– У Мангустов бывает язва? – осведомилась она раздраженно.
      – Ни язвы, ни других болячек. – Глеб прижал ее к себе. – Как же я по тебе соскучился!
      – Если рискнешь это повторить, – отозвалась Даша, – я сорву с тебя одежду и… Представляешь, что будет?
      Глеб вздохнул:
      – За графиней ехать надо.
      Даша куснула его за ухо.
      – Вот именно. А то соскучился он, видите ли… Ты ничего не говорил, я ничего не слышала.
      В лифте Глеб успел съесть два бутерброда с сыром и, пока садился за руль, ухитрился проглотить третий. Трогая машину с места, он торжествующе покосился на Дашу.
      – Помнишь в списке сокращение “И.Г.З.” и ремарку справа – “учитель русского языка”?
      Даша с усмешкой кивнула.
      – Это оказался твой директор?
      – Ага, Иван Гаврилович Зотов.
      – Глеб, чтоб это выяснить, достаточно было позвонить по указанному рядом телефону. Можно было не называть своего имени, в конце концов. Или тут же повесить трубку.
      – Разумеется, мисс Марпл, – кивнул Глеб. – Но в этом случае я бы не услышал: “Глеб Михайлович! Кофе готов, мой свет!”
      Даша вскинула на него испуганный взгляд.
      – Дурак, ты же рисковал!
      Глеб удивленно поднял брови.
      – Ты обо мне, что ли, беспокоишься?
      – О ком же еще?! Оля мертва… Ты, конечно, рождаешься раз в четыреста лет, но… Этот тип очень опасен! Я не хочу ждать еще четыреста лет!
      Глеб со вздохом взял ее за руку.
      – Прав был Стив, когда предупреждал: “Опасайся женщин”.
      Даша прижалась щекой к его ладони.
      – Этот тип очень опасен, – повторила она тихо.
      – Судя по тому, как перед ним тушуется твой дядя, – задумчиво проговорил Глеб, – наш Иван Гаврилович относится к “двойке”. Сильнее его лишь сам Змей.
      Отстранившись, Даша попросила:
      – Верни мой пистолет. Пожалуйста.
      Глеб грустно усмехнулся:
      – Пуля его не возьмет, родная. Но не волнуйся: мы сотрем их всех в порошок.
      Даша приоткрыла окно и выглянула, щурясь от мелкого дождя.
      – Само собой, добро восторжествует, и мы станцуем в финале румбу. Как полагается в сказках для детей.
      – Чарльстон, – с улыбкой поправил Глеб.
      – Что? – обернулась к нему Даша.
      – Станцуем чарльстон в финале. Под диксиленд, под “Хэлло, Долли!”. Балдею от этой мелодии.
      – Я тоже.
      – Вот и прекрасно. Не пропусти свою сказку, родная.
      Щеки Даши вспыхнули.
      – Я не про сказку, я про счастливый финал!
      Глеб пожал плечами:
      – А кому, к чертям, нужны несчастливые финалы? В жизни, в фильмах, в книгах… Если честно, трагических развязок я просто не перевариваю. Такой вот я примитив. И кстати о детях… Заскочим на минутку к Колесниковым. Я Сашке с Танькой фрукты купил и сладости.
      Даша посмотрела на него долгим взглядом, взяла вновь за руку и молчала до остановки у дома Колесниковых.
      Дверь им открыл Саша. Лицо его вспыхнуло радостью, которую он тут же погасил.
      – Бабушки нет дома, – объявил он официальным тоном.
      – А лично к тебе нельзя? – улыбнулся Глеб.
      – Ну, если хотите… – Мальчик посторонился.
      Глеб с Дашей вошли. Из комнаты доносились громкие всхлипывания. Даша нахмурила брови.
      – Сестренку обидел?
      – Обидишь ее! – буркнул Саша. – Бабушка ушла, вот и хнычет. С тех пор как нас хотели из квартиры выкинуть, боится одна оставаться.
      Даша растерянно посмотрела на Глеба. Глеб строго посмотрел на мальчика.
      – Но ты-то ведь с ней.
      – Я не в счет.
      – А бабушка где? – спросила Даша.
      – К соседке пошла. С восьмым марта поздравить.
      Глеб протянул мальчику пакеты с едой.
      – Отнеси-ка на кухню. Танька, привет! – крикнул он. Всхлипывания прекратились.
      – Пливет! – откликнулась девочка. И плач возобновился.
      Глеб и Даша вошли в комнату. Танька лежала на кроватке, обнимала облезлого плюшевого мишку и старательно хныкала на публику. Даша погладила ее по голове.
      – Тань, ты чего?
      – Ничего! Мне стлашно!
      – Чего же тебе страшно, если братик с тобой?
      – Блатик… – всхлипнула девочка, – блатик тоже маленький. И вледный.
      Подхватив девочку на руки, Даша присела с ней на стул.
      – Вовсе он не вредный, – возразила она, гладя Таньку по волосам. – Мне кажется, ты сама вредная.
      Девочка обняла ее за шею.
      – Я не вледная. Я тлусиха.
      Даша в смятении посмотрела на Глеба. Глеб беспомощно развел руками.
      – Графиню надо срочно забирать: мы и так уже… – пробормотал он. – Стас небось там рвет и мечет.
      В комнату вошел Саша.
      – Спасибо за жратву, – проговорил он вежливо. – Дорогая, наверное?
      Глеб отмахнулся:
      – Пустяки. Характер твой хуже твоих стихов. Но я потерплю.
      Девочка на коленях Даши притихла.
      – Скоро вернется бабушка? – спросила Даша со вздохом. Саша пожал в ответ плечами:
      – Через час, через два.
      Даша попыталась снять Таньку с колен.
      – Ладно, моя хорошая, нам пора.
      Крепко обхватив ее за шею, Танька опять захныкала.
      Глеб прошелся по комнате, ероша пятерней волосы. Затем присел перед девочкой на корточки и дотронулся до ее руки.
      – Тань, чего ты боишься? Тебя вон какой медведь охраняет.
      – Он иглушечный, – резонно заметила девочка, продолжая лить слезы.
      – Кто игрушечный? Майкл? – возмутился Глеб. – Ну, Тань, ты даешь! Майкл только притворяется игрушечным. Дайка его сюда: он сейчас покажет, как ты не права.
      Девочка протянула ему медвежонка и стала подглядывать меж растопыренных пальчиков руки. Медвежонок был чумазым и потертым – казалось, ткни только, и посыплется труха. Глеб внимательно оглядел его со всех сторон.
      – Придется его сперва помыть. Сейчас мы придем, – сказал он, направляясь в ванную.
      Отсутствовал он десять минут. Таня и Даша напряженно ждали. А Саша со скучающим видом произнес:
      – Охота же ребенка глупостями пичкать.
      – В чем, по-твоему, глупость? – уточнила Даша.
      – В таких вот приколах, – усмехнулся мальчик. – Нравится волшебника из себя разыгрывать. Перед маленькой дурехой.
      Дашины глаза сверкнули.
      – Знаешь, мой милый… Может получиться так, что волшебник придет к тебе, а ты его и не заметишь. Проспишь просто-напросто…
      Тут вернулся Глеб из ванной. Плюшевый мишка в его руках выглядел как новенький. Казалось, он улыбается от сытости и довольства. Глеб посадил его на кроватку и обратился к нему с вопросом:
      – Ну, Майкл, скажи: будешь ты охранять Таню и этого вредного Сашку?
      Медвежонок, как положено игрушке, с достоинством молчал. Саша ехидно усмехнулся.
      – Может, у него что-то со слухом?
      Медвежонок повернул мордашку в его сторону.
      – Это у тебя что-то с головой, – огрызнулся он приятным баском. – Я просто задумался, как лучше вас охранять.
      – Ну и что ты надумал? – осведомился Глеб. – Что, например, ты сделаешь, если на детей нападет шайка разбойников?
      – Ха! – воскликнул медвежонок, спрыгивая на пол. – Я стану огромным, до потолка и выше! Может, кто-то здесь сомневается? Саш, хочешь, покажу этот фокус?
      Потрясенный мальчик едва сумел кивнуть.
      – Погоди, – вмешался Глеб. – А вдруг Таня испугается?
      Медвежонок приблизился к девочке, замершей на коленях у Даши.
      – Тань, – проговорил он, – ты не испугаешься, если я стану огромным?.. Даш, а ты?
      Танька, млея от восторга, мотнула косичками. А Даша…
      – Валяй, – сказала она и закусила губу. Медвежонок взмахнул передними лапками, стал быстро увеличиваться и действительно вымахал ростом под потолок. Но теперь он уже не был плюшевым – он был самым настоящим медведем, только чертовски большим.
      – Ну как?! – зарычал он громовым голосом. – Кто посмеет тронуть моих маленьких?!
      Спустив девочку с колен, Даша резко поднялась и направилась к двери.
      – Я у машины подожду, – пробормотала она. Когда она открывала входную дверь, медведь крикнул:
      – Даш, а Даш!
      Даша обернулась на пороге:
      – Чего тебе, медвежья морда?
      Медведь выглянул из комнаты и внимательно на нее посмотрел:
      – Даш, не смей реветь в одиночку.
      – Иди к черту, Майкл! – зарыдала Даша и бросилась вниз по лестнице.
      Глеб беспокойно посмотрел ей вслед.
      – Ладно, ребята, – сказал он, – нам пора. Скоро бабушка вернется… А вы пока тут с Майклом…
      Он вышел из квартиры и захлопнул дверь. Отколупнув лапой побелку с потолка, медведь озабоченно проговорил:
      – В ближайшее время надо сделать ремонт.
      Танькины глазенки сияли.
      – Ой, Майкл… – набралась она храбрости, – а можно тебя на лучках поделжать?
      Медведь кивнул.
      – Только я уменьшусь.
      Он стал быстро уменьшаться и вновь сделался обычным плюшевым мишкой, который, однако, умеет ходить и разговаривать. Таня посадила его себе на колени, обняла и сказала:
      – Ой, какой ты холосенький!
      – А то! – самодовольно подтвердил медвежонок. – Только, чур, меня не выдавать! Для всех, кроме вас, я буду прикидываться плюшевым придурком, набитым опилками. Договорились?
      Танька прижала его к себе.
      – Договолились. Ой, какой ты смешной, Майкл!
      – А ты, Саш, что скажешь? – осведомился медвежонок.
      – Само собой, – кивнул мальчик. – Трепачей здесь нет.
      Медвежонок блеснул на него глазками-пуговками.
      – Знаешь, в чем твоя проблема? – произнес он назидательно.
      – В чем? – тихо спросил Саша.
      Медвежонок спрыгнул с колен девочки, приблизился и упер лапки в бока.
      – У тебя плохая память, Саша Колесников. “Друзья узнают, друзья придут” – кто это написал, а?
      Саша Колесников не плакал, можно сказать, с пеленок. Какие бы неприятности ни случались в его восьмилетней жизни, держался он с достоинством. Сейчас он тоже старался выглядеть крутым, и если ему это не удалось… так ведь всего лишь разок. И две-три слезинки – разве это плач?
 
      В “жигуленке” Даша отрыдалась у Глеба на плече, и они поехали наконец за графиней. Благо ехать было меж домов какие-нибудь метров триста. В машине, в подъезде своего дома и в лифте Даша держала Глеба за руку, бестолково твердя: “Черт тебя побери, Майкл!”
      Дверь им открыл Стас.
      – Лучше поздно, чем никогда, – проворчал он (впрочем, весьма добродушно).
      – Извини, – стал оправдываться Глеб, – столько дел навалилось…
      – Знаем мы ваши дела, – подмигнул рыжий. – Кать, выходи! Сдаем вахту!
      Катя выпорхнула в прихожую, как школьница после занятий, и прощебетала:
      – Если понадобится охрана, только свистните!
      Они со Стасом быстро оделись. Уходя, рыжий шепнул Глебу, что были странные телефонные звонки: разные голоса, мужские и женские, заунывно повторяли: “Скоро… Очень скоро…” Глеб пренебрежительно отмахнулся, поблагодарил, и они простились.
      Графиня ждала их за компьютером.
      – Извините, друзья мои, что не встречаю. Меня тут Стас одной игре обучил… оторваться – никакой возможности.
      Взглянув на дисплей, Даша прыснула.
      – Пасьянс “Солитер”! Наталья Дмитриевна, вы хоть обедали?
      – Разумеется. Мы с Катей даже суп грибной приготовили… Дашенька, не в службу, а в дружбу: что мне делать с этим маразматическим королем треф?
      Словом, от компьютера графиню пришлось оттаскивать. И когда эта болезненная операция наконец завершилась, погрузить их сиятельство с чемоданчиком в машину было уже делом техники. Улучив момент, Даша заговорщицки шепнула Глебу:
      – Позволь, я сама ее ошарашу.
      – Уже видела? – улыбнулся Глеб.
      – Ага. Обалдеть прямо!
      В крохотной спартанской квартирке Глеба графиня деликатно осмотрелась.
      – И я вас не стесню? – спросила она с удивлением.
      – Ничуть, – невозмутимо ответила Даша и постучала по дверце старого шкафа. – Вы будете жить здесь, Наталья Дмитриевна.
      Графиня в смятении перевела взгляд с нее на Глеба.
      – Вероятно, я должна заглянуть внутрь?
      Глеб с улыбкой кивнул.
      – Именно. Попытка – не пытка, мадам.
      Даша, будучи не в силах сдержаться, распахнула дверцу, схватила в охапку свои платья и швырнула на диван.
      – Ну же, Наталья Дмитриевна! Смелее!
      Со снисходительной улыбкой графиня чопорно заглянула в шкаф. И, вскрикнув, отпрянула. Если Даша и рассчитывала на сюрприз, то эффект, можно сказать, превзошел ее ожидания. Графиня была потрясена.
      – Итак, – деловито произнес Глеб, – давайте наконец осуществим заселение. За мной, милые дамы!
      Он вошел в шкаф.
      Даша сделала шаг за ним и втянула за руку онемевшую графиню.
      – Пойдемте, Наталья Дмитриевна! Не бойтесь!
      Они ступили на цветущий луг. Слева, в лучах солнца, зеленел лес, справа журчала река, а впереди, метрах в двухстах, возвышался белый двухэтажный особняк, к которому, собственно, они и направлялись. Даша вела за руку ошарашенную графиню, а Глеб нес ее чемоданчик.
      – Значит, ты из-за этого так маялся вчера? – сияя, проговорила Даша.
      – Угу, – вздохнул Глеб. – Никак не мог наладить электричество, водопровод и канализацию. Не Земля все-таки.
      – Теперь-то все в норме? – обеспокоилась за графиню Даша.
      – Обиж-жаешь! – расплылся до ушей Глеб. – Я даже телевизор тут запустил. Думаешь, он через космос принимает?.. Правильно, ни фига подобного. Он просто-напросто подсоединен кабелем к антенне нашего дома, вот и все. Примерно тот же финт я проделал и с телефоном. Теперь, Наталья Дмитриевна, вы можете заходить к нам и звонить. Так же как и мы к вам. Поди плохо?
      Графиня словно лишилась голоса. Она озиралась, прислушивалась к звукам, наклонялась к цветам… и лицо ее выражало такой восторг, передать который способна лишь кисть художника.
      В особняке Глеб и Даша провели графиню по комнатам, и Глеб показал ей кладовые с припасами, холодильник, ванную и прочее, и прочее. Переходя из помещения в помещение, графиня обрела наконец дар речи.
      – Глеб Михайлович, – проговорила она энергично, – вы позволите мне переставить тут мебель?
      Глеб просиял.
      – Разумеется, Наталья Дмитриевна. Это ваш дом.
      Графиня посмотрела на него долгим задумчивым взглядом.
      – Только от вас, Глеб Михайлович, могу принять я такой подарок. Но стоит ли повторять, что для меня вы человек-загадка? Ведь никакому чародею подобное не по силам.
      Глеб смущенно отмахнулся:
      – Да ну… сочетание магии с наукой. Третий уровень.
      – Как всё просто! – рассмеялась графиня. – А почему бы вам с Дашенькой тоже здесь не поселиться? Были бы соседями.
      – Мы и так соседи, – заметил Глеб. – До завтра, Наталья Дмитриевна. Обживайтесь, осваивайтесь… Если что – звоните.
      И они с Дашей отправились обратно через луг в московскую квартиру. Стоя на крыльце особняка, графиня растроганно смотрела им вслед. Затем вздохнула и с возгласом “За дело, старая кляча!” вошла в дом. Осмотрев комнаты, Наталья Дмитриевна остановилась в гостиной и нажала клавишу выключателя. Большая хрустальная люстра заиграла тысячью огней.
      – Довольно мило, – произнесла графиня вслух. – Но кое-что следует поменять.
      Под ее взглядом стол и стулья чуть подпрыгнули и бодро промаршировали к окну, а диван по-тюленьи подполз ближе к камину. Графиня постояла, посмотрела и с сомнением покачала головой.
      – Так тоже не годится, – пробормотала она.
      Мебель вновь заскакала, затопала и выстроилась в новом порядке. Однако и эта комбинация Наталью Дмитриевну не удовлетворила. Если б дело происходило в обычном московском доме, разбуженные ночью жильцы, вероятно, решили бы, что у их соседки-графини репетирует балетная труппа. Причем без музыки и в кованых сапогах.
 
      Не успели Глеб и Даша вылезти из шкафа, как зазвонил телефон. Глеб поспешно снял трубку. Звонил Такэру.
      – Брат согласен встретиться, Глеб-сан, – сообщил он по-японски.
      – Когда и где? – по-японски спросил Глеб.
      – Завтра в шесть вечера. А где… Сато-сан полагается в выборе места на вас, сэнсей. Никто не должен видеть вас вместе.
      Глеб чуть подумал.
      – Предлагаю Дашину квартиру. Кроме тебя с братом и меня, там никого не будет. Согласен?
      – Да, Глеб-сан. Думаю, нас это устроит.
      – Адрес запомнил? Найдешь?
      – Не ходи к гадалке, – ответил Такэру по-русски и по-японски закончил. – Доброй ночи, Глеб-сан.
      Когда Глеб дал отбой, подслушивающая Даша вздохнула:
      – У меня, но без меня. Ладно, давай перекусим
      – Я – кефир, – объявил Глеб.
      – Я тоже, – сказала Даша. – Только с булочкой.
      Звонок Ильи не помешал им предаваться этому пиршеству.
      – Пораскинул я тут мозгами, – возбужденно произнес Илья, – и понял, что надо прощупать твоего директора.
      – Как ты это понял? – заинтригованно спросил Глеб.
      – Да так, ничего существенного.. Только его отношения с Дашкиным дядькой. Но врожденное чувство гармонии мне подсказывает, что, если бы Мангуст и Змей работали в одной школе, это было бы забавно.
      – Пожалуй, слишком, – усмехнулся Глеб и рассказал о сегодняшнем визите к “больному” директору.
      Илья помолчал, переваривая услышанное.
      – Значит, Ольку он угробил… – Илья был растерян. – Не ожидал, признаться. Мелковато как-то для него.
      – Ну, во-первых, он не Змей, а скорей всего “глаз Змея”, – прокомментировал Глеб. – А во-вторых, Самарскую он лишь усыпил, а довершили дело бандиты Митьки Грача. Эта нечисть охотно пользуется услугами спецслужб и криминала.
      – Но зачем? – недоумевал Илья. – Почему бы твоему Гаврилычу было не убрать девушку по-тихому? Превратил бы в лягушку, как ты меня грозился.
      – Я-то умею, а он вряд ли.
      – …или распылил бы на атомы, или… Мало ли вариантов?
      – Много, старик. Но исчезновение известной журналистки спровоцировало бы ее поиски именно в кругу тех, у кого она перед этим брала интервью. Ольгин список мог оказаться не только у нас. Поверь, Илюша, слуги Змея – мерзавцы, но не глупцы. Для них гораздо разумней свести дело к бытовому криминалу, а дальше пускай менты шерстят московские группировки. Каковы будут успехи, легко угадать.
      – Возможно, возможно… – в задумчивости пробормотал Илья. – Следующий, кто у меня на заметке, американский сенатор Колмен. Какого черта он здесь ошивается в такой милой компании? Что у них там – бизнес, большая политика? А может, ни то и ни другое?
      – Так давай придумай для Колмена провокацию, – предложил Глеб. – А я тем временем постараюсь на него выйти.
      – Запросто, – ответил Илья. – Утром наверняка что-то придет в мою мудрую голову. Зайн гезунд.
      Они оба дали отбой.
      Даша не спеша отложила книгу, встала напротив Глеба и спросила:
      – У Мангуста может родиться Мангуст?
      Глеб со вздохом развел руками.
      – Увы. Рождаются самые обыкновенные дети. Разве что здоровые физически. Часто ты слыхала, чтоб, к примеру, от гениев рождались гении?
      – Жаль, – вздохнула Даша, глядя ему в глаза. – Тогда о другом. Ты говорил, что у твоего учителя, Стивена Пирса, было второе имя – имя его Сущности… Можешь мне сказать?
      – Ну, пожалуй… теперь могу. Повелитель Стихий. Зачем тебе?
      – Так. А у того Мангуста, который исчез или погиб, второе имя было… Неудержимый, кажется?
      – Да. Что за допрос?
      – А какое у тебя второе имя?
      Глядя ей в глаза, Глеб усмехнулся:
      – А вот это уж фиг!
      – И не надо! – улыбнулась Даша. – Я и так знаю.
      Глеб насторожился.
      – Откуда, черт возьми, ты знаешь?
      – Мысли твои читаю. Радуйся.
      – Радуюсь. Но имя моей Сущности для тебя под семью замками.
      – Ой ли? Хочешь скажу?
      – Попробуй.
      – Нет, серьезно?
      – Давай говори.
      Даша посмотрела на него с невыразимой нежностью.
      – Твое второе имя – Плакса.
      Глеб перевел дух.
      – Надеюсь, ты никому об этом не расскажешь?
      – Что за вопрос, дурак? – рассердилась Даша. – Хочешь, скажу тебе свое второе имя? Или сам догадаешься?
      Глеб с улыбкой покачал головой:
      – Даже не представляю.
      Глядя ему в глаза, Даша с наигранной торжественностью произнесла:
      – Мое второе имя – Ученица.
      В небесах оглушительно громыхнуло. Даша в испуге бросилась в объятия к Глебу. Прижимая ее к груди, Глеб ошеломленно пробормотал:
      – Боже мой, родная… гроза в начале марта. Что за имечко ты себе придумала, дуреха?
      – У меня иногда такое ощущение, – прошептала Даша, – будто я школьница, десятый еще не окончила. Мне так это ощущение нравится!
      Глеб поцеловал ее в макушку.
      – Очень тебя понимаю.
      – Еще бы не понимал, Плакса!
      Ночью Дашу мучили кошмары. Она вздрагивала, кричала и отбивалась от чего-то руками. Глеб разбудил ее, успокоил и баюкал на коленях до утра. Эти кошмары его насторожили. Очень насторожили.
 

Глава пятая

      Утром, пока Даша отсыпалась, Глеб успел сделать гимнастику и сесть на кухне за печатную машинку. Статья о ритуалах двигалась из рук вон плохо. Изложение получалось пресным и скучным, и мысли тонули в каком-то словесном болоте. Глеб злился на себя, комкал напечатанное и швырял на пол. Затем начинал заново и опять комкал. Он предавался этому занятию с таким остервенением, что не заметил, как на кухню явилась Даша. Влажная после душа и насмешливая, она подобрала скомканные листы и принялась читать. Ненароком поймав ее за этим занятием, Глеб вскипел.
      – Это еще что такое?! – Он выхватил у Даши лист. – Кто разрешил?!
      – Первый абзац неплохой, – поделилась впечатлениями Даша, – второй… в общем, так себе. Дальше – гораздо хуже.
      – Сам знаю, – буркнул Глеб. – Нечего подбирать с пола!
      Даша театрально захлопала ресницами.
      – Это для музея, лорд Грин.
      – Удар ниже пояса, – обиделся Глеб. – Я сижу тихо, ничего никому не показываю… К чему здесь твое ехидство?
      Даша обвила руками его шею.
      – Хочу и ехидничаю. Садистка потому что.
      – Да на здоровье. Вот уйду, как Илья, работать к подруге…
      – Нет! – крикнула Даша. – Я больше не буду!
      – Поклянись самым дорогим, – потребовал Глеб. Но тут зазвонил телефон. Глеб поднял трубку.
      – Француз?! – раздался голос Васи златозубого.
      – О-о! – удивился Глеб. – Чем обязан?
      Вася помолчал, посопел и выпалил:
      – Папаню вывезли, Француз! Люди Грача, б…! Из-за шести вагонов никеля! Они грохнут его, без понтов! Замочат, суки! Помоги, Француз!
      Удивление Глеба возросло.
      – Я-то при чем? Мне эти ваши разборки, знаешь…
      – Грач, гнида, его не выпустит! – захлебывался речью златозубый. – Пускай Папаня отдаст ему никель, один хер – кранты! А наши все по щелям расползлись, перебздели! Если сейчас его не вытащить…
      – При чем здесь я? – перебил Глеб. – Только мне и дел в уголовщину вашу впутываться.
      – Игнат не падло, Француз! – заорал Вася. – А Грач – это беспредел! Ты сам знаешь, какой он… – Будто поперхнувшись, Вася замолчал. Потом проговорил тихо: – Француз… Глеб Михайлович, помоги, а! У Папани дети, внуки маленькие…
      – Ну давай, бери меня на жалость! – заорал Глеб, выскакивая в прихожую. – Сейчас я всё брошу и полечу ваших уркаганов выручать! И попрусь к черту на кулички! – Он сдернул куртку с вешалки. – Говори, гад, куда ехать!
      – Француз, ты это… по-шустрому только, ладно? – пробормотал Вася и обрисовал место встречи.
      Даша приняла у Глеба телефон.
      – У меня один лишь вопрос, – вздохнула она, – во сколько вернешься?
      – Как управлюсь. – Глеб поцеловал ее в губы. – У меня еще встреча с братьями Абэ. Потом – сразу домой.
      Даша вернула ему поцелуй.
      – На жалость тебя как раз и взяли, – с усмешкой заметила она. – Только ленивый тебя на жалость не возьмет.
      Глеб застегнул куртку.
      – Не навестить ли тебе графиню? – предложил он, выбегая за дверь.
      Даша собиралась положить телефон на место, но он зазвонил в ее руке.
      – Дашуля! – раздался в трубке голос Эдика. – Тебя ли слышу?!
      – Угадал, – ответила Даша.
      – Киса, ты совсем меня забыла.
      – Котик, я вышла замуж.
      – За кого? За телохранителя?
      – Опять угадал. Ты в ударе.
      Помолчав, Эдик спросил:
      – Почему так скоропалительно?
      – Боялась опоздать. Как ты меня разыскал?
      – Тоже мне проблема. Люди подсказали.
      – Не Митя ли Грачев? – Даша открыла шкаф и расчистила себе проход меж платьев.
      – А хоть бы и Митя? – с вызовом проговорил Эдик. – Тебе-то какая разница?
      – Да, в сущности, никакой. Бай-бай, котик. Не звони мне больше.
      Бросив телефон на постель, Даша вошла в шкаф и направилась в гости к графине.
 
      Когда Глеб выбежал из подъезда, два суетливых субъекта отпрянули от его “жигуленка” и заспешили к припаркованному неподалеку “опелю”. Пока Глеб открывал ключом дверцу, эта парочка влезла в свой автомобиль, но отъезжать не торопилась: один из субъектов деловито рылся в портфеле, другой – с интересом разглядывал голубей. “Сапожники”, – усмехнулся про себя Глеб, включая зажигание.
      “Жигуленок” медленно тронулся с места, и связка динамитных патронов, засунутая в мотор, каким-то непонятным образом осталась лежать в луже. Глеб чуть отъехал, притормозил и посмотрел в боковое зеркальце. Выскочившие из “опеля” субъекты в недоумении склонились над упавшим динамитом. Обменявшись короткими репликами, они решили, видимо, убрать бомбу в портфель, но она взорвалась у них в руках. Причем настолько бесшумно, что сидящие на лавочке пенсионеры вообще ничего не услышали, однако заметили, как двух копошащихся в луже ханыг разнесло вдруг в клочья.
      Глеб выехал из подворотни и погнал машину к месту встречи с Васей златозубым.
      Вася ждал его у Окружной на повороте в Бутово. Нервничал он жутко. На его предложение бросить “жигуленок” здесь и ехать дальше на “вольво” Глеб ответил отказом.
      – Вызволим Папаню, – пояснил Глеб, – повезешь его отлеживаться. Вы – в одну сторону, я – в другую.
      – Если вызволим, – буркнул златозубый, влезая в свой бордовый “вольво”.
      Глеб на “жигуленке” последовал за ним. Ехали они около получаса и остановились неподалеку от недостроенного многоквартирного дома. Судя по тишине и отсутствию техники, строительство явно было заморожено. На таком же примерно объекте, по свидетельству прессы, была изнасилована и убита журналистка Самарская. Митька Грач, очевидно, привычек своих менять не любил.
      Из-за штабеля бетонных блоков выскочил амбал с биноклем, подбежал к “вольво” и через опущенное стекло пошушукался с Васей. После короткого этого совещания амбал вновь спрятался за штабель, а Вася вылез из “вольво” и махнул рукой, подзывая Глеба. Глеб подошел. Вася блеснул золотыми зубами в сторону стройки.
      – Его там держат. Восемь человек охраны. Три “Макарова”, пять “Калашниковых”. Грача пока нет, вот-вот должен подъехать.
      Завершив сей лаконичный доклад, Вася выдернул из-за ремня пистолет, снял с предохранителя и уставился на Глеба, ожидая указаний. Глеб взглянул на него с интересом.
      – В штаны небось наложил?
      – Ну, – хмуро отозвался Вася. – И что с того?
      – То есть ты готов за хозяина живот положить?
      Вася помолчал, глядя в землю, и буркнул:
      – Друг он мне, понял? Чё-то делать надо, блин.
      – Да, блин… – удивленно проговорил Глеб, – ты парень с сюрпризом. Спрячь свою пушку и жди здесь.
      – Француз, я не фраер… – запротестовал было Вася, но Глеб резко его оборвал:
      – Начхать мне, кто ты есть! Сиди тихо, или я тебя вырублю, понял?!
      Разумеется, Вася понял. Засунув пистолет обратно за ремень, он лишь уточнил:
      – Вообще, что ли, не лезть?
      – Вообще и в частности, – ответил Глеб. – Даже если услышишь выстрелы. Даже если эта стройка взлетит на воздух. Если Игнат жив – ты его получишь.
      Держа руки в карманах куртки, Глеб зашагал к недостроенному дому. Меж курганов мусора дом взирал на него провалами окон. Территория казалась безлюдной. Однако стоило Глебу приблизиться, перед ним возникли четверо молодцов с автоматами, угрюмых и самоуверенных.
      – Куда прешь? – спокойно осведомился один из них.
      – Гуляю, – ответил Глеб. – Нельзя?
      Молодчики переглянулись: нахальство Глеба не укладывалось в обычные рамки. Парни, похоже, были тертые.
      – Вот что, мужик, – предложил тот, кто завел разговор, – если поссать забрел – ссы и делай ноги. Усек?
      – Угу, – кивнул Глеб, – могу стравить в твой карман.
      Парень навел на него автомат, лениво и равнодушно.
      – Только и всего? – спросил он, сплюнув.
      – Мочи его, Гринь! Чё ты зыришь?! – вскипел молодчик слева. – Мочи к едрене фене!
      В этот момент из дверного проема показались еще двое. Один из них, видать, для разнообразия, держал в руке пистолет. И взмахнув этим пистолетом, он произнес начальственно:
      – Какие-то проблемы?
      – Да вот, – откликнулся Глеб, – хочу Игната у вас забрать, а эти придурки не пускают.
      Мужчина с пистолетом посмотрел на него озадаченно. Глеб ответил нахальной ухмылкой.
      – Кончай его, Гринь, – приказал мужчина с пистолетом.
      – Кажись, это мент, – неуверенно возразил Гриня.
      – Мент, не мент, – повысил голос его начальник, – кончай, кому сказано.
      Гриня пожал плечами и сжал автомат.
      – Предупреждаю, – объявил Глеб, – кто выстрелит в меня, убьет своего товарища. Кроме шуток.
      Но предупреждение, что называется, ушло в песок.
      – Всё, довыступался, – вроде бы с сожалением произнес Гриня и выпустил Глебу в грудь автоматную очередь.
      Двое молодчиков слева и справа, прошитые пулями, упали замертво. Четверо оставшихся воззрились на Глеба с досадой.
      – Еще попробуешь? – Глеб шагнул к своему палачу. – Прицелься получше.
      Парень выпустил еще одну очередь – метров с пяти. Повалились еще трое, в том числе и сам стрелявший. Все были убиты наповал. Остался лишь их начальник с пистолетом. В силу полного обалдения он позволил Глебу приблизиться к себе почти вплотную. Глеб встал перед ним, заложив руки за спину, и посоветовал:
      – Не стреляй: попадешь в себя.