Орден куртуазных маньеристов (Сборник)
ModernLib.Net / Поэзия / Степанцов Вадим / Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Чтение
(стр. 28)
|
Автор:
|
Степанцов Вадим |
|
Жанр:
|
Поэзия |
|
-
Читать книгу полностью
(3,00 Мб)
- Скачать в формате fb2
(2,00 Мб)
- Скачать в формате doc
(2,00 Мб)
- Скачать в формате txt
(982 Кб)
- Скачать в формате html
(2,00 Мб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103
|
|
И от волненья ярко щеки рдели,
Но от насмешек не было житья:
Со смехом говорили мне друзья,
Что страсть умней растрачивать в борделе.
Любить безумно, то есть так, как я,
Друзья благоразумно не хотели;
Не знала даже милая моя,
Что из ее пустого бытия
Я высек пламя для земной скудели.
Должно быть, всех счастливей идиот:
Он ведает одну лишь страсть - к еде,
Нажрется - и слюняво забормочет;
Но сердце боль свою не отдает,
И любит ту, которой нет нигде,
И счастья лишь несбыточного хочет.
* * *
Она до неприличия юна,
Но не стесняясь порет ахинею,
И я молчу, смущаюсь и бледнею,
Хоть иссекла мне кудри седина.
Премудрость мрачная заключена
В мозгу моем - но что мне делать с нею,
Коль эту бестолковую напею
Мне не поможет обольстить она?
И я шепчу себе: прервать не пробуй
Ту чушь, что мелет милое созданье,
И сделай вывод, верный и простой,
Что красоте не нужен смысл особый,
Она сама - свой смысл и оправданье,
И Ум склоняется пред красотой.
* * *
Поклонником меня ты не зови,
Расхожая мне не подходит кличка,
Настойчивость моя - не знак любви,
Она скорее попросту привычка.
Она от жёлчи, что кипит в крови,
Ведь из-под носу упорхнула птичка;
Бесплодна телефонов перекличка,
Но ты не торжествуй и не язви.
Сомненьями и страхами томимый,
Я лишний раз не позвоню любимой,
А ты - давно разгаданный секрет.
И для меня как детская проказа -
Копить твои предлоги для отказа,
С усмешкой слышать радостное <нет>.
* * *
Добро бы ты блюла невинность,
Мне легче было бы, - а то
Я злобных выходок картинность
Сносил неведомо за что.
Надеясь на твою взаимность,
Вливал я воду в решето:
Ты просто холод, просто минус,
Одно холодное ничто.
Теперь окликнешь - я не двинусь,
А не окликнешь - ну и что?
В гармонию телесных линий
Лишь пустота в тебе одета,
Застынешь от такой красы.
Но на душе исчезнет иней,
Достаточно прийти рассвету
В определенные часы.
Тебе ли быть моей святыней?
Увы! Я твоему портрету
Давно пририсовал усы.
* * *
Я переплыл бы Геллеспонт ночной,
Преодолел бы все моря на свете
И разрубил бы по дороге сети
Насилья, лжи и подлости земной;
И над зовущей мрачно глубиной
Играл бы я, беспечный, словно дети,
С валами, восстающими стеной.
Я победил бы все моря на свете,
Когда бы знал, что сердцем ты со мной.
Зовет к отплытью водная громада,
Однако плыть мне никуда не надо,
И оттого грызет меня тоска.
Пловца усталого не ждет награда,
Ему не машет с берега рука,
И лишь в твоей природе нет разлада:
Сколь ты красива, столь и жестока.
* * *
Ты ни за что не можешь уцепиться,
И в жизни всё - лишь лики пустоты.
Впустую, как законченный тупица,
Свою ошибку ищешь в прошлом ты.
Как будто надо в чем-то ошибиться,
Чтоб вдребезги разбились все мечты.
Хрустят осколки, и тебе не спится -
В лицо не складываются черты.
Об одиночестве звенит скрипица
Застывшей равнодушной темноты,
Но должен Зов во тьме к тебе пробиться,
Над равнодушьем навести мосты.
В груди он бьется вольтовой дугою,
Поет в костях, как ветер всех дорог,
И ты на положении изгоя,
Не отвлекаясь, выполнишь урок:
Размять, как в кузне, вещество тугое
Привычных слов, сцепляя звенья строк.
Вот кончено - и всё уже другое,
И сам ты по-иному одинок.
* * *
Когда упорно вас я ко греху склоняю,
То не затем, что страсть не в силах побороть:
Устав ухаживать и вздор в стихах молоть,
Хочу я выяснить, насколько вас пленяю.
Расчетливой любви не наградит Господь,
Я своего добьюсь - но что же я узнаю?
Что рада ублажать любых самцов иная -
Не из любви, а лишь свою балуя плоть.
Кто служит без наград - пятнается насмешкой,
И я твержу себе: <На приступ - и не мешкай,
Орешек истины давно пора разгрызть>.
Но взгляд встречаю ваш - и дерзость испарится,
И чувствую: любовь мне воздает сторицей
За то, что я в любви навек отверг корысть.
* * *
Из дымной кухоньки ночной
В квартире, где живут подпольно,
Вдруг хохот слышится хмельной -
И ухмыляюсь я невольно.
Пусть я ступил на путь страстной
И жить порой безмерно больно,
В богемной братии шальной
Я свой - и этого довольно.
Мы благ не просим у судьбы,
Мы ради смеха и гульбы
С любою сволочью споемся;
В одном веселье - благодать,
И пусть нам счастья не видать,
Но и над этим мы смеемся.
* * *
По бледной крашеной стене
Скользит, оскудевая, взгляд.
Врач обращается ко мне -
Я улыбаюсь невпопад.
Мне трудно объяснить врачу,
Как все могли меня забыть.
Кто любит - может разлюбить,
Я улыбаюсь и молчу.
Пришла смирения пора,
Лежу, молчание храня.
Пусть возмущается сестра,
Что все покинули меня.
А я лежу - и ни гу-гу,
Теперь не нужен мне никто,
Предаться смерти я могу,
Не отвлекаясь ни на что.
Я слушаю, как боль во мне
Долбит дупло, как долото,
Просеиваю жизнь мою
Через худое решето.
* * *
Настоечка <Кубанская> -
Как шашка атаманская:
Остра, ясна и холодна,
Так выпьем же до дна!
Начнем, друзья, попоечку -
Под горькую настоечку
Мы посмеемся над собой
И над своей судьбой.
Кому судьба не нравится -
Вдогонку тот отправится
За этим ярким ярлычком,
За бравым казачком.
Копыта вскачь несут его
Скорее прочь отсюдова,
И мы торопимся за ним,
За всадником хмельным.
Казак лишь свистнет шашечкой -
И сердце под рубашечкой
То зачастит, а то замрет,
Но всё летит вперед.
Благодарим за качество
Кубанское казачество
И засыпаем за столом,
Когда упьемся в лом.
* * *
Вы вечно одни и те же,
И вам другими не стать:
Одна и та же одежда,
Одна походка и стать.
В погрешности обобщений
Таится правды зерно:
Ведь низменность устремлений
Вам всем присуща равно.
Равняет ваши обличья
Всеобщей скверны печать,
А маленькие различья
Мне некогда замечать.
* * *
Уйди отсель, противный поп,
Ты нас убьешь орудьем скуки.
Мы песни, чаши и зазноб
Не бросим для твоей науки.
Самим себе в разгульный час
Мы причиняли зло, не скрою;
Рыдали дамы из-за нас,
Но мы от них страдали втрое.
Что нам ты можешь преподать?
Воздержность есть погибель наша:
Чтоб груз души вовне отдать,
Гетера надобна и чаша.
Вы нынче милы для толпы,
И всё ж мудрец не забывает,
Что мягко стелют все попы,
Но после жестко спать бывает.
И глупой черни не понять
Нам, баловням камен игривых:
Да стоило ль парткомы гнать,
Чтоб кликнуть прежних долгогривых?
И чернь, чтоб силы не губить
На поиск мудрости похвальной,
Мечтает всю ее купить
В дешевой книжке синодальной.
* * *
Струны надтреснутый рокот,
Старинной скорбью повей,
Что вся неуклонность рока
Сказалась душе моей.
Стряхни с меня беззаботность
И все заботы развей,
Дай силу понять бесплодность
Усилий жизни моей.
Пусть манит издали счастье
Летящим краем одежд,
Но ты мне дай безучастья
Взамен напрасных надежд.
Пусть вырвут сердце аккорды,
Как пальцы тупой тоски,
Чтоб путь мой отныне твердо
Ложился через пески.
Дай сил на родную сказку
С усмешкой горькой взглянуть,
Чтоб сделать путем к Дамаску
Обычный жизненный путь.
* * *
О Боже, дай уплыть отсель
Туда, где шелестит тростник,
Где в отблесках речная мель,
Где нет людей и скучных книг.
О Боже, дай уплыть туда,
Куда уплыл мой старый друг,
Когда сковала вдруг вода
Размах его ослабших рук.
Никчемной суетой мирской
Нас врозь когда-то разнесло,
Но ныне он вкусил покой,
Оставил тяжкое весло.
Устал гребец вести челнок
В потоке жизни столько лет,
Теперь несет его поток,
Которому названья нет.
Как он, мы так же отдохнем
Наперекор лихой судьбе.
Я плачу, да, но не о нем,
Теперь я плачу о себе.
* * *
Я выхожу из подъезда под дождь проливной,
С дамой в ненастье встречаться - нелегкое дело.
Что-то ты стала частенько встречаться со мной -
Не оттого ли, что ты вдруг меня пожалела?
Я не люблю, чтобы кто-то меня утешал,
И от долгов я привык страховаться заране:
Гамом веселья я жалость в тебе заглушал
И за веселье без торга платил в ресторане.
С женщиной трудно, когда она - только кумир;
Пусть для меня ты имеешь большое значенье,
Но коль привык я осмеивать весь этот мир,
То отчего ты должна составлять исключенье?
Ежели я недостоин тебя приласкать,
То шутовские привычны мне исстари позы:
Столько смешного в тебе я сумел отыскать,
Что самый смех превращается в едкие слезы.
Пусть мне штиблеты слезами ненастье зальет -
Чудо-штиблеты ни слез, ни дождя не боятся.
Я научился смеяться весь день напролет,
И потому мне давно не под силу смеяться.
* * *
Ночь ненавистна -ведь если и ляжешь,
Трудно бывает уснуть.
Памяти в сумраке ты не закажешь
По сердцу вкось полоснуть.
Время, когда были живы стремленья,
Вспомнишь - и съежишься весь.
Нет ни раскаянья, ни сожаленья,
Только мгновенная резь.
Вспомнится та, что тебя позабыла,
Смех и лукавая речь.
Прошлое вместе со всем, что в нем было,
Надо от сердца отсечь.
Не с кем во мраке завязывать битву,
Ночь безучастна к борьбе.
Память раскроет зеркальную бритву
В прошлом, а значит, в тебе.
Отблеск бессонниц на облике выжжен
Глубже любого тавра:
Взгляд неспроста чересчур неподвижен,
Слишком усмешка остра.
Тот, кто себя от себя отсекает,
Ночи дождется - а с ней
Прошлое вновь перед ним возникает
Режущей стали ясней.
* * *
Не желает уснуть и застыть
Тех аллей шелестящая медь,
Чтоб я мог ни о чем не грустить,
Ни о чем, ни о чем не жалеть.
Отпусти ты меня, отпусти,
Безразличием сердце залей.
Видно сбился навек я с пути
В полумраке вечерних аллей.
Но я помню рисунок ветвей
На светящемся фоне зари;
Не жалей, ни о чем не жалей,
Только сон до конца досмотри.
Из-под свода вечерних аллей
Нас нельзя никому увести.
Не жалей, ни о чем не жалей,
Не грусти, ни о чем не грусти.
Никогда до конца не пройти
Ту аркаду вечерних аллей.
Не грусти, ни о чем не грусти,
Не жалей, ни о чем не жалей.
И когда ты в ночном забытьи
Удалишься от жизни своей -
Вновь шаги ты услышишь мои
В легком лепете темных аллей.
* * *
Само себя задушит горе
И зарастут рубцы обид,
И вновь примчится ветер с моря
И в водостоках загудит.
И ум созвучие ухватит,
И, чуя творческий успех,
К гортани из груди подкатит
Зовущий возглас или смех.
Забыть любовные напасти
Зимы достаточно одной;
И мне, как всем, желанно счастье,
Но только не такой ценой.
О пользе времени я знаю,
О том, что память бьет, как нож,
Но вновь упорно вспоминаю,
Как ты навстречу мне идешь.
Я не томлюсь и не печалюсь -
Я задыхаюсь, проходя
По тем местам, где мы встречались,
Где укрывались от дождя.
Пусть память наподобье гада
Перед броском свилась в кольцо -
Не надо счастья, если надо
Взамен забыть твое лицо.
И все соблазны провиденья
Нас не сумеют разлучить,
Ведь ничего ценой забвенья
Я не желаю получить.
* * *
Уничтожая все, что манит,
Изъян и ложь ища во всем,
Мы правы, ибо все обманет
И мы потерь не понесем.
Когда топчу страстям в угоду
То светлое, чем я живу,
Тем самым я свою свободу
Доказываю божеству.
Мы губим собственной рукою
Ниспосланную благодать,
Затем что гибельность покоя
Мы в ней сумели увидать.
Талант, богатство и удачу,
Всё, что слилось во мне одном,
Без сожаленья я растрачу
И едким оскверню умом.
Я благ не принимаю этих
И их уничтожаю сам,
Так что жалеть о блудных детях
Излишне щедрым небесам?
К чему ронять слезинку вдовью
На нас, влачащихся в пыли?
Они своей слепой любовью
На нас погибель навлекли.
* * *
Кто знает, зачем я ревную,
Зачем задыхаюсь в бреду?
Раскрыть бы мне клетку грудную
И сердцем прижаться ко льду.
И сердце притихнет, глотая
Томительный холод взахлеб,
И черная стужа литая
Охватит мне таяньем лоб.
И в малый мой космос вольется
Весь черный космический лед,
И дрожь моя сразу уймется,
Спокойствие нервы зальет.
И, больше уже не горюя,
Белесостью вымерзших вежд
Как есть свою жизнь рассмотрю я
Без всяких напрасных надежд.
На жизнь свою как на чужую,
На краткий болезненный век
С холодным презреньем гляжу я, -
Глядит ледяной человек.
Глядит изменившимся зреньем
Сквозь белую мерзлую муть
И в зеркале видит с презреньем
Свою измененную суть.
* * *
Хорошо быть никому не нужным,
Не нуждаться самому ни в ком,
Язвы все зализывать недужным,
Белым и зловонным языком.
Счастье мне сулили много раз вы,
Много раз и обманули вы,
И за каждый раз остались язвы
От подошв до лысой головы.
Пусть опять, не удержав рыданья,
Струпья я ногтями расчешу,
Но ни помощи, ни состраданья
У тебя, юнец, не попрошу.
Пусть тебя соблазны не тревожат
И мирское ты отверг навек,
Но приманку счастия не может
Никакой отвергнуть человек.
Счастья без любви не достигают,
Но взгляни, ища любви земной,
Как все те, кто счастье предлагает,
Обходились ласково со мной.
Если я изъеден и изъязвлен,
То с чего тебе иного ждать?
Ты поймешь, что не с любым соблазном
Человек умеет совладать.
Ты поймешь, что мудрости примета -
Не насмешничать, а сострадать.
Жаль, что благодарности за это
От меня тебе не увидать.
* * *
День исцеленья все ближе,
Кто от него упасет?
Дождь мои раны залижет,
Боль мою глина всосет.
Будет ни капли не больно,
Если в запойном бреду,
Руки раскинув привольно,
Навзничь я в грязь упаду.
Время увидеть воочью,
Как безнадежность легка,
Как разлезаются в клочья,
Вдаль торопясь, облака.
Кончились поиски счастья,
И в немоте пустырей
Влажная глина ненастья
С плотью сольется моей.
Кончилось всё - и не надо
Мне ни за что отвечать,
Лишь немигающим взглядом
Редкие капли встречать.
Всё в этой легкости тонет,
И в шелестящей тиши
Дождь наполняет ладони,
Как неживые ковши.
* * *
Никому не дается за так он,
Древних правил коварный язык:
Если многое ставится на кон,
То и проигрыш будет велик.
Свой талант я фартовою мастью
Разбросал на зеленом сукне;
Я играл на безбрежное счастье,
Было прочее все не по мне.
Лад семейный, карьеру, достаток,
Постепенность житейских удач
Я поставил - и вышел без взяток
На последней из многих раздач.
Вгорячах я не понял сначала,
Что на отыгрыш времени нет.
Ночь хмельная в окне угасала,
И шептал леденящий рассвет:
<Принимай как великое благо
Безнадежность и жалоб не трать.
Переигрывать поздно, миляга,
Да и не на что больше играть>.
* * *
С тобою не раз и не два говоря,
Я сердца, увы, твоего не достиг,
А ежели так, то, наверное, зря
Мне Господом дан изощренный язык.
И если всю зиму сквозь мерзлую тьму
К тебе я взывал, но дозваться не смог,
То голос пророческий мне ни к чему -
Взывать бесполезно не вправе пророк.
Не жаль все познания мне расточить,
Оглохнуть, ослепнуть, навек замолчать -
Я сам себя счастью не смог научить,
Так стоит ли браться других поучать?
Я думал: ты цель, провиденье, судьба,
Но цели нельзя нам ни знать, ни желать.
Нет цели в пути - есть лишь путь и ходьба,
Когда ни к чему бесполезная кладь.
* * *
Напоминать о себе не смей,
Это ничтожества верный знак.
Ежели ты не совсем пигмей,
Ты не забудешься просто так.
Звонки и письма - всё суета,
Не надо людям портить житья.
Обо мне напомнят тоска, пустота,
Мое отсутствие, - но не я.
А не удастся напомнить - что ж,
Без любви и память легка, как дым.
Ведь я и сам не слишком хорош,
Раз не ушел отсель молодым.
* * *
Нет конца дешевому хмелю,
На уловки горазда пьянь,
Пусть ангина третью неделю
Как крючками дерет гортань.
За окошком вороны чертят
Муть белесую вкось крылом,
И пропойцы вопят, как черти,
Свесив головы над столом.
У кого-то был день рожденья -
С той поры мы неделю пьем,
И надрывное возбужденье
Заменяется забытьем.
Всё привычно в этой квартире,
Так зачем торопить уход?
Пусть хоть все меня ждут в том мире, -
Важно то, что одна не ждет.
Иссякают деньги - и снова
Возникают незнамо как,
И скрежещет жизни основа,
Пережженная водкой в шлак.
Всё, что в сердце мной бережется,
Образ твой, что досель не стерт, -
Всё в веселом аду сожжется,
Где и сам я - веселый черт.
И пускай мне глаза изгложет
Этот ранний бескровный хмель, -
В мир, который ты создал, Боже,
Я не в силах выйти отсель.
* * *
Я от тебя не жду вестей,
Твой облик в памяти сотру.
Я из непрошеных гостей,
Я засиделся на пиру.
Зачем явился я в скупой,
Не знающий пощады мир?
Чтоб повстречаться в нем с тобой,
И это был роскошный пир.
Бескровный день в моем окне
И в трубке голос - словно плеть.
Был пир чужим, и, видно, мне
На нем не стоило хмелеть.
* * *
За внезапность потери судьбу не спеши укорять,
Разве ты не урвал у нее и того, и сего?
Ты не то бы запел, если б нечего было терять,
Если б понял, что ты был лишен изначально всего.
Если даже тебе и не лучший достался удел -
Исчисление бед переходит уже в похвальбу.
Если что-то утратил, то, стало быть, что-то имел,
И уже потому ты не вправе пенять на судьбу.
Проходя по пескам, ты набрел на источник любви,
Но он за ночь иссяк - так без ропота двигайся в путь;
Словно слабая женщина, с плачем весь мир не зови
Посмотреть, как коварно посмели тебя обмануть.
Сам взгляни на других: ведь они-то не сбавили шаг,
Причитания их никого не вгоняли в тоску,
А ведь знали они лишь ходьбу да шипенье в ушах,
Лишь песчаные змеи за ними ползли по песку.
* * *
Тверди себе, что ты никто,
До хрипоты, до вздутых жил,
Ведь ни к чему любимым то,
О чем ты думал, чем ты жил.
Дающих счастие отрад
Нам не дано, увы, с тобой,
Но посмотри, любезный брат,
Как мы играемся с судьбой.
Как можем все ее дары
На ветер весело пустить,
А в довершение игры
Всем равнодушие простить.
Прости же, брат, и не злословь,
Без колебания прости,
Чтоб не обиду, а любовь
С собою в небо унести.
Сумей простить - и знай, что спас
За крайней роковой чертой
Бесценный свет любимых глаз,
Точеный профиль золотой.
* * *
Другую я зову на ужин,
Меня ли дамам избегать!
И то, что я тебе не нужен,
Меня не может напугать.
Мне счастья без тебя не надо,
Я компромиссов не люблю,
Я в клокотании распада
Иные радости ловлю.
Не взыскан я твоей любовью,
В гармонии зияет сбой,
Но счастья внешние условья
Я заменю самим собой.
Как гармоническую пьесу
Я отыграю жизнь свою,
Я всю разбросанность повесы
В шедевр законченный солью.
Мой дар возносится крещендо
Над изумленною страной.
Я - совершенная легенда,
Векам поведанная мной.
Сквозь мир, унынием одетый,
Проляжет света полоса -
Я сам искрящейся ракетой
Себя пускаю в небеса.
Счастливцы остаются долу,
Им жутко на меня смотреть -
Того, кто смог по произволу
Взлететь, рассыпаться, сгореть.
А ужину нездешней властью
Велю я длиться до утра.
Не будет в нем любви и счастья,
Но будут вызов и игра.
Так сладко слушать в час рассвета
Дыханье пленного зверька.
Ах, ужин, - искорка ракеты,
Единственный извив смычка.
Так пусть на диво миллионам
Звучит мой милый пустячок:
К твоим ногам ужо с поклоном
Я брошу сломанный смычок.
* * *
Я говорю в застолье: братцы,
Мы не становимся моложе,
За ум пора уже нам браться,
Да ум-то пропил я, похоже.
Мне от себя спасаться надо,
Пускай во мне проснется стоик,
Но разве малая награда -
Быть центром дружеских попоек?
Мне просто надо как-то выжить,
Покамест рано на могильник,
Но мне весьма приятно слышать,
Что я прекрасный собутыльник.
Всю жизнь стихи я бил, как камни,
Порой же влёт стрелял, как белок, -
За верность Муза воздала мне
Горой неизданных безделок.
Работая как одержимый,
Смрад пустоты в итоге чую,
И вместо женщины любимой
Лишь бесприютность получу я.
Я чую ясно смрад измены,
Меня призванье обмануло,
Но сладко музыку Камены
Вплетать в нестройный гам разгула.
И мне спасателей не надо,
Ведь всем нам ведомы примеры,
Как зажигало пламя ада
Неугасимый светоч веры.
РЕГУЛЯРНЫЕ ПАРКИ (1997)
* * *
Мне мил простой обычай русский –
Стаканов восемь осушить,
Потом подраться – и кутузкой
Приятный вечер завершить.
Сходить неплохо на танцульки,
Но только чтоб не брать билет,
А проверяющей бабульке
Ко лбу приставить пистолет.
Приятно пьяную блондинку
Из кабака домой везти,
А там воткнуть в таксиста финку,
Чтоб хама в чувство привести.
Наскучив жить в ладу и мире,
Устроить хорошо погром
И за любимой по квартире
Всю ночь гоняться с топором.
Мудрец доволен, коль имеет
В своей округе ресторан,
Ведь сжечь пельменную сумеет
И заурядный хулиган.
Да, мы умеем веселиться,
И Запад нам не прокурор.
Пускай опухли наши лица,
Во взгляде – дерзость и напор.
Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103
|
|
