…Материалы "ушли" быстро – в "Ункарии" недавно ввели в действие более-менее современную систему связи, и теперь мне не приходилось часами дозваниваться и многократно повторять оборвавшиеся передачи. Удовлетворённый результатом, я растянулся на диване и сладко, с хрустом, потянулся: день явно удался. Во-первых, я в очередной раз обставил скрягу Скрента. Во-вторых, я получил совершенно задаром кучу материалов, которые завтра прочищу на предмет дублирования моим и отошлю в редакцию. В третьих… А что в третьих-то? Ах, да – Лидочка… Пылкое создание… Нужно ли это мне? Не знаю… Нет, ну женщина мне сейчас нужна, безусловно – в монахи я записываться не собирался… Но Лидочка была чем-то большим, чем просто женщина. Она и рассчитывала на нечто большее, чем просто женщина. И… Я почему-то не мог допустить, что можно обмануть её ожидания… Любовь? Какая, к чёрту, любовь у такого прагматика, как я… "А может, ты просто прикидываешься прагматиком"?- С иронией вдруг спросил меня внутренний голос. "Чёрт его знает…". – Мысленно пожав плечами, ответил я. Но Лидочка… Чёрт! Эта девчонка заняла все мои мысли! Да кто я такой, наконец – "самая бойкая ищейка Скрента" или просто влюблённый юноша? Будто бы и не весна на улице… Метель…
 

* * *

 
      …Метель кружилась над крышей бассейна, в который уже начали наливать воду. Пар, поднимавшийся от воды, заставлял снежинки таять в воздухе, не долетая до её поверхности. Отдельные экземпляры всё же долетали и, казалось, ломались о коварную поверхность, уходя под воду, как разбившийся несравненной красоты внеземной летательный аппарат… Температура воды была 22 градуса – люди Борена уже восстановили всю систему жизнеобеспечения бассейна, переделали вход в него и предложили эксплуатировать его пока "в зимнем варианте" – без крыши. Большинство посетителей это устраивало. Раздевшись в тёплой раздевалке, они стремглав пролетали несколько метров открытой и слегка заснеженной теперь территории, чтобы с разбега влететь в поднимающийся над водой туман и шлёпнуться в тёплую воду бассейна. Единственным заметным изменением стало повальное увлечение купальными шапочками: выходить с мокрой головой, по сути, на улицу – желающих было немного…
      Попасть в сад, как и раньше, можно было только через подводные выходы из бассейна, и Саире пришлось срочно искать замену части студентов, опасавшихся приобрести насморк. Большинству же всё это даже понравилось, и всё чаще можно было наблюдать, как загорелая босая девчонка, демонстративно играя своим телом, не спеша идёт по снегу к воде… Я пробовал – ощущения экзотические, конечно… Ноги толком не успевают замёрзнуть, а тёплая вода после короткой прогулки по снегу казалась блаженством… Мне даже показалось, что постоянных посетителей в бассейне прибавилось – многим нравилось плавать в парящей воде, подставляя лицо не успевшим растаять снежинкам. Саира как-то пыталась поймать снежинку языком, но, заметив, что я за ней наблюдаю, смутилась и быстро уплыла в туман.
      Однажды, плывя в этом тумане, я столкнулся нос к носу с Абаром.
      – Надо бы нам как-то переговорить…- После обмена приветствиями и несколькими ничего не значащими фразами вдруг сказал он.- Найди способ связаться…
      – Как?
      – Позвони по номеру на карточке – там лучше знают, когда у меня свободное время…- Ухмыльнулся президент.
      – А сейчас?
      – Сейчас здесь слишком много ушей,- вздохнул Абар, и, набрав побольше воздуха, ушёл под воду.
      …Явившись при полном параде на условленную встречу в загородную резиденцию президента, я обнаружил там довольно немалочисленное общество, собравшееся в огромном зале. Звучала тихая ненавязчивая музыка; гости, разбившись произвольно на компании, тихо беседовали. Пожалуй, главной отличительной чертой присутствующих я бы назвал какую-то особую проницательность и ум. Надо сказать, что я чувствовал себя не слишком уверенно в этом обществе… Заметив меня, Абар махнул рукой, показывая на место рядом. Когда я пробрался к нему, он встал и, попросив тишины, начал говорить:
      – Позвольте представить вам, друзья, нашего нового товарища – его зовут Анри.- Взоры присутствующих обратились на меня и в этот миг я бы дорого дал, чтобы провалиться сквозь землю.
      – И… чем же знаменит этот товарищ?- С некоторой долей иронии поинтересовался один из них.
      – Анри привлёк наше внимание тем,- с расстановкой, не спеша, продекларировал Абар,- что, будучи журналистом, оказался оснащён аппаратурой слежения лучше, чем иные наши разведчики…- В зале повисла напряжённая тишина.- После этого он сильно заинтересовал нас тем, что не предал огласке полученные таким образом интимные материалы, сочтя сие неэтичным… А окончательно покорил – тем, что, самостоятельно работая по списку последней "раздачи слонов" в аппарате государственного управления – по поводу аварии в ботаническом саду – он один, самостоятельно, выдал характеристики, полностью совпавшие с окончательными выводами наших служб, обрабатывавших материалы всех остальных агентов…- По залу прокатилась волна оживления – моя персона, видимо, вызвала некоторый интерес. И, как я заметил позже – уважение.
      – Кроме того,- продолжал президент,- я должен заметить, что отчёты, отсылаемые им в свою редакцию, отличаются отсутствием какой-либо тенденциозности и особой точностью в формулировках, что позволяет мне предложить ему впредь всякий раз рассылать их всем нам – по списку – для ознакомления.- В зале произошло заметное оживление: такое предложение затрагивало личное время каждого и, следовательно, не оставляло равнодушных: время в этом кругу, в чём мне пришлось убедиться, ценилось весьма высоко…
      – И как часто я буду получать такие рассылки?- Живо поинтересовался приземистый, сгорбленный старичок с живыми глазами на явно профессорском лице.
      – Обычно Анри, увы, балует своих читателей не чаще раза в неделю: он работает в еженедельнике.- Развёл руками Абар.
      – Вот и прекрасненько,- удовлетворился старичок,- будем называть это "воскресные чтения"…- Президент, улыбнувшись ему, продолжал:
      – Кроме того, у меня возникла крамольная мысль: сделать его – как лицо, по моему представлению, абсолютно незаинтересованное в искажении материалов – летописцем нашей "мягкой революции" – дабы не укрылись от пытливого ока последующих поколений незамеченные нами подробности наших дней…- В зале заулыбались: то ли речь, то ли идея понравились.
      – Увы, это не может быть слишком долго,- возразил я,- срок моей командировки – всего год, и не думаю, что редакция сочтёт целесообразным продлевать его…
      – Так оставайтесь здесь насовсем,- совершенно серьёзно заметил вынырнувший из толпы Борен,- думаю, должность штатного аналитика в аппарате президента Вас устроит?
      – Это предложение мне лестно, конечно…- Замялся я.
      – Позвольте – это не предложение, а вопрос,- язвительно уточнила, как я потом понял, Калиа – жена Борена,- этот деятель, насколько мне известно, пока не президент, чтобы делать подобные предложения…- В зале заулыбались. Борен довольно фамильярно запустил руку ей в волосы, имитируя негодование.
      – Но, тем не менее, вряд ли это возможно…- Вздохнул я.- Видите ли, для меня слишком много значат такие понятия, как Родина… И – хотя то, что происходит сейчас здесь, мне откровенно нравится и я хотел бы, чтобы подобная система государственного управления распространилась по всему миру – бросить страну, где родился и вырос, выше моих сил…
      – Ну, это как раз понятно…- Вздохнул Абар.- Но на то время, пока Вы здесь, мы можем на Вас рассчитывать?
      – Разумеется…- Залившись краской под столь пристальным вниманием аудитории, выдавил из себя я.
      – И, я думаю, до отъезда он найдёт время найти себе преемника.- Взглянув из-под длинных ресниц, почти кокетливо констатировала Калиа.
      – Да, конечно… Я постараюсь…- Я чувствовал себя, как студент, которому на экзамене ставят оценку авансом, в расчёте на то, что он отработает её в будущем.- Окружающие поощрительно улыбались – может, и потому, что в памяти каждого ещё не стёрлись минуты, когда он, будучи впервые здесь представлен, оказывался примерно в том же положении, что и я сейчас…
      – Так что – если Анри станет задавать кому-либо из вас любые вопросы,- закончил тему Абар,- я надеюсь, что он получит вполне конкретные, корректные и недвусмысленные ответы, ибо и он, и мы, совершенно не заинтересованы в искажении или перевирании фактов…
      – Последний вопрос: насколько _любую информацию можно ему доверять?- Я, сколько ни старался, так и не смог потом вспомнить спросившего.
      – Думаю, что до уровня ДСП включительно: практика показывает, что он вполне корректно фильтрует информацию сам.- Улыбнулся президент, намекая, как я понял, на историю с подслушанным его разговором с Софи. Это был последний вопрос – на этом моё представление закончилось. Гости вернулись к беседам в своих компаниях, а я остался не у дел. Видимо, заметив это, Абар подослал ко мне Наиту. Слово за слово – и разговор наш коснулся темы рокаров: я вспомнил, что говорил Карой о загрязнении воздуха обычными автобусами и о дороговизне их эксплуатации. Наита слушала на удивление внимательно. Вдруг, щелкнув пальцами, привлекла к себе всеобщее внимание:
      – Абар, экологи, энергетики, транспортники и физики – есть тема…- И со всего зала поползли в нашу сторону заинтересованные лица. Наита вкратце пересказала им идею.
      – Была у меня такая мысль…- Поморщился Абар.- Да денег на развитие проводных сетей сейчас обмаль…
      – Ты что-то рассказывал о Нине…- Напомнила Наита.
      – О Нине?- Недоумённо переспросил Абар.
      – Которая участвовала в разработке ядерных реакторов для транспорта.- Напомнила Наита.
      – Как же, как же – помню…- Закивал головой президент.- А её что – нет сейчас?
      – Да её вообще сюда ещё не приглашали…- Ухмыльнулась Наита. Абар с досадой щёлкнул пальцами. "Семейное это у них, что ли"?- усмехнулся про себя я.
      – Можете считать, что я за неё…- Вдруг пробасил полуседой профессор в сером фраке.- Нина – моя ученица и вся эта история с транспортными реакторами происходила при мне…
      – А насколько сложно это всё продолжить?- Живо поинтересовался Абар.
      – Сложно…- Вздохнул профессор.- Во-первых – команды давно уже нет: разъехались по дальним весям делать ядрёны бомбы… Во-вторых – я уже слишком бит и слишком устал, чтобы двигать такие прожекты… Вот разве что Нина – её энтузиазма, может быть, и хватит – и на то, чтобы заново воссоздать группу, и на то, чтобы довести дело до промышленного образца… А я сгожусь разве что на место консультанта… Если ей это понадобится…
      – Тогда… как нам её найти?- Глядя на него в упор, поинтересовался Абар. Старик долго выдерживал его взгляд, как бы колеблясь – верить или не верить, поддаваться или не поддаваться,- и, наконец, тяжко вздохнув, спросил:
      – Где здесь телефон?- Абар молча отцепил от пояса мобильник. Профессор, ухмыльнувшись, снова вздохнул, повертел "игрушку" в руках и протянул Абару. Тот молча включил, набрал код Хинтшира и стал ждать.
      – Это по межгороду…- Поморщился профессор.
      – Да, я знаю,- кивнул Абар и показал ему экран мобильника с кодом города.
      – А Вы откуда знаете?- Удивился старик.
      – Ну, вряд ли она успела переехать…- пожал плечами Абар.
      – Так Вы её знали?
      – Да так… Встречался…- улыбнулась Наита.- Как он тогда кусал локти, что не мог сам профинансировать эти исследования…- Старик нерешительно стал диктовать номер. Абар набирал. Наконец раздался гудок вызова.
      – Дайте мне…- попросил профессор. Абар молча протянул ему трубку и мы удалились, оставив старика наедине.
      – Вкратце: суть состоит в том, что компактный ядерный реактор, ориентированный на применение в локомотивах, уже был полностью разработан и опробован в Ункарии. Единственная проблема – устойчивость системы в случае транспортной аварии. Сейчас идея заключается в том, чтобы доработать системы безопасности до нужного уровня и, запустив эту модель в производство, приступить к разработке чего-то подобного для автомобилей.- Присутствующие ошарашено смотрели на президента: для многих эта информация была настолько неожиданной, что вызывала недоверие.
      – Должен предупредить, что вся информация, связанная с этой тематикой, должна быть совершенно секретной…- Обведя взглядом присутствующих и немного дольше задержав этот взгляд на мне, подчеркнул Абар.
      – Нина хочет говорить с Вами…- Протянул трубку президенту подошедший профессор.
      – Да, я слушаю…- Взял трубку Абар.
      – Слушай, неужели это правда?- Услышали мы почти плачущий голос.
      – Что именно?
      – Что ты о нас не забыл…
      – Увы – это неправда,- тяжко вздохнул Абар.- Забыл. Но нашлись люди, которые напомнили. Сейчас я чувствую себя жутко виноватым в том, что тебя до сих пор нет среди нас и очень хотел бы как можно скорее тебя здесь видеть…
      – По какому поводу? Крабс сказал, что есть какой-то интерес к нашим реакторам…- Нерешительно, почти обречённо спросила Нина.
      – Не какой-то, а чуть ли не первостепенный…- Вздохнул Абар.- И вообще – я очень хотел бы ознакомиться с твоими планами на ближайшее время… При достаточном уровне финансирования…
      – Ты серьёзно?- Срывающимся голосом едва выговорила Нина.
      – Более, чем…- Вздохнул Абар. Нина молчала.
      – Ты жива ещё?- Тихо спросил президент.
      – Да, да… Просто не могу в себя прийти…- Послышалось в трубке. Все почему-то облегчённо вздохнули. Некоторые перекрестились.
      – Ну, ладненько – накапай себе валерьянки и постарайся уснуть…
      – Да?- Иронично ответила трубка.
      – Ну, тогда можешь до утра глядеть в потолок или бродить по городу.- Вздохнул Абар.- Только, я прошу: глотни немного валерьянки и не оставайся одна. О'к?
      – О'к, О'к…- Ответила трубка.- Ладно, до встречи. Надеюсь…- И послышались короткие гудки.
      – Хотел бы я сам на эту встречу надеяться…- Озабоченно пробормотал президент.- Ты не помнишь приличного сердечника в Хинтшире?- Обратился он к Наите.
      – Клерой?- Вопросительно поглядела на мужа та. Он молча кивнул. Набрав номер, сказал:
      – Привет, дружище… У меня к тебе дело государственной важности…
      – Ну, у тебя сейчас все дела такие…- Вздохнула трубка.
      – Что делать, дружище, что делать…- Как бы отмахиваясь от него, скороговоркой пробормотал Абар.- Так как – поможешь?
      – Доля наша такая…- Снова вздохнул тот.
      – Тогда собери всё, что нужно для потенциального приступа… Плюс успокоительные – на случай, если приступа пока ещё почему-то нет… И срочно дуй по адресу, который тебе сейчас назовут… Там живёт Нина Кимре…
      – Кимре? Так я её знаю.
      – Откуда?
      – Мир тесен…
      – Ну, ладно… Так ты дуй срочно к ней и сделай так, чтобы она осталась жива.
      – А что такое?- Встревожился Клерой.
      – Да ничего…- Вздохнул Абар.- Просто я сегодня… поинтересовался её планами на ближайшее будущее… При достаточном финансировании…
      – Хм… Интересно… А моими планами при тех же условиях ты поинтересоваться не хочешь?- Как-то напряжённо поинтересовался лекарь.
      – Пока нет.- Улыбнулся президент.- Вот доставишь мне Нину живой и здоровой – тогда и поговорим.
      – Ловлю на слове…
      – Лови, лови… Глотни сам валерьянки…
      – Охотно…
      – Ладно, дружище – я отдаю трубку человеку, который обеспечит тебе сейчас машину и доставку завтра-послезавтра тебя и Нины в Кайану. Он же расскажет, как меня искать.- Закончил Абар и передал трубку Алкою. Этим тема была исчерпана. На сегодня. Вскоре Нина основала лабораторию в Хинтшире, а Клерой – клинику в столице. Перед тем, как покинуть Ункарию, я уже успел прокатиться в поезде, влекомом локомотивом с ядерным реактором. А лаборатория продолжала работать…
      …Сижу я теперь и думаю: вот ведь, как события малые на судьбы государств влияют: кто б мог подумать, что развитие компактных транспортных реакторов в стране явилось следствием того, что два парня как-то вечерком сходили за голой девкой – то бишь, купальщицей – понаблюдать…
 

* * *

 
      Вечер между тем шёл своим чередом. Гости, в большинстве своём, не стояли на месте, динамически разбивая одни сборища и создавая новые. Видимо, здесь все всех знали и не испытывали сложностей в общении, попросту выбирая окрест наиболее интересные темы. В одном месте говорили о ремонте центрального моста в Кайане, в другом – о проблемах клиники в Даргосе… Кого-то интересовал храм в Хернеке… Страна понемногу оживала. Ощущались и те деньги, которые служба Алкоя сумела найти и вернуть "домой", разыскав и отдав под суд немало воров государственного масштаба; и те, которые продолжали поступать на счета Абара от соплеменников за кордоном, видимо, не забывших об осенних "конференциях с диаспорой". Смутное время, похоже, кончалось… Это особенно ощущалось здесь, среди этого сборища людей, исповедующих разные взгляды, представляющих разные профессии, молодых и дряхлых, восторженных и недоверчивых, но объединённых одной целью… которую большинство из них не могло толком и сформулировать. "Сделать жизнь достойной Человека" – так выполнил за них эту задачу я в одном из своих отчётов Скренту.
      – …Уровень образованности этих "деятелей" просто ужасает…- Слышал я обрывки очередной беседы.- Вчера видел карамель – называется "малиновый звон". На ней нарисована ягода, отдалённо напоминающая малину. При чём здесь малиновый звон? Остаётся только выпустить шоколадные батончики "никто не хотел умирать" да карамель "доживём до понедельника"… То, над чем раньше смеялись, как над маразмом – нас окружает сегодня реально…
      – Изолгались, сами себя перехитрили, запутались вконец… Сексуальные развлечения именуют любовью… Боязнь общественного мнения или, скажем, страх перед Богом – путают с моральностью…- Слышал я дальше, перемещаясь по залу.
      – …плавал он вторым помощником капитана на траулере "Гриунт" этак лет пятнадцать…- Я остановился, заинтересовавшись сюжетом байки.- Ну, кто такой был при Сонах второй помощник – я думаю, вы все знаете…
      – А кто?- Неожиданно для себя самого спросил я. На меня внимательно посмотрели, но рассказчик, коротко пояснив: "Стукач.", продолжил:
      – Так вот, за эти пятнадцать лет завёл он массу знакомств в этих самых южных широтах… Хоть должность у него и неприглядная была, да сам парень вроде неплохой и неглупый… И команда к нему недурно относилась, и он подсказывал, как лучше лишние деньги в страну провезти… А своему начальству "скармливал" сволочей да подлюг, которые команде жить мешали… Ну, и выпить любил… А может – пил с горя: не шибко ему своё место нравилось… Ну, а коль выпить любил – значит, среди южных аборигенов быстро знакомства заводил: капитан его с собой всегда на берег брал, когда знал, что пить придётся: сам он этого дела не любил, а отказом обидишь портовое начальство – потом проблемы будут… Так он с собой второго помощника, значит, берёт; сам пропускает со всеми по чарочке-другой, да незаметно и смывается… А помощник уже гудит "на полную катушку" – до утра, то есть… Ну, а поутру – как заведено – подсчёт идёт: кто с нами, значит, сегодня был, а кто – нет. С "Гриунта" были? Были… Значит, "свои"… Дать им, чего надо, в первую очередь! А вот с "Кореции" что-то никого не видно… Ну, пусть, значит, постоит под погрузкой недельку-другую – авось, будет ещё время познакомиться… Такая вот логика…
      – Давай ближе к телу…- Нетерпеливо взглянув на часы, поторопил рассказчика кто-то.
      – Да, так вот…- Продолжил тот.- Как началось смутное время, так корабли на прикол и стали: здесь-то рыбку ловить особо негде, а договориться никто толком ни о чём не может: плановые органы Сонов рухнули, а новые ещё и не думали зарождаться – и моряки от безработицы с голоду пухли… Ну, наш деятель взял да и обзвонил своих собутыльников, а те уже в своих странах подшебуршились, переговорили с кем надо и ответили так: 2% наличными, на руки, от суммы выручки минус все текущие расходы – и ловите в наших водах, сколько душа пожелает. Ну, он с радостной рожей и подруливает к министру рыбного хозяйства – вот, дескать, как всё удачно образовалось: моряки и голодать не будут, и какую-никакую копейку как родине, так и себе заработают… Ответ министра был неожиданным:
      – Копейка для родины пусть Вас не беспокоит.- Чётко отрезал он.- Это – не ваши проблемы. Что же касается моряков… Так им много зарабатывать просто вредно: слишком быстро от рук отобьются. Пусть учатся работать за жратву!- Весьма довольный, видимо, только что изобретённой формулировкой, резюмировал он.- За похлёбку!- От удовольствия министр даже взмахнул рукой и выжидающе посмотрел на посетителя – то ли ожидая восторгов по поводу "удачной шутки", то ли давая понять, что беседа закончилась.
      – Мда… И чем это закончилось?
      – Тогда – ничем.- Многозначительно произнёс рассказчик.- А недавно я узнал, что Абар, проведав о том случае, весьма оценил остроумие "шутника" и отправил его "работать за похлёбку".
      – То есть? Я слышал, что его судили.- Спросил кто-то.- Причём – процесс был открытым. И моряков едва сдерживали – они всё рвались с ним по-своему "поговорить"…
      – Ага…- Кивнул рассказчик.- А потом Абар побеспокоился, чтобы, когда осуждённого доставили на зону, в сопроводиловке было ясно сказано, что господин министр должен только личным физическим трудом зарабатывать себе на хлеб насущный, при этом расцениваться этот труд должен так, чтобы господин министр, не дай Бог, лишней копейки не заработал…
      – Короче, Абар отправил его "работать за жратву"…- Кивнул головой один из слушателей.- Что ж – это на него похоже. Он не любит придумывать наказания да возмездия – ему это неинтересно. Как-то он заявил, пожав плечами: "Зачем изобретать велосипед – достаточно поместить негодяя в те условия, которые он уготовил другим. По крайней мере, это будет адекватно…".- Компания заулыбалась, а я потихоньку двинулся дальше. Потом я что-то выпил… Потом – ещё… Потом – плохо помню… Помню, что ходил по залу, подходил к людям, что-то спрашивал… Многие улыбались… потом я поймал себя на том, что сижу на втором этаже, в кабинете у Абара. О чём говорили до того – не помню. Дальше – помню только потому, что хватило сообразительности включить диктофон.
      – Интересно, как сложатся в дальнейшем отношения между Вами и Вашей партией…- Звучал с плёнки не слишком свежий мой голос.
      – Я устал повторять, что у меня нет своей партии.- Каким-то, почти измождённым, голосом отвечал Абар.
      – Ну… Вы ведь не станете отрицать, что своим приходом к власти Вы во многом обязаны "Народному возрождению Ункарии"?- Не унимался я.- Ведь до того Вас знали, в основном, промышленники… Да и то – далеко не все. Это – не масса… Масса – это работяги… "Население"… "Народное возрождение Ункарии", по сути, сделало Вам имя и привело к власти… Так не станет ли теперь партия, приведшая Вас к власти, претендовать и на свою долю?
      – Не думаю…- Поразмыслив, покачал головой президент.- Партия, конечно, занималась агитацией… Среди тех, кто ничего обо мне не знал. И без неё я бы наверняка сюда не попал… Но и переоценивать её роль особо не стоит… Кстати – многие работяги и раньше обо мне знали… От своих коллег…
      – А как они вообще о Вас узнали? Вы ведь не были, насколько мне известно, выходцем из их среды, да и вряд ли "ходили в народ" ради известности – на Вас это вроде как не похоже…
      – Ну, скажем… утверждение о том, что я "не был выходцем из их среды" – мягко говоря, не совсем корректно: после школы я попал в эту среду и почти год проработал на заводе шахтной автоматики и систем безопасности.- Возразил Абар.- Приходилось и в штреках бывать, и заниматься буквально чем угодно – от пайки микросхем до монтажа шахтных силовых щитов… Кстати – с тех пор я член профсоюза "рабочих угольной промышленности".- Ухмыльнулся он.- Этот год дал мне не слишком много в плане профессиональных навыков – просто подтверждались многие знания; совершенствовалось, оттачивалось мастерство… Но вот в плане отношения к работе, к последствиям своей деятельности… в плане ответственности за свои действия и поступки – этот год дал мне очень много… Впервые я столкнулся с тем, что от качества твоего труда зависит жизнь людей. Впервые я должен был "делать качественный монтаж" не просто для того, "чтоб красиво было", а – потому, что по-иному здесь было попросту нельзя: во-первых, всё должно безукоризненно работать много лет без вмешательства человека, а во-вторых – всё должно быть собрано настолько просто, естественно, наглядно и удобно… Понимаешь…- Он задумался.- Представь себе: шахта, темень, пыль, газ… Никудышнее освещение… Отказала автоматика и ремонтник пытается разобраться в монтаже – в твоём, в частности… В этой ситуации от тебя очень сильно зависит – разберётся он за пять минут или же будет костерить тебя час-другой неупотребляемыми в приличном обществе словами… А ведь всё это время шахта мертва – вот и прикинь, чем может кончиться твоя даже не ошибка – а просто неаккуратность, небрежность или даже, всего лишь, чрезмерная запутанность монтажа… В этом свете все требования техники безопасности и госприёмщиков выглядят уже не как "придирки канцеляристов", а, согласись, чуток иначе… Но для этого нужно спуститься в шахту и попробовать сделать что-либо на месте. Тогда понемногу начинаешь понимать…- Он вздохнул.- А я тогда был ещё безусым юнцом, с непомерной манией величия… Да, я был неглуп. Да, я был недурно образован, любознателен, кое в чём сведущ… Да, я ещё до прихода на завод уже мог работать лучше, чем многие из тех, кто проработал там не один десяток лет. Но только там вдруг оказалось, что это вовсе не извиняет моей безалаберности… Оказалось, что никому не нужны мои знания, если они не помогают обеспечить безопасность шахты… Никого не интересует моя мания величия, из-за которой я могу что-то не сделать вовремя или сделать плохо…
      – И такое бывало?
      – Ну, не совсем…- Мне показалось, что Абар немного смутился.- По крайней мере, я никогда не срывал сроков и мои работы с испытательной станции назад не возвращали. И меня не вызывали туда для исправления собственных ошибок. Но… Ты понимаешь, мой наставник был на заводе легендарной личностью: его знали все – от последнего уборщика до директора завода, который, когда ему нужно было пристроить на завод своего племянника, именно Тайше отдал его в ученики… Для "прохождения школы", так сказать… Это, согласись, говорит о многом…- Он задумался, будто что-то припоминая.- Да… Так вот, Тайша был совершенно неординарной личностью. Они вдвоём с напарником зарабатывали примерно в шесть раз больше, чем в среднем получали их коллеги… Можешь себе представить, как на это реагировали окружающие, среди которых были и недоброжелатели, и завистники… Особенно это дразнило тёток из конторы, которые считали зарплату… А они при этом просто спокойно работали – обеспечивая, кстати, качество на таком уровне, что к ним просто невозможно было придраться. Многие были бы счастливы это сделать, но – увы…- Усмехнулся президент.
      – Ну, они просто вынуждены были так себя вести,- возразил я, вспомнив "разумный прагматизм" Скрента.- Иначе их бы просто сожрали…
      – Ты не понял…- С сожалением улыбнулся президент.- Они просто не могли работать иначе. Они просто были такими людьми – вот и всё. Они так работали и тогда, когда получали наравне со всеми. Они не стали работать хуже, гонясь за объёмами работ и сопутствующей этому "большой деньгой", когда их доходы выросли в два раза. У них не закружилась голова, не загорелись глаза, когда они вышли на шестикратный уровень. Они продолжали работать так, что результат всегда оставался безукоризненным. Понимаешь… если бы они работали качественно только "для виду", то есть – на уровне, формально позволяющем нормально сдавать работу испытателям – они запросто могли бы увеличить свою производительность ещё в два-три раза… Но они не пытались этого делать. Почему-то. Как думаешь – почему?
      – Ну…- я замялся,- я догадываюсь, в общем-то… Да только мне подобных людей встречать не доводилось. Максимум – это тот, кто готов понимать "чужой интерес" в обмен на то, что "чужие" тоже будут понимать его интересы…
      – Не доводилось, говоришь?- Абар задумчиво оглядел меня, собираясь, видимо, что-то сказать, затем – похоже, мысленно махнув на эту затею рукой, закончил: – А мне вот – пришлось. И слава Богу. По крайней мере, больше всего я благодарен судьбе именно за то, что она всегда вовремя "поставляла" мне таких людей.- Он немного помолчал, рассматривая муху, ползущую по трубке телефона. Затем, одним движением руки ловко поймав её в кулак и "махнув" о стол, закончил: – жаль только, что происходит это почему-то… всё реже и реже…
      …В кабинете повисла неловкая тишина. Абар угрюмо смотрел на останки мухи на стекле стола – казалось, забыв обо мне и обо всём на свете; а я не решался напомнить о своём существовании, нарушив его покой или ход его мыслей. Наконец он поднял голову и, смахнув муху на пол, произнёс:
      – Ну, а "в народ" я действительно не ходил: как Вы изволили, сударь, верно заметить – мне это просто не свойственно. Что делать – не люблю набиваться…
      – Тогда как же мог народ о Вас узнать? Не думаю, что учеником на заводе Вы могли проявить себя так, чтобы о Вас заговорили работяги, передавая информацию, как легенду, из уст в уста…
      – Разумеется,- улыбнулся Абар.- Обо мне работяги заговорили гораздо позже, когда я уже был довольно-таки известной личностью, с устоявшимися взглядами – и на "принципы жизни", и на принципы управления производством… Несколько раз жизнь любезно позволяла мне проверить эти взгляды – чтобы утвердить в мысли, что я не ошибался – и я признателен ей за это.
      – И об этих "проверках взглядов" проведали работяги, раструбив о них на всю страну?
      – И "да", и "нет". С одной стороны – там, где мне доводилось "проверять свои взгляды" – работяги были довольны, ибо вследствие нормализации производственных отношений косвенно становилась более справедливой и оплата их труда. С другой – это не могло дать той известности, которая обеспечивала бы победу на выборах. Ну, один другому сказал, другой – третьему… Даже в пределах одного города это не обеспечит большинства, не говоря уже обо всей стране. Да и…- он вздохнул,- знаешь, есть у работяг такой недостаток: ленивы они.
      – В каком смысле?
      – В том смысле, что, когда всё хорошо – быстро теряют бдительность. И, если "хорошо" у них – они "тихо радуются", вместо того, чтоб побеспокоиться о том, чтоб хорошо было у всех… Вот и получается, что те, кто были мной довольны, предпочитали особо "не звонить" об этом по сторонам…