Он не служит ни одному из классов или групп, а стоит на страже общенациональных интересов. Благо Отечества для него прежде всего. Вступающий в офицерский корпус должен забыть о своей социальной принадлежности. Офицер - не слуга, а воин, которому доверено самое ценное - безопасность и покой сограждан. Все, что угрожает безопасности и покою граждан, должно побуждать его к адекватным действиям, направленным на устранение опасности, восстановление безопасности и покоя граждан. Любые призывы классов, групп и лиц к офицеру занять выгодную только для них позицию - одно из действий, направленных на дестабилизацию обстановки в стране, следовательно, они не могут быть восприняты офицерским корпусом как благие для нации и их следует категорически отвергнуть.
      Офицер не имеет права участвовать в политической или классовой борьбе, ибо это ставит его в положение противоборства с существующей властью, что является недопустимым для него. Основная политическая линия офицера безусловная поддержка законной власти.
      Единственно приемлемый механизм смены государственной власти - мирное разрешение кризиса власти. Дворцовые перевороты, тайный сговор, насильственное свержение правительства и захват власти - средства негодные, порочные, недостойные и вредные, участие в которых офицеру категорически запрещает его офицерский долг и служебное положение.
      Для офицера подчиненные - это его ближайшие соратники, которые нуждаются в наставлении, помощи, поддержке, понимании. Если офицера не понимают его подчиненные, то ему следует прислушаться к словам М. Драгомирова: "Не торопитесь заключать, что если вас не понимают, то потому, что неразвиты; проверьте лучше себя, доразвились ли вы сами до того, чтобы всякий вас понимал"{226}.
      Традиционные нормы поведения офицеров России
      Всю совокупность традиционных норм поведения офицеров можно подразделить на две группы: а) боевые и б) нормы мирного времени, бытовые.
      Боевые традиции офицеров
      Без колебаний идти в бой, не дрогнув перед опасностью и смертью. (Д. Дохтуров{227} с радостью, совершенно больной, несется защищать Смоленск, говоря: "Лучше умирать в поле, чем в постели"{228}.)
      Воевать достойно и достойно умирать. (Я. Кульневу{229} в сражении под Клястицами ядро оторвало обе ноги; он упал и сорвал с шеи своей крест Св. Георгия, бросил окружившим его, сказав им: "Возьмите! Пусть неприятель, когда найдет труп мой, примет его за труп простого, рядового солдата, и не тщеславится убитием русского генерала"{230}.)
      Установка на бой и победу в бою; не бежать от врага, а искать его. (Екатерина Великая писала П. Румянцеву на его донесение о превосходстве сил турок: "Римляне никогда не считали врагов, а только спрашивали, - где они?" И результатом этой мысли явилась блестящая Кагульская победа, одержанная 17-ю тысячами русских против полутораста турок{231}.)
      Постоянная бдительность. (Владимир Мономах в своем "Поучении" говорит: "На войну выходя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не потворствуйте, ни сну; сторожевую охрану сами наряжайте, и ночью, расставив воинов со всех сторон, ложитесь, а рано вставайте; а оружия снимать с себя не торопитесь, не оглядевшись, из-за лености внезапно ведь человек погибает"{232}.)
      Необыкновенное благородство, умение подавить в себе честолюбие в минуты опасности для Родины. (В 1813 г., после смерти Кутузова, Главнокомандующим назначается гр. Витгенштейн. Три старших генерала обойдены этим назначением, но беспрекословно, без единого звука неудовольствия подчиняются младшему{233}.)
      Частная инициатива, стремление к взаимной поддержке в бою. (Нельзя не упомянуть о выдающемся поступке Дохтурова, который 4 декабря{234}, имея категорическое приказание корпусного командира отступать, сам вернул уже с марша дивизию и, никого не спрашивая, вступил в жестокий бой с двойными силами французов, при одном только известии, что вблизи отряд другого корпуса находится в опасности{235}.)
      Верность присяге, отсутствие всякой мысли об измене, плене и т.п. (Примеров тому множество. Один из них касается майора Юрлова, начальника инвалидной команды, которого Пугачев хотел переманить на свою сторону, а за категорический отказ повесил его{236}.)
      Отсутствие боязни перед вышестоящим начальником. (Так, например, кн. Голицын, дважды отбитый при штурме Шлиссельбурга, получив категорическое приказание Царя немедленно отступить от стен крепости, иначе голова его завтра же слетит с плеч, не убоялся ответить, что завтра его голова во власти царской, а сегодня она ему еще сослужит службу, и третьим приступом взял крепость"{237}.)
      Служебные и бытовые традиции
      "Бога бояться и Царя чтити, любить ближнего не словом или языком, но делом и истиною, повиноваться наставникам, покоряться властям и быть готовым на всякое доброе дело"{238}.
      Служить честно Отечеству, а не прислуживать кому бы то ни было. ("Когда занемогший офицер подавал установленной формы рапорт: "Заболев сего числа, службу Его Императорского Величества нести не могу", то он действительно ощущал, что его служба есть служба Его Императорского Величества"{239}.)
      Верность своему слову. ("Слово офицера должно быть залогом правды, и потому ложь, хвастовство, неисполнение обязательства - пороки, подрывающие веру в правдивость офицера, вообще бесчестят офицерское звание и не могут быть терпимы"{240}.)
      Уважение законов государства. ("Офицер должен отличаться уважением к законам государства и к личным правам каждого гражданина; ему должны быть известны законные средства для ограждения этих прав, и он же, не вдаваясь в донкихотство, должен быть всегда готов помочь слабому"{241}.)
      Мужественное преодоление всех трудностей и препятствий в службе и жизни. ("Малодушие и трусость должны быть чужды офицеру; при всех случайностях жизни он должен мужественно преодолевать встречающиеся препятствия и твердо держаться раз выработанных убеждений, чтобы всякий видел в нем человека, на которого можно положиться, которому можно довериться и на защиту которого можно рассчитывать"{242}.)
      Самоотречение. ("Повиновение законам и дисциплине должно доходить до самоотречения; в ком нет такого повиновения, тот недостоин не только звания офицера, но и вообще звания военного"{243}.)
      Разборчивость в выборе друзей, знакомых, определении круга общения. ("Офицер должен посещать только такие общества, в которых господствуют добрые нравы; он никогда не должен забывать, особенно в публичных местах, что он не только образованный человек, но что сверх того на нем лежит обязанность поддерживать достоинство своего звания. Поэтому он должен воздерживаться от всяких увлечений и вообще от всех действий, могущих набросить хотя малейшую тень даже не на него лично, а тем более на весь корпус офицеров..."{244})
      Преданность военной форме. ("Офицеры носили форму на службе, вне службы, дома, в отпуску, и это постоянное пребывание в мундире было непрестанным напоминанием офицеру, что он всегда находится на службе Его Величества. Офицер всегда был при оружии, и это свидетельствовало о том, что он всегда был готов обнажить это оружие для чести и славы Родины"{245}.)
      Публичная вежливость. ("В ресторане, при входе старшего в чине, полагалось просить разрешения продолжать сидеть за столом; в театрах требовалось стоять во время антрактов; в присутствии старшего воспрещалось курить без специального разрешения; при встрече на улице с генералами, начиная от командира корпуса, офицер (пеший или конный) становился во фронт, нарушая движение пешеходов и экипажей"{246}.)
      Отцовская заботливость о солдате: "Офицеры суть солдатам, яко отцы детем" (Петр I); "Слуга Царю, отец солдатам" (А.С. Пушкин).
      Забота о пристойности брака. (Нельзя было жениться, не испросив разрешения командира полка и согласия общества офицеров полка. А это разрешение и согласие давалось по рассмотрении вопроса о пристойности брака{247}.)
      Офицеры обязаны вести образ жизни, соответствующий их офицерскому достоинству. (Правила, которые всегда соблюдались: офицер не имел права ходить в трактиры и рестораны 2 и 3 классов, занимать места в театрах далее 5 ряда кресел; требовалось, чтобы офицер не скупился на раздачу чаевых; к знакомым офицер обязан был приехать в пролетке, но не идти пешком и т.п.{248}.)
      Воспитание в духе офицерских традиций требует не цикла лекций для обучаемых в военных школах и офицеров частей. Весь уклад жизни военно-учебных заведений и войсковых частей должен строиться с учетом данных традиций. И в этой работе пример остается за старшим начальником, который должен быть сам безупречен в соблюдении офицерских традиций.
      Заключение
      Духовное наследие Армии России - кладезь благоразумных мыслей и идей, обращенных к потомкам. Вот почему в заключение укажем на некоторые из них, рассчитывая на то, что это своеобразное завещание к разуму российских патриотов будет услышано.
      Не будем усыплять себя спокойной внешностью политического горизонта. История показала нам наглядно, как мгновенно возникают современные войны и как тяжко расплачивается та из сторон, которая в мирное время не сумела приготовиться к войне (В. Самонов){249}.
      Быть России или не быть - это главным образом зависит от ее армии. Укреплять армию следует с героической поспешностью (М. Меньшиков){250}. Смотрите, как бы, пренебрегая армией, не затронуть основного корня народного существования (М. Меньшиков){251}.
      Но пока не восстановлена вера страны в свое могущество, нужно ждать печальных неурядиц. Все низкое, что есть во всяком народе, поднимает голову (М. Меньшиков){252}. Вот почему нет высшей заботы для нации, как возможное развитие нравственных добродетелей в своих членах и затем охранение этих добродетелей от разложения. Обычаи, нравы, правовые положения и сама религия должны идти навстречу этим заботам (И. Маслов){253}.
      Все правительства, кроме разве очень глупых, понимают чрезвычайную высоту офицерского долга и стараются поддерживать сознание этой высоты в народе (М. Меньшиков){254}. У всех народов армия признается учреждением государственным, комплектуемым людьми, для которых военное дело, в виде защиты родины, считается либо священной обязанностью, либо делом призвания по преимуществу. Со своей стороны и государство бережно обходится со всеми льготами и преимуществами военного сословия, сознавая невозможность оплачивать все только жалованьем и покупать защитников родины ценою звонкой монеты (М. Грулев){255}.
      С чего начать? Прежде всего из армии следует изгнать тот нейтралитет к России, который имеет место. Равнодушная армия умирает как армия (М. Меньшиков){256}. Но мало одного духа солдат и офицеров, мало их горячего, святого желания победы, нужны еще твердые, умелые руки вождей, чтобы привести армию к победам (Н. Морозов){257}. Высшему начальнику уже недостаточно только носить генеральский мундир: ему нужно иметь за собой авторитет боевого опыта, командный ценз на всех предыдущих ступенях иерархической лестницы и широкое военное образование (П. Махров){258}.
      Следует помнить, что настоящая, истинная сила армии заключается в воспитании такой общей самоотверженной рядовой массы командного состава, которая бы не гонялась за блестящими эффектами, не искала красивых лавров, а смело и твердо шла в бой, гордая своим высоким призванием и крепкая своими понятиями о долге и истинном благородстве (Н. Морозов){259}.
      При подготовке офицерского состава на первое место следует поставить подготовку высшего командного состава (Н. Головин){260}. "Пусть выступят вперед честные люди" (М. Меньшиков),{261} ибо горе той армии, где карьеризм и эгоизм безнаказанно царят среди вождей, где большинство генералов думают лишь о своем благополучии, служат из-за наград и отличий, ведут лишь свою линию (Н. Морозов){262}.
      Следует помнить, что военное искусство не может и не должно у всех народов выливаться в одни и те же формы, быть всегда и везде одинаковым, вне зависимости от духа и особенностей народа. Спасение наше и возрождение может заключаться только в отрешении от иноземных устоев и возвращении к заветам славных вождей Российской армии (Н. Морозов){263}.
      "Прежде всего обратите внимание на офицера". Вот эта мысль, которая неотступно должна преследовать нас при чтении проектов обновления армии. "Смотрите в корень, - хочется сказать авторам, - помните, что сила армии не в солдатах, а в офицере" (Н. Морозов){264}.
      Пора отказаться от опасного заблуждения, будто хорошим офицером может быть всякий образованный человек (В. Рычков){265}. Пусть лучше некомплект офицеров, чем комплект с такими личностями, как офицеры "Поединка" (А. Дрозд-Бонячевский){266}. Будущее за такой армией, где офицеры верят в высоту своей миссии, а не удерживаются только формами, чинами и орденами (А. Дмитревский){267}.
      Офицерство - камень прочный, но при недостаточной заботливости, при презрении к его нуждам и потребностям и его можно превратить в сыпучий песок (В. Максутов){268}.
      Выталкивает из армии не физическая, а нравственная сила, как и притягивает - она же. Измените психологические условия офицерской службы бегство остановится (М. Меньшиков){269}.
      Самые благодетельные реформы армии останутся втуне, доколе не будет радикально преобразована вся наша военно-учебная система (В. Рычков){270}.
      Система воинского воспитания непременно должна покоиться на идейных началах. Высокая идея офицерского дела, прочно вложенная в душу юнкера, поднимет его собственное достоинство и не позволит ему, выйдя на службу, кое-как относиться к своим обязанностям{271}. Но если наша военная школа не умеет вселить в своих питомцев любовь к своему делу, если впоследствии и армия оказывается бессильной пригреть юную душу молодых офицеров, то ясно, что причина переживаемого недуга кроется в самих этих учреждениях - в их, так сказать, постоянном составе, придающем окраску всей их жизнедеятельности, а не в том переменном составе офицерства, которое приливает и отливает из армии. Рекомендовать в подобных случаях прибавку жалованья, как панацею от всех зол, - все равно, что, принимая гостей в холодной руине, надевать для этого случая лишнюю шубу. Да вы лучше протопите ваш дом и сделайте его жилым и уютным...{272}
      * * *
      Надо отдать должное русским офицерам: они умели относиться бережно к отечественной военной истории. В трудах военных писателей находится масса любопытного и интересного материала по разным сторонам офицерского вопроса
      Достойно представлена история деятельности военно-учебных заведений в работах: П.О. Бобровского "Юнкерские училища. В 3-х т." (СПб., 1881); Ф. Веселаго "Очерк истории Морского кадетского корпуса с приложением списка воспитанников за 100 лет" (СПб., 1852); П.А. Галенковского "Воспитание юношества в прошлом. Исторический очерк педагогических средств при воспитании в военно-учебных заведениях в период 1700-1856 гг." (СПб., 1904); Н. Глиноецкого "Исторический очерк Николаевской академии генерального штаба" (СПб., 1882); Ф.В. Грекова "Краткий исторический очерк военно-учебных заведений. 1700-1910" (М., 1910); В.Ф. Де-Ливона "Исторический очерк деятельности Корпуса военных топографов 1855-1880" (СПб., 1880); Н.П. Жервэ и В.Н. Строева "Исторический очерк 2-го кадетского корпуса. 1712-1912 г. В 2-х т." (СПб., 1912); А. Кедрина "Александровское военное училище. 1863-1901" (СПб., 1901); М.С. Лалаева "Исторический очерк военно-учебных заведений, подведомственных Главному их Управлению. От основания в России военных школ до исхода первого двадцатипятилетия благополучного царствования Государя Императора Александра Николаевича. 1700-1880" (СПб., 1880); М. Максимовского "Исторический очерк развития Главного инженерного училища. 1819-1869" (СПб., 1869); Н. Мельницкого "Сборник сведений о военно-учебных заведениях в России. В 4-х т., 6-ти ч." (СПб., 1857).
      Аналитической работой дореволюционного периода по военной школе России следует считать труд "Столетие Военного министерства. 1802-1902, т. X, ч. I-III. Главное управление военно-учебных заведений. Исторический очерк (составители П.В. Петров и Н.А. Соколов)" (СПб., 1902). Глубокие мысли о реформе военной школы высказал Н.Н. Головин в своей работе "Высшая военная школа" (СПб., 1911). М. Соколовский всесторонне проанализировал деятельность журнала для кадет в своей работе "Кадетский журнал полвека назад. Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, как повременное издание. 1836-1863" (СПб., 1904). Курс законоведения для кадетских корпусов представлен отдельным изданием "Основные понятия о нравственности, праве и общежитии" (СПб., 1889).
      В названных работах содержатся интересные исторические документы, в частности: "Высочайший Указ об основании школы математических и навигацких наук" от 14 января 1701 г.; "Письмо Директора Морской Академии Сент-Илера к графу Андрею Артамоновичу Матвееву от 1 марта 1717 года", "План об учреждении при артиллерии шляхетного кадетского корпуса" графа П.И. Шувалова; "Положение для постоянного определения или оценки успехов в науках, Высочайше утвержденное 8 декабря 1834 года"; "Наставление для образования воспитанников военно-учебных заведений" 1848 г., разработанное Я.И. Ростовцевым; инструкции для юнкеров, командного и педагогического состава, учебные программы и т.п.
      Большой интерес для изучения истории офицерского вопроса представляют работы: "Записки Андрея Тимофеевича Болотова. 1738-1760" (СПб., 1871); П.О. Бобровского "Обзор военного законодательства о главнейших обязанностях младших офицеров в войсках" (СПб., 1881); Н. Вишнякова "Суд общества офицеров в русской армии (исторический очерк)" (Военный сборник, 1909, No 12); В. Драгомирова "Подготовка Русской Армии к Великой войне, ч. I. Подготовка командного состава" (Военный сборник, Белград, т. IV, 1923); А.А. Керсновского "История Русской Армии", ч. I-IV (Белград, 1933-1938); А. Мариюшкина "Трагедия русского офицерства" (Новый Сад, 1923); Н.А. Морозова "Прусская армия эпохи Йенского погрома. Ее возрождение. Значение для нас этого поучения" (СПб., 1912); А.З. Мышлаевского "Офицерский вопрос в XVII веке. Очерк из истории военного дела в России" (СПб., 1899); П. Симанского "Перед войной 1812 года. Характеристика французских и русских генералов" (СПб., 1906) и др.
      Назовем также ряд трудов, содержащих конструктивные мысли об упрочении офицерского корпуса России. Это работы: А.Н. Апухтина "Командный состав армии" (Общество ревнителей военных знаний, кн. 3, 1907); И.Н. Блотникова "Опыт настольной книги для гг. офицеров" (СПб., 1910); А. Деникина "Путь русского офицера" (М., 1990); "Армейские заметки генерала М.И. Драгомирова" (СПб., 1881); П. Изместьева "Искусство командования" (Варшава, 1908); П. Карцева "Командование отдельной частью. Практические заметки из служебного опыта" (СПб., 1883); его же "Командование ротой и эскадроном" (СПб., 1881); Б. Панаева "Офицерская аттестация" (СПб., 1908) и другие.
      Практический интерес представляют также работы Н. Бирюкова "Записки по военной педагогике" (Орел, 1909); Д.Н. Трескина "Курс военно-прикладной педагогии. Дух реформы Русского Военного Дела" (Киев, 1909) и И.Г. Энгельмана "Воспитание современного солдата и матроса" (СПб., 1908).
      Из числа работ, выполненных после 1917 года по настоящее время, следует назвать труды: Л.Г. Бескровного "Русская армия и флот в XIX в. Военно-экономический потенциал России" (М., 1973); его же "Армия и флот России в начале XX века: Очерки военно-экономического потенциала" (М., 1986); М.Д. Бонч-Бруевича "Конец царской армии" (Военно-исторический журнал, 1989, No 6); А.И. Верховского "Россия на Голгофе (Из походного дневника 1914-1918 гг." (Пг., 1918);
      П. Краснова "На внутреннем фронте" (Л., 1925); С. Е. Рабиновича "Борьба за армию в 1917 г." (М.-Л., 1930); П.А. Зайончковского "Самодержавие и русская армия на рубеже XIX и XX вв." (М., 1973); его же "Русский офицерский корпус на рубеже двух столетий (1811-1903)" (Военно-исторический журнал, 1971, No 8); А. Кривицкого "Традиции русского офицерства" (М., 1947); С. В. Волкова "Русский офицерский корпус" (М., 1993); Е. Месснера "Современные офицеры" (Буэнос-Айрес, 1961); Н.А. Машкина "Высшая военная школа Российской империи XIX - начала XX века" (М., 1997); А.Г. Кавтарадзе "Военные специалисты на службе Республики Советов. 1917-1920 гг." (М., 1988); А.И. Каменева "История подготовки офицеров в России". (М., 1990); его же "История подготовки офицеров в СССР" (Новосибирск, 1991); его же "Трагедия русского офицерства (уроки истории и современность)" (М., 1999); его же "Военная школа России (уроки истории и стратегия развития)" (М., 1999); "О долге и чести воинской в российской Армии: Собр. материалов, документов и статей /Сост. Ю.А. Галушко, А.А. Колесников; Под ред. В.Н. Лобова" (М., 1990); А.И. Панова "Офицеры в революции 1905-1907 гг." (М., 1996); В. Рогозы "Офицерский корпус России: история и традиции" (Армейский сборник, 1997, No 9); "Российские офицеры" Е. Месснера, С. Вакара, В. Гранитова, С. Каширина, А. Петрашевича, М. Рожченко, В. Цишке, В. Шайдицкого и И. Эйхенбаума, (Буэнос-Айрес, 1959); В.Б. Станкевича "Воспоминания. 1914-1919 гг." (Л., 1926); О.Ф. Сувенирова "Трагедия РККА. 1937-1938" (М., 1998); В. Сухомлинова "Воспоминания" (Берлин,-1924); В. Флуга "Высший командный состав" (Вестник общества Русских Ветеранов Великой войны, 1937, No 128-129); Р.П. Эйдемана и В.А. Машкова "Армия в 1917 году" (М.-Л., 1927) и др.
      Всем названным и не упомянутым в этом списке авторам следует принести глубочайшую благодарность за труд во благо познания и укрепления офицерского корпуса России. Являясь истинными патриотами, болея за будущее своей Родины, каждый из них старался передать живущим и потомкам свое видение решения офицерского вопроса в нашей стране.
      И. Домнин
      Грехи и достоинства офицерства в самосознании русской военной эмиграции
      Суть в том, чтобы подготовить успех своей армии в будущем А этого можно достигнуть только при правильном знании действительного положения вещей и сопоставлении его с идеалом
      Петр Залесский
      Корпус офицеров в зарубежном рассеянии
      В 1917 году Россия лишилась главной опоры своей государственности офицерского корпуса. И для страны, и для самого офицерства последствия были катастрофичны.
      Вынужденная эмиграция свыше пятидесяти тысяч офицеров{273} в ходе и после Гражданской войны 1918-1922 гг., их многолетнее пребывание и самоотверженная деятельность в Зарубежье есть беспрецедентный факт истории Российского государства, заключительный акт трагедии офицерства Русской Императорской Армии Этот потрясающий феномен до сих пор должным образом не осознан, не изучен и не осмыслен.
      Контингент изгнанников, количественно превышавший полный комплект офицеров старой армии мирного времени, составляли несколько категорий кадровые офицеры, офицеры производства периода Первой мировой (Великой) войны, лица, получившие офицерский чин в ходе Гражданской войны, а также более 2 тысяч человек, окончивших в эмиграции русские военные училища (существовавшие до 1923 г.), кадетские корпуса и военно-училищные курсы (весь межвоенный период)
      Абсолютное большинство покинувших Родину - это участники контрреволюционной борьбы Среди них - вожди и видные деятели Белого движения генералы А. Деникин, П. Врангель, Е. Миллер, Н. Юденич, П. Краснов, А. Кутепов, М. Дитерихс, А. Богаевский, Г. Семенов и др. (все также активные участники Великой войны)
      Всего на чужбине обрели пристанище не менее трех тысяч русских генералов{274}. В том числе бывший Верховный Главнокомандующий Российской армией (1914-1915) Великий Князь Николай Николаевич, крупные военачальники, занимавшие ранее высшие военные посты Назовем лишь ряд полных генералов, т е имевших звания "генерал от кавалерии", "генерал от инфантерии", "генерал от артиллерии" Д. Абациев, И Багговут, Н. Баратов, В Гурко, Ю. Данилов, А. Драгомиров, Н. Епанчин, А. Зегелов, В Ирманов, А. Кауфман, Н. Крузенштерн, К Крылов, Н. Мартос, кн. В Масальский, П. Ольховский, Ф. Палицын (быв. начальник Генштаба), В. Сухомлинов (быв. военный министр), Н.П. Сухотин, В. Флуг, Н. Ходорович, Ф. Шкинский, Д. Щербачев, Э. Экк, И. Эрделли, Н. Юденич и др.
      В изгнание ушли и видные военачальники, яркие военные ученые и писатели генералы А. Андогский, А. Баиов, В. Баскаков, В. Борисов. А. Виноградский, А. Геруа, Б. Геруа, Н. Головин, А. Гулевич, В. Доманевский, В. Драгомиров, В. Ипатьев, А. Келчевский, П. Краснов, И. Майдель, А. Нилус, Е. Новицкий, П. Симанский, А. Шварц и многие другие.
      За рубежом оказалось около семисот офицеров русского Генерального Штаба{275}, по праву принадлежавших к военной элите России, составлявших "мозг армии". Это - большая часть генштабистов, оставшихся в живых после лихолетья Гражданской войны (на службе "Республике Советов" таковых находилось вдвое меньше){276}.
      Таким образом едва ли будет преувеличением сказать, что вне Родины оказался цвет офицерского корпуса. Это был подлинный отбор: кадры, закаленные в огне мировой войны, испытанные добровольной трехгодичной борьбой против большевизма за национальную Россию, за то, что было для них традиционно, дорого и свято.
      Жизнь на чужбине была томительным испытанием, а нередко - нравственной пыткой. Часть изгнанников предпочла остаться "профессионалами", пусть даже под чужими знаменами. Многие связали судьбу с французским Иностранным легионом. "В раскаленных песках Марокко и Сахары, на каменистых кряжах Сирии и Ливана, в душных ущельях Индокитая - повсюду рассеяны кости русских легионеров, самоотверженно и бескорыстно дравшихся за честь французских знамен", - повествовал историк эмиграции полковник В. Абданк-Коссовский. Надо сказать, что, конечно, не все русские дрались "самоотверженно и бескорыстно". Тяжелейшие условия службы, непривычный климат, "недружеское" отношение со стороны командования вынуждали целые группы наемников оставлять (чаще попросту дезертировать) ряды легиона{277}.
      В 1924 г. русские сыграли заметную роль в политической жизни Албании, когда отряд из эмигрантов во главе с полковником В. Берестовским решил исход борьбы за власть в этой стране в пользу Ахмет Зогу. В благодарность несколько русских офицеров были назначены на видные должности в албанской армии. Похожая ситуация сложилась и в Абиссинии, где в 1928 г. русские офицеры А. Фермер и В. Дитерихс, служившие в гвардии наследника престола Тафари, спасли ему жизнь во время мятежа и обеспечили трон.
      В Китае в 1925-1927 гг. русский отряд генерала Нечаева (несколько тысяч человек пехоты и кавалерии, с артиллерией и авиацией) действовал на стороне шаньдунской армии в ее борьбе против коммунистов. В те же неспокойные годы в Шанхае для защиты международной концессии и проживавших и работавших там европейцев был создан Волонтерский корпус. В его составе имелось и русское формирование под командой капитана 1 ранга Фомина, развернутое позже в Русский полк, которым командовал гв. полковник Тиме. Подобные отряды действовали и в Пекине (командир - полковник Слизанов), и в Тяньцзине (командир - полковник Теляковский).
      Русские офицеры, нашедшие пристанище в Парагвае, преподавали в военной школе, руководили строительством дорог, налаживали работу в арсенале и т.п. Они приняли самое активное участие в войне этого государства против Боливии (1933-1935 гг.), и многие сложили головы, отстаивая территориальную целостность своей второй родины{278}. В ранг национального героя страны был возведен генерал И. Беляев, который не только сыграл большую роль в мобилизации русских для отпора боливийцам, но лично провел комплекс геодезических и картографических работ на театре военных действий. Много лет он исследовал жизнь парагвайских индейцев, возглавлял правительственную комиссию по землеустройству их племен. После его смерти (1957 г.) в знак заслуг перед страной в Асунсьоне ему был установлен памятник.
      Десятки "белых" русских эмигрантов сражались на стороне Франко в годы гражданской войны в Испании (1936-1938 гг.), рассматривая борьбу с "коммунистическим интернационалом" как свой прямой долг. Среди них были генералы Н. Шинкаренко, А. Фок, другие офицеры.
      Русские состояли также на службе в армиях Югославии, Чехословакии, Соединенных Штатов Америки и других государств...
      Но подавляющее большинство бывших военных вынужденно превратились в фабричных рабочих и сторожей, шахтеров и таксистов, мелких служащих и торговцев. Их глубокую социальную и душевную драму ярко отражают пронзительные строки замечательного поэта "белой" эмиграции Ивана Савина:
      Не больно ли, не странно ли - У нас России нет!.. Мы все в беэдомье канули, Где жизнь - как мутный бред.
      Где - брызги дней отравленных, Где - неумолчный стон Нежданных, окровавленных, Бессчетных похорон...
      Упавшие стремительно В снега чужих земель, Мы видим, как мучительно Заносит нас метель...
      И все-таки Зарубежное офицерство не желало быть занесенным метелью обывательщины и мещанства. Изгнанники продолжали сознавать себя офицерами, чувствуя объективную угрозу своего перерождения. "Под влиянием многих лет труда, поставившего нас на низшие ступени социальной лестницы, мы постепенно перестали предъявлять к себе те требования кастовой (армия всегда немного каста) чести и морали, без которых нельзя сознавать себя воином и рыцарем..." - с тревогой говорил известный военный писатель Н. Белогорский (генерал Н. Шинкаренко){279}. Известный военный поэт, полковник князь Ф. Касаткин-Ростовский в стихотворении "Молитва офицера" писал: Великий Боже... дай нам силы В изгнаньи душу сохраня, Увидеть близкие могилы В рассвете радостного дня.
      Пусть тучи темные нависли, Не дай упасть в холодной мгле, Все силы наши. чувства, мысли Дай нам отдать родной земле.
      Мечту изгнанников о служении "освобожденной" России питала вкорененная офицерская психология. Свое эмигрантское рассеяние они изначально воспринимали не иначе, как "переход Армии к новым формам своего существования". Ответом на вызов судьбы стало создание генералом П. Врангелем Русского Общевоинского Союза (1924 г.), в который добровольно и естественным порядком вошли многочисленные общества и объединения зарубежного воинства, инициативно созданные офицерами по признаку принадлежности к полкам и корпорациям старой армии, частям и соединениям белых фронтов и по другим основаниям. Среди сотен таковых было немало сугубо офицерских. К примеру: Общество Офицеров Генерального Штаба, Союз Офицеров Участников Войны, Союз Офицеров Кавказской Армии, Общество Русских Офицеров в Королевстве Югославии (и одноименные общества в других странах), Общество Ревнителей Военных Знаний, Офицерский Союз (Харбин), Русский Офицерский Союз в Бразилии и т.п. Имелись объединения выпускников практически всех дореволюционных военных академий, училищ и кадетских корпусов. Все они возникали не только как ячейки взаимопомощи для облегчения тягот жизни в чужеземье, но главное - как "идейные военные братства".