– Маловато будет, – усмехнулся Стас.
      И словно в ответ на его замечание банан стал увеличиваться, пока не достиг размеров здоровенной азиатской дыни.
      – Этого хватит? – осведомился Глеб, взглянув на часы. – Илья, спускайся. Я отвезу тебя домой, по дороге поговорим.
      Илья, разумеется, спустился.
      – А мы? – подал голос рыжий.
      – А тебя и Такэру я прошу еще немного побыть с Дашей. Я вернусь и вас подменю. Одну ее оставлять опасно.
      – Я ж не про то! – зарычал Стас. – Спускай нас на хрен!
      – Хрен еще не созрел. – Глеб потянул Илью в прихожую. – Шевелись, старик. Линяем.
      Надевая пальто, Илья буркнул:
      – Я тоже хочу банан.
      И сей же миг в его объятия рухнула увесистая банановая гроздь. От внезапности Илья уронил ее на пол.
      – Давай, кулёма, помчались! – торопил его Глеб. Из комнаты до них доносились грубости и угрозы. Подобрав бананы с пола, Илья очистил один и надкусил.
      – У-у, вкусно… Не ворованные?
      Глеб выставил вперед ладони.
      – Вот этими мозолистыми руками вырастил! – заверил он, выталкивая Илью из квартиры.
      Лишь только за ними захлопнулась дверь, летающие под потолком плавно опустились на пол.
      – Как лепестки опадающей вишни, – с улыбкой проговорил Такэру.
      Рыжий посмотрел на него с иронией.
      – Угу, – кивнул он, – в самую точку.
      – Надо съесть этот бананчик, – предложила Даша.
      – Давайте, – согласился Такэру. – И в шахматы сыграем.
      – Шахматы наши ку-ку! – ехидно возразил Стас.
      И будто в опровержение его слов на задних лапах вошел тигр, положил на стол доску с фигурами и растворился в воздухе.
      – Голограмма хренова, – проворчал рыжий. Даша с тревогой смотрела на шахматную доску.
      – Очень мило, – проговорила она задумчиво. – Боюсь, приемы Змея гораздо проще и эффективней. И не так уж все весело.
      – Даш, брось, – отмахнулся Стас, сдирая кожуру с громадного банана. – Принеси лучше нож и вилку. И большое блюдо.
 
      В “жигуленке” Глеб вручил Илье список Ольги Самарской, перепечатанный на машинке с некоторыми его, Глеба, комментариями. Илья спрятал листок в карман пальто.
      – Там есть и случайные люди, – сказал Глеб, гоня свой “жигуленок” к дому Ильи. – Главное, определить все четыре “клыка” и оба “глаза”, хотя кто-то из них, конечно же, в список не попал. Мы должны их разыскать, выйти через них на Змея и вместе с ним уничтожить. Тогда Система будет разрушена, и мы сможем расслабиться. Лет на двести-триста.
      Поглаживая бородку, Илья задумчиво смотрел в окошко.
      – Хочешь, чтоб мы с тобой проанализировали всю информацию? – уточнил он.
      – Не только. Нам еще необходимо разработать план оперативных действий. Обстановка накаляется, сроки поджимают. Сперва Дашкин отец, потом Самарская, а затем и сама Дашка при моем соучастии разворошили эту нечисть. Тут, как во всем, свои плюсы и минусы, но змееныши активизировались, и ситуация становится непредсказуемой.
      “Жигуленок” мчался по сумрачным московским улицам. Освещение зачастую оставляло желать лучшего, однако вечер был звездным, и в приоткрытое Ильей окошко дышала весна. После короткого молчания Илья фыркнул:
      – Хоть ты меня режь, старик… мне действительно трудно воспринимать все это на серьёзе. Несмотря на твои демонстрации. Ты совершенно прав: мне кажется, завтра я проснусь и…
      – Черт возьми, старик, – раздраженно перебил Глеб, – можешь воспринимать это как чисто умозрительную задачу или компьютерную игру! Ладушки?!
      Илья кивнул:
      – Пожалуй. Но в игре этой пока не просматривается хоть какой-то логики.
      – И все же она есть. Постоянно удваивая число “посвященных”, Змей стремится к абсолютной власти. Если он ее достигнет, то станет практически неуязвим и бессмертен. Однако, наращивая свою мощь, Змей чертовски боится света, то есть публичности. Притом Змей не подозревает о существовании Мангуста, и в этом наше огромное преимущество, которое желательно сохранить вплоть до решающей битвы. Именно поэтому я и должен пока действовать лишь на первом уровне, нигде и никак не проявляя своих возможностей. Моя сегодняшняя демонстрации, старик… просто слов нет. Учитель меня бы высек – и был бы тысячу раз прав.
      – То есть ты хочешь сказать, – удивился Илья, – что тебя могут как бы запеленговать?
      – Именно. И будет самым ужасным, если Змей уползет и забьется в глухую нору. Тогда искать его придется века полтора. И тогда сколько б ни вырывали мы “глаза” его и “клыки”, где-то в укромном уголке Змей будет их быстро восстанавливать. Так что думай, старик. Крепко думай.
      Илья усмехнулся:
      – А ты что будешь делать?
      – Тоже думать буду. И, как принято в научных работах, выражу тебе благодарность за обсуждение и критику.
      – То есть отводишь мне роль доктора Ватсона?
      – Ради Бога, Илюша, будь Холмсом. Оставь роль Ватсона мне.
      – Другой разговор. – Илья сохранял на лице серьезную мину. – Выдай-ка мне всю информацию, которой владеешь.
      И пока они ехали, Глеб вкратце ему поведал обо всех более или менее значительных событиях, контактах и своих личных действиях с того памятного понедельника, когда они познакомились. Илья смотрел на него своими внимательными глазами, вопреки обыкновению, не перебивая и не задавая вопросов.
      Когда они остановились у дома, Глеб взял с заднего сиденья бумажный пакет и протянул Илье.
      – Здесь десять тысяч долларов. На первое время.
      Илья оттолкнул пакет рукой.
      – Киш ин тохес! Ты что же, думаешь, я…
      – Ну-ка, бери! – гаркнул на него Глеб. – Ты же охотник на Змея, задница! Сколько, по-твоему, должно тебе заплатить благодарное человечество?!
      Илья прыснул. Затем взял пакет и помахал им перед носом Глеба.
      – Ты украл их или вырастил?
      Глеб покачал головой.
      – Ни то, ни другое. Воровством я не занимаюсь, а выращивать деньги – значит способствовать инфляции. Поэтому я их честно зарабатываю. С моими-то возможностями, старик, да за двести лет… Поверь, я чертовски богат. А уж переместить в пространстве некоторую сумму для личных нужд… Бери, старик, не сомневайся: налоги уплачены. И пойдем, я провожу тебя до квартиры. Теперь без охраны ты больше…
      – Слушай, – в задумчивости перебил Илья, – а у этих “глаз” да “клыков” есть хоть какие-то отличительные признаки?
      – Ну вот, – обрадовался Глеб, – я все ждал, когда ты об этом спросишь. Признаки-то у них есть. Но, поскольку у каждого конкретного Змея свои особенности и повадки, характеристики их подручных с трудом поддаются классификации. Мангустам, однако, удалось выделить нечто общее в рангах, начиная с восьмерки – “хребта Змея”. Восьмерка обычно состоит из очень сильных шаманов и экстрасенсов. Среди прочих трюков они умеют перемещать предметы в пространстве, создавать локальное электромагнитное поле, зажигать взглядом огонь. К их числу относятся барон Мак-Грегор и графиня Салтыкова, о которых я тебе только что рассказал. Но графиню им не заполучить, тут у них обломчик вышел… “Клыки Змея” умеют все то же, что и “хребет”, и плюс к тому могут принимать облик какого-либо конкретного зверя. В этом облике они трудно уязвимы и сила их возрастает многократно. Бомжиха у двери Даши, превратившаяся затем в волчицу, безусловно, из этой лихой четверки.
      – Смотри-ка, – встревоженно пробормотал Илья, – они в Дуську прямо вцепились.
      Глеб сложил пальцы в кукиш.
      – Во им!.. Далее “глаза”. Они умеют то же, что и “клыки”, и вдобавок могут существовать, так сказать, в бесплотном состоянии, в виде плазмы, которая зрительно воспринимается как туман, дым или нечто, подобное призраку. Вряд ли нужно упоминать о том, что могущество этих тварей уступает лишь самому Змею.
      – И конечно, Мангусту? – в тревоге уточнил Илья. Глеб с улыбкой положил руку ему на плечо.
      – Мангуст раздолбает их всех. Особенно – с такой командой. – Он распахнул дверцу “жигуленка”. – Пошли, мне возвращаться надо. Бананы не забудь.
      Илья выбрался из машины, держа в одной руке связку бананов, в другой – бумажный пакет с долларами.
      – А если их спровоцировать? – предложил он задумчиво. – Чтоб они психанули и как-то проявились. Тогда было б легче вычислить, кто есть кто.
      – Почему бы нет? – Глеб вошел вместе с ним в подъезд. – Только надо тщательно все продумать, чтоб не пострадали те, кто ни при чем. Завтра у меня нет занятий в школе. Могли бы встретиться и наметить, так сказать, сценарный план.
      – Договорились. – Илья сунул бананы под мышку и достал из кармана ключ. – А пока подвергну данные разведки беспощадной дедукции.
      Выйдя из лифта, он открыл ключом дверь своей квартиры.
      Глеб остался в лифте.
      – Только, пожалуйста, – напомнил он, – без охраны не выходи. Утром созвонимся, я за тобой заеду.
      Илья обернулся, переступив порог.
      – Знаешь, старик, я фаталист. Кому суждено быть повешенным, тот…
      – А вот это видал! – Глеб показал ему кулак и нажал кнопку первого этажа. – Повыступай у меня!
      Лифт поехал вниз.
      – Тут же я тебя послушался, – проворчал себе под нос Илья, захлопывая дверь.
      В прихожую выкатилась жена его Алла в банном халате и с полотенцем вокруг головы.
      – Помереть и не встать! – изумилась она. – Бананы купил!
      – Мотька спит? – спросил Илья, передавая ей связку.
      – Спит. У бабы с дедой.
      – Опять? Твои дистрибьюторы нас скоро из дома выживут.
      – Мои дистрибьюторы нас кормят! – повысила голос Алла. – А ты, Илюша, большой у нас умник, но мозги твои пока никто не оценил! – Алла воинственно очистила банан и впилась в него зубами.
      Илья протянул ей бумажный пакет.
      – Может, подержишь, кормилица? – съязвил он, снимая пальто.
      – Что здесь? Сухарики? – съязвила в ответ Алла, заглядывая в пакет. Ее кругленькое личико вытянулось. – Илюшка… что это значит?
      – По-английски читать умеешь? – осведомился Илья. – А то могу перевести. Там написано: “Дорогой Илюша, на мировом рынке твои мозги ценятся высоко”. Не веришь?
      Алла не спорила. Она считала доллары.
 
      Когда Глеб вернулся, Даша, Такэру и Стас коротали время за шахматами. Время меж тем перевалило за одиннадцать. Сняв куртку, Глеб объявил:
      – Всё, ребята, заступаю на вахту.
      Стас и Такэру мигом засобирались. Даша проворчала:
      – Мы прямо как на осадном положении.
      – Не мы, а только ты, – поправил Глеб.
      – Спасибо, утешил.
      Застегивая пальто, Стас попросил Глеба:
      – Повтори-ка тот стишок. Который про друзей.
      – Зачем? – полюбопытствовал Глеб.
      – Зачем, зачем – низачем, – огрызнулся рыжий. – Интересно мне. Всё бы ему “зачем”.
      – Ну, если ты настаиваешь… – Глеб прочел четверостишие: “Друзья узнают, друзья придут…”
      Стас помолчал и спросил:
      – Правда, что ли, мальчишка написал?
      – Вот те крест, – улыбнулся Глеб. Такэру уже обулся и надел куртку.
      – Талантливый ребенок – надежда семьи, – изрек он глубокомысленно.
      Стас иронически на него покосился.
      – Погнали, ниндзя. Твое посольство уже небось розыск объявило. Как у нас завтра? – обратился он к Глебу.
      – Позвоню утром, до одиннадцати, – ответил Глеб. И Такэру со Стасом ушли.
      Закрыв за ними дверь, Даша вздохнула.
      – Надолго ли я лишена прогулок?
      – Только до завтра, – пообещал Глеб.
      – Ну да? – не поверила Даша. – А как же все твои страшилки?
      – Обойдем их стороной. Жизнь продолжается.
      – Хорошо бы… – Даша вдруг всполошилась. – Эй, ты хоть ел что-нибудь?
      – Да как тебе сказать…
      – Ах я мерзавка! – Даша устремилась на кухню. – Иди сюда, живо!
      Глеб зашел в ванную вымыть руки.
      – Мне только кефир! – крикнул он оттуда. – На ночь не наедаюсь!
      Когда он появился на кухне, Даша огорченно развела руками.
      – Кефира-то как раз и нет.
      – Брось, – не поверил Глеб, – поищи в холодильнике.
      – Что мне искать? Раз я из дома не выходила…
      – Даш, посмотри получше.
      – Смотри сам! – Даша в сердцах распахнула холодильник и… сразу увидела литровый пакет кефира.
      – Ну вот, – обрадовался Глеб, – главное, хорошо поискать.
      Он взял пакет, надорвал его и стал из него пить. Даша рассмеялась.
      – Знаешь, что я сейчас с тобой сделаю…
      Глеб приложил палец к губам и замер.
      Они услышали мягкий хлопок двери и крадущиеся шаги. Глеб поставил кефир на стол. Шаги затихли, затем стали осторожно приближаться. Глеб вышел навстречу, Даша – за ним, схватив кухонный нож.
      Перед ними, сверкая лысиной, предстал Виталий Петрович Лосев. Его красновато-серые глаза зловеще поблескивали в полумраке коридора. На лице его, однако, застыла растерянная улыбочка: похоже, встретить здесь Глеба дядюшка не ожидал.
      – Удачно получилось, – проговорил он, извлекая из кармана пять стодолларовых купюр. – Я задолжал тебе прибавку к зарплате, забирай.
      – Очень кстати, – Глеб сунул деньги в карман джинсов, – а то я совсем обнищал.
      Олигарх впился в него своими вдавленными зрачками.
      – Сверхурочно работаешь?
      – Как ты вошел? – резко спросила Даша.
      – Дверь была открыта. Проезжал тут мимо, решил заскочить: не надо ли чего… Нож-то тебе зачем? – хохотнул Виталий Петрович. – От грабителей, что ли, отбиваться? Так я ж тебе телохранителя нанял!
      Даша сверкнула на него изумрудными глазами.
      – Дверь была закрыта. Я сама заперла ее на ключ.
      Виталий Петрович изобразил на лице обиду.
      – Что ж, по-твоему, я отмычкой орудовал? Девонька, я не умею. Мне проще дверь взорвать.
      Глеб обернулся к Даше.
      – Видимо, дверь была открыта. Моя оплошность: выносил мусор и… Черт, меня за это уволить надо!
      Лосев бросил на него пронзительный взгляд.
      – Уволить не уволю, а зарплату урежу, – вновь хохотнул он и воззрился на племянницу. – Да убери ты свой нож! Я прямо взмок со страху!
      – Подгузник сменить? – заботливо предложила Даша.
      – Ну-ну, зачем ссориться? – засуетился Глеб. – Пойдемте, Виталий Петрович, я провожу вас до лифта. Представляете, угрозы-то Дарье Николаевне все продолжаются и продолжаются.
      – И кто бы это, по-твоему, мог быть? – Лосев не сводил с него пристального взгляда, но Глеб успешно теснил его к двери.
      – Как это кто? Поклонники, разумеется. Извините, что не докладываю, Виталий Петрович, но… – Глеб откровенно выдавил олигарха на лестничную площадку, – эти поклонники совсем оборзели. Я уж не стал вас беспокоить. Думаю, сам справлюсь.
      Они смотрели друг на друга в упор. По лестнице, с нижнего и верхнего этажей, к ним приближались два Толяна. Взгляды их, устремленные на хозяина, словно спрашивали, что происходит и какие будут указания.
      Олигарх растянул губы в улыбку.
      – О'кей, справляйся, – он вызвал лифт, – но все-таки докладывай.
      И оба Толяна тут же заулыбались.
      – Какие люди в Голливуде! – распахнул руки Толян Большой.
      – Страшный человек! – засиял Толян, и румянец на его щеках вспыхнул еще ярче. – Бойцов прямо с ковра уводит, а бутылку не ставит!
      Глеб, так сказать, задохнулся от счастья.
      – Кончай на понт брать! Двинули хоть сейчас! Я как раз при бабках, на всю ночь забуриться можем!
      Толян изобразил на лице огорчение.
      – Сейчас не в жилу. Я пока на работе.
      – С тобой всегда так! – расстроился Глеб, вошел в квартиру и захлопнул дверь.
      Толяны переглянулись и выжидательно уставились на хозяина.
      – Хитер, шельма. – Олигарх шагнул в подъехавший лифт. – Ладно, еще денек-другой… – злобно прошипел он и рявкнул на охранников: – Вам что, вонючки, особое приглашение?!
      Толяны торопливо шмыгнули в кабину, и лифт, поскрипывая, поехал вниз.
 
      Даша и Глеб стояли в прихожей перед закрытой входной дверью. В зеленых Дашиных глазах испуга не было – лишь удивление и усталость.
      – Он убить меня хотел?
      Глеб пожал плечами.
      – Черт его знает. Лень гадать.
      Даша подергала дверную ручку.
      – Швейцарские замки, значит, им не помеха?
      – Ха-ха! – ответил Глеб.
      – Миленькое дело! И кто меня сегодня охраняет? Дяденьки из ФСБ?
      Глеб покачал головой.
      – Хорошего понемножку. Охранять тебя буду всего лишь я. Для этого, в конце концов, меня и наняли.
      Даша посмотрела на него недоверчиво.
      – Не хочешь ли ты сказать, что не наденешь сейчас свою чертову куртку, не сядешь в свой чертов драндулет и не помчишься к черту на рога?
      Глеб кивнул.
      – Если не возражаешь.
      Даша просияла.
      – И ты меня не боишься?
      – Попробую с этим справиться, – вздохнул Глеб. Она шагнула к нему.
      – Не справишься, дохлый номер.
      – Ну хоть попытаюсь.
      Они смотрели друг другу в глаза.
      – Между прочим, ты весь дрожишь.
      – Ничего подобного.
      – Да? Сейчас проверим.
      – Возражаю.
      – Против чего?
      – Против экспериментов на живых людях…
      Тут их буквально швырнуло друг к другу. Глеб приник к губам Даши, и прохладный ее язычок скользнул ему навстречу. Она обняла его за шею, прижалась к нему грудью и бедрами, но этого им обоим уже было мало. Он притиснул ее к стене и, несмотря на плотную ткань джинсов, ощутил, как подрагивает низ ее живота. Он вновь впился в ее губы, просунул язык меж ее зубов и стал тереться бедрами о ее бедра. Она задрожала всем телом и приникла к нему так, словно хотела раздавить. Чувствуя, что теряет голову, Глеб застонал. Даша в ответ вскрикнула и забилась точно в конвульсиях, и судороги ее мгновенно передались Глебу. Оба они как бешеные закружились, стискивая друг друга в объятиях. Затем закричали и замерли, не разжимая объятий, пошатываясь и тяжело дыша.
      Даша смущенно взглянула из-под ресниц и уткнулась носом в ключицу Глеба.
      – Господи, – прошептала она, – прямо в одежде.
      – Да хоть бы и в броне, – шепотом ответил Глеб. Они тихо рассмеялись.
      – Сто лет могу с тобой так стоять, – заявила Даша.
      – Признаться, у меня другие планы, – возразил Глеб.
      – Нет, – возразила Даша, – это мои планы. Я сама тебя изнасилую.
      Они рассмеялись почти беззвучно, и Глеб слегка потянул ее в сторону кровати.
      – Ну-ка пойдем.
      – Нет, – тряхнула волосами Даша, – это я сказала: “Ну-ка пойдем!”
      До кровати они едва дошли и рухнули, срывая друг с друга одежду. Эта чертова одежда, не желая слезать, мешалась, запутывалась и трещала по швам. Глеб избавился от нее первым. На Даше оставалась лишь тонкая маечка, которую Глеб намеревался снять.
      – Потом! – вскричала Даша. – Войди в меня сейчас же! Не могу терпеть!
      Кожа ее была прохладной и нежной, как шелк. Соприкоснувшись животами, они вздрогнули, точно от удара током.
      – Господи, – простонал Глеб, – ведь я же тебя растерзаю.
      Он не вошел в нее, а ворвался – ворвался всей мощью тренированного своего тела – и задвигался резкими толчками. Из горла ее вырвался сдавленный крик. Глеб замер в испуге. Затем стал медленно целовать ее лицо.
      – Я просто свихнулся, – шептал он между поцелуями, – я грубая скотина… И что на меня накатило?.. Я на тебя смотрел, смотрел и… всегда старался себя контролировать…
      – У тебя это почти получалось, дурак, – нежно прошептала Даша.
      – Ну да, получалось – чуть с ума не сошел… Держался, держался, как стойкий оловянный солдатик… И вот прямо как с цепи сорвался, идиот!
      Даша открыла глаза и посмотрела на него таким взглядом… И на подушку с ее щеки капнула слезинка.
      – Не знаю, как у тебя было с другими женщинами за двести лет… я об этом даже думать не могу. Я бы их всех передушила. Ей-богу, не шучу…
      – Ни одной не было, – Глеб целовал ее заплаканное лицо, – ластик. Ты всех стерла без следа. В тот самый понедельник.
      После короткого молчания Даша чуть слышно спросила:
      – Правда?
      Глеб потерся носом о ее нос.
      – Разве ты не читаешь мои мысли?
      Она обняла его и прижалась к нему всем своим трепещущим телом.
      – Ластик, любовь моя, – горячо зашептала Даша. – Конечно, ластик. Я тоже никого не знала и знать не хочу… – Из глаз ее продолжали катиться слезы. – Я не виновата, что ты так долго не приходил. Я тоже думала, что тебя не бывает… А теперь я стерла всех к чертям собачьим… Только не думай, что я всегда такая дура, как сейчас. Просто сейчас я похотливая кошка и ничуть этого не стыжусь… – А слезы все катились и катились у нее из глаз. – Вообще-то я девочка умная и жутко сообразительная. Тебе не будет за меня стыдно перед твоими графинями и баронами…
      – Что ты несешь! Прекрати немедленно…
      – Не прекращу. Сам прекрати, плакса… Ну, чего ты ревешь, а? Всю меня слезами закапал. Ты же пропадешь без меня, Мангуст фигов. А знаешь почему? – Она обхватила ногами его поясницу и прижалась животом к его животу. – Потому что я такая вот похотливая кошка и плевать мне на все человечество. Я не дам им тебя угробить, любовь моя. Потому что без тебя я умру. Не думай, что это просто слова.
      – Если хочешь знать… – Глеб едва сдерживал подступившие к горлу рыдания, – если уж совсем честно, то я тоже… без тебя я вообще… Черт! Ты ведь знаешь, знаешь!
      – Ой, какой дурак! Пожалуйста, будь грубой скотиной… Нет, как в первый раз… Да, любовь моя, так. Не бойся, мне не больно… Еще!.. Боже мой, еще! – Даша извивалась в объятиях Глеба, будто изнизываясь на него и обволакивая. Она стонала и шептала ему на ухо: – Давай умрем… пожалуйста, давай умрем вместе… О Боже! Пожалуйста!.. Не уходи, не оставляй меня!.. Вместе! Всегда вместе!
      – Да, – хрипло прошептал Глеб, – давай умрем! – Оба они закричали, судорожно переплелись и замерли. И через несколько мгновений взглянули друг на друга.
      – Скажи, – прошептала Даша, – глаза у меня бесстыжие?
      Глеб вздохнул.
      – Если честно… маечка твоя мне мешала. Дай-ка сниму.
      Но только лишь Глеб шевельнулся, Даша обвила его руками и ногами.
      – Не смей его из меня вытаскивать, – заявила она. – Там его место.
      – Угу, – кивнул Глеб, – буду тебе его оставлять, уходя на работу.
      – Это скрасит мое одиночество, – кивнула в ответ Даша. – А маечку я и так сниму.
      Она проделала это с удивительной ловкостью, лежа на спине.
      – Ну вот, – обрадовался Глеб, – теперь я буду кусать твою потрясающую грудь.
      Даша приподняла рукой одну из грудей.
      – На, кусай.
      Глеб сжал ее сосок губами и пощекотал языком. Даша вздрогнула. Сосок ее набух и затвердел. Глеб проделал ту же операцию со вторым соском. Даша укусила его за ухо, дыхание ее участилось.
      – Ну все, – обреченно прошептал Глеб, – сейчас я тебя изнасилую.
      Даша вновь приникла к нему всем телом.
      – Валяй, – ответила она. – Но если ослабишь хватку, я вывернусь и изнасилую тебя сама.
      Эта битва, с короткими передышками, продолжалась до четырех утра. Глеб лежал на спине, заложив руки за голову. Даша лежала на Глебе, прижав щеку к его груди. Одеяло валялось на полу, и укрывали их обоих лишь роскошные Дашины волосы. Глеб тихо спросил:
      – А как ты думаешь…
      – Никак, – сонно перебила Даша. – Ты меня заездил.
      – Я насчет отношений с человечеством.
      – Плевала я на него. Ты мне такое тут устроил… Вот посплю часок и отплачу тебе сторицей.
      Глеб вздохнул:
      – На человечество, может, и плевать. Просто я подумал, что раз уж так получилось… Если встретились такие ребята, как мы с тобой, неужели в этом мире никому не станет теплее?
      Даша подняла голову и посмотрела ему в глаза.
      – Нет, – вздохнула она, – все-таки я тебя съем. Чтобы человечеству не досталось ни кусочка.
 

Глава вторая

      Утро за окном было солнечным. Глеб тихонько встал, чтоб не разбудить Дашу, и проделал в соседней комнате комплекс упражнений. Затем почистил зубы и принял ледяной душ, после чего, опять же в соседней комнате, нагишом уселся на пол в позе “лотоса”. Около получаса он просидел, не шевелясь, с закрытыми глазами. И вдруг у ног его, прямо из воздуха, появились золотые часы с браслетом. Часы светились, будто маленькое солнышко. Затем появились еще одни точно такие же часы, потом – еще. И в итоге трое идентичных светящихся часов лежало на полу. Глеб открыл глаза. Свечение часов стало ослабевать и вскоре пропало совсем. Теперь они выглядели вполне заурядными промышленными изделиями в золотом корпусе. Глеб встал на ноги, подобрал с пола часы и положил их на компьютер.
      В спальне меж тем ветерок из форточки шевелил занавеску, и по одеялу прыгали солнечные зайчики. Даша улыбалась во сне. И была она так прекрасна, что Глеб готов был разрыдаться. Присев на краешек постели, он коснулся губами ее щеки. Даша тут же обвила руками его шею, и глаза ее сверкнули, как два изумруда.
      – Как ты посмел от меня уйти?
      – Пардон, – улыбнулся Глеб, – я воспользовался твоей зубной щеткой и полотенцем.
      – Это слегка тебя оправдывает. – Даша похлопала рукой по одеялу, и колечко-вьюнок на ее пальце вспыхнуло в солнечном луче. – Ну-ка живо в постель! Разговор не закончен…
      Тут в дверь позвонили.
      – Как же, дадут поговорить! – проворчал Глеб, натягивая джинсы на голое тело.
      В дверь позвонили вторично. Глеб прошлепал в прихожую босыми ногами.
      В квартиру влетел запыхавшийся Илья.
      – Шолом! – выдохнул он. – Там те же два дебила в “ниссане”! Ехали за мной от автобусной остановки!
      Глеб в досаде хлопнул себя по бедру.
      – Черт тебя дери! Я же просил: без охраны – ни шагу!
      – Ша! Что за крик? Когда ни свет ни заря в дом прут дистрибьюторы, я не в силах дожидаться твоего звонка.
      – Старик, ей-богу, – жестко проговорил Глеб, – еще один такой номер, и я даже не знаю… в лягушку тебя превращу, честно!
      Взгляд Илья выразил живой интерес.
      – А ты сумеешь?
      – Левой пяткой, – в сердцах заверил Глеб. Илья задумчиво погладил бородку.
      – По-моему, ты блефуешь. Но не будем рисковать.
      Глеб не сдержал улыбки.
      – Мудрое решение. Повторяю: без охраны – ни шагу.
      – Ладно, – кивнул Илья. – А с этим “ниссаном” как быть?
      – Разберемся, – отмахнулся Глеб и вошел в комнату. Илья вошел следом.
      – Эй! – спохватился он вдруг. – А ты чего тут голый скачешь?
      – Я не голый, я в штанах, – возразил Глеб. – А скачу от радости тебя лицезреть.
      – Ну-ну, – усмехнулся Илья, – этой радостью я тебя обеспечу. Между прочим, я пораскинул на ночь мозгами над Олькиным списком и над тем, что ты мне порассказал. И знаешь, что я надумал? Начинать надо с Элен Вилье и Виктории Бланш.
      Глеб удивленно поднял брози.
      – Почему?
      – Потому что почти везде они мелькают, как фиалки в проруби. Меня это интуитивно раздражает. Надо б их как-то колупнуть, а дальше ниточка потянется. Согласен?
      Глеб задумчиво потер переносицу.
      – Попробовать можно. И если это что-то нам даст…
      Его перебила вошедшая Даша.
      – Шолом, – произнесла она деловито. На ней была рубашка Глеба, едва прикрывающая трусики.
      Илья вылупил на нее глаза.
      – Что за видохес?
      Даша встала перед ним, подбоченясь:
      – Я вас шокирую, друг мой?
      Илья нахмурился:
      – Лосева, прекрати. Надень юбку или хоть…
      – Гольдберг, отвянь! – обрезала его Даша. – Ты редкостный зануда!
      Глеб сидел на подоконнике и качал босой ногой.
      – Вы оба не правы, – встрял он в разговор. – Илья – не зануда, а ты уже не Лосева.
      Даша живо к нему обернулась.
      – Пардон, ошибочка, – просияла она. – Илюшка меня сбил.
      Илья ехидно полюбопытствовал:
      – Если вы не Лосева, то, простите, вы кто?
      Даша толкнула его плечом.
      – Я теперь Грин, тупица.
      Илья погладил бородку, помолчал и сказал:
      – То-то я смотрю, ты сегодня какая-то… Знаешь, Дуська, когда все вокруг твердили, что ты очень красивая, обычно я верил на слово. Но сейчас я вдруг и сам это заметил.
      Дашины щеки порозовели. Она порывисто обняла Илью.
      – Съел небось что-нибудь… Пойду, кстати, сооружу завтрак, – пробормотала она и ушла на кухню.
      Глеб слез с подоконника.
      – Итак, вернемся к твоим ночным размышлениям. Но сперва, – он взял трубку радиотелефона и набрал номер, – надо вызвать Стаса и Такэру. Сегодня, похоже, нам придется разделиться.
      Стас моментально отозвался по мобильному номеру. Глеб быстро с ним договорился о том, что он, Стас, сгоняет за Такэру и оба они через час-полтора приедут к Даше. Чтобы Стас был начеку, Глеб в нескольких словах обрисовал ему ситуацию с “ниссаном”. Рыжий выслушал с интересом. “То есть они пасли вас внаглую, потом исчезли, а теперь опять появились? – обобщил он полученную информацию. – Лихие мужики!” На том разговор был завершен.
      Даша позвала на кухню завтракать. На ней был строгий деловой костюм, волосы были стянуты в пучок, а на носу сидели очки. Она и в этом бюрократическом виде смотрелась – глаз не оторвать. Накладывая Илье кашу, она осведомилась:
      – Теперь ты мной доволен? Твоя скромность больше не страдает?
      Илья посолил кашу.
      – Кончай спектакль, Лосева… то есть Грин. Ходи хоть голой.
      Даша взглянула на Глеба.
      – Он вошел во вкус.
      Глеб с сомнением покачал головой.
      – Провоцирует. Требуй расписки.
      – Кстати, насчет провокации, – раздраженно заметил Илья. – Может, делом займемся? Может, отстанем от бедного еврея?
      Даша ухватила его за бороду.
      – Размечтался.
      И они стали подробно обсуждать план операции… вернее, провокации… а еще вернее, два плана двух провокаций, предложенные Ильей, по отношению к французской киноактрисе Элен Вилье и фотомодели Виктории Бланш. В разгар горячего обсуждения деталей Даша молча встала и вышла из кухни. Глеб с Ильей продолжали спорить.
      – Что-то надо менять, – утверждал Глеб. – Эти два сценария должны различаться, как небо и земля. В них не должно быть ни малейшего сходства.
      – Старик, какая разница? – упирался Илья. – Ведь все это будет выглядеть как случайность.