Остальное интересует их лишь отчасти – тогда, например, когда это можно использовать для обеспечения своего выживания или выдвижения, либо – просто для того, чтобы погубить конкурента… Вот и получается, что крупным производством… или государственным управлением… обычно заняты люди, совсем не заинтересованные этим на самом деле заниматься. Что может сделать эта серая бурлящая масса, совершенно не озабоченная проблемами, ради решения которых её, собственно, содержат?
      – Видишь ли…- Абар, будучи, похоже, в целом согласен со мной, пытался, казалось, защитить не то отдельных людей, не то человечество в целом.- Строго говоря, их в этом и винить-то особо нельзя: такими их сделала жизнь. Условия слишком долго были таковы, что другие там просто не выживали…
      – Что же делать?
      – Менять условия…
      – И ждать?
      – Ну, ждать можно долго… слишком долго. Всю жизнь… Если не больше. Когда-нибудь оно наступит, конечно – это "светлое завтра"… Да только уж очень хочется почему-то, чтоб наступило оно чуток пораньше… А для этого надо шевелиться – обучая кадры, подбирая их, уговаривая тех, кто когда-то ушёл, отчаявшись – а мог бы быть полезен… Ты верно заметил, что ситуация в промышленности мало чем отличается от ситуации в структурах государственной власти – то же общество, те же проблемы… Те же принципы построения отношений – или та же беспринципность, если хочешь… Старая система успешно порождала и растила бесхребетников, льстецов, лакеев – а они не могут творить, не могут созидать: они могут только потреблять и разрушать… Попробуй теперь на базе всего этого создать систему, способную порождать и растить нормальных людей – тех, кто способен, хотя бы, просто создать нечто, нужное не только ему, но и окружающим…- Вздохнул Абар.- Я вот попробовал…
      – Ну, и как?
      – Пока не каюсь. Но – уже безнадёжно устал, кажется… Впечатление такое, что отдохнувшим, спокойным и удовлетворённым мне уже не бывать… никогда… Одно утешает: а вдруг из этого хоть что-нибудь дельное, да выйдет? А?
      – Дай-то Бог…
      – Да дай же ж Бог…
      – А может, всё должно быть проще? И на самом деле для решения подобных проблем достаточно нормальной, здоровой конкуренции?- Почему-то вдруг спросил я.
      – Так называемая "нормальная здоровая конкуренция",- хмыкнул Абар,- это просто единственный известный мне способ, позволяющий в условиях полной беспомощности правительства… или – руководства… хоть как-то обуздать алчь да беспардонность "предпринимателей" да "управляющих", готовых погубить весь мир "ради своей выгоды". То есть – это способ не деградировать всем и окончательно. Точнее – просто "предохранитель". Ограничитель. Если же моральность мерять по границе предохранителя… Мне бы, например, в таком обществе жить не хотелось…
      – Может, стоит как-то ограничить их власть?- Неуверенно предположил я.- Или сделать их более подконтрольными?
      – Проблема, Анри, увы, этим не разрешится… Более того – это только породит новые проблемы… Видишь ли… Всякий раз, ограничивая чью-то власть… или пытаясь организовать тотальный контроль над ним… ты принимаешь на себя, кроме его функций и его ответственности, ещё и функции контролирующей системы… То есть – в любом случае, тебе всегда проще выполнять его функции самому, чем организовывать контроль над ним. Дешевле, по крайней мере… Если же ты чрезмерно увлекаешься контролем – то, в конце концов, в итоге просто сам перестаёшь успевать за всем этим даже просто следить, не говоря уже о том, чтобы действовать быстро и осознанно… Проблема здесь – чисто кадровая, и решать её надо на уровне подбора и расстановки кадров. А возникает она тогда, когда люди, в результате твоей – как творца системы – ошибки, поднимаются на уровни, требующие более высокой степени ответственности, чем они способны осознать. Когда руководитель предприятия или городской голова мыслит категориями мелкого собственника – это беда…
      – Для всех, кто его окружает…
      – И для него – тоже, вздохнул Абар,- хотя он сам этого, увы, ещё не осознаёт… А когда такими категориями мыслят министры…- Абар тяжело вздохнул и махнул рукой.- И всех их нужно заменить, и – где-то взять этих, новых: и приличных, и обученных… Подготовленных, словом. Соответствующих.- Он вздохнул.- Хорошо, Анри, работать в налаженной системе, в которой всё уже предусмотрено. А поднимать её с нуля – тоскливо…
      Мне было сложно с ним не согласится… И сейчас, когда я сижу в своей тёплой гостинной и пишу эти строки, мне подумалось вдруг, что История как бы сама выбирает тех, кто способен крутить её колесо – с тем, чтобы выжать их до конца… Даёт им, может, и много – но и спрашивает много… Невольно вспомнился мне сейчас другой вечер, другое место… И те же действующие лица. Это было уже весной, и, чтобы гостям не толкаться в зале, Абар предложил вынести "посиделки" на природу. Точнее – в лес. С вином, с шашлыками, с песнями у костра…
      Гости тогда, увлёкшись прекрасным вечером, совсем забыли, зачем здесь собрались.
      – Пусть их… пускай отдыхают…- Когда я заметил это, ответил мне Абар.- Отдыхать тоже нужно уметь, Анри. Чтоб не загнуться. Я вот – не умею. Увы.- Мы сидели в отдалении у костра, огнём которого подогревали остывшие шашлыки.
      – Пламя, Анри – это враг шашлыка…- Назидательно говорил Абар.- Ты заметил, как Ду Крюсо священнодействует? Пламя ни на миг не касается шашлыка – оно не оскорбляет, обжигая, плодов его шаманства… Сначала надо подождать, пока костёр прогорит и на месте его останутся горячие угли… Надо побеспокоиться о том, чтобы их жара хватило надолго – пока шашлык будет готов. Для этого последними в костёр попали толстые брёвна. Они ещё долго будут горячими… И только потом, поливая шашлык вином, можно приступать к колдовству… Ду Крюсо – Великий Шаман…- улыбнулся он.- Настоящий мастер своего дела. А так,- он кивнул на огонь,- получается только горелое мясо… Надо, хотя бы, держать его сбоку от огня – чтобы не испортить трудов Ду Крюсо и… не испортить безнадёжно… ему настроения…- Со вздохом закончил он, оглядываясь – не видит ли автор, как мы обращается с его творениями. Автор, к счастью, не видел. А я старался не забыть ни единого слова слегка захмелевшего Абара, которого вдруг потянуло на воспоминания…
      – На первых порах меня снедала мания управления, Анри… Мне казалось, что я должен влазить везде, где только сумею. Вскоре я понял, что это невозможно. Даже теоретически: я ведь не вездесущ… И я испугался. Я очень испугался, Анри. Это можно сравнить с состоянием хирурга, который, вскрыв ребёнка, вдруг понял, что всё сказанное несколько минут назад его матери… не имеет ничего общего с реальностью. И он в страхе думает о том, что выполнить так легко данное только что ей обещание просто невозможно – это выше его сил…- Я кивнул: понимаю, дескать. Абар немного помолчал – видимо, собираясь с мыслями; затем продолжил:
      – Я был в таком смятении, Анри… что готов был молиться хоть Богу, хоть чёрту – лишь бы разобраться, лишь бы понять, что происходит – и осилить всё же однажды взятую сдуру на свой горб ношу… Я никому не говорил об этом, Анри…- Абар бросил на меня испытывающий взгляд, как бы ожидая подтверждения, что всё это останется между нами. Я кивнул.- Я ходил в монастырь Святой Анны на Кирейском холме. Я ночевал в монастыре святой Елены в Райоте. Я – президент огромной страны, где живёт народу больше, чем на территориях десятка соседей, вместе взятых; я – еретик, насмехавшийся над догмами разных религий – стоял на коленях в монастыре святого Георги в Цантае и молился, чтобы Господь ниспослал мне силы и разум… Смешно?
      – Нет.- Покачал головой я.
      – Ты как думаешь – я не свихнулся, Анри?- Криво ухмыльнулся Абар.
      – Не похоже,- Улыбнувшись, поспешил я успокоить собеседника.
      – И вот… Мне приснился сон. Это было в монастыре святого Георги. Время было позднее – и настоятель предложил мне остаться на ночь. "Я вижу смятение в твоей душе…- Сказал он.- Тебе нельзя сейчас трогаться в путь. Останься здесь. Это тебя успокоит". – И он отвёл меня в уединённую келью, оставив там одного. "Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь". – Закрывая дверь, спокойно сказал он. Мне было там хорошо. Мне не нужно было куда-то бежать, кого-то контролировать, за кем-то присматривать, кого-то распекать… Я пробыл там трое суток. Я отоспался. Я снова смог думать. Понимаешь, Анри – я снова мог мыслить, а не "принимать молниеносные решения"… На третью ночь мне приснился сон… Сначала мне показалось, что вошёл настоятель – я ясно видел, что дверь открылась и кто-то вошёл. Почему именно настоятель – не знаю. Я как-то просто воспринял его, как человека, которому можно верить.
 

* * *

 
      – Ты правильно сделал, сын мой,- тихо произнёс он,- что пришёл сюда. Тебе нужно было отдохнуть и восстановить силы – и ты сделал это. Теперь ты готов принять помощь…
      – Помощь?- Удивился я. Меня смутила логика старца: получалось, что для того, чтобы быть готовым принять помощь, надо было сперва восстановить силы.
      – Помощь…- Улыбнулся он.- Или ты не нуждаешься в помощи?
      – Нет, почему же…- Замялся я, не решаясь спросить, кто он и чем может мне помочь.
      – Ты хочешь, чтобы государство, созданное тобой, было долговечным?- Вдруг спросил он.
      – Да…- Озадаченный вопросом, только и смог кивнуть я.
      – Тогда ты не должен им управлять.- Чётко произнёс старик. Трудно сказать, какое недоумение и изумление выразило в этот миг моё лицо.
      – Творец, опустившийся до уровня своих творений, становится просто участником событий…- Тихо продолжал старик.- Это может быть полезным для познавания и понимания, но это лишает его – хотя бы на время – многих прав и возможностей. Если ты хочешь быть Творцом – ты не должен управлять. Ты должен творить. Созидать.
      – Что?
      – То, что хочешь.- Улыбнулся старик.- В данном случае – Государство. Людей. Отношения между ними. Если ты всё сделаешь правильно – система должна работать сама.
      – Изобретатель плуга, как правило, не пашет сам?
      – А чаще всего – и не присутствует при этом. Хотя бы – потому, что не вездесущ…- Одними глазами улыбнулся старик.- Пашут другие: каждому – своё. И всякий, кто возьмётся не за своё дело, неизбежно всё загубит: не только то, что, возможно, создал сам, но и весь процесс, участником которого он был.
      – Ты хочешь сказать, что, управляя страной, я погублю государство?
      – Естественно и неизбежно. Ты сейчас имеешь большую власть. Практически неограниченную. Любое неосторожное или неумелое использование её дестабилизирует систему, приведёт к непредсказуемым последствиям. Ты же – ещё юноша, ты только учишься применять власть – следовательно, ошибки неизбежны. Вопрос только в том, насколько они окажутся значимы. Грубо говоря, устоит ли система – или же они приведут к катастрофе.
      – О, Боже!… Дай мне силы, чтобы завершить начатое… И – Разум, чтобы не наделать при этом глупостей…- Вздохнул я. Старик усмехнулся:
      – Так что же вначале – силы или разум?
      – Разум.- Немного поразмыслив, выбрал я.
      – Почему?- Живо поинтересовался старик.
      – Ибо сила, не обременённая разумом, не способна созидать. Думая, что творит, она сеет смерть и разрушения… Она опасна для окружающих…
      – Хорошо,- кивнул старик.- А бессильный разум – дающий понимание, но не дающий возможности осуществить понимаемое? Предоставляющий возможность лишь наблюдать со стороны, как в результате метаний безмозглой толпы рушатся остатки всего того, что ты легко мог бы развивать, взращивать?
      – Это – трагедия разума. Толпа этого не понимает, не чувствует этой трагедии – она счастлива, упиваясь порывом… Когда-нибудь потом… она придёт, возможно, к истине – но сейчас она не вопиёт… Она, быть может, даже счастлива… А сила, лишённая разума – это трагедия, осознаваемая всеми, и – проблема для всех… Я не готов подвергнуть всех такому испытанию. Пусть лучше страдает один, чем все.- Уже не совсем уверенно закончил я.
      – Хм… Тут наши интересы немного расходятся…- Заметил старик.- Скажи, ты слышал когда-нибудь фразу "страданиями… душа совершенствуется…"?- Я кивнул.- Ты согласен с ней?- Лукаво взглянув на меня, поинтересовался старик.
      – Разумеется…- Снова кивнул я.
      – Так, значит, ты сознательно идёшь на то, чтобы толпа, будучи абсолютно счастливой…- Он сделал паузу, ожидая моей реакции.
      – …Попросту быстро деградировала?- Едва решился высказать невероятную догадку я. Лицо старика осталось бесстрастным. Некоторое время мы молчали.
      – В том-то и проблема, сын мой…- Наконец, вздохнув, промолвил старец.- Если ставить целью всеобщее блаженство – то результатом твоих действий неизбежно станет толпа блаженных…
      – Идиотов, деградирующая быстрее, чем это кажется возможным…- Криво ухмыльнулся я.
      – Что делать – это одно из основных свойств разума…- Вздохнул старик.- Он не должен быть счастлив… слишком долго. Счастье – это яд, которым можно лечить израненную душу. Если применять его с умом… Но стоит чуток передозировать – и ты отравишь её. Врачевание ядами – великое искусство… Не прощающее ошибок и заблуждений…
      – Тогда… Значит, мне нужны и разум, и силы – без выбора очерёдности. Только вместе. Одновременно.
      – Зачем?- Тяжко вздохнув, пожал плечами старик.- Всё это – суета сует…- И он надолго замолк, глядя сквозь меня в пространство.- Что ж – я дам тебе осуществить задуманное,- наконец, встряхнувшись, произнёс он.- Хотя бы – для того, чтобы ты увидел, к чему это приведёт.
      – Это… Приведёт к катастрофе?- Уже боясь предполагать, нерешительно спросил я.
      – Нет.- Тепло улыбнулся старик.- Не волнуйся: {мир… не рухнет от твоих ошибок…}{~Вантала} Просто… {Что бы ты ни сделал – впоследствии… тебе придётся… пожалеть об этом.}{~Аллан Маклеод Грей (1905-1975)}
      – Почему?- Удивился я. "Неужели я настолько туп, что не могу выбрать правильное решение"? – мелькнула мысль.
      – Нет…- Улыбнулся старик, как будто я произнёс это вслух.- Просто… Дело в том, что… Правильного решения… не существует.
      – То есть?- Опешил я.
      – Истина столь многогранна и всеобъемлюща, что никакое частное решение не может быть правильным. По определению… Оно может только казаться правильным… И быть приемлемым – в конкретном месте, в конкретное время… Но даже понятие "лучшего решения" – это уже субъективная абстракция…- Старик изучающе глядел на меня – как мне показалось, даже без снисходительности – просто пытался определить, понимаю ли я вообще, о чём он говорит…
      – Ну, ладно.- Вдруг засобирался он.- Действуй. Ибо действие – единственный путь к познанию…
      – А как же… А как мне избежать ошибок? Как не разрушить этим… молотом абсолютной власти… Мою страну? Этот… цветок, который я так мечтал вырастить…
      – Распредели власть.- Усмехнулся старик.- Рассредоточь её. Она нужна тебе не для того, чтобы её применять. Ей нельзя пользоваться напрямую. Ты получил её лишь для того, чтобы иметь право наделять ею – в той или иной степени – других. А они должны действовать – в рамках данной им власти. Кто-то – делегируя её дальше, кто-то – применяя самостоятельно. Здесь у каждого – свой путь, своя судьба… Тебе нравится твоя земля?- вдруг неожиданно спросил он. Я кивнул.- А люди?- Оххх, люди…- я не смог сдержать тяжкого вздоха.- Люди, люди… О, Боже…
      – Что? "{Хороша земля – да народ плох}{Лат. пословица}"? – усмехнулся старик. Я кивнул.- А ведь тебе придётся полюбить их…
      – Я бы и хотел… Но…
      – Если ты хочешь их полюбить – это совсем несложно…- усмехнулся старец.- Надо просто не ожидать от них слишком многого…- и я не уверен, что усмешку, играющую на его губах, нельзя было спутать в этот миг с насмешкой или издёвкой.
      – Но… если не ждать от них слишком многого… то где взять тех, кто будут рядом? На кого можно опереться? Где взять тех, кто помогут мне?
      – Выбирать.- просто ответил старец.- Как ты уже выбрал многих.
      – Кого, например?- Не выдержал я.
      – Это – твоя задача, тебе её и решать…- Усмехнулся он.- Или ты хочешь, чтобы за тебя решил её я?- потупившись, я лишь покачал головой в ответ.
      – Я хочу найти людей, которые говорят о великом… собрать их вокруг себя…- начал излагать я, надеясь, что он хоть где-то проговорится и укажет мне на мои ошибки.
      – Если ты хочешь, чтобы государство было долговечным – то править в нём не должны люди, говорящие о великом – те пусть ходят в учителях.- Тут же оборвал меня старик.- А правители… пусть пекутся о чём-нибудь попроще – о том, например, чтоб желудки у народа были не пусты, да чтоб зависть и алчь людская не были бы выше разума… Чтобы реакция общества на тот или иной поступок личности была как можно более предсказуемой и терпимой… И – как можно меньше зависела от положения этой личности в обществе… Чтобы, наконец, учителя могли спокойно растить и учить своих учеников. От того, насколько удачно ты сумеешь определить роли и подобрать исполнителей для них – и зависит результат твоей "творческой деятельности". "Вся жизнь – театр. И люди в нём – актёры." Слышал?- Спросил он. Я кивнул.- Так вот… Это – так и есть. На самом деле…- Вздохнул старик и… исчез. Как будто растаял в воздухе.
 

* * *

 
      …Абар сидел, скрестив руки замком на коленях, и смотрел в огонь.
      – Интересно – а я-то в этом театре кто?- Вдруг усмехнулся он.- Режиссёр? Или – жалкий актёришко, возомнивший себя великим благодетелем публики?
      – Ты – человек.- Вдруг показалось, что услышали мы оба тёплый голос старика.- И… Ничто человеческое тебе не чуждо. Не чурайся его, ибо всё это тоже есть часть твоего "я". И никуда тебе от этого не деться… лет ещё тридцать, как минимум.- Добавил голос с усмешкой.
      – Ты слышал?- Глядя на мою удивлённую физиономию, спросил Абар. Я, судорожно сглотнув, кивнул.
      – Слава Богу… Говорят, что с ума сходят поодиночке… А коллективных галлюцинаций не бывает…- Усмехнулся президент.
      – Может, врут?- Предположил я.
      – Может.- Хмыкнул он.- Да только… мне почему-то хочется, чтоб это было правдой…- Я мог только кивнуть в ответ.
 

* * *

 
      …Воспоминания нахлынули тёплой волной… Они как бы качали, баюкали, унося меня куда-то… В прошлое ли, в будущее – подальше от реальности. Вспомнилось, как ещё позже, уже при каком-то очередном обсуждении системы государственного управления, Абар – видимо, давно осознав и переосмыслив всё это – уже вполне уверенно говорил:
      – Президент не должен напрямую управлять – это не его функции. Это – функции низовых звеньев системы управления, которую должен создать и отладить президент. Если созданная им система окажется удачной – эффективность управления возрастёт многократно, что не может не сказаться на росте национального дохода, на подъёме производства и т. п… Кроме того, система должна быть… Ну, если не абсолютно устойчивой, то, по крайней мере, как можно более устойчивой – как к внешним воздействиям, так и к проблемам, возникающим внутри её. В идеале она должна быть способна самостоятельно от всех этих проблем избавляться.- Ухмыльнулся он.- Президент не должен управлять. Роль президента, смысл его деятельности… заключается в том, чтобы создать такое государство, с такой системой управления и системой общественных отношений, что, даже будучи обезглавленным, оно не сгинет в одночасье и не ввергнется в парламентскую склоку или в пучину гражданской войны, а будет спокойно жить дальше, не спеша подбирая нового правителя. Любая система управления должна быть, прежде всего, стабильной – это относится, разумеется, и к системам общественных отношений, и к системам управления государством… Если правитель сумел создать такую систему – значит, он хороший правитель. Если не сумел – значит, ему нужно было заниматься в жизни чем-то другим, а не играть людскими судьбами. Правда, редко кто имеет мужество признавать поражение… Мне такие практически не встречались, по крайней мере… Поэтому грамотная система должна предусматривать и механизм смещения зарвавшихся лжецов, находящихся у власти.
      – И Вы знаете такой способ?- Спросил его тогда вечно ироничный Алозан.
      – Наверняка – нет, конечно.- Криво усмехнулся Абар.- Наверняка его знает, видимо, лишь Господь Бог.- Вздохнув, он поднял очи вверх.- Я же, помнится мне, предлагал такой вариант…- Абар выждал паузу, как бы призывая к вниманию.- Всякий гражданин имеет право голоса по тем вопросам, в которых он компетентен. Компетентность пока будем понимать, как признание его уровня знаний другими специалистами в этой области. Так вот – по этим вопросам он вправе либо голосовать сам, либо передать свой голос другому гражданину, который становится, таким образом, представителем первого и представляет его интересы при решении государственных вопросов. По всем остальным вопросам, в которых гражданин не компетентен – он вынужден, чтобы не казаться, по крайней мере, смешным, отдать своё право голоса выбранному им представителю. Таким образом, институт депутатства имеет смысл заменить институтом представительства. Разумеется – представление интересов есть работа, за которую следует платить. И выбирать представителей надлежит не по округам, а по единому списку в стране – по списку, в который включены все те, кто не возражал бы заняться представительством… интересов своих избирателей. И голосовать они должны не одним своим голосом – как те, за кого голосовали тысячи, так и те, за кого отдали свои голоса десятки тысяч – а полным количеством набранных ими голосов. В этом случае результат голосования, как я понимаю, должен оказаться гораздо ближе к истине… Кроме того – отзыв депутата есть дело сложное и хлопотное: я за всю свою жизнь ни разу такого процесса даже не наблюдал – видимо, никто не хотел связываться. Отзыв же представителя мы, по сути, вообще не предусматриваем: просто каждый, кто отдал ему право голосовать за себя, в любой момент волен забрать у него это право и – либо воспользоваться им сам, либо – передать другому. В итоге – каждый, кто проголосовал вопреки интересам своих избирателей, по мере извещения их об этом начинает катастрофически терять голоса, а с ними – и деньги, и власть. Таким образом я надеюсь избавить народ от выслушивания депутатского словоблудия и дать каждому реальное право голоса при принятии законодательных решений.
      – А если… этот "каждый"… окажется в этом не компетентен?- Криво улыбнулся Алозан.
      – Он кому-то это перепоручит. Но кому – это его личное дело.- Развёл руками президент.- В каждом конкретном случае это не гарантирует, разумеется, правильного решения – но статистика ожидается неплохая.
      – Вы так думаете?
      – Так думает группа экспертов, проверявшая эту идею.
      – Чью?
      – Другой группы специалистов…- Вздохнул Абар.- Которая существовала здесь ещё во времена Сонов и… которую мы до сих пор не можем собрать целиком. Кстати – может, это кому-то покажется странным… или – необычным… но ту же модель, помнится мне, легко синтезировали и обычные работяги после получасового обсуждения темы. Так что – выходит, что она вполне естественна для понимания и достаточна реалистична. Разумеется, она не есть догма, мы готовы её обсуждать, менять, перестраивать и совершенствовать в процессе внедрения… И – как всегда, надеемся на вашу,- Абар обвёл рукой собравшихся,- в этом помощь. Пока же эта система будет функционировать под моим наблюдением, и, если вдруг институтом представителей будут приниматься явно абсурдные решения – я просто буду их блокировать. Такое право "вето" будет сохраняться до тех пор, пока мы не поднимем общеобразовательный уровень масс. Со временем необходимость в нём отпадёт. Сейчас для меня самый сложный вопрос – кто будет иметь право вето после моего ухода. Мне бы не хотелось, чтобы этот человек, пользуясь этим правом, разрушил созданное за эти годы…
      – Может, передать это право наиболее "ёмким" представителям, имеющим наибольшее число голосов? Ведь именно поведение большинства вносит максимальную лепту в стабильность или нестабильность общества, значит, именно с ними нельзя конфликтовать при принятии законов?- Задумчиво произнёс Джакус.
      – Может быть…- Поразмыслив, кивнул Абар.- Мы ещё вернёмся к этому вопросу, а пока Вашу версию принимаем за рабочий проект закона…- В зале зашумели: журналисты, дурачась, поздравляли Джакуса "с началом законотворческой деятельности".
      – Одна проблема,- когда они поутихли, осмелился встрять и я,- поскольку число представителей и переменно, и непредсказуемо – где и как проводить эти заседания?- В зале раздался хохот: кто-то поддакнул, что, дескать, неплохо бы обсудить и тот вариант, в котором всё население захочет голосовать самостоятельно, минуя представителей – идея понравилась.
      – Хороший вопрос,- рассмеялся Абар.- Я думаю, что парламентские заседания мы попросту отменим.
      – А как же…- Начал Было Алозан, но Абар поднял палец, прося тишины:
      – Давайте сначала обсудим саму идею, а уж потом будем искать способы её реализации. В жизни часто так бывает, что неожиданно приходят простые и оригинальные решения, предложенные теми, кого сегодня просто нет среди нас. Давайте их искать.
      – Кого?- С усмешкой развёл руками Алозан.
      – Решения. Или – людей, которые их предлагают.- Улыбнулся в ответ президент.- Тем более, что, по крайней мере, одного – Ален Сена – мы, кажется, уже нашли.
 

* * *

 
      Но это было позже – заметно позже. А сейчас мы сидели у костра, позабыв о подгоравшем уже шашлыке, и я думаю, что лишь изрядная доля алкоголя спасла мой ум от полного помрачения. Помнится, я тогда начал почему-то если не побаиваться Абара, то, по крайней мере – настороженно к нему относиться… Видимо, человеку свойственно бояться того, чего он не понимает… Бояться сил, в чьей власти он находится – не смотря на то, что они пестуют его, защищают, воспитывают, растят… Странное это существо – человек…
      …Со временем настороженность понемногу проходила, временами даже переходя в восторженность. Столь экзотический эпизод был не последним – и впредь, слушая о подобном, я, признаться, уже был снедаем более интересом, чем страхом… Ещё один эпизод был мне рассказан при сходных же обстоятельствах – мы сидели у него в гостинной, у камина… И – тоже после небольшой дозы алкоголя: видимо, правду говорят, что он хорошо развязывает язык…
 

* * *

 
      – …Как-то мне приснился страшный сон…- Медленно, не спеша, рассказывал Абар.- Будто я сидел, скучал, думал, рассуждал, творил – и… создал целый мир. И всё в нём было прекрасно – и земля, и небо, и солнце, и цветы… Но – для чего это всё? Какой смысл во всём этом, если оно никому не приносит радости? Я – не в счёт: мне это всё давно уже было скучно… И я решился заполнить этот мир людьми. Наивный! Зачем я это сделал?!! Я думал, что они будут любоваться красотами моего мира и трудиться, не покладая рук, преумножая их – а они безжалостно уничтожали всё, что попадало им под руку… Я думал, что они станут добывать хлеб свой в поте лица своего и – хоть иногда – кормить страждущих… а они стали отбирать остатки еды друг у друга… Вместе с людьми в мой мир пришли алчь, ненависть, кровожадная тупость… Очень быстро люди научились убивать друг друга и даже находили в том немалое удовольствие… Один перед одним они кичились придуманными ими способами умерщвления себе подобных, гордились массовостью своих злодеяний и их изощрённой жестокостью… И я проклял тот день и час, когда в моём мире появился человек. Я захотел смести его с лица моей земли… Я делал это много раз, и начинал сначала – но всё повторялось снова и снова… Тогда я сам вошёл в мой мир, чтобы жить там и говорить с людьми, чтобы понять их… Но большинство из них говорило мне:
      – А с чего это ты взял, что нам нужен твой мир – такой, какой он есть? А с чего это ты вдруг решил, что нам он должен нравиться так же, как нравится тебе? Если ты действительно любишь нас – дай нам право жить так, как мы хотим, дай нам возможность творить по своему усмотрению…- И я подумал:
      – Боже… Когда придёт их час творить – каков же будет мир, который создадут они? И – кто захочет в нём жить?- Терзаниям моим, казалось, не было предела… И тогда я вдруг будто бы снова услышал голос того старика… Помнишь? Он, казалось, не спеша говорил:
      – Чтобы сделать мир правильным, много ума не надо… Да вот беда – он будет правильным только на тот момент, когда ты его придумал. Статически. А вот в динамике… Уже пока ты продумаешь его до конца, во всех деталях – проявятся первые "неправильности"… Эти детали попросту не будут вписываться в общую "правильную" картину твоего мира… А до тех пор, пока ты закончишь его творить – от первоначальной правильности не останется и следа… Потом ты его запустишь – и он начнёт жить по своим законам: как по тем, которые ты придумал – так и по их производным… И все понятия правильности и неправильности будут весьма абстрактны, ибо могут быть применены только по отношению к какому-то одному объекту твоего творения и только в какой-то конкретный момент времени. Ни по отношению к периоду, ни по отношению к группе объектов их применить будет уже нельзя… Потом наступит динамическое равновесие – хлипкое на вид, но, на самом деле – одно из самых стабильных состояний… Когда ты его проанализируешь, то неожиданно обнаружишь, что все твои первичные представления о разумности, целесообразности, справедливости, объективности, добре и зле – на самом деле были столь же далеки от Истины, как теперешнее состояние твоего мира от того, которое ты задумал. И тогда ты перейдёшь на следующий уровень понимания, приступишь к следующему этапу творения… Чтобы, пройдя очередной круг, вновь отнестись к своим прежним взглядам, как к наивности ребёнка…
      – Скажи, отче… А что будет там, в конце?
      – В каком конце?
      – Ну, когда это всё закончится?
      – Что?
      – Ну… Сам процесс сотворения…
      Старик улыбнулся:
      – Процесс творения бесконечен… Как и сама жизнь. Иначе – всё это было бы скучным… Слишком… скучным… Что может быть интересного в том, что имеет конец? Или начало?