– Ничего! Не подглядывай!
      – А если мне хочется?
      – Перехочется! Лучше дай на список взглянуть.
      – Сперва расскажи о себе правду. Всю-всю.
      – Фигушки!
      – Тогда и список – фигушки.
      – Глупая гусыня!
      – Упертый баран!
      Они оба рассмеялись.
      – Даш, ты стерва.
      – Ну и что? Все равно ты мне всё выложишь.
      Глеб вздохнул.
      – Только не сейчас. Мне нужно время.
      – О-о! – победоносно улыбнулась Даша. – Я потерплю. Только недолго.
      Они подъехали к седому. “Ниссан” не появлялся. Без него было даже неуютно. Глеб завел Дашу в подъезд, они молча поднялись на лифте и вошли в квартиру.
      – Шкаф проверять будешь? – осведомилась Даша. Глеб покачал головой:
      – Нет, если не дашь повода.
      Она пристально вгляделась в его лицо.
      – А без повода?
      Его глаза смеялись.
      – Без повода это может войти в привычку.
      Они стояли друг напротив друга: она в дубленке нараспашку, а он в куртке, руки в карманах.
      – Почему у тебя глаза фиолетовые? – спросила она.
      – Чтобы тебя лучше слышать, – ответил он без улыбки.
      – Ну, тогда… может, чаю?
      – Нет уж, я побегу. И без меня из дома ни шагу.
      – Это может войти в привычку.
      – Очень на это рассчитываю. – Глеб взялся за ручку двери.
      – Кстати! – остановила его Даша. – Завтра утром мне надо на работу: забрать тексты для перевода. Отвезешь меня?
      – Конечно. Во сколько?
      – В полдесятого. Больше часа это мероприятие не займет.
      – Договорились, – Глеб приоткрыл дверь, – но только на часик. С одиннадцати до двух я занят, потом – опять к твоим услугам.
      – Отлично. Только не опаздывай: уволю!
      – Обижаешь, – усмехнулся Глеб, захлопывая за собой дверь.
      Даша посмотрела на свое отражение в зеркале.
      – Ну? – растерянно спросила она. – Тебе это надо?
      Отражение уклончиво помалкивало.
      – Не пудри мне мозги, – махнула на него Даша. – Я тебя насквозь вижу.
      У отражения покраснели щеки.
 
      Открыв Глебу дверь, географичка издала возглас, подобный воинственному кличу.
      – Ага, явился! – обрадовалась она. – А я уж думала…
      – Явился, – подтвердил Глеб, снимая куртку. – Ей-богу, явился!
      Она встретила его в красном платье, пожалуй, коротковатом для ее обильной фигуры. Из ушей ее, как сталактиты, свисали массивные красные клипсы. Помада на губах и маникюр, разумеется, тоже были красными.
      – Пораньше не мог? – томно упрекнула она, ковыряя ковер каблучком красной туфельки.
      – Галь, – вздохнул Глеб, – хоть ты меня убей, но я немедленно должен это выяснить. – С этими словами он задрал на ней юбку.
      Трусики оказались тоже красными. Хихикнув, она ударила его по руке.
      – Потерпи. Сперва утка с черносливом.
      Глеб вымыл руки и сел за стол. Утка была просто объедение, и кофе был высший класс. Едва Глеб допил свою чашечку – Галина со стула пересела к нему на колени и жарко присосалась к губам. “Оно тебе надо?” – спросил себя Глеб и сразу понял, что в данный момент вопрос этот звучит уже риторически. Было очевидно, что “оно” больше никогда не понадобится.
      Оторвав от своих губ коллегу по работе, Глеб деликатно поставил ее на пол.
      – Извини, глаза слипаются… – Поднимаясь на ноги, он зевнул. – Ты меня перекормила.
      Галина попыталась повиснуть у него на шее.
      – Ну так пойдем в койку.
      Глеб выскользнул из ее объятий.
      – Нет. Пожалуй, поеду.
      – Ну ты фрукт! – произнесла она сквозь зубы. – Пожрал – и домой!
      – Это от застенчивости. – Он чмокнул ее в лобик, хлопнул по заду и, сочтя свою миссию выполненной, снял с вешалки куртку.
      Но Галочка обладала одним бесценным качеством: она умела ждать долго и терпеливо, точно кошка в засаде. Поэтому, провожая Глеба за дверь, она поцеловала его в щеку.
      – Ладно, лапа, завтра я приготовлю что-нибудь диетическое, – хихикнула она. – Типа манной кашки…
      – Верно мыслишь, – подмигнул Глеб, уходя.
      Галина вернулась к столу и с досады доела утку. Затем, обтерев салфеткой пальцы, позвонила по телефону.
      – Чем порадуешь, мой свет? – осведомился мягкий хрипловатый голос, то ли мужской, то ли женский.
      – Уехал домой, – сообщила географичка.
      – Каков негодяй. – В странном голосе слышалась издевка. – Не горюй, мой свет: твоим будет. Молодец, что позвонила.
      В трубке раздались гудки. Галина положила в рот черносливину и сказала в пикающую трубку:
      – Смотрите, вы обещали.
 
      Возле дома его ждали четверо. Фонарь не горел, и пространство перед подъездом едва просматривалось благодаря лишь свету из окон. Не успел Глеб выйти из “жигуленка” – они его обступили. Застегнутые наглухо куртки, шнурованные сапоги, в руках – резиновые дубинки. Они были неторопливы, хладнокровны и уверенны. Их лица затушевывал полумрак. Глеб огляделся и вздохнул с облегчением: народу вокруг не было ни души.
      Один из четверки, похлопывая дубинкой по своей ладони, с усмешкой произнес:
      – Дай закурить.
      Ничего другого они придумывать не собирались и действовали в рамках затертых штампов. Глеб – без единого звука – сделал неуловимое движение ногой. Трудно было даже определить, двигался ли он вообще, или это лишь померещилось. Любитель курения рухнул с переломом бедра и, катаясь по асфальту, заорал благим матом. Трое остальных, сжимая дубинки, устремились в атаку. Вернее, такой у них был порыв, который ни во что не воплотился. Они даже не поняли, что с ними произошло, когда еще двое, опять же с переломом бедра, повалились рядом с товарищем, а последний, схваченный Глебом за кадык, топтался на цыпочках и хрипел.
      – Кто вас послал? – тихо спросил у него Глеб.
      Мимикой лица бандит показал, что готов отвечать. Однако, стоило Глебу его отпустить, он счел за благо сделать ноги. Вероятно, он умел бегать быстро, но не успел и шагнуть, как вновь стоял в прежней позе.
      – Кто вас послал? – повторил Глеб, сжимая пальцами его горло. – Говори, другого шанса не будет.
      Отпущенный бандит на сей раз бежать не пытался. Массируя травмированный кадык, он просипел:
      – Митька Грач… велел в санаторий тебя определить.
      Настал черед удивляться Глебу.
      – Что еще за Грач? Не знаю такого.
      – Твои проблемы… – прокашлял бандит, косясь на корчащуюся на асфальте троицу. – Дорогу, видать, ты ему перешел.
      – Имя-то его как? Без кликух ваших.
      – Грачев Дмитрий Аркадьевич. Медь, алюминий, никель. Его часто по ящику показывают.
      Глеб пожал плечами.
      – У меня телевизора нет.
      – Твои проблемы. Ну чё… могу сваливать?
      – Сваливай. И этих подбери. Им теперь месяца на два койка обеспечена.
      Бандит уныло оглядел поле битвы.
      – Слышь, кент, – улыбнулся он заискивающе, – у тебя это… черный пояс, что ли?
      – Белый в горошек. – Глеб открыл дверь подъезда. – Привет Грачу!
      У себя в квартире он разделся и, принимая душ, основательно поразмышлял. В результате размышлений он решил не звонить олигарху Лосеву с докладом. И, как Глеб и предполагал, сам Виталий Петрович не позвонил тоже.
      Сегодня телефон безмолвствовал. И Глеб голышом сидел на диване в позе “лотоса” и напряженно взирал на дверцу шкафа, по которой перемещались смутные тени. После трех часов такого сидения Глеб в досаде плюхнулся на подушку и заснул как убитый.
 

Глава третья

      Даше он явился в полдесятого утра, минутка в минутку. Дверь ему открыл Илья, как водится, уткнувшись в лист с дифференциальными уравнениями.
      – Шолом, – буркнул он рассеянно. – Она уехала, будет через час. Просила, чтоб ты ее дождался.
      – Как это уехала?! – от души возмутился Глеб. – Мы ж договорились!
      Он раздраженно стянул с себя куртку.
      Из комнаты раздался высокий мужской голос.
      – Кто там?
      – Телохранитель Дашкин! – отозвался Илья и, посмотрев на Глеба, развел руками: – На работе у нее какая-то накладка. Шеф просил приехать на полчаса раньше.
      – Какого черта? Ей нельзя одной высовываться, – проворчал Глеб, входя вслед за Ильей в комнату.
      За письменным столом, заваленным бумагами, сидел вчерашний женоподобный субъект.
      – Доброе утро! – кокетливо проворковал он. – Меня зовут Альберт. А вас?
      – Глеб.
      – О! Люблю это имя!
      – Алик, завязывай, – строго проговорил Илья. – Нам бежать скоро.
      – Подожду на кухне, – сказал Глеб, выходя.
      – Зачем же? – бросил ему вслед Альберт. – Вы нисколько нам не мешаете.
      Кухонька была крохотной. На столике в уголке притулился маленький японский телевизор. Глеб включил его со скуки, предельно убавив звук. Прогулявшись по каналам, Глеб не нашел ничего интересного. Из комнаты меж тем доносились обрывки диалога: “Говорю тебе, кретиниус, надо проинтегрировать”. – “Тупица, зачем?! Там же абсолютный вакуум!” – “Илюшенция, не по дэ ихс! Я предлагаю – по дэ зэт…” – “Ах, вон ты куда?.. Шлэмазл [3] , что это нам даёт?” – “Смотри сюда, ослиная рожа. Используем пространство Миньковского, затем делаем перенос по оси времени…”
      Глеб прикрыл кухонную дверь. Но вскоре она распахнулась, и на пороге ее возник всклокоченный Илья.
      – Старик, значит, так… Мы побежали. Дашке скажи, чтоб ничего на столе не трогала. После двух я, может, заскочу еще поработать.
      – Ступай с Богом, – улыбнулся Глеб, – и ни о чем не беспокойся.
      Илья потоптался на месте.
      – Вообще-то поговорить бы надо… Ну ладно, потом.
      Он вышел. И перед тем как захлопнулась входная дверь, голос Альберта игриво произнес:
      – До свидания, Глеб! Приятно было познакомиться!
      Глеб вздохнул и вышел из кухни. Бумаги валялись на столе и на компьютере без всякого видимого порядка. Глеб взял наугад испещренный математическими символами лист, просмотрел его и равнодушно положил на место. Потом взял другой, затем – еще один… и вдруг присвистнул. “Ну, ребята, вы даете! – пробормотал он, хватая чистый лист и авторучку. – Не знаю, кто из вас кретиниус, а кто ослиная рожа, но проморгать такое решение…”
      Присев за стол, Глеб начал лихорадочно строчить убористым почерком. Изредка он останавливался, мгновение-другое размышлял и вновь принимался писать. По мере того как лист покрывался уравнениями, по лицу Глеба расползалась блаженная улыбка. Заметив вдруг вошедшую Дашу, он проворно скомкал свой лист и швырнул в корзину для бумаг.
      – Привет! – улыбнулась Даша. Она вошла в распахнутой дубленке, румяная от мороза. – Где Илья с Альбертом?
      – Ушли, просили ничего тут не трогать, – отрапортовал Глеб. Взглянув на часы, он охнул и вскочил со стула. – Почему уехала одна? Мы же договорились! – упрекнул он из прихожей.
      Даша вытащила из корзины брошенный им лист и тщательно расправила.
      – Шеф позвонил, – объяснила она. – Просил приехать немедленно.
      – Перебьется! Больше никогда так не делай! – крикнул Глеб, выходя. – Позвоню около трех!
      Дверь за ним захлопнулась.
      Сверкающими глазами разглядывала Даша исписанный Глебом листок.
      – Черта с два! – притопнула она ногой. – Надоели мне твои тайны!
      Положив листок на стол, она выбежала из квартиры, стремительно пронеслась вниз по лестнице и, выскочив из подъезда, впрыгнула в свою зеленую “хонду”.
      Когда “хонда” выруливала из подворотни, “жигуленок” Глеба только-только отъезжал от Дома игрушек. “Извините, сэр Майкл, – усмехнулась Даша, – но я позволю себе сесть вам на хвост”.
 
      Глеб вошел в кабинет французского вместе со звонком. Шум в классе мгновенно стих, и Лёня Рюмин, тряхнув светлым чубчиком, затянул “Марсельезу”: “Аллон занфан дэ ла патри-э…” Класс засмеялся.
      Улыбнулся и Глеб.
      – Фальшиво и произношение скверное, – сказал он по-французски. – Кто-нибудь ему поможет?
      Дверь в кабинет скрипнула и чуть-чуть приоткрылась. Никто не обратил на это внимания.
      На помощь Лёне, конечно же, пришла Гуля Шарипова. Она пропела первую строку “Марсельезы” довольно чистенько и с неплохим прононсом.
      – Хорошая девочка, – похвалил Глеб. – Пятерка в журнал.
      Класс возбужденно загудел. Послышались возгласы: “Можно мне попробовать?” – “Хотите, я под гитару сбацаю?” – “Давайте хором затянем!”
      Дверь кабинета приоткрылась еще чуть-чуть.
      – Хватит песен, – по-французски произнес Глеб. И по-русски добавил: – Сегодня у нас в гостях представитель министерства образования, которому может не понравиться наш вокал. – С этими словами он распахнул дверь и взял за руку притаившуюся в коридоре Дашу. – Если думаешь, что я тебя не засек, – шепнул он ей, – можешь меня уволить. – Затем втянул ее в кабинет и представил: – Дарья Николаевна Лосева – инспектор-лингвист. Прошу вести себя прилично.
      Класс встал и замер от восхищения. Пунцовая от конфуза Даша была просто фантастически прекрасна. Замешательство ее, однако, длилось не более нескольких мгновений. Королевским жестом усадив класс, она сняла дубленку и перекинула через руку.
      – Я устроюсь вон там, – указала она на пустующий в углу стол и зацокала меж рядов шпильками сапожек.
      – Вот и хорошо, – улыбнулся Глеб. – А мы продолжим урок. И постараемся, как говорится, не ударить лицом в грязь.
      Даша украдкой показала ему язык. Оглянувшись на нее, Лёня Рюмин задорно мотнул чубчиком.
      – А давайте все как один выйдем к доске, – предложил он.
      – И устроим шоу для одного зрителя, – поддержала его Гуля.
      Глеб кивнул.
      – Почему бы нет? Только говорите по-французски.
      Но Лёня выразил сомнение:
      – А вдруг инспектор по-французски не понимает?
      – Тогда мы должны говорить по-русски, – подхватила Гуля.
      – Не то получится, что мы вроде секретничаем, – развил свою мысль Лёня.
      – Но какие могут быть секреты от представителя министерства! – торжественно провозгласила Гуля.
      Даша рассмеялась. Глеб вздохнул:
      – Прошу познакомиться, 9-й “Б”.
      – Нас продали! – застонал Лёня. – Теперь начнутся репрессии!
      – Не начнутся, – возразила Гуля. – Существуют права человека.
      Лёня посмотрел на нее в упор и отчеканил:
      – Ты имеешь право хранить молчание. Всё сказанное тобой может быть использовано против тебя.
      Класс грохнул от хохота. Даша заливалась в углу колокольчиком. Но Глебу удалось сдержаться, и с превеликим трудом он довел урок до конца. Звонок прозвучал для него как набат свободы.
      Выпроваживая из кабинета ребят, которые норовили задержаться и поглазеть на “инспектора-лингвиста”, Глеб столкнулся в дверях с географичкой.
      – Не забыл, что тебе сегодня к директору? – заботливо напомнила она.
      Пропуская в коридор остатки 9-го “Б”, Глеб ответил:
      – Приду обязательно.
      – Может, все-таки переоденешься? – предложила Галина.
      – Угу, – буркнул Глеб, – шнурки поглажу.
      Цыкнув на галдящих за спиной школьников, географичка со вздохом осведомилась:
      – Что ты ел на завтрак?
      Глеб услыхал, как с ним рядом фыркнула Даша.
      – Извините, – сухо проговорила она, – у меня мало времени.
      – Инспектор из министерства образования, – столь же сухо представил ее Глеб.
      Географичка, что называется, распахнула глаза. Она попыталась было войти, но Глеб загородил дверь рукой, как шлагбаумом.
      – Вы инспектор? Очень приятно, – пробормотала Галина. – А я географию преподаю… Посидите на уроке?
      Даша улыбнулась ей из-за спины Глеба.
      – Нет, спасибо: география – не мой профиль. Пардон, – она постучала пальцем Глебу по плечу, – я все время забываю вашу фамилию.
      – Может, снять для вас копию моего паспорта? – буркнул Глеб.
      Географичка удивленно приподняла брови.
      – Его фамилия Грин, – сообщила она услужливо. – Глеб Михайлович, что с вами сегодня?
      Даша заговорщицки ей подмигнула.
      – Проверьте, что он съел на завтрак. Кстати, – обратилась она к Глебу, – я знакома с одним английским лордом, у которого ваша фамилия. Он, случаем, вам не родственник?
      – Даже не однофамилец, – огрызнулся Глеб и слегка оттеснил географичку плечом. – Галь, извини… у инспектора имеются замечания по уроку. Нам поговорить надо. – С этими словами он закрыл перед ней дверь.
      Даша не спеша надела дубленку.
      – Учитель французского, значит? – усмехнулась она. – Зарплата, ясное дело, маленькая – вот и подрабатываешь телохранителем. Ситуация житейская.
      – Рад, что ты понимаешь, – в тон ей отозвался Глеб. Дверь подергали. Глеб выглянул.
      Географичка смотрела умоляюще.
      – Заглянешь ко мне после уроков?
      – Постараюсь. – Глеб закрыл дверь и крепко сжал ручку. Даша пошарила в карманах своей дубленки.
      – Черт! Листок твой дома оставила!.. Что ты там накорябал?
      Глеб пожал плечами.
      – Кое-какие мыслишки.
      – Так ты еще и математик?.. Ладно, листок-то зачем выбросил? Все равно ведь я его нашла.
      Глеб вздохнул.
      – Надо было мне его съесть. Чтоб никаких улик.
      Даша улыбнулась.
      – Иди в задницу, понял! Чем больше я тебя знаю, тем больше тайн. Это утомляет…
      Дверь снова подергали. Потом еще. И поскольку Глеб не отпускал ручку, в дверь заколотили.
      – Ну, Галина Даниловна, – буркнул Глеб, разжимая пальцы, – вы меня достали!
      В кабинет вошли двое субъектов в ладно скроенных пальто и при галстуках.
      – Грин Глеб Михайлович? – обратился к Глебу один из них и без всяких околичностей предъявил удостоверение. – Лейтенант Кислицын, ФСБ. Не могли бы вы проехать с нами?
      Даша приблизилась и, сверкая глазами, полюбопытствовала.
      – Собственно, зачем?
      Лейтенант Кислицын, приятный мужчина без особых примет, окинул ее цепким взглядом. И то, что он увидел, безусловно, произвело на него впечатление.
      – Простите, с кем имею честь? – едва ли не галантно осведомился он.
      – Коллега по работе, – прищурилась на него Даша. – Вам показать документы?
      – Не обязательно, – улыбнулся лейтенант. – У нас вопросы к Глебу Михайловичу. Коллеги по работе могут не беспокоиться. Разве что во внеслужебное время… Глеб Михайлович, пожалуйста, пройдемте к машине.
      Звонок возвестил окончание перемены.
      – Вот мои лентяи-то обрадуются, – усмехнулся Глеб. – Могу я предупредить завуча, что урок отменяется?
      Господа из ФСБ переглянулись.
      – Можете, – кивнул лейтенант Кислицын, – мы вас проводим. Всего хорошего, коллега по работе, – улыбнулся он Даше.
      В сопровождении двух чекистов Глеб прошествовал по коридору мимо глазеющих на него школьников.
      Стряхнув оцепенение, Даша выбежала из здания школы, вскочила в свою “хонду” и доехала до ближайшего таксофона. По счастью, в кармане у нее завалялось несколько жетонов. Она позвонила олигарху Лосеву на “сотовый”.
      – Слушаю, – раздраженно отозвался Виталий Петрович.
      – Дядька, это я, – сказала Даша.
      – Я занят, – буркнул олигарх. – Перезвони через час.
      – Я тебе дам через час! – повысила голос Даша. – Глеба арестовали!
      В трубке возникла пауза.
      – Какого еще Глеба?
      – Которого ты мне прислал! Его на Лубянку забрали!
      На сей раз пауза была подлинней.
      – Чего ты от меня хочешь? – сердито осведомился олигарх.
      Голос Даши сделался медоточивым.
      – Милый дядя, ты ведь знаешь, я была трудным ребенком: курить начала, матом ругалась… Тебе продемонстрировать?
      – Обойдусь. Я не уверен, что в силах ему помочь. Могу подыскать тебе другого телохранителя.
      Изумрудные глаза Даши потемнели от ярости, но голос оставался тихим.
      – Даю тебе час, мой золотой. Если ты его не вытащишь, я могу плохо о тебе подумать. А если я подумаю о тебе плохо, ты горько пожалеешь, что ты мой родственник. Я понятно выражаюсь?
      После очередной паузы Виталий Петрович вдруг хохотнул:
      – Это шантаж?
      – Нет! – рявкнула Даша. – Это ультиматум!
      Олигарх рассмеялся:
      – Нахалка, ты меня забавляешь! Ладно, сиди дома и не дергайся…
      – Нет, брат моего папы! Я еду на Лубянку и жду тебя у главного входа! Поторопись, иначе будет не до забав! – Даша резко повесила трубку.
 
      Кабинет на Лубянке, в который ввели Глеба, был невелик и скромен. Два конвоира в добротных пальто бесшумно исчезли, оставив задержанного наедине с господином в тщательно отутюженном сером костюме. Ростом этот господин явно удался, притом был тощ и прям как трость. Заложив руки за спину, он расхаживал по кабинету с непроницаемым лицом.
      – Садитесь, – коротко обронил он.
      Глеб сбросил куртку на спинку стула и сел, положив ногу на ногу. Хозяин кабинета, окинув его оценивающим взглядом, как бы с удивлением уточнил:
      – Вы Глеб Михайлович Грин?
      Глеб чуть наклонил голову:
      – С вашего позволения.
      Господин в сером костюме отвернулся вдруг к окну, выставив на обозрение отглаженную прямую спину. После продолжительного молчания он резко объявил:
      – Ничего не понимаю.
      – Я тоже, – поддакнул Глеб. Он готов был побиться об заклад, что хозяин кабинета изрядно пьян, хоть и держится молодцом.
      На столе зазвонил внутренний телефон. Господин в сером снял трубку.
      – Да, Владимир Григорьевич, – отозвался он бодро, – мы как раз беседуем… Разумеется, Владимир Григорьевич. Все, что предусмотрено в подобных случаях… – Он слегка отодвинул трубку от уха и, к изумлению Глеба, ему подмигнул. – Конечно, никакого миндальничанья… Так точно, господин генерал-лейтенант! – Положив трубку на рычаг, он уставился на Глеба красными отёчными глазами.
      – Разве дела мои так плохи? – вежливо поинтересовался Глеб.
      Присев наконец за стол, хозяин кабинета повторил:
      – Ничего не понимаю.
      Глебу это, мягко говоря, стало надоедать.
      – Так, может, я пойду? – предложил он. – Когда поймете, созвонимся.
      Господин в сером усмехнулся лишь уголками губ. Его гладко выбритые щеки были болезненно бледны.
      – Глеб Михайлович, – доверительно проговорил он, – кто-то очень сильно под вас копает. У вас нет идеи, кто бы это мог быть?
      Глеб постарался не выдать своего удивления.
      – Нельзя ли узнать, о чем вообще идет речь? – сухо проговорил он. – И с кем я имею дело в вашем лице?
      – Полковник Рюмин, – запоздало представился хозяин кабинета, – Борис Викторович. Я отец Лёни Рюмина из 9-го “Б”. Много про вас наслышан.
      – А-а… – улыбнулся Глеб. – Бывают в жизни встречи.
      – И не говорите. Так вот, Глеб Михайлович, на вас поступило заявление от французской подданной Эллен Вилье, проживающей в данное время в Москве. Она утверждает, что вчера вечером в доме ее подруги Шлыковой Марьи Павловны вы пытались ее изнасиловать. Спасло ее якобы лишь вмешательство этой самой подруги, которая под угрозой зажигалки в форме пистолета заставила вас ретироваться.
      Глеб кисло усмехнулся.
      – Интересная история.
      – Весьма, – кивнул полковник Рюмин. – Но это лишь семечки. Главное в том, что мадам Вилье утверждает, будто вы некий лорд Майкл Грин, прибывший в Россию по заданию британской разведки.
      – Даже так? – улыбнулся Глеб. Полковник тонко улыбнулся в ответ.
      – Ни больше ни меньше.
      Глеб развел руками:
      – Не знаю даже, что сказать. Вы можете меня проверить и…
      – Уже проверили. Это было нетрудно. А учитывая то, что, по нашим оперативным данным, актриса Вилье… говоря деликатно, высокой нравственностью не блещет да к тому же еще ширяется, дело о попытке изнасилования также не стоит выеденного яйца. Мадам, вероятно, приняла желаемое за действительное. И по моему разумению, писульку ее следовало просто выбросить в клозет. Но, как ни странно, ей дали ход, и на меня сильно давят…
      – Почему вы мне об этом говорите? – перебил Глеб, выразительно оглядев потолок и стены.
      – “Жучков” нет, проверено, – отмахнулся полковник, вставая. – А говорю столь напрямик, потому что… – Ребром ладони он провел себе по горлу. – Знаете, какая у меня в отделе кличка? За глаза коллеги зовут меня Оксфорд.
      – Надеюсь, с уважением? – улыбнулся Глеб.
      Прохаживаясь по кабинету, полковник покачал головой:
      – Скорей с презрением. Так что, Глеб Михайлович, хотел бы я вам помочь, однако, увы… Кто же все-таки под вас копает?
      – Не представляю, – пожал плечами Глеб. – А скажите, Борис Викторович, если вдруг я это выясню и… допустим, возникнет криминальная ситуация, связанная с вашим ведомством, – смогу я к вам тогда обратиться?
      Полковник приостановил свое хождение и замер, прямой как трость.
      – Обратиться в расчете на что? – уточнил он.
      – Лишь на то, чтобы вы будете действовать по закону.
      Борис Викторович не спешил с ответом.
      – Силы мои невелики, – проговорил он наконец, – но если вопрос будет поставлен именно так…
      В этот момент дверь в кабинет распахнулась и в нее ввалился низкорослый кривоногий господин с отвислыми, как у бульдога, щеками. И вслед за ним, точно держа его на поводке, царственно явилась Даша.
      – Ну?! Что тут за канитель?! – прорычал кривоногий, кося тревожным глазом на племянницу Лосева – Сорвал, понимаешь, человека с уроков! Его дети ждут, а ты резину тянешь!
      Произошло, казалось, невозможное: спина полковника Рюмина стала еще прямее.
      – Господин генерал, – отчеканил он, – по личному вашему распоряжению я прорабатываю заявление французской гражданки Элен Ви…
      – Угомонись, Боря! – оборвал его генерал – Эта чокнутая уже забрала свою кляузу обратно! А ты все куда-то скачешь да шашкой размахиваешь! Давно бы мог разобраться что к чему!
      На бледном лице полковника не дрогнул ни один мускул.
      – Виноват, господин генерал. Переусердствовал.
      Даша обратила к нему пылающее гневом лицо.
      – Может, вам профессию сменить? – ехидно предложила она. – На такую, где усердие важнее мозгов.
      Полковник умел держать удары.
      – И что бы вы мне посоветовали? – осведомился он спокойно.
      – Картонные коробки склеивать, – сверкнула глазами Даша. – Чем больше усердия, тем больше коробочек.
      Глеб в досаде встал со стула и взял куртку.
      – Я свободен? – спросил он, обращаясь исключительно к полковнику Рюмину.
      Тот едва заметно кивнул.
      Генерал махнул рукой, блеснув запонкой на белоснежном манжете сорочки.
      – Да, можете идти, Борис Викторович подпишет вам пропуск. – И с елейной улыбочкой уставился на Дашу. – Напрасно Виталий Петрович волнуется, ей-богу. Рано или поздно мы бы сами расставили все по местам.
      – Простите, не поняла, – Даша выхватила у полковника Рюмина подписанный пропуск, – что значит рано или поздно?
      – Ну… э-э… я не совсем удачно выразился. Я имел в виду… Пойдемте, Дашенька, я вас провожу.
      – Спасибо, Владимир Григорьевич. – Даша взяла Глеба под руку, и они вместе с генералом ФСБ вышли из кабинета.
      Полковник Рюмин задумчиво смотрел на закрывшуюся за ними дверь. “Чем больше усердия, тем больше коробочек, – пробормотал он себе под нос. – Так только и работаем”. Затем он выдвинул ящик стола, достал початую бутылку дрянного коньяка и жадно хлебнул из горлышка. Если б за этим занятием его застал кто-нибудь из коллег, полковник Рюмин едва ли заслужил бы обидную кличку Оксфорд.
 
      Даша везла Глеба в своей “хонде”. Стрелки часов на панели показывали четверть третьего. Легкий морозец сгустил ненадолго мокрую снежную кашу, и неласковое солнце выглянуло будто лишь затем, чтобы продемонстрировать, что оно в принципе еще существует, однако в данный момент у него, у солнца, имеются дела более важные, чем обогрев московских улиц.
      – В школу? – покосилась на Глеба Даша.
      – Угу, – кивнул Глеб, – там мой “жигуль”. И директор на ковер вызывает.
      – Хочешь, схожу с тобой?
      – В качестве телохранителя?
      Щеки Даши вспыхнули.
      – Да Бога ради! Выкручивайся сам!
      – Думаешь, справлюсь?
      – Думаю, ты мог бы сказать “спасибо”!
      Глеб бросил на нее сердитый взгляд.
      – Я очень тебе благодарен. Только, пожалуйста, впредь не лезь меня выручать. Со мной ничего не случится.
      – Еще бы! – скривила губы Даша. – Тебя ведь тренировал Ли Бо!
      Глеб нахмурился.
      – Дашка, твое вмешательство испортило мне всю игру.
      Даша нервно рассмеялась.
      – Ах, простите, сэр Майкл! Я не предполагала, что заявление этой нимфоманки в ФСБ входит в ваши тонкие расчеты!
      Глеб глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
      – К нимфоманке этой привела меня ты, разве не так?.. Теперь подумай вот о чем. Почему она настрочила донос именно в ФСБ? Почему на эту бредятину не только отреагировали, но и раскрутили ее с такой скоростью? Почему звонок твоего дяди так легко все уладил?
      Сунув в рот сигарету, Даша смяла пустую пачку.
      – Информации маловато, – произнесла она, руля и прикуривая одновременно. – Кто наши противники, определить пока нереально.
      – Да, – кивнул Глеб, – но полковник Рюмин, как я понял, не из их числа. А ты на него хамски наехала.
      – Переживет как-нибудь. – Даша медленно выпустила дым. – Терпеть не могу эту публику.
      Глеб раздраженно отмахнулся от дыма.
      – Умница, так держать. Останови, дойду отсюда пешком.
      – На здоровье! – Даша притормозила у тротуара. – Пойди проветрись!
      Глеб приоткрыл дверцу.
      – Если хочешь, чтоб мы нашли того, кто угробил твою подругу…
      – Не хлопочи, – холодно перебила Даша. – Я работаю одна.
      От гнева Глеб аж задохнулся.
      – Больше ты вообще не работаешь! Ты на пенсии! – заорал он. – И сию же минуту бросаешь курить!
      – Это кто сказал?! – мигом взвилась Даша.
      Глеб выхватил у нее изо рта сигарету и швырнул под ноги.
      – Я сказал! – Захлопнув дверцу “хонды”, он зашагал прочь. Даша посмотрела ему вслед, перевела взгляд на пустую пачку и произнесла в тихом бешенстве:
      – Пошел знаешь куда!.. На кухне у меня целый блок!
      И она помчалась домой, горя желанием накуриться до одури. Лелея в себе это бешенство, она ворвалась в свою квартиру и вытащила из тумбочки блок “Мальборо”. Даже дубленку не сняла.
      – Я тебе покомандую! – притопнула ногой Даша и, сжав сигарету губами, щелкнула зажигалкой.