя он с оркестром примет? – огрызнулся Ральф.
– Ну, я просто слышал, он не слишком высокородных любит. Даром, что сам из них.
А, Оскер? Так оно?
– Хватит болтать. Приедем – все узнаешь, – отрезал Оскер.
Кронт весело ухмыльнулся и небрежно махнул левой рукой – Ральф успел заметить холодный блеск кинжала в рукаве кожаной куртки. На его недоуменный взгляд Кронт чуть заметно кивнул.
"Он хотел предупредить меня… Чтобы и я спрятал оружие…" Ральф безотчетно теребил поводья. "Но что толку от ножичка?" Тем не менее, он с нетерпением ждал привала, когда можно будет выполнить совет. Охотничий нож, прощальный подарок изгнанникам из Авендана, висел справа на поясе – подумав, Ральф решил спрятать его в голенище сапога.
В полдень они остановились на обед у подножия холма, выбрав спокойное безветренное местечко. Долговязый Норт стал возиться с костром, остальные по обыкновению наблюдали за ним, глотая слюни.
Ральф, спрятавшись от посторонних взглядов за боком вороного, отстегнул нож и быстро спрятал его в сапог. Огляделся и присел у огня рядом с остальными, как ни в чем ни бывало.
– Поторопись, ты! – раздраженно крикнул Оскер повару. – По-быстрому пожрем и – вперед. Может, еще к ужину у Вернона будем.
– Что ты так торопишься?
