Глава XIV

День, на который была назначена коронация Аритона, был наполнен хлопотами и суетой с самого утра. Не успело рассвести, как дверь в помещение для высоких гостей с шумом отворилась. На пороге появился Дакар, навьюченный кучей церемониальной одежды. Протопав к ближайшему дивану, он свалил на него свою ношу и провозгласил:

— Изволь одеваться, ваше высочество. Асандир приказал.

С ехидством, вызванным последствиями обильных ночных возлияний и неминуемыми муками похмелья, Дакар добавил:

— Мне было велено следить, чтобы ты не упустил ни одной детали своего наряда.

Аритон, сидящий в нише между окнами с лирантой на коленях, оглядел все это бархатное и шелковое великолепие, шитое дорогими серебряными и золотыми нитями. Предельно трезвый, только немного уставший от недостатка сна, он изучающе посмотрел на Дакара и усмехнулся:

— Ставлю серебряную монету против старой метлы, что приказы твоего учителя распространяются и на тебя. А ты, насколько помню, никогда не любил наряжаться в парчовые камзолы с перламутровыми пуговицами.

Дакар нахмурился, с неудовольствием обнаружив среди вороха принесенной одежды одеяния из тонкого коричневого сукна, которые своей необъятной шириной годились только на его фигуру.

— Давай одевайся, — велел он Аритону, сложив руки на груди, — иначе, клянусь тебе, я позову на подмогу слуг Морфета!

Аритон покачал головой:

— Не дозовешься. Вся прислуга в доме следит, как бы хозяин не упал в обморок за завтраком.

— По правде говоря, твое восшествие на ратанский престол приводит в бешенство не только его одного!

Дакар до сих пор помнил, каким опасностям подвергся Лизаэр во время последней битвы с Деш-Тиром. Мучимый угрызениями совести, он излил свое раздражение на Аритона.

— А где это ты был минувшей ночью? — спросил он тоном классного надзирателя.

— Не волнуйся: ни в обществе кружек с элем, ни в женском обществе.

Аритон осторожно тронул струну. Раздался негромкий минорный звук, но даже он показался принцу щепоткой соли, высыпанной на рану. Аритон отложил лиранту. Глаза, глядящие на Дакара, были жесткими и пугающе пустыми.

— Будут еще вопросы?

Безумный Пророк решил не попадаться в эту ловушку.

— Если ты опять проводил время в квартале оборванцев, тебе бы стоило как следует вымыться.

— А разве мою одежду не побрызгали духами?

Аритон встал и заложил сцепленные руки за голову.

Его простая полотняная рубашка была вполне чистой. Он приблизился к полосе солнечного света, льющегося из леденцово-желтого оконного стекла, и Дакар увидел, что волосы у наследного принца все еще влажные.

Аритон сбросил рубашку. На теле виднелись шрамы — следы его пребывания в гостеприимном амротском застенке. С презрительной усмешкой он оглядывал великолепие нарядов, которые подобало носить королю.

— Что ж, начнем.

Он одевался сам, Дакар только подавал ему очередную деталь туалета: серебристо-серые панталоны, белую шелковую рубашку, черный камзол с подбоем из леопардового меха. После них настал черед символов королевской власти: пояса из деревянных кружков, инкрустированных изображением королевских печатей, сапог из оленьей кожи, которые скреплялись длинными кожаными шнурками, а также изумрудного кабошона, оправленного в серебро. Последний Аритон прикрепил чуть выше сердца. Одежда сохраняла сладковатый запах травы, оставшийся после ритуального освящения, которое маги Содружества провели час назад. Судя по изяществу тонких кружев и безупречно обработанным кромкам, все это шилось явно не в Итарре. Но где и когда маги сумели раздобыть такой изысканный наряд, Аритона не интересовало.

Впрочем, Дакар, желая поддеть его, сам подсказал:

— Сетвир — непревзойденный портной, как ты думаешь?

— А это, смею надеяться, — не его рук дело? — сдерживая раздражение, спросил Аритон, указывая на тяжелые лакированные ножны, свисавшие с перевязи, усеянной драгоценными камнями.

— Это не он, — с кислым видом подтвердил Дакар.

— Эти камешки только на шею вешать, если хочешь добровольно пойти ко дну.

Аритон размахивал ножнами, и отвращение боролось в нем с необходимостью принять неизбежное.

— Не местные ли дамы преподнесли мне такой подарочек? — наконец спросил он.

— Давай нацепляй, — сдавленно хихикнув, сказал Дакар. — Асандир сказал, чтобы ножны тоже были при тебе.

Аритон с подозрением оглядел ножны. Он поднес их к носу, принюхался и тут же рассмеялся.

— Обманщик! У них совсем другой запах. Думаешь, меня ждет мало забот с этим королевством, так ты решил еще утяжелить мою ношу?

— Поступай как знаешь, — пожал плечами Дакар. — Можешь оставить ножны здесь, и дамы наверняка обидятся. Откуда им знать, что их подарок запоздал и маги не успели его благословить? Впрочем, никаким заклинанием нельзя было бы придать этой штуке более приличный вид. — Безумный Пророк критически оглядел Аритона. — Поторапливайся. — Прежде чем дойдет черед до оружия, тебе еще нужно перекинуть ленту через плечо и надеть плащ.

— Эти ножны сами по себе — подходящее оружие, чтобы врезать какому-нибудь безмозглому идиоту.

В то время как Дакар поправлял на нем ленту, Аритон взвесил в руках плащ, сверкнувший на солнце вышитым геральдическим леопардом. Тяжелая дорогая материя ощутимо давила на плечи. Словно желая оттянуть момент, когда придется надеть перевязь с аляповатыми ножнами, Аритон взял в руки обруч, созданный из ратанской земли магией Асандира. Символ ненавистного престолонаследия. Будущий король сжал прохладный металл с такой силой, что побелели костяшки пальцев. На его лице промелькнуло сожаление. Затем, не произнося ни слова, Аритон поднял обруч и укрепил его на лбу. Серебряная дуга с обманчивой легкостью обхватила его черные волосы, чем-то напоминая корону.

Дакар поднял голову. На янтарном фоне окна он увидел лицо Аритона, окруженное всполохами огня. У Безумного Пророка все внутри похолодело. Секундная потеря сознания — таким было полученное им предостережение.

Вслед за этим в нем, как обычно, пробудился дар ясновидца. Дакар оцепенел, в голове у него зазвенело. Безумный Пророк рухнул на колени. Перед его мысленным взором вспыхнуло видение: площадь, запруженная народом; Аритон, в панике пробирающийся через толпу итарранских торговцев. Картина стала объемной, потом все заволокло белой пеленой.

Как будто со стороны слыша, как его голос произносит бессвязные и бессмысленные слова, Дакар падал в темноту. Неожиданно чья-то рука остановила падение, выбросив пророка назад.

Дакар пришел в себя. У него ныли все суставы, и он не осознавал происходящего. По лицу струился пот, голова кружилась. Дакар ждал, пока кончится бешеная пляска цветовых пятен и плитки пола приобретут свой привычный узор. Он почувствовал у себя на плече руку Аритона.

Если бы не принц, Дакар едва ли смог бы сейчас устоять на ногах.

— Эт милосердный, — прошептал Безумный Пророк, чувствуя, как головокружение переходит в тошноту. — Только какой-нибудь изверг или прирожденный палач может называть предвидение благословенным даром.

— Тебе лучше лечь, — сказал Аритон, силясь дотащить грузного Дакара до дивана.

Дакар меж тем корчился от судорог, заставлявших его сгибаться едва ли не пополам. Он исторг весь съеденный завтрак, но и это не помогло. Ему было плохо. Пока Аритон помогал ему распрямиться, Дакар увидел, что великолепный королевский наряд безнадежно испорчен.

Плащ съехал набок. Рукава шелковой рубашки взмокли от пота. Теперь облик Аритона никак нельзя было назвать королевским. Кожа принца стала мертвенно-бледной. Волосы, выбившиеся из-под обруча, нависали надо лбом. Глаза возбужденно блестели, как у загнанного зверя. Повелитель Теней наполовину вел, наполовину волочил Дакара к дивану.

У Безумного Пророка не было сил, чтобы противиться, и он рухнул поперек дивана, отрешенно взирая на помятое и испачканное облачение принца. Его мало заботили сбившиеся ножны; подарок жен сановников сейчас казался глупой шуткой.

— Что я говорил? — судорожно хватая ртом воздух, спрашивал Дакар. — Заклинаю тебя милосердием Эта, скажи, о чем я говорил!

У Аритона дрожали руки.

— Ты предсказывал беду.

У Дакара от ужаса свело живот. Судороги скручивали грузное тело Безумного Пророка. Неужели видение, посетившее его в Итамоне, теперь превращалось в реальность? От этого Дакару стало еще хуже.

— Я говорил про Лизаэра. Про то, что Деш-Тир как-то повлиял на него. Это было?

Аритон печально кивнул.

— И если бы только это, — тихо пробормотал он.

Он схватил меч, лежавший без ножен рядом с регалиями, которые он еще не успел на себя надеть.

— Харадмон или Люэйн сейчас здесь? — спросил он. Никто не отозвался из затененных углов, где обычно обретались бестелесные маги. Боясь, что пророчество Дакара почему-либо заставило невидимого стража исчезнуть, Аритон бросился к дивану.

— А где Асандир?

Дакар зажал ладонями виски. Все еще переживая свое пророчество, он пытался хоть как-то унять невыносимую головную боль. Мысли едва волочились, не поспевая за событиями. На обдумывание вопроса у него не было сил.

— Дейлион тебя побери, что же я все-таки напророчил? — заплетающимся языком повторил он.

Что-то быстро промелькнуло у него перед глазами. В следующее мгновение на него обрушился удар, пришедший словно ниоткуда. Дакар откатился назад, подминая собой сброшенный королевский плащ. Над ним склонился испуганный Аритон. Дакар вдруг обнаружил, что к его горлу приставлено лезвие Алитиеля.

Он ощущал холодок стали сквозь воротник рубашки — единственную тонкую и ненадежную преграду на пути оружия.

— Ты спятил? — выдохнул он, силясь отодвинуться.

— Пока еще нет.

Слова вполне соответствовали обычной иронии Аритона, однако маска безразличия, которую Повелитель Теней нацеплял в минуты опасности, никак не вязалась с его сбивчивым дыханием.

— Где мне найти Асандира? Дорога каждая минута!

Дакар в одинаковой степени чувствовал и холод стали, и ужас, владевший тем, кто держал меч.

— Асандир в зале заседаний государственного совета. Удерживает сановников, чтобы они не взбунтовались перед твоей коронацией.

Аритон опустил меч, потом резко повернулся и направился было к двери, но вдруг замер и вернулся назад. Геральдический леопард, вышитый на его плаще, тускло блеснул, когда Повелитель Теней стал вытаскивать из-под Дакара простой наряд, в который тому предстояло облачиться. Прикрыв коричневой тканью королевские одежды, принц направился к двери.

— Аритон, постой! — Дакар с трудом приподнялся на локте. — Так что же я увидел?

Пророк уже и не надеялся на ответ. Но Аритон вдруг остановился и повернул к нему искаженное душевной мукой лицо.

— Дакар, если тебе дорог мир в этом городе... если тебе не безразлична судьба моего брата... прошу тебя — не подпускай Лизаэра ко мне! Если мы с ним столкнемся, твое пророчество исполнится и будет пролито немало крови.

— Ты можешь мне сказать, что случилось? — взорвался Дакар.

Черные лакированные ножны, которые он сжимал в руках, с грохотом выскользнули. Дакар кое-как поймал их, зацепив пальцем ноги, и при этом ударился плечом о стоящее рядом кресло. Он даже не выругался — неизъяснимая тяжесть, порожденная собственным пророчеством, до сих пор не отпускала его.

— Важно не то, что случилось, а то, что случится. Нужны самые решительные, самые отчаянные действия.

Аритон бросился к выходу. Дакар устремился за ним, но не успел: стремительно захлопнувшаяся дверь ударила его по лицу.

— Даркарон тебя побери!

Безумный Пророк колотил по неподатливому дереву, пока не изранил кулаки и не додумался до очевидной истины: если бы Аритон хотел отправить его на защиту Лизаэра, дверь не оказалась бы запертой снаружи.

Вторая мысль, мелькнувшая в мозгу Дакара, была еще более важной: а ведь Люэйн не отозвался. Более того, бестелесный маг не стал вмешиваться и никак не попытался успокоить Аритона.

Дакару все-таки удалось распахнуть дверь. В результате силы разом покинули его. Боясь, что вновь лишится чувств, он привалился к дверному косяку. У него мелькали мысли, не поддававшиеся здравому истолкованию. Его неожиданное пророчество странным образом переплелось с более ранним — Пророчеством о Черной Розе, связывавшим все надежды на лучшее будущее с коронацией Аритона. Содружество почему-то перестало оберегать жизнь обоих принцев, иначе Люэйн не исчез бы. Но Дакар чувствовал: исчезновение бестелесного мага связано не только с этим. Здесь крылась и какая-то другая причина. Только вот какая?

До этого дня сводчатый зал, предназначенный для заседаний государственного совета Итарры, душный, с плотно занавешенными окнами, был больше похож на пещеру, что вполне устраивало Морфета. Наместник предпочитал тайные сборища, на которых в последнее время он и его сановники лихорадочно пытались решить главный вопрос: как не допустить восстановления королевской власти.

Приготовления к коронации изменили зал почти до неузнаваемости. Выцветшие, пыльные знамена гильдий были отодвинуты в дальний угол. Их затмевало знамя с вышитым леопардом — гербом династии Фаленитов. Узкие стрельчатые окна, еще совсем недавно задрапированные плотной алой материей, были распахнуты, пропуская внутрь свежий утренний воздух. Свет заливал полы, заново натертые воском. Лучи солнца оживляли старинный кленовый паркет и вспыхивали множеством разноцветных огоньков, отражаясь от позолоченных колонн, драгоценностей и блестящих шелковых одежд сановников. Собравшиеся, сбившись в кружки, перешептывались, все время тревожно оглядываясь по сторонам.

Но Асандира, восседавшего на тронном возвышении, эта болтовня, похоже, ничуть не тревожила и даже не занимала.

Морфет затаился, словно выслеживал ядовитую змею, заползшую в его беседку. Он выжидал. Должен же найтись во всей этой суматохе хотя бы один момент, когда Содружество не сможет уследить за своим подопечным. И тогда уже в следующий миг Аритона Фаленского найдут с кинжалом в спине.

— Но где же главнокомандующий Диган? — недовольно вопрошал министр юстиции. — Не помню я, чтобы он когда-нибудь опаздывал.

— Он и не опаздывает, — отозвался Морфет, которому очень хотелось расстегнуть врезавшиеся в запястья манжеты. Язвительным тоном он добавил: — Наш главнокомандующий пригласил Лизаэра на светскую беседу после завтрака. Этот светловолосый вовсю волочится за его сестрой. Я уверен, именно это и задержало Дигана.

Наместник, наморщив лоб, глядел на обитое парчой кресло, которому предстояло стать троном будущего короля. Ни трон, ни корона из белого золота, усыпанная изумрудами, не будут надежной защитой Аритону. Сегодня, завтра или на следующий год, но тейр-Фаленита обязательно свергнут. Итарра никогда не покорится королевскому правлению. Никогда. Мысленно желая, чтобы крушение Аритона произошло сегодня, Морфет увидел, как Асандир резко повернулся. Его не волновал оскорбленный шепот вельмож, вынужденных лицезреть спину мага.

Морфет улыбнулся. Кажется, желаемое начало осуществляться и у этих самоуверенных магов не все идет так, как они замышляли.

Асандир, не извинившись, снова повернулся, встал и стремительно зашагал к двери. Он был заметно взволнован и не обращал внимания на рассерженных членов совета, которым едва не наступал на ноги.

Морфет улыбнулся и поспешил следом, воспользовавшись живым коридором, оставленным магом. Он достиг передней в тот момент, когда Асандир прошел через внешнюю дверь, плотно закрыв ее снаружи. Ничуть не стесняясь, наместник припал глазом к замочной скважине.

Он увидел, как Аритон подал знак поднимавшемуся по мраморной лестнице Трайту.

— Вызови своего ворона, — велел ему Асандир. — Твой друг может нам понадобиться для передачи сообщений.

Трайт ответил почти шепотом, и его слов Морфету разобрать не удалось.

Асандир чуть заметно кивнул.

— Иди в зал. Как можешь успокаивай собравшихся. Главное, никто из них не должен знать о наших проблемах. Сетвир только что прислал предостережение: Лизаэру грозит серьезная опасность. Узор, составлявший его Имя, изменился. Хуже того: Люэйн сообщил, что Дакара посетило видение и он до сих пор не может прийти в себя. В Илессида проникла одна из сущностей Деш-Тира. Оба события ясно указывают на это. Такое могло случиться, когда мы загоняли их в сосуд. Если я не ошибаюсь, нас ожидают события, предсказанные нитями судьбы. Одно слово, сказанное невпопад, одно несвоевременное действие, и вместо коронованного короля и восстановления Содружества до его прежнего числа мы получим панику и залитые кровью улицы.

— Да хранит тебя Эт.

Лишенный магического зрения, Трайт не мог увидеть возможного развития событий. Он коснулся плеча Асандира, и они расстались.

Морфет оторвался от замочной скважины, выпрямился и огляделся по сторонам. Они хотят сохранить свои проблемы в тайне? Ничего подобного! Сейчас он громогласно объявит об этом всем собравшимся. Он бросился к дверям зала. Те почему-то оказались запертыми. Пустяки, сейчас он крикнет, и в зале его услышат. Морфет набрал в легкие побольше воздуха.

Вместо крика из его горла вырвались лишь булькающие звуки. Подскочивший сзади Трайт протянул свою руку в черной перчатке и зажал наместнику рот.

— Вы не сделаете этого, — прошептал ему в левое ухо самый мягкий и учтивый из всех магов Содружества.

Наместник застонал. Его глаза налились кровью, и он сдавленно зарычал. Локтями и ногами он стал отбиваться от Трайта, но его удары пришлись в пустоту. Морфет попытался впиться зубами в руку мага, но получил ответный болезненный толчок.

В это время двери зала распахнулись и оттуда выскочили несколько человек, недоуменно глядя на Трайта.

— Не будете ли вы любезны помочь мне? — спросил у них маг.

Суматоха возрастала. Не дожидаясь, пока стонущий Морфет выдаст истинную причину своего состояния, Трайт обратился к сановникам:

— Я направлялся в зал и увидел, что наместнику стало плохо. Скажите, он подвержен припадкам? Возможно, всему причиной жара. При таком обилии тяжелых бархатных одежд немудрено потерять сознание.

Будто в подтверждение этих слов Морфет рухнул на пол. Хлопая крыльями, ему на грудь опустился ворон. Клюв этой странной птицы был последним, что запомнил наместник. Потом под действием магических заклинаний он без чувств распластался на ковре, расстеленном специально для коронации.

Лизаэр, которого после завтрака пригласили в богато обставленную гостиную Дигана на светскую беседу за бокалом вина, вдруг почувствовал, как кровь прилила у него к лицу. Жаркая волна охватила все тело и тут же сменилась пронизывающим холодом. Боясь расплескать вино, Лизаэр поспешно опустил на столик свой бокал. Неужели он где-то подцепил лихорадку? Лизаэр дотронулся до лба. По телу прокатилась вторая волна, лишившая Илессида привычных ощущений. Лизаэр оцепенел от страха; на мгновение ему почудилось, будто разум окутала тьма и им управляет чужая воля.

Вскоре к нему вернулись привычные ощущения. Испытывая какое-то дурацкое облегчение, Лизаэр вздохнул. Он просто устал, вот и мерещится разная чепуха. Коронация Аритона не несла никакой угрозы, а секундный обморок был вызван возбужденностью и разыгравшимся воображением. Возможно, это следствие кошмаров, время от времени мучивших его после Итамона. Расплывчатый узор парчовой обивки кресла, в котором он полулежал, вновь стал четким. Лизаэр поднял голову.

Руки Талиты, унизанные кольцами, уже не гладили собачку, а неподвижно застыли на курчавой шерсти. Она, ее брат Диган и разукрашенный бантиками песик — все хранили молчание, вежливо и выжидающе глядя на Лизаэра.

Какие слова он только что говорил? Лизаэр силился восстановить нить разговора, но здесь в его памяти зиял провал. Подобное нельзя было объяснить невнимательностью. Озадаченный своей оплошностью, которая, впрочем, могла показаться даже забавной, Лизаэр произнес несколько банальных фраз.

Диган перебил его и сказал, словно продолжая начатый разговор:

— Дети, которые работают на разделке конских туш, взяты не из семей городской бедноты, как пытался вам внушить этот, с позволения сказать, наследный принц.

Главнокомандующий вооруженными силами Итарры поставил на столик свой бокал. За эти полчаса он так и не притронулся к вину.

— Оборванцы, о которых столь печется Аритон, на самом деле являются детьми закоренелых преступников. Я говорю о варварах из лесных кланов. Не один век они промышляют грабежом караванов, убивая ни в чем не повинных людей.

Лизаэру снова стало жарко. Он не решался протянуть руку и утереть пот со лба. Принц внимательно глядел на Дигана, размышляя о том, что этому человеку с его острым умом больше пристало быть придворным, нежели солдатом. Вот и сейчас он, как обычно, своими словами с легкостью сумел разогнать терзавшие принца мысли.

А ведь в Дасен Элюре фаленитские пираты постоянно выбирали самые болевые точки амротской политики, чтобы подбить жителей Амрота на беспорядки и тем отвлечь внимание от своих грабительских набегов.

Лизаэр тряхнул головой, заставив себя вернуться к окружающей его реальности. Он находился в Итарре, а не в Королевской Гавани, и Аритон не был похож на собственных предков. Не столько пират, сколько музыкант, он был наследником короля-убийцы, но все это осталось в прошлом. Оставаясь приверженцем справедливости, Лизаэр вернулся к разговору с Диганом.

— Вы считаете, что наследный принц Ратана прибегнул ко лжи, чтобы опорочить государственный совет?

— Я считаю, что он действует в сговоре с магами Содружества, которые мечтают отдать Итарру во власть варварам.

Диган подался вперед и уперся локтями в колени.

— Думаю, вы не станете отрицать, что Аритон действует так, как того требуют цели магов.

Лизаэр всегда относил скрытность Аритона к особенностям воспитания, полученного у магов, и эта черта в характере брата немало ему досаждала. Теперь, после слов Дигана, он на многие вещи взглянул под иным углом. Лизаэр вспомнил, как Дакар заявился сегодня под утро, завершив странствия по местным тавернам. Однако при всей замутненности сознания Безумный Пророк помнил, что Аритон не провел свою последнюю свободную ночь за кружкой эля в мужской компании. «Одному Дейлину известно, где он был. Его высочество говорить не изволит».

Лизаэр заморгал, пронзенный странной мыслью: ведь этот музыкант, умоляющий, чтобы его освободили от королевского бремени... в свое время силой магии сжег семь амротских кораблей, а потом на суде разыграл комедию, спасая собственную шкуру.

— Я чувствую, вами владеют какие-то сомнения, — заметила Талита.

Она пододвинулась к Лизаэру, прошелестев кружевным платьем из тафты. Собачка заскулила и спрыгнула на пол.

— Что касается наших интересов, — продолжала Талита, — не скрою: мы хотим, чтобы эта коронация не состоялась. Но времени на противодействие остается все меньше и меньше.

И в самом деле, до полуденной церемонии оставался какой-то час. Лизаэр вздрогнул. Прежний ход его мыслей был вновь остановлен врожденной привычкой к справедливости.

— Только не предлагайте мне вступить с вами в сговор. Я не стану участвовать в подобном вероломстве. Замыслы Содружества относительно Итарры не направлены во вред вашему городу, и не мне отрицать права Аритона на престолонаследие.

— Но вы же сомневаетесь в его правах и не доверяете своему брату, — не отступала Талита.

Сестра Дигана играла довольно грубо, однако сейчас она могла засчитать очки в свою пользу. «Пригодность любого правителя должна проверяться на пробном камне всеобщей справедливости», — подумал Лизаэр. Он вздрогнул, словно по его лицу прошлись мокрой тряпкой, затем встал. Скрывая за учтивыми манерами охватившее его беспокойство, Лизаэр снял со спинки кресла свой бархатный плащ и предложил Талите руку. Красота этой женщины могла ослеплять его глаза, но это никак не влияло на его принципы. Лизаэр осторожно помог Талите подняться на ноги.

— Госпожа Талита, ради благополучия вашего города я намерен усомниться в праве Аритона на престолонаследие. Он скрытен и хитер, и мне далеко не всегда бывали ясны его побуждения. Однако, неоднократно сталкиваясь с ним лицом к лицу, я не помню случая, чтобы он лгал.

Диган позвонил в колокольчик, чтобы слуги убрали вино и бокалы. Обращаясь к Лизаэру, он спросил:

— Вы согласны еще до коронации поделиться с нами добытыми сведениями?

Лизаэра вдруг пробрала дрожь. Он и сам не понимал, как мог, почти не раздумывая, согласиться.

— Даю вам честное слово, — услышал он собственный голос.

Гостиная, вино и общество хозяев — все это вдруг показалось ему невыносимым. Лизаэр отчаянно пытался взять себя в руки. Бессонные ночи и тревожные сны наполнили его разум недостойными сомнениями. Ведь даже если Аритон и ошибался в своих симпатиях, справедливость требовала признания очевидного. Гильдии действительно обрекали на рабский труд детей. Голодных, оборванных, ютящихся в убогих лачугах. И каким бы несправедливым ни представлялось наказывать этих детей за преступления родителей, их судьба требовала тщательного и беспристрастного рассмотрения. Если Аритон решил вступиться за них, ему придется отстаивать это решение и бороться с государственным советом.

Стараясь не наступить на крутящуюся возле его ног собачонку, Лизаэр с твердым намерением уйти направился к двери.

— Разрешите откланяться, — учтиво сказал он хозяевам. С внешней стороны, в коридоре, послышались шаги и голоса.

Лизаэр узнал голос Дакара, заунывно спорящего со слугой. Его прервал требовательный голос Асандира, требующего объяснить ему, что происходит.

Лизаэр взялся за задвижку. Она почему-то не поддавалась. Сколько он ни пытался, ему не удалось отодвинуть ее.

Диган, едва не опрокинув служанку, убиравшую со стола, поспешил Лизаэру на подмогу. Их совместные усилия привели к тому, что витая медная задвижка вдруг раскалилась добела, разбрасывая искры. От нее повеяло жаром, вполне достаточным, чтобы обжечь руки.

Лизаэр сразу же оглядел пальцы. На них не было ни малейших следов ожогов. Будучи знаком с колдовством подобного рода, он инстинктивно вскрикнул:

— Задвижка заколдована!

Диган внимательно посмотрел на него. Лизаэр между тем вновь ощутил, как вслед за обжигающей волной его обдало холодом. Этот приступ оказался сильнее предыдущего, принц зашатался. Окружающий мир то исчезал, то снова появлялся. Потом зрение восстановилось, зато в ушах стоял непонятный звон. Лизаэра охватил гнев. Это чувство пришло к нему вместе с предельно ясной мыслью, более осязаемой, чем дверная перемычка, за которую он держался, чтобы не упасть. Кто, как не Аритон, своей магией запер их сейчас в гостиной? Потом с такой же ясностью в мозгу всплыл вывод: если во всем повинен фаленитский ублюдок, его нападки на государственный совет Итарры — заведомая ложь.

Видя смятение Лизаэра, Диган все понял.

— Нас предали!

Они с Талитой мрачно переглянулись.

Слуга в коридоре как воды в рот набрал. Служанка в гостиной испуганно забилась в угол и тоже молчала. Вскоре из-за двери послышался голос Дакара:

— Я сразу же наложил заклятие на эту дверь. Аритон умолял меня любой ценой держать его подальше от Лизаэра!

— Где принц?

Должно быть, маг так сверкнул глазами на своего ученика, что голос Дакара зазвучал непривычно высоко, готовый перейти в истерический вопль.

— Он ушел... Да, отправился разыскивать тебя. Если Люэйн по-прежнему и стережет его, то почему-то молчит. А разве ты сам, когда шел сюда, не видел их?

— Нет.

Асандир сделал несколько шагов, подойдя к двери гостиной.

— Слишком поздно строить догадки. Твое пророчество связывает нас по рукам и ногам. Говоришь, Лизаэр находится за этой дверью?

— Да, — упрямо произнес Дакар, желая оправдаться. — Слуги Дигана утверждают, что он не покидал дома.

Лизаэр почувствовал, как чья-то рука взяла его за запястье. Талита быстро повела его в противоположную сторону. Он вздрогнул, но не от красоты этой женщины, способной ошеломить любого мужчину, — Лизаэра поразила ее бесцеремонная властность. Прежде чем он успел задуматься о причинах столь непонятного раздражения, оно ушло, сменившись не менее непонятной потребностью высказаться.

— Я обещал разыскать Аритона и узнать у него всю правду. Можете ли вы помочь мне выбраться отсюда?