Но прикурить не удалось: огонек погас. Даша вновь щелкнула зажигалкой, однако, лишь поднесла ее к сигарете, огонек опять погас. После нескольких попыток Даша вполне убедилась, что в исправной зажигалке пламя гаснет исключительно возле ее сигареты. Тогда она попробовала прикурить от спички – та же история: спички гасли возле сигареты. “Вот же гадство!” – вконец разозлилась Даша и зажгла газовую конфорку. Но и конфорка погасла, стоило лишь поднести к ней сигарету. Запахло газом. Однако Даша попробовала еще дважды – результат был тот же: стоило поднести сигарету, конфорка гасла. Это было уже слишком. Тут, кстати, Даша вдруг вспомнила, что возле подъезда видела мужика в каске и с автогеном в руке. Она ринулась из квартиры.
      Сварщик оказался на месте. Даша подбежала к нему и попросила прикурить от горелки.
      – Зажигалка сломалась, а спичек нет, – объяснила она доверительно.
      Сварщик расплылся в улыбке.
      – Прикуривайте на здоровье. Только поаккуратней. – Он услужливо направил пламя вбок, но стоило Даше приблизить сигарету, оно вмиг погасло. – Что за ерунда? – Сварщик изумленно уставился на горелку. – Газу еще вроде полбаллона.
      Даша вздохнула.
      – Сдаюсь. Бросаю курить.
      – Вот так сразу? – глупо улыбался сварщик.
      – Именно сразу, – ответила Даша. – Иначе не бросишь.
 
      Уроки закончились, и в школе было непривычно пусто. Лишь завуч Зинаида Павловна, семеня по коридору, пришпиливала на ходу свою девичью косу к затылку.
      – Глеб Михайлович, – ее лицо выразило сочувствие, – ну как там? Обошлось?
      Глеб небрежено отмахнулся:
      – Просто недоразумение.
      – Ну слава Богу, – облегченно вздохнула Зинаида Павловна. – Иван Гаврилович вас ждет.
      – К нему и направляюсь, – сухо ответил Глеб. Лицо завуча порозовело.
      – Глеб Михайлович, я полагаю, что одежда учителя должна быть более строгой, чем ваша. Возможно, взгляды мои устарели, но я никогда… – голос ее дрогнул, – поверьте, никогда и никому, кроме вас лично, этих взглядов не высказывала. – Задрав подбородок, она устремилась прочь.
      Глядя на ее удаляющуюся нескладную фигуру, Глеб озадаченно почесал переносицу.
      – Разрази меня гром.
      Секретарь директора, бойкая семнадцатилетняя девчушка, при виде Глеба плутовато усмехнулась и кивнула на обитую коленкором дверь.
      – Ждет-с. Злой, как…
      Дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова директора.
      – Был бы я злой, Милка, я б давно распилил тебя на части. Прошу вас, Глеб Михайлович.
      Глеб вошел и присел на предложенный стул.
      – Извините за опоздание, Иван Гаврилович. Задержали на Лубянке.
      Директор был низеньким, морщинистым и седым как лунь старичком. Хромая на левую ногу, он обошел вокруг стола и сел напротив Глеба.
      – Долго мурыжили? – спросил он участливо.
      – Обошлось без пыток, – ответил Глеб и выжидательно замолчал.
      С тем же участливым видом директор выдержал паузу.
      – Вы у нас работаете… с декабря, кажется? – уточнил он как бы невзначай.
      Глеб кивнул.
      – Чуть больше двух месяцев. А что?
      – Жаль, Глеб Михайлович, что за эти два месяца мы с вами толком и не познакомились. Всю нынешнюю зиму я хвораю, хвораю – прямо черная полоса. Но мне весьма любопытно: что вы за человек?
      Глеб пожал плечами:
      – Тут я вам не ответчик.
      – Уж я понимаю, – улыбнулся директор, – уж придется мне самому вас разгадывать. Но ведь вы мне в этом поможете, правда?
      – В меру сил, – улыбнулся в ответ Глеб.
      – Вот и чудненько. Прямо сейчас и начнем. Зачем вы устроили драку с подростками возле школы?
      Глеб нахмурился.
      – Иван Гаврилович, я ничего не устраивал. Я был вынужден вмешаться, так как…
      – Да знаю, знаю, – мягко перебил директор. – Я только спрашиваю: зачем возле школы? Отвели бы их куда-нибудь и накостыляли по первое число. А рядом со школой… такой звон может пойти – хлопот не оберешься.
      Глеб рассмеялся.
      – Если дело лишь за этим… Действительно жаль, Иван Гаврилович, что мы с вами раньше не познакомились.
      Директор просиял. Каждая морщинка на его лице улыбалась.
      – А я о чем толкую! Такие парни, как мы с вами, всегда найдут общий язык. Если вас, к примеру, интересует фонд, с которым я сотрудничаю, вам вовсе не обязательно собирать всякие сплетни. Вы, молодой человек, можете смело обратиться за информацией ко мне.
      В этот момент дверь отворилась и в кабинет вошел олигарх Лосев собственной персоной.
      – Или к Виталию Петровичу, – продолжал улыбаться директор. – Ведь вас, насколько мне известно, представлять друг другу не надо.
      Олигарх был в соболиной шубе. Его красновато-серые глаза буравили Глеба, как нефтяную скважину, а лысина Виталия Петровича блестела, как шлем хоккеиста.
      – Ловко ты меня надул, Глеб Михайлович, – мрачно проговорил он. – Таким лохом прикинулся – хоть в музей выставляй.
      Глеб развел руками:
      – А как прикажете себя вести? Взяли бы вы к себе в охрану жалкого учителя французского?
      Лосев-усмехнулся.
      – Я б тебя скорей в психушку сдал.
      – Вот видите, – вздохнул Глеб. – А мне между тем деньги нужны. Много денег для нормальной жизни, – проговорил он с фанатичным блеском в глазах и, развалясь на спинке стула, обратился к директору: – По этой самой причине я и заинтересовался вашим фондом. Там, где большие деньги крутятся, всегда есть возможность малость отщипнуть.
      Олигарх и директор школы обменялись быстрыми взглядами.
      – Но почему именно к Виталию Петровичу? – ласково спросил директор.
      – Потому что, – отрубил Глеб, – из того, что мне известно, я сделал вывод: Виталий Лосев не болтает о высоких материях и о завоеваниях демократии, а просто живет и дает жить другим. Поправьте меня, если ошибаюсь.
      – Хм! – приподнял бровь олигарх. – Откуда ты так здорово знаешь французский?
      – Я окончил Сорбонну. Можете проверить в ФСБ.
      И вновь олигарх переглянулся с директором школы. Морщинки на лице директора сложились в обиженную гримасу.
      – Зачем вы так, Глеб Михайлович?
      – Предвижу и другие ваши вопросы, – продолжал чеканить Глеб. – С Элен Вилье я действительно познакомился в Ницце, когда был в турпоездке. Нас представил друг другу барон Мак-Грегор, с которым я пьянствовал неделю. У нас там подобралась такая компания… сплошные снобы. И мне пришлось… В общем, я нахально разыграл роль английского лорда, путешествующего инкогнито. О том, что я обычный российский гражданин, можете опять же навести справки в ФСБ: они уже прокачали меня через компьютер. А что касается этой чокнутой Элен, то у меня аллергия на нее с первой встречи. Можете вообразить мои ощущения, когда ваша племянница, Виталий Петрович, привела меня в некую квартиру, где я услыхал истерический вопль: “Ах, лорд Грин! Ах, какая встреча!”
      Лосев хохотнул:
      – Зачем Дашка к ней поперлась?
      Глеб пожал плечами:
      – В подробности мы не вдавались. Какое-то интервью для какой-то статьи о кино… Виталий Петрович, мое дело маленькое: обеспечить личную охрану и доложить вам об опасных знакомствах Дарьи Николаевны. Хоть от Элен меня и тошнит, однако опасности в ней я не вижу.
      Олигарх и директор школы переглянулись в третий раз. Теперь пауза несколько затянулась.
      – Глеб Михайлович, – произнес наконец директор, – для чего вы нам все это выложили?
      – Чтоб вы не подумали, будто со мной не стоит связываться. Если я из легкомыслия кое в чем и соврал, это не означает, что мне вообще нельзя доверять.
      Красновато-серые глаза олигарха загорелись, как аварийные огни.
      – А где доказательства, что тебе доверять можно?
      Колючий взгляд директора спрятался под морщинистые веки.
      – Ах, Виталий Петрович, – сокрушенно покачал он седой головой, – какой же вы подозрительный мужик! Разве у нас с вами стратегический объект? Ведь мы всего лишь сотрудники фонда, поддерживающего таланты. Дело это благородное, но чертовски хлопотное. С чего бы вам проявлять столь болезненную бдительность? Разве Глеб Михайлович, несмотря на его… я бы сказал, неуместное мальчишество, разве он может что-то у нас украсть?
      Олигарх упер взгляд в пол, как провинившийся школьник.
      – Речь не идет о краже, – попытался возразить он. – Речь идет о безответственном поведении.
      Директор хрипло рассмеялся.
      – Бросьте, Виталий Петрович! Уморите старика!.. Бизнесмен-то вроде вы, а не я. Мой коллега хочет заработать – почему бы нет? Мы ж тут все понимаем, что крупный талант – редкость и огромная ценность для человечества, а наш фонд вовсе не беден. Что такое для него пять тысяч долларов за открытие серьезного дарования?.. Вперед, мой мальчик, дерзайте, – обратился директор к Глебу. – За каждый выявленный вами талант, причем в любой области, мы заплатим вам пять тысяч долларов. После того, разумеется, как эксперты подтвердят высокий потенциал вашей находки. Виталий Петрович, какие у вас доводы против?
      Олигарх продолжал смотреть в пол.
      – Никаких, – коротко обронил он.
      – Вот это я понимаю! Это разговор! – обрадовался Глеб. – Иван Гаврилович, а если я кого-то вам открою… меня это… не пошлют куда подальше, не заплатив?
      – Обижаете, – ответил директор. – Я там все же вице-президент. Можете проверить в ФСБ, вам подтвердят.
      Глеб рассмеялся. Осклабился и олигарх. Глеб встал со стула.
      – В таком случае я приступаю к поискам.
      – Вот и чудненько. – Директор приподнялся тоже. – Не знаю, правда, как у вас теперь будет с охраной племянницы Виталия Петровича…
      – Пускай все идет по-прежнему, – поспешно ввернул Лосев. – Я удваиваю плату.
      – Прекрасно! – еще больше обрадовался Глеб. – Но хочется верить, что это не предел! Иван Гаврилович, а могу я как-то познакомиться с деятельностью фонда? В каких-нибудь мероприятиях, скажем, поучаствовать?
      Олигарх и директор переглянулись в четвертый раз за недолгую встречу.
      – Виталий Петрович, у вас остались еще приглашения на завтрашнюю презентацию? – осведомился директор.
      Олигарх достал из кармана пиджака золоченый билет и молча протянул Глебу. На билете готическим шрифтом было напечатано: “Дамы и господа! Международный фонд поддержки талантов приглашает Вас на презентацию некоммерческого издательства “Жемчуг”, которая состоится 27 февраля сего года в Центральном доме литераторов в 19.00”. Далее следовал адрес и нечто вроде печати: ЗАО “Грачев и К°”.
      – Спасибо, приду обязательно, – с энтузиазмом проговорил Глеб. – А кто такой Грачев?
      Директор кивнул на олигарха.
      – Деловой партнер Виталия Петровича. Так сказать, из новых, но с кругозором. Вошел в наш проект двадцатью процентами капитала и согласился возглавить издательство, которое не принесет ему ничего, кроме головной боли.
      – Что ж это за издательство такое? – заинтересовался Глеб, двигаясь бочком к двери.
      – Наше издательство, – рекламным голосом произнес Виталий Лосев, – будет печатать не какую-нибудь там порнуху, а серьезную современную литературу. Деньги, парень, еще не самое главное.
      Глеб едва не прыснул. Подметив его реакцию, директор свойски ему подмигнул.
      – Конечно, Виталий Петрович, – с иронией подтвердил директор, – деньги – не самое главное. Когда их много. В общем, приходите, Глеб Михайлович, не пожалеете. Хоть господин Лосев доходчиво нам разъяснил, что не в деньгах счастье, однако будет икра с шампанским и американский боевик на десерт. – С этими словами он взял Глеба под руку и, хромая, проводил до двери.
      – Форма одежды, между прочим, смокинг, – усмехнулся вдогонку олигарх. – Вам одолжить?
      – Спасибо, возьму напрокат, – сказал Глеб.
      – Кстати, о форме одежды, – придержал его в дверях директор. – Глеб Михайлович, если вы собираетесь давать уроки в джинсах…
      – Собираюсь, Иван Гаврилович. Ох собираюсь!
      – Пожалуйста, не перебивайте старших. Фасон ваших штанов мне лично… извините за выражение, до фонаря. Но Зинаида Павловна прямо ест меня поедом. Сказать откровенно, – директор заглянул Глебу в глаза, – я немного ее побаиваюсь. Давайте договоримся так: время от времени я, под ее давлением, буду вам делать как бы нахлобучку, а вы будете как бы каяться и давать слёзные обещания. Согласны?
      – А то! – улыбнулся до ушей Глеб. – Не сочтите меня льстецом, Иван Гаврилович, но работать с вами – одно удовольствие.
      Простившись, он вышел.
      Директор прикрыл за ним дверь, прохромал к своему креслу и сел. Олигарх тут же навис над ним своей соболиной шубой.
      – Почему бы его просто не убрать? – предложил он, тяжело опираясь на стол.
      Директор взглянул на него исподлобья. Глаза Ивана Гавриловича, словно увеличившись, сверкнули, как два кинжала.
      – Заткнись, кретин, – будто выплюнул он в лицо олигарху. – Таких, как ты, на Востоке называют сыном ишака и гиены. Если сейчас напортачишь, за твою кабанью шкуру я не дам и деревянного рубля.
      Олигарх втянул лысую голову в пушистый воротник. Однако рискнул возразить:
      – Но ведь я могу его прихватить и выпытать, что у него на уме.
      Директор поднялся с кресла, также опираясь на стол. То ли от гнева, то ли в силу иных причин, морщины его почти разгладились и лицо очень помолодело.
      – И что тебе это даст, недоумок? Если он тот, кого мы ищем, на твои пытки ему насрать. Он лишь вернее возьмет след. А если он простой ловец удачи, его неплохо можно использовать. Единственная твоя дельная мысль, да и то случайная, это приставить его к племяннице и проследить, куда это нас приведет. Одобряю: пусть они, как две лягушки в молоке, взбивают для нас масло.
      – Но если он – это он, какова опасность! – вскричал Лосев. – Мы не знаем даже, на что он способен!
      Директор ухватил его за отворот шубы.
      – Но ведь и он не знает, что мы знаем о его существовании! Ему неизвестно о нашем союзнике! Он понятия не имеет о размерах нашей власти! Только представь, какие сюрпризы его здесь ожидают!.. И прекрати истерику, ублюдок. Если даже он тот, кого мы ищем, все равно он не догадывается, с кем имеет дело в твоем и моем лице. Так что вытри сопли! – Старческие руки Ивана Гавриловича встряхнули олигарха и с такой легкостью швырнули на пол, будто весь олигарх состоял из одной только шубы.
      Виталий Петрович встал на ноги почти успокоенным.
      – И какова теперь у нас тактика? – спросил он.
      – Дадим ему как бы зеленую улицу. Но будем придавливать. Глядишь, что-то и вылезет наружу.
      Олигарх недоверчиво усмехнулся:
      – И как вы определите переломный момент?
      Директор расслабился в кресле.
      – Мало ли… – проговорил он задумчиво. – Если, допустим, в голове твоей племянницы созреет простенький вопрос, из-за которого пришлось избавиться от шустрой журналистки, тогда… Хотел бы я знать, как в этом случает поведет себя наш учитель французского?
 
      Выходя из школы, Глеб мысленно усмехнулся: да, Иван Гаврилович, насчет моих джинсов вы сильно прокололись. Ах, бедняга! Зинаида Павловна так с этим вас доняла, что вы от нее прямо шарахаетесь! А Зинаида Павловна между тем утверждает, что ничего вам не говорила, и я верю ей на все сто. Отсюда следует, что… во-первых, кто-то все же вам донес о наших с ней прениях об одежде, и вы, Иван Гаврилович, это во-вторых, решили использовать ситуацию, чтобы внести дополнительный штришок в свою роль рубахи-парня. Милейший, вы перестарались: как говорится, шпионы валятся на мелочах. К тому же, интеллигентный вы мой старичок, прожженная каналья Лосев тянется перед вами в струну. С чего бы это? Из уважения к сединам?.. Ха!
      Когда Глеб подходил к своему “жигуленку”, с каким-то унылым однообразием повторилась вчерашняя сцена: из бордового “вольво” вылезла знакомая троица в адидасовских штанах и так же, как вчера, обступила Глеба. Только на сей раз у двоих, вставших по бокам, были пистолеты. На людной улице, средь бела дня… С другой стороны, дело житейское: кого этим отморозкам бояться? Наставив на Глеба стволы, они жевали жвачку. Крепыш с золотыми зубами оружия не держал. В его обязанности, очевидно, входило думать за всех троих.
      – Ну чё, Француз, поехали? – произнес этот мозговой центр. – Время – деньги, без понтов.
      Глеб вздохнул:
      – Сильвестр, уши не болят?
      Златозубый сплюнул ему под ноги.
      – Слышь, Француз… я б тебя, падла, прямо здесь завалил, но Папаня велел живым тебя доставить.
      – Папаня – это шеф твой, что ли? – уточнил Глеб.
      – Ну. Упрешься рогом – яйца тебе отстрелим, без понтов. Какое хочешь, на выбор.
      Парни с пистолетами заржали. Они умели ценить юмор.
      Глеб глянул на здание школы и вспомнил с облегчением, что окна директорского кабинета выходят на противоположную сторону.
      – Как звать твоего Папаню? – полюбопытствовал он.
      – Чак Норрис, – буркнул златозубый и под гогот вооруженных дружков кивнул в сторону “вольво”. – Залазь, погнали.
      – Ладно, – согласился Глеб. – Только сперва я позвонить должен.
      Смех парней с пистолетами смолк.
      – Может, прострелить ему коленку? – предложил один из них.
      Глеб чуть отклонился вбок, захватил его руку и сломал. И ту же операцию мгновенно проделал с его напарником. Все это свершилось с такой невероятной быстротой, что златозубый как сторонний наблюдатель не заметил вообще никакого действия, а зафиксировал взглядом лишь результат. Вертясь волчками, парни поддерживали сломанные руки и вопили в голос. Златозубый отреагировал с опозданием, но не стандартно: он повалился брюхом на асфальт и прикрыл голову руками. И так лежал он, без звука и движения, пока Глеб, выбросив пистолеты в люк канализации, не вернулся и не сказал:
      – Восстань, Сильвестр. Поехали к твоему Чаку Норрису.
      Только тут златозубый встал, отряхнулся и пробормотал:
      – Ну все, б… чтоб я еще с тобой связался…
      Они вчетвером погрузились в “вольво”: Глеб сел за руль, златозубый – рядом, а двое с переломанными руками, стеная, расположились сзади.
      – А ты не такой чайник, каким кажешься, – покосился на златозубого Глеб.
      – Угу, – буркнул тот, – мамаша моя тоже так думает.
      Развалясь на сиденье, он курил и показывал дорогу Глебу, который гнал машину с бешеной скоростью. Парочка за их спинами создавала шумовой фон, перемежая стоны с матерщиной. Притормозив у телефона-автомата, Глеб выскочил и позвонил Даше, но у нее было глухо занято. После нескольких попыток Глеб чертыхнулся, вновь сел за руль и погнал “вольво” вдоль Казанской железной дороги к Папане на дачу. Домчали они еще засветло. Дача оказалась трехэтажным особняком, расположенным на обширном огороженном участке соснового бора. Ограда, естественно, была высокой и сплошной, а металлические ворота, похоже, могли выдержать танковую атаку. По указанию златозубого Глеб дважды гуднул.
      – Как звать Папаню? – повторил он свой вопрос.
      – У него и спросишь, – огрызнулся златозубый.
      Ворота между тем раздвинулись, и Глеб с тремя бандитами въехал, так сказать, в частное владение. Охраны было… как на секретном военном объекте. Ворота немедленно сомкнулись, и “вольво” обступили крутые парни в количестве явно избыточном.
      – Меня здесь ждут? – осведомился Глеб.
      – Ну, – хмуро кивнул златозубый. – Покури пока, я щас.
      Он выбрался из машины, перемолвился с охранниками и по гаревой дорожке затрусил к особняку. Парочка на заднем сиденье заметно оживилась и, костеря Глеба в бога-душу, кое-как вылезла на свежий воздух. Для охранников “пострадавшие”, само собой, были своими. Под сочувственные возгласы братвы они принялись кивать в сторону Глеба, очевидно, рассказывая, какая он бяка.
      После недолгого ожидания Глеб вновь гуднул. К нему сейчас же подошел верзила в камуфляже и жестом приказал опустить стекло. Когда Глеб выполнил приказание, он просунул внутрь конопатую физиономию и сквозь зубы процедил:
      – Еще раз бибикнешь, глаз на жопу натяну, понял!
      Вместо ответа Глеб сжал пальцами его нос и гуднул еще трижды. Затем включил зажигание и медленно поехал к особняку, тащя верзилу за ноздри. Взбешенные охранники бежали следом с автоматами наперевес. Глеб моментально приобрел среди них такую популярность, что они были готовы растерзать его в клочки.
      Но тут наконец появился златозубый в сопровождении парней еще более крутых, приближенных, видимо, к особе владельца дачи. Глеб выпустил нос верзилы и, поднимая стекло, посоветовал:
      – Наплюй на все и ложись спать.
      Златозубый приоткрыл дверцу.
      – Пойдем, Папаня икру мечет.
      Пока Глеб выходил из “вольво”, между парнями из охраны, алчущими линчевать его на месте, и парнями крутыми еще более произошел короткий базар, который завершился восстановлением дисциплины. И под усиленным конвоем, флагманом которого был златозубый, Глеба сопроводили в особняк, где роскошь и безвкусица соперничали на равных.
      – Обувь снимать? – спросил Глеб.
      Но шутка его успеха не имела. Парни более крутые буквально из рук в руки передали его четверке парней, крутых во всех отношениях. Один из этой четверки профессионально обыскал Глеба и кивком пригласил следовать за ним. Трое остальных, что называется, прикрывали тылы, а златозубый семенил сбоку.
      Они вошли в огромную комнату с паркетным полом и зеркалами по периметру стен. Комната эта походила скорей на танцкласс, чем на жилое помещение. В углу стоял низенький столик, уставленный снедью и напитками. В кресле возле столика сидел, нога на ногу, невзрачный мужчинка с реденькими волосами, в кроссовках и в костюме “адидас”. На небритом лице мужчинки, под бесцветными бровками, поблескивали живые плутоватые глаза, которые прямо-таки ощупывали Глеба.
      – Так ты и есть Француз? – явно разочарованно произнес Папаня.
      – Ну, – подтвердил за Глеба златозубый.
      Глеб шагнул к хозяину дачи. И вместе с ним синхронно шагнула четверка парней, крутых во всех отношениях.
      – А ты, значит, Митька Грач? – уверенно предположил Глеб.
      Тут между Папаней, златозубым и четырьмя парнями начались странные переглядки.
      – При чем здесь Грач, не ко сну будет помянут? – удивился мужчинка в кресле, подергивая ногой. – Я с ним на одном гектаре срать не сяду.
      – Тогда кто ж ты такой? – удивился в свою очередь Глеб.
      – Я Дока, – представился мужчинка с таким видом, словно устал раздавать автографы.
      – Верю, что ты дока, – буркнул Глеб. – Но звать-то тебя как?
      Босс хохотнул. Челядь почтительно подхихикнула.
      – Дока – моя фамилия, а звать Игнатом. Неужто не слыхал?
      Глеб чертыхнулся с досады.
      – И на фиг я сюда перся?! Знал бы, что ты не Грач… – Он подошел к столику, взял с блюда индюшачью ногу и с аппетитом вонзил в нее зубы.
      Охранники двинулись было к нему, но Дока остановил их жестом.
      – А что за дела у тебя с Грачом? – полюбопытствовал ой небрежно. – Или секрет?
      – Никаких секретов, – мотнул головой Глеб, прожевывая индейку. – Вчера его “быки” подловили меня возле дома. Троих я отправил в больницу, а четвертого послал передать Грачу привет.
      Парни, крутые во всех отношениях, недоверчиво переглянулись.
      – Не заливаешь? – усмехнулся один из четверки.
      – Без понтов, – убежденно возразил ему златозубый. Их босс вскочил вдруг с кресла и хлопнул себя по тощим ляжкам.
      – Ну, Француз!.. Вот уважил! Если разведка подтвердит, я тебе… проси, что хочешь!
      – Вот поэтому сегодня, – объяснил Глеб, расправляясь с индейкой, – когда твои отморозки наставили на меня стволы, я решил, что Грач получил мой привет, и согласился с ним перебазарить. Чисто из любопытства. И вдруг слышу: я не Грач, я Дока, фамилия у меня такая. Вот ведь недоразумение… Короче, вези меня обратно, Игнат.
      Один из парней, преданно заглядывая в глаза боссу, задорно предложил:
      – Может, его отмудохать?
      – Подгузник смени, – посоветовал ему златозубый. Глеб вытер салфеткой пальцы.
      – Спасибо за угощение, мне пора.
      – Хочешь перебазарить с Грачом? – осклабился в кресле Дока. – Могу тебе устроить.
      – Не трудись, – ответил Глеб, – завтра я с ним увижусь. Тебе-то я зачем понадобился?
      – Тоже из любопытства. – Папаня дотянулся вилкой до соленого грибочка, положил в рот и пожевал. – Сперва ты вон, – он ткнул вилкой в сторону златозубого, – брата Васиного в школе обидел…
      – Медведев твой брат? – обернулся на златозубого Глеб.
      – Ну, – хмуро подтвердил тот.
      – Потом молодняк отлупил, – прищурясь, продолжил Дока, – а потом и Ваську самого с его придурками. Вот Васька-то и прибежал ко мне жаловаться. Мне, конечно, стало интересно: что там за Француз такой?
      – И ты вручил этим ябедам стволы? В качестве, так сказать, пригласительного билета?
      – Надо больно. У них этого добра и без меня… Спать с оружием ложатся. Видать, прихватили с собой для храбрости…
      – Ну хватит, – перебил Глеб. – Некогда мне твою бредятину слушать.
      Плутоватые глаза Доки оледенели, губы сжались в линию. Уловив реакцию хозяина, охрана двинулась на Глеба.
      – Язык можно и выдернуть! – пообещал один из парней.
      – Игнат, если они сделают еще один шаг, – пообещал в ответ Глеб, – я отправлю их загорать, а тебя положу сверху.
      – Без понтов, – поддакнул златозубый Вася, прежде именуемый Сильвестром, благоразумно пятясь к стене.
      Однако ни босс, ни охранники его благоразумия, увы, не оценили. И то, что произошло дальше, трудно было даже вообразить. Парни, крутые во всех отношениях, приняв наработанные боевые стойки, атаковали Глеба с четырех сторон. Глеб прыгнул с места и, сделав невероятное сальто, как в цирке, встал на плечи одному из нападавших. И щиколотками ног легонько ударил его по ушам. Трое остальных в полном смятении метнулись скопом на выручку. Глеб мягко перепрыгнул на плечи к ближайшему и, ударив его щиколотками по ушам, проделал тот же трюк с третьим и с четвертым. Затем вновь сделал сальто и встал на ноги прямо перед креслом босса. Все это шоу длилось не более двадцати секунд.
      Сжимая ладонями уши, охранники верещали – кто на коленях, кто на четвереньках. Вжавшийся в стену Вася хрипло выдохнул:
      – Во б…!
      Игнат Дока был, мало сказать, ошеломлен – он был потрясен до глубины своей забубённой души. И на губах его застыла такая улыбочка… будто он увидел шагающую к нему статую Командора.
      Глеб расстегнул “молнию” на куртке.
      – Натоплено тут… Хоть бы форточки открыли.
      Дока схватил бутылку “спрайта” и судорожно глотнул из горлышка.
      – Все это херня, – пробормотал он. – За тобой лишь первый раунд.
      – Хочешь начать второй? – Глеб налил себе яблочного сока и выпил. – В таком случае зови подмогу, Игнат. Человек двадцать, тридцать… Сколько твоих придурков здесь поместится? Потом еще спецназ можешь вызвать.
      Дока недоверчиво осклабился.
      – Со всеми сладишь?
      – А ты попробуй, Игнат. Проведи эксперимент.
      – А как насчет пули, Француз? Она ведь, говорят, дура.
      Глеб приблизил к нему лицо.
      – Я бы не советовал. Можешь, конечно, проверить. Но результатов этой проверки ты уже не узнаешь.
      Взгляд Доки вновь сделался плутоватым: он быстро приходил в себя.
      – Ладно, поверю на слово.
      – Вот это правильно. Можно от тебя позвонить?
      Игнат протянул ему “сотовый” телефон.
      – Не в ментовку, случаем?
      – Ну и шутки у тебя… – Глеб набрал номер Даши. Никто не подходил, и после десятого гудка Глеб в досаде вернул телефон владельцу. – Надо ехать. Чего все-таки ты от меня хотел, Игнат?
      – Чтоб ты в поединках поучаствовал, – признался наконец Дока. – В боях без правил.
      – Чего-о? – вылупился на него Глеб. – Американских фильмов насмотрелся?
      Плутоватая физиономия Доки стала прямо-таки обаятельной. Он вновь контролировал обстановку.
      – Не я один, – развел он руками. – Многие московские тузы балуются: телохранитель против телохранителя. Тут и азарт, и личные амбиции… Ставки, сам понимаешь, какие.
      Глеб растерянно почесал переносицу.
      – С ума сойти. Ну и как там у вас: проигравшему смерть?
      – Да ну, – отмахнулся Дока. – Травмы, конечно, бывают всякие, но без мокрухи. Нормальный мордобой. Грач, кстати, тоже бойцов выставляет, фраер ссученный.
      Глеб усмехнулся:
      – Хитрый ты мужик, Игнат. Хочешь выставить меня, и, чтоб я не отказался, приплетаешь к делу Грача.
      – Думаешь, горбатого леплю? – как бы обиделся Дока.
      – Да нет, просто все для тебя кстати пришлось: одним выстрелом двух зайцев. Грач ведь и тебе точно кость в горле. Так, Игнат?
      – Скорей заноза в жопе. Ну как, по рукам? Я хорошо заплачу.
      Пожав плечами, Глеб пошел к двери.
      – Видно будет. Смотря как повернется. Если узнаешь о Граче что-нибудь интересное, разыщи меня через него. – Глеб кивнул на златозубого. – Пойдем, Сильвестр, отвезешь меня обратно.
      Златозубый отлепился от стены и, даже не взглянув на босса, затрусил вслед за Глебом. Оклемавшиеся охранники проводили их мрачными взглядами.
      – Ну чё, Папань… догнать его? – осмелился предложить тот, кто затеял заварушку.
      Дока посмотрел на него, склонив голову набок.
      – Зачем? Хочешь сапоги ему почистить? – Он подцепил вилкой скользкий грибок и отправил в рот.
      Пасмурные лица побитых охранников прояснились: настроение у Папани было превосходным – значит пронесло.
 
      Телефон трезвонил, как пожарная сигнализация. Едва переступив порог своей квартиры, Глеб ринулся к трубке.
      – Попался, шлэмазл! – произнес голос Ильи. – Что ты там накорябал?
      – Я тоже рад тебя слышать. – Глеб проворно стряхнул с себя куртку. – Ты от Даши звонишь?
      – Уже из дома. И заметь, я не спрашиваю, какой матрос или боцман учил тебя математике. Я только хочу знать: что ты здесь нагородил?
      Глеб улыбнулся.
      – Ты такой умный, скажи мне это сам.
      Илья чуть помолчал.
      – Вроде бы, – пробормотал он неуверенно, – ты построил математическую модель пространства-времени, при которой любые две точки могут быть сколь угодно близки в соответствующей системе координат. Так, по-твоему?
      – А по-твоему? – Глеб стаскивал с себя сапоги и джинсы. – Старик, проконсультируйся с Альбертом. От ваших с ним идей до моего построения всего полшажка.