Офицер - законный страж дисциплины и чести армии. Так смотрит на офицера и лучшая, здоровая часть народа, а потому естественно, что народ следит за нашими словами и поступками. Народ вправе желать, чтобы офицеры, в полное подчинение коим поступают его дети, были безупречными. Народ, охотно идущий на службу государству, вправе ожидать, что мы отнесемся к нему с полным вниманием и ревностью. Ясно, насколько мы должны следить сами за собой, за нашими словами и поступками, даже за нашей частной жизнью. Вокруг нас должны проявляться только чувства доверия и уважения.
      Прошло то время, когда народ не интересовался армией, которая для него была пугалом, куда он мог ссылать все свои порочные элементы, а сдача человека в солдаты была мерой наказания. Теперь народ желает видеть в военачальнике сумму тех нравственных качеств, которые составляют основу достоинства человека. <...>:
      Офицер не только не должен присоединяться лично к какой-либо политической партии, но как начальник своих солдат не должен даже высказывать своих симпатий и антипатий тем или иным легальным партиям, общественным группам и религиям; тогда его люди все одинаково почувствуют к нему полное доверие. В силу тех же соображений офицер не должен подчеркивать свою принадлежность к тому или иному сословию; особенно надо быть осторожным в выказывании своего аристократического происхождения. Это нарушает дух товарищества, ибо ряды офицеров доступны всем сословиям. Надлежит помнить, что мы все одинаково добровольно приняли присягу на верность службы Царю и Отечеству и, получив известную подготовку, достигли офицерского звания исключительно одним способом - Монаршей милостью.
      Офицер должен быть осторожен и в своей частной жизни, в смысле выбора знакомств. Самое лучшее - искать сближения с людьми, одинаково с нами воспитанными, скромными, честными тружениками. Надо избегать посещения сомнительных выскочек-богачей, так называемых растакуеров, которые добыли себе общественное положение и роскошь весьма сомнительными махинациями. Мало хорошего для офицера пристегиваться к свите богача только потому, что он держит открытый стол и задает блестящие балы и приемы. Делая это, офицер невольно попадает в число прихлебателей того, кто платит за все удовольствия.
      Сила и достоинство армии - дело современного корпуса офицеров; этот корпус представляет нравственную среду, в которой зарождаются и развиваются принципы воинской силы: чувство солидарности, сознание долга, необходимость жертвовать своей личностью, самоотречение во имя долга службы. Корпус офицеров - это очаг жизни армии. Если этот очаг деятелен, преисполнен духом инициативы, энергии, все элементы силы развертываются вокруг него под его влиянием. Если же общество офицеров угнетено, если ему мешают думать и работать, если в мирное время воспрещают всякое проявление энергии, находчивости, - словом, если им оставляют только внешнюю форму корпуса живого и деятельного, чтобы превратить в группу лиц, живущих и действующих механически, армия теряет одновременно свою ценность интеллектуальную и своего двигателя нравственного. Офицер делается лицом без всякой привязанности к службе и к своей части, блуждает по всей армии из полка в полк, повышается в чинах и помаленьку привязывается к своим личным интересам и соображениям, которыми и наполняет свое существование.
      Кроме того, если считать корпорацию офицеров ответственной за развитие силы армии, силы, основанной на нравственной энергии, надо признать незыблемым право корпорации контролировать своих членов и удалять недостойных.
      Корпорация должна быть чуткой и уметь встрепенуться, как только ее профессиональная честь в опасности.
      Чувство принадлежности к части, так понимаемое, является нравственной дисциплиной корпуса офицеров, этого органа, единственного способного пробуждать и культивировать живые силы армии. Если законоположения или приверженность к устаревшим традициям устраняют офицеров от этого дела, то не следует забывать, что вместо них и за них уже никто этого не сделает.
      Чтобы быть на должной высоте современных требований, офицер должен постоянно заботиться о поддержании и укреплении своих физических сил, своих умственных и нравственных способностей. Корпус офицеров, воспитываемый в этом направлении, распространяет не только в военной среде, но и в окружающем его населении воинский дух, уважение к армии, доверие, чувство силы. Надо твердо помнить, что всего этого нельзя достичь командованием, понимаемым в смысле механического отбывания служебных обязанностей. По приказанию не появятся: вкус к физическим упражнениям, желание учиться и основательно изучать свои обязанности, дух самоотречения. Эти чувства чаще всего развиваются сами собой в среде лучших людей, если эта среда не подавлена и не угнетена. Начальники частей могут много сделать для развития нравственных качеств офицеров, но при условии умения говорить и действовать по-отечески и завоевать себе нравственное командование офицерами, что, к сожалению, иными никогда не практикуется. А между тем ведение офицеров в нравственном отношении составляет существеннейшую обязанность начальника части.
      Если офицеры являются главным элементом силы армии, то надо принимать всевозможные меры к. их возвышению как в собственных глазах, так и в глазах окружающей среды. Существование офицера должно быть достойно и соразмерено с его материальными средствами. Форма одежды должна быть проста, удобна, но не карикатурна. Его гордость должна быть неприкосновенна, и потому следует избегать унизительных наказаний. Власть начальника не должна над ним висеть постоянно, ему должна быть предоставлена свобода своей, частной жизни. Обращаясь к офицерам по службе, особенно при посторонних, начальник должен говорить с ними, как с верными сотрудниками в общей работе. Никто не должен думать, что офицер повинуется из страха к власти начальника, напротив, все должны знать, что повиновение офицера основывается на добровольности принятых им на себя обязанностей.
      Практические приемы командования
      Для тех, кто признает исследованные здесь принципы командования правильными, практические приемы командования вытекают сами собой приложением этих принципов ко всевозможным случаям действительной жизни. Перечислить все эти приемы невозможно, но вот главнейшие из них:
      1) Надо начинать со своей собственной особы; быть господином самого себя, уметь командовать собой; считать обязательными не только для подчиненных, но и для себя существующие принципы и законоположения.
      Надо нести службу, потому что сознательно и добровольно принял на себя известные обязанности, забывая о своих личных выгодах, например, о желании понравиться начальнику и о боязни не понравиться, об искательстве наград и служебных повышений или популярности. Тогда и подчиненные почувствуют, что начальник обладает силой, так сказать, сверхчеловеческой, и его самые суровые приказания будут выполняться беспрекословно.
      Если у начальника слова не идут рука об руку с действиями, то, хотя его приказания и принимаются, но исполнение идет спустя рукава. Совсем другое дело. когда в начальнике видят человека твердого, не только проповедующего принципы, но и считающего их обязательными прежде всего для себя лично. У такого начальника все будут работать не за страх, а за совесть.
      2) Начальник должен, так сказать, раздвоиться, т.е. на службе быть только начальником, забывая свою личность, которую оставляет для своей частной жизни. Отсюда и явится авторитет непоколебимый, на который никто не будет покушаться.
      3) Начальник не должен выходить из себя, терять внешнего самообладания, памятуя, что тем самым он нарушает порядок службы.
      Самообладание необходимо и подчиненному относительно начальника, который забывается и позволяет себе делать оскорбительные замечания. Возражения начальнику недопустимы, но офицер, берегущий честь своего мундира, должен поступать корректно - почтительно слушать начальника, смотря ему прямо в глаза, с видом человека, который ждет приказаний, а на остальное не обращает внимание. Начальник должен обдумывать каждое слово.
      Особенно необходимо сохранять самообладание при наложении взысканий. Тут надо постараться довести виновного до полного сознания своего поступка и затем наказать, разобравшись в причинах, поведших к проступку, т.е. обнаружить, была ли тут простая ошибка или злой умысел на колебание основ дисциплины.
      4) Не следует произносить подчиненным длинных речей. Человеку серьезному, занятому некогда заниматься отделкой фраз. Говоря людям, надо избегать всяческой сентиментальности, а главное, воздерживаться от элоквенции, которая в нашем деле бессильна, беспомощна, а те высокие материи, которые будут развиваться, могут остаться непонятыми или оказаться смешными. Красноречие подготовленное зачастую скрывает ложность мысли. Оно почти неизбежно является подделкой тех чувств, которых оратор не испытывает в себе самом. Героизм не обнаруживается при обыкновенной обстановке, он не ощущается постоянно в нашем сердце. Только особые обстоятельства пробуждают его в натурах благородных и сильных. Ораторские приемы тут ни при чем. Красноречие офицера состоит в идеях, хорошо усвоенных и ясно выраженных. Он должен говорить языком человека, который учит и командует - точно, серьезно, твердо.
      Это качество не приобретается изучением, а является результатом внутренних достоинств говорящего: его убежденности, чувства долга и отличного знания того предмета, которому он обучает. Если начальник не знает своих обязанностей, тщеславен, равнодушен, бессознательно занят своей особой, - напрасная трата времени отделывать фразы, следить за своими манерами, ибо форма здесь никогда не будет в согласии с внутренним содержанием.
      5) Никогда не надо обманывать. Каждое донесение, подписанное начальником, должно быть образцом точности и правды. Надо иметь достаточно гордости, чтобы показывать свою часть такой, как она есть на самом деле. Надо быть очень осторожным к рекомендациям даже благотворительным и исходящим свыше. Нельзя позволять подчиненным выискивать пути для обхода прямого начальника или по личной слабости и незаконному снисхождению соглашаться на повышение недостойных. Если приходится изучить и обсудить какой-либо вопрос, преступно руководствоваться только предполагаемым мнением высшего начальника, а не всесторонним изучением дела.
      Словом, всегда и везде, при всех как важных, так и мелких обстоятельствах жизни и службы надо считать стыдом для себя нелояльность, лесть и низкопоклонство. Надо тщательно оберегать себя от зарождения этих качеств и держаться подальше от тех, кто ими обладает.
      Невольно припоминается характеристика, данная подобным людям Суворовым: "лживка, лукавка, немогузнайка".
      Начальник части должен принимать на себя всю ответственность за все, что в ней происходит, ибо он не только начальник, но и законный представитель части.
      6) Облеченный командной властью должен быть очень внимателен к своим людям, оберегать их от всяческих злоупотреблений и незаслуженных унижений. Авторитет начальника должен быть отеческим, но не тираническим, т.е. основывающимся на личной фантазии. Надо постоянно помнить, что солдат - не раб, а человек, выполняющий долг службы. Чем больше ему внушается долг повиновения, тем больше становится и ответственность начальника, особенно за нравственность солдата как человека, оторванного от своей семьи и ее нравственного воздействия.
      Ошибочно предполагать, что если авторитет начальника будет отеческим, то это явится равносильным слабости командования.
      Это неверно, ибо, проявляя отеческий авторитет, обеспечивающий функционирование части с непоколебимой твердостью, мы одновременно проявляем заботливость отца семейства о нравственных и материальных нуждах людей, вверенных нашему попечению.
      7) Командование должно носить характер деятельности методической, выдержанной, неослабляющей. Не надо повторять приказание. Следует отдавать его ясно и полностью, раз навсегда и для всех. Если приказание важно, оно должно быть письменным. По прошествии некоторого времени проверьте исполнение. Быть может, придется констатировать, что из данного приказания ничего не осталось. Что ж, надо пустить всю машину в ход наново, сделать это энергично, но главное, научить подчиненных применять более верные способы исполнения вашего приказания. Командовать - значит достигать конечного результата при помощи нормального функционирования военного организма, а не личным, беспрестанным вмешательством не в свое дело. Результат же непосредственный, временный, имеет значение второстепенное в сравнении с принципами высшего порядка.
      5) Надо заинтересовывать подчиненных в результатах, которых начальник должен достигнуть. Надо иногда спросить их мнения, объяснить, чего именно начальник хочет достигнуть и какой путь он для этого изберет.
      В практическом деле командования, высокие идеи проявляются зачастую очень простыми приемами, каковы внешние знаки чинопочитания, знаменующие собою то действительное чувство уважения к начальнику, которое каждый должен в себе воспитывать. Возьмем жизнь роты. Хорошо, если ротный командир собственноручно вручит ружье каждому молодому солдату, если он перед всей ротой поздравит вновь произведенных унтер-офицеров, введет их лично в помещение их взводов или отделений и представит им их людей. При возвращении роты со стрельбы, не мешает лучших стрелков поставить в голове колонны.
      В общем же, начальник должен основательно изучить свое дело, быть ему преданным, забывая о своих личных интересах, чувствах и вожделениях. Когда этот результат достигнут, остается действовать энергично и законно, не боясь показаться перед всеми тем, чем начальник есть на самом деле. Тогда не встретится надобности в подделке манер, наружности и речей.
      Заключение
      Все вышесказанное о принципах командования оставляет впечатление, что искусство командования одним как бы прирожденно, другим же достается лишь как результат серьезного изучения и продолжительного труда над самим собой. В среде командного состава можно встретить и тех, и других, но всем нужно посоветовать не оставлять привычки к анализированию всего относящегося к военной педагогике и к выработке собственного характера. Много между нами так называемых добрых малых, людей, наделенных отличными качествами, прекрасных товарищей, но несущих свой крест изо дня в день и не желающих слышать о принципах и методах. Таких жаль, потому что при всех своих симпатичных чертах, они никогда не смогут взять себя в руки, а потому никогда и не сделаются хорошими командирами.
      Чтобы быть на верном пути совершенствования, надо иметь в виду тот идеал, к достижению которого человек решил стремиться. Для нас этим идеалом будет великое нравственное совершенство безупречного начальника. Только страстное желание достигнуть этой нравственной высоты приучает к постоянному самоизучению и самоусовершенствованию. Надо вступить в командование самим собой, чтобы ежедневной практикой достигнуть развития тех благородных сил, отвлеченный облик коих нам представляется. Ежедневно со страстной настойчивостью, не знающей слабости, будет совершаться дело командного воспитания.
      Великое нравственное достоинство, которое будет в этом случае господствовать в человеке, заставит его ежедневно находить практическое ему применение. То он отвергнет несправедливость, то отступится от заведомой лжи, воздержится от излишней жестокости или без колебания примет на себя тяжкую ответственность. Служба и жизнь станут как бы постоянной практикой развития нравственных сил, а с помощью подобного режима выработается и характер.
      Если подобный идеал трудно осуществить, то все же можно к нему стремиться при условии обладания хотя несколькими искорками священного огня. Люди, воспитанные в идеях личных интересов и эгоизма, не годятся для дела командования, если не произойдет в них оздоровляющая реакция до того возраста, когда человек сформирован окончательно.
      Люди, хоть и недеморализованные эгоистическими тенденциями, но усвоившие себе нравственность податливую, уклончивую, да притом находящие себя уже устаревшими для тех сильных порывов, которых требует служба идеалу, - тоже не годятся для командования. Кроме того, следует не забывать и старую мудрость: чтобы уметь командовать, надо прежде всего научиться повиноваться.
      Встречаются люди, способные к некоторого рода командованию, хотя и несовершенному, но очень могущественному. Это характеры благородные, рыцарские, которые не задумываются отдать всего себя на дело благородное. Обыкновенно им не хватает последовательности, организаторского таланта, необходимого военачальнику. Но они преисполнены лояльностью, храбростью, добротой, чувством воинской чести и товарищества, они готовы на подвиги мужества и благородства. Если им дать старые, боевые войска, привыкшие в воинской чести видеть достаточную побудительную причину для преданности своему долгу, то такие войска пойдут за ними повсюду и пожертвуют собой с охотой, чтобы загладить ошибки своего начальника. Но такое командование не всегда верно. Таким начальникам не хватает способности самоизучения и господства над собой. Горячность крови делает для них трудными обязанности продолжительные, требующие терпения. Чувство долга им присуще в качестве инстинкта, они никогда не дадут себе труда об этом поразмыслить. Войну они любят за благородную страсть, которую она будит в их груди, за опасности, возбуждающие в них радость сознания своей храбрости. Можно стремиться и к осуществлению подобного типа, если думать только о себе самом, дешево ценя остальное: результат командования, жизнь подчиненных, успех боя. Начальник не должен любить войну ради самого себя, ради добывания собственной славы и наград. Свои воинственные порывы надо держать на привязи, путем высшего самоотречения вытравлять из своего сердца всякую амбицию, заменять ее чувством долга, сознанием великой ответственности перед Родиной и сосредоточить все свои силы на помыслах о боевом успехе своей части при возможно меньшем количестве потерь. Не говорю, конечно, о тех случаях, когда потребуется всем лечь костьми без рассуждения. Эти случаи могут быть, но они не поддаются исследованию.
      Воинственные натуры, в общем, не умеют командовать. Они хотят все извлечь из собственного фонда, отказываясь исследовать, подготовлять, организовывать. Натуры, так сказать, менее возвышенные могут достигнуть несравненно большего могущества в деле командования путем размышления и силою воли. В этом-то самовоспитании и заключается тайна искусства командования.
      Кончаю тем же вопросом, который поставил в начале: что нового требуется теперь от командного состава армии? Требуется повторение пройденного, требуется вспомнить хорошо забытые принципы, которые нам преподавались и в школе, и на службе. Конечно, для тех, кто уже все забыл, придется учить все наново, если хватит сил и способности. Беда наша не в недостатке принципов, которые нам должны быть хорошо известны, а в несчастной привычке жить и служить спустя рукава. Мы всегда были убеждены, что ничего, как-нибудь пройдет, но вот последняя война показала, что не все проходит. Мы встрепенулись, стали искать причины постигшего нас несчастья и в этом искательстве растерялись. А искать эти причины надо прежде всего в самих себе.
      Теперь от нас требуются не на словах, а на деле самоотречение и полная преданность добровольно взятому на себя делу воспитания и обучения вверенных нам войск. Приходится затратить большой труд, но можно быть уверенным, что труд этот не пропадет бесследно, а принесет свою долю пользы одинаково для всех нас дорогой, родной армии.
      Общество ревнителей военных знаний. 1907. Кн. 3.
      Я. Червинка
      Военная карьера у нас и за границею
      Чтоб жизни смысл и цену придать, открыть ей цели великие, святые, долг ты основой всему поставь!
      I
      России, а следовательно, и в ее армии, национальная идея сложилась, по моему мнению, более своеобразно, чем в других странах, вследствие разнородности составных, элементов российской интеллигенции. На этой мысли я останавливаюсь более подробно. Поэтому национальный вопрос требует особенно внимательного и трезвого, но отнюдь не безразличного к себе отношения в наших войсках, ибо в будущих войнах положительно нельзя будет обойтись без этики, без готового на все жертвы патриотизма. Следует принять серьезные меры для того, чтобы заблаговременно запастись достаточным числом дельных в этом отношении офицеров.
      Я не льщу себя надеждой, что у меня хватит дарования и подъема духа для создания стройного целого, достойного намеченной цели; но если не законченный, безыскусственный труд мой затронет в читателях чувства военного долга, чести и правды, то цель его будет достигнута.
      Надеюсь, что молодых читателей не оттолкнет та мысль, что автор отставной офицер, что далеко не всегда равносильно отсталости. Из отставки не раз возвращались еще на поля битв!.. Прошу также не смущаться моим не коренным русским, безусловно, чисто славянским происхождением и отчасти заграничной военной карьерой. Изучение славянских народностей убеждает меня в том, что, в сущности, типические особенности славянской расы более или менее присущи всем нам и что для зарубежного славянина понятна, близка и родственна русская натура и наоборот.
      Насколько я могу судить, основываясь на опыте более чем 12-летней заграничной и затем 28-летней русской службы, разница между нашим и заграничным корпусом офицеров заключается главным образом в следующем.
      Прежде всего в подготовке молодежи к военной карьере как в военных, так и в невоенных учебных заведениях у нас и за границею, не может не быть той разницы, которая здесь и там происходит от различий всего уклада жизни общества, своеобразной истории, племенных черт характера, первоначального воспитания, обычаев и традиций. Еще Пушкин сказал: "Климат, образ жизни, "вера дают каждому народу особенную физиономию..."
      Но если считаться только с подготовкой специально военной, то, сравнивая наших вновь выпущенных офицеров с такими же молодыми военными наших западных соседей, я не наблюдал какой-либо особенно существенной разницы. Быть может, есть некоторое различие в самой системе воспитания и в приемах преподавания; возможно, что над воспитанием молодежи за границею трудятся более удачно, чем у нас, но вообще в лице начинающих свою военную карьеру офицеров, воинские части получают как здесь, так и там тот же ретивый, надежный, но не сформировавшийся еще окончательно офицерский материал, дальнейшая обработка которого всецело зависит от совокупности всей обстановки и среды, которая будет влиять на него с самого начала и затем в продолжение всей службы.
      Но именно с момента прибытия молодых офицеров в свои части, по моему убеждению, резко расходятся пути сравниваемых мною двух групп юных офицеров.
      Представим себе, что наш офицер попал бы сразу после выпуска в германскую, австро-венгерскую или другую западную армию. Нет сомнения, что в таком случае и он вполне применился бы к ним, проникся бы их духом, традициями и в особенности характеризующим их стремлением к самодеятельности, наблюдаемой там даже среди солдат и унтер-офицеров, а не только в корпусе офицеров. Но попади туда старый наш офицер, он сам чувствовал бы себя не только вне своей среды и не в курсе дела, а пришелся бы не по душе и тем, и другим. А причину сего пришлось бы искать уже не в одних национальных или бытовых различиях, но преимущественно в том обстоятельстве, что молодой офицер за границею сразу после вступления в ряды армии и затем в течение всей службы подвергается более благотворному воздействию на него начальников и сослуживцев, что далеко не всегда можно встретить у нас.
      Постараюсь это объяснить точнее.
      В отношениях к молодому офицеру его товарищей старших и начальников у нас и у наших соседей громаднейшая разница.
      Там почти всегда он испытывает с первого шага участливое к себе обращение более выдающихся положительными качествами товарищей и авторитетных начальников. Участие это простирается, так сказать, на весь нравственный, физический и служебный облик молодого товарища, начиная с самых интимных сторон частной его жизни и кончая его начальной служебной деятельностью. В тесно сплоченной, не допускающей обособленности среде заграничных офицеров, товарищами быстро отмечаются все слабые стороны его воспитания и темперамента, недостатки характера и пробелы в его познаниях, но вместе с тем учитываются и ценятся также и его достоинства: служебное усердие, выдающиеся способности, солидные познания, стремление к общности и товарищескому сближению (не с одними только низами, а с целым, со всею военною семьей), как и все прочие симпатичные или несимпатичные черты молодого офицера. Общее воздействие на юного офицера окружающей его среды до того разнообразно и постоянно, что отрицательные стороны его формирующегося еще характера, дурные его склонности и привычки, недостатки воспитания подвергаются при каждом удобном случае безобидной товарищеской критике, тогда как, с другой стороны, лучшие его качества характера поощряются, выдвигаются на вид общие сословные военно-патриотические традиции и исторические предания части.
      От подобного воздействия молодые офицеры, за редкими исключениями, много выигрывают в лучшем смысле этого слова. Каждый тянется по службе, а вместе с тем охотно трудится не только сам над собою, а в свою очередь и над другими. Товарищество понимается здесь в смысле сплочения всего корпуса офицеров не только для совместной жизни, дружбы и выручки друг друга, а прежде всего для единодушного, достойного служения родине. Ввиду сего, проступки офицеров никогда не покрываются ложными понятиями о товариществе.
      В результате достигается лучшее, чего только достигнуть можно. Со временем молодые элементы очищаются, по крайней мере, от тех своих недостатков, которые вредят общему делу службы и единству духа и закаляются в строгих требованиях общего "е sprit de corps", придающего армии великую силу.
      II
      Нет спора, что и здесь встречаются, особенно в последнее время, среди молодежи офицеры, не подходящие под общий уровень, неспособные идти по намеченному направлению даже по политическим своим убеждениям, но их явно обличают, а в крайности удаляют.
      Бесполезно было бы указывать для опровержения выше мною изложенного на сочинения вроде известного рассказа "Из маленького гарнизона" или брошюры "Изнанка германской нравственности" и на разные отдельные факты, обнаруживающие и в армиях наших соседей скандальные стороны жизни и некоторые тени.
      Нет семьи без урода, и всюду на белом свете встречается пустота, разврат, карты, продажность, пошлые женщины и беспомощные, безнадежно задолженные офицеры, спорадически даже политическая неблагонадежность и т.д. Но здесь все это неуклонно строго преследуется и потому не достигает таких размеров, как в армиях некоторых других стран.
      В силу поясненного выше воздействия в громадном большинстве германских и австрийских офицеров вырабатывается твердый, решительный характер, укрепляется преданность долгу службы, чести и порядку, дух соревнования и самоотвержения, безусловная исполнительность, готовность всегда быть полезным общему делу, стремительная энергия и товарищество как основы всей службы.
      Общее корпоративное сближение, о котором я упомянул выше, является, по-моему, самым характерным различием заграничного и нашего корпусов офицеров. Оно приносит еще и ту пользу, что там вследствие близкого знакомства друг с другом офицеров более авторитетные из них, выдающиеся способностями и личными качествами характера сами собою, как будто с общего согласия, выступают на первый план, и никто не удивляется, если они выдвигаются быстрее других по службе, становясь начальниками своих товарищей. Их авторитет признавали еще тогда, когда они занимали одинаковое по службе положение.
      Благодаря внедрившемуся в корпус офицеров понятию о необходимости подчинения личных интересов общим каждый сознает, что в высшие начальники годятся не все подряд, а лишь самые достойные из них, потому что качества, требуемые от высшего начальника, свойственны далеко не всякому, и потому производство в высшие чины, начиная даже со штаб-офицерского, всех по старшинству, безусловно, невозможно без величайшего вреда для службы и для всего военного дела, как велико бы ни было усердие к службе менее способных.
      Таким образом, там действительно во главе воинских частей стоят компетентные, отборные во всех отношениях начальники, с железной настойчивостью воспитывающие своих офицеров в духе военного товарищества и дисциплины, неослабного чувства долга и бескорыстного служения родине. <...>:
      Именно благодаря такому подбору своих членов в армиях этих стран офицеры, составляют корпорации с патриотическими традициями, опирающимися исключительно на национальность одного только коренного народа, основавшего это государство.
      Констатируя же факт неполного преобладания в рядах нашей армии, и особенно в высших слоях ее, национального элемента, который сильно смешан с представителями нерусского происхождения, разве можно ожидать, чтобы у нас мог развиться тот дух пламенного патриотизма, который в армиях наших западных соседей в тяжелые времена защиты отечества играл такую важную роль.
      У нас же вследствие упомянутых выше обстоятельств и разнородности офицерского состава корпоративного духа быть не может. А раз его нет, то не может быть и такого единства, как в армиях с корпоративным духом офицеров. Естественным последствием сего является сравнительная разрозненность, начиная с сослуживцев каждой отдельной части и кончая большими единицами наших войск. Офицеров одного полка у нас связывают большею частью только служебные обязанности и уставные требования, вне которых они предоставлены сами себе. А где нет прочной спайки малых единиц, там и большие не сближаются. У нас нередко обособлены духом даже полки одних и тех же бригад, дивизий, и как часто замечается разлад между самыми близкими частями. Что же сказать еще о взаимных отношениях больших единиц или различных родов войск?
      Рознь эта усугубляется еще существованием отдельных офицерских собраний в каждой части, а не общих гарнизонных собраний, которые при условии надлежащего воздействия сверху могли бы способствовать сближению различных частей и родов войск.
      Здесь я позволю себе оговорку по отношению к защищаемому мною корпоративному (но далеко не кастовому) духу офицерского общества надеюсь, что не нужно доказывать полной совместности понятия о "национальных" армиях, заменяющих в XX веке прежние, своему народу чужие войска, с понятием о корпоративном духе офицеров, кульминирующем в культе высшего патриотического чувства самоотвержения.